Текст книги "Посланники тьмы"

13

Примерно в два часа пополуночи дверь кружала открылась, и на улицу в клубах пара вывалилась веселая компания Белозора. Сам главарь шагал впереди в обнимку с Дионой. Пройдя несколько шагов, она ловко высвободилась из его объятий и ласково сказала:

– Белозорчик, ты иди, а я сейчас.

Главарь усмехнулся:

– Понимаю. Буду ждать в санях. Но не задерживайся слишком долго.

– Конечно.

Белозор поцеловал Диону в губы, повернулся и, обнявшись с друзьями-разбойниками, зашагал к саням.

Диона подождала, пока он отойдет подальше, повернулась к углу кружала и тихо позвала:

– Глеб! Глеб, ты ведь еще здесь?

Глеб вышел из-за угла.

– Как ты узнала? – спросил он угрюмо.

Диона улыбнулась:

– Я ведь вещунья, или ты забыл?

Глеб подошел к ней вплотную. Вгляделся в ее худощавое, чуть скуластое, мягко освещенное луной лицо.

– Ты изменилась, – сказал он.

– Человек, вернувшийся из иного мира, не может быть тем, кем был прежде, – сказала на это Диона.

Глеб усмехнулся, но усмешка его вышла напряженной и неестественной.

– Что же в тебе изменилось, Диона?

– Этого не скажешь в двух словах, – ответила она.

Они помолчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Глеб.

– Почему ты с Белозором? – сухо спросил он.

Диона пожала плечами.

– А с кем мне быть? Я ведь все еще нелюдь, Глеб. Люди сторонятся меня и не доверяют мне. Возвращаться в срамной дом я не хочу.

– С Белозором лучше, чем там?

Глаза Дионы сухо блеснули в лунном свете.

– Он заботится обо мне, – сказала она. – И он не такой плохой, как ты думаешь.

– Он разбойник и убийца, – холодно возразил Глеб. – А ты... Ты достойна лучшей участи. Ты ведь вещунья. Ты могла бы...

Диона покачала головой:

– Нет, Глеб. Уже нет. Когда-то у меня на ладонях были глаза, и эти глаза видели много такого, чего не видит больше никто. Но теперь...

Диона подняла руки и повернула их ладонями к Глебу. На ее узких ладонях багровели уродливые круглые шрамы. Диона сжала кулаки и опустила руки.

– Теперь я ничего не могу, – тихо сказала она. – И ничего не стою.

Глеб привлек Диону к себе и порывисто поцеловал в губы. Она отстранилась.

– Не надо, Глеб.

– Но я все еще люблю тебя. Ты ведь это знаешь.

Она грустно покачала головой.

– Слишком поздно, Глеб. Слишком поздно.

– Ничего не поздно! Я...

Диона положила Глебу на губы палец:

– Тише, Первоход. Если Белозор узнает, что я с тобой, он убьет тебя.

Глеб усмехнулся:

– Поверь, я не боюсь Белозора.

– И напрасно. Ты знал Белозора-ходока. Но последний поход в Гиблое место выжег ему душу. Теперь он другой, и его боится даже Бава Прибыток.

Глеб фыркнул.

– Все равно! Плевать я хотел и на Белозора, и на Баву, и на Гиблое место с его смрадной нечистью!

Диона прищурила глаза и пристально вгляделась в раскрасневшееся лицо Глеба.

– Ты всегда был одиночкой, – задумчиво произнесла она. – Но все переменилось, Глеб. Теперь ты не выживешь, если будешь один.

– Диона! – проорал от саней Белозор. – Диона, куда ты подевалась?

Диона высвободилась из объятий Глеба и быстро проговорила:

– Мне пора, Глеб.

– Я живу в доме у Ненаша Лысого, – сказал он, нахмурившись и подрагивая от волнения. – Мое окно выходит на сарай. Приходи туда через час.

– Глеб, я не могу.

– Тогда приходи утром. Как рассветет. Я буду ждать. Буду ждать, понимаешь? Если ты не придешь, я все пойму.

– Прощай, Глеб!

Диона повернулась и быстро зашагала к саням.

Глеб прислонился спиной к стене и перевел дух. До этой встречи он и не подозревал, что все еще любит ее. А может быть, дело в том, что Диона действительно стала другой?

Глеб задрал рукав куртки. На предплечье его красовались небольшие белесые шрамы. Их осталось семь. Семь шрамов, семь испытаний. Когда последний шрам исчезнет, Глеб вернется домой – так сказала колдунья Мамелфа. Но нужно ли ему теперь это возвращение?

Он опустил рукав. Не стоит раскисать. Главное сейчас – найти убийцу Дивляна и разобраться в том, что происходит в городе. А там будет видно.

14

Комнатка, которую Глеб снимал у Ненаша Лысого, была крохотной, но теплой, благодаря своим мизерным размерам и небольшой, но чрезвычайно умело сложенной печке. Нескольких дубовых поленьев хватало, чтобы сохранять тепло в комнате целый день.

В огромном сундуке, кроме скромной одежды, хранилось оружие Глеба. Два украшенных серебряной инкрустацией меча-всеруба, выкованных кузнецом-вещуном Вакаром и заговоренных им от нечисти десятью заговорами. Дюжина метательных ножей, меч-скрамасакс, два тяжелых ножа-косаря, деревянный ящик с патронами для ольстры. Патроны были начинены дробью и хуралуговыми пулями с примесью белого железа.

Глеб взволнованно расхаживал по комнате. Времени остается все меньше. Ищейки князя Егры наверняка уже пронюхали, что он вернулся в город. Вооруженные до зубов охоронцы могут нагрянуть сюда в любую секунду.

Но на самом-то деле не это больше всего волновало Глеба. Он вдруг почувствовал странную уверенность в том, что смерть Дивляна – это лишь начало, первое звено в цепи грядущих кошмарных событий. До сих пор интуиция никогда не обманывала Первохода, и он привык доверяться ей.

Клубок событий все еще не распутан. Известно немногое.

Дивлян, скорей всего, и впрямь не работал на Белозора. Значит, он проворачивал свои дела в одиночку? В одиночку ходил в Гиблое место за бурой пылью. В одиночку искал клиентов для ее сбыта, рискуя напороться на разбойничий нож. И все это с культяшкой вместо левой руки? И в восемнадцать лет?

Глеб не мог в это поверить.

Но если Дивлян делал все это не один, то кто ему помогал? Может быть, тот, кто его убил?

Да, похоже, был еще кто-то. Кто-то, кто стоял у Дивляна за спиной и руководил его поступками, а потом убрал Дивляна с дороги. Дивляна и его болтливую, легкомысленную подругу Ведану.

Но что это за таинственный враг? И чего он добивается? И какова во всем этом роль купца Бавы Прибытка? И зачем, черт возьми, ему понадобилось гонять Дивляна в Гиблое место? Не за бурой же пылью?

Глеб остановился посреди комнаты и, холодно прищурившись, уставился на сундук с оружием. Пора нанести визит Баве Прибытку. Если кто-то и сможет ответить на вопросы Глеба, то только он.

Кем был Бава Прибыток? Купцом? Авантюристом? Алчной тварью, готовой ради прибыли отрезать и продать свою собственную ногу?

Как бы то ни было, а действовал Бава с размахом. Отгрохал в нескольких верстах от Гиблого места Порочный град. Возвел в нем заведения, способные дать усталому человеку все, чего ему не хватало в обычной жизни: острые ощущения, сладострастные утехи, звериную разнузданность и полную безнаказанность.

На град Порочный не распространялись никакие княжьи законы и указы. В обмен на то, что князь Егра закрывал глаза на творящиеся здесь дела, Бава Прибыток щедро и регулярно пополнял его казну.

А дела в этом средневековом «Лас-Вегасе» творились и впрямь жуткие. Бава стравливал между собой оборотней и волколаков, устраивал битвы упырей с медведями, открыл в главном кружале блажной дом, где каждый желающий мог всего за несколько монет переспать с девкой-нелюдью.

Ходокам, добывающим для него оборотней и упырей в Гиблом месте, Бава платил щедро. Кроме того, у ходоков был и другой верный способ набить себе карманы серебром.

Чудны́е вещи, которые люди таскали из Гиблого места, были удивительны и в большинстве своем абсолютно бесполезны. Многие из них отправляли своих хозяев на тот свет прежде, чем те добирались до дома. Но случалось и обратное. Иные владельцы чудны́х вещей становились неуязвимыми. Другие богатели. Третьи излечивались от страшных болезней. Глядя на них, чуда жаждали и все прочие. Поток желающих отправиться за чудны́ми вещами не иссякал.

Но теперь-то лавочка прикрылась!

После того как странный туман вырвался из земных недр и окутал Гиблое место, в нем все переменилось. Ходоки и их ведомые гибли один за другим, пока вовсе не перестали ходить туда. Да и среди обывателей уже не было желающих обзавестись чудодейственным амулетом, добытым в Гиблой чащобе или в мертвом городе, населенном нелюдью.

Ходоки плюнули на Гиблое место и занялись другими делами. Но чем нынче промышлял Бава Прибыток? За счет чего он держался? И за какой такой надобностью он гонял в чащобу Дивляна?

Это и предстояло выяснить Глебу.

Первоход вынул из кобуры ольстру и проверил ее. Обрез, сделанный когда-то из охотничьего ружья и усовершенствованный кузнецом Вакаром, работал безотказно. Два ствола: один под патроны, начиненные дробью и огвоздками, 12-го калибра, второй – под пули калибра 7,62.

Магазин на пять патронов. Усовершенствованная пусковая скоба с петлей, такая, чтобы удобно было выхватывать обрез из кобуры одной рукой и сразу стрелять. Прицельная дальность, конечно, никакая, но дальность в деле, которым все эти годы занимался Глеб, не главное. В Гиблом месте враг всегда появлялся внезапно и оказывался рядом с тобой раньше, чем ты успевал вздрогнуть от страха.

Глеб вложил ольстру в жесткую кожаную кобуру и прикрепил кобуру к специальному ременному креплению на спине. Затем повесил на пояс короткий меч-всеруб и ножны-соты с тремя метательными ножами из белого железа.

Белое железо – кошмар для оборотней и волколаков, но и против людей оно вполне годится.

С минуту Глеб раздумывал, не взять ли ему пару амулетов против нечисти, но решил, что не стоит. Убийцы, охраняющие Баву Прибытка, конечно, лютые звери, но на нечисть они никак не тянут.

Последней жуткой вещью, которую взял с собой Глеб, была самодельная бомба с ударным взрывателем, над которой он прокорпел два месяца, собирая ее из того, что довелось достать в этом диком, допотопном мире.

Вооружившись, Глеб достал из шкафа длинный суконный плащ с капюшоном и накинул его поверх меховой куртки. Полы плаща укрывали оружие, а капюшон надежно скрывал лицо Глеба от посторонних взглядов.

Теперь он был готов встретиться со всесильным Бавой, которого побаивался даже хлынский князь.

15

Дознаватель Замята поднял взгляд от глиняной кружки и окинул Глеба недовольным, хмурым взглядом.

– Здравствуй, дознаватель, – поприветствовал его Глеб.

– Опять ты, – проворчал Замята. – Какого лешего тебе от меня надо?

Глеб усмехнулся:

– Видишь ли, дружище, я тут решил немного прогуляться.

– Прогуляться? Ну и гуляй себе сколько влезет. А я тут при чем?

– Хочу, чтобы ты меня сопровождал.

Несколько секунд Замята молчал, ворочая мозгами, затем неопределенно проговорил:

– Вот как. И куда же ты собрался? В срамной дом или в кружало?

– К Баве Прибытку, – ответил Глеб. – Пришло время поговорить с ним по душам. Так как, дознаватель, пойдешь со мной?

Дознаватель мрачно усмехнулся и кивнул.

– Хорошая шутка.

Он потянулся за кувшином с хмельной березовицей, но Глеб сгреб кувшин и отодвинул его. Замята захлопал глазами.

– Ты что делаешь?

– Спасаю тебя от цирроза печени, – ответил Глеб. – Собирайся, Замята. Нам пора выходить.

Несколько секунд Замята вглядывался в лицо Глеба, надеясь, что тот шутит, потом качнул головой и проговорил:

– Да ты и впрямь сдурел, Первоход. Если хочешь, чтобы тебе проломили голову, – иди, отговаривать не стану. Но не впутывай в это дело меня.

– Ты должен пойти со мной, – упрямо повторил Глеб.

– Да ну? И какой у меня резон?

– Ты княжий дознаватель. Значит, должен дознаться, что случилось с Дивляном.

– Да об чем тут дознаваться? – вспылил Замята. – Обожрался какой-то дряни да и помер!

Глеб покачал головой:

– Нет, приятель, все не так просто. Я навещал подругу Дивляна, Ведану.

– И что?

– Она мертва. И погибла она точно так же, как Дивлян. А теперь подумай своей хмельной башкой: что будет, если люди в княжьем граде начнут умирать как мухи и на губах у каждого из них ты найдешь черную слизь? Что ты скажешь своему начальнику, дознаватель? И что он скажет князю Егре?

Замята взъерошил пятерней волосы и угрюмо посмотрел на Глеба.

– Бава раздавит тебя, как муху, – мрачно изрек он. – А если я пойду с тобой, он раздавит и меня.

Глеб посмотрел дознавателю в глаза и холодно отчеканил:

– Ты слышал обо мне много интересного, Замята. Неужели ты думаешь, что такого человека, как я, так просто убить?

Замята отвел взгляд и нахмурился.

– Люди вечно все преувеличивают, – проворчал он. – Думаю, в рассказах о тебе нет и половины правды.

– Возможно, это и так, – согласился Глеб. – Но как насчет второй половины?

Дознаватель молчал, хмуро поглядывая на гостя и шмыгая длинным носом.

– Соглашайся, Замята, – снова заговорил Глеб. – Тебе даже не придется махать мечом, потому что я все сделаю сам. Кроме того, ты – княжий дознаватель, и охоронцы Бавы тебя не тронут, если ты сам их к этому не вынудишь.

– Ты в этом уверен?

– Я неплохо знаю Баву. Он хорошо умеет просчитывать шансы и не рискует без особой нужды.

В глазах Замяты появилось сомнение. Он явно стал колебаться. Тогда Глеб привел последний веский довод:

– Думаю, я уже убедил тебя, – сказал он, – но чтобы быть в этом совсем уж уверенным...

С этими словами Глеб достал из тугого кошеля две серебряных монеты и положил их на стол.

Замята глянул на монеты и усмехнулся.

– Что я вижу? Ты меня подкупаешь, ходок?

Глеб кивнул:

– Именно так.

Замята помолчал, потом прищурил темные, хитрые глаза и сказал:

– А ты умеешь убеждать, Первоход. Что ж, я пойду с тобой. Но запомни: рубить мечом я никого не стану.

– Это и не потребуется. Твоя роль будет исключительно мирной. А теперь о деле. Ты знаешь, где сейчас обитает Бава Прибыток?

Замята хмыкнул.

– Конечно. Он живет в главном кружале Порочного града, на втором этаже. Охраняют его двадцать охоронцев, и все они вооружены до зубов.

Глеб удивленно вскинул брови:

– Двадцать?

– Двадцать-двадцать, – с усмешкой кивнул Замята. – Времена нынче темные, и Баве приходится опасаться не только разбойников и князя, но и своих собратьев-купцов. А те нынче не прочь вступить в сговор с разбойниками и вместе пощипать тех, у кого в гузне еще остались перья.

Глеб кивнул.

– Ясно. А теперь, приятель, опиши мне тех из охоронцев, кого следует опасаться больше, чем других.

Замята поморщился.

– Я знаю только Тунгира. Это настоящий убийца. В сравнении с ним оборотень – просто волк из детской сказки.

– Убийца? – вскинул брови Глеб. – Ты сказал, убийца?

– Да, – мрачно проговорил Замята. – У меня было несколько дел, в которых упоминалось его имя. Три месяца назад эти отморозки убили купца Чигиря и захватили две подводы с рыбьим клеем и пушниной. Было дознание, но доказать я ничего не смог. А недавно одного из охоронцев Бавы взяли с поличным у трупа молодой девки. Он даже штаны натянуть не успел.

– И как?

Замята дернул плечом:

– Да никак. Пришел Тунгир и обменял охоронца на тугой кошель серебра. Бава Прибыток своих людей не бросает.

– Ну, на этот раз ему придется за многое ответить, – холодно проговорил Глеб.

Он поднялся с лавки, сдернул с гвоздя роскошную соболью шубу и швырнул Замяте.

– Одевайся, дознаватель. Нам пора идти.

Глава вторая

1

Когда Замята вошел в кружало, охоронцы, сидевшие за дубовыми столами, мгновенно повернулись к дверям.

Замята снял с головы мокрую шапку и выбил из нее об колено воду. Затем снова нахлобучил шапку на голову и повернулся к ближайшему охоронцу.

– Где ваш хозяин? – поинтересовался он.

От стойки к нему шагнул высокий широкоплечий охоронец с широкоскулым прокопченным и обветренным лицом и в газарской шапке, увенчанной собачьим хвостом.

– О ком ты спрашиваешь? – спросил охоронец, коверкая звуки на свой, степняцкий, лад.

Замята взглянул на него спокойным, оценивающим взглядом.

– Ты, видимо, Тунгир? Начальник охоронцев?

– Да, я Тунгир, – кивнул смуглый охоронец. – А кто таков ты?

Замята приосанился и сообщил:

– Я княжий дознаватель Замята. Пришел сюда по распоряжению старшего дознавателя Колояра.

Охоронцы продолжали молча и пристально разглядывать Замяту. Тунгир тоже молчал. Тогда Замята заговорил снова:

– Княжий указ предписывает оказывать дознавателю всяческую помощь. Кто откажется помогать, будет брошен в темницу.

– Ты хочешь, чтобы тебе помогали? – вскинул черные, ломкие брови Тунгир. – Но в чем?

– Я ищу беглеца. У нас имеются сведения о том, что его видели в Порочном граде.

Тунгир усмехнулся тонкой, двусмысленной улыбкой степняка.

– В Порочный град приходит много людей, – сказал он. – Кого из них ты имеешь в виду?

– Его называют Глеб Первоход. Каждому, кто увидит этого человека, предписано убить его или связать и доставить в дом княжьих дознавателей.

Тунгир переглянулся с одним из охоронцев и сказал:

– Мы об этом знаем.

– И вы готовы мне помочь? – холодно прищурился Замята.

– Конечно.

– Значит, вы не будете мне мешать, если я решу обыскать кружало?

Лица охоронцев вытянулись. Двенадцать пар свирепых глаз уставились на глупого княжьего дознавателя, который решился в одиночку прийти к всесильному Баве Прибытку и вознамерился обыскать его кружало.

Наконец Тунгир угрюмо проговорил:

– Мы не хотим с тобой ссориться, княжий дознаватель.

– Правда? Тогда дайте мне взойти наверх и осмотреться. Вдруг вы прячете у себя Глеба Первохода?

Тунгир усмехнулся. Заухмылялись и другие охоронцы.

– Глеб Первоход не приходил сюда много месяцев, – сказал Тунгир. – Ты уж мне поверь, дознаватель.

Замята дернул уголками губ:

– Я должен поверить тебе на слово? С какой стати?

Тунгир прищурил раскосые глаза и сунул руку в карман газарского короткополого кафтана. У Замяты перехватило дыхание. «Конец!» – подумал он и почувствовал, как на лбу выступает испарина.

Однако вместо ножа или кистеня Тунгир достал из кармана кожаный кошель. Замята уставился на кошель и сглотнул слюну.

– Что это? – хрипло спросил он.

– Серебряные дирхемы, – спокойно ответил Тунгир.

Брови Замяты приподнялись.

– Ты хочешь меня подкупить?

Тунгир покачал головой.

– Нет. Я хочу, чтобы ты поверил мне на слово. – Степняк вынул из кошеля три полновесных дирхема и протянул их Замяте. – Этого хватит?

– Э-э... – Замята взял деньги и кивнул: – Вполне. Но...

– Ассан! – заорал вдруг кто-то из охоронцев.

Тотчас мечи и сабли с лязгом повылетали из ножен. Замята вздрогнул и побледнел, однако взгляды головорезов были устремлены не на него. По лестнице, перескакивая через две ступеньки, взбегал наверх Глеб Первоход.

– Первоход! – крикнул Замята. – Леший вас побери! Я так и знал, что вы его прячете!

Тем временем на пути у Глеба возникли два охоронца с обнаженными саблями. Однако взмахнуть своими саблями убийцы не успели. Одного из них Глеб сшиб плечом и сбросил вниз, другого сбил с ног ударом кулака.

– Айдан газарлы шайтан! – завопил Тунгир, сотрясаясь от гнева.

Но охоронцы уже бежали за Глебом, размахивая саблями и выкрикивая ругательства на языке степняков и диких горцев. Один из них почти настиг Глеба, но тот извернулся и ударил головореза локтем в челюсть. Охоронец вышиб задом перила и грохнулся на дубовый стол.

Глеб в несколько прыжков достиг двери, ведущей в покои Бавы Прибытка, распахнул ее и нырнул внутрь. Он хотел захлопнуть дверь, но Тунгир, влетевший наверх, как птица, уже вбегал за ним следом, размахивая саблей и выкрикивая яростные ругательства.

2

Бава Прибыток, дородный, чернобородый, сидел за столом и обгладывал жареную свиную ногу.

Глеб хотел захлопнуть дверь, но не успел – Тунгир и двое темноликих охоронцев влетели в покои вслед за ним и взмахнули саблями.

– Стоять! – рявкнул на них Глеб.

Дуло ольстры было приставлено к голове Бавы. Купец так и застыл, раскрыв рот и держа в руке полуобглоданную рульку.

– Дернетесь, размозжу ему голову! – холодно проговорил Глеб.

Еще несколько охоронцев вбежали в покои, но Тунгир дал им знак остановиться. Взглянув на Глеба сузившимися и потемневшими от гнева глазами, он спросил:

– Чего ты хочешь, шайтан?

– Вложите сабли в ножны! – приказал Глеб.

Охоронцы уставились на Тунгира – он кивнул. Они нехотя вложили сабли в ножны.

– Теперь выйдите и оставьте нас одних! – приказал Глеб. – Ну!

Глеб вдавил ствол в толстую, бородатую щеку купца. Тунгир посмотрел на Баву. Тот нахмурился и процедил сквозь зубы:

– Делай, как он говорит.

– Но, хозяин...

– Делай! – повторил Бава Прибыток, повысив голос.

Тунгир кивнул, послушно развернулся и дал знак своим головорезам. Те, по-прежнему не произнося ни слова, вышли из покоев вслед за Тунгиром и прикрыли за собой дверь.

Глеб шагнул к двери, накинул на скобы дубовый засов и повернулся к купцу.

– Ну, здравствуй, Бава, – сказал он, опуская ольстру.

Чернобородый купец прищурил темные глаза и угрюмо проговорил:

– Здравствуй, Глеб Первоход. Зачем пожаловал?

– Разговор есть.

Купец положил свиную ногу на тарелку и снова воззрился на Глеба. Взгляд у него был спокойный и холодный.

– Коли убить меня хочешь, так убивай сейчас, – сказал Бава. – Потом можешь и не успеть.

– Убивать я тебя не собираюсь.

Бава Прибыток ухмыльнулся в бороду.

– Благодарствую. Но тебе это уже не поможет. Ты не выйдешь отсюда живым, Первоход.

– Я знаю, – отозвался Глеб.

Он прошел в центр покоев и сел на расписную скамью. Ольстру Глеб положил себе на колени.

Некоторое время мужчины с мрачным интересом разглядывали друг друга.

– А ты изменился, – сказал Бава. – Пополнел, возмужал. К твоему бы лицу мою бороду – осанистый получился бы купец. Видать, хорошо жил в последний год, ел кашу да запивал сладким сбитнем?

– Да, жил неплохо, – согласился Глеб.

– Слыхал, ты заделался огородником. Выращиваешь диковинные растения и продаешь рассаду купцам. Может, и мне у тебя чего-нибудь прикупить?

– Прикупишь. Но сейчас поговорим о другом.

– О чем же? – прищурил темные, непроницаемые глаза Бава Прибыток.

– О Гиблом месте.

Хозяин Порочного града хмыкнул.

– А чего о нем говорить? Туда нынче никто носа не сует. Ходоки все остепенились, пооткрывали лавки да артели. Их туда теперь калачом не заманишь.

– Чего так?

– А то сам не знаешь. Гиблое место переменилось. Прежних троп нет. Нечисть, сказывают, новая появилась. Да такая жуткая, что по сравнению с ней упыри да оборотни – навроде беззубых лягушек.

– Н-да, – задумчиво проговорил Глеб, не спуская глаз с Бавы. – Дурные времена для тебя настали.

– Да уж, – скорбно скривился тот. – Порочный град совсем опустел. Смотреть здесь нынче не на что. А помнишь, какие битвы мы с тобой устраивали в прежние времена? Оборотни против волколаков! Упыри против кишенской нелюди! На это стоило посмотреть!

Бава усмехнулся, чуть склонился вперед, нависнув широкой грудью над столом, и доверительно сообщил:

– Говорят, новая нечисть прежнюю пожрала.

– Да ну? – «удивился» Глеб. – А что за новая нечисть?

Бава нахмурился и ответил со вздохом:

– Того никто не ведает. За последний год только два человека из Гиблого места живыми вернулись. Да и те опосля померли.

– Охотник Вислоус и ходок Дивлян?

Бава кивнул.

– Угу. А перед ними ходили в Гиблое место сыновья Колояра Хромого. Вислоус в бреду говорил, что видел в чащобе их трупы. Все четыре висели на дереве с ободранной кожей. Ужас!

Глеб нахмурился.

– Бава, давай начистоту, – сухо проронил он. – Я знаю, что Дивляна в Гиблое место послал ты.

Чернобородый купец вздохнул и смиренно произнес:

– Каюсь, послал. Думал, он мне парочку оборотней словит.

– Словил?

Хозяин Порочного града махнул рукой.

– Какое там. Пустой пришел. – Бава дрогнул черными, как вороньи крылья, бровями и тягостно вздохнул: – Ох-хо-хо... Еще месяц-два такой жизни, и совсем разорюсь.

Несколько секунд Глеб молчал, разглядывая мясистое лицо купца, затем сказал:

– Врешь ты, Бава.

– Ась? – вздернул брови тот.

– Не за оборотнями ты Дивляна посылал.

– Вот тебе на! – удивился купец. – А за чем же?

– А это ты мне скажи.

Бава подергал себя пятерней за бороду, темнея лицом.

– Послушай, Первоход, – грозно начал он, – я...

Глеб взял с коленей ольстру и наставил ее на Баву.

– Я пришел узнать правду, а не слушать твои враки, – холодно заявил он.

Купец покосился на ольстру, сглотнул слюну и сказал:

– Убьешь меня – отсюда не выйдешь.

Глеб дернул плечом:

– Да мне плевать.

– На жизнь свою плюешь? – Бава усмехнулся и покачал головой. – Не поверю.

Глеб взвел курки и холодно прищурился.

– Ты, я вижу, совсем забыл, с кем имеешь дело.

Лицо Бавы переменилось. Теперь перед Глебом сидел не добряк-купец, жалующийся на жизнь, а хладнокровный, сильный и лютый человек-рвач, способный свернуть шею противнику собственными руками.

Бава взглянул на черное дуло ольстры, перевел взгляд на Глеба и процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, я еще сегодня увижу, как ты сдохнешь.

– А я надеюсь посмотреть сегодня вечером запись матча «Арсенал» – «Челси», – сказал Глеб. – Но чего в нашем мире стоят надежды?

Они долго молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец Бава Прибыток вздохнул и сказал:

– Ладно. Твоя взяла, ходок. Не убивай меня. Я все тебе расскажу.

Глеб недоверчиво прищурился.

– Ну? Я жду.

– Только сперва опусти ольстру. Не смогу говорить, пока она на меня смотрит. Опусти-опусти. Она ведь все равно останется у тебя в руках.

Глеб секунду или две раздумывал, потом опустил обрез. Это было ошибкой. Стоило Глебу на мгновение расслабиться, как Бава вскочил с места и одним рывком опрокинул на Глеба стол со всем, что на нем стояло.

В ту же секунду чернобородый купец метнулся к двери с такой быстротой, какую нельзя было даже предположить в его дородном теле. Достигнув двери, он быстро сорвал засов и отшвырнул его в сторону.

Глеб вскочил на ноги, вскинул ольстру и выстрелил. Ворвавшийся в комнату Тунгир упал на пол с простреленным бедром и взвыл от боли.

Глеб, не теряя ни секунды, ринулся вперед. Выскочив из покоев Бавы Прибытка, он выстрелил в толпу вопящих от ярости охоронцев, прыгнул на перила, скатился по ним вниз, ударил ногой в грудь подбежавшего головореза, сшиб еще одного ударом приклада и бросился к двери.

Еще дважды Глебу пришлось выстрелить из ольстры, расчищая себе путь, прежде чем он добрался до двери, ведущей на улицу, и распахнул ее.

В левое плечо что-то толкнулось, а вслед за тем всю руку от плеча и ниже обдало нестерпимым жаром. Глеб вскрикнул, выхватил из кармана бомбу и резко швырнул ее через плечо.

Взрыв потряс стены кружала, но Глеб уже был далеко. Он добежал до коновязи, быстро отвязал каюрую лошадку, взятую напрокат у Ненаша Лысого, вскочил верхом и, с места рванув в галоп, поскакал прочь от кружала, выбивая искры из мерзлой, твердой, как камень, земли.