Текст книги "Код одиночества"

Воцарилось долгое молчание, в продолжение которого Беспалов, не отрываясь, смотрел на Алексея. Молодой человек выдержал его взгляд и, когда миллионер заговорил, понял, что одержал первую победу.

– Вы, Ян Казимирович, смелы и правдивы. Чрезвычайно редкое сочетание, – заявил он. – Другие бы на вашем месте стали пламенно убеждать меня в том, что мечтали спасти мою жизнь и почли это за великую честь, но вы, видимо, не из числа подхалимов. Как раз лгуны мне и не нужны – они могут в любой момент предать и переметнуться на сторону того, кто окажется сильнее меня. Собственно, я знаю, что никто и никогда не обретет большей силы, чем я, однако мне требуются люди, обладающие не только здравым рассудком, но и честью. И вы – именно такой.

Остановившись перед кроватью Алексея, он продолжил:

– Поэтому я принял решение: сразу же после выздоровления вы начнете работать на меня, и я уже знаю, какое задание вам будет поручено. Вы отправитесь за границу, в Британию, – нам нужно многому научиться у англичан.

«Он хочет отправить меня за границу: – с разочарованием подумал Алексей. – Но как же тогда быть с осуществлением моего плана. И как быть с Татьяной?»

– Делаю я это для вашего собственного блага, – как бы угадал частично его мысли Беспалов. – Хочу сразу же посвятить вас в семейную тайну: моя дочь Татьяна более не будет навещать вас в больнице, потому что сие не к лицу девушке, которая в ближайшее время сочетается узами брака!

И, попрощавшись, Беспалов удалился.

Алексей, откинувшись на подушки, кусал губы и думал. Его плану не суждено осуществиться! Выходит, он слишком слаб, дабы сразиться с Беспаловым? Тот наверняка пронюхал, что Татьяна влюблена в красивого молодого героя, и решил немедленно положить конец их отношениям, так, собственно, и не начавшимся.

У сиделки Алексей спросил о том, кто же является женихом Татьяны Беспаловой.

– Голубчик, неужто вы не в курсе? – удивилась Агриппина Феокистовна. – Об этом писали практически все столичные газеты! Афанасий Игнатьевич давно лелеял планы породниться с дворянским семейством, причем не абы с каким, а с одним из самых блестящих в империи. Говорят, он рассматривал возможность выдать единственную дочь замуж за заграничного принца или герцога, однако в итоге решил, что не в состоянии расстаться со своей любимицей и позволить ей уехать в чужую далекую страну.

Понизив голос, сиделка продолжила:

– Вроде бы господин Беспалов желал породниться с самими Романовыми, и у него на примете был даже молодой великий князь Дмитрий Сергеевич, троюродный племянник государя императора. Кстати, молодой человек был без ума от Татьяны Афанасьевны и даже просил ее руки. Но император, узнав о назревающем мезальянсе, лично запретил брак и велел передать Беспалову, что его заводы потеряют важные государственные заказы, если тот посмеет выдать дочку за Дмитрия Сергеевича. Как ни желал Афанасий Игнатьевич обрести зятя с дворянской кровью, деньги для него еще важнее, поэтому он с тяжелым сердцем отказался от затеи породниться с царем. Однако отыскал вскоре не менее родовитого кандидата – князя Михаила Столбунова-Энрици, последнего представителя этого благородного семейства в мужском колене. Столбуновы-Энрици в долгах как в шелках, и единственное, что у них осталось, – родословная, уходящая корнями чуть ли не к римским императорам. А заполучить в отцы своих внуков наследника Цезаря господин Беспалов совсем не прочь!

Алексей почувствовал, как жгучая обида захлестывает его душу.

– Значит, Татьяна выходит замуж за князя? – спросил он отрывисто.

– Именно, – подтвердила сиделка, – об их помолвке было объявлено недавно. И даже известна дата свадьбы – на Красную горку в следующем году. Не повезло вам, Ян Казимирович! А ведь вы были бы с Татьяной Афанасьевной такой прекрасной парой...

Дочка Беспалова навестила Алексея через неделю. Девушка была во всем черном, как будто блюла глубокий траур. Сначала Алексей даже не узнал вошедшую в палату незнакомку, одетую по последней парижской моде, и, только когда она маленькой ручкой откинула густую вуаль, закрывавшую ее лицо, молодой человек понял, кто находится перед ним.

– Ян Казимирович, обстоятельства вынудили меня прекратить визитировать вас, – сказала Татьяна, и Алексей заметил в уголках ее глаз слезы. – Дело в том, что я скоро... скоро выхожу замуж.

– Мои поздравления, мадемуазель, – сухо обронил Алексей.

Татьяна внезапно бросилась к кровати и прошептала:

– Ян Казимирович, я должна открыть вам свою душу. Мой будущий супруг, Михаил Васильевич, человек во всех отношениях хороший, однако я не люблю его. Я... я люблю вас!

Алексей сообразил, что девушке стоило больших усилий, чтобы признаться ему, малознакомому мужчине, в своих чувствах, да еще зная, что не за горами свадьба!

– Татьяна Афанасьевна, – произнес он чуть изменившимся тоном, – я не имею права скрывать от вас свои чувства. Дело в том, что я тоже люблю вас, причем больше своей жизни!

Лживые слова с легкостью срывались с его губ, но Алексей отчего-то был уверен, что Татьяна тотчас распознает, что он кривит душой. Однако дочка Беспалова глубоко вздохнула и, склонившись над Алексеем, поцеловала его в губы.

Поцелуй был краткий, длился всего секунду, и к тому же на редкость целомудренный, но молодой человек почувствовал трепет, который охватил Татьяну. Она действительно любит его, а он беззастенчиво пользуется ее чувствами. Но нельзя забывать: Татьяна – дочка врага!

– Ян Казимирович... Ян, – тихо сказала девушка, откинув отчество, – но что же нам делать? Батюшка уже договорился о моей свадьбе с Михаилом Васильевичем, приготовления идут полным ходом. Но я не люблю князя! Я люблю вас... тебя!

Она схватила Алексея за руку и с жаром продолжила:

– Мы убежим из Петербурга и тайно обвенчаемся в сельской церквушке! И тогда батюшка будет вынужден капитулировать перед нашими чувствами. Хотя, зная его характер, надо рассчитывать на то, что он отринет меня. Однако так даже лучше! Мы начнем новую, неизведанную, совершенно иную жизнь, в которой будет только два человека – ты и я!

«Юная дурочка, начитавшаяся романтических баллад и дешевых бульварных романов», – вынес неутешительный вердикт Алексей. Богатая, избалованная девчонка, готовая отказаться от миллионов ради любви, не подозревая, какая именно жизнь ждет ее с человеком, рискнувшим навлечь на себя гнев ее могущественного батюшки. Если он тайно обвенчается с Татьяной, как та желает, то о мести можно забыть. Ему ни за что более не оказаться рядом с Беспаловым и уж точно не завладеть его империей. Но и если ничего не делать, позволить Татьяне выйти замуж за князя, то он тоже останется с носом...

– Милая моя, – произнес Алексей, – не стоит торопить события. Возможно, если твой отец узнает о наших чувствах, он передумает...

Девушка фыркнула:

– Ян, ты не знаешь моего батюшку! Он самый упрямый и жестокий человек, какой только жил на земле! Я уже много раз говорила ему, что равнодушна к Михаилу Васильевичу, но для батюшки важен тот факт, что род Столбуновых-Энрици по своей знатности ничем не уступает царскому. Отец давно все распланировал – сыновья, мои братья, со временем получат бразды правления предприятиями, банками, акционерными обществами и будут приумножать богатства семьи, а я, единственная дочка, буду принесена в жертву высшим интересам: крестьянский род Беспаловых породнится с аристократией. И мой сын, его внук, будет носить не только княжеский титул, но и получит многомиллионное состояние.

Дверь палаты распахнулась, появилась встревоженная сиделка Агриппина Феокистовна:

– Татьяна Афанасьевна, только что у крыльца остановился экипаж вашего батюшки, он с минуты на минуту будет здесь! Вам надо как можно быстрее уйти, причем через черный ход!

Татьяна, снова поцеловав Алексея, шепнула:

– Я верю, ты придумаешь подходящий план!

Девушка скрылась, и буквально сразу в палату вошел Беспалов. Первым делом он втянул носом воздух:

– Знакомые духи, «Неаполитанская ночь», такие есть у моей дочери...

– И у меня, Афанасий Игнатьевич, – сказала, входя вслед за ним, Агриппина Феокистовна. Она в самом деле благоухала, как цветочная клумба, – наверняка вылила на себя никак не меньше половины флакона драгоценного французского парфюма. – Татьяна Афанасьевна была так добра, что преподнесла мне маленький презент.

Успокоившись, Беспалов дождался, пока сиделка не измерит температуру Алексею и не покинет палату, а затем сказал:

– Ян Казимирович, доктор Иван Георгиевич сообщил, что через два-три денька вы можете покинуть больницу, и это меня радует. Как я уже сказал, посылаю вас с чрезвычайно важным заданием в Великобританию, причем вам потребуется пробыть там никак не меньше года. Задание весьма деликатное, сопряженное к тому же с секретностью, однако обещаю вам – по его выполнении вы получите отличную должность во Владивостоке, станете там моим доверенным лицом и управляющим тамошних предприятий!

«Великобритания, а затем Владивосток. Какую, однако, честь оказывает мне господин Беспалов!» – мысленно усмехнулся Алексей. В проницательности врагу отказать нельзя, – желая оградить дочь от возможного ухажера и не ставить под удар ее готовящуюся свадьбу с князем, Беспалов решил отправить опасного молодого человека в почетную ссылку.

– Об оплате можете не беспокоиться, – заявил миллионер, – я никогда не жалею денег на тех, кто мне предан. Ведь вы преданы мне, Ян Казимирович?

– Афанасий Игнатьевич, я не считаю личную преданность качеством, необходимым для взаимовыгодного сотрудничества, – ответил Алексей. – Однако вы вправе ожидать от меня полнейшей лояльности.

Беспалов, похоже, остался доволен ответом молодого человека.

– Да, такой человек, как вы, Ян Казимирович, мне нужен. По большей части меня окружают личности, желающие урвать жирный кусок и готовые поставить мне подножку при первом же удобном случае. Но вы спасли мне жизнь, и я вам верю.

«Однако дочку свою ты за меня замуж не выдашь, потому что я – не князь», – подумал Алексей с неожиданной злобой.

– Прежде чем вы отправитесь за границу, вам нужно будет ознакомиться с теми технологиями, изучать кои станет вашей задачей, – сказал Беспалов. – Поэтому на следующей неделе вы сопроводите меня в поездке по Сибири. А пока что желаю вам всего хорошего!

И, еще раз мощно втянув ноздрями воздух, Беспалов вышел из палаты.

Глава 8

Три дня спустя Алексей был выписан из больницы. Возле нее поджидал огромный автомобиль, посланный Беспаловым, который доставил молодого человека в одну из лучших гостиниц столицы, «Англетер», где в его распоряжении оказался номер люкс, оплаченный опять же новым работодателем. Не успел Алексей осмотреться, как раздался телефонный звонок – в трубке отделанного малахитом аппарата зарокотал бас Беспалова:

– Ян Казимирович, уверен, вам понравились ваши новые хоромы. Хочу напомнить – завтра мы отправляемся в путешествие.

Алексей воспользовался несколькими имевшимися в его распоряжении часами, чтобы узнать о судьбе настоящего Левандовского Яна. Совершил поездку в анатомический театр, где узнал, что тело погибшего было предано земле, причем для всех похороненным оказался не кто иной, как Алексей Спасович. И могила его находилась рядом с могилами отца, матери, сестры и брата. Неужели сон, терзавший его в больнице, оказался вещим?

Пришлось отказаться от мысли посетить кладбище – о том, что он когда-то звался Алексеем, надо забыть. Молодой человек не ведал, каким способом ему удастся жениться на Татьяне и одновременно сохранить хорошее расположение Беспалова, однако точно знал: врагу придется заплатить за свои преступления. Он заберет у него самое ценное, чем обладал Беспалов, а именно дочку и империю. А затем и жизнь!

Следующим утром (с сизого неба срывались снежинки, ночью ударил мороз) автомобиль доставил Алексея к Ярославскому вокзалу. Он рассчитывал застать там скорый поезд, на котором и надлежало отправиться в Сибирь, однако молодой человек не ведал, что Беспалов никогда не передвигался на общественном транспорте – у него имелся собственный паровоз!

Миллионер прохаживался по платформе, отдавая приказания перетаскивавшим багаж слугам. Заметив Алексея, он с гордостью указал на состав:

– Ну что, Ян Казимирович, прокатимся-ка на моем красавце? Сделан в единственном экземпляре моими лучшими инженерами! В империи существует всего два человека, у которых имеются личные составы. Один из них я, а другой – государь император. У нас будет особое расписание, нам не придется стоять на запасных путях и ждать – наоборот, все прочие поезда будут уступать нам пути!

Алексей отметил: Беспалову доставляло несравненное наслаждение говорить о собственной исключительности. Они поднялись в вагон; обстановка была роскошная – позолота, бархатная отделка, сияющие бра и хрустальные люстры. В вагоне-салоне имелась карта Российской империи, собранная из драгоценных и полудрагоценных камней, в вагоне-ресторане – огромный аквариум, в котором плавали переливающиеся всеми цветами радуги коралловые рыбки, в курительном салоне – миниатюрный водопад в виде старинного замка.

– Не знаю точно, во сколько мне обошлась вся обстановка, – признался Беспалов, демонстрируя молодому человеку его купе (кровать, привинченная к полу, была всего одна, имелась собственная гардеробная и даже туалетная комната), – однако деньги для меня неважны.

«Конечно, – подумал Алексей, – после того, как ты угробил десятки людей, завладел их изобретениями, заводами и банками, деньги перестали играть для тебя главную роль. Теперь ты думаешь о том, как войти в историю и сделаться эдаким новым Крезом или царем Мидасом».

Беспалов оставил Алексея одного – молодой человек увидел через затемненное окно, как миллионер поспешно вышел на платформу. А затем его глазам открылась удивительная картина: появилась Татьяна в сопровождении статного, с напомаженной прической молодого мужчины в военной форме. Беспалов что-то грубо сказал девушке, однако та, наклонив голову вперед, ответила ему с тонкой улыбкой и взяла молодого человека (понятное дело, князя Михаила Васильевича Столбунова-Энрици) под руку. Появились носильщики с целым караваном чемоданов, кофров, сундуков и корзин. Беспалов, на лице которого были написаны раздражение и неудовольствие, отступил в сторону, а Татьяна, словно подчиняясь неведомому инстинкту, посмотрела в окно, за которым находился Алексей, – и молодому человеку почудилось, что их взгляды встретились.

Он вышел на перрон. Завидев его, Беспалов подошел к Алексею и процедил:

– Моя дочь, увы, унаследовала не только красоту своей покойной матери, но и мое феноменальное упрямство. Она возжелала сопровождать меня в путешествии по Сибири, заявив, что всегда желала побывать у озера Байкал и полюбоваться на Тихий океан. Причем никакими запретами ее не проймешь, раз она вбила себе в голову, значит, так тому и быть! Короче, Татьяна и мой будущий зять, князь Столбунов-Энрици, будут сопровождать нас.

Татьяна приблизилась к говорившим и слегка кивнула Алексею со словами:

– Рада видеть вас в добром здравии, Казимир Янович.

«Она даже забыла, как меня зовут», – подумал разочарованно Алексей.

Молодой князь сухо приветствовал Алексея, относясь к нему как к прислуге. Что ж, похоже, Татьяна переняла манеру общения лощеного аристократа с крошечными, словно пририсованными углем, усиками. Мадемуазель Беспалова с удовольствием готовится стать ее светлостью княгиней Столбуновой-Энрици.

Поезд отправился в путь около полудня – большую часть дня Алексей провел в вагоне-салоне вместе с Беспаловым и несколькими сопровождавшими его инженерами, где они, раскатав чертежи, обсуждали разнообразные технические тонкости. После ужина (во время которого Татьяна любезничала со своим женихом, напрочь лишенным чувства юмора) Алексей удалился к себе в купе, принял прохладный душ и, завернувшись в халат, вытянулся на кровати. Поезд мчался по империи во мраке, мерно стучали колеса, купе заливал рассеянный свет ночника, сделанного в виде раскрывшего клюв золотого лебедя.

Алексей сам того не заметил, как задремал. Его разбудил легкий стук в дверь. Он прислушался и решил, что ему показалось, – часы показывали половину второго ночи. Когда молодой человек протянул руку, чтобы выключить ночник, стук повторился. Алексей распахнул тяжелую дверь из красного дерева с затейливой бронзовой ручкой – и увидел на пороге Татьяну в атласном халате перламутрового оттенка.

Приложив палец к губам, девушка проскользнула в купе Алексея, задвинула за собой дверцу и повисла у молодого человека на шее, покрывая его лицо жаркими поцелуями.

– Милый мой Ян, – шептала она, – как же мне было тяжело без тебя все эти дни! Я только и думала что о тебе!

Алексей чуть отстранил от себя дочку Беспалова:

– Но твой жених...

– Другой возможности принять участие в поездке просто не было! – сказала Татьяна. – Если бы я появилась одна, отец непременно отослал бы меня обратно, но, увидев меня в сопровождении Михаила, не решился. Еще бы, нельзя же распоряжаться будущим зятем, как лакеем. Милый Ян, я невыносимо страдала, будучи вынужденной вести себя с тобой столь холодно и безразлично, но я должна играть эту роль, дабы не вызвать подозрений батюшки. Покуда он уверен, что я обожаю Михаила и не замечаю тебя, мы сможем быть рядом. Если не днем, так хотя бы ночью!

И с этими словами она застенчивым жестом сбросила на пол халат, оставшись в тоненьком шелковом пеньюаре бледно-розового цвета. Алексей молчал, вперив взгляд в пол. Имеет ли он право воспользоваться ситуацией? Ведь Татьяна не виновата в том, что ее отец – чудовище.

– Милый Ян, ты отвергаешь меня? – спросила, едва не плача, Татьяна. И нагнулась, поднимая халат.

Алексей наконец решился. Ему не следует быть сентиментальным: дочка Беспалова – единственная возможность осуществить план мести.

Руки их встретились. Татьяна подняла лицо, по которому текли слезы.

– Моя хорошая девочка! Я знаю, на какой риск ты идешь, появляясь у меня ночью, – произнес Алексей, заботясь о том, чтобы его голос звучал как можно более нежно и трепетно. – Я ведь так люблю тебя!

– Истинно? – спросила, заливаясь краской, Татьяна. Она выпрямилась – Алексей заметил ее высокую упругую грудь, нервно вздымавшуюся под пеньюаром.

– Конечно же, истинно, Танюша, – ответил Алексей, чувствуя, что в нем распаляется желание. Последний раз он был близок с женщиной много месяцев назад, да и то хоть и с молодой, но на редкость безобразной публичной девкой. А сейчас юная богиня, дочка миллионера, влюбленная в него, предлагала себя самое, ничего не требуя взамен.

Алексей привлек к себе Татьяну и поцеловал. Девушка застонала так сильно, что он испугался, – их кто-нибудь может услышать! А потом сообразил: его купе находится в конце поезда, в то время как покои самого Беспалова, его дочери и князя Столбунова-Энрици располагались в голове состава.

Татьяна походила на молодую лань, а он был опытным охотником. Алексей спустил с девушки шелковый пеньюар, упавший на персидский ковер, что покрывал пол купе. Татьяна вытащила из волос длинный черепаховый гребень, и каскад длинных каштановых локонов заструился по ее мраморным точеным плечам, ниспадая на тонкую спину и прикрывая небольшие прелестные груди с сосками, походившими на нераспустившиеся розаны.

Девушка стыдливо прикрыла наготу руками, опустив голову. Алексей хрипло прошептал, беря Татьяну за подбородок:

– Милая моя, ты не должна стыдиться своего совершенства.

Татьяна улыбнулась и отвела руки, позволяя Алексею вдоволь насладиться идеальной красотой ее юного тела. Девушка сейчас напоминала статую работы Праксителя. Или героиню картины прерафаэлитов: «Королева Гинерва предается греху с рыцарем Ланцелотом».

Желая погасить свет, Алексей потянул руку к выключателю, но Татьяна, в глазах которой горело лукавство, оттолкнула его руку:

– Прошу, не надо темноты!

И она помогла Алексею избавиться от халата. На мгновение, когда ее взгляд перешел с лица молодого человека на шею, оттуда – на мускулистое худощавое тело, затем на плоский живот и наконец скользнул еще ниже, в ее глазах отразилось любопытство, затем смятение и даже страх. Теперь Алексей потянулся за халатом, желая во что бы то ни стало прикрыть свою возбужденную наготу, но Татьяна решительно остановила его, прошептав:

– Именно таким я и представляла себе своего любимого. Только вот... – Она смешно наморщила нос. – Только вот, милый Ян, я и представить себе не могла, что созданная Господом мужская анатомия такая... colossal[3]3
  Внушительная (фр.).


[Закрыть]. Верно, прав господин Дарвин, утверждающий, что люди произошли от обезьян. В особенности сильный пол!

И девушка прильнула к Алексею. Он чувствовал ее обнаженное тело, пальцы скользили по бледной, словно нарисованной кистью гениального художника эпохи Ренессанса, коже, покрытой тонкой пленкой влаги. Их сердца, казалось, стучали в такт колесам поезда, что мчал их через бескрайнюю, полную загадок страну.

– Милый Ян, – отстранившись на мгновение, произнесла Татьяна, – я должна открыть тебе свой секрет. Я понимаю, что ты уже... что у тебя... В общем, милый Ян, что для тебя это не первый раз! Я ведь не простушка и знаю на примере собственных братьев – их мысли заняты этим едва ли не с двенадцати лет. Но я... для меня... я так хотела, чтобы именно мой возлюбленный был со мной в первый раз...

Алексей накрыл ее рот поцелуем, и Таня, забыв обо всем на свете, вверила свою душу и свое тело его крепким объятиям.

Три часа спустя она покинула купе Алексея, оставив его спящим на кровати. И если бы кто-то повстречал девушку в лабиринте вагонов, то поразился бы странной улыбке, блуждавшей на ее лице.

Алексей же, проснувшись, в первую секунду решил, что ему привиделся небывалый, полный страсти сон. И, только обведя купе глазами и обнаружив на полу черепаховый гребень, он понял: все было на самом деле. Татьяна провела с ним ночь, и он стал ее первым мужчиной.

В дверь постучали, а затем и распахнули – на пороге возник Беспалов собственной персоной.

– Ян Казимирович, доброе утро, – пророкотал миллионер. – Однако разоспались же вы! Половина восьмого, давно пора подниматься. Через час прибываем в Первопрестольную.

Алексей видел гребень, лежавший на ковре всего в нескольких сантиметрах от носка надраенного до блеска сапога Беспалова. Молодой человек и представить себе не мог, что тот сделает с ним, если узнает о ночном рандеву в этом купе. Не исключено, что его тело исчезнет в топке паровоза после того, как миллионер лично, голыми руками вырвет из его груди сердце.

– В Белокаменной я начинал свою карьеру, – обронил миллионер задумчиво, отходя в сторону и по-прежнему не замечая гребень. Стоя у окна, он распахнул занавеску – в купе влился свет серого ноябрьского утра. Мелькали темные леса, покосившиеся домишки, церквушка на холме. – В столице русских царей, в отличие от столицы российских императоров, особенно не развернешься: всюду сонное царство, апатия и барские замашки. А ведь надо думать о прибыли! Было у меня в Москве несколько друзей, но иных уж нет, а те далече... Так что подымайтесь, Ян Казимирович, через полчаса завтрак в вагоне-ресторане.

И, резко развернувшись, Беспалов вышел, наступив на гребень, жалобно треснувший под его медвежьей тушей. К счастью для молодого человека, миллионер был погружен в свои думы и этого не заметил. Едва он удалился, Алексей вынырнул из-под одеяла и в костюме Адама бросился подбирать осколки украшения, уличающего его в прелюбодеянии.

А двадцать пять минут спустя он, облаченный в мундир, находился за столом. Напротив него сидел надутый князь Столбунов-Энрици, а Татьяна отсутствовала. Как сообщил Беспалов, его дочка страдала ночью от зубной боли, поэтому практически не спала и только сейчас, приложив к больному месту гвоздику, что облегчило страдания, наконец-то сумела забыться.

– В Москве вам, князь, будет поручено сопроводить мою дочь к дантисту, – отдал приказание Беспалов.

Князь тотчас принялся рассказывать историю из придворной жизни о том, как один из его предков оказал неоценимую услугу императрице Елизавете, собственноручно выдрав на богомолье не дававший покоя дочери Петра Великого зуб, за что был награжден ею табакеркой с бриллиантами, двадцатью тысячами червонцев и тремястами крепостных душ.

– Да, князь, хорошие времена для вас тогда были, – заметил, срезая золоченым ножиком верхушку яйца, Беспалов. – Ваши предки купались в роскоши и были в фаворе, а мои тогда тянули лямку, будучи чьей-то собственностью. Как, кстати, называлась-то подаренная Елизаветой деревенька, случаем не Гнездовище? А то невзначай выяснится, что ваш предок владел моим предком. А сейчас все наоборот!

Афанасий Игнатьевич расхохотался собственной шутке, князь кисло улыбнулся и тотчас завел разговор о погоде. Алексей же в мыслях все возвращался к событиям прошедшей ночи – ему ли не знать, что Татьяна в самом деле не сомкнула глаз, только вовсе не по причине острой зубной боли. Только правильно ли он сделал, поддавшись своей похоти, что соблазнил девушку? Хотя ситуация сложилась так, что правильнее было бы говорить о его соблазнении дочерью Беспалова. Но в любом случае что ему это дает? Только лишние проблемы!

В Москве долго не задержались. Татьяна Афанасьевна, пробудившись, заявила, что зубную боль как рукой сняло, и наотрез отказалась посещать дантиста. Отец пригрозил, что, если зуб у нее снова разболится за Уралом, дочери придется терпеть, пока они не вернутся обратно в Петербург.

– Папочка, я же твоя дочь, значит, буду терпеть. Причем с наслаждением! – ответила Татьяна со странной улыбкой на лице, чем смутила Беспалова.

Грядущей ночью Татьяна снова проникла в купе к Алексею. На этот раз все было по-другому: никаких долгих ласк, а только животный экстаз – молодому человеку пришлось изрядно потрудиться, исполняя все желания неистощимой на выдумки Тани, которая, открыв новую, прежде не изведанную страницу книги жизни, мечтала обо всем и сразу.

Во время путешествия в поезде появился еще один пассажир – средний сын Беспалова Кирилл, молодой человек лет двадцати семи, севший в Екатеринбурге. Кирилл держал в руках бразды правления несколькими заводами, и отец, проинспектировав их, остался доволен, хотя не удержался от некоторых едких комментариев и замечаний.

Алексей и Татьяна продолжали опасную игру, хотя и понимали, что в случае разоблачения грядет вселенская катастрофа. Алексей видел: с каждым ночным свиданием Татьяна все сильнее привязывается к нему, что, собственно, и было частью его плана. Однако он также знал – Беспалов ни за что не даст разрешение на брак дочери с ним, не разорвет ее помолвку с князем Столбуновым-Энрици.

Требовалось чудо, и оно пришло.

Афанасий Игнатьевич любил рассуждать о том, какой он всемогущий. И почти всякий раз он затрагивал тему покушения в Петербурге.

– Эти трусливые крысы, так называемые революционеры, просто дрянные мальчишки, которых надо нещадно сечь розгами, – заявил он как-то. – Для них я классовый враг, воплощение бездушного капиталиста, идущего через трупы ради достижения своих низменных целей. Поэтому они и стремятся уничтожить меня!

Алексей нашел, что полностью согласен с идеями бомбистов, однако, конечно же, благоразумно смолчал и не высказал свои мысли вслух.

– Однако у них ничего не получилось, потому что Господь послал Яна Казимировича, отведшего от меня смертельную угрозу, – продолжал миллионер. – Девицу, протащившую бомбу ко мне в особняк, будут судить, причем я лично прослежу за тем, чтобы ее не оправдали сердобольные присяжные, – она должна до конца жизни гнить на каторге или, лучше того, завершить свои дни на виселице!

Кровожадность Беспалова никого давно не удивляла – он на полном серьезе считал, что является кем-то наподобие небожителя и покушение на него равносильно святотатству.

– И ее негодяев-сообщников тоже в скором будущем изловят, тех самых, что прислали мне письмо с угрозами, – завершил свою тираду миллионер. – Смеют, видите ли, мне снова угрожать, заявляя, что я понесу суровую кару за смерть их товарища.

– Отец, быть может, стоит привлечь к этому делу полицию или частное сыскное агентство? – внес предложение Кирилл, на что Беспалов ответил гомерическим хохотом.

– Я никого не боюсь, и уж в последнюю очередь каких-то молодых неудачников! – отрезал Беспалов, и на том разговор завершился.

Один из ночных визитов Татьяны едва не завершился катастрофой – где-то часа в три Беспалов, который мучился бессонницей, решил побеседовать с Алексеем и начал тарабанить в дверь его купе, не подозревая, что там находится сейчас его дочь. Татьяна спряталась в ванной комнате, а молодой человек был вынужден впустить миллионера. Только с большим трудом ему удалось отделаться от разговорчивого Беспалова – и после этого происшествия было принято решение сделать небольшую паузу и более не встречаться.

Татьяне временное расставание давалось тяжело. Алексей видел, что она безумно влюблена в него, но ситуация начинала его раздражать. Получается, что его использует не только сам Беспалов, но и его дочка! Она выйдет замуж за князя, а ему не останется ничего иного, как отправиться за границу с поручением Беспалова.