Текст книги "Жестокая Земля: Соло-Рекс"

– Слушаюсь.

Клов низко поклонился вице-президенту, затем – полковнику, после чего повернулся и вышел из кабинета.

9

Хирург Гольдман оказался круглолицым, низеньким, щегольски одетым человечком с румяными, как яблоки, щеками и острой, реденькой бородкой, волоски на которой можно было пересчитать по пальцам. Стены операционной палаты были белого цвета, шкафы – такие же белые, с металлическими накладками на углах. На подоконнике стояли взятые в рамки фотографии жены и двух дочерей хирурга.

Усадив Клова в кресло, доктор сказал:

– Посидите пару минут. А я пока подготовлю все необходимое.

Напевая что-то себе под нос, доктор Гольдман стал шарить в ящиках шкафов, вытаскивая что-то то из одного, то из другого, то из третьего.

– У вас можно курить? – спросил капитан.

– Курите, – не оборачиваясь, разрешил Гольдман.

Клов достал сигарету и закурил.

– Вы знаете, какое задание мне предстоит выполнить? – спросил он, выпустил облако дыма.

– Приблизительно. Что-то, связанное с реколонизацией Земли?

– Я должен кое-кого доставить на Соло-Рекс.

– Но это связано с реколонизацией, верно?

– В какой-то степени, да.

Доктор, раскладывая на столике инструменты, пожал покатыми плечами:

– Я ничего не смыслю в реколонизации. Да и не хочу смыслить. Мне нравится наша планета – Соло-Рекс. Земля давно стала нам чужой.

– Однако жизнь на Соло-Рексе не назовешь комфортной, – заметил Клов.

– Верно. Но кто это замечает? Мемы делают свое дело. И лично мне глубоко плевать, реальный вид открывается из моего окна или тот, который создали для меня мемы. Мне плевать, в настоящем я кресле сижу или в иллюзорном, и мне плевать – настоящий комфорт я испытываю, или это чувство выудили из моего сознания мемы, воздействовав на определенную группу нейронов.

– Вы любите иллюзии? – спросил капитан Клов.

Хирург обернулся и посмотрел на Клова.

– Однажды мой стационарный мем-43 вышел из строя на пару минут, – сказал он с вежливой улыбкой. – Всего пару минут я видел окружающий мир таким, какой он есть. Вместо роскошной квартиры – вонючая халупа. Вместо сада за окном – выжженная, растрескавшаяся земля, поросшая колючками. Вместо вина в бокале – гнилое пойло из скважины. А вместо хрустального бокала – старая пластиковая банка. Потом мем возобновил работу, и мир снова стал прекрасным. И знаете... настоящий мир, кусок которого увидел, показался мне менее реальным, чем тот, который создал мем.

– Значит, вас устраивает иллюзорный мир?

– Я не имею ничего против иллюзий. Они не причиняют боли и не приносят вреда. А эта планета... хоть она и зовется Землей... вселяет в меня страх. Снимайте одежду и ложитесь на операционный стол, капитан.

Клов сделал, как он велел.

Гольдман включил хирургическую лампу и направил ее свет на тело капитана. Затем сомкнул на его щиколотках и запястьях пластиковые зажимы.

– А это еще зачем? – спросил Клов неприязненно.

– Чтобы вы не дергались, – ответил Гольдман. И пояснил: – В вашем случае применение анестезии невозможно, так как состав крови должен быть чистым, лишенным химии.

– Спасибо, что вовремя предупредили, – с усмешкой произнес Клов.

– Пожалуйста.

Доктор принялся за дело. Для начала он нарисовал на обнаженном теле капитана двенадцать точек, похожих на мишени. После чего взял в руки хромированный хирургический пистолет, заряженный ампулами для инъекций, и меньше чем за минуту поразил все двенадцать мишеней. После этого взялся за скальпель и выщелкнул лазерное лезвие, похожее на язычок газовой зажигалки...

Через минуту Гольдман отложил скальпель и снял перчатки. Тело капитана Клова начало быстро меняться, но за мгновение до этого он почувствовал адскую боль. Ощущение было такое, словно по артериям разливается расплавленный свинец. Капитан сжал зубы.

– Если хотите – кричите, – сказал доктор Гольдман, внимательно вглядываясь в лицо капитана.

Тот качнул головой и еще сильнее заскрипел зубами. От нового приступа боли мускулистое тело капитана Клова выгнулось дугой.

– Будем надеяться, что у вас крепкое сердце, – тихо проговорил хирург.

Адская боль длилась еще минуту, а затем быстро пошла на убыль.

– Готово, – сказал хирург и отщелкнул зажимы, сковывавшие руки и ноги Клова. – Хотите взглянуть на себя со стороны?

Клов не ответил. Некоторое время он неподвижно лежал на операционном столе, как бы заново учась ощущать свое тело, а затем сел и, поморщиваясь от остаточной боли, опустил ноги на пол.

– Я по-прежнему человек? – спросил он у хирурга.

– В той же степени, что и до операции, – ответил доктор Гольдман. – Вообще-то потомки второго эшелона тоже люди. Но, приспосабливаясь к планете, которая стала их вторым домом, они немного изменились. Взгляните на себя в зеркало, капитан, и вы все увидите.

– Надеюсь я не настолько уродлив, чтобы мною пугали детей.

Капитан подошел к зеркалу и взглянул на свой новый облик. Лицо его стало более худощавым, но никаких следов уродства Клов не заметил. Напротив, его черты стали правильнее и утонченнее, словно он внезапно превратился в аристократа крови. Волосы стали иссиня-черными, а кожа посветлела и приобрела молочный оттенок. Но самое главное – все его тело было покрыто блеклыми темными линиями, которые едва заметно проступали сквозь кожу. На лбу и скулах эти линии складывались в замысловатые узоры. Рисунки словно были вытатуированы на изнанке кожи.

– Что означают эти линии и узоры? – спросил капитан.

– Насколько мы знаем, эти линии представляют собой подвижные цепочки нейронов, подкрашенные меланином, – ответил хирург. – Думаем, они как-то связаны с ментальными способностями потомков второго эшелона.

– Вы говорите о телеониках?

– Да.

Хирург, с любопытством разглядывая лицо Клова, спросил:

– Вы знаете, что человек использует лишь девяносто процентов возможностей своего мозга?

– Да, я об этом слышал.

– У георегинцев то же самое. Потенциал есть у всех, но телеониками становятся единицы.

Капитан обернулся и посмотрел хирургу в глаза.

– А что насчет меня?

– В вашем случае все эти линии – не более, чем декор, – с улыбкой пояснил доктор Гольдман.

– Жаль. Мне бы не помешали какие-нибудь сверхспособности.

– Сверхспособности есть у каждого из нас. Я, например, могу за один присест съесть яичницу из пятнадцати яиц, запив ее двумя галлонами саке. Согласитесь, не каждому это под силу.

Капитан усмехнулся:

– С этим не поспоришь.

– Можете одеться, – разрешил доктор Гольдман. – Нет-нет, не в свой мундир. Новая одежда висит в шкафу, слева от вас. Да-да, здесь.

Клов остановился перед шкафом, оглянулся и еще раз посмотрел в зеркало, чтобы получше запомнить свое новое лицо, а затем распахнул дверцы шкафа и стал одеваться. Новая одежда, сшитая из темной, блестящей ткани, была мягкой и шелковистой.

– Ваши движения стали изящнее, – заметил хирург. – Словно у настоящего жителя Геи-Регины.

Клов принялся одеваться.

– Откуда вы так много знаете об этих ребятах? – спросил он, натягивая форменную куртку с замысловатой эмблемой на рукаве.

– Мы довольно подробно их изучили.

– Каким образом?

Хирург усмехнулся:

– С помощью скальпеля и микроскопа, разумеется.

Клов на мгновение замер, после чего уточнил:

– Вы препарировали их тела?

– Да, – ответил Гольдман. – Несколько недель назад наши десантники сумели захватить их челнок вместе с экипажем. Благодаря этому, мы узнали о наших собратьях с Геи-Регины очень много.

– Ясно. И где они теперь?

– Они умерли. Части их тел разложены по банкам со спиртовым раствором.

По худощавому, испещренному татуировками лицу Клова пробежала тень.

– Это не похоже на похороны на Эдингтонском военном кладбище, – сказал он.

– Да уж, – усмехнулся Гольдман. – Ни телерепортеров, ни военных почестей...

Клов застегнул молнию.

– Значит, этих парней пытали, а затем убили и разрезали на куски?

– Что-то в этом роде, – спокойно ответил хирург. Прищурился и уточнил: – Вам это кажется бесчеловечным?

– Я солдат, а не моралист.

– Я тоже солдат, капитан. Хоть и не ношу военную форму. И, так же, как вы, я не обсуждаю приказы.

Капитан надел потрупею и с глухим щелчком застегнул скрепы. Немного поколебавшись, он запустил руку в карман форменных штанов и переложил таблетку Накамуры в карман нового одеяния. Он действовал не столько осознанно, сколько интуитивно.

– Когда вы вылетаете? – уточнил хирург, пристукивая папиросой об крышку старинного портсигара.

– Через час, – ответил капитан Клов.

– Надеюсь, ваша миссия будет удачной.

– Я тоже на это надеюсь.

Клов козырнул рукой, развернулся и быстро покинул медицинский кабинет.

10

«Отсек перемещения», вопреки ожиданиям капитана Клова, оказался совсем небольшим. Не больше буферного отсека в стандартном космолете. Посреди зала стояла белоснежная кабина без окон, высотой метра четыре. Абрис двери едва различался на фоне белизны.

Техник, невысокий толстячок в синей робе и синей кепке, приветливо улыбнулся в ответ на приветствие Клова. Техник был штатским, и капитанское звание Клова ничего для него не значило.

– Хорошо выглядите, – шутливо заметил техник, оглядывая худощавую фигуру Клова и его татуированное лицо.

– Да, в последнее время я немного похудел, – в тон ему отозвался Клов. – Но здоровый цвет лица, как вы, вероятно, заметили, не приобрел.

– Смотря что считать здоровьем, капитан. Моя жена была бы рада заполучить такого красавца.

– Ей нравятся субтильные брюнеты?

Техник ухмыльнулся.

– Нет. Но она не равнодушна к парням с татуировками. Они кажутся ей безумно крутыми.

– Я пошлю ей свою голографию – пусть повесит над вашим брачным ложем.

Техник засмеялся.

В этот момент в дверь отсека постучали. Техник, все еще посмеиваясь, открыл дверь и впустил в отсек робота Панча. Низкорослый увалень (внешность для робота подбирал сам Клов) проковылял к своему хозяину и молча встал рядом.

– Что с вашим роботом, капитан? – весело поинтересовался техник. – Обычно эти модели болтливы, как моя теща.

– Ваша теща робот?

– Она утверждает, что нет, хотя у меня на этот счет имеются большие сомнения. Хотите – поменяемся?

Клов улыбнулся:

– У меня уже есть теща. Хвала Иисусу, она живет на другой стороне Соло-Рекса.

– Мне бы ваше везение, капитан. Прошу вас и вашего робота в челнок!

Клов вошел в белую будку. Панч с важным и суровым видом последовал за ним. Будка оказалась тесной, и двое мужчин поместились в ней с трудом.

– Только не вздумай ко мне прижиматься, – сурово сказал Клов роботу.

– Но здесь довольно тесновато, – возразил тот.

– А ты превратись во что-нибудь плоское.

– В такое же плоское, как ваши шутки? – невозмутимо уточнил робот. Тело Панча завибрировало и плавно сжалось в толщину, одновременно увеличившись в росте. – Так годится?

– Вполне.

Дверь челнока задвинулась.

– Вы когда-нибудь путешествовали сквозь пространственный туннель, ребята? – осведомился техник, глядя на Клова в иллюминатор и проверяя герметичность двери.

Капитан качнул головой:

– Нет.

– Ощущения будут странными. Покалывание, зуд, онемение. Возможно, в какой-то момент вам даже покажется, что ваше тело распалось на составные элементы и рассеялось по всей Вселенной. Не пугайтесь, через это проходят все.

– Распадаются на составные элементы? – уточнил Клов.

Техник покачал головой:

– Нет. С вашим телом все будет в порядке. Более того, как только путешествие закончится, вы почувствуете себя бодрым и полным сил. Этот эффект отмечают все путешественники.

– Сколько времени будет длиться переход?

– Около минуты.

– Так мало?

– Челнок переместится по туннелю мгновенно. Минута понадобится вашему разуму, чтобы вновь обрести контроль над вашим телом. Вы как – в порядке?

– Да.

– Я включаю запуск. Считайте до десяти.

– Раз... Два... Три...

Клов закрыл глаза и стал медитировать, используя любимую мантру своей жены: «Все хорошо. Все будет хорошо, и все будет хорошим, и все возможное будет хорошим, ибо Бог любит мир».

Но медитировать не получилось. Перед глазами у Клова возник образ жены: ее ровные темные брови, миндалевидные, яркие глаза, матовая кожа, изгиб мягких губ, когда она улыбалась. Он услышал ее голос, нежный и звонкий. В памяти всплывали фразы, сказанные ею когда-то. Простые, незначительные фразы, однако они ассоциировались с очень дорогими для него воспоминаниями. Он слышал голос Анны, как будто она была совсем рядом, и вместе с радостью в душе капитана поднималась горечь, потому что все эти воспоминания были связаны с женщиной, которую он любил больше жизни и которую, вероятно, никогда уже не увидит.

В голове у Клова зазвучали слова доктора из Центра Крионики: «Шансов на полную реанимацию вашей жены почти нет, мозг слишком сильно поврежден. Однако не стоит терять надежду, капитан. Надежда – это все, что у вас есть».

Клов припомнил еще одну любимую мантру своей жены и сосредоточился на ней.

«Прииди, Святый Дух... Прииди, Святый Дух. Наполни меня собой...»

Постепенно его разум освободился от тревог, душа наполнилась чистотой, а тело стало растворяться. Клов почувствовал себя частью чего-то огромного, прекрасного и бесконечного.

Глава 2
СЕРАЯ МАНТИЯ

1

– Босс, мы прибыли, – сказал Панч. – Что дальше?

Клов не ответил. Покинув будку и стоя посреди буферного отсека орбитальной станции «Черная луна», он огляделся. Отсек был похож на тот, из которого они стартовали.

Дверь разгерметизировалась и отъехала в сторону. В отсек шагнул человек в голубых брюках и клетчатой рубахе, расстегнутой на груди. Это был здоровенный русоволосый детина с добродушным, красивым, чуть одутловатым лицом. Мнемолинии у него на скулах были едва видны. Щеки и подбородок небритые, в зубах – длинная, изжеванная спичка. Ростом мужчина был на целую голову выше Клова, а его могучее тело уже подернулось жирком, как это бывает у спортсмена, ушедшего из большого спорта и пустившегося во все тяжкие.

– Психолог Крис Картер? – пробасил мужчина и улыбнулся, блеснув крепкими, белоснежными зубами. – Я Джек Поло. Командор орбитальной станции.

Клов пожал широкую, сильную ладонь командора.

– Зовите меня просто Джек. Или – командор. У нас тут без церемоний.

Капитану показалось, что от верзилы весьма ощутимо пахнуло алкоголем.

– А меня можете называть Клов, – сказал он.

– Клов? – вскинул бровь командор.

– Да. – Капитан улыбнулся и пояснил: – Университетское прозвище.

– Заметано, дружище Клов!

Командор перевел взгляд на низкорослого, неуклюжего Панча, и в серых глазах его промелькнул веселый огонек.

– А вы...

– Это мой слуга, – сказал Клов. – Его зовут Панч Патиссон.

– Забавное имя. – Командор улыбнулся приветливой, добродушной улыбкой. – Идемте в столовую, ребята, мы как раз набиваем себе брюхо. Заодно познакомлю вас с экипажем нашего корыта.

Клов шагал по широкому коридору орбитальной станции, искоса поглядывая на командора Джека. Это был первый георегинец, которого видел Клов. Четыреста лет назад они были представителями одного народа, но с тех пор пути их разошлись. Клов не мог оторвать глаза от мнемолиний на лице командора. Они постоянно находились в движении, складывались в узоры, распадались, образовывали новые рисунки. Интересно, ограничивалось ли различие между их расами наличием мнемолиний и цветом волос? Вряд ли.

– Как добрались? – спросил Джек, широко и гулко вышагивая по коридору.

– Нормально.

– Как Гея-Регина? Еще вертится?

– А куда ей деваться.

Командор пожевал спичку и хмыкнул:

– Это ты точно сказал. Ничего, что я на «ты»?

– Ничего, – отозвался Клов.

– Ты мне тоже «тыкай».

– Но вы командор.

– Плевать. Говорю тебе – у нас тут без церемоний.

– Хорошо, командор.

Джек вынул изо рта изжеванную спичку и швырнул ее в урну-утилизатор.

– Что говорят на Гее-Регине про Землю и про нас, наблюдателей? – осведомился он.

– Что вы герои, – ответил Клов. – Пытаетесь вернуть Землю людям, и все такое.

Командор Джек хмыкнул:

– Ясненько. Если без балды, то в нашей работе нет ничего героического. Сплошная рутина. Скоро, ребята, вы сами в этом убедитесь.

Шагая по коридору, Клов вдруг резко остановился и уставился в иллюминатор. Прямо под ними простиралась огромная серая планета, затянутая голубоватыми облаками.

Командор Джек тоже остановился.

– Ты чего, Клов?

– Это Земля? – севшим от волнения голосом спросил Клов.

Командор глянул в иллюминатор и кивнул:

– Ага. Планета наших предков. Красивая, правда?

– Правда. Не думал, что она такая... большая.

Командор Джек приподнял брови:

– Большая? Дружище, она меньше Геи-Регины. Хотя какого дьявола я тебе это говорю – ты и сам знаешь. Поспешим в столовую, пока мои троглодиты не слопали весь обед. У тебя еще будет время полюбоваться Землей, уж это я тебе гарантирую.

И вновь Клову показалось, что от командора пахнуло алкоголем, но он решил не забивать себе этим голову.

Меньше чем через минуту они вошли в кают-компанию. Трое мужчин, одетые в футболки и такие же голубые штаны, как у командора, сидели за столом, ковыряя ложками какую-то клейкую розовую дрянь, которой были наполнены их пластиковые тарелки. Когда командор ввел Клова и Панча, мужчины оторвались от еды и с любопытством уставились на гостей.

– Привет, троглодиты! – поприветствовал их командор. – Ребятки, этот парень – штатный мозгоправ из Космоцентра Крис Кар...

– Клов, – перебил его капитан. – Просто Клов.

– Ну да, – кивнул командор Джек. – Так его дразнили в университете. И вот теперь он у нас на борту. Прошу любить и жаловать!

– Зачем прилетели, Клов? – хмуро осведомился один из мужчин, худощавый, черноволосый, в круглых антибликовых очочках. – Собираетесь проверить, не съехала ли у кого-нибудь из нас крыша?

– Это плановое обследование, – ответил Клов.

Командор хлопнул его по плечу:

– Не обращай внимания, мозгоправ. Уманский вечно чем-нибудь недоволен. Кстати, зовут его Ян, и он наш техник-ремонтник.

Уманский пожал плечами и отвернулся, явно не выражая желания знакомиться с «мозгоправом» ближе. Командор кивнул в сторону второго мужчины. Этот выглядел серьезно – тучный, лысоватый, толстощекий, с седеющими волосами.

– Физик Том Таунсенд, – представил Джек тучного человека.

Том привстал и пожал руку Клова своими толстыми, мягкими пальцами. Линии на лице и шее у физика Таунсенда и шее лишь слегка проступали сквозь кожу и были абсолютно неподвижны.

– А это... – представил командор третьего мужчину, – ...наш биолог Уилл Уилкинсон. Большая заноза, между нами говоря.

– Не бо€льшая заноза, чем ты, Джек! – парировал биолог и уставился на Клова выпуклыми, блекло-голубыми глазами. Это был худощавый тип с длинной шеей и нервными повадками. Мнемолинии у него на скулах и на жилистой шее находились в постоянном движении, складываясь в узоры и тут же распадаясь снова.

Познакомившись с Кловом, все трое уставились на Панча.

– Этот парень – слуга мозгоправа, – объяснил командор Джек. – Зовут его... Эй, паренек, как, ты сказал, тебя зовут?

– Панч, – представился робот.

– Он еще и со слугой, – желчно усмехнулся техник Уманский. – Голубая кровь?

– Слуга полагается мне по Табели Субординаций, – сказал Клов.

– Ах да, вы же из Космоштаба, а там все такие крутые. Вы так и не поведали, зачем вы здесь?

– Космоштаб печется о вашем душевном здоровье, – пояснил Клов.

– Мы вас сюда не звали.

– Возможно, – так же спокойно произнес Клов. – Но я к вам тоже не напрашивался. Я просто делаю свою работу.

– Если после вашего отлета мои мозги съедут в сторону и не встанут на место, на Гее-Регине вы будете иметь дело с моей женой, – проговорил физик Таунсенд, флегматично пережевывая еду.

– Том, тебе же будет лучше! – ткнул его локтем в бок биолог Уилкинсон. – За пятнадцать лет брака ты так и не сумел обрюхатить свою благоверную! Так, может, у мозгоправа получится?

Уилкинсон, пуча блеклые глаза, нервно хохотнул, но ни Уманский, ни Джек, ни сам Таунсенд не поддержали его шутку.

– С такими шутками нетрудно лишиться зубов, – спокойно заметил Таунсенд, продолжая работать челюстями, и как бы невзначай сжал пудовые кулаки.

– Угомонись, Том, – сказал ему командор. – На этом корабле никто не теряет зубы без моего разрешения.

– Это верно, Джек, – кивнул Таунсенд и разжал кулаки.

Джек отодвинул от стола два стула и указал на них гостям.

– Садитесь есть, ребята. Это, конечно, не гамбургеры и не сандвичи, но есть можно.

– Джек не врет, – тут же прокомментировал биолог Уилкинсон. – На вкус эта биомасса не так отвратительна, как на вид.

– Точно, – желчно проговорил, блеснув очками, техник Уманский. – На вкус она еще отвратительней.

Клов и Панч сели за стол. Столешницы перед ними разъехались в стороны, и из отверстий подъемников выскочили большие тарелки с розовой, клейкой дрянью.

– Клов, ты куришь? – поинтересовался командор Джек.

– Да, – ответил капитан.

– Слава Богу. Эта некурящая троица сводит меня с ума.

– Это твой дым сводит нас с ума, – флегматично заметил Таунсенд, продолжая методично работать своими бульдожьими челюстями.

– Теперь будут смолить в две глотки! – с нервным смешком проговорил биолог Уилкинсон.

– И нам придется давиться их дымом, – обронил техник Уманский, протирая очки салфеткой. – А это чудовищно вредно для здоровья.

Клов попробовал розовую массу. На вкус она была похожа на картофельное пюре с птичьим паштетом.

Техник Уманский снял с пояса мини-компьютер и глянул на экран.

– Командор, на орбите появились еще две мини-станции «Телеоник Кома».

Джек нахмурился:

– И опять не удосужились нам сообщить.

– Сколько вообще станций кружится на орбите Земли? – поинтересовался Клов.

– Таких, как наша, примерно четырнадцать. Плюс – две новые, значит, шестнадцать. Есть одна большая станция, на ней что-то вроде зоны отдыха для телеоников. После длительного ментального взаимодействия с серой мантией эти ребята сильно устают.

– Ясно. Значит, шестнадцать мини-станций и одна большая.

– Ты забыл про «катера» нелегалов, – заметил техник Уманский.

– Ян прав, – сказал командор Джек. – Нелегалов тут не меньше десятка, но захватить их радаром нам не удается. Толстосумы, снабжающие их всем необходимым, не скупятся на камуфляж. И все передовые технологии у них в кармане.

– Прохвосты, которых называют «сборщиками», добывают на Земле ОВНМ, а потом переправляют эту гадость на Гею-Регину, – сказал физик Таунсенд. – И богачи снабжают их для этого всем, включая оружие.

– Что добывают? – не понял Клов.

– ОВНМ, – повторил физик флегматично. И расшифровал: – Особо восприимчивую наноматерию. Она встречается не везде. В основном в Клоаках или поблизости от них. Так что, добыть ее крайне тяжело.

– Но...

– Слишком много информации для одного обеда, – прервал его командор Джек. Он поднялся из-за стола и сказал: – Клов, пойдем-ка покурим.

Капитан вытер рот салфеткой и послушно встал со стула.