Текст книги "Аккумулятор Сагнума"

Антон Орлов
Аккумулятор Сагнума

В прошлый раз его убили в двух шагах от Колодца. Кто и за что?.. Он пытался припомнить подробности, но память, вероятно, непоправимо поврежденная в результате стольких смертей, следовавших одна за другой, вместо полноценной зарисовки происшествия выдавала невнятицу, больше похожую на обрывки сна.

Кажется, сумерки: краски притемненные, водянистые, небо отсвечивает лиловым. Колодец не этот, местность другая. Деревьев нет, торчат какие-то столбы или колонны. Нападавших двое, трое? Лица, одежда, экипировка – все как будто ластиком стерли, до белых дыр. Видимо, они использовали холодное оружие, было очень больно. Забрызганная кровью трава с темными прожилками на длинных узких листьях – единственное, что запомнилось отчетливо. Прожилки узорчатые, почти черные на светло-зеленом фоне – совершенно бесполезная подробность.

Пытаясь выдавить из запасников памяти что-нибудь, кроме этих никчемных прожилок, он в то же время прислушивался и озирался.

Колодец Возрождения – не из тех, что были в прошлые разы: прячется под приземистым каменным шатром, таким старым, что резьба на нем за минувшие тысячелетия сгладилась до невыразительных выпуклостей.

Вокруг – лес, деревья с шелковистыми серыми стволами и высоко вознесенными кронами. Цвет купола и древесных стволов одинаков, отойдешь подальше – и постройка растворяется в окружающей среде. Вдобавок местами пышно разросся подлесок: можно заблудиться, можно нарваться на засаду – масса вариантов приятного времяпрепровождения.

Среди зарослей петляет тропинка, выложенная шероховатой каменной плиткой. Здесь ходят те, кто возвращается из призрачных пределов в мир живых, да еще смотритель Колодца периодически инспектирует свои владения.

Быть может, Боги сжалились, и он очутился вдали от тех мест, где его караулят убийцы? Хотелось бы надеяться… Надоело каждый день умирать.

И ведь он даже не знает, за что! Должна быть какая-то причина для того, чтобы его раз за разом уничтожали. Услуги наемных убийц стоят денег, а отсюда следует, что кто-то ради этого влез в немалые расходы.

Месть? Корысть? Жестокий эксперимент?

Тропинка извивалась, огибая массивы кустарника. Наверху сияло светлое, как будто позолоченное, небо. Медленно, в усыпляющем ритме, покачивались кроны деревьев. Обычный лесной шум, щебет птиц. Понемногу он начинал верить, что никто его тут не ждет. То ли они наконец отстали, то ли не знают об этом Колодце – судя по всему, достаточно удаленном от местности, где разворачивались предшествующие события.

«Кстати, как меня зовут?»

Эта мысль заставила сбиться с шага, нахмуриться.

Риг… А дальше? Ригерд?.. Ригли?.. Ригастор?.. Осталась только половина имени. Все, что было после первого слога, откушено и пережевано вечностью.

Если его еще раз десять-двенадцать подряд убьют, даже этой половинки больше не будет.

Показалось, что справа за кустарником кто-то есть. Никаких посторонних звуков, всего лишь ощущение – такое же слабоуловимое, как разница между почти одинаковыми оттенками двух соседствующих древесных стволов.

Определенно, кто-то затаился. Не смотреть в ту сторону. Не кидаться наутек: если там враг, бегство спровоцирует немедленную атаку.

Риг поморщился, остервенело потер шею. Пусть тот, кто сидит в засаде, подумает, что перемена в его поведении – из-за укусов мошкары, всего-навсего. Ее тут предостаточно вьется. Шелковокрылые хтисы, среди которых попадаются кусачие, по одной на тысячу – потенциальные королевы роя, так и не ставшие королевами.

Это неожиданно всплывшее знание из области естественных наук, такое же бесполезное, как темные узоры на травинках, его несказанно обрадовало: свидетельствует о том, что не все напрочь отшибло, кое-какой хлам в голове остался. И среди этого хлама может отыскаться что-нибудь ценное… Внезапная догадка, словно удар: а не затеян ли этот каскад насильственных смертей с одной-единственной целью – чтобы заставить его забыть нечто крайне важное, то ли запретное, то ли невыгодное неизвестному заказчику?

Ощущение чужого присутствия стало до того острым, что всякие сомнения рассеялись. Кто-то есть, и этот кто-то уже не сидит на прежнем месте, а движется по ту сторону зарослей параллельно тропинке, в том же направлении, что и Риг. Движется неслышно, как плывущее над землей облако, а не атаковал до сих пор по одной причине: подлесок густой, напролом не прорвешься.

Он нападет, как только в этой дикорастущей изгороди появится просвет. Если б не собирался напасть, не поджидал бы в кустах и не крался бы следом.

И встретить его нечем.

Не исключено, что в своем предыдущем – до всей этой катавасии – существовании Риг был магом, неспроста же он засек на расстоянии недруга, вроде бы ничем себя не выдавшего. Но сейчас маг из него никакой, и оружия нет, даже ножа, не говоря о чем-нибудь посерьезней.

Одежда, которая была на нем в момент гибели, обнаружилась в том же помещении с каменными сводами, где он очнулся. Все как обычно (всплыли фрагменты объяснений, почему это происходит именно таким образом, уравнения с математическими и магическими символами – безусловно, он получил неплохое образование!), однако многократные повторы уничтожений-возрождений не прошли бесследно: вещи стали ветхими, выцвели и как будто частично утратили плотность, вдобавок один рукав короче другого. «Накопление погрешностей» – кажется, так это называется.

Вместо левого кармана – символическая прорезь, зато в другом завалялось несколько монет и сложенное пополам приглашение посетить выставку-продажу мебели в истадалском торговом центре «Мониала». Ага, самое то, в чем он сейчас больше всего нуждается…

Итак, что у нас есть? Лохмотья, готовые расползтись по швам, такого же качества ботинки, небольшая сумма денег и в придачу огрызок имени.

В этот раз он должен уйти от убийц.

Слева заросли чуть-чуть расступились, приоткрывая проход в чащобу, справа тянулась все та же сплошная путаница ветвей, листвы и серебрящейся паутины.

Противник, который там находится, чувствует Рига так же, как Риг чувствует его. Зато он не местный и ориентируется в этом лесу не самым лучшим образом, иначе не допустил бы такого бестолкового промаха: от вымощенной камнем тропинки его отделяет непролазная живая стена, а если стрелять наугад, можно спугнуть и упустить жертву.

Риг нырнул в затопленную тенью темно-зеленую щель. Там может оказаться все, что угодно: кратчайший выход на опасно открытый простор, заболоченный тупик, дебри растительного лабиринта, сюрприз в виде проложенного через лес шоссе… Главное, что там как будто никого нет, кроме птиц и насекомых. Теперь – бегом!

В образованном кустарником коридоре вьется хтисиный рой, их тут втрое больше, чем над тропинкой, множество шелковистых крылышек щекочет лицо. Несколько штук попало в рот – безвкусные комочки, похожие на обрывки бумаги. Риг поперхнулся и закашлялся.

Позади треск веток. Погоня.

На то, чтобы продраться сквозь заросли, противник потратил драгоценное время. Риг между тем петлял по извилистым зеленым коридорам. Возможно, нарезал круги, но все равно деваться больше некуда. Торчащие сучья цеплялись за одежду, над головой нависали низкие лиственные своды. Судя по шуму, доносившемуся то слева, то справа, преследователь успешно преодолел препятствие и теперь тоже мечется по этой чащобе.

Оба ориентировались по звуку, но Риг стремился избежать встречи, а тот, другой, именно к ней и стремился.

Неожиданно кустарник расступился. Грунтовая дорога, за противоположной обочиной подлеска нет, деревья стоят редко – увенчанные пышной зеленью гладкие серые колонны, торжественно вырастающие из травяного ковра, – а дальше, за опушкой, виднеются домики с красными и оранжевыми крышами.

Это может быть деревня тэнки. Туда?..

Но почем знать, вдруг веселую жизнь ему устроил кто-то из птицеголовых (при условии, что «жизнь» годится для обозначения сводящей с ума дурной бесконечности умираний и возрождений)? Вдобавок убийца, который идет по пятам, в деревне без труда его найдет.

Нужно пойти вдоль дороги, добраться до ближайшего города и там затеряться.

Вот и план, какой ни на есть, появился.

Дорога протянулась с юго-запада на северо-восток, а насчет местности Риг мог сказать только одно – это не окрестности Истадала. Похоже, раньше он здесь не бывал. Если так, тоже хорошо: тогда никто здесь не знает его в лицо и не сможет выдать убийцам.

Шум все ближе. Риг вовремя отступил за куст. Всего полторы секунды, но все-таки он увидел того, кто идет по следу. Вернее, ту. Высокая, длинноногая, рыжая, брутально патлатая. Чем вооружена – не успел рассмотреть.

Убийца тоже его увидела. Посыпались ветки, листья – она стреляла вслед и мазала, так как приходилось вести стрельбу наугад, на звук.

Постараться двигаться бесшумно? Тогда он проиграет в скорости, и если рыжая охотница его настигнет, очередной акт этой чудовищно растянутой драмы будет завершен. Занавес – и потом снова Колодец, снова засада, снова смерть… Пока они не сочтут, что он окончательно и бесповоротно забыл то, о чем должен забыть. Или пока им не надоест.

«Не хочу, – ожесточенно подумал Риг. – Не знаю, как вам, а мне уже надоело…»

Убийца не стреляла, берегла заряды. Потом донесся женский голос, как будто вскрик. Значит, она не одна? Кого-то встретила? Вероятно, напарницу или напарника, поджидавшего Рига на другой дорожке; возможно, Колодца здесь два, и тот дежурил около второго, а теперь присоединился к коллеге. Вдвоем они будут действовать эффективней, возьмут жертву в клещи.

Почти не веря в спасение, исцарапанный, задыхающийся Риг ломился через кусты, больше не задумываясь о направлении.

Наугад. Не важно куда. Главное, не ждать развязки на одном месте, не облегчать им задачу.

Далеко не сразу до него дошло, что звуков погони давно уже нет. Только тот шум, который производит он сам. Остановился, хрипло дыша, готовый в любое мгновение снова сорваться с места. Тяжелые удары сердца отдаются в ушах, все заглушают. Остановиться, вслушаться… Преследователи отстали!

Тишина. Бездонная, но приятная лесная тишина с растворенным в ней птичьим щебетом, гипнотическим шумом лиственных крон, стрекотом и гудением насекомых. Косые лучи невидимого за деревьями низкого солнца пронизывают и золотят паутину, добавляют воздуху вечерней желтизны.

В этот раз ему удалось дожить до заката! Правда, сил почти не осталось, одежда изорвана, и заночевать придется прямо здесь – из соображений безопасности, да и просто потому, что он больше не в состоянии куда-то брести.

Зато живой.

Риг выбрал место, где земля посуше. Свернулся в траве, съежился, обхватив руками плечи. Ночью он все равно проснется от холода, но сейчас необходимо хотя бы два-три часа отдохнуть.

Проснулся он не от холода, а от треска сучьев в костре. По ту сторону огня сидела девушка, ее скуластое лицо в свете пламени казалось оранжевым, а руки, по локоть обнаженные, с длинными пальцами, как будто были изваяны из бронзы. Остальное скрывали пятна тени.

Откуда она взялась и кто такая? Дружественное лесное божество? Злая богиня Морэг? Любительница загородных прогулок, отправившаяся провести выходные на лоне природы и случайно наткнувшаяся на Рига? Эти первые возникшие спросонья вопросы заставили его изумленно вытаращить глаза, а продрогшее тело в это время инстинктивно подползло поближе к костру, каждой клеточкой впитывая тепло.

– Тебе надо согреться, – голос у нее оказался хрипловатый и чувственный. – А то совсем окоченеешь.

– Спасибо. Ты отку…

Риг осекся на полуслове, потому что узнал ее. Убийца. Это она гонялась за ним в зарослях.

– Ты чего? – невозмутимо поинтересовалось позолоченное отблесками пламени видение. – Каким шилом тебя в задницу ткнули?

– Ты хотела меня убить.

– Если б хотела, зарезала бы спящего, делов-то… Меня зовут Лесме, а тебя?

– Разве тебе не сказали?

Аргумент резонный, Риг принял к сведению, а что вопросом на вопрос ответил – это была маленькая хитрость: может быть, собеседница проговорится, как его зовут?

– Только показали портрет плюс выдали информацию, где тебя встречать. Лучше представься, или я какую-нибудь кликуху тебе придумаю.

– Меня вроде бы зовут Риг. Сокращение от полного имени, дальше не помню.

– Башка отказала? – сочувственно предположила Лесме. – Ничего странного, тебя же мочили то ли сорок, то ли пятьдесят раз.

– Сколько-сколько? Я думал, максимум раз пятнадцать…

– Не меньше тридцати, это точно. Хочешь пить?

Во фляжке оказалось крепкое кисловатое вино. Еще нашлись галеты и пакет с ломтиками копченого мяса, обвалянного в сладких специях и ореховой крошке, – традиционное лакомство ящеров.

– Трофей, – кратко пояснила Лесме. – А пойло и галеты мои. Ты поешь, нам завтра до города тащиться.

Одежда на ней была свободная, даже чересчур простор-ная – наверное, чтобы удобнее было прятать оружие, зато ткань дорогая и стильная, напоминающая бархат ночного неба в алмазных искорках звезд.

– Почему ты мне помогаешь? Ты ведь должна меня убить, разве нет?

– Мне интересно, с какой стати тебя снова и снова уничтожают. По-моему, это не счеты. Если б тебе мстили, придумали бы что-нибудь похуже.

– Ты знаешь, кто они такие?

– Меня наняли через посредника. Но мы выясним кто.

Ее глаза прятались в тени густой челки, Риг никак не мог уловить их выражение.

– Ты не выполнила заказ.

– Это не заказ, а надувательство. Они хотят сэкономить, иначе посчитай, сколько им за тебя в общей сложности платить, если по обычным расценкам!

Риг посчитал. Много.

– Тебе не грозят неприятности за то, что передумала?

– Я вольная. Сама по себе. Им хочется мочить тебя по дешевке, а на это, сам понимаешь, ни одна приличная организация не согласится, вот и нанимают всех подряд.

Кое-что прояснилось: это охоту устроило не какое-то из криминальных сообществ, что было бы крайне скверно, искать концы надо в других местах.

И искать они будут вместе? Кажется, у нее на этот счет никаких сомнений… Риг решил не возражать. Девушка симпатичная, а кроме того, ему позарез нужен телохранитель.

Лесме, похоже, уверена, что он располагает – располагал – некой ценной информацией: то ли компроматом на заказчика, то ли сведениями о том, где лежит сокровище, то ли еще какой-нибудь ерундой в этом роде.

Отлично. Заказчик, кем бы он ни был, в конце концов получит то, чего хотел любой ценой избежать.

* * *

– Птичий базар! – пренебрежительно фыркнула Лесме.

Йуир’кна заслуживал такого названия, хоть оно и отдавало расизмом.

Дверные проемы экономные, с низкими притолоками, и человеку приходится пригибаться, чтобы войти в дом, зато выше – просторные балконы и лоджии, над улицами переброшено множество ажурных галерей, словно город накрыт паутиной. Вся обстановка намекает на то, что рожденные летать не очень-то и нуждаются в таких штуковинах, как двери, изобретенные ползающими по земле.

На крышах, на карнизах, на перилах балконов, террас и галерей полно птиц, но это обыкновенные птицы, неразумная пернатая тварь. Им тут раздолье – хозяева города относятся терпимо к своим дальним родственникам. Птицы хлопают крыльями, с шумом взлетают, дерутся возле кормушек. На тротуарах белеет помет, ветер гоняет вырванные в сражениях перья, и может создаться впечатление, что ответственность за все эти прелести несут прохожие – невысокие, по плечо Ригу, существа с вороньими головами и чинно сложенными крыльями.

Тэнки давно уже не летают, и никто не помнит, когда их полудикие предки в последний раз поднимались в воздух, но это не мешает иным из них свысока посматривать на тех, кто даже в прошлом не был способен к самостоятельному полету.

Судя по ощущениям, Ригу это никогда не мешало общаться с представителями расы тэнки. Кто не без комплексов? Кажется, у него даже были среди них друзья… Зато Лесме питала к пернатым откровенную неприязнь, и ее высказывания, вроде «Сейчас бы навернуть омлетик» или «Птица хороша в кастрюле, а не когда она гадит с балкона тебе на голову», могли спровоцировать осложнения.

В ответ на просьбу не озвучивать подобные соображения девушка повела плечом, шевельнула притаившимися под челкой ресницами и невинно пояснила:

– Я просто называю вещи своими именами.

Она оказалась не подарком. Чего и ждать от работающей по найму убийцы-одиночки? Зато Лесме была красивая и чертовски ему нравилась, но вчера вечером, когда заночевали в деревне на сеновале, Риг, попытавшись добиться близости, нарвался на жесткую отповедь.

– Я убийца, а не шлюха, – отрезала Лесме. – Если у тебя какие-то виды, ты должен меня завоевать. Докажи, что ты достоин моей любви, тогда посмотрим…

Глаза дразняще поблескивали из-под низко нависающей темно-рыжей челки, в них сквозило и обещание, и непонятная затаенная издевка. Риг почувствовал, что он на крючке. Почувствовать-то почувствовал, а сделать с этим ничего не мог. Что ей нужно – секрет, из-за которого его с маниакальным упорством ежедневно убивают? Ладно, получит она свой секрет… Интересно, это будет считаться доказательством?

Он решил, что в любом случае не останется в проигрыше. Не завоюет Лесме, так хотя бы разрушит планы неведомого врага и выйдет из этой идиотской игры в «умри-воскресни». Если причина того, что с ним происходит, – некая тайна, будь она неладна, то с уничтожением тайны все должно прекратиться. А как можно уничтожить тайну? Правильно, сделать ее всеобщим достоянием.

Старая часть Йуир’кна. Не трущобы, но их преддверие. В самом воздухе ощущается застарелый привкус ветхости. Риг все чаще посматривал вверх: слишком ненадежными казались здешние галереи, перекинутые над улицами, они выглядели так, словно пережили не одну смену поколений, и как будто слегка покачивались. Сказал об этом Лесме, та подтвердила, что они устроены на манер висячих мостиков, тут же добавив, что у птичек руки растут не как у всех остальных, а сам знаешь откуда, поэтому и постройки получаются неважнецкие, птицеферма – она и есть птицеферма.

Риг метнул взгляд вправо, влево, оглянулся – хвала Истинному Богу, рядом никого, кто мог бы счесть себя оскорбленным.

– Да ладно тебе, – усмехнулась Лесме.

Грязный переулок, над непрезентабельной дверкой в торцевой стене приколочена вывеска с полустершимися замысловатыми завитками – письменность тэнки – и общедоступным переводом:

«БРАСЛЕТЫ НА ЛЮБОЙ ВКУС»

Ниже висела табличка: «Магазин закрыт».

– Это здесь.

Как объяснила Лесме, тэнки Гриит’хар торговал недорогой бижутерией лишь для прикрытия. Основным его бизнесом было занятие настолько рискованное, что ему даже конкуренция не особенно грозила, мало найдется желающих браться за такие дела.

Гриит’хар играл роль посредника между теми, кто нуждался в услугах убийц, но не желал связываться с организованными преступными сообществами, и одинокими хищниками, которые не отказывались от такого заработка. Если возникнут осложнения, ему достанется с двух сторон – и от правосудия, и от мафии.

«Надо иметь птичьи мозги, чтобы создать такое хреноватое предприятие», – ядовито подытожила Лесме.

Пока что судьба Гриит’хара миловала. Это он нанимал убийц для Рига, а его, в свою очередь, нанял некто, о ком Лесме ничего не знала.

Дверь была заперта, но с замком девушка справилась за полминуты. Внутрь вошли, согнувшись, однако за порогом оказалось помещение с неожиданно высоким потолком, и напрашивалась мысль, что здесь можно свободно порхать, если случится такое настроение, не переходить, а перелетать с места на место. Ярко сияли вмонтированные в стены магические светильники, освещая застекленные витрины с товаром – популярными у тэнки браслетами для птичьих лап, – а также скопившуюся по углам пыль, обрывки газет и упаковочной бумаги, занесенные с улицы перья. Старомодный кассовый аппарат наполовину разобран, на нем висит еще одна табличка: «Не работает».

Риг окинул все это беглым взглядом. Лесме, не задерживаясь, пересекла зал, одним ударом выбила фанерную дверцу за прилавком и двинулась дальше, а он – следом за ней.

Хозяин, тощий и взъерошенный черноголовый тэнки, встретил их в комнате с обитыми потертым бархатом креслами-гнездами и украшенной разноцветными стразами лепной розеткой на стене напротив входа. Среди этих декоративных стекляшек наверняка есть по меньшей мере один магический кристалл, выполняющий защитные функции.

Риг заранее настроился на неприятности. Сейчас Лесме выдаст что-нибудь в своем духе о птичках, тогда перепуганный и взбешенный бесцеремонным вторжением Гриит’хар сразу же включит магическую защиту… Что станется дальше с ними, неизвестно, а он Риг, вероятно, опять очнется в Колодце.

Не угадал. Невоздержанная на язык Лесме повела себя на удивление дипломатично.

– Гриит’хар, извини, что я вышибла дверь, но мы из-за этого парня с ног до головы в помете, нас с тобой подставили! – Эта встревоженная, доверительная и слегка виноватая интонация не имела ничего общего с ее обычной грубовато-развязной манерой разговора. – Тебе надо сматываться, мне тоже. Этого недотепу не просто так убивают, они задумали совершить жертвоприношение, чтобы призвать в мир какую-то потустороннюю стервь, которая иначе никак сюда не пролезет. Теперь из-за этого Боги зашевелились, и всем участникам достанется, просекаешь? Я собираюсь позаботиться о парне – надеюсь, мне это зачтется, как смягчающее обстоятельство. Ты тоже никого больше к нему не подсылай. Меня тут просветили и проинструктировали… – она сделала многозначительную паузу. – Скажем так, меня просветил кое-кто, с кем не рекомендуется спорить, остальное додумай сам. Если одного и того же бедолагу энное количество раз убивать, а заинтересованное лицо в это время будет творить соответствующую магию – уточняю, Гриит’хар, речь идет о дикой магии! – тот, кто хочет незаконно проникнуть в наш мир, в сотый или в двухсотый раз сумеет занять место жертвы и возродится вместо нее, понял? Это чревато большой бедой для всех, так мне сказали. Надо, чтобы его больше не трогали, а мне велено разобраться с заказчиком, который такую дерьмовую кашу заварил. Втравил меня в это дело ты, вот и скажи, кто он и где его искать, будь так любезен. Учти, если ты мне поможешь – искупишь свою вину перед Богами.

Риг понимал, что она импровизирует, но импровизация вышла настолько блестящая, что ему стало немного не по себе. Мурашки по коже. Он даже ощутил противные тоненькие лапки этих самых мурашек. Зародилась любопытная мысль: а вдруг все это чистая правда, и Лесме умалчивала об этом раньше, потому что не хотела его пугать?

Что уж говорить о тэнки – тот забрался в кресло-гнездо и зябко нахохлился, отчего стал похож на старую подбитую ворону.

– Гриит’хар, – продолжила убийца с мягким нажимом, сочувственно понизив голос, – сам ведь понимаешь, это в твоих интересах. Нас с тобой втравили в аховую игру, и теперь надо выпутываться. Хорошо бы без потерь.

Тэнки размышлял, машинально выдергивая у себя перья – видимо, это у него была специфическая дурная привычка, вроде того, как люди грызут ногти. Наконец он спросил:

– Чем докажешь?

– Да нет у меня никаких доказательств, сам подумай, откуда им взяться? – девушка махнула рукой и тоже уселась в кресло. – Меня удостоили беседой, больше ничего не было. Хочешь – верь, хочешь – нет, но если не поверишь и не пожелаешь помочь, всем будет паршиво. Мне нужна информация о заказчике и некоторая сумма денег – сколько сможешь дать на такое дело. Всего-то-навсего…

– Заказчика зовут Фибур Сагнум. Это человек, маг, живет в Западном пригороде Истадала, на улице Стеклянных Масок. Это все, чем могу быть полезен, Лесме. Денег у меня нет.

– На спасение мира – нет денег?! – она возмущенно мотнула всклокоченной темно-рыжей гривой. – Да кто ты после этого?

– Банкрот, – печально каркнул тэнки.

Начался торг. Гриит’хар утверждал, что его занятия, и легальные, и нелегальные, в последнее время приносят сплошные убытки, вот и Сагнум договорился насчет истребления Рига в кредит, а сам оказался скупердяем и до сих пор не выплатил бóльшую часть суммы, на какую первоначально договаривались. Лесме возражала, что, если в мир придет великое безымянное зло, он понесет еще не такие убытки. Мол, ей понадобятся деньги, чтобы добраться до Сагнума, а если злодея сейчас не остановить, он подыщет другую жертву, организует все по новой и в следующий раз доведет дело до конца.

И ведь убедила! Не то чтобы Гриит’хар дал ей много денег, но на некоторую сумму раскошелился.

Риг следил за их диалогом, параллельно с этим извлекая из памяти поднявшиеся на поверхность подробности. Он работал в лаборатории у Фибура Сагнума, был его ассистентом. Вот, значит, откуда все идет.

Сагнум был трудолюбивым магом средней руки, чудес от него никто не ждал, но не так давно он додумался до чего-то небывалого, совершил в своей области революционное открытие. Что у него за область?.. Как будто источники магической энергии…

От попыток вспомнить все и сразу разболелась голова, и окончание дискуссии Риг прослушал. Финал – тэнки торжественно вручает Лесме пачку истрепанных купюр – заставил его отложить штурм своей многострадальной памяти на потом.

Нимало не чинясь, убийца пересчитала деньги, вытянула две рваные ассигнации и потребовала, чтобы Гриит’Хар заменил их на целые. Тэнки опять стал спорить, и пока они препирались, понемногу скатываясь от высоких материй к заурядной склоке, Риг снова попытался вспомнить, что же он не поделил с Сагнумом.

Нет, похоже, ссоры между ними не было, но… был какой-то разговор… касающийся новых аккумуляторов магической энергии?.. Разговор, разозливший Сагнума и болезненный для Рига… болезненный не только в переносном смысле, но и в буквальном, потому что, когда Риг отвернулся к окну, выходившему во внутренний дворик лаборатории, в стекле за спиной у его расстроенного отражения мелькнула рука, сжимающая серебряную ступку… Был вечер, уже стемнело, и оконное стекло частично превратилось в зеркало… А он, увидев эту взметнувшуюся руку, безмерно удивился, глазам своим не поверил, хотя правильнее было бы испугаться и отшатнуться… ступка обрушилась ему на голову, острая боль, привкус крови во рту, вслед за этим вся комната перекосилась и затуманилась… Он повернулся и, кажется, попытался спросить: «Шеф, вы спятили?», но тут за первым ударом последовал второй, точнехонько в висок… и тогда все закончилось, он умер.

Измученный и в то же время приободренный прорвавшимися наружу воспоминаниями Риг оторопело усмехнулся. Итак, в первый раз Фибур Сагнум прикончил его собственноручно, тяжелой серебряной ступкой, в которой толкли ингредиенты для опытов. Тело, видимо, было уничтожено – в магической лаборатории это можно сделать сотней различных способов. Потом Фибур принял меры, чтобы не дать ему возродиться: обратившись к проходимцу-тэнки, нанял целую команду убийц. Следовательно, с его точки зрения, дело того стоило… Теперь осталось припомнить самое главное: из-за чего у них вышел конфликт и почему Сагнуму понадобилось избавиться от ассистента?

Гриит’хар и Лесме худо-бедно достигли компромисса: одну из двух измочаленных до дыр ассигнаций тэнки заменил на целенькую.

– Ворона ощипанная… – пробормотала себе под нос девушка, выходя на улицу.

С таким расчетом, что хозяин дома, быть может, услышит ее, а может, и не услышит.

* * *

До Истадала добрались ближе к вечеру. Или, если точнее, не до Истадала, а до Восточного пригорода. Столица огромна – «За день не объедешь, за ночь не облетишь», как писали в старинных повестях.

Когда вышли из магазинчика, Лесме принялась допытываться, вспомнил Риг что-нибудь или нет. Он рассказал о своем предсмертном споре с Сагнумом и о серебряной ступке.

– Не припомнишь, о чем у вас там шла речь?

– Нет.

– А если поднапрячься?

Он и без того чувствовал себя разбитым и был уверен, что ничего больше не сумеет выжать из памяти – во всяком случае, не сегодня. Лесме выглядела недовольной, посматривала на него с недоверчивым прищуром. Не знает, каково это? Неужели ее ни разу в жизни не убивали, при ее-то профессии?

К счастью для Рига, который не хотел ссоры, до станции бегунов было всего четверть часа ходьбы, и когда они влились в толпу людей и тэнки, ожидающих посадки, Лесме замолчала: слишком много вокруг посторонних ушей.

Им достался бегун молодой и норовистый. Выскочив на дорогу, он помчался вприпрыжку, и к тому времени как вознице удалось, воздействуя с помощью управляющего устройства на его нервную систему, добиться ровного аллюра, среди пассажиров, сидевших в два ряда в спинном кузове, не осталось никого, кто мог бы похвастать отсутствием синяков. Лучше уж ехать на старом животном: они еле тащатся, зато не выкидывают таких фортелей. А золотой середины – бегунов хорошо выдрессированных и в то же время находящихся в расцвете сил – на станции не оказалось, только молодняк и одры преклонных лет.

Благодаря этому обстоятельству у Лесме появился новый объект для недовольства – неопытный возница, который не сразу нашел управу на своего бегуна. Она отпустила в его адрес пару колкостей, но потом начала беззастенчиво строить глазки, поглядывая на Рига с вызывающей усмешкой. Похоже, нарочно дразнила – и того, и другого. Когда прибыли в Восточный пригород, парнишка даже поинтересовался на прощание, где ее можно будет найти.

* * *

Эти старые улочки, лестницы, вывески, цветные фонари были знакомы Ригу до сладкой боли. Такое впечатление, что сам он жил в другом месте (хорошо бы вспомнить, где именно), но в Восточном пригороде нередко гулял и с кем-то общался – с приятелями, с девушкой?.. Ему здесь нравилось.

Кафе, лавки и театральные павильоны работали допоздна, погода стояла теплая – одно удовольствие бродить по улицам в толпе праздношатающейся публики. Люди, цверги, тэнки, иногда можно встретить даже сида, изредка попадаются ящеры и аррауны, разве что проклятых не увидишь.

С тех пор, как между Велланским союзом и Альянсом Трех установилось перемирие – тот самый худой мир, который все-таки предпочтительнее войны, – постепенно начали налаживаться торговые связи, и в городах союза все чаще появляются чужаки. Их не очень много, и за ними присматривают полицейские агенты – Риг об этом знал, но все равно слегка напрягался, заметив в толпе здоровенного ящера с мускулистыми лапищами, покрытыми золотисто-оранжевой чешуей, или долговязого четырехрукого аррауна. Слишком много от них неприятностей… Умом он понимал, что это типичный обывательский предрассудок – видеть в каждом гражданине Альянса диверсанта или мошенника, однако ничего не мог с собой поделать.

Они с Лесме решили остановиться в гостинице «Озерный приют». Старинная постройка на сваях, на берегу озера, окруженного парапетом из рыхлого розоватого камня. Парапет кое-где растрескался, и это бы еще ничего, но местами на нем зияли широкие вмятины с плавно очерченными краями, словно чьи-то гигантские пальцы ухватились, сдавили изо всей силы – и камень поддался, как не успевшая затвердеть глина, и навеки сохранил слепки этих страшных пальцев. Последствие вторжения демонов. Когда оно случилось, в Восточном пригороде было много разрушений, от гостиницы тоже остались руины, но потом ее отстроили заново.