Текст книги "Тайна адмиральской дачи"

Глава II
Братство Кленового Листа

Покинув вокзальную площадь, друзья пошли по направлению к деревне Борки. Там их пути с Вовкой расходились.

– Во сколько утром встречаемся? – спросил младший мальчик у Командора.

– Попробуем быть к десяти, но обещать не могу, – отозвался тот. – Вдруг предки что-нибудь выдумают. Так что, Вовка, утром вся надежда на тебя, – Петька протянул ему записку. – Справишься?

– А то! – зарделся от гордости мальчик.

– Ты должен постараться ее подсунуть в тайник сразу же после открытия, – продолжал Петька. – Если все сойдет гладко, крутись до нашего прихода в зале.

– Без проблем, – резко кивнул Вовка коротко стриженной головой. – У меня папа рано встает на работу. Я с ним вместе позавтракаю и – к автоматам.

Пятеро друзей уже двинулись дальше, когда младший мальчик окликнул их.

– А если он до вашего прихода появится?

– Тогда попробуй за ним проследить, – отозвался Петька. – Только будь осторожен. Дело опасное.

– Не беспокойся, – ответил Вовка.

– Только, пожалуйста, без излишней инициативы, – предостерег его Петька. – Если он тебя засечет, тут же прекращай слежку. Главное, постарайся запомнить его внешность. Это сейчас важнее всего.

Распрощавшись с Вовкой, друзья перешли по дамбе на другую сторону пруда и пустились по широкой ровной дороге к себе на дачи. Десять минут спустя они достигли шлагбаума. За ним начинался старый дачный поселок Красные Горы, в котором, надо заметить, не было ни одной горы и даже пригорка.

Поселок возник в середине тридцатых годов. Его заселила элита тогдашнего общества – известные деятели искусств, ученые, военачальники. Огромные двух– и даже трехэтажные дома. Необъятные участки. С годами состав поселка становился все более пестрым. За последнее время дачи в Красных Горах бурно скупали «новые русские». Снося старые деревянные дачи, они возводили на своих участках кирпичные особняки. Старожилы к этому относились неодобрительно.

Петька, Дима и Маша представляли третье поколение старожилов Красных Гор. Настя стала тут жить только прошлым летом. Ее участок граничил с участком Серебряковых. Маша и Дима немедленно познакомились с новой соседкой. Петьке она очень понравилась. Вскоре после ее появления он и предложил создать Тайное братство. А Настя немедленно придумала название. Затем четверо друзей вместе разработали устав и дали друг другу тайные детективные клички. После этого перед ними встал главный вопрос: что они будут расследовать?

Поселок Красные Горы по-прежнему вел безмятежное существование. Бдительный сторож Иван Степанович, с гордостью называвший себя «бывшим заслуженным работником органов правопорядка», добросовестно нес вахту. Но, по его собственным словам, больших правонарушений на вверенной ему территории не наблюдалось.

Однако вскоре после основания Тайного братства кленового листа и криминальная жизнь вторглась в старый поселок. Прошлым летом четверым юным детективам удалось распутать целых два серьезных преступления. Во время зимних каникул – еще одно[1]1
  Подробно об этом читайте в книгах А. Иванова и А. Устиновой «Тайна украденной рукописи», «Тайна княжеской усадьбы», вышедших в серии «Детский детектив». (Прим. ред.)


[Закрыть]. А начало нынешнего лета ознаменовалось для них настолько серьезным и опасным делом, что родители решили принять срочные меры. Чтобы ребята не влезли в какую-нибудь новую историю, Петькин папа Валерий Петрович взял их в автомобильную поездку по старинным городам Подмосковья. Но и там юные детективы умудрились влипнуть в историю[2]2
  Подробно об этом читайте в книге А. Иванова и А. Устиновой «Тайна зеленого «БМВ», вышедшей в серии «Детский детектив». (Прим. ред.)


[Закрыть]. Поездку пришлось прервать. А Игорь, его отец и их немецкая овчарка Аскер остались еще недельку-другую погостить на даче Мироновых. Членов Тайного братства это очень обрадовало. Игорь прекрасно вписался в их компанию. Единственным недостатком нового друга было, по мнению четверых друзей, отсутствие опыта детективной работы. Из-за этого Игорь уже второй раз подвергал сомнению выводы членов Тайного братства. Вот и сейчас, подойдя к шлагбауму, он еще раз спросил:

– Вы что, действительно думаете, что за этой запиской кроется что-то серьезное?

– А ты сам не видел, какие типы там ошиваются, – напустился на него Димка.

– При чем тут это? – пожал плечами Игорь. – Хозяин, конечно, темная личность. А вот записка…

– Не будем попусту спорить, – перебил его Командор. – Проверить все равно нужно. А будущее покажет, кто из нас прав.

От сторожки Степаныча доносилось громкое кудахтанье. С недавних пор доблестный сторож Красных Гор и его супруга Надежда Денисовна завели кур.

– По-моему, Степаныч становится почти что фермером, – Маша с улыбкой покосилась на небольшой приусадебный участок. Там на каждом квадратном сантиметре росло что-нибудь полезное. Надежда Денисовна была самозабвенно увлечена садом и огородом.

– Расширяют сферу деятельности, – усмехнулся Петька. – Раньше только в земле копались. А теперь охватили и животноводство.

– Вы что тут стоите? – показалась в окне сторожки круглая коротко стриженная голова Степаныча.

– Просто так, – отвечал ему Дима.

– Прошу учесть: я за вами теперь веду наблюдение, – прищурил глаза бывший заслуженный работник органов правопорядка.

– Учтем, – кивнул головой Командор.

Ребята, спешно пройдя мимо шлагбаума, вошли в поселок. Дразнить Степаныча не входило в их планы. Сторож относился к ним не лучшим образом. Особенно это проявилось после того, как они стали распутывать преступления. Степаныч и сам был не прочь тряхнуть стариной. Поэтому когда криминогенная волна докатилась до Красных Гор и ближайших окрестностей, бывший заслуженный работник органов правопорядка раз за разом предпринимал самостоятельное расследование. Во-первых, ему хотелось таким образом доказать хозяевам дач, сколь он незаменимый работник. А во-вторых, Степаныч давно уже мечтал утереть нос слишком, по его мнению, молодому и зеленому участковому милиционеру Шмелькову. В конце концов тот когда-нибудь должен понять, кто тут истинный специалист по поимке и обезвреживанию преступников.

Однако, к досаде Степаныча, ребята раз за разом опережали его. Алексей Борисович Шмельков был им искренне благодарен за помощь. Степаныч, наоборот, проникался все большей обидой. И не упускал ни единого случая досадить «не в меру активной подростковой компании».

Пятеро друзей прошли почти до конца улицы и остановились возле ворот Петькиной дачи. На участке их встретил Аскер. В его взгляде легко можно было прочесть укор: мало того, что не взяли меня с собой, так еще столько времени неизвестно где шлялись.

– Не сердись, – погладил пса Игорь.

Аскер выразительно покосился на Петькину дачу. Время шло к ужину. Петькина мать Маргарита Сергеевна жарила что-то мясное. Из кухни доносились аппетитные запахи. Пес облизнулся. Вообще-то он был хорошо обученной служебной собакой и очень помог друзьям во время последнего расследования. Единственным пунктиком пса была еда. Дело в том, что он быстро набирал вес. Хозяева держали его на строгой диете. Поэтому вкусные запахи иногда заставляли пса позабыть на время о премудростях, освоенных под руководством опытного инструктора.

– Можешь меня не гипнотизировать, – Игорь строго взглянул на Аскера. – Тебе сегодня больше ничего не полагается.

Аскер, кажется, понял хозяина и, тяжко вздохнув, поплелся следом за юными детективами на лесистую половину участка. Там, недалеко от изгороди, ребятами был воздвигнут прочный большой шалаш, где в погожие дни собирались члены Тайного братства.

Рассевшись внутри на старых диванных подушках, друзья вспомнили текст записки.

– Тринадцатое августа. Двадцать четыре ноль-ноль, – задумчиво проговорил Петька. – Точка номер пять.

– Не августа, а ноль восемь, – поправил пунктуальный Дима.

– Какая разница, – отмахнулся Командор.

– Разница, может, и есть, – сказала Настя. – Но мы ее все равно пока не поймем.

– Знать бы, где эта точка номер пять находится, – вмешался Дима.

– И еще как зовут преступника, – насмешливо покосилась на него сестра.

– Вечно ты со своими глупостями, – с обидой отозвался брат.

– А действительно, – начал размышлять вслух Командор. – Что они подразумевают под точкой номер пять?

– Да все, что угодно, – ответил Игорь. – Например, какой-нибудь пятый дом или пятый подъезд, или…

– Пятую, от левого угла, доску в заборе! – захохотал Димка.

– Пожалуй, вы правы, – сказал Командор. – При таких богатых данных, как в этой записке, мы будем точку номер пять до конца жизни искать.

– Нам нужно гораздо быстрее, – покачал головой Димка.

– Это уж точно, – звонко расхохоталась Настя. – Преступники ведь наверняка старше нас. Значит, могут умереть, прежде чем мы разберемся, где искать их точку.

– Петька! Игорь! Идите ужинать! – послышался голос Миронова-старшего.

– Расходимся, – вздохнул Петька. – Утром, как только позавтракаете, сразу ко мне.

– Естественно, – кивнули Настя и близнецы.

Выйдя из Петькиной калитки, они миновали еще одну дачу, затем свернули на свою улицу.

– После ужина к нам не зайдешь? – спросила Маша у Насти, когда та поравнялась со своими воротами.

– Думаю, лучше не стоит, – возразила рыжеволосая девочка.

– Почему? – не понял Димка.

– Неизвестно, сколько нам завтра придется пропадать в Задорах, – объяснила Настя. – Так хоть сегодня усыплю бдительность предков. Пусть думают, будто у нас пока ничего интересного не возникло на горизонте.

– А что, это мысль, – просияла Маша. – Если мы по вечерам никуда не рвемся, значит, все тихо-спокойно. Димка! – повернулась она к брату. – Давай попросим бабушку почитать нам после ужина какой-нибудь отрывок из мемуаров.

– Давай, – согласился мальчик. – Тем более что она сама со дня на день к нам с этим пристанет.

Их бабушка, пожилая подтянутая и элегантная ученая дама Анна Константиновна Серебрякова, после кончины мужа, всемирно известного биолога, ушла на пенсию и, живя круглый год на даче, посвятила себя работе над мемуарами. По словам Анны Константиновны, мемуары были ее долгом перед грядущими поколениями. «За свою длинную жизнь я сталкивалась со столькими величайшими людьми, что просто обязана о них рассказать», – частенько повторяла она.

Дописав очередной «кардинальный фрагмент», Анна Константиновна испытывала его на родственниках. Зимой слушателями чаще всего оказывались родители Димы и Маши. А летом – сами близнецы. Сплавив детей на каникулы бабушке, отец с матерью появлялись на даче нечасто.

Настя уже вошла в калитку.

– Забежите за мной завтра утром? – осведомилась она у близнецов.

– Как всегда, – подтвердила Маша.

Они с Димкой открыли следующую калитку и двинулись к собственной даче, стоявшей в глубине заросшего сада.

Анна Константиновна готовила ужин.

– Явились? – с удивлением посмотрела она на внуков. – Я уже забыла, когда вы в последний раз не опаздывали к столу.

– Мы, бабушка, решили тебя порадовать, – со скромным достоинством отозвалась Маша.

– Ты же не любишь, когда жизнь выбивается из графика, – подхватил Дима.

«Они взрослеют, – пронеслось в голове у Анны Константиновны. – Когда начинаешь думать об интересах ближнего, считай, что с детством покончено». Впрочем, предупредительность внуков ее очень растрогала.

– Я не люблю выбиваться из графика, потому что тогда вся работа идет наперекосяк, – принялась объяснять Анна Константиновна.

– Бабушка, ты нам после ужина почитаешь? – вкрадчиво проговорила Маша.

– Что? – изумилась Анна Константиновна. Обычно она принуждала внуков слушать чуть ли не силой.

– Почитай, пожалуйста, – подыграл сестре Дима.

– Вообще-то у меня есть новый интересный фрагмент, – ответила бабушка. – Я там описываю, как мы с дедушкой уезжали во время войны вместе с нашим институтом в эвакуацию.

– Обожаю эвакуацию! – воскликнула Маша.

– Ну, в общем-то, это было не очень веселое время, – пожала плечами бабушка.

– Она хочет сказать, что обожает историю, – спас положение брат. – И я, между прочим, тоже.

– Тогда быстро за стол, – скомандовала ученая дама. – А потом извольте. «Они и впрямь как-то неожиданно, но явно повзрослели», – еще раз про себя отметила она.

После ужина состоялось чтение. Димка с упорством, достойным лучшего применения, то и дело начинал клевать носом. Маша его толкала в бок локтем.

– Не устали? – несколько раз спохватывалась бабушка.

Но внуки ей отвечали, что им ужасно интересно. Наконец последние силы оставили Димку, и он громко захрапел.

– Вижу, мой внук еще не созрел для восприятия трагических эпизодов нашей истории, – с иронией проговорила Анна Константиновна.

Тут Маша сильно ущипнула брата за ногу. Мальчик с криком вскочил со стула и, окинув сонным взглядом гостиную, принялся бормотать:

– Поезд… Вагон… Бомбежка…

– Иди ложись, – усмехнулась бабушка.

Димка уговаривать себя не заставил. Добредя до своей комнаты на втором этаже, он погрузился в глубокий сон…

На следующее утро, ровно в десять, Вовка уже стоял возле входа в игорное заведение. Оно еще было закрыто. Однако мальчику удалось разглядеть сквозь стекло, что автомат, который вчера с таким воодушевлением разносил кувалдой здоровяк Микола, ныне стоял цел и невредим. «Ну и скорость, – подумалось мальчику. – Наверняка новый поставили».

В половине одиннадцатого зал, наконец, открылся. Посетителей, кроме Вовки, не было. Мальчик огляделся. На противоположном конце помещения хозяин беседовал с одним из детин, которых вчера привез на подмогу.

Вовка медленно подошел к автомату. Он и впрямь был новым. Денег мальчик наскреб только на три жетона. Так что действовать нужно быстро и четко. Краем глаза Вовка наблюдал за хозяином. Того, видимо, целиком и полностью поглощала беседа с кожаным парнем. «Небось договариваются, как вчерашним гостям отомстить», – подумал Вова. Он уже было поднес жетон к прорези автомата, но в последний момент решил зря не тратиться. Все равно никто не обращает на него внимания.

Еще раз оглядевшись, Вовка юркнул за автомат и протиснулся к панели. Записка была зажата в правом кулаке. Миг – и мальчик вернул ее на место. Затем перевел дух и попятился в обратном направлении.

Он уже почти вылез наружу, когда его резко рванули за плечи.

– Ты что там делаешь? – послышался грубый окрик.

Вовка пробкой вылетел из пространства между стеной и автоматом. Сильные руки немедленно развернули его. Мальчик съежился. Над ним навис тот самый парень в кожанке, с которым только что беседовал хозяин игорного заведения.

– Ты чего там возился?

– Жетон упал. Вот! – мальчик показал один из своих жетонов.

– И все? – уставился на него с подозрением тот.

– А чего мне там еще делать? – прикинулся простачком Вовка.

– А ну, выворачивай все карманы! – приказал детина.

«Слава богу, записку успел засунуть, – с облегчением подумал Вова. – Теперь у меня ничего нет, кроме жетонов и носового платка».

Он продемонстрировал парню нехитрое содержимое карманов.

– Теперь в темпе вали отсюда, – сказал грозный «секьюрити».

– Я вообще-то играть пришел, – немедленно заупрямился Вовка.

– Тебе что сказано? – сдвинул брови и без того не слишком ласковый собеседник.

Вовка решил не испытывать судьбу и скрылся за дверью. Теперь ему оставалось только следить за посетителями. Конечно, лучше было бы остаться для этого в зале, но выбирать не приходилось. Вовка устроился возле окна. Теперь он мог одновременно наблюдать и за входом, и за происходящим в зале. Похоже, сегодня игровые автоматы особенной популярностью не пользовались. Минуло полчаса. Зал оставался пустым. Наконец изнутри показался охранник хозяина. Вовка мигом исчез за углом. Сталкиваться второй раз с этим типом ему совсем не хотелось. Охранник пересек улицу. Там стоял изрядно побитый «форд».

– Давай, давай, уматывай поскорее, – бормотал себе под нос Вовка.

Детина словно послушался и, подняв столб пыли, укатил. Мальчик покинул укрытие, однако в зал входить не торопился. Следовало поберечь жетоны до той поры, когда появится хоть один посетитель…

Дима и Маша, к десяти часам разделавшись с завтраком, хотели уже бежать за Петькой, когда зазвонил телефон. Бабушка потянулась за трубкой.

– Да, да, Наташа! Здравствуйте! – поприветствовала она собеседницу.

Близнецы переглянулись. На проводе была подруга Анны Константиновны – Наталья Владимировна Коврова-Водкина.

– Пошли, а? – чувствуя, что разговор затянется надолго, поманила Маша из-за стола брата.

Тот послушно поднялся.

– Мы до обеда у Петьки, – двигаясь к выходу, проговорила Маша.

– Подождите-ка, – остановила близнецов бабушка. – Вы мне сейчас понадобитесь.

Внуки с тяжелыми вздохами вновь опустились на стулья.

– Ну, конечно, Наташа, – продолжала разговор Анна Константиновна. – Сейчас я вам книгу пришлю с Машкой и Димкой. Хорошо, что они еще не успели куда-нибудь убежать.

– Влипли, – проворчал Дима. – Теперь раньше чем через час не вырвемся.

– Перестань каркать, – шикнула Маша. – Сунем Ковровой-Водкиной книгу и сразу за Петькой.

– Помяни мое слово, что-нибудь нас там обязательно задержит, – продолжал бубнить брат.

Старуха Коврова-Водкина была одной из достопримечательностей Красных Гор. Восемнадцатилетней девушкой она вышла замуж за престарелого ученого-мистика Аполлинария Коврова, который публиковал свои труды под псевдонимом Аполлон Парнасский. Семейное счастье с ним у Натальи Владимировны длилось недолго. Мистический старец умер. Погоревав, юная вдова сочеталась браком со знаменитым хирургом Водкиным. С тех пор она и носила двойную фамилию. Вадим Леонардович скончался несколько лет назад. После этого Наталья Владимировна, которая, по словам Анны Константиновны, и в молодости отличалась большой эксцентричностью, стала воспринимать окружающий мир совсем уж своеобразно. Например, иногда ей казалось, будто она живет не на даче, а в имении. А однажды она поделилась с Анной Константиновной воспоминанием, как ее в детстве укачивал перед сном российский государь-император. Вообще-то Наталья Владимировна и впрямь была чуть ли не царского рода. Однако появилась на свет уже после революции и никакого императора видеть, разумеется, не могла. В последнее время к странностям характера Ковровой-Водкиной прибавилась некоторая глухота, которая тоже в значительной мере препятствовала объективному восприятию действительности. Впрочем, к Маше, Диме, Петьке и Насте Коврова-Водкина относилась вполне благосклонно. В особенности ее пленил Петька, который прошлым летом в интересах расследования одолел один из мистических трудов Аполлона Парнасского.

Анна Константиновна повесила трубку.

– Много времени это у вас не займет, – обратилась она к внукам. – Отнесете несчастной старухе книгу. Ей зачем-то потребовалась «Критика чистого разума» Канта.

Близнецы фыркнули.

– Нехорошо смеяться над старостью, – строго посмотрела на них бабушка.

Внукам стало еще смешней. Коврова-Водкина и Анна Константиновна были почти ровесницами. Но бабушка всегда называла ее «несчастной старухой». И еще внуки часто слышали от Анны Константиновны, что «Наташа – это ее крест».

Выдав Диме солидных размеров том, Анна Константиновна удалилась работать в бывший кабинет профессора Серебрякова.

– Пошли скорее, – поторопил Дима сестру.

Десять минут спустя они уже подходили к крыльцу дачи Натальи Владимировны. Из раскрытого кухонного окна доносилась громкая песня про танкистов. Близнецы переглянулись. Это пела Татьяна Филимоновна – приходящая домработница Ковровой-Водкиной. Каждому в Красных Горах было известно, что Филимоновна прошла всю войну снайпером и брала с войсками Берлин. В мирное время личная жизнь ее не сложилась. Служа много лет в доме Ковровой-Водкиной, она бдительно охраняла жизнь и имущество любимой хозяйки и постоянно ждала от судьбы подвохов и неприятностей.

Едва ребята поднялись на крыльцо, песня о танкистах смолкла. Дверь слегка приоткрылась. В щели показался ствол пистолета.

– Татьяна Филимоновна! Это мы! – спешно предупредили ребята.

Шутить с Филимоновной было опасно. При малейшем подозрении она открывала шквальный огонь по противнику. Несколько обитателей Красных Гор уже поплатились за свою халатность. Приходящая домработница, несмотря на преклонные годы, сохранила твердую руку и меткий глаз. Правда, пистолет у нее был газовый, но у пострадавших, если им верить, все равно остались неизгладимые впечатления.

– Кто это вы? – с подозрением переспросила Татьяна Филимоновна.

– Дима и Маша Серебряковы! – крикнули близнецы.

Ствол исчез. Дверь открылась.

– Проходите, – освободила проход массивная Филимоновна. – Водкина вас ожидает.

Наталья Владимировна величественно восседала в гостиной.

– О! Молодежь! – поднялась она из глубокого старинного кресла навстречу близнецам.

На ней было длинное платье из черного шелка. Седые волосы свеже подсинены. На шее золотая цепочка с очками.

– Проходите и располагайтесь, – по-актерски поставленным голосом сказала Коврова-Водкина. Поговаривали, что в молодости она играла в одном из столичных театров.

– Наталья Владимировна, мы спешим, – Дима постарался как можно скорее вручить ей книгу.

– Никаких постоим! – с пафосом возразила Коврова-Водкина. – В моем доме гостям должно быть удобно и уютно.

– Вот несчастье, – тихо посетовала Филимоновна, вошедшая вместе с близнецами в гостиную. – Ведь какая женщина умная и великая, а со слухом совсем никуда.

– Садитесь, садитесь, – тем временем распоряжалась Наталья Владимировна.

– Они спешат! – попробовала помочь ребятам домработница.

– В сад? – возмущенно переспросила хозяйка. – Сколько раз, моя милая, вам повторять? Не встревайте со своими советами! Мне совершенно не хочется в сад. Там сейчас слишком жарко. И моим юным друзьям будет гораздо удобнее здесь. Лучше подайте чаю.

– Мне что, – махнула в сердцах рукой Филимоновна. – Разбирайтесь сами.

И, чеканя по-военному шаг, она удалилась из гостиной.

– Замечательный человек, но характер ужасный, – немедленно поделилась Наталья Владимировна с близнецами.

– Говорил же: влипнем, – едва слышно произнес Дима.

– Во что влипнем? – посмотрела на него с большим интересом хозяйка дома.

Димка с досадой поморщился. Общаясь с Ковровой-Водкиной, никогда нельзя было предугадать, что она расслышит, а что – нет.

– Димка пошутил, – торопливо ответила Маша.

– Я тоже от этой погоды совсем без сил, – поддержала ее Коврова-Водкина.

– Вот ваша книга, – положил Дима на журнальный столик Канта.

– Обожаю немецкую классическую философию! – обрадовалась Наталья Владимировна. – Помню, как мы с несчастным Аполлинарием читали друг другу Канта вслух по ночам… Кстати, а где Петруша Миронов?

– Дома, – ответил Дима.

– Как жаль, – покачала головой Коврова-Водкина. – Мне с ним нужно посоветоваться по поводу одного таинственного дела. Но, в общем-то, я могу и вам рассказать.

Ребята насторожились. Однажды они уже распутали преступление, которое было связано с дачей Ковровой-Водкиной. Кто знает, вдруг Наталья Владимировна и впрямь заметила что-нибудь подозрительное. Ради такого можно было немного и задержаться. Тем более сейчас всего одиннадцать. Зал игральных автоматов скорее всего даже еще не открылся.

– Слушаем вас, Наталья Владимировна, – отчетливо проговорил Дима.

– Дело очень таинственное, – начала с заговорщицким видом Наталья Владимировна. – Я бы давно обратилась к нашему мальчику Арнольдику, но он, как вы знаете, на две недели уехал в командировку.

Ребята кивнули. Арнольдик – это третий муж дочери Ковровой-Водкиной – Светланы. Он ездил вместе с юными детективами в автомобильную поездку по городам Подмосковья. И, к полной неожиданности для них, помог им во время последнего расследования. С тех пор Наталья Владимировна любила повторять, что «их мальчик» не только крупный ученый-химик, но и подающий надежды детектив.

– В общем, Арнольдик помочь мне сейчас не в силах, и я обращаюсь к вам, – продолжала с торжественным видом Наталья Владимировна. – Дело в том, что какой-то неизвестный доброжелатель уже пятый день подряд оставляет у нас на крыльце по замечательной свежезабитой курице.

Близнецы разочарованно переглянулись.

– Напрасно вы так, – уловила их настроение хозяйка дома. – Я просто обязана выяснить имя своего благодетеля. Пусть, если ему так угодно, приносит своих кур и дальше. Но только за деньги. Мне бесплатных подачек не надо.

– Ясно, Наталья Владимировна, – изобразила заинтересованность Маша. – Мы постараемся выяснить.

Димка ерзал на стуле. Пока они тут прохлаждаются с Ковровой-Водкиной, преступник, может быть, уже явился за посланием. Надо было как можно скорее уходить. Тут, на счастье ребят, зазвонил телефон. Наталья Владимировна начала с кем-то длинный разговор. Выскользнув из гостиной, близнецы пробрались к входной двери. Теперь главное было тихо открыть замок. Иначе Филимоновна всполошится и, чего доброго, вернет их до выяснения обстоятельств в гостиную. Впрочем, домработница, видимо, занимаясь готовкой, громко затянула «Синий платочек». Вряд ли она услышит щелканье замка.

Маша с большими предосторожностями отомкнула замок. Внезапно дверь снаружи кто-то с силой потянул на себя. Дети от неожиданности отпрянули. В следующий миг в переднюю, тесня их в коридор, вихрем ворвался Степаныч с двустволкой.

– Стоять! – рявкнул он. – Все арестованы до дальнейшего выяснения обстоятельств.

Дети застыли на месте. Степаныч был облачен в видавший виды синий милицейский китель и милицейскую фуражку. Он одевался подобным образом только в двух случаях. На День милиции. Или когда в поселке происходили, по его мнению, события чрезвычайные. До Дня милиции было еще далеко. «Значит, что-то случилось», – одновременно подумали близнецы.

– В чем дело, Иван Степанович? – попытался выяснить Дима.

– Молчать! – рявкнул бывший заслуженный работник органов правопорядка. – Руки вверх! – направил он на ребят двустволку. – Следовать за мной!

Ребята повиновались. Держа их под прицелом, Степаныч велел отворить дверь в кухню. Дима исполнил приказ. Филимоновна, продолжая петь, ощипывала курицу.

– Прекратить работу! – громко и коротко распорядился доблестный сторож. – Всем оставаться на своих местах!

Филимоновна вздрогнула. Песня оборвалась на полуслове. Курица выпала из ее рук на пол.

– Ты чего, Степаныч, совсем озверел? – посмотрела домработница на сторожа.

Она было нагнулась за курицей.

– Попрошу к вещественным доказательствам не прикасаться! – мигом пресек ее попытку Степаныч.

– Какие еще доказательства? – с оторопелым видом пробормотала Филимоновна.

– А вот такие! – схватил Степаныч полуощипанную курицу.

Ребята заметили, что на оставшихся перьях птицы чернеет какая-то загогулина.

– Степаныч, ты что? – негодовала домработница.

– Лицом к стене! – скомандовал Степаныч. – Руки за голову.

От входной двери послышались быстрые шаги, и в кухне возник коренастый, коротко стриженный Петька.

– Ищу вас, ищу, – обратился он к близнецам. – Хорошо, бабушка ваша сказала, что вы здесь и…

Тут, наконец, заметив Степаныча, мальчик осекся.

– Иди-ка сюда, Миронов, – поманил его пальцем сторож. – Уверен: без твоего соучастия тут не обошлось.

– Без какого соучастия? – удивился Петька.

– Соучастия в факте кражи моих личных кур! – заорал Степаныч.

– Кур? – вытаращил глаза Петька.

– С целью последующей перепродажи хозяйке данного дома, – уверенным голосом продолжал бывший заслуженный работник органов правопорядка.

– Какой перепродажи? – возмутилась Татьяна Филимоновна. – Этих кур нам с Водкиной каждое утро приносит благотворительная организация.

– Организация? – сардонически усмехнулся Степаныч. – Будет вам всем организация. Называется следственный изолятор.

Тут доблестный сторож случайно ткнул Филимоновну двустволкой в спину.

– Помогите! – заверещала та. – Убивают!

– Кого убивают? – появилась в кухне Коврова-Водкина. – Ах, это вы, милостивый государь, – гневно взглянула она на Степаныча. – Интересно бы знать, по какому праву вы врываетесь в мой дом?

Коврова-Водкина недолюбливала сторожа Красных Гор с той самой поры, когда он, увидав первый раз Арнольдика, принял того за агента иностранной разведки. В результате тогда еще не муж, а жених дочери Ковровой-Водкиной провел целый час в конторе поселка под присмотром Степаныча.

– А ну, опустите ружье! – решительно ухватилась Коврова-Водкина двумя руками за стволы.

Степаныч под ее напором несколько сник.

– Все свободны! – немедленно провозгласила Наталья Владимировна. – Бастилия разрушена.

– А как же быть с фактом кражи? – смешался Степаныч. – Этим знаком отмечены только мои куры, – продемонстрировал он хозяйке черную загогулину на перьях полуощипанной птицы.

– Это мы дуры? – не расслышав, воскликнула в гневе Коврова-Водкина.

– Нет-нет, что вы! – испугался Степаныч. – Я не про дур, а про факт кражи моего личного имущества.

– Вон! – закричала Коврова-Водкина.

– Он говорит, эта кура его, – крикнула Филимоновна прямо в ухо хозяйке.

– Самозванец! – картинно простерла к Степанычу правую руку Наталья Владимировна.

– Эта кура моя! – стоял на своем сторож.

– Если вы еще раз посмеете меня назвать дурой, я на вас подам в суд за оскорбление личности! – разъярилась Наталья Владимировна. – И уж во всяком случае не присваивайте себе роль какого-то благородного человека, который меня пятый день снабжает свежезабитыми курами.

– Я вас не снабжаю, но птица моя! – избегая упоминать о курах, крикнул Степаныч. – Отвечайте, сколько с вас этот благотворитель берет? И нет ли его среди нас? – окинул сторож пытливым взглядом Филимоновну и троих ребят.

– Нисколько он не берет, – ответила приходящая домработница.

– Нет, Татьяна Филимоновна, вы забыли, – немедленно возразила Коврова-Водкина. – Наш чудесный благотворитель кур оставляет не возле ворот, а на крыльце.

– Ах ты, господи, – бросила в сторону Филимоновна. – Совсем ничего не слышит.

– Какое крыльцо? Какие ворота? – взревел Степаныч. – Эта птица украдена у меня!

– А ну, отдавай! – придя в себя после первого потрясения, рванула Филимоновна из рук Степаныча курицу. – Говорят же тебе: благотворительный фонд нам прислал!

Степаныч крякнул, но курицу не отпустил. Между ним и приходящей домработницей завязалась схватка.

– О, времена! О, нравы! – драматически заламывала руки Коврова-Водкина.

Трое друзей, воспользовавшись замешательством, выскользнули на улицу и кинулись к воротам. Лишь выйдя за пределы участка Ковровой-Водкиной, они чуть замедлили шаги.

– Ну и попались, – пробормотал Дима.

– Степаныч уверен, что это мы у него кур воруем, – сказала Маша. – А потом перепродаем Ковровой-Водкиной.

– А интересно, на самом-то деле, кто виноват? – задумчиво проговорила Маша.

– Наверное, Филимоновна, – выдал версию Димка. – Она же снайпер. Подкарауливает их в засаде. Потом чик – и готово.

Едва представив себе Филимоновну, подкарауливающую кур Степаныча, ребята покатились от хохота.

– На фиг ей кур воровать? – давился от смеха Петька.

– Экономия-то какая, – ответила ему Маша. – И Водкина сыта, и деньги целы.

– И Степаныч проучен, – подхватил Дима.