Текст книги "Имя мне легион"

Женщина принялась за вскрытие мертвой крысы. Ничего, она приложит все силы для того, чтобы разгадать тайну зла. Зла, которое, подобно вирусу, внедрилось в зверька и заставило его убивать.

Тут Ольга усмехнулась и отложила скальпель, а потом взглянула на золотую чашу, полную ритуальной крови. Идиоты-мужики думают, что она будет подчиняться им? Как бы не так!

Ольга знала, что надо сделать. Она покинет секту. И заберет с собой содержащую вирус жертвенную кровь. Им же оставит другую, без вируса. Сектанты не посмеют тронуть ее, потому что им нужен вирус. Она усовершенствует его, и тогда… И тогда и Артем, и магистр, и даже Совет Магистров будут подчиняться ей!

Впрочем, Артему до того момента дожить не суждено. Ольга вынула из ящика стола крошечный пузырек с бесцветной жидкостью. Вот он, яд! Женщина решила, что проучит мерзавца, обошедшего ее. Просто отравит его – так же, как и своего любовника, прежнего директора центра. Таким будет ее прощальный подарок секте, в которой она проработала столько лет и где ее талант абсолютно не ценят!

Да, она покинет секту и лишит ее бесценного сокровища – вируса. Но ведь нужна лаборатория, чтобы проводить новые исследования… Кто ей может помочь? Ольга задумалась.

Кирилл, конечно же, Кирилл Звягинцев!

Одиннадцать месяцев спустя…
Челябинск (Россия)
2– 3 ноября

Дверь класса приоткрылась, и на пороге появилась пожилая школьная медсестра, которую все за глаза звали не иначе как Гусыня. Женщина и в самом деле походила на гусыню – полная, переваливающаяся с ноги на ногу, с таким же смешным крякающим голосом.

– Елена Петровна, прошу прощения за вторжение, однако прививки! – заявила Гусыня и оглядела школьников.

По классу пронесся вздох недовольства. Елена Петровна, строгая математичка, поправила очки в старомодной оправе и сказала:

– Ну-ка, никакого нытья! Я на днях сделала прививку и чувствую себя отлично. Вы же слышали о воробьином гриппе, который сейчас бушует по всему миру? С ним шутить нельзя! Или вы хотите подцепить заразу, а потом умереть?

Умирать, конечно же, никто не хотел. О воробьином гриппе писали в газетах и сообщали на телевизионных каналах. По всему миру скончалось уже несколько сотен человек, поэтому в спешном порядке была разработана вакцина. Министр здравоохранения вместе со своим коллегой, министром образования, призвала школьников и студентов привиться и таким образом защитить организм от жуткой болезни.

– На прошлой неделе, на родительском собрании, все проголосовали за то, чтобы вам сделали прививку, – напомнила Елена Петровна. – Или кто-то из вас желает валяться в больнице, потому что отказался делать прививку и подхватил этот самый воробьиный грипп?

Никто из учеников 11-го «Б», конечно же, не желал заболеть, причем так тяжело, когда начинался столь важный последний учебный год. Поэтому Елена Петровна разрешила покинуть класс трем ученикам. Когда те вернулись, в медпункт отправились трое других.

Дима Сазонов был спортсменом, отличником и намеревался поступить после окончания школы на юридический. Плевать он хотел на всякие там гриппы, что птичий, что свиной, что воробьиный, однако, как и его одноклассники, оказался в медпункте.

Гусыня пригласила его за ширму, велела закатать рукав и продезинфицировала участок кожи. Дима Сазонов наблюдал за тем, как она извлекла новый одноразовый шприц и небольшую ампулу. Мгновением позже игла вонзилась в кожу. Дима Сазонов поморщился, но боль быстро прошла.

– Вот и все, – кивнула Гусыня, прижимая к месту укола ватку. – Следующий!

Дима Сазонов вышел из медпункта и вдруг почувствовал, что перед глазами у него все поплыло. В ушах внезапно зашумело, а по телу разлилась странная слабость.

– Эй, Димон, ты чего такой бледный? – спросил его одноклассник Колька Панкратов. – С тобой все в порядке?

Дима Сазонов ничего не ответил, развернулся и направился к лестнице. На уроках он чувствовал себя неважно, однако не подавал виду. Не обращаться же к врачу из-за того, что у него возникла странная реакция на прививку!

Оказавшись дома, парень швырнул рюкзак в угол комнаты, плюхнулся за компьютер – и неожиданно подумал о том, что отец, заядлый охотник, хранит ключи от металлического шкафа, в котором хранятся ружья и амуниция, в домашнем сейфе. Дима и сам не мог сказать, отчего эта мысль вдруг так заняла его. Вообще-то он иногда ходил с отцом на охоту, посещал тир и умел неплохо стрелять. Но в последнее время не было времени да и желания.

Головная боль усилилась. Дима бросился на софу, накрыл голову подушкой и сам не заметил, как заснул.

Проснулся юноша оттого, что мама, вернувшаяся с работы, заглянула в его комнату. Ее прохладная рука опустилась на лоб старшего отпрыска.

– Димуля, неужели ты заболел? – произнесла она в тревоге. – Надо измерить температуру!

Но температура оказалась нормальной, даже ниже обычной – тридцать пять и девять. Наверное, ребенок просто устал, решила мать. Еще бы, в школе такие нагрузки!

– Папа сегодня вернется поздно, – вздохнула женщина. – Он позвонил и сказал, что у них аврал в фирме. Опять какие-то проблемы с таможней!

Ел Дима, всегда отличавшийся хорошим аппетитом, вяло, и мама обеспокоенно заметила, что ему надо бы показаться врачу. А сын вдруг вспылил и, заявив, что нечего ей совать нос в его дела, ушел в свою комнату и громко хлопнул дверью.

Мысль о металлическом шкафе с оружием занимала Диму все больше и больше. Парень уселся перед компьютером, совершенно забыв о домашнем задании. Его пальцы застрочили по клавиатуре…

Очнулся Дима внезапно. Оказывается, он заснул в кресле, прямо перед компьютером. Головную боль как рукой сняло. В голове было совершенно ясно. Подросток бросил взгляд на экран – сайт, на котором он побывал до того, как вырубиться, был посвящен кровавым бойням в школах и университетах по всему миру. Теперь Дима знал, что надо сделать!

Часы показывали тринадцать минут шестого утра. Юноша выскользнул из комнаты, прошел на кухню и извлек из кухонного шкафа острый нож для резки хлеба. А затем направился в родительскую спальню.

Мама спала на боку. Рядом с ней похрапывал отец, вернувшийся, скорее всего, несколько часов назад. В последнее время он стал часто задерживаться на работе: говорил, что то с поставками товара, то с таможней, то с налоговой инспекцией, то еще с чем-то возникают проблемы. Но мама подозревала, что он завел любовницу, однако не решалась завести разговор на эту тему.

Дима подошел к храпевшему отцу, сбросил с него одеяло. А затем вонзил ему в грудь нож. И еще. И снова. Каждый раз, когда лезвие входило в плоть и издавало чмокающий звук, юноша испытывал удовлетворение. Отец обманывает маму, поэтому он должен умереть!

Видимо, звуки разбудили маму, потому что она, приоткрыв глаза и сощурившись – без очков мама видела плохо, – потянулась к часам, стоявшим на туалетном столике. Затем, обернувшись, удивленно спросила:

– Димочка, сынок, это ты? Что-то случилось? А что такое у тебя на майке?

– Кровь, мама, – ответил подросток странным сиплым голосом и обогнул кровать. Мама в волнении закудахтала:

– Кровь, откуда кровь? Сынок, с тобой все в порядке?

Наконец женщина нащупала очки и водрузила их на нос. Ее взору предстала страшная картина – любимый сынок Дима, в трусах и майке, забрызганной кровью, причем чрезвычайно обильно, возвышался над ней. Кровь была и на лице ребенка.

Лицо… Что-то с Димочкой было не так! Глаза, его глаза! Мама всегда была горда тем, что у ее отпрыска красивые темно-серые глаза. Но сейчас глаза Димы походили на глазницы черепа – пустые, мертвые и черные, абсолютно черные!

– Димуля, мальчик мой, тебе плохо, тебя вырвало кровью? – заголосила мама, отбрасывая одеяло. – Сейчас же вызовем «Скорую»!

И тут ее взгляд скользнул по правой руке сына – женщина увидела, что тот сжимает нож, с лезвия которого на палас капает кровь. Мама взвизгнула, вскочила с кровати – и увидела изуродованное тело мужа.

Женщина поднесла руки к горлу, издав булькающий звук. Дима подошел к матери и вонзил ей в сердце нож. Несчастная рухнула на кровать. А сын принялся наносить удар за ударом.

…Вика, которая была младше своего брата Димы на полтора года, позевывая, вошла на кухню. В отличие от гордости родителей, Димусеньки, она ненавидела школу и была троечницей. В голове у девочки были только развлечения, походы по магазинам и обжимания с мальчишками.

Вика увидела брата, который сидел за столом и поглощал из тарелки кукурузные хлопья. Взглянула на часы и воскликнула:

– Почему меня никто не разбудил? Я же опаздываю! А где родаки?

– В спальне, – ответил странным голосом Дима.

Вика, метнувшись в ванную, заявила:

– Я принимаю душ! И кстати, тебе, братец, тоже бы не помешало – у тебя вся майка черт знает в чем!

Дима поднялся из-за стола и поднял с пола окровавленный нож. Затем направился в ванную комнату. Вика уже нежилась под струями воды в душевой кабинке. Парень рывком распахнул пластмассовую дверцу. Сестра ойкнула, попыталась прикрыть тело руками и гневно воскликнула:

– Дмитрий, ты что, слетел с катушек? Я же принимаю душ! Ослеп, что ли? Или «колес» наглотался?

И тут Вика заметила в руке брата нож. Дима замахнулся, девочка дико завопила, однако ее крик очень быстро стих. Молодой человек, нанеся несколько десятков ударов, отбросил нож в сторону, шагнул под душ и закрыл дверцу.

Тело сестры, скрючившись, лежало на полу кабинки. Оно подростку совершенно не мешало. Дима отрегулировал воду, сделав ее погорячее, и принялся смывать с себя кровь.

Закончив принимать душ, Дима покинул ванную и направился в кабинет отца. Комбинация домашнего сейфа была ему отлично известна. Он извлек ключи от металлического шкафа, в котором хранились ружья. Попутно вспомнил, что у отца имелся и пистолет.

…Елена Петровна прислушалась. Ей показалось, что внизу, на первом этаже, что-то перевернулось. Или, возможно, на улице лопнула шина автомобиля.

А через несколько мгновений дверь в класс распахнулась. На пороге возник Дима Сазонов. На плече у него висел чехол, из которого выглядывало нечто… нечто, похожее на дуло ружья! В руке же Сазонов сжимал отливающим черным пистолет.

Елена Петровна гневно повысила голос:

– Сазонов, ты не только пришел на занятия с опозданием почти в полчаса, так еще и пугач притащил? Учти, это тебе даром не пройд…

Прогремел выстрел. Елена Петровна, в голове которой вдруг возникла дырка, мешком повалилась на пол. Школьники дико заорали. А Сазонов принялся стрелять по ним…

Москва (Россия)
16 ноября

Так, что же остается еще купить? Маша взглянула на несколько измятый лист. Ага, конечно же, в доме нет яиц. И меда. Потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где они находятся в супермаркете – конечно же, в противоположных концах!

Маша Котельникова, толкая коляску, завернула за стеллаж – и увидела его. Олег – улыбающийся, невероятно красивый и чертовски сексуальный, одетый, как всегда, стильно, держал в руках какой-то диковинный корнеплод.

А около него возвышалась похожая на каланчу девица. Однако никто бы не мог сказать, что она была некрасивая. Именно такие мужчинам и нравятся – кукольное личико, длинные белокурые пряди, чувственный рот и глаза, как у Мальвины. Плюс ко всему тощая фигура манекенщицы и умопомрачительные ноги, которые, казалось, росли у красотки если не от ушей, так от белоснежных зубов.

И что Олег делает в этом супермаркете? Какая нелегкая его сюда только занесла? Как бы то ни было, встречаться с ним в намерения Маши не входило. Только-только она смирилась с тем, что Олег бросил ее, только-только переварила весть о том, что он изменял ей, причем уже давно, только-только перестала плакать по ночам в подушку – и вот красавец Олег собственной персоной в их супермаркете. И ладно бы один, а ведь заявился сюда со своей новой пассией!

Хорошо, что он не смотрел в ее сторону. Маша дала задний ход, желая скрыться за спасительным стеллажом с чипсами, и налетела на чью-то коляску.

– Девушка, вы что, слепая? – раздался визгливый женский голос. Около Маши возвышалась женщина-глыба, облаченная в серебристую шубу до пят. – Чего вы претесь напролом, как носорог в саванне? Разве можно так делать? Вот ведь народ пошел, им на всех наплевать!

Хуже всего были не гневные, полностью заслуженные тирады толстухи, коляска которой была забита не просто доверху, а с приличной горкой, а то, что ее громогласный бас мог привлечь внимание Олега.

Назад дороги не было – женщина-глыба уступать место Маше явно не собиралась, а продолжала костерить современную молодежь на чем свет стоит. Маша попыталась повернуть вправо, за соседний стеллаж, но оттуда появился мужчина с седой бородкой, также толкавший перед собой коляску. Она была в западне!

Маша кожей чувствовала на себе взгляд Олега – конечно же, он заметил ее. Так пусть сделает вид, что не узнал! Менее всего ей хотелось сейчас сталкиваться лицом к лицу со своим бывшим. Нет, не бывшим другом, а женихом и без пяти минут мужем!

Ведь совсем недавно оба строили планы совместной жизни, Маша была так счастлива с Олегом, они планировали совместный отпуск в декабре – намеревались полететь на Тенерифе. А за неделю до ее дня рождения в начале сентября Олег сказал, что им надо «серьезно поговорить». И поставил ее в известность, что их любовь, увы, завершилась. Что он, к сожалению, не представляет себе будущего с Машей. Что, невзирая на все, должен сказать ей правду – он уходит к другой. Вернее, это значило, что Маша должна собрать вещи и покинуть его квартиру. Когда она разревелась, Олег, морщась, добавил, что не стоит устраивать истерик и закатывать сцен. Что он крайне благодарен ей за некоторые счастливые и незабываемые моменты. Некоторые! От этих слов Маша заревела еще сильнее.

И стихла только тогда, когда Олег сказал, что поможет ей с переездом и с поиском квартиры. И что возьмет все расходы на себя – он все-таки джентльмен. Но ей надо убраться из его квартиры как можно быстрее: Алина не любит ждать.

Алиной звалась его новая пассия. Она была начинающей манекенщицей и, конечно же, не упустила такого видного мужчину, каким был Олег. Наверняка надеялась выскочить за него замуж! Или хотя бы через его постель пробиться на самый верх модельного олимпа. Ведь у Олега везде были связи, недаром он был главным редактором одного из гламурных журналов.

– Маша! – донесся баритон Олега, который когда-то сводил ее с ума. Да чего греха таить – и до сих пор сводил.

Маше не оставалось ничего иного, как развернуться, демонстрируя фальшивую улыбку. Она чувствовала себя как невинно осужденный, которого палач тащил к колоде, чтобы оттяпать топором голову. Лучше бы ей и правда оттяпали голову, чем оказаться в этой ужасной, нелепой ситуации!

– Девушка, так вы отъедете наконец? – возопила женщина-глыба. – Или кто коляску-то убирать будет, Пушкин, что ли?

– Тележкой в самом деле займется Пушкин! – произнес, подходя ближе, Олег с обворожительной улыбкой на устах.

Его фамилия действительно была Пушкин. Говорили, что он являлся дальним родственником великого поэта, но Маша знала: это полная ерунда, Олег сам распускал такие слухи. Пушкиной была его первая, давно забытая, супруга, старше Олега на много лет, с которой он сочетался браком, едва ему исполнилось восемнадцать. От нее он получил московскую прописку, связи в богеме и фамилию. До того Олег звался Свиньиным и чрезвычайно переживал по поводу своей, как ему казалось, кошмарной фамилии. И о первом браке, и о его настоящей фамилии Маша узнала совершенно случайно – Олег тщательно скрывал и то, и другое.

Он умел быть галантным, более того, пленительным и чарующим. В особенности с женщинами предбальзаковского, бальзаковского и, тем паче, постбальзаковского возраста. Женщина-глыба в серебристой шубе относилась к числу последних.

При помощи нескольких комплиментов и улыбки Олег сумел успокоить женщину-глыбу, как опытный дрессировщик успокаивает разъяренную тигрицу. Дама покатила свою забитую снедью тележку дальше, а Маша виновато уставилась на Олега. Опять он показал свое несомненное превосходство, свой шарм, свое колдовское искусство, а она… она, как водится, была плохо одетой зрительницей на галерке.

– Спасибо! – пробормотала Маша, не смея поднять глаз.

Еще сегодня утром, завтракая, она уверяла себя, что не любит Олега. Доказывала себе, что все давно прошло, что тот навсегда остался в прошлом. И не сомневалась в этом до вечера. До роковой встречи в супермаркете!

Конечно же, она все еще любила его, мучительно, постыдно и надрывно. Только вот он уже давно не любил ее, а сейчас был рядом со своей манекенщицей Алиной. Маша понимала, что проигрывает девице по всем статьям. Сколько той? От силы двадцать. Или даже девятнадцать. Значит, Маша почти на десять лет старше ее. Разумеется, Олег не мог быть вместе с такой «старухой». В свои тридцать шесть он выглядел лет на восемь моложе, уделял повышенное внимание собственной внешности, три раза в неделю посещал тренажерный зал, два раза в неделю бассейн и раз в неделю косметолога.

А кто такая Маша? Почти тридцатилетняя особа с ранними морщинками и безжизненно повисшими светлыми волосами, с далеко не идеальной фигурой и не самой блестящей должностью в не самом блестящем рекламном агентстве! Разве она могла сравниться с красавицей Алиной?

– Почему не звонишь? – спросил Олег, видимо, полагая, что спустя два с небольшим месяца после расставания они могут вести непринужденную светскую беседу. – У тебя все в порядке, Машутка?

От слова «Машутка» – нечто среднее между Машей и Мишуткой – у нее сладко заныло сердце. Неужели он не понимает, какую боль доставляет ей, делая вид, что ничего серьезного между ними не произошло? У него-то, Маша не сомневалась, все в полном порядке: интересная престижная работа, полное отсутствие финансовых забот, шикарная квартира на двух уровнях, молодая любовница…

– Разумеется! – ответила бодро Маша и наконец подняла глаза на Олега.

– Гм, а выглядишь ты, Машутка, позволь заметить, не очень хорошо, – произнес тот. Галантный и подобострастный с теми, кто был для него важен, Олег мог быть жестоким и циничным с теми, кто зависел от него. Скорее всего, он даже не замечал, что его слова больно ранят Машу.

– Олежек, ну где же ты? – произнесла томно Алина, не соизволившая подойти к ним. – Помоги мне, у меня голова идет кругом от всех этих овощей! Что именно тут брокколи? И чем, собственно, плох супчик из пакета? Делается быстро, калорий минимум. Мне же надо следить за фигурой! Так, что нам требуется еще? Фенхель, ты сказал?

– Алина такая милая девочка! – заметил Олег с лукавой улыбкой. И Маша вздохнула. Ее саму он никогда не называл «милой девочкой», предпочитая «моя мышка» или «поросеночек».

– Значит, у тебя все в порядке, Машутка? – спросил Олег пытливо еще раз.

Маша так сильно вцепилась в коляску, что костяшки пальцев побелели. Неужели он всегда был таким равнодушным и жестоким, а она просто не замечала – вернее, не хотела замечать?

– Да, да, в полном порядке, – произнесла она, приказав себе сдерживаться. Не хватало еще разреветься перед Олегом и его Алиной. И где – в супермаркете! – А что ты здесь делаешь? – спросила Маша, желая сменить тему.

Олег оживился, стал рассказывать о том, что, возвращаясь с фотосессии, звездой которой была Алина, они спонтанно решили приготовить что-то изысканное и полезное для здоровья. Вернее, он решил, поняла Маша. Олег обожал готовить, а еще больше обожал, когда его стряпню хвалили. Впрочем, готовить он умел великолепно.

– Олежек, ну помоги же мне! – произнесла капризно Алина, держа в руках два экзотически выглядевших овоща. – Что нам еще-то нужно? Эти, как их, цукини? Что, блин, за названия идиотские! И вообще, я устала ждать! Хочу домой!

Если бы Маша повела себя так, когда они были еще вместе, Олег бы просто развернулся и холодно заявил, что ей придется подождать. Сейчас же он извинился перед Машей и сказал, что ему пора.

– Так не забывай старых знакомых, звони! – произнес бывший жених на прощание. – Или ты все еще дуешься на меня за то, что я бросил тебя, Машутка?

Маша не нашлась с ответом, чувствуя, что предательские слезы вот-вот покатятся по щекам. Придется врать, заявляя, будто у нее простуда. Или сенная лихорадка. Хотя какая сенная лихорадка в середине ноября? Ладно, тогда аллергия. Но ведь Олег в курсе, что у нее никогда не было аллергии… Соврет, что неожиданно развилась!

В этот момент в супермаркете раздался оглушительный хлопок, который отвлек внимание Олега, и Маша быстро смахнула с ресниц слезы. Наверняка кто-то врезался коляской в стеллаж и перевернул его. Или что-то в таком роде.

Вдруг по супермаркету разнесся пронзительный женский вопль, а затем последовал еще один хлопок. И только потом до Маши дошло, что никакой перевернутый стеллаж или рассыпавшиеся упаковки с продуктами не могли произвести подобный звук. Это был выстрел! Или все же нет?

Олег, по всей видимости, подумал то же самое, причем намного раньше, потому что чрезвычайно резво опустился на пол, прячась за стеллаж, и прошипел, обращаясь к Маше:

– Не стой, как каланча! Живо вниз, ко мне!

Маша, решив, что Олег шутит, хмыкнула:

– А не слишком ли у тебя бурная реакция?

Но тут последовал третий хлопок и еще один крик, на сей раз детский. Маша тотчас опустилась на пол. Так что же происходило в супермаркете?

Олег, вытащивший мобильный телефон, тыкал в него дрожащими пальцами.

– Алло, милиция? Говорит Олег Пушкин, главный редактор журнала «Диана и Аполлон». Здесь стреляют! Где здесь? В супермаркете. Немедленно высылайте своих людей! Да, адрес, конечно же…

Маша осторожно выглянула из-за стеллажа. Подружка Олега, Алина, как ни в чем не бывало стояла около овощного отдела и перебирала различные корнеплоды. Она что, не слышала выстрелы и крики? Или не придала им значения?

Маша обернулась, чтобы сказать Олегу, что его подружка находится в опасности, но того уже и след простыл – ее бывший чуть не по-пластунски полз в противоположном выстрелам направлении.

Девушка пощелкала пальцами, желая привлечь внимание Алины, но та и ухом не повела. Маша, высунув голову из-за стеллажа, негромко позвала:

– Алина!

Но та не реагировала! Тогда, решившись, Маша выбежала из-за стеллажа и, пригибаясь, ринулась к Алине. Оказавшись около манекенщицы, дернула ее за полы модного пальтишка и прошипела:

– Алина, немедленно в укрытие!

Ничего не понимая, манекенщица в изумлении уставилась на Машу, которая тут же кинулась к ближайшему стеллажу, а затем громко произнесла:

– Что с вами? С ума сошли, что ли? Теперь понимаю, отчего Олежка вас бросил. И где, кстати, он сам?

– Вы что, не слышите, в супермаркете стреляют! – бросила ей Маша.

А Алина заявила:

– Стреляют? С чего вы взяли? А где правда Олежка? Если вы считаете, что подобным незамысловатым способом привлечете его внимание, то ошибаетесь. Он любит только меня! К вам же испытывает жалость, не более того. Да и вообще, как такая особа, как вы…

Всего в нескольких метрах прогремел новый выстрел, и Алина смолкла на полуслове. Маша, притаившаяся за овощным стеллажом, в ужасе замерла, заметив, как стоявшая невдалеке девица покачнулась, а затем стала оседать на пол. Первым порывом было броситься к ней, но спустя мгновение Алина приземлилась, и Маша увидела широко распахнутые глаза манекенщицы. Во лбу несчастной зияла небольшая дырка, из которой струилась кровь. Алина была мертва!

Маша, закусив ладонь, едва сдержала вопль. И тут до нее донеслись шаркающие шаги. Она в ужасе ждала появления того, кто стрелял. И тот появился – мужчина в форме, кажется, милицейской. Маша имела возможность рассмотреть его со спины: ежик темных волос, крепкая розовая шея, несколько оттопыренные маленькие уши. По всей видимости, человек еще молодой. В руке, свесившейся вдоль тела, тип в милицейской форме держал пистолет, Маша, не отрываясь, смотрела на страшное оружие. Мужчина ее не видел, но стоило ему повернуть голову, как он непременно заметил бы ее!

Однако голову он не повернул. Его движения походили на движения робота. Внезапно милиционер вздернул руку, и опять прогремел выстрел. До Маши донеслись чей-то стон, удар и звук падения чего-то массивного, а затем звон попадавших на пол и разбившихся стеклянных консервных банок. По всей видимости, пуля снова настигла какого-то покупателя (или покупательницу), и тот упал на стеллаж.

Мужчина, шаркая ногами, завернул за угол, и Маша непроизвольно взглянула на мертвую Алину. Вокруг ее головы натекла порядочная лужа крови. Маша отвела глаза и попыталась унять бившую ее дрожь. Ведь сколько раз в сердцах она желала разлучнице смерти! И вот ее сокровенное желание осуществилось. Однако она отдала бы все на свете ради того, чтобы Алина осталась в живых.

Раздался новый выстрел. Маша на карачках поползла в противоположную сторону, к кассам, к выходу, желая как можно быстрее покинуть супермаркет, как можно быстрее вырваться из этого ада. В одном из проходов заметила знакомую фигуру – женщина-глыба в серебристой шубе неподвижно лежала около коляски, набитой продуктами, – и поползла дальше. Только не думать о плохом, не думать, не думать…

Наконец Маша оказалась около касс. Там никого не было. Девушка приподнялась с пола – и увидела молодую кассиршу, обмякшую в кресле. Ее голова была откинута назад, а из раны во лбу сочилась кровь.

Стараясь не смотреть на нее, Маша ринулась к дверям и убедилась, что они блокированы! Кто-то, скорее всего, тот самый тип в милицейской форме, который шествовал по супермаркету и палил в людей, отключил реле. Маша попыталась раскрыть прозрачные двери руками, но ничего не получилось.

А из глубины супермаркета доносились новые выстрелы. Маша заметила фигуру в милицейской форме в одном из проходов и тотчас бухнулась на пол. Неужели убийца тоже заметил ее? Девушка почувствовала, что ее сердце неистово колотится.

Она поняла: раз нет возможности покинуть супермаркет, значит, надо найти укромное местечко и затаиться. Ведь Олег вызвал милицию! Сколько с того момента прошло времени? Казалось, что миновало не меньше получаса, однако в действительности едва ли больше пяти минут.

Двигаясь на карачках, девушка обогнула кассы – и почти наткнулась на Олега. Тот, с расширенными от ужаса глазами и трясущимися губами так не походил сейчас на уверенного в себе красавца, каким он предпочитал выглядеть в любой ситуации!

– Олег, он убил Алину, – прошептала Маша.

Бывший жених живо развернулся и зажал ее рот грязной и мокрой от пота рукой.

– Дура, заткнись! – выдохнул ей в ухо. – И вообще, пошла отсюда!

Он лягнул ее ногой в живот. Маша охнула, а ее бывший пополз куда-то в сторону. И тут Маша заметила белую дверь в стене. Вот куда Олег устремился! Она последовала за ним. А тот, обернувшись, прошипел:

– Я же сказал, пошла отсюда! – Затем подполз к двери и толкнул ее.

Безрезультатно. Дверь была заперта. Поблизости прогремел новый выстрел, и Олег метнулся куда-то за ящики. Маша обернулась – и увидела парнишку в просторных модных одеждах, который, странно извиваясь, стоял около стеллажа с чипсами. На голове подростка, украшенной бейсболкой, были наушники. Он даже не знал, что происходит в супермаркете!

Маша подползла к нему и изо всей силы дернула мальчишку за джинсы. Подросток удивленно посмотрел вниз и громко произнес:

– Вы что, прикалываетесь?

Девушка дернула его за штанину сильнее, и парень соизволил наконец снять наушники. До Маши долетели бурные ритмы и стрекот рэпера по-английски.

– Да че, блин, вы пристали? Или нас снимают? Скажите, тут скрытая камера или что-то в этом роде? – спросил подросток со смехом. А затем снова нацепил наушники и принялся выбирать себе чипсы.

И тут из-за стеллажа в их сторону шагнул человек в милицейской форме. Его грудь защищал бронежилет. Маша взглянула в лицо убийце. Мужчине, скорее всего, не было и тридцати. Красивое, хотя раскормленное лицо, стильная бородка, капризно оттопыренная пухлая верхняя губа. В его внешности не было ничего примечательного, если бы не глаза – абсолютно черные, так что не видно ни белков, ни зрачков. Создавалось даже впечатление, что глаз у милиционера вообще нет, а только пустые глазницы.

Маша вжалась в стеллаж и, размахнувшись, стукнула кулаком по модным кроссовкам подростка.

– Тетя, вы че, совсем охренели? – воскликнул тот в раздражении. – Чего вы от меня хотите?

Маша указала пальцем на милиционера, правая рука которого, только что безвольно висевшая вдоль тела, вдруг пошла вверх. Подросток повернулся в указанном направлении и пробормотал:

– Что за фигня? Тут сериал про ментов, что ли, снимают? Круто! А я в кадр тоже попаду?

Маша нащупала под рукой что-то металлическое и круглое – это оказалась баночка с солеными орешками – и швырнула ее в милиционера. Жестянка угодила тому в пах. Однако милиционер совершенно не отреагировал на удар, а, наставив на подростка пистолет, спустил курок. Прогремел выстрел, и мальчишка рухнул на пол.

Убийца чуть повернул голову, и Маша поняла – он увидел ее. Его рука совершила плавное движение, и дуло пистолета уставилось прямо ей в лицо. Не желая умирать, девушка принялась лихорадочно сбрасывать со стеллажа жестянки с орехами и пакеты с чипсами и швырять их под ноги милиционеру.

Нога мужчины, облаченная в черный, чуть заляпанный грязью – и кровью! – ботинок, наступила на пакет с чипсами. Послышался мерзкий хруст. Убийца приблизился к Маше, а затем без промедления спустил курок.

Но вместо выстрела раздался только сухой щелчок. Милиционер снова спустил курок, но и в этот раз раздался щелчок. Маша поняла: в обойме закончились патроны! Ее сердце переполнилось небывалым, граничащим с безумием счастьем. Она никогда еще не была так счастлива, ни в день последнего выпускного экзамена в школе, ни в свою первую ночь с Олегом, ни тогда, когда он сказал, что в следующем году они поженятся!

Милиционер остановился. Затем его левая рука скользнула в карман брюк и, как в ужасе заметила Маша, извлекла новую обойму. Девушка поняла – сейчас бойня продолжится!

Она подскочила на ноги, наступила на жестянку с орешками, упала на пол, да так неловко, что толкнула локтем один из стеллажей. Маша судорожно обернулась – убийца как раз вставлял в пистолет новую обойму, перепрыгнула через обрушившийся стеллаж и неуклюже побежала куда-то в глубь магазина.

Завернув за угол, она увидела трясущегося мужчину с бородкой – тот, сидя на полу и прикрываясь коляской с продуктами, тупо воззрился на нее. Маша попыталась опуститься около него, но мужчина пребольно пихнул ее в бок локтем и пропищал:

– Здесь мое убежище! Ищите себе свое!

– Но он сейчас застрелит меня! – в отчаянии воскликнула Маша, на что мужчина с бородкой заявил: