Текст книги "«Я на черте засечной…»"

Антон Махнырёв
«Я на черте засечной…»

© Махнырёв А. Л., 2021

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2021

* * *

…строк печальных не смываю.

А.С. Пушкин. Воспоминание

2015

27 декабря

Посвящается О. К.

 
Я с тобой провожу старый год:
В мокром снеге оленинском ёлки…
Я с тобой провожу старый год:
Ожиданья все, разные – долги…
 
 
Я с тобой провожу старый год:
Все волненья, что в сердце столь гулки!
Я с тобой провожу старый год
Препирательств в зигзаг-переулке!
 
 
Я с тобой провожу старый год:
Мы пройдём вмиг все наши хожденья…
Я с тобой провожу старый год:
Башен высь, в камышах заблужденья…
 
 
Я с тобой провожу старый год:
(Оглянулся он, старый знакомый!)
Я с тобой провожу старый год:
Блеск вод Неро и раж бадминтонный!
 
 
Я с тобой провожу старый год:
Все в объятьях твои волхвованья…
Я с тобой провожу старый год:
Перед сценой души замиранья…
 
 
Я с тобой провожу старый год.
(Грешной памятью буду я дерзок!)
Я с тобой провожу старый год:
Россыпь лаврских звёзд с номером «Персик»!..
 
 
Я тебя заберу в новый год:
(Пусть тревожно интрижит он даже!)
В мыслях, выдохнув, вместе: «Вперёд!..
На рассвете в атаку!..» Что дальше?..
 

2016

28 августа

Катюшке

 
Трёпка гривы ей ветром; выброс страсти как тары;
Нежной негой ночною днём блаженство в угаре…
Краснофлажные губы – сигнал к взятью в Тарусе!
Метротряскоприжатья не продолжились… Трусы!!!
 

2017

25 апреля

 
Взволнованно-заворожённый,
Как на посту (ведь не безделка!),
Я в предстоянье у колонны –
Она же надевала сменку…
 
 
Ресницы, локоны и рюши
Сплетались в девочке воздушно –
Подумать пошло – душе душно!
Увидеть! – Большего не нужно!
 
 
В рутине дня мне проблеск лестный!
Был рад (пусть «отношений» нету!)
Легко через пролёты лестниц
Лететь в сиянье к кабинету!..
 
 
Бульдозер разломал колонну…
Не знал её я. Не узнáю…
Но словно к роднику, к былому
Сквозь чёрствый помрак припадаю!..
 

4 мая

 
Ругань медсестёр нарушив,
Ждун в больнице сел несмело:
«Может, тут подправят тушу…
А душа? – Не их же дело!»
 
 
На потеху стыд порушив,
Влез в шедевры (обнаглел он!):
Ждун прорвал картины тушей…
А душа? – Душа болела…
 
 
И во сне вздыхала туша,
Лапы заломив, ревела:
«Хоть бы рядом Ждуньи душу!!!»
А поймал Ждун чьё-то тело!..
 

7 мая. Орёл

 
Я у черты засечной.
С какой я стороны?
Я в Диком поле вечном?
В селениях страны?
 
 
Устрою я семейно
Сеннýю серость дня
С посредственной – спокойно –
Там Скот сжуёт меня.
 
 
Иль распалюсь я в поле
В конец и без коня,
Взъярю разбой раздолья –
Там Зверь сожрёт меня.
 
 
Я на черте засечной
Засел в засаде тут.
Здесь ветви изувечат.
Секут, секут, секут…
 

10 мая

Посвящается светлой памяти моей мамы Натэллы

 
Замкнулся года круг необратимо,
В нём сердца голос твой звучал бы без конца:
«Ах!» – сень на Истре Иерусалима,
И в Суздале: «Хорррош!» – от хруста огурца.
 
 
Девчонки радость: «Вот он выпал, снег!»
Печаль: «Сбежал во слякоть Новый год!»
И гордость в мая день любимый тот:
«Смотри, идёт бессмертный наш народ!»
 
 
Средь будничной любви, о нас забот,
Быть может, так творился б жизни ход…
Прошедший этот, для нас новый, год
Смотрела ты, как без тебя пройдёт…
 

25 мая

 
Звонки последние, звонки прощальные,
Не перекрещены пока вы в «крайние»,
Перестраховки для, в дань суеверию…
Без звона занавес дадут, наверное!
 
 
Бегом, шажком (кто как) дойдём до края мы,
Крадётся следом мысль:
Что там, закрайнее?!
Звоночки метят след, звеня, преследуют –
Так всё же дай нам, Жизнь,
Коль есть последние,
Звонки последние – земным (не лётчикам)?!
Усердней, девочка, как в пропись точечку,
С улыбкой, с бантами, звони азартнее!
«Проснись! Последние пришли экзамены!»
 

10 октября

 
Листья склеены в липкие сети.
Отлежавшись, сгниют до скелета.
Веселились весной в чистом свете;
Соблазнив, отлетело лето.
 
 
Средь деревьев – стражей покоя,
Склеив в прошлых листах быль и небыль,
Прочь уйду я из жизни зноя
В это страшно-бесстрастное небо.
 

13 октября

Посвящается О. К.

 
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Я, ты, Зачатьевский, «кольчужкой» платьице.
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Чёрнокошачья отмашка: «Встречаться нам!»
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Счастья не вышло – согласны на счастьице.
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Чувства усталые, словно в прострации.
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Три года встреч и черта – «Расставаться нам!»
Чёртова дюжина, чёрная пятница –
Вспомнил зачин: тот июль, день тринадцатый…
 

17 октября

 
«Псом Останкинским верным буду –
Поселите там в парке, в будку:
Сторожил чтоб дворец я чутко;
Отгонял забвенья дух жуткий.
Зарыть в парке вам трудно будто?
(Устав, сдохну, схватив простудку)» –
Помечталось вот так с минутку.
 

24 октября

 
Строчу стихов – стежков строчки.
На столе листов источников стопка
(Пока не стоит забвения стопка):
Не поставил в стихах если точки,
Не выспросил если источник,
Строчу дальше (вдруг буду признан?!) –
И тем пришиваюсь я к жизни.
 
 
К тому же не знаю я точно
За смертью своих полномочий:
Смогу ль наблюдать за Отчизной?
Вдруг нет? Пришиваюсь я к жизни.
 
 
А вдруг увидит мой призрак
Кручину родных на тризне?
Когда гной отчаянья брызнет –
Крепче пришьюсь тогда к жизни.
 
 
Сон с мамой – то вещий признак:
«Не надо за мной!» – с укоризной
Она умоляла. (Знак признан.)
Догнал всё ж… Отшился от жизни?
 

15 ноября

 
Перед музейной стойкой,
Что к лифту на пути,
Стою, душой нестойкий.
Меня пора спасти!
 
 
Хоть сам не знаю: стою ль?
За дерзость не почти:
Своей души настойкой
Тепло дай обрести!
 
 
Судьба, спокойный стоик,
Стой! Хватит! Вновь не мсти!..
Вновь занята́… «Не сто́ит!.. –
Твержу: Пройдя, прости!»
 

17 ноября

Посвящается Останкинскому парку

 
В парке зарыта юность
С первой экскурсией. Где-то
Там дерзковато рисуюсь
В снах дворцового лета.
 
 
В парке зарыта юность –
Встреч и речей миллионы.
Там в круговерти я сунусь
«Вальсом» – аттракционом.
 
 
В парке зарыта юность –
Ключ же от клада украден!..
Утки, в пруду соревнуясь,
Чертят мне знак «Фольксваген».
 

18 ноября

 
Длинный деятельный дятел,
Въедливый ты мой приятель,
Отвлекись и помоги:
Подолби мои мозги!
Не меняй своё ты кредо:
Клюй скорей там короедов.
Не вдавайся в их причинки,
Выклюй лишние личинки!
Пусть кричат нам: «ахи-охи»,
Пусть клянут: клюй мысли плохи!
Пусть кривятся, как кликуши, –
Клюй в извилинах их туши!..
 
 
Зная мысли, славный дятел,
Не «стучи»: ты ж не предатель?
 

22 ноября

 
Твой пруд-великан, отступившись от МКАДа, столица впустила.
Мне помнятся здесь берега без кокетства дощатых настилов:
По сводкам, в нём летом найдут не один новый труп.
Пруд – просто межа между парком и кладбищем тут.
 

 
Как на Джамгаровку я снова ни свалюсь,
Мой разум странным сном из детства занят:
Я, утро, сосны, солнцем залитый валун.
А сон ли? Тучки крон, похоже, знают.
 

28 декабря

 
И однажды, прижатый к стене
Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду…
 

Н.М. Рубцов. Расплата

 
Ночь. Такси на «Алексеевской».
«В путь!» – мигает мне, зовёт.
Сяду. Света сеть рассею я
И умчусь на нём в полёт!
 
 
Сесть в такси на «Алексеевской».
Слева – её дом не ждёт…
Ждал на лестнице рассеянный,
Заходил с вином развеяться.
Карта вин вины не бьёт.
 
 
Сесть в такси на «Алексеевской».
Справа – рынок тела ждёт.
К «феям» забегáл проверенным.
Там падение измерил я.
Жёг там душу: «Жжёт – не жжёт?!»
 
 
Сесть в такси. Расстаться с холодом.
Сбросить грех гирлянд тогда…
И растает сердце в Вологде…
Там и сгину навсегда…
 
 
Сел в такси на «Алексеевской».
Но расставил сети тот,
У кого к такси доверие:
В дом-ночлежку привезёт!
 

30 декабря

 
Май доплавляли июньской той ночью.
Завтрашний день мы в планах не прочили.
Просто без спроса нагрянул, настойчив.
После встречался я с ней «между прочим».
Плен был непрочен, а я неустойчив.
Ясность настала – страсти просрочены…
 
 
Вспомню порой (всё так в памяти точно!):
Послепостельно поэмой потчевал.
 

31 декабря

 
Пудрить землю декабрь старался снежочком.
Тридцать первое. В предновогодней поре
Перед праздником мысленно ставлю я точку
Под Москвой, в Палестине, в монастыре.
 
 
Здесь вязала история узел горди́ев,
Здесь, где Никона длань и смела, и дерзка.
Разрушенья, разрухи смели грех гордыни,
Здесь воскрес плод деяний, дай Бог, на века!
 
 
Малоснежье печалило самую малость,
Благодарность шептал на другой быв земле…
Над собором ворóны задорно игрались.
Им, наверно, прощалась та детская шалость.
И, казалось, прощалось, прощалось и мне…
 

2018

14 января

Как причудливо тасуется колода!

М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»

 
За душегрейный мой подарок
Прочту её я благодарность,
Проникнусь к чистоте душой.
Проветрюсь, спрячу в снег огарок
Греха. Но тянет чёрт к другой!
 
 
Раскрыта карта. Я – упёртый,
Не нужен третьей ни черта!
Трёх «дам»: от Бога, мира, чёрта
Тасую снова. Где черта?
 
 
Четвёртая! А вдруг найдётся?!
(Пусть в правилах игры и нет!)
Одна – никак не разведётся,
Та – с женихом не разойдётся,
Над третьей – ремесла запрет!
 

17 января

 
Вылезая из ночи в квартирной норе,
Выполз я из подъездных кулис.
Поутру, в дань разыгранной кем-то игре
Над земной сценой снеги неслись.
В этот час снег летел и блестел, и блистал.
Он царём нисходил во тьму утра
И блестящим соблазном красу разбросал,
Рассияв чернь земли перламутром…
Темнота вдруг попряталась будто
(Ведь восстала вся высь неспроста),
И сквозь снег тот в сердечный мой бункер
Свет прожектора с крыши достал.
 

24 января

 
Станционная «Абакумова».
Здесь хрущёвки рядочком стоят;
Аварийно балконы висят;
Товарняк проволочится шумно…
 
 
И по улице Абакумова
Шёл бульваром я в детстве лучистом,
Проходил и потóм, с мыслью мглистой.
Об измене мной было думано:
 
 
«Безметро́вый район прогорклый!
Ведь московским центром я гордый!
Что ж в Лоси мне и делать? Только
Спать китом, что на детской горке?!»
 
 
К тридцати же годам примечает ум,
Родилось к Лоси чувство чистое.
Адрес сердца её – «Абакумова»
(Метростроевцем был – не чекистом).
 

30 января

 
Ремни поручней – петли виселиц –
Мне в автобусе странно видятся.
Но ремни не связаны с рисками,
Не увешаны декабристами –
В полусонности люди виснут.
 
 
Нет помоста под висельным местом.
И куда же спадать?
Это, в общем, известно:
На пол – ползать в бесчестье,
На кровать – досыпать,
На любовниц – повесам…
Не повесят и не повеситься! –
Всё известно!..
 
 
Что ж сердце бесится?
 

29 мая

 
В день будний подвальный бордель. И мешать
Спать «трупикам» жриц крики страсти не будут.
Сквозь дверочный строй ты идёшь, хороша,
Каблук с пеньюаром смешно так смешав…
Играет бордель во дворцовое чудо.
 
 
Здесь праздное время идёт не спеша;
Повадки служительниц грубы / негру́бы.
Раскрыто их тело, прикрыта душа,
Закрыта, запретна любовь, как их губы.
 

5 июня

 
Читальня школьная, поляна счастья детства.
Сосна – «Месть страшная», «Тараса Бульбы» действо.
Под яблоней – сон хмарный чеховской «Степи».
Лесков. «Кадетский монастырь» лес обступил…
 
 
Стоит «болконский дуб» – зазеленел. Отрадно так!
Жить стоит в тридцать лет. – Наташи нет в Отрадном.
 

9 июня

 
Потеряться в просторах:
Брег забрезжит – нет брега.
Потеряться в просторах,
Где пространства – до бреда.
Потеряться в просторах,
Потерять где-то кредо.
Ведь вперёд – не настроен!
Потерявшись, не ведать,
Где потерян в просторах
Не под сеном иль снегом,
Просто так, без постоя,
Сторонясь сторон света…
 
 
«Потеряться в просторах» –
Сердца странная нега:
Проторённый в просторах
Путь на небо, на небо…
 

1 июля

 
Встала Лунища над Ленинградкой
И полнолуньем – затмила полсвета.
Мучилась девочка с Брестской загадкой:
«И в Одинцово – Страна всё Советов?!»
 
 
С мамина детства в местах есть приметы.
Мамино детство – не дым.
Вон поликлиника
Красная эта…
Там за заводом, за Часовым,
Где-то гимнастика
В «Крыльях Советов»…
 
 
Свесилось к Брестской светило розовое.
Видел дом мамы на Брестской Живаго.
Мамы не стало. Луна – как роза та –
В вакууме – точно живая.
 

18 июля. На берегу Азовского моря

 
Под Ростовом или Россошью,
Точно гости вы непрошены:
От родни сбежали с поля,
Соблазнились лучшей долей
Иль какой прельстились прелестью,
В перелески, в балки лезете.
 
 
Не ласкает солнце головы,
А теснят вас ветки голые.
С головой бесцарской, олухи,
Залетели в плен, подсолнухи.
Прописались там. Пусть поздно так
Пожалел я вас из поезда.
 

27 июля. На берегу Азовского моря

 
Погибшего древа у моря коряга,
Кора не прикроет от жаркого горя;
Ракушки налепит песок (он бродяга!);
Воздев ветки к небу, протянешься к морю.
 
 
А волны прибоя: к коряге ли, к скалам ли –
Бросались легко – всех ласкали, ласкали…
 

2 сентября

 
Заборы там стенами крепости взмыли,
И памятник лётчику спросит: «Свои ли?»
Там пруд, осадив, камыши зарастили;
Настил и беседки пристроили стильно
К природным красотам, чья сила в бесстилье;
На Тёплой там горке стремятся ввысь сосны,
Горды и несносны,
Стоят без износа;
Там мамин чертёж, что возник в лихорадке,
Привёл к месту Дома, как нить Ариадны.
 

20 сентября

 
Петляя в твоих аллеях,
Залётный, из жаркого ада,
Под тенью растений склеюсь,
Паломник райского сада.
 
 
Захваченный в плен прохладой,
Природу просто послушаю,
Малыш-«огород» – отрада.
Врачует «Аптекарский» душу.
 

17 октября

 
Листьям палисадника,
Лёжа, гнить досадно так:
Мысль легка: «Посметь
С ветром улететь!»
 
 
Взмыли над оградой
(Отпустила твердь!)
Напослед – награда –
После: втопчут в смерть.
 

2019 г.

2 января

 
Встал состав на минуту (не больше, увы!),
Проводник нас из дрёмы вытащит,
Километров за двести от гордой Москвы:
В Погорелом стоим Городище.
 
 
Выходите во тьму (рви глаза иль не рви!)
Те, кто выход из поезда ищет,
К тем солдатам, сгоревшим во имя Москвы,
(В Погорелом лежат Городище).
 
 
Выходили во тьму, погоревшие и –
Не покорные – средь тысяч: «Тише!»,
Чтоб гореть (не сгорая в гирляндах Москвы),
В Погорелом сошли Городище.
 

27 февраля

 
Выпал снег – и всё забылось,
Чем душа была полна!
 

Н.М. Рубцов

 
Вернулся вновь я в Вологду.
Оставил всё, что больно.
Вдоль Вологды во льду иду
По белому приволью…
 
 
А ветер кружит, кружит снег
Из кружевных снежинок –
И понимаешь: ты – померк,
И так давно не жил ты!
 

12 марта

 
Разговорился я с девушкой барной;
Слушая, с ушек лапшу устал смахивать:
С виду ведь добрая, как капибара,
Но загрызёт на раз-два росомахой!
 

16 мая

 
Московский весенний вечер
Окутал дымкою здания. –
И город воскрес, отмечен
Весны чистотой желанною.
 
 
И мы в тот московский вечер
С весною на первом свидании.
И нежно коснулась Вечность –
С ней, кажется, нет расставания…
 
 
Но стрелы разящие будут. –
От солнца спасенья нету!
Расстрел наш, растратчиков чуда,
У стенки страстного лета.
 

2018-2019

Анна
^Поэма

 
Дар поэта – ласкать и карябать,
Роковая на нём печать.
Розу белую с чёрною жабой
Я хотел на земле повенчать.
 

С.А. Есенин

 
Где против правил чувства дар,
Тела – в аренду –
Не смыть там клейм: клейма «Товар»,
Клейма клиента.
 

Вступление

 
Лунная баба над Ленинградкой
Встала. Лыбится, розовая.
Вспомнил я летом третий день марта:
 
 
Третьего марта, утром морозным
Раскровился рассвет в Балаши́хе над домом…
Ленин, снегом завален, заснул у Содома…
 
 
Отстранён от визитов я к лету,
От страстей (с ней старались без лени!),
От речей (лились сладким елеем).
 

1. Дон Гуан

 
Гость
 
 
А давайте, Донна Анна,
Поиграем в Дон Гуана.
Пусть новы диван и ванна,
Телефон, Инет, реклама…
 
 
Анна
 
 
Но постойте, там же тайна
(Мужа смерть – вина Гуана).
Где надгробье здесь печально?
Бывший – жив. Ведь я реально
Не вдова – в разводе дама –
Без метаний платно дам Вам!
 
 
Гость
 
 
Но позвольте, Донна Анна,
Есть и сходства, как ни странно:
Дон, как встарь, всех поимённых
Не припомнит поимённо
 
 
И Смиритель есть, который…
Кто-то вроде Командора!
 

2. К «бабочке»

 
Днём «бабочка» ты (не «ночная»).
«Б ыть с ним?» – оценишь ты, встречая.
Конфеты и букет привозит
Всё чаще шмель (не жук-навозник).
В Москве ты редко (в деньгах – метко).
Гастроль-прилёты в спальню-клетку.
 
 
Сняв дома крылышки, проводишь в школу сына,
Ложишься, смотришь в потолок… Забыть – не в силах…
 

3. Лама

 
Лишь мордашка мохната.
Стрижена для рекламы,
Посреди барахла
В Балахне живёт лама.
 
 
Для зверинца – реклама:
Не влюбиться нельзя
В балахнинскую ламу,
В её с грустью глаза…
 
 
Где сугроб спал горбатый,
Я стоял у окна.
За стеклом, на кровати
Ты сидела одна…
 
 
Будет радость в рекламе,
«Гость придёт – не скучать!»…
А в глазах, как у ламы,
Спит печаль. Спит печаль…
 

4

 
Анюта. Снег. Открылось мне окно.
Ну и в окно отдал стихи… Стал смысл понятен:
Не важно будущее: в месте – не дано,
А сброшен саван – воскрешён романтик!
 

5

 
Халата птицы райские
Средь снега в неге тешатся,
Слетают с плеч… И в сказке
Ты вновь царишь, волшебница!
 
 
Ты яблоко соблазна
Дала – и мной уж съедено.
Пускай уму всё ясно –
Тобою сердце светится.
 
 
В любовь, что счастья мастер,
Часы стреляют стрелочкой…
Но мальчик сдёрнул маску –
В глазах мелькнула девочка.
 

6. «Здравствуй, сынок!»

 
Вновь видеозвонок.
Опять звонит сынок.
(«Некстати, но опять
Стихи решил читать.
Стихи велит учить всем школьная программа».)
Кровати край. Там я минутку буду ждать…
В халате предстаёт с экрана мама…
 
 
Кино, кружки оплатятся опять.
Сынку ведь не узнать,
Что деньги те от срама…
(«Тебя, себя чтоб лучше содержать…»)
«Сынок, час подожди!»
(Пора
В кровать идти,
Опять в кровать)
«Пока!»
Прости! прости!
Тут ведь кровать –
Тут ведь работа мамы.
 

7

 
Надев тюрбан, в величии предстала
В покоях тайных страстного султана,
Как первая жена его гарема;
Нагою Маргаритой после крема;
Извивом лилий твой изгиб азартный:
В алькове – королевской куртизанкой…
 
 
Вмиг прочь пошли все правильные речи:
Твой локон лбу лукаво вновь перечит…
Да! Где бы, с кем бы ни был, – всё то вспомнит
Поэт, в тебя влюблённый так нескромно.
 

8

 
Породою отмечен,
Твой образ в грёзах высится.
«Паж. Королева. Свечи» –
Дым декадентской книжицы.
Ты в ремесле извечном
Чертовским призом призрачным.
(Речей ложь не излечит!)
Продав, красу принизила!
 
 
Краснел фонарь-сердечко –
На занавеси висельник.
Запрет запрёт чувств речку –
Нам близостью не сблизиться.
 

Послесловие

 
Лунность гламурится над Ленинградкой…
Анна! В Самаре луна тоже розовая?..
Ты завязала? Я рад… и не рад я!
Доразвлекался до чувства серьёзного!
«Ночи царица! – прошу у Луны. –
Сможешь у мозга в подшивке
Просто стереть про её ремесло?
Пусть станет сном, сном, сном, сном, сном, сном,
сном!..
Сном и во сне том ошибкой!!!»
 
 
Силы любви дать не вольны
Забыть, кто друг другу есть мы.
 
 
«Сможешь, Луна? Нет?! Но спать не спеши!
Выхаркать дай память в хмари:
Что от Башиловки до Балаши…
От Балашихи – к Самаре!»
 

 
Из снега веткам варежки
Февраль связать сумел-таки:
Подходишь к ним отважно –
Не жалят ветки змейками.
 
 
Так что ж, давай и мы с тобой
(Ведь знаем, оба – грешные!)
Обвяжемся одной судьбой,
А прошлое – заснежим.
 
 
Пусть будет лист белеть пустой;
Жизнь в монтаже изрежем…
Мы – врозь. Непрост «рецепт простой»…
Ты – замужем. Заснежишь?
 

2020

5 января

 
Спиной становлюсь я к замку,
К романтике с готикой слитой,
К ступеням, где нечисть лобзала
Колено у Маргариты.
 
 
В день года последний самый
От пристани вырвусь я к чуду:
Впрягаю грифонов в сани,
И вот по застывшему пруду
Лечу!.. Лёд приснежен, но знаю,
На нём трещин сеть, как от пули.
«На сердце моём те же знаки!» –
Грифону на ухо шепнул я.
 

8 января

 
В гирляндах, как в изоленте,
Троллейбус я праздничный. Но мне поверьте:
Разя из пращи́ (и порой беспощадно),
При встречах прощаясь, порой и прощая,
Когда даже рад,
Получая награду,
Сражён я когда, при потерях,
И даже на что-то надеясь
(И так из недели в неделю,
И так из недели в неделю) –
Но – на́ людях если иль в коллективе –
Я – в маске-презервативе.
 

 
Погаснут гирлянды – и ада не надо:
Расстрельная есть из детишек команда.
Раз так испаскудились взрослые
Делами, словами и помыслами –
Из них же, но в детстве, ждёт, ждёт их команда…
 
 
И целит мне в лоб (а я озадачен)
Знакомый до боли мне лосевский мальчик:
Стоял, провожал он «тава́б» безгирляндных,
Да! Он – в детстве я. И не ждать мне пощады!
 

13 января

 
О порочные жёны, мои мармеладки:
На душе, как в желудке, от вас неполадки.
Добродетельных дев рыбий жир
(Только в капсулах) кто б предложил?!
 

30 января

 
На Банковском просят грифоны: «Ну всё же,
Пожалуйста, “только без рук”» –
И Мойка, пожалуй, попросит нас тоже
В неё не сбрасывать рук…
Но только всмотрись в его рожу –
Какое тут, к чёрту, с отравой мороженое!
 

 
Я замечу о нём nota bene:
«Император, не император,
Маскарадный он “сир” или новый Арбенин…
Где сам Питер – роскошный диктатор,
Расчленёнка – поправка на грубое время».
 

 
Преклонись и терпи монологи холода –
Град не спросит: ты рад иль не рад –
Как в Семнадцатом, по Мейерхольду,
Здесь, беснуясь, кружит «Маскарад».
 

13 февраля

 
Под цилиндром светильным я вновь тебя, Света, встречаю,
И я вновь, затомлённый, считаю, считаю минуты:
Вновь появишься ты – посреди чёрных волн белой чайкой.
«Осторожно! Порог!» – вновь услышу я, сердцем споткнутый.
 
 
Но я вновь перейду красно-чёрную эту границу,
Вновь к тебе подберусь. Через тело вдруг душу познаю?!
Неужели и вправду свидание наше не снится?
Как во сне сладострастном, роскошный твой образ лобзаю…
 
 
Вмиг проскачут часы. И вновь кончится сеанс твоей ласки.
Вновь закроют за мной равнодушные чёрные двери
Место встреч наших шалых путей – тот подвал в страшной сказке,
Их продления место – с игривым названием «Cherry».