Текст книги "Автостопом в Индию. Из Москвы через заснеженный Кавказ, Иран и Пакистан в Индию и обратно, на попутных машинах, поездах и пешком"

Письмо первое. Грузия, Тбилиси, 4.02.98

Уважаемые родители, приветствую из Грузии!

Сегодня пятый день пути. Ощущения: сначала было холодно, пурга, снег, в Тихорецке тоже было холодно: -15 С по сообщениям водителей и гаишников. Ночевать же вполне можно; только утром противно собирать палатку: металлические колышки прилипают к пальцам. Надо было брать пластмассовые колышки.

На трассе везли умеренно хорошо. На четвёртый день прибыл в Тбилиси, на дорогу от Москвы сюда ушло 50 часов ходового времени (летом было 44 часа).

В Алагире, когда проезжал его, выявилась старинная крепость – правда, с очень низкими стенами, 2.5 метра высотой, с зубцами; в этой крепости стоит храм. В городе 1-, 5– и 9-этажные дома, а все санатории и пансионаты заселены беженцами из Южной Осетии. В Алагире был увиден типично кавказский памятник В.И.Ленину – его постаментом служит пирамидальная башня из камней (не кирпичей), как все древние башни, только повыше. А сам В. И. Л. маленький. В городе есть автобус; билетёра я не увидел. На здании обшарпанного вида висел плакат (видимо, старый):

«ЛУЧШЕ ГОР МОГУТ БЫТЬ ТОЛЬКО ГОРЫ»

Яблоки были дёшевы в Южной Осетии – они стоили почти нисколько; в Тбилиси фрукты дороже. Кстати, в Цхинвали обнаружил ж.д. вокзал. Полуразрушенный. Поездов там не имеется.

Вписка в Тбилиси у меня накрылась, так как Гела, ещё в Москве предлагавший мне ночлег, отсутствует в городе. Несмотря на полученные от разных грузин вчера 3 (три) предложения переночевать у них, я отказался (зная, что грузинский ночлег будет сопряжён с длинными беседами и застольями) и отправился спать на чердак одного из домов. Ночью в городе нет электричества, его дают только на несколько часов по вечерам (18—24 ч), так что днём и вскипятить что-либо трудно. Лифты в домах не работают. Я поднялся пешком на чердак 9-этажки и при помощи фонарика нашёл удобную каморку – бывшее машинное отделение лифта. Заперся, занавесил выбитое окно тентом и лёг спать. Ночью были привидения, вернее одно, оно пыталось ко мне проникнуть, светило фонарём, стучало и ходило по крыше – как мне показалось, всю ночь. Так как оно не разговаривало (я пробовал окликнуть его), сущность его осталась неясной. Наутро следов привидения я не нашёл.

Весь вымок, ходя по жарко-весеннему Тбилиси: +5°С, снега нет.

Зимой в Грузии очень трудно. Как симптом, появилось много (как в Ереване) обменных пунктов, необычно размножились нищие, базары длиной в 1 км: торговцев на них больше, чем покупателей.

Но это ещё хорошо по сравнению с Южной Осетией. Там – крайняя разруха. Например, в Тбилиси хотя бы магазины полные (как у нас в 1993 году – всё есть, покупателей нет). А в Цхинвали, по-моему, больше ста магазинов – и все пустые! Типичный ассортимент:

1) свечки,

2) женские сапоги 43 размера.

Всё.

Коммерческие ларьки: ассортимент из 5—6 наименований. Если 10 – это уже изобилие. Цены выше, чем в Москве. Почтамт выглядит, как в войну; хуже Карабаха. Снега там очень много. Всё в снегу. Под снегом – спирт, спирт, спирт, бочки спирта, тонны спирта, что ещё с 1997 года пытаются вывезти в Россию спиртовые торговцы.

После белой Осетии февральская Грузия предстала передо мной неожиданно бесснежной, цвета прошлогодней травы и весеннего ветра, бедной и гостеприимной страной. В окнах многоэтажных домов торчат кондиционеры (для лета) и трубы печек-буржуек (для зимы). Работает метро. На одной из главных улиц, в полуразрушенном трёхэтажном доме восстановили первый этаж – там работает казино.

…Нашёл почту – спешу отправить. До встречи в следующем письме!

Письмо второе. Армения, Ереван, 5.02.98

Уважаемые господа родители!

Вчера, хорошо побродив с 25-кг. рюкзаком по узким кривым улочкам Тбилиси (наснимал почти целую плёнку старого города), я решил не оставаться на вторую ночь в Грузии и к вечеру отправился на трассу. Сперва мне попался автобус до Марнеули, отказавшийся ехать в Марнеули потому, что я был единственным его пассажиром, а гонять автобус из-за одного меня водителю не хотелось, хотя я мог даже заплатить; другой автобус всё же довёз меня до Марнеули. В этом городке удивительный человек с рюкзаком, т.е. я, собрал вокруг себя целую толпу любопытных, человек двадцать, которые сильно затормозили моё движение. После Марнеули, четверо грузин провезли меня десять километров, откуда, с безымянной автозаправки, я поймал машину в Садахло, где и появился в поздний, тёмный час. Кстати, дорогу до этого пограничного городка не чинили, видимо, с советских времён.

«Базарный» переход в Армению, около которого я оказался вскоре, был уже закрыт. Переход представляет собой узкий пешеходный мост между двумя посёлками – Садахло (Грузия) и Баграташен (Армения). По обе стороны моста днём имеются два больших базара. Автомобильный переход, работающий круглосуточно, находится в нескольких километрах от пешеходного. Несмотря на поздний час, начальник грузинской таможни (он-то меня, как оказалось, и подвозил) распорядился открыть железные ворота, и меня перевели через мост к армянским воротам, где и оставили. Армяне сперва не хотели меня пускать, ссылаясь на поздний час и на то, что мой паспорт, мол, не такой, как у людей. Восемнадцатилетние парни, работавшие на базарном переходе, никогда не видели странного советского загранпаспорта66
  У всех участников поездки, включая меня, загранпаспорт был ещё советского образца, с буквами «СССР», что вызывало недоумения и за пределами бывшего Союза. Дело в том, что в России, и даже в самой Москве, много лет после распада Союза в ОВИРах нам выдавали советские загранпаспорта! Видимо, тогда, в 1991, столько напечатали бланков, что хватило чуть ли не до 2000 года. – Примечание 2016 г.


[Закрыть]. Вскоре меня всё же пустили, я прошёл в будку таможни, мы разговорились, и меня уже не хотели выпускать, предлагая остаться на ночлег.

Оставаться ночевать в этой будке я не хотел, ибо многие другие армяне, несущие неподалёку свою воинскую службу, стали появляться в будке, прося открыть рюкзак, показать его содержимое («товар») и прося в подарок открытки с видами г. Москвы, коих мне пришлось раздарить около пятнадцати.

Пограничный посёлок Армении, Баграташен, оказался очень маленьким, провинциальным. Люди здесь живут только за счёт торговли друг с другом. По-моему, никто ничего не производит: ни здесь, ни в Садахло, а зарабатывают тем, что ходят по мосту туда-сюда, каждый раз платя пограничникам мзду (по слухам, 20 долларов) за каждый проход. С другой стороны, некоторые армяне ездят в Баграташен прибарахлиться дешёвыми товарами, полученными из Грузии; а некоторые грузины, напротив, ездят со схожей целью в Садахло. В обоих приграничных посёлках плохо с электричеством, но в Садахло оно вообще появляется редко, а в Баграташене – почти каждый день.

Встретив меня в Баграташене, некий ночной армянин решил позвать меня на ночлег и минут десять ходил, одержимый этой затеей, пока вдруг не вспомнил, что у него этой же ночью должно быть «свыдание с дэвушкой». Он исчез в каком-то переулке, а я вышел на трассу и даже проехал двадцать километров на заблудшей ночной машине.

Заночевал я на берегу реки. Было тепло и сыро. В шесть утра вновь выбрался на трассу и при помощи фонарика (было ещё темно) остановил «рафик», везущий утренних рабочих в городок Алаверди.

– А я смотрю: что за изображение стоит? думал, дьяволы! – поделился своими наблюдениями водитель «рафика».

Из Алаверди, через Спитак, я добрался до Еревана. Спитак, Ереван и вся дорога оказались вновь неожиданно холодными, в горах лежал снег, холодно было даже в машине. Здесь, в Ереване, днём 0 градусов, ночью – посмотрим.

Кстати, пока я ехал, в Армении, по слухам, произошёл государственный переворот. Бывший президент Армении Л. Тер-Петросян подал, якобы, в отставку со всем правительством впридачу. Все водители по дороге пророчили, что это война, но внешних проявлений я не заметил. Курс армянского драма достаточно стабилен, курс доллара с осени сохранился на прежнем уровне (500 драм), а рубль даже немного подешевел; цены сходны с летними. Хлеб те же 110 драм, автобус 40 драм. Фруктов, однако, совсем мало. Некоторые нищие сидят прямо на замёрзших мостовых, подстелив картонные коробки.

Настроение хорошее. В посольство пока не ходил. Буду ждать – сколько народу будет на завтрашней встрече? Как бы не застрял кто-нибудь? Дороги-то – ой-ой-ой!

Армения, Ереван, 6.02.98

Встретились сегодня в заснеженном парке напротив иранского посольства следующие господа: 1—2). Наши бородатые «гонцы» – Алексей Журавский (Полковник) и Паша Марутенков. Они приехали только вчера, в четверг 5 февраля, ехали целых 8.5 дней! Так, за первый день они доехали только от Москвы до Новомосковска (Тульской обл.), затем, двигаясь медленно, попали на Украину, затем, в Грузии, тоже заехали не туда, сев на электричку в сторону Боржоми; в Армении их опять занесло – они попали на армяно-азербайджанскую границу, где и ночевали в блиндаже (им даже дали пострелять из Калашникова). К чести блуждающих «гонцов» извещу, что наши анкеты они сдали, и во вторник 10 февраля мы можем приходить за визой.

3) Вовка из Питера,

4—5) Данила Африн и Олег Матвеев. У Олега в городе Гори (родина незабвенного И.В.Сталина) украли рюкзак, в коем, по своему обычаю, он хранил паспорт.

Ирония судьбы состоит в том, что в этом рюкзаке хранились и другие вещи. Олег – единственный из нас всех, кто не поленился сделать медицинскую страховку на весь срок поездки, заплатив 28$. Так вот, страховой полис тоже украли! Юмор ещё и в том, что Олег – единственный из нас всех, купивший ещё в Москве дорогостоящие таблетки от малярии, кои всем показывал, хвастаясь своей предусмотрительностью. Таблетки тоже были в рюкзаке.

Шестым прибывшим был я. А вот не встретили мы следующих господ: 1) Руслана (он заболел ещё перед стартом, но обещал быстро выздороветь и догнать нас), 2—3) Макса с Леной (тормозят), 4) Диму Назарова, который собирался выйти из дома только 2 февраля, да ещё и не утром, 5) питерского человека С. Смирнова. Итого нас должно быть одиннадцать человек, включая Пашу (нашего «гонца»), который не поедет в Индию (у него нет загранпаспорта). Постараемся обрести отсутствующих завтра, в день 7 февраля 1998 г.

Все прибывшие сыты, здоровы, не замёрзшие. В Ереване сегодня всюду сыро, прохладно, дёшево. Письмо из Армении в Москву стоит 200 драм. Спешу отправить его. До встречи в следующем письме!

Письмо третье. Армения, Ереван, 9.02.98

Добрый день, товарищи родители! Продолжаю сообщать о ходе нашего путешествия.

Ночь с субботы на воскресенье мы с Вовкой ночевали в недостроенном доме. Недалеко от иранского посольства мы нашли высотный дом-недострой и решили переночевать в нём, думая, что он пустой. Подошли к дому, пробираясь между ям, труб и куч строительного мусора по протоптанной в снегу тропинке. Оказалось – дом не просто жилой, а прямо-таки набит людьми. Дом был недостроен и заброшен лет семь назад, а вскоре успешно заселён разного рода беженцами и пострадавшими от землетрясения и войны. Внутри весь дом полон строительного мусора. Цемент, брошенные носилки, всюду гуляет ветер. С крыши, где тает снег, и далее с 16-го этажа на первый ручьями бежит вода между лестниц, образуя на первом этаже настоящий ливень. Странно, но работает один лифт. Мы ходили по дому, пытаясь найти хоть одну пустую квартиру. Тщетно! На лестничных площадках, продуваемых ветром (многие окна никогда не стеклились), сушится бельё. Люди смотрят на нас удивлённо. Пока искали чердак, нас позвали в гости в квартиру на четырнадцатом этаже.

Квартира. Трёхкомнатная, но одна комната не используется – в неё свалили щебень, застывший цемент и другой мусор. В стенах щели, ни штукатурки, ни обоев нет, грязный паркет, в квартире ходят обутыми. Стёкла в главной комнате есть, сквозь щели в рамах дует воздух. Посреди комнаты – железная печь с дровами (по всему Кавказу дым от таких печек), чёрная труба идёт через всю комнату и выходит в окно. Обстановка: пара табуретов, диван и столик со старым чёрно-белым телевизором. Телевизору лет двадцать, изображение ужасное, но хозяин, его дети и соседи смотрят его почти непрерывно. На другой стене – старый ковёр и иконы-тряпочки. Под потолком болтается одна голая лампа.

«Не удивляйтесь, дом новый, не успели ещё обжиться, четыре года всего, как переехали,» – виновато улыбается хозяин, подкидывая в печку дрова. Мы сушим, вернее, проветриваем вещи. По телевизору идёт боевик (на английском языке, с плохим русским переводом). Сюжет фильма: русские террористы захватили самолёт, в котором летел президент и всё правительство США. Американцы спасают своего президента, который и сам вполне самоходен, бегает, стреляет и перепрыгивает из самолёта в самолёт на полном ходу. Сосед (видимо, не у всех есть телевизор), пришедший со своей табуреткой, и дети хозяина увлечённо смотрят фильм

«А что делать? куда идти? работы нет, ничего нет,» – объясняют нам.

Нас решили накормить. Несмотря на наши протесты, откуда-то появился кусочек мяса, который разрезается на кусочки и жарится на электроплитке.

Мясо напоминает жвачку, все долго и с умным видом его жуют, хотя съедобная часть его не превышает 30%. За ужином рассказывают о жизни, о недавней войне и об общей обстановке в Армении. Тут воспринимают Россию как рай. Тер-Петросян подал в отставку, в Ереване ждут новой войны и смотрят телевизор. Хорошо, что постоянно есть электричество (в отличие от Грузии).

Ночью в квартире 5 градусов тепла. Мы с Вовкой спим в спальниках; хозяева под одеялами77
  Я ездил в Индию с пуховым зимним спальником производства Алексея Ворова; этот спальник был самым ценным предметом в моём рюкзаке – он стоил тогда примерно $100. Пуховый спальный мешок, пошитый А. Воровым в конце 1996 года, совершил со мной поездки и в южные, и в северные регионы, и сохранился в моём гардеробе до сих пор. Благодаря этому спальнику я не мёрз даже на самых холодных ночёвках, в квартирах, в палатке и во всяких недостроенных домах по дороге. – Примечание 2016 г.


[Закрыть]. Стены не держат тепло. Утром всем вставать не хочется. Дети включают электроплитку (штепселя нет, есть два провода, втыкаемые в стену) и над ней разогревают свои носки. Разогрели носки, одеваются и включают телевизор. Топят печь. Зимой в Армении тяжелее, чем летом.

С тяжёлым чувством мы покинули гостеприимных людей и весь недостроенный дом и отправились на встречу напротив иранского посольства. Появились Макс из Твери со своей напарницей Леной Крымской. От Москвы до Армавира они ехали всего сутки, а дальше их скорость понизилась. Появился и Хип – Сергей Смирнов. Остальных ждём. Гуляем по Еревану.

В следующий раз заночевали на крыше другого 16-этажного дома. Накануне была оттепель, мы (уже в новом комплекте: я + Макс) нашли удобную крышу, поставили палатку, тент… Решили было: весна. Повесили сушиться на проводах некоторые влажные вещи. Нашли дымовую трубу (это, видимо, вентиляция, а дым – следствие того, что армяне отапливают себя печками), поставили на неё ботинки – сушиться. Солнце и настроение были по-настоящему весенними. Вечером спустились в дом за кипятком, пили чай, а потом вернулись на крышу и легли спать. Тепло и сыро.

Ночью приморозило, и замёрзло всё. Палатка обледенела и примёрзла к крыше. Нижняя часть пухового спальника, пропитавшись водой, превратилась в кусок льда. Ботинки стали весить 2 кг каждый (было всего 1.3 кг), и ноги туда не влезали. Единственно сохранившимися предметами были мы с Максом. Встали в 8 утра. Солнце где-то всходило, но его не было видно – только вершина белоснежного Арарата порозовела. Потом уже целая половина Арарата покраснела, и наконец из-за противоположных ему восточных гор встало солнце.

С трудами отодрали палатку от обледенелой крыши. Втиснули ноги в ботинки, медленно собрались и отправились в дом за чаем.

Хозяева, приятные жители уютной квартиры четырьмя этажами ниже, впустили нас. Мы долго отогревались изнутри и снаружи, нас угощали чаем и печеньем, расспрашивали о жизни в Москве. Сам хозяин – бывший турист, хорошо говорит по-русски, и наверное, предложил бы нам остаться на вписку, если бы не обилие женщин и детей в квартире. Отогревшись, в 9.00 мы обулись, попрощались и отправились в город. Улицы были покрыты тонким слоем льда: последствие вчерашней оттепели.

Макс сказал, что оценивает этот ночлег в минус одну звёздочку. Я придерживаюсь лучшего мнения.

(У нас в нашей тусовке, в Академии Вольных Путешествий (АВП), принята традиционная классификация ночлегов (вписок). Вписка на ***** – место, где есть и еда, и кровать, и возможность помыться. Вписка на **** – место, где есть только любые два из трёх упомянутых удобств. Трёхзвёздочная вписка обладает лишь одним: или только помыться, или только поесть, или только кровать. На вписке ** приходится спать на полу, приходить со своей едой, и мыться негде. Вписки * обладают ещё и неблагоприятными особенностями: например, там водятся вши или блохи. Ну, а «минус одна звёздочка» – изобретение Макса, показывающее его отношение к нецивильным видам ночлега.88
  По современной классификации, вместо кровати на пятизвёздочной вписке должен иметься интернет; но тогда об этом не помышляли. – Примечание 2016 г.


[Закрыть])

Мы отправились в МИД Армении и посольство Нагорно-Карабахской Республики, желая продвинуть науку, а заодно и разогреться ходьбою. В посольстве НКР выяснилось, что гражданам России для посещения НКР виза не нужна – хотя гэбисты в Степанакерте летом 1997 года утверждали обратное. Кроме того, мы увидели интересную карту НКР (официальную современную карту). Оказалось, что из освобождённых от азербайджанцев районов в НКР входят только бывшие районы Нагорно-Карабахской АО и ещё два дополнительных района (Лачинский и какой-то другой). Помимо этой территории, на карте были отмечены и другие «исторические армянские земли» (их было довольно много). Что же до Кельбаджара, Агдама, и других мест (подконтрольных армянам, и мы посещали их летом), оказалось, что это – территория Азербайджана!! – даже с точки зрения официальных лиц, сидящих в посольстве НКР.

Мы были удивлены. Посольская тётушка сказала, что упомянутые районы не входят в НКР, а составляют некую «зону безопасности». Впрочем, она не советовала посещать эти районы, потому как там небезопасно. Окончательно запутавшись, мы записали полученные разноречивые сведения и отправились в город.

Завершаю сие письмо в бане. Решили сходить в баню (это удовольствие стоит здесь 700 драм). Мыться за эти деньги может сколько угодно людей, но важно поместиться в один час и одну кабинку. Мы с Максом пошли вдвоём – экономия 50%.

Ждём своей очереди, употребляем мандарины (они здесь стоят 200—300 драм), я пишу письмо.

Крепко обнимаю вас всех и шлю привет из заснеженной, холодной, дешёвой, бедной и гостеприимной Армении.

* * *

День, когда мы мылись в бане, завершился впиской по-научному. Вообще-то мытьё в бане в зимнем Ереване – весьма сомнительное удовольствие. Вода не весьма горячая, разбитое окно занавешено полиэтиленом, в котором имеется отверстие. После мытья Макс ещё больше желал попасть на тёплую вписку, которую я и обещал ему.

Выйдя из бани, мы шли по улице Комитаса. Вечереет. «Как же ты собираешься искать вписку?» – заинтересованно спрашивает Макс. «Посмотрим,» – отвечаю я. В ларьке покупаем шоколадку (турецкого производства). «Не подскажете, где здесь можно переночевать?» – спрашиваю у ларёчника. Тот отвечает: пройдите дальше по улице, там будет студенческий городок, общежития, называемые Зейтун, там и разберётесь… Мы идём по Комитаса и ищем этот Зейтун. Вот навстречу идут молодые люди. «Не подскажете, где тут общежития? нам переночевать нужно.» – «А вот они, эти общежития. В таком-то корпусе есть сторож такой-то, обратитесь к нему.» Вскоре мы подошли вплотную к общагам.

Десять огромных корпусов, не отапливаемых, кое-где с выбитыми стёклами, производили гробовое впечатление. Вскорости в одном из корпусов мы нашли сторожа. Этот старик сидел в единственном тёплом помещении во всём Зейтуне. Электрическая печь и радио превращали каморку сторожа в райский уголок. Конечно, старик разрешил нам ночевать здесь. Однако нашим появлением заинтересовались сначала общажные, а затем городские проверяющие менты, которые почти друг за другом появлялись здесь, смотрели наши документы и расспрашивали нас. Каждый следующий милиционер сперва делал недовольное лицо, а затем благодушно прощал нас и удалялся. Когда милиционеры кончились, старик угостил нас чаем и хлебом (попутно он подрабатывал в общаге торговлей лавашем). Вскоре мы с Максом спали в уютной каморке, помня, что наука всегда побеждает.

Армянские ночёвки

Семь дней, проведённые мною в зимней Армении, в ожидании иранских виз, а также товарищей по путешествию, запомнились мне в основном многообразием форм ночлега. Я уже писал о ночлеге в палатке на втором этаже летнего кафе, в доме-недострое, на крыше высотки и в общагах «Зейтун». Вот ещё несколько картинок.

Тёплый зимний день. Мы, примерно вшестером, решили выбраться за город и переночевать в палатках на природе. Сели на электричку. Часть окон выбита и заменена жестяными листами, внутри сор, большое количество продавцов и среднее – пассажиров. Выехали за город и вышли на станции Сис. По дороге армяне старательно предлагали нам вписку, но мы собрались на природу и отклонили эти предложения.

И вот мы ставим палатки на берегу какой-то речки. Вокруг – никакого снега, только жёлто-коричневая прошлогодняя трава. Тепло, градусов пять. Лена Крымская ходит в шлёпанцах. Вечером бухнулись в палатки и уснули.

Ночью резко похолодало и пошёл снег! Смешная картина: заваленные снегом палатки, из-под снега виднеются рюкзаки и… шлёпанцы Лены Крымской! С ворчанием поднялись, попрыгали (холодно!) и отправились в деревню за кипятком (волшебная кружка принесла нам, помимо кипятка, ещё и несколько конфет, подаренных местными жителями). Поскольку электричек из Сиса сегодня уже не ожидалось, мы пошли пешком в соседний Масис, откуда уехали в Ереван автостопом.

Другая картинка. Мы с Русланом (он прибыл 10-го февраля) едем за город – на этот раз в Масис. В кружке – недоваренная в прошлом очаге цивилизации гречка. Люди выходят из электрички и разбредаются по большому полю, в конце которого виднеются домики. Мы идём, озираясь, с кружкой в руках… «Что вы ищете?» – интересуется идущий рядом через поле местный житель. «Ищем, где бы кашу сварить,» – отвечаем мы. «Идём ко мне!» И вскоре мы сидим в гостях у нашего нового друга по имени Герасим на втором этаже деревянного дома-барака. Жена и двое детей его с интересом слушают историю нашего путешествия.

Историю самого хозяина мы тоже вскоре узнали. Герасиму 47 лет, сам он родом из Гюмри (Ленинакана), где и жил на седьмом этаже девятиэтажки. В момент армянского землетрясения 1988 г. он был на заводе, а жена, тёща и двое детей – дома. Дом разрушился, все погибли. Прежнее жильё восстановить было уже невозможно, и Герасим переселился в Масис, где получил квартиру в этом здании – как оказалось, бывшего детского сада. (В этом доме все приезжие. Например, соседка – беженка из Баку.) Здесь он обзавёлся новой женой и вновь воспитывает двоих детей, восьми и семи лет.

Вечером к Герасиму пришли, посмотреть на москвичей, бакинская соседка и приятель хозяина – Рафик. По случаю нашего приезда хозяева устроили праздничный ужин и относились к нам, как к самым близким людям. Мы заинтересовались армянским алфавитом, и вместе с детьми Герасима увлечённо переписывали из букваря в тетрадь и изучали буквы.

Утром встали в 7.40, позавтракали и поехали в Ереван: хозяин на электричке ездил на работу, а мы с Русланом вновь пошли в известный уже нам парк напротив иранского посольства – встречать других стопщиков и узнавать, как дела с визами. Интересно, что наша кружка с недоваренной гречневой кашей так и не была востребована! Мы приехали в Ереван с полной кружкой гречки и доварили её в местном ресторане быстрого обслуживания (типа «Макдоналдс»).

Вообще люди в Ереване невероятно гостеприимны, а металлическая литровая кружка помогала нам найти общий язык с местными жителями. Приведу ещё один пример питания по-научному.

…Однажды вечером мы с Русланом и с большой кружкой ходили по холодному заснеженному Еревану и вновь мечтали о ночлеге. Наполнили кружку гречневой крупой и пошли выбирать квартиру. В бедных городах типа Еревана полезная квартира определяется по более дорогой двери (чтобы не объедать уж совсем небогатых людей), в цивильных городах типа Москвы для всяких нужд такого рода надо, напротив, выбирать дверь попроще.

В общем, выбрали квартиру побогаче и позвонили с кружкой: «Сварите, пожалуйста, нашу кашу!» Пока каша варилась, нас начали угощать другой многочисленной едой: местными пирожками, бастурмой и т.д., предлагали даже армянский коньяк, от которого я отказался. Когда наша каша сварилась, мы уже с большим трудом сумели съесть её. Ночлег нам не предложили, и мы ушли. Пошли в другую квартиру с той же кружкой: «Можно ли кипятка?» Пока кружка кипятилась, с нами опять подружились и позвали на ужин. Еда уже не лезла, но нас уговорили на суп… Мы вышли из квартиры, пошатываясь от сытости. Ночлег опять не предложили. «Третьей попытки я не переживу,» – сказал Руслан. «Я тоже,» – отвечал я, и мы пошли в третий дом и поставили палатку на чердаке, где и легли спать. В полночь пришла милиция, и нас увезли в отделение. Паспортов у нас не было (как раз накануне мы сдали их в посольство), и нас оставили на ночлег в почти тёплом кабинете с электрической печкой.

Наутро пришёл начальник милиции, и узнав о том, как мы сюда попали, спросил: «Вы что-нибудь нарушили? ну, там убили или украли чего-нибудь?» Мы ответили, что ничего не нарушили. «Ну так идите!» И мы отправились восвояси. Так выполнились все наши желания.

Летнее кафе вблизи иранского посольства тоже порой служило нам пристанищем. Были дни, вернее ночи, когда мы спали там по четыре-пять человек.

Очень удобное место: поставил палатку на втором этаже и никто тебя не замечает! А наутро, вылезши из промёрзшей палатки, мы шли с кружками готовить себе утренний чай… [Кипятильников тогда у нас, кажется, не было; они вошли в АВПшный обиход во второй половине 1998 года.]

А как же остальные? Часть автостопщиков нашли себе пристанище на всё время ожидания визы. Это было так. Когда мы ещё только впервые встречались в парке напротив иранского посольства, к нам подошёл армянин средних лет по имени Ара и спросил, чем он может помочь. «Пустите нас на пару дней,» – ответили наиболее сообразительные. Бедный Ара не знал, что тусовка пробудет у него дома целую неделю, превратив и без того обшарпанную квартиру в штаб индоедов. Бывало поутру – восемь или девять человек, проведя ночи в каких-либо неотапливаемых местах, приходили к Аре на чай! К чести автостопщиков можно сказать, что Аре не пришлось покупать продукты на всю ораву: продукты, напротив, приходили к Аре сами и в больших количествах. Ара вынужденно бездельничал: как и нашим друзьям из дома-недостроя, ему некуда было ходить на работу. Он целыми днями смотрел старый телевизор и курил. Автостопщики ходили на базар на улице Комитаса и приобретали продукты, и Ара от голода не страдал. Но под конец даже такому спокойному человеку, как Ара, автостопщики надоели. Как раз к этому моменту наши визы созрели, и мы выехали. Спасибо Аре за приют автостопствующих!

Пару раз нашим духовно просветлённым товарищам, Полковнику и Паше Марутенкову (это наши гонцы, отвозившие за всех анкеты в посольство), удалось найти пристанище в монастыре в 20 км от Еревана, в святом городе Эчмиадзине, где находится резиденция католикоса армянской церкви. На будущее сообщаю всем, что вписаться к армянским монахам довольно трудно – здесь вообще оказалось не принято (в отличие от России) принимать постояльцев. Впрочем, Полковник, озабоченный «святыми вибрациями», способен найти общий язык с представителями любой религии, и «бородатые гонцы» вписались и там.

Неделя в Ереване прошла медленно, неспешно, как полярная зимовка, когда главное – сохранить силы и тепло до наступления лета. Мы обошли весь Ереван, посетили Матенадаран (хранилище старинных манускриптов), Музей истории Армении и прочие достопримечательные места. Некоторые из нас съездили из Еревана в горы, а другие в Гори, где пытались найти рюкзак О. Матвеева, его паспорт или хотя бы таблетки. В Гори были вывешены объявления, предлагающие приз тому, кто вернёт утраченное. Но ни рюкзак, ни его содержимое, к сожалению, не были найдены.

Автостопщики прибывали постепенно. Появился Дима Назаров – оказывается, он выехал третьего. Замёрзший Руслан, весьма обрадовавший меня своим появлением, выехал шестого и появился в Ереване 10 февраля (виза ещё не была готова). В тот же день мы с ним пошли по впискам, как было описано выше. Ранее, в Москве, я долго склонял его к мысли съездить в Индию. Наконец он собрался, но вот незадача – перед самым отъездом заболел. Мы стартовали без него и мысленно уже неоднократно пожалели об отсутствии нашего друга. Но он всё же выздоровел, шестого февраля бросился нас догонять и десятого уже появился в Ереване, к радости всего прогрессивного человечества!

А вскоре нашу компанию дополнил и наш питерский друг Костя Шулов, решивший по нашим стопам отправиться в Иран (ехать в Индию он не мог, страдая учёбой). Я регулярно звонил из Еревана в Москву, своим родителям, которые работали как связные, и через них мы знали, что Шулов едет вслед за нами. Однако, несколько дней назад в Тбилиси произошло покушение на президента Грузии Шеварднадзе, в связи с чем в стране было объявлено чрезвычайное положение и затруднён въезд и выезд. Мы узнали об этом теракте из телевизора в квартире Ары, который регулярно поставлял нам свежие новости. И всё-таки Шулов оказался непричастен к покушению на Шеварднадзе, благополучно вырвался из Грузии и достиг Еревана. Тусовки в парке напротив иранского посольства становились всё более многолюдными. Местные старички, регулярно играющие в шахматы (в перчатках и в пальто) и совершающие прогулки по зимнему парку, уже узнавали нас…

Наконец зимовка в Армении подошла к концу. Тринадцатого февраля мы все (кроме поздно приехавшего Шулова) получили вожделенные транзитные иранские визы!

При получении виз один из нас утратил сто долларов. Он, для сохранности, положил их под обложку своего загранпаспорта – и забыл! Видимо, кто-то из работников посольства нашёл и присвоил их. Однако иранские посольщики, несмотря на эту неожиданную доплату, вместо ожидаемых 10-дневных виз выдали нам пятидневные. Теперь мы должны очень быстро добраться от границы до Тегерана (вероятно, даже с применением автобуса), быстро получить пакистанские визы и по возможности продлить наши иранские, если это будет возможно.