Текст книги "Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте"

Нетрудно заметить, что в основе многих практических коллизий, влекущих отказ в признании правосубъектности юридического лица, лежит проблема перенесения административного центра компаниииз одной страны в другую.

6.Проблема перенесения места нахождения юридическоголица на территорию другого государства

Ю.М. Юмашев на основе анализа законодательства, судебной практики и доктрины стран ЕС отмечает следующее: «С проблемами „национальности“ и признания компаний неразрывно связана проблема беспрепятственного перенесения ими административного центра из одной страны сообщества в другую без утраты правосубъектности… Считается, что перенесение административного центра компании из одной страны в другую (имеются в виду страны, которые придерживаются критерия административного центра) влечет за собой потерю ею правосубъектности, прекращение в стране происхождения и создание вновь согласно законам страны приема… Таким образом, перенос за границу компаниями местонахождения своих штаб-квартир без потери первоначальной правосубъектности в большинстве государств– членов ЕЭС невозможен или сопряжен со значительными трудностями. Поэтому интернационализация постоянной хозяйственной деятельности в странах сообщества осуществляется путем создания филиалов, дочерних компаний, различных форм участия в капитале местных фирм, слияний с ними и т.д.»[87]87
  Юмашев ЮМ. Правовое регулирование прямых иностранных капиталовложений в ЕЭС. С. 25-29.


[Закрыть].

Вопрос о перенесении административного центра управления компанией из одного государства в другое является особенно актуальным именно для стран ЕС, поскольку большинство западноевропейских государств, входящих в состав ЕС, придерживаются критерия эффективной оседлости, который и ставит препоны на пути такого перенесения. Как отмечает Е.А. Дубовицкая, «нетрудно заметить, что в любом случае компания, не соответствующая нормам права государства оседлости, не сможет в нем существовать. Коллизионное правило, таким образом, само по себе выражает недоверие к иностранному законодательству и на практике почти всегда связано с неприятными последствиями…»[88]88
  Дубовицкая Е.А. Указ. соч. С. 105.


[Закрыть] Если законодательство Люксембурга, Бельгии, Лихтенштейна и Швейцарии еще предусматривает возможность сохранения правосубъектности иностранной компании, которая перенесла свой основной административный орган на территорию этих государств, то позиция Германии в этом вопросе является наиболее жесткой, влекущей в подавляющем большинстве случаев ликвидацию такого юридического лица. В частности, ст. 161 Федерального закона Швейцарии 1987 г. о международном частном праве предусматривает, что «иностранное товарищество может принять принадлежность швейцарскому праву без ликвидации и повторного учреждения, если это допускается иностранным правом, которому подчиняется товарищество. Такое товарищество должно выполнить требования иностранного права и иметь возможность адаптироваться к одной из организационно-правовых форм, предусмотренных швейцарским правом»[89]89
  Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 660.


[Закрыть]. Наиболее развернуто данный вопрос решен в законодательстве княжества Лихтенштейн (в ст. 233 Закона 1996 г. «Об изменении регулирования о лицах и обществах» под заголовком «Перенесение объединения из-за границы внутрь страны»):

«1) Иностранное объединение может с разрешения суда земли посредством внесения в публичный реестр и назначения представителя, причем и то и другое является необходимым, без прекращения за границей и без нового учреждения внутри страны (Лихтенштейна. – примеч. пер.) или без перенесения своих деловой деятельности или (органа) управления подчиниться местному (лихтенштейнскому) праву и тем самым перенести свое местонахождение внутрь страны (Лихтенштейна).

2) Это разрешение может быть дано, только если объединение докажет, что оно приведено в соответствие с местным (лихтенштейнским) правом и что иностранное право допускает перенесение объединения.

3) Объединение должно до внесения (в реестр) доказать, что объявленный в учредительных документах как полностью оплаченный основной капитал на момент перенесения объединения является покрытым.

4) Объединение, которое согласно местному (лихтенштейнскому) праву не подлежит внесению (в реестр), подчиняется местному (лихтенштейнскому) праву, как только является отчетливо различимой воля подчиниться местному (лихтенштейнскому) праву, существует достаточная связь со страной (Лихтенштейном) и последовало приведение (объединения) в соответствие с местным (лихтенштейнским) правом»[90]90
  Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 417-418.


[Закрыть].

В странах, придерживающихся критерия места учреждения юридического лица, проблема признания иностранных юридических лиц, как правило, не возникает: перенесение административного центра либо просто игнорируется (как это происходит в международном частном праве России), либо даже прямо поощряется (достаточно привести пример крохотного американского штата Делавер, в котором зарегистрировано 40 % корпораций, чьи акции котируются на фондовых биржах США[91]91
  См.: Сыродоева O.E. Акционерное право США и России (сравнительный анализ). М., 1996. С. 19.


[Закрыть]).

В развитии подходов к решению этой проблемы на уровне стран ЕС важную роль имеет практика Европейского суда. В решении по делу «Daily Mail» в 1988 г. Европейский суд указал на то, что Римский договор сам по себе не позволяет компаниям изменять свое местонахождение в пределах ЕС без соблюдения норм национального законодательства, устанавливающих обязательный порядок ликвидации компании в таких случаях.

Фабула этого дела такова: английская инвестиционная холдинговая компания намеревалась из налоговых соображений перенести свой центр управления из Англии в Нидерланды. По действовавшему на тот момент английскому праву нахождение центра управления компании в Англии было единственной предпосылкой для применения английского налогового права, поэтому «переезда» компании в Нидерланды было бы достаточно, чтобы выйти из-под действия национальных предписаний. Английские налоговые органы отказали в даче согласия на подобный перенос центра управления компании. Перед Европейским судом был поставлен вопрос о соответствии такого ограничения ст. 58 Договора о ЕС. Суд признал ограничение правомерным, пояснив, что «на настоящем этапе развития права Сообщества юридические лица черпают свою правоспособность только из национальных правопорядков. Эти право-порядки сильно различаются в вопросах привязки личного статута юридических лиц, а также налоговых и частноправовых последствий переноса компании в другую страну. Сам факт, что такие различные способы привязки статута, как уставное место нахождения, центр управления или главный филиал компании, рассматриваются ст. 58 Римского договора о создании Европейского экономического сообщества в качестве равнозначных, свидетельствует о том, что Римский договор признает любой вариант привязки, принятый в государстве-участнике, правомерным. Поэтому статья 58 Римского договора, не отдающая преимущества ни теории инкорпорации, ни теории оседлости, не решает коллизионных проблем. Для их решения необходима гармонизация права государств-участников путем принятия директивы ЕС или заключения международного соглашения в соответствии со статьей 220 Римского договора. Поскольку как директива, так и соглашение до настоящего момента не приняты, решать проблему следует исходя из материального и коллизионного права государств-участников»[92]92
  Подробнее см.: Дубовицкая Е.А. Указ. соч. С. 103-104.


[Закрыть].

В последнее время данный подход был несколько смягчен Европейским судом в решении по делу «Centros» 1999 г. Компания «Centras Ltd», зарегистрированная в Великобритании, подала заявление на регистрацию своего филиала в Дании, в которой датским Министерством торговли было отказано. Мотивом отказа послужил тот факт, что с момента своей регистрации в Великобритании «Centros» не осуществляла там никакой хозяйственной деятельности. Датское ведомство сочло, что в Дании «Centros» намеревается на самом деле открыть не филиал, а свою штаб-квартиру и осуществлять там свою деятельность. Таким образом учредители компании, оба – датские граждане, намеревались обойти датское законодательство об оплате минимального уставного капитала при создании компании, что могло привести к нарушению интересов датских кредиторов. Европейский суд признал отказ в регистрации филиала ограничением свободы выбора места деятельности и соответственно нарушением Договора о ЕС. Было указано, что создание компании в государстве-участнике, в котором соответствующие нормы наиболее либеральны, и открытие затем в других государствах филиалов этой компании само по себе еще не представляет злоупотребление свободой выбора места деятельности. То, что компания не осуществляет никакой деятельности по месту регистрации и всю свою деятельность осуществляет в стране местонахождения филиала, также не дает государству права отказать компании в осуществлении права на выбор места деятельности. При этом не имеет значения, что корпоративное право в Сообществе не полностью гармонизировано.

Однако и решение по делу «Centros» не устранило всех проблем, связанных с выбором места деятельности юридического лица. В частности, остался неясным вопрос о том, каким было бы решение, если бы Дания придерживалась теории оседлости, а не теории инкорпорации. Часть авторов считает, что теория оседлости вообще не может больше применяться из-за того, что противоречит свободе выбора места ведения предпринимательской деятельности, закрепленной в Договоре о ЕС. В частности, Верховный суд Австрии уже принял в 1999 г. решение о несоответствии теории оседлости ст. 43 и 48 Договора о ЕС, не обращаясь к Европейскому суду. Другая часть авторов – сторонников теории оседлости по-прежнему считает, что осуществление права на выбор места деятельности компанией зависит от ее признания, т.е. от ее дальнейшего существования в соответствии с международным частным правом принимающего государства. Согласно теории оседлости, такая псевдоиностранная компания, как «Centros», с самого начала не существует, а значит, вопрос о ее праве на открытие филиала вообще не встает. Поскольку в деле «Centros» обе страны придерживались теории инкорпорации, то и формула решения этого дела, а именно запрет государствам ограничивать право на выбор места деятельности, распространяется лишь на государства, применяющие теорию инкорпорации, но никак не на страны, следующие теории оседлости[93]93
  См.: ДубовицкаяЕ.А. Указ. соч. С. 107-108.


[Закрыть].

Отказ в признании правосубъектности иностранных юридических лиц, перенесших свой административный центр на территорию другого государства, рассматривается в странах, придерживающихся критерия эффективной оседлости, в качестве важной гарантии защиты интересов кредиторов и наемных работников подобного рода юридических лиц. Действительно, учреждение юридического лица в соответствии с законодательством государства, устанавливающего минимальные формальные требования, с последующим перенесением фактического административного центра и места осуществления основной деятельности на территорию другого государства может служить целям обхода императивных норм последнего государства, касающихся минимального размера уставного капитала, участия наемных работников в управлении компанией и т.п. Однако на практике такая жесткая мера воздействия, как полный отказ в признании иностранного юридического лица, вряд ли является адекватной. Вот к какому выводу приходит Е.А. Дубовицкая на основе анализа судебной практики и доктрины западноевропейских государств: «Следует согласиться с мнением критиков, называющих теорию оседлости репрессивной теорией. Она не обладает защитной функцией, которая приписывается ей ее сторонниками. В самом деле, иностранная компания, ведущая хозяйственную деятельность, например, в Германии, рассматривается немецким правом как несуществующая. Из этого вытекает, что она не может быть истцом и ответчиком в суде, поэтому если контрагент такой компании подаст на нее иск, то в иске ему должно быть отказано. Из инструмента защиты кредиторов теория оседлости превращается в оружие против них. Немецким судам, чтобы не допустить этого, приходится обосновывать способность компании выступать стороной в судебном споре тем, что своей хозяйственной деятельностью иностранная компания вызывала видимость своей правоспособности и контрагент на это полагался»[94]94
  Дубовщкая Е.А. Указ. соч. С. 106.


[Закрыть].

Отмеченную тенденцию можно продемонстрировать на разбиравшемся ранее примере с английской компанией «Винтер ЛТД», которая перенесла свой административный центр в Германию. Немецкие авторы, придя к описанному ранее и закономерному для германского законодательства выводу об отказе в признании правосубъектности английской компании «Винтер ЛТД», предлагают следующее практическое решение вопроса: «… применение теории реального местонахождения административного центра (правления) компаний при несовпадении их места учреждения и местонахождения их органов управления всегда вело бы к объявлению компании недействительной. Тем самым внутренний деловой оборот подвергался бы „неверному правовому воздействию“ (Гроссфельд) и был бы лишен всякой защиты. Поэтому-то и обращаются к помощи принципов фиктивной правовой формы компании (курсив оригинала): если иностранная компания осуществляет свою деятельность в данной стране и деловой оборот воспринимает ее в качестве носителя прав и обязанностей, то ее рассматривают как способную отвечать по своим обязательствам, подобно типам местных компаний, правовую форму которых она восприняла для участия в деловой жизни данной страны»[95]95
  КохХ., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Указ. соч. С. 226.


[Закрыть].

При этом авторы вынуждены констатировать, что использование такого рода фикции выглядит довольно сомнительным с точки зрения законодательств иностранных государств (и прежде всего законодательства страны учреждения юридического лица), что может повлечь отказ в признании и приведении в исполнение судебного решения на территории иностранных государств. В итоге судебное решение можно будет исполнить только в случае, если ответчик (иностранное юридическое лицо, в признании которого было отказано, но задолженность с которого взыскана) будет иметь свою собственность на территории страны вынесения судебного решения (в данном случае – на территории Германии). Таким образом, начав с отказа в признании правосубъектности иностранного юридического лица, немецкий правоприменитель вслед за доктриной все равно приходит к необходимости наделения этого юридического лица по меньшей мере свойствами сделкоспособности и де-ликтоспособности. При этом приходится прибегать к изобретению изощренных правовых фикций, которые ставят под сомнение приведение судебных решений в исполнение на территории иностранных государств. Иными словами, интересы кредиторов таких иностранных юридических лиц остаются ущемленными, поскольку максимум, на что они могут рассчитывать в результате применения всех описанных правовых построений, – судебное решение с сомнительными перспективами исполнения на территории каких-либо государств, за исключением государства вынесения судебного решения.

На наш взгляд, в данном случае поиск решения проблемы ведется в неверном направлении. Еще М.И. Брун в начале XX в., подвергая развернутой критике описанные выше воззрения Лорана и Вейса, отмечал: «Ошибка Лорана заключалась в том, что он не разделял вопроса о допущении иностранного юридического лица к его функциональной деятельности от вопроса о признании в нем субъекта гражданского права… Конфликтную юриспруденцию привлекают только те случаи, когда вследствие выступления иностранного юридического лица в качестве субъекта гражданского права встает сомнение в том, по какому из раз-ностранных законов – туземному или отечественному – надлежит обсудить правоотношение с его участием. Эти сомнения относительно выбора компетентного гражданского закона не имеют ничего общего с той уверенностью, которая существует относительно необходимости подчинения функциональной деятельности иностранных юридических лиц исключительно туземным законам публичного права. Государство может вовсе не допускать иностранные юридические лица к преследованию их уставных целей на своей территории, и все же оно может приказывать своим судьям не только признавать их за субъектов гражданского права, но и применять к ним их национальные законы»[96]96
  Врун М.И. Юридические лица в международном частном праве. Кн. 1: О личном статусе юридического лица. С. 5-6.


[Закрыть].

Таким образом, направление решения проблемы необходимо искать не в полном отказе от признания правосубъектности иностранного юридического лица, а в разделении частноправовых вопросов признания иностранного юридического лица в качестве самостоятельного субъекта права и публично-правовых вопросов о применении к деятельности таких юридических лиц на территории иностранного государства императивных норм местного законодательства[97]97
  Именно по этому пути идут некоторые европейские страны, такие, как Люксембург, Лихтенштейн, Швейцария, Бельгия.


[Закрыть]. В результате размежевания этих двух групп вопросов удастся, с одной стороны, сохранить стабильность имущественного оборота и законные интересы кредиторов иностранных юридических лиц, а с другой стороны, поставить препятствия для обхода императивных норм местного законодательства через учреждение юридического лица в иностранном государстве с благоприятным (необременительном для учредителей) корпоративным законодательством.

Иное решение вопроса, основанное на полном отказе в признании правосубъектности иностранного юридического лица, неизбежно приходит к отрицанию основополагающих начал международного частного права: «… юридические лица являются результатом воли законодателя совершенно так же, как таковым может быть признано всякое другое правоотношение, возникшее вне пределов данной страны; если не игнорируются вообще возникшие за границей правоотношения, то нет никаких оснований игнорировать и иностранные юридические лица; всякий иной взгляд явился бы восстановлением пережитых уже территориальных тенденций в частном международном праве»[98]98
  Нольде Б.Э. Указ. соч. С. 493.


[Закрыть].

Предлагаемое решение вопроса признания иностранных юридических лиц основывается на проанализированном выше с теоретических позиций разграничении частноправового понятия «личный статут юридического лица» и публично-правового понятия «национальность юридического лица». Юридическое лицо, которое с частноправовой точки зрения рассматривается как иностранное, черпающее свою правосубъектность в нормах зарубежного законодательства, с публично-правовых позиций вполне может признаваться национальным (местным), если этого требуют политические и экономические интересы данного государства. Таким образом, четкое разделение сфер применения понятий «личный статут юридического лица» и «национальность юридического лица» позволяет решить актуальный практический вопрос, касающийся принципиальных основ правового статуса юридических лиц.

Новейшая законодательная практика свидетельствует о том, что страны активно используют потенциальные возможности применения различных критериев подчинения деятельности юридических лиц требованиям местного законодательства при сохранении личного статута иностранного государства. Например, ст. 2073 Гражданского кодекса Перу 1984 г. устанавливает следующие законодательные положения: «Существование и правоспособность юридических лиц частного права определяются законом страны, в которой они учреждены. Юридические лица частного права, учрежденные за границей, полностью признаются в Перу как таковые и считаются способными на осуществление на территории страны (Перу) периодическим или единичным образом всех касающихся их действий и прав. Для обычного осуществления на территории страны действий, относящихся к цели их создания, они подчиняются предписаниям, установленным перуанским законом. Правоспособность, признаваемая за иностранными юридическими лицами, не может быть шире той, которая предоставляется перуанским законом национальным юридическим лицам»[99]99
  Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 459.


[Закрыть]. Статья 43 Кодекса международного частного права Туниса 1998 г. предусматривает, что «юридические лица регулируются в том, что касается прав, связанных с их правосубъектностью, законом государства, где они были учреждены, или, когда речь идет об их деятельности, законом государства, где они осуществляют эту деятельность»[100]100
  Там же. С. 568.


[Закрыть].

Подводя итоги рассмотрению вопросов, связанных с коллизион-но-правовым методом регулирования статуса юридических лиц, можно указать на следующие тенденции и перспективы дальнейшего развития в данной области.

В качестве первого возможного направления развития выступает принцип единого решения всех вопросов частноправового и публично-правового статуса юридических лиц на основании выработки одной коллизионной привязки либо применения целого набора альтернативных и кумулятивных коллизионных привязок. Если бесперспективность поиска идеальной коллизионной привязки в настоящее время можно считать общепризнанной, то с разработкой гибких альтернативных коллизионных норм связывается возможное преодоление многих проблем. Сегодня можно привести большое количество примеров использования в законодательстве последних лет такого рода норм. Особенно часто используются специальные коллизионные нормы для подчинения юридических лиц местному закону. Например, п. 1 ст. 25 Закона Италии 1995 г. «Реформа итальянской системы международного частного права» предусматривает, что юридические лица регулируются правом страны, на территории которой был завершен процесс их учреждения. Однако в случае, когда орган управления таких правовых образований находится в Италии или когда их основная деятельность осуществляется на территории Италии, применению подлежит итальянское право[101]101
  См.: Международное частное право: Иностранное законодательство. С. 328-329.


[Закрыть]. В соответствии со ст. 3518 Гражданского кодекса Луизианы 1825 г. (вред. Закона 1991 г.) «юридическое лицо может рассматриваться как домицилированное либо в штате его создания, либо в штате его основного коммерческого обзаведения, в зависимости от того, что является наиболее уместным в конкретном вопросе»[102]102
  Там же. С. 541.


[Закрыть].

Данное направление развития в свою очередь порождает немало практических проблем. Речь идет о подробно описанной выше неопределенности в решении вопроса о признании правосубъектности иностранных юридических лиц. Кроме того, увлечение альтернативными коллизионными нормами при определении частноправового статуса юридических лиц на фоне невозможности применения принципа автономии воли сторон неизбежно влечет высокую степень неопределенности правоотношений с участием иностранных юридических лиц. А всякая неопределенность в сфере международного коммерческого оборота, а тем более в таких основополагающих вопросах, как объем гражданской право– и дееспособности, может оказать серьезное негативное воздействие.

Второе возможное направление видится в разделении вопросов частноправового статуса юридических лиц (здесь используется понятие личного статута) и вопросов применения публично-правовых норм в отношении деятельности юридического лица на территории того или иного государства (эта сфера отношений опосредуется понятием «национальность юридического лица»). Данная тенденция является весьма заметной в последние годы и получила свое собственное наименование – «отделение личного статута юридического лица от его государственной принадлежности». Это направление неизбежно влечет усложнение правового регулирования в рассматриваемой области, подчинение различных сфер деятельности одних и тех же юридических лиц различным национальным правопорядкам. Сторонников такого подхода ждет немало трудностей на пути дальнейшего развития этих идей: начиная от недостаточно четко определенной границы между частноправовыми и публично-правовыми отношениями, их переплетением в реальной жизни и заканчивая обострением конкуренции между публично-правовыми нормами различных государств (включая актуальную уже сегодня проблему экстерриториального применения императивных норм страны суда и третьих стран).

Наконец, третье направление предполагает обращение к другим методам правового регулирования в международном частном праве-методу внутринационального прямого регулирования, а также методу материально-правовой межгосударственной унификации, которые зачастую объединяются под единым названием – «метод прямого регулирования». Это направление станет предметом нашего дальнейшего рассмотрения.