Текст книги "Смерть одного города"

– Ваши предложения?

– Людей за незаконный митинг мы наказать не можем, кроме явных лидеров, зачинщиков. Информации о нем интинцам никто не предоставлял, объявления не развешивал. Получается, что люди просто шли мимо, увидели интересное, остановились посмотреть, послушать. Необходимо искать самих организаторов мероприятия. Что касается, скажем прямо, бойни, то необходимо наказать ее участников как с одной, так и с другой стороны, особенно представителей милиции. Они могли еще за час до этого взять инициативу в свои руки, а не по окончании да еще после столь пламенной речи лидеров пикета.

– Найти их всех сможете? – спросил Карпов, имея в виду лидеров пикета.

– Шанс есть – на площади, к счастью, не пострадала техника видеофиксации. В любом случае портреты зачинщиков акции протеста у нас будут.

– А по милиционерам?

– Я уже разговаривал с Лапковым. Он мне сообщил, что привлек к дисциплинарной ответственности восемнадцать своих сотрудников, в отношении еще десяти сотрудников проводится служебная проверка.

– У меня такие же данные, – Карпов задумчиво откинулся на спинку кресла. – Владимир Миронович, что у вас есть нам сообщить?

Старков откашлялся.

– Полтора часа назад мы – администрация города, представители Совета округа и политических партий – обсудили проблему принудительного переселения интинцев в другие регионы. Некоторые подвижки есть, например, уже точно все несовершеннолетние будут устроены образовательные учреждения. Можно с уверенностью говорить, что уже сейчас до двадцати процентов трудоспособного населения нашего города могут быть трудоустроены в шести-семи регионах. В остальном же придумать мы можем много интересного, но все, как всегда, упирается в деньги.

– И вариантов нет?

– Есть один – сбыт шахтного оборудования. По крайней мере, мы можем получить дополнительно в казну до ста миллиардов рублей. У нас есть полгода, попробуем найти покупателей. К решению этого вопроса обещало подключиться «Российское пространство», надеемся, что получится.

– А если попробовать обратиться к благотворительным организациям? – предложил Саврасов.

– У нас в стране полторы сотни «моногородов», из которых переселяют до семнадцати миллионов человек – больше, чем население Москвы. Благотворители уже после третьего города по миру пойдут.

– Мы уж ничем не можем в этом деле помочь, – развел руками Карпов. – Сами понимаете.

– Понимаю, – кивнул Старков.

На столе Карпова замигал селектор. Тот нажал «вызов».

– Слушаю.

– Александр Романович, – прозвучал голос секретаря, – к вам на прием Сергей Лапков.

– Легок на помине. Пусть войдет.

Лапков вошел, со всеми поздоровался, сел рядом со Старковым.

– Очень хорошо, что вы подошли, Сергей Ильич. Слушаем вас.

– На статистике убитых и раненых останавливаться не буду. О своих сотрудниках я уже сообщал Илье Андреевичу, он должен был эту информацию озвучить. – Саврасов в подтверждение кивнул. – Что касается дальнейших действий, то я предлагаю усилить патрулирование на улицах втрое, возможности есть. Усилению подвергнутся службы ППС, ДПС, участковых. Кроме того, я попробую договориться с нашими охранными структурами о выделении штатных единиц в государственные учреждения на случай различных провокационных действий. Уверен, что такое случиться может. И конечно – обязательный паспортный режим. Плюс, – он повернулся к Старкову, – Владимир Миронович, я подготовлю необходимый документ об оснащении всех общественных мест города и помещений государственных учреждений системой видеонаблюдения.

– Предложения дельные, – согласился Карпов. – Владимир Миронович, необходимо в ближайшее время встретиться с населением напрямую, попробовать объяснить ситуацию, совместно с интинцами обсудить пути решения.

– Я уже об этом думал. Возможно, уже на следующей неделе мы действительно проведем такую встречу в здании администрации. Необходимо чуть-чуть подождать – за прошедшие дни мы все равно ничего дельного интинцам пока предложить не можем.

– Значит, подождем. Есть у кого что еще добавить?

Все молчали.

– Тогда, – Карпов снова стал из-за стола, – совещание окончено. Просьба всем без исключения – продолжать мозговой штурм, пытаться найти все возможные пути выхода из сложившейся кризисной ситуации. А к представителям правоохранительных органов – как можно скорее установить личности лидеров акции протеста. Чем раньше это случится, тем скорее мы сможем влиять на события и предотвратить новые трагедии.

ГЛАВА 3. Разговор на кухне

Алексей ужинал, точнее – пытался. После таких событий кусок в горло не лез. Он с деятельным видом ковырялся вилкой в тарелке, однако мысли его были далеко – на площади. Перед глазами до сих пор вставали картины, как люди размахивали импровизированным оружием, травмируя и милиционеров, и других интинцев, просто попавших под горячую руку. И как милиционеры яростно, с ожесточением били всех направо и налево дубинками, нанося дерущимся серьезные увечья. А события в отделении милиции и вовсе не забыть. Алексей впервые попал в подобную ситуацию и до сих пор содрогался, вспоминая любой эпизод – когда очнулся в Дежурной части или сидел на допросе у майора.

Алексея передернуло. На кухню вошла мама.

– Аппетита нет?

Мальчик молча пожал плечами.

– Еще бы, – кивнула женщина. – Страшно было?

– Было, – подтвердил Алексей. – Мама, – он посмотрел матери в глаза, – что происходит?

Валерия Андреевна отвернулась к окну, несколько секунд смотрела на улицу. Алексей терпеливо ждал.

– Что происходит? – наконец произнесла женщина. – А то, сынок, что нас выгоняют из нашего родного города. Я родилась здесь, выросла, ходила в школу, устроилась на работу. Здесь у меня много друзей, знакомых. И теперь меня этого лишают. Лишают те, кто мою жизнь не строил, те, кто меня даже не знает. И таких, как я, – миллионы. Женщины, старики, дети – все оказались заложниками системы! Страшной, безжалостной, человекофобной! – под конец тирады распалилась она.

Она замолчала, снова отвернулась к окну.

– Посмотри на улицу, – продолжила женщина. – Видишь свой двор? Ты знаешь в нем каждую песчинку. Каждый метр тебе знаком, с каждым его участком у тебя свои особые воспоминания: играл в футбол, дрался с соседом, играл в ножички. Через полгода у тебя больше этого не будет. Теперь ты не знаешь, каким будет новый двор, с кем ты будешь играть, а с кем подерешься. И вряд ли тебя это устраивает.

– А куда мы поедем?

Валерия Андреевна ушла в комнату, вернулась с неким документом.

– Направляют нас в Котлас. Уехать мы должны через четыре месяца. Поселят нас в общежитии.

– Работа у тебя будет?

Мама пожала плечами.

– Не знаю. Да и кому я там нужна.

Мальчик вздохнул, снова было начал ковырять макароны, но отвлекся.

– А из наших друзей никто туда не едет?

– Я пока не слышала, – вновь пожала плечами женщина. – Может, кто и будет.

В дверь позвонили.

– Ладно, сынок, доедать будешь? – Алексей покачал головой. – Тогда иди к себе.

Алексей вылез из-за стола, взял тарелку с собой.

– Может быть, потом доем.

Валерия Андреевна кивнула, пошла открывать. В квартиру вошла пожилая женщина с тяжелым пакетом в руках.

– Привет, дорогая! – воскликнула она. – Как ты?

– Да ничего, вроде, – Валерия Андреевна пригласила гостью на кухню. – Заходи, чайком угощу.

Двоюродную сестру мамы Наталью Лазаревну Владимирову, Алексей терпеть не мог. Эта женщина, вечно комплексующая по поводу пары седых волосков, до того довела свою шевелюру рыжей краской, что стала походить на клоуна. Да и характер у нее, мягко скажем, прескверный. Она была готова влезть в любую дырку, постоянно вмешивалась во все дела, даже ее не касающиеся. И все она измеряла в деньгах.

Алексей припомнил, как тетя Наташа пыталась уговорить мать бросить свою работу в поликлинике, где та по праву считалась первоклассным кардиологом, и стать продавцом в центральном «Универмаге». Зарплата больше, – пыталась тетка уверить маму. С трудом удалось от нее отбиться.

Мальчик прислушался к кухне – оттуда слышался монотонное бубнение тетки. Алексей приоткрыл дверь и стал прислушиваться к разговору.

– Да правильно, что нас отсюда выселяют! – восторженно воскликнула Наталья Лазаревна, большими глотками поглощая чай. – Ну, посуди сама, что нам здесь ждать? С работой напряженка, высших учебных заведений никаких. Молодежь вся разъезжается. Город и так естественным образом опустошается. Так лучше, что его закрывают хотя бы по приказу.

Валерия Андреевна молча села за стол, налила чай себе. Владимирова продолжала:

– А теперь ты будешь в другом городе, побольше и поперспективнее нашего. Будет тебе достойная работа, нормальная жизнь.

– Нормальная жизнь, говоришь? – хозяйка отодвинула чашку, уставилась на гостью. – А то, что это мой дом и я имею на это право, – это ничего не значит? Здесь у меня есть все. Что будет там?

– Да все будет, – махнула рукой Наталья Лазаревна, – вот увидишь. Еще такой жизнью заживешь, что сама себе позавидуешь.

Валерия Андреевна ударила кулаком по столу. Владимирова поперхнулась и выронила чашку из рук.

– Ты чего?!

– Ничего! Если у тебя здесь ничего нет, если ты свою жизнь не устроила, то это не значит, что у других ничего нет! Понятно?

Владимирова принялась оттирать платье от чая.

– Ах вот ты о чем! Подковырнуть решила? Да, у меня нет работы, второй год найти не могу, так что же, в укор мне это ставить?!

– Тебе предлагали отличное место, – ехидно заметила Валерия Андреевна. – Чего ж отказалась?

– Отличное?! Да меня пытались поломойкой в магазин засунуть! Нет, лучше без работы ходить.

– Твое право, – подала плечами хозяйка. – Зато при деньгах была бы. Зарплата-то повыше пособия будет.

– А я не хочу работать уборщицей! – заявила гостья. – Не мое это!

– Ага, ты достойна большего!

– И что?

– А то, дорогая сестричка, что не место красит человека. Можно и уборщицей достичь успехов.

Наталья Лазаревна фыркнула.

– Ты хотя бы врач. У тебя и репутация соответствующая. А я?

– А ты, если мне память не изменяет, по образованию экономист. На любом предприятии могла работу бухгалтера найти.

Владимирова вздохнула, но не ответила. Большакова тоже замолчала, вытирая лужу со стола. Наталья Лазаревна встала.

– Засиделась я у тебя, дома дел много.

Валерия Андреевна кивнула.

– Провожать не надо, – донеслось из прихожей. Хлопнула дверь.

Большакова села за стол, подперев лицо руками. Ей хотелось рыдать от безысходности. Но больше – от злости на Наталью. Это ж надо – правильно, что город закрывают! Нет, понятно – ее здесь ничего не держит. Ни работы, ни семьи. Захудалая квартирка в «хрущевке». Да хоть сейчас уезжай!

В кухню вошел Алексей, обнял маму. Женщина прижала сына к себе.

– Я не хочу уезжать, – прошептал мальчик. – Зачем все это?

Женщина заминкой ответила:

– Чтобы достойные дяди смогли лишний раз отдохнуть с размахом за границей. Или купить себе очередную модную машину.

– Ненавижу их! – заявил Алексей, сильнее прижимаясь к матери. – Всех ненавижу!

– А вот это неправильно, – наставительно ответила Валерия Андреевна. – Нельзя жить с ненавистью.

– Почему? Их что, нужно любить?

– Нет, конечно. Любить их не стоит, но и сжигать сердце злобой – верный признак стать никчемным человеком. Да, можешь злиться, обижаться, ненавидеть, но никогда не делай это смыслом жизни. Никогда! – Валерия Андреевна тяжело вздохнула.

Алексей снова ушел к себе. На улице потемнело, вот-вот собирался пойти дождь. В комнате царил полумрак. Не включая свет, Алексей забрался с ногами на подоконник. Последние месяцы он наблюдает до боли родные пейзажи за окном. Вот песочница, где он в детстве лепил кулички, а потом, когда чуть подрос, пытался выстроить целый замок. А рядом качели, с которых он, семилетний мальчик, упал и больно ушиб коленки. Рядом стояла скамейка, которую каждое лето занимали пожилые люди со всего дома. Все родное! Все милое сердцу! И теперь этого всего не будет!

Мальчик перевел взгляд на окна дома напротив. Вон, на четвертом этаже, светится окно Сашки Баранова. Они познакомились года четыре назад, когда Саша с родителями переехал сюда с Восточного микрорайона. Вместе они играли, а не было идеи для игры – просто бродили по району, болтая ни о чем или делясь новостями.

А в соседнем подъезде на первом этаже – вон, на кухне свет горит, ужинают – живет Лена Плотникова. Они учатся вместе с первого класса. Красивая девочка! Алексей влюбился в нее с первого взгляда! Правда, взаимностью Лена не отвечала, но зато с ней можно дружить – всегда поможет, если что, не то что некоторые девчонки в классе.

И теперь их раскидают во всей стране. Надо будет у них поинтересоваться, куда их переселяют. Может, окажутся рядом? Или вовсе в один город попадут? Вот будет здорово!

Мысли Алексея перескочили на воспоминания об отце. Папа, как же тебя не хватает!

Павел Большаков погиб на шахте три года назад, когда маленький Алеша только-только пошел в третий класс. Тогда, в день шахтера, в городе открыли новую шахту «Приполярная», оборудованную на месте некогда существовавшей «Западной». Открытие, как в таких случаях водится, проводилось с шиком, размахом. На мероприятии присутствовали гости из Сыктывкара и даже из Москвы. Да и повод к такому фурору был походящий – эта шахта появилась после двадцатилетней политической вакханалии в городе. И вот, около тысячи людей получили новые рабочие места!

Среди них был и Павел Большаков, до этого около двух лет просидевший без работы, перебиваясь однодневными заработками – от грузчика у частных предпринимателей до прихалтуривающего в частном ЖЭКе плотника. Денег, конечно, зарабатывал мало, но всегда старался, чтобы семья не жила одним куском хлеба. И вот настоящее везение – бывший шахтер «Интинской» после существенного сокращения численности работников, опять же в целях «оптимизации затрат», стал одним из, так сказать, пионеров нового предприятия, дающего надежду городу и всем его жителям!

Радость длилась недолго – всего пару недель. И опять свою страшную роль сыграло человеческое «авось». Что-то не досчитали, что-то не измерили строители шахты, но в одном районе концентрация метана превысила разумные пределы. Внезапно вспыхнуло как при ядерном взрыве. Сотряслась даже земная поверхность. Жители города не могли поверить, что их город – сейсмоопасный! Такого просто не может быть! Никогда!

Увы, если бы это было просто землетрясение может, и было бы легче. В одно мгновение взрыв убил семьдесят три человека. Не выжил никто. И среди них – счастливый, как и все его коллеги, «пионер» шахты «Приполярная» Павел Большаков.

Спасатели разбирали завалы еще недели три. В шахту они смогли спуститься только на третий день после инцидента – до тех пор существовала угроза нового взрыва, специальная аппаратура указывала, что в воздухе содержится огромное количество метана. Рисковать не хотел никто.

Когда появилась возможность вытащить мертвых людей на поверхность, у шахты спасателями и родственники погибших был организован палаточный городок. Все с замиранием встречали тела погибших, ожидая, что на этот раз подняли именно их родного человека. Сотрудникам милиции приходилось даже оттеснять от спасателей, вытаскивающих из шахты очередной труп, горем убитых жен, матерей, детей.

Там одиннадцать дней прожила и Валерия Андреевна. В тот день тело ее мужа вынесли на поверхность последним – Павла завалило породой, образовав над ним могилу высотой до полутора метров. Глядя на мертвого мужа Валерия Андреевна сначала просто молча смотрела, а потом с рыданием кинулась к телу. Спасатели ей не мешали – они все понимали.

Тело Большакова уже увезли в морг, а Валерия Андреевна по-прежнему стояла на коленях посреди палаточного городка и невидящим взглядом смотрела на то место, где до того лежало тело ее мертвого мужа. Бригадиру с помощником не сразу удалось довести ее до палатки – женщина сопротивлялась, требовала ей не мешать прощаться с супругом. Спасатели даже подумали, что вдова от горя сошла с ума. Но через несколько минут истерика кончилась, женщина обмякла и позволила донести ее до палатки. Ни разу не просыпаясь, в одной позе она пролежала до утра, чтобы, очнувшись, осознать, что теперь она одна. Одна! С маленьким ребенком на руках!

Хоронили погибших спустя неделю после окончания спасательных работ. Всех сразу – семьдесят трех человек. На три дня в городе был объявлен траур. А новую шахту решили закрыть до выяснения всех обстоятельств гибели рабочих. Правда, идти туда уже не хотел никто – работники спешно закидывали директора заявлениями об увольнении. «Пусть я как грузчик буду получать семь – восемь тысяч, но останусь жив», – говорили мужчины. И может быть, они были правы?..

Воспоминания оборвала вошедшая в комнату мама. Нашла сына за шторой.

– Грустишь?

– Ага, – кивнул Алексей. – Папу вспомнил.

– Я тоже его часто вспоминаю, – Валерия Андреевна незаметно смахнула слезу. – Мне тоже его не хватает. – Она закусила губу, чтобы не расплакаться, но Алексей это понял.

– Мама, – он перевел разговор на другую тему, – а ты когда-нибудь была в Котласе?

– Нет, не было необходимости.

– Мы же его на поезде проезжаем?

– Да, на каждом поезде. Помнишь, четыре года назад ездили в Москву? Тогда мы очень долго стояли, несколько часов.

– А почему?

– Там меняют тепловоз, добирают необходимое количество топлива. Да и сама станция расположена так, что через нее проезжает огромное количество пассажирских и товарных поездов. Вот и получается, что наш поезд, чтобы не случилось какой-нибудь катастрофы, пропускает остальных.

– Вокзал у них красивый.

– Да, строители в те времена постарались. Значит, хотят, чтобы гости города, да и просто пассажиры, начинали восхищаться уже сразу, с железнодорожной станции.

– А почему у нас такой… невзрачный, что ли?

– Ну, – пожала плечами мама, – это уже вопрос не к нам. Может, тогда власти города решили, что именно такой вокзал будет приемлемым для нашего города. Теперь это уже загадка истории.

Алексей зевнул.

– Спать хочешь?

– Очень, – признался мальчик.

– Ложись. Натерпелся сегодня всякого. Уроки хоть сделал?

– Да, я тебе говорил.

– Забыла, – махнула рукой Валерия Андреевна. – Сама намаялась. Не надо было тебя с собой брать.

– Чего уж теперь, – философски заметил Алексей.

– И не говори.

Вдвоем они расстелили кровать. Алексей улегся.

– Спи, – мама поцеловала сына в лоб. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – в ответ пожелал мальчик, закрывая глаза.

Заснул он сразу. И приснилось ему, что он в парке гуляет с родителями. Им весело…

ГЛАВА 4. Селектор

Утро выдалось для Старкова поистине сумасшедшим. Уже в половине девятого утра позвонил лично Глава Республики Коми Гималаев и поинтересовался событиями в Инте. Нет, он был в курсе всего, что происходило в городе, но дополнительно желал знать, что в данном случае собираются предпринять власти. Владимир Миронович как мог пытался объяснить вышестоящему начальству, что ситуация более-менее под контролем: правоохранительные органы ищут зачинщиков митинга, виновных в массовых беспорядках; при этом как граждане, так и сотрудники милиции уже наказаны и привлечены к разного рода ответственности.

Удовлетворил ли его ответ Гималаева, Старков не понял, но, судя по тону Главы РК, Старков почувствовал, что в сложившейся ситуации тот требует от руководства города намного большего, чем есть сейчас. Да, и Старков готов был в этом признаться, до сих пор не было сделано ничего. Не успели еще.

Старков уже собрался вызвать к себе Бирюкова и Беликова, чтобы обсудить проблему поиска покупателей шахтного оборудования, но планы нарушил секретарь, сообщив, что Гималаев в одиннадцать утра собирается проводить селекторное совещание с главами городских округов Инты, Воркуты и Усинска. Старков распорядился, чтобы к этому времени к нему вызвали Беликова и Бирюкова, а также пригласили Карпова и Лапкова. Тонкову, которая должна была созвониться с коллегами из Котласа и обсудить проблему трудоустройства врачей, решил пока не трогать – пусть работает спокойно. Людмила Викторовна обещала сообщить о результатах лично – Старков попросил секретаря пропускать ее немедленно в любое время.

Сам же Владимир Миронович собирался съездить на шахту «Интинская». Руководство предприятия уже было предупреждено, что часть оборудования необходимо выставлять на продажу как можно скорее. Сам Старков хотел воочию осмотреть возможный товар.

Планы нарушили снова – на этот раз Тонкова с докладом. Старков пригласил ее сесть.

– Какие результаты?

– Руководитель администрации Котласа согласился принять на работу сто пятьдесят медицинских работников. В данный момент они заканчивают строительство новой больницы, естественно даже при ранних договорах с другими специалистами, штат учреждения необходимо будет доукомплектовывать. Таким образом, в Котлас могут переехать сто пятьдесят медиков – семьдесят врачей и восемьдесят медицинских кадров низшей категории, то есть медсестры, фельдшеры. Было обещано, что на станцию «Скорой помощи» удастся трудоустроить до пятнадцати работников. Но пока это предварительно, власти города проведут переговоры с представителями медицинских учреждений.

– Отлично. Необходимо получить официальное подтверждение властей Котласа и руководителей учреждений, что они готовы принять интинцев. Мы не можем рисковать.

– Обязательно, – кивнула Людмила Викторовна. – Когда подтверждение будет получено, я передам списки «Российскому пространству».

– Сколько человек у нас остается, скажем так, без работы? Сколько интинцев еще не удалось устроить?

– По моим данным, до двадцати тысяч. Необходимо будет провести совещания со всеми учреждениями города, чтобы уточнить эту цифру.

– Спросить бы у самих горожан, – задумчиво произнес Владимир Миронович. – Но это получится только после того, как мы все же сможем их убедить, что переселение необходимо.

– Вопросы ко мне еще будут? – нетерпеливо спросила Тонкова. – Мне должны перезвонить из Саратовской области.

– Нет, спасибо, Людмила Викторовна. Будут результаты, докладывайте немедленно, в любое время.

Тонкова кивнула и покинула кабинет. Старков же созвонился с директором шахты и договорился о встрече через час. Тот пообещал приготовить все необходимое.

По дороге в микрорайон Южный Владимир Миронович еще раз просмотрел документы, касающиеся продажи жилых помещений интинцев муниципалитету, их накануне прислали из Сыктывкара – свой вариант проработало Министерство финансов региона. Выходило, что Инта может надеяться на такое развитие событий, но в этом случае власти должны быть готовы, что дефицит городского бюджета даже с учетом реализации промышленного оборудования составит ни много ни мало полтора миллиарда рублей. То есть, если эту сумму перевести на стоимость тех же однокомнатных квартир, то компенсацию не получат пятнадцать тысяч собственников жилья! Если учесть только стоимость трехкомнатных квартир, в минусе останутся три тысячи продавцов. А это чревато очередным социальным взрывом. Да, с одной стороны и республика, и федеральное правительство выплатят пособие каждому. Но тогда в этом случае может случиться так, что одни уедут чуть ли не с полумиллионом в кармане, а другим достанется всего тысяч сто от силы.

Старков вздохнул, спрятал документы. Мысли вернулись к событиям на площади. Необходимо в кратчайшие сроки установить организаторов акции протеста, чтобы и впредь они народ не баламутили. Да, с одной стороны ситуация накалена уже самим появлением пресловутого постановления. Старков сам скрипя зубами читал его, понимая, что Инта вот-вот уже начала выходить из кризиса, как в Москве решили город ликвидировать вообще. Что же там случилось, если содержать малюсенький городок стало не выгодно? А с другой стороны уже ничего не сделаешь, так решило даже не региональное – федеральное правительство. Жаловаться, биться об стену, взывать к разуму бесполезно. И теперь самое главное – не подливать масла в огонь. Обстановка и так накалена донельзя, но находятся умники, которые спешат посеять смуту и панику. Кому во всей этой истории поверят простые люди? Властям, которые решили выгнать их неизвестно куда? Или кучке провокаторов, бросающим в толпу модные лозунги, заставляя горожан слепым стадом двигаться в ошибочном направлении? То-то и оно!

Автомобиль уже свернул к Предшахтной, как Старков заметил, что в заброшенным несколько десятков лет назад здании кирпичного завода копошатся трое.

– Останови, – попросил он водителя.

– Опасно, Владимир Миронович, – не согласился тот. – Может, милицию вызвать?

– Вариант, – кивнул Старков.

Он набрал на мобильнике «020».

– Милиция слушает, дежурный старший лейтенант Пирогов.

– Старков говорит, глава округа. В здании кирпичного завода возятся трое неизвестных.

– Вас понял, высылаю наряд.

– Подождем, – сказал Старков, убирая телефон. – Только съедь в сторонку, чтобы не заметили.

Водитель спрятал машину за остановку. Спустя пять минут со стороны Южного (или Верхней Инты?) подъехал милицейская «буханка», из нее вышли трое сотрудников. Старков объяснил проблему.

Захват нарушителей длился не более пары минут, ими оказались трое несовершеннолетних, активно расписывавших стены аэрозолем надписями в стиле «Чиновники – твари!». Внутри же здания, фактически в глубине, милиционеры обнаружили настоящее жилище: две кровати с постельными принадлежностями, тумбочка, радиоприемник на батарейках, шкаф с одеждой. Одежда, правда, задержанным подросткам явно была велика, но это еще абсолютно ничего не значит – возможно, здесь обитали бомжи, а задержанные – их дети.

Подростков погрузили в «воронок», милиционеры уехали в сторону центральной части города. Старков проводил взглядом машину, пока она не скрылась за поворотом, потом сел в свою.

– Дальше на Южный.

Водитель молча завел мотор.

* * *

Директор шахты «Интинская» и по совместительству генеральный директор интинского градообразующего угольного предприятия Денис Никитич Донцов уже ждал Старкова в своем кабинете, разложив на столе кипу документов. Владимир Миронович поздоровался, упал в кресло.

– Представляешь, сейчас в кирпичном заводе взяли деток, возможно, бомжей – там самый настоящий притон, даже с мебелью. Взяли их в тот момент, как они активно расписывали стены из баллончика на тему плохой власти. Кто их этому научить умудрился?

– А что ты хочешь, – Донцов налил чаю, подал кружку Старкову. – Вон вчера на площади несколько подростков задержали. Думаешь, незаконно? Как бы не так. Нет, некоторых действительно, взяли при странных обстоятельствах. А вот трое, например, это установлено системы видеофиксации, принимали активное участие в побоище. Уже известно, что они нанесли некоторым сотрудникам милиции серьезные травмы, а один подозревается даже в убийстве милиционера. Вот такие детки пошли нынче.

– Искать организаторов митинга надо. Ситуация и так не ахти, а они вообще все угробят на корню. Да, мы ничего уже не можем поделать, хоть в суды по правам человека обращайся. Так нет же – им революции захотелось, паники.

– А если это заказ? – предложил версию Донцов.

– Чей?! – даже поперхнулся Старков. – Кому это надо?!

– Да я вообще о ситуации. Смотри. В стране будет закрыто до сотни городов, что коснется десятков миллионов человек. В результате мы наблюдаем кризисную ситуацию в этих самых городах, акции протеста, митинги и тому подобное. Кризисная ситуация сложится и в тех города, куда вынужденно переселят людей. Властям необходимо будет полностью перетряхнуть экономическую и социальную сферы, на что уйдет немало времени. Количество недовольных, которых уже немало по всем закрывающимся городам, без сомнения возрастет. Как тебе такая версия?

– Ты хочешь сказать…

– Вот именно, – поднял указательный палец Донцов. – Боюсь, у нас внешняя политическая провокация.

– Ничего не могу сказать, – пожал плечами Старков. – В дела Президента и Премьера не влезал. Может, так и есть.

– Ну, а у меня другого объяснения нет. Ладно, давай, что ли, оборудование отбирать?

Старков просмотрел предоставленные документы. Донцов по ходу дела объяснял:

– Уже в течение месяца мы закроем одиннадцать лав из семнадцати. Поскольку времени нам отпущено всего полгода плюс месяц-другой на ликвидацию всех следов пребывания здесь человека, мы оставляем ровно столько лав, сколько нам понадобится для поддержания города. Объем работ также сократится: зачем нам выдавать на-гора лишнее, если все равно оно использоваться не будет.

– А продажа? – не понял Старков. – Наш уголь ведь покупают по всему Северо-Западному округу.

– Уже нет, – лаконично ответил хозяин кабинета. – Узнав, что город закрывается, уже расторгли контракты покупатели из Ленинградской, Архангельской областей и Карелии. Сейчас у нас остался договор только с Пермским краем, и то, как ты понимаешь, всего-то на полгода. А если еще точнее – всего на четыре месяца, пока шахта вообще не закроется. Остальные обратили внимание на Кузбасс. Пусть и подороже, но стабильнее.

– И почему я об этом узнаю только сейчас? – нахмурился Владимир Миронович. – Почему сразу не сказал?

– Вот, видишь объем моей работы? – Денис Никитич указал на стол. – Завален бумагами. Всем срочно нужны отчеты да в нескольких экземплярах. Вот и замотался.

– Будет что сказать Гималаеву, – пробормотал Старков. – Селектор у меня… – он посмотрел на часы, заторопился, – уже через сорок пять минут. Что еще есть добавить?

– Да, собственно, только список продаваемого имущества. Вот, – отдал он Старкову документ, – эта техника использовалась в закрытых лавах. Если покупатель найдется, мы сможем выручить двадцать четыре миллиарда рублей. И это максимум. Более реальная сумма составит миллиардов пятнадцать.

– Пока никого не нашли?

– С того же Кузбасса поступают заявки, но пока так, на перспективу. Никто еще не сказал: «Беру! Мое!».

– Ситник не звонил, не заезжал?

– Пока нет. Может, весь в делах. Ты вот тоже все утро ехал.

Старков кивнул.

– Поехал я обратно. Будут новости, звони. Сразу, а не как с контрактами.

Донцов молча развел руками, мол, как получится.

По дороге в город Владимир Миронович еще раз оценил сложившуюся экономическую ситуацию, сопоставил ранние документы с теми, что ему вручил Донцов, и понял, что, конечно, до идеала еще далеко, но дефицит денежных средств в казне сократится минимум на полмиллиарда рублей. А это уже шанс. Значит, нужно найти еще миллиард.

Старков усмехнулся своему последнему заявлению, также с усмешкой сказал про себя: «Ну-ну!». Найди их еще, глава округа, иначе тебя народ с потрохами сожрет. И к твоему великому сожалению, горожане будут правы.

* * *

В кабинет он вошел без пяти одиннадцать. А минуту спустя одновременно заявились приглашенные. Старков настроил телефон-факс на конференц-связь. Первым отозвался глава МОГО «Воркута» Буров, далее сквозь помехи пробился голос Гималаева. Ровно в одиннадцать часов утра на связь вышли все участники селекторного совещания.