Текст книги "Воздушный стрелок. Учитель"

Глава 5
Учения, как они есть

Звонок от Прутнева застал меня аккурат в тот момент, когда я как раз собирался оседлать «Лисенка», чтобы отправиться в гимназию. И, честно говоря, выслушав Михаила, я почти не был удивлен. На мой взгляд, Гдовицкому с дядей Федором изначально нужно было организовать канал связи именно через него, а не передавать информацию, используя отпрыска наследника рода в качестве курьера… Тем более что никаких особо «тайных» известий Алексей мне не предоставил. Или?.. Тьфу. К черту! Еще не хватало заморачиваться на эту тему. Мне и без конспирологии есть чем заняться.

В общем, от души поблагодарив Прутнева за беспокойство и клятвенно пообещав прибыть к нему в гости не позже половины третьего, я поддал огня, и Рыжий, сорвавшись с места, с ревом помчался вперед по просеке, заставив шарахнуться в сторону какого-то явно заблудившегося прохожего.

А в гимназии меня ждали сразу две замечательные новости. Очевидно, в качестве довеска к известиям Михаила. Что ж, когда-то же это должно было случиться? Да и… мне ли бояться какой-то контрольной по истории? Да, истории… хм. Кажется, меня ждут большие неприятности. В чем проблема? В том, что я помню ДВЕ истории… Точнее, даже не так: я частично помню две истории… А теперь – внимание, вопрос. Как мне отделить одну от другой? Я же их наверняка перепутаю! То-то будет радости преподавателю, когда он станет читать мою альтернативку…

– Хм, Кирилл, если не хочешь иметь долгую беседу с заместителем директора по АХЧ[5]5
  Административно-хозяйственная часть.


[Закрыть], советую отпустить край парты… Пока окончательно ее на дрова не пустил, – тихо проговорил сидящий рядом Леонид, и я, опустив взгляд на свои руки, зашипел. Лакированная поверхность столешницы действительно покрылась трещинами, расходящимися от небольших вмятин, оставленных моими пальцами… Однако нервы. Хм.

Ну да, я еще в Той, как недавно казалось, прочно забытой школе терпеть не мог всяческих контрольных, тестов и прочих «срезов знаний», что бы ни значил этот идиотский бюрократический термин, каким-то образом приблудившийся в школьный, точнее, учительский «арго». Тьфу.

– Заместитель, у тебя есть шанс спасти начальство, – вздохнул я и имел удовольствие наблюдать удивленную физиономию Леонида. – С тебя подсказки на контрольной.

– Эм… не вопрос, – пожал тот плечами, и я облегченно вздохнул. Минус одна проблема. Осталась еще одна… но за ее решение ни Леонид, ни наш штатный худрук спасибо мне точно не скажут… Впрочем, это уже будет не моя проблема. Это станет их проблемой. Ссориться с Катериной… мм… да что ты будешь делать?! Фо-ми-ниш-ной… я не собираюсь.

Раз уж Ее Великолепие соизволили намекнуть на неподобающее старосте класса и вообще серьезному человеку поведение и недопустимость постоянных игр в «Охоту на лис» с желающими приобщиться к тайнам кулинарии… В общем, разочаровывать госпожу Нелидову я не хочу. А значит, настал окончательный и бесповоротный финиш моим пряткам. А жаль, хорошая тренировка была… эх!

Кое-как расправившись с контрольной по истории и отсидев оставшиеся уроки, я прикинул, сколько времени мне потребуется на решение вопроса с факультативом, и… отложил его на следующий день. Того получаса, что имеется в запасе, мне явно не хватит. Разве что… Хм.

Ухитрившись остаться незамеченным и разместить на двери своего кабинета объявление, я полюбовался на ровный строгий шрифт и, развернувшись, потопал на выход, старательно избегая скоплений учеников, среди которых могли оказаться вездесущие «охотницы». Надеюсь, моя затея сработает и они наконец перестанут искать моего общества, прикрываясь любовью к кулинарии. Хм…

Известное здание на Трехпрудном встретило меня уже знакомой суетой и тихим гулом курсантов, снующих по этажам с самым сосредоточенным видом. Лавируя между ними и привлекая к себе внимание неуставным френчем и скромным букетом в руках, я все же миновал холл школы и, потянув на себя тяжелую дверную створку, шагнул во внутренний двор. Здесь, несмотря на холодную и пасмурную ноябрьскую погоду, то и дело «радующую» мерзкой моросью, народу оказалось не меньше, чем в самом здании. Тут и там мерцали поднимаемые эфирные щиты, неподвижно парили в воздухе и носились по самым причудливым траекториям пластиковые шарики для пинг-понга, небольшие камешки и даже книги. Впрочем, судя по обозленной физиономии какого-то курсанта, тут же принявшегося читать нотацию развлекавшемуся с литературой однокурснику, такое непрофильное использование типографской продукции здесь не в почете.

– Молодой человек! Остановитесь! – отвлекшись от своей жертвы, вдруг заявил этот блюститель порядка. Должно быть, почувствовал на себе мой взгляд… Я активировал браслет и, убедившись, что время еще есть, выжидающе замер.

– Стою.

– Кто вы и как попали на территорию школы? – скороговоркой протараторил курсант, оказавшись рядом. Ближайшая компания затихла, явно прислушиваясь к нашему диалогу. Я окинул взглядом своего собеседника. Высокий, лет семнадцати-восемнадцати, на лице написано буквально: «Ответственность и порядок». Что-то вроде старосты… или как они здесь называются? Наверняка. Я покосился на наблюдающих за нами курсантов…

– Во-первых, вежливые люди сначала представляются, а потом уже задают вопросы, – проговорил я.

Мой собеседник нахмурился и чуть заметно покраснел. В глазах мелькнули отблески злости, а Эфир вокруг него недовольно взбурлил. О как…

– Старшина четвертого курса, слушатель Тормашев, – катнув желваки, процедил курсант. – Повторяю вопрос: кто вы и что вы делаете на территории режимного объекта?

– Режимного? – хмыкнул я.

– Наша школа относится к ведомству Оборонного приказа, и доступ на ее территорию ограничен, – выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, проговорил старшина, сверля меня злым взглядом. И чего он так нервничает? Беспокоится о хихикающих однокурсниках за его спиной?

– Думаю, если дневальный на входе меня пропустил, то и у вас не должно возникнуть вопросов на тему обоснованности моего нахождения на территории данного учебного заведения, – пожал я плечами.

А что? Какой вопрос, такой ответ.

Такого… хм… витиеватого посыла старшина не выдержал и, побагровев, зашипел на меня змеей:

– Издеваешься, мелочь?

– Ничуть. – Я даже головой помотал… но продолжать беседу не стал. У входа в часовню возникла знакомая фигура, и я поторопился попрощаться. – А теперь извините, старшина Тормашев, вынужден вас покинуть. Меня ждут.

Обогнув застывшего соляным столпом курсанта, я двинулся по дорожке в сторону Прутнева… Но далеко не ушел. Старшина не выдержал смешков товарищей по учебе и ухватился за мое плечо. Эфир вокруг него взревел и… бессильно опал после первого же удара в солнечное сплетение. Вот ведь! Ну, кто его просил распускать руки?! Идиот…

Смех моментально смолк, и рядом с согнувшимся пополам Тормашевым тут же возникли его однокурсники. Двое из них взяли под руки хватающего ртом воздух старшину, а еще трое двинулись прямо на меня, с явно недобрыми намерениями…

– Отставить! – громовой голос Прутнева, явно усиленный какой-то техникой, пронесся над нами, заставив дернуться всех присутствовавших во внутреннем дворике. Михаил же, убедившись, что все участники действа замерли на месте, не торопясь прошел через половину двора и, оказавшись рядом, окинул нас долгим взглядом. – Гладышев, Волин! Отведите старшину к моему кабинету. Остальные – разойдись!

Двое курсантов, поддерживавших Тормашева, кивнули и преувеличенно осторожно повели уже отдышавшегося однокурсника в здание. Артисты. Трое же моих несостоявшихся противников исчезли, словно их и не было.

– Кирилл, ты что творишь? – осведомился Прутнев, подняв вокруг нас прозрачный купол щита.

– Я творю?! – изобразив саму невинность, я ткнул себя пальцем в грудь. – Неправда ваша, Михаил! Он первый начал!

– Ох. – Прутнев хлопнул себя ладонью по лбу и забормотал: – Пятнадцать… только пятнадцать. Ничего, это временно, это пройдет…

Я тихонько хмыкнул, и Прутнев закончил этот спектакль. Отняв ладонь от лица, он устало взглянул на меня и, заметив небольшой букет, вздохнул.

– Ладно. Идем в часовню. Там поговорим, подальше от любопытных глаз и ушей. Заодно познакомишься с одним интересным человеком. Он как раз должен подойти…

Щит исчез, и я двинулся следом за Прутневым, провожаемый заинтересованными взглядами курсантов. Ну да, вот ни на секунду не сомневаюсь, что среди них обязательно найдется десяток-другой умеющих читать по губам. Не зря же Прутнев устанавливал прозрачный щит от подслушивания. П-педагог, чтоб его…

Цветы, четыре идеально черные розы легли на подставку под каменной плитой с выбитыми на ней именами, и мы с Прутневым вошли в полумрак, под своды высокой, устремленной к небу часовни, увенчанной золотым восьмиконечным крестом.

А вот поговорить о делах наших сразу не получилось. Поскольку обещанный Михаилом человек вошел в помещение чуть ли не через пару минут после нас.

– О! А вот и он, – улыбнулся Прутнев, прерывая фразу на половине и поворачиваясь лицом ко входу, где как раз замаячила чья-то фигура. – Знакомьтесь. Кирилл Николаев, а это, Кирилл, наш отец Илларион.

Поп. Хм… а, собственно, кого еще можно было дожидаться в часовне?

– Доброго дня, Михаил. Рад знакомству, Кирилл. – Ровный голос церковника, тихий, но глубокий, разнесся под сводами.

Я пригляделся к стоящему напротив меня невысокому, крепко сбитому, чего не могла скрыть даже ряса, довольно молодому человеку с густой, но короткой бородой и темными, глубоко запавшими глазами на обветренном лице – и… расслабился. Этот не из толстопузых, явно. А учитывая, как он движется… Скорее всего, до службы горнему батюшка успел послужить и земному… И тогда вместо креста на груди он наверняка носил погоны на плечах.

– Взаимно, отец Илларион, – проговорил я, склонив голову. А что делать? Этикет…

Отец Илларион… м-да. Если у него и были погоны, то исключительно с васильковыми просветами. Как ни забавно такое совпадение, но здесь, как и Там, некоторые службы предпочитают именно этот цвет… и на непривычно высоких околышах фуражек, больше напоминающих сильно урезанные кивера, и в отделке мундиров. Этот… отче всю душу из меня вытряс за время беседы. А ведь поговорили-то всего четверть часа.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от воцарившегося в ней после беседы с отцом Илларионом шума, я тяжело вздохнул и постарался упорядочить мысли, скачущие, словно испуганные зайцы от волков.

Итак… Первое. Встреча со слушателем, тем, что представился старшиной четвертого курса. Не знаю, была это проверка или совпадение, но ввиду моей паранойи буду предполагать проверку на реакцию, в рамках все того же тестирования перед приемом в клуб эфирников.

И здесь все очень неплохо. Из образа быстрого на язык и удар юнца я вроде бы не выпал. По крайней мере, ничего эдакого в эмоциях Прутнева, когда он «наказывал невиновных и награждал непричастных», не ворохнулось. Ну а если я ошибаюсь и все это было лишь случайностью, то… господин старшина получил неплохой урок на будущее. А вот не надо лезть не в свои дела, не имея соответствующих полномочий.

Часть вторая. Беседа с… Ну да, этого Иллариона попом назвать – все равно что эсминец окрестить рыболовецким траулером. Тертый дядька, терпеливый… и дотошный, как наш бывший особист, еще Той, советской школы. Вот уж кто совершенно точно от клуба работал. Да он, собственно, этого и не скрывал. Ну, почти. Прямым текстом о своей причастности к этой теплой компании отец Илларион не говорил, но намеки, недоговоренности и многозначительные переглядывания с Прутневым… Точно, коллега будущий.

Вспомнив беседу с этим мозговыворачивателем, я вздрогнул. Черт, да он же из меня чуть всю историю короткой жизни Кирилла не вытянул! Исподволь, потихоньку-полегоньку… еще немного – и я бы ему содержание медицинской карты цитировать начал, с описанием всех событий, благодаря которым она пополнялась. Брр.

Но это бы еще ничего… Я в своей жизни с кем только не встречался. Сталкивался и с такими же умельцами, как отец Илларион. А вот концовка нашей с ним «частной» беседы – это интересно. Очень.

Сей достойный муж, выслушав мою исповедь и отпустив грехи, вольные и невольные, наложил на меня епитимью. А если быть точнее, отправил на богомолье. Вот так просто. И даже адресок подкинул, в каком именно монастыре на это Рождество ожидается самая устойчивая связь с небесной канцелярией.

Я бы, может, и послал подальше эту затею, и адресок в ближайшее мусорное ведро выкинул, да вот не водятся таковые в часовне при военизированной школе эфирников… И Прутнев так многозначительно кивает, словно уговаривает: «Бери-бери, дурак, от счастья ж отказываешься!»

М-да… Аркажский монастырь, под Новгородом. Ничего так каникулы у меня будут. Веселые.

– Что нос повесил? – поинтересовался у меня отчего-то довольный Михаил, когда отец Илларион, попрощавшись, покинул часовню.

– Да вот думаю, как бы еще пару лишних часов к суткам присобачить… – вздохнул я. – Рассчитывал-то хоть на рождественские каникулы отдохнуть – ан нет. Вот в командировку наладили. Может, не ехать?

– Хм… Дело, конечно, твое. Можешь и не ехать, – легко кивнул Прутнев, а когда я на него заинтересованно взглянул, усмехнулся. – Только я бы на твоем месте не отказывался. Там тебя еще одна беседа ждет… с одним из наших. Если не хочешь вступать в клуб – пожалуйста. Сиди дома, празднуй…

– Понятно. Значит, ехать все-таки придется, – заключил я. Вот и третья часть проверки перед вступлением в клуб эфирников нарисовалась.

И ведь понимаю, что о настоящих причинах моего желания присоединиться к сообществу эфирников Прутнев ни сном ни духом, что называется, а все равно сомнения имеются. Не предчувствия, нет. Просто… просто не хочется лезть в эти дела.

Черт его знает. А может, сам факт, что решение о вступлении в клуб, вынужденное… и окончательное, так на меня давит. Другое дело, что принято оно было аккурат после «рыбалки» с громовскими старперами. Именно тогда я понял, что из сложившейся ситуации у меня есть только два выхода. Либо вступить в клуб эфирников, получив определенную защиту от посягательств со стороны ушлых бояр и иных ухарей, либо и дальше жить как ни в чем не бывало и ждать визита иезуитов или подставы все тех же бояр… нет, не со зла или из мести, а из нежелания упускать из своих загребущих лап мастера Эфира. Конечно, мастер – не бог весть какая птица, да только не любят именитые бесхозных вещей и… людей. Настолько не любят, что готовы прибрать их к рукам в любой момент, а то и организовать такую ситуацию, что иного выхода, кроме как проситься под их опеку, не найдется. А мастер Эфира – это не стихийник-слабосилок, которого и из рода турнуть не зазорно… Применение такому всегда найдется.

Я вспомнил беседу с родственничками на заимке и вздрогнул. Это была не самая простая встреча в моей жизни. Из трех присутствовавших братьев Георгия Дмитриевича я знал только деда Пантелея, да и то лишь потому, что пару лет назад Кирилла сплавили в тверское имение Громовых, где как раз и проживает многочисленная семья самого младшего брата боярина. Это было самое спокойное и веселое лето в жизни Кирилла со времени смерти его родителей. С двумя другими я общался впервые, хоть и видал их прежде на официальных мероприятиях рода. Но впечатление они на меня произвели… Хм. Особенно тем, что чуть ли не в первый же момент нашей встречи на заимке предложили идти в боярские дети. И даже уточнили, к кому именно. Дед Пантелей, высокий, чуть сутулый дядька с побитой сединой шевелюрой, порадовал меня своей фирменной кривой улыбочкой и тут же заявил, что его внуки будут рады увидеть меня вновь, а некоторые девчонки из соседнего села изрядно выросли и очень даже округлились… в нужных местах. Конечно. А то я не знаю, что в Ратном живут только боярские дети и за попытку там погулять меня моментально приговорят к пожизненному закл… в смысле браку. И никакие помолвки не спасут.

– Честно говоря, это не совсем та тема, что меня сейчас волнует, – вздохнул я тогда, под тихий смешок дяди Федора.

Ну да, ну да. Очень забавно, конечно. Спасибо маме с папой…

– Хм. Не хочешь вновь оказаться под опекой Георгия? – прищурившись, поинтересовался сидящий рядом с дедом Пантелеем Игорь Дмитриевич. Худощавый, как все старшие Громовы, но, в отличие от братьев, небольшого роста, старший после главы рода, он больше всего походил на лиса. Старого такого, матерого лиса.

– Можно и так сказать. – Я осторожно кивнул.

– Историю-то хорошо помнишь? – Одним неуловимым жестом уведя с тарелки соседа – деда Григория – кусок белорыбицы и тут же закусив им опрокинутую в рот рюмку водки, Игорь Дмитриевич довольно крякнул и, дождавшись моего кивка, договорил: – Так вот, тогда ты должен знать такую формулу: вассал моего вассала – не мой вассал. Пойдешь в личные боярские дети к Пантелею – и Георгий ничего тебе ни сделать, ни приказать не сможет.

– Зато он сможет отдать приказ самому деду Пантелею, как глава рода, – развел я руками.

– А внучок-то с норовом, – прогудел в бороду молчавший до этого Григорий Дмитриевич. Единственный тяжеловес в компании сухих и подтянутых Громовых, если не считать Федора Георгиевича, но и тому до родного дядьки еще кушать и кушать, жрать и жрать…

– Внучатый племянник, если быть точным, – проговорил наследник главы рода и тут же умолк под тяжелым взглядом Григория Дмитриевича.

– Хм. Верно говоришь, – кивнул мне дед Игорь, словно и не заметив реплик брата и племянника. – Верно, да не совсем. Тебя с Пантелеем слово свяжет. Рота. А по ней ни он тебе, ни ты ему зла сделать не сможете. Даже если глава рода прикажет. Да Георгий и заикаться о таком не посмеет, это же прямой урон его власти над родом.

– Он и без прямых приказов обойтись сможет, – вдруг тихо проговорил Федор Георгиевич.

Дед Игорь тут же нахмурился и, вперив взгляд в наследника главы рода, произнес, обращаясь тем не менее именно ко мне:

– Ты вот что, Кирюша… Сходи-ка проверь снасти, что для рыбалки приготовлены. А там и мы подтянемся. Иди-иди…

– Успеется, Игорь Дмитриевич. До заката еще часа полтора, время есть, – покачал я головой, даже не делая попытки встать из-за стола. И на мне тут же скрестились взгляды всех трех братьев. Уставились, словно говорящую лошадь увидели. – Что? Федор Георгиевич прав. До сих пор деду и приказов отдавать никому не надо было, чтобы устроить мне веселую жизнь. Где гарантии, что с принятием присяги что-то изменится?

– Однако. – Пантелей с Игорем переглянулись, а дед Григорий смерил меня злым взглядом.

– На рожон лезешь, мальчишка, – зашипел он. – С кем пререкаться вздумал, недоросль! Сказано было идти снасти готовить – вот и иди.

– Хм. Кажется, мы друг друга не поняли, – вздохнул я, поднимаясь из-за стола, и повернулся к старательно давящему ухмылку дяде Федору. Старательно, но безуспешно. По крайней мере, скрыть своего эмоционального состояния в Эфире он явно не смог. – Федор Георгиевич, спасибо за гостеприимство, за стол. Жаль, беседы толковой не вышло. Всего хорошего.

– Постой, Кирилл, – вклинился, не дав ответить дядьке, Игорь Дмитриевич. – Не крути хвостом. Григорий всегда был скор на язык и скорбен на голову. Присядь… забылся братец, что не с младшим родовичем говорит, а со свободным мастером Эфира, пусть и юным.

– Тогда желательно, чтобы он поскорее об этом вспомнил и больше не забывал, – вновь заговорил Федор Георгиевич, и на этот раз в его эмоциях не было и намека на легкомыслие. – Отец дал слово, что род не будет сознательно вмешиваться в дела Кирилла без его согласия. Так же как и Кирилл обещал не лезть в дела рода. В свете нынешних событий я подтверждаю этот договор и советую, уважаемые родственники, вести себя соответственно.

Деды поворчали, но нехотя согласились, и разговор покатился так, словно и не было только что никакой перепалки. Показательно. Именно тогда я и решил, что клуб будет для меня меньшим из зол. А теперь вот отдуваюсь… Нет, но монастырь?!

Часть вторая
«Облака – белогривые лошадки…»

Глава 1
Долг платежом красен…
А вовсе не кровью заляпан

Щебетание младшеклассниц, может, и осталось бы незамеченным Милой… если бы не касалось знакомого имени. Так что по окончании уроков девушка подхватила сестру под руки и потянула ее по услышанному от младших адресу. Информация о том, что Кирилл открывает прием на организованный им факультатив, вызвала у Милы жгучее любопытство, да и Лина явно заинтересовалась происходящим. Нет, слухи о каком-то диком количестве «клубов», организованных младшими в этом году, до них доходили, но… старшие классы есть старшие классы. Какое им дело до затей и выдумок «мальков», пусть даже те и младше всего на год-два? В общем, ничего удивительного в том, что суета вокруг факультативов обошла старшие и выпускные классы стороной, не было. Потому и известие, что один из таких «кружков по интересам» открыл Кирилл, до сестер не добралось. До сегодняшнего дня.

Каково же было удивление Милы, когда, оказавшись у дверей нужного кабинета, она обнаружила, что тот представляет собой знакомую кухню, где им с Линой пару раз удавалось перехватить чего-нибудь вкусного. Но они-то считали, что это просто «находка» моделистов. А получается…

– Кулинария?! – вырвалось у Милы. – То есть то, что мы здесь ели, приготовил Кирилл? Сам?!

– Не вижу ничего странного, – фыркнула Лина в ответ на восклицание сестры. – Он и в имении больше с обслугой общался. Наверняка у них и выучился.

– Ни разу не видела его в кухонном блоке, – пробормотала все еще ошарашенная Мила и постаралась взять себя в руки. – Но, наверное, ты права. Хотя после недавних событий и новостей я с трудом могу представить Кирилла в поварском фартуке…

– Конечно, права, – криво усмехнулась та и, оглядевшись по сторонам, хмыкнула. – Меня больше интересует, с чего вдруг такой ажиотаж вокруг этого факультатива и…

– Кирилла, – закончила за нее сестра. Но от улыбки удержалась. Уж больно подозрительно Лина на нее покосилась.

На близняшек начали обращать внимание собравшиеся у входа в кабинет добрых два десятка младшеклассниц. Действительно, атмосфера здесь была явно нездоровой, и, кажется, сам факультатив волновал пятнадцатилетних учениц в последнюю очередь. В отличие от его организатора…

– Да что тут происходит? – уже значительно тише, чтобы не привлекать внимания столпившихся у кабинета девушек, пробормотала Лина. И тут же получила легкий толчок локтем в бок от сестры. – Что?

– Взгляни, вон у поворота коридора… – проговорила Мила, обратив ее внимание на парочку, устроившуюся у окна. Младшеклассники, девчонка и парень, с любопытством наблюдали за толпой девушек и явно чего-то ожидали. Только на лицах у них было не нетерпеливое ожидание, а…

Лина присмотрелась к парочке. Девушку она вроде бы видела в театральной студии, а парень… Белобрысый, невысокий… хм. Бестужев? Ему-то что здесь нужно?

– Кажется, они не очень-то довольны происходящим, а? – заметила Мила.

– Или ждут чего-то неприятного. Словно… словно им кто-то поломал какие-то планы, – согласно кивнула Лина.

Близняшки переглянулись и одновременно выдохнули: «Кирилл».

– Зайдите к моделистам. – Раздавшийся за их спинами голос явно принадлежал упомянутому кузену, но когда сестры оглянулись, никого не обнаружили. Впрочем, знакомые с кое-какими фокусами Кирилла, они ни на секунду не усомнились в том, что действительно слышали его голос, и, как послушные ученицы, отправились по указанному «адресу». И естественно, не стали тратить время на удивление, обнаружив в кабинете моделистов сидящего на столе младшего брата.

– Это называется, на ловца и зверь бежит, – ухмыльнулся Кирилл после короткого обмена приветствиями. – Я уж хотел сам на ваши поиски отправиться…

– Кхм, а зачем? – переглянувшись с сестрой, поинтересовалась Мила. Осторожно поинтересовалась. Уж больно не понравилась ей улыбка Кирилла. Недобрая такая ухмылочка.

– Не надо так напрягаться, Мила, – тут же отреагировал Кирилл. – Я всего-то хотел, чтобы вы переговорили с одним из старшеклассников… к обоюдной выгоде, так сказать.

– А поподробнее? – прищурилась Лина. – С кем, для чего… и почему вообще мы должны с кем-то о чем-то говорить?

– Не должны, – тут же согласился Кирилл. – Дело не касается вашей учебы, а значит, это просто просьба, не больше. Как раз касающаяся столпотворения в коридоре за этой дверью. Выслушаете?

– Излагай, – в один голос заявили сестры. Любопытство – страшная сила…

– Хм. Скажем, так. Я хочу, чтобы кто-то из старшеклассников поспорил с Бестужевым, и… Видели рядом с ним девушку? Они у окна стояли, дальше по коридору. Вот-вот, с ней тоже. Сможете устроить?

– И о чем нам с ними спорить? – поинтересовалась Мила.

– Не вам. В этом случае они наверняка почуют подвох. С кем-нибудь другим, – нахмурившись, проговорил Кирилл. – А спор… нужно поспорить на то, что после первого занятия в клуб не запишется ни одна из присутствовавших девиц.

– На что спорить-то? – не сводя взгляда с Кирилла, спросила Лина. – На какую-нибудь гадость, типа желаний?

– Нет-нет. Тысячи на две, больше, я думаю, они на своем тотализаторе не заработали, – покачав головой, задумчиво проговорил кузен, напрочь проигнорировав издевку в голосе двоюродной сестры. Близняшки ошарашенно переглянулись, и вот это Кирилл заметил: – Да не беспокойтесь, деньги на спор я дам. Десять процентов уйдет агенту и десять вам…

– По десять, – тут же отреагировала Лина. Ну да, четыреста рублей – это же карманные деньги сестер за месяц. Лишними они точно не будут.

– Да не вопрос. Договорились, – к удивлению Милы, отмахнулся Кирилл. – Мне не деньги нужны. Важен сам факт их проигрыша.

– Разбрасываешься наследством, Кирилл Николаевич, – не удержавшись, пропела Лина. И взгляд кузена тут же похолодел, стал колючим и чужим, придавив и без того понявшую, что полезла не туда, сестру.

– Не наследством, а трофеями, – ровным тоном проговорил он и, прямо взглянув в глаза кузине, добавил: – Род Громовых неплохо платит за смерть своих врагов.

Лина дернулась, как от пощечины, и во мгновение ока исчезла из комнаты.

Мила мысленно выругалась. Вот ведь… Так и знала, что рано или поздно Линка не удержит язык за зубами… и огребет. Все-таки темперамента у нее куда больше, чем мозгов. Определенно.

– Извини, Кирилл, – медленно проговорила Мила, оглядываясь на захлопнувшуюся дверь кабинета. – Линка, как всегда, брякнула не подумав.

– Это точно, – хмыкнул брат, лицо которого успело утратить сходство с каменной маской, даже взгляд немного потеплел… кажется.

– Я пойду поговорю с ней, – вздохнула Мила. – И… насчет спора…

– Двадцать процентов ваши, как договорились, – кивнул в ответ Кирилл.

– И рассказ о причинах, толкнувших тебя на эту… это действо, – тут же добавила кузина.

– Вот уж точно не проблема, – усмехнулся Кирилл. – Просто Леонид решил отплатить мне за те прогулы школы, когда мы жили у Бестужевых. Забыл, что зависть лишь чуть менее бессмысленна, чем жадность. Вот я и решил его проучить.

– А эта… Вербицкая? – не удержалась от любопытства девушка.

– А вот тут я не разобрался, – честно признался кузен, разводя руками. – Мария барышня эксцентричная, вполне могла пойти на это исключительно из любви к искусству. Буду признателен, если сможешь разгадать эту шараду. Прямолинейной мужской логике она, чую, не поддастся. Только сначала спор. А то до начала занятия осталось меньше получаса…

Мила в ответ рассмеялась и, пообещав помочь, выпорхнула из кабинета. Теперь ей нужно было срочно найти агента, а потом… потом можно будет отправиться на поиски психующей Лины. Впрочем, если она действительно вышла из себя, то поиски будут недолгими. Всего-то и надо будет идти на звук боя, или, если у сестры хватит выдержки, на полигон.

Кстати, а это идея… Мила улыбнулась. Кажется, она знает, кто именно подойдет на роль «спорщика».

Отпирая дверь в кабинет под нетерпеливыми, заинтересованными и просто обжигающими любопытством взглядами двух дюжин пятнадцатилетних шпингалеток, я краем взгляда следил за все так же стоящей у окна сладкой парочкой и… чуть не выронил из руки ключ, когда увидел возникшего рядом с ними арамиса. Ну, Мила! Это ж надо было так угадать с агентом! Вот уж кого точно не заподозрят в сговоре со мной – так это Винокурова… Нет, все-таки теорию неравномерного распределения мозгов у близняшек можно считать доказанной…

Я тряхнул головой и, отперев наконец дверь, сделал приглашающий жест рукой, и кандидаты на мой факультатив чинно прошествовали в кабинет, на ходу «расстреливая» меня взглядами. Ну-ну…

Убедившись, что больше желающих присоединиться к нашей компании не наблюдается, я запер дверь и повернулся к успевшим разбрестись по всему помещению девушкам.

– Итак, приветствую вас на первом открытом занятии кулинарного факультатива, – улыбнувшись во все тр… двадцать восемь, заговорил я.

Проводив взглядом бледных, кажется, даже отдающих в зелень слушательниц, я довольно усмехнулся и, включив на полную мощность вытяжку, чтобы поскорее избавиться от витавших в помещении, прямо скажу, далеко не приятных запахов, принялся за мытье всей той химической посуды, что натащил в кабинет специально для этого «открытого занятия». Насвистывая незатейливую мелодию, я решительно смахнул «реактивы» в тут же недовольно загудевший утилизатор, явно еще не сталкивавшийся в своей недолгой жизни с такими ядреными отходами, а в следующую секунду вынужден был повернуться на звук открывающейся входной двери.

– Что здесь так воняет? – воскликнула Лина, морща носик и подталкивая в спину остановившуюся в дверях сестру. Та вздрогнула и наконец вошла в кабинет. Хм. Всегда знал, что при выборе между любопытством и злостью женщина выберет первое… а второе отложит до первого же удобного случая, чтобы, когда тот подвернется, припомнить сразу все.

– Демонстрационный материал, – невозмутимо ответил я на вопрос Лины, наблюдая, как следом за близняшками в помещение просочились грустные и явно недовольные Леонид с Марией… и Винокуров. Хм.

– Теперь я понимаю, почему ты был так уверен в своей победе, – вздохнул Бестужев, кивая арамису. Тот в ответ только дернул головой и молча уставился на меня.

– Что? – Я не выдержал, когда взгляды всех «гостей» скрестились на мне.

– Рассказывай, – наставив на меня свою боевую пилку для ногтей, прищурилась Вербицкая. – Как ты это сделал?

– А что, ты не чуешь этих убойнейших ароматов? – скривился Леонид. Да только на Марию его слова не произвели никакого впечатления.

– Если бы мне предложили блюдо с таким запахом, я бы бежал от повара без оглядки, – согласно кивнул Винокуров.

– Ну, Кирилл, ну расскажи! – моментально преобразившись, заканючила одноклассница. – Ну я же умру от любопытства!