Текст книги "ЭмоБоль. Сны Кити"

Глава 4
Крик № 1. ЕТ

Мы живём, пока нас любят и помнят. Хотим мы этого или не хотим. Смерть – полное забвение. Смерть – это покой. Полный покой. Но похоже, только в идеале. Я покойник, но покоя мне нет. Потому что моя девушка любит меня, страдает и винит себя в моей смерти. Она живёт болью, а я живу её любовью. Она страдает, и я страдаю вместе с ней. Мне здесь не место. Я давно уже должен стать тёплым воспоминанием, песней гордой лесной птицы, резвой волной в океане, но Кити не отпускает меня. Я везде и нигде. Бестелесное нечто или даже, скорее, ничто. Не смогу объяснить, как я при этом ощущаю себя собой, Егором Трушиным. Спасает только память. Прячусь в ней от знания разлитого вокруг и беспрепятственно проникающего в меня. Знаю всё. Всё, что было, и всё, что сейчас происходит не только на Земле, но и в голове у Кити. Знаю всё, что будет, и знания тяготят меня, пугают меня. Прячусь в свои воспоминания, погружаюсь в каждый яркий день своей короткой жизни – и радуюсь, понимая, как немало их было, и ужасаюсь, понимая, как много их ещё могло быть. Я любил жизнь, и она отвечала мне взаимностью. Такая юная радостная жизнь с босыми ногами, развевающимися по ветру волосами и широко распахнутыми счастливыми глазами. Моя жизнь. Моя Кити. Девушка, которой я так и не признался в любви. Вот урод! Снова и снова вина захлёстывает меня душной волной.

Почему не признался Кити в любви? Потому что боялся влюбиться и стать слабым и ранимым. Боялся признаться себе, что влюбился, боялся потерять свой беззаботный радостный мир, боялся потерять свободу. Боялся получить вместо вечного кайфа вечную ответственность за другого человека. Боялся понять, что страхи мои давно уже сбылись. Боялся неосознанно, подсознательно. Это теперь я такой умный задним умом. Умный, но мёртвый. А тогда всё было прекрасно, я был живой, глупый, радостный, свободный, а вокруг столько девчонок – манящих улыбками, доступностью и недоступностью одновременно. Дачи и пустые квартиры друзей, бессонные ночи, дудки и вино, голые коленки, смешливые глаза, упругие грудки – я не готов был поменять всё это великолепие на одного, пусть самого прекрасного человека рядом с собой навсегда. «Навсегда» – как же меня пугало слово, которое я не мог представить. Страшно подумать, я ведь собирался расстаться с Кити после того, как добьюсь её. Мне не хватило храбрости признаться самому себе, что я уже не могу жить без Кити, маленькой смешной девчонкиэмо, не хватило ума, не хватило какого-то дня. Зато хватило и ума и храбрости, чтобы умереть от невыносимой боли в абсолютно необязательной драке, вступившись за не знакомого мне позёра.

Никогда всерьёз не думал о смерти, пока не умер. Ну, может быть, лет в шесть последний раз. Тогда я впервые осознал, что когда-нибудь обязательно умру, страшно испугался и вытеснил страшную мысль из головы. Меня как раз папа научил считать – складывать и вычитать. Я посчитал и мудро решил, что раз люди живут до ста лет, мне предстоит ещё ужасно долго жить, целых девяносто четыре года. Так долго, что и думать об этом не стоит. Думать – вообще не моё. Всегда предпочитал заниматься мыслительным процессом как можно меньше. Моё – действовать! Плыть к финишу бешеной торпедой, вдыхая воздух свободы полной грудью. «Я возьму своё там, где я увижу своё!» – моя философия выросла из допотопной песни любимой группы моего папы. Торопился жить, словно знал, сколько мне осталось. Жалею ли я, что полез в ту драку? Конечно, жалею. Родителей жалко. Кити ужасно жалко.

Полез бы я снова защищать того хлюпика? Однозначно полез бы. Бился бы жёстче, глаза берёг, но стоять в стороне и смотреть, как четверо мутузят ногами упавшего человека, не смог бы. Иначе я не был бы Егором Трушиным. Просто остался бы жизнерадостным спортивным амбалом, но не собой. И Кити меня бы никогда не полюбила. Потому что не за что. И все бы остались живы и счастливы. Плохие мысли. Я фантом, которого мучают фантомные мысли, фантомные боли, фантомная совесть и спасают фантомные воспоминания. Запахи! Я купаюсь в них. Никогда бы не подумал, что помню все запахи, которые унюхал мой нос за восемнадцать лет. Они вокруг. Они все со мной. Обволокли клубящимся облаком. И я не вспоминаю, я помню. Помню, как пахнет мамина грудь, полная молока, папина голова, когда я сижу у него на плечах, школьный рюкзак со сменкой и накопленными за три дня забытыми завтраками. Помню, как пахнет кулак, разбитый о нечищеные зубы друга, кошка, попавшая под дождь, новогодние мандарины, хлорный запах воды в бассейне и цветущий Финский залив. Сначала приходит запах, а за ним звуки и картинки. Калейдоскоп ярких картинок из моей короткой жизни. Но всегда сначала запах.

Я стараюсь задержаться как можно дольше в одуряющем цветочном запахе Кити, её настоящем запахе, который познал первым. Волшебный пряный, пульсирующий густой запах заполнил мои ноздри и голову, поселившись там навсегда, и напугал меня не меньше, чем взволновал или возбудил. Ни одна девушка так не пахла, а у меня за последние два года опыт поглощения женских ароматов измерялся десятками. Кити вся была и в одежде, и без неё – как экзотический цветок, который немедленно хотелось сорвать, – яркая, необычная, безумная, безудержная, безбашенная, бескомпромиссная, бесконечно желанная. Помню запах нашего с Кити первого поцелуя с привкусом металла на языке. Запах родной и какой-то одновременно радостный и беспомощный. Кити совершенно не умела целоваться. Я учил её высокому искусству не торопиться и не кусать мой язык, чувствуя себя многоопытным любовником. Но настоящий обонятельный шок я получил, когда первый раз добрался до её сокровища. Пальцы утонули в нежной мякоти, а комнату заполнил такой сладостный аромат, что я потерял на какое-то время ощущение реальности, а только вдыхал и вдыхал его. Практически дышал любовью Кити. Поглощал её своей мощной грудью, как пары опиума. Конечно, я в состоянии оценить аромат Кити по достоинству только сейчас, когда мой фантомный мозг способен выделить его из бесконечного потока запахов вокруг. Он тут же кружит мою фантомную голову, позволяя забыть о том, что меня больше нет и Кити я увижу только в её снах. А тогда на узкой кровати в её комнате я просто терял голову и с удвоенной силой рвался в тот запретный сад, который Кити так берегла от меня и для меня. И сберегла до конца. Моего конца. Я по природе и воспитанию не насильник и терпеливо ждал разрешения. Дождался, но поздно. Погиб на полдороге к потаённому саду. Зато аромат Кити теперь всегда со мной. Как в слабое утешение, хочется верить, что всё его запредельное великолепие вызывало желание Кити быть только со мной.

Надо заметить, что я вовсе не был классическим Ромео. Скорее классическим подонком. Каждый раз, уходя от Кити в страшном возбуждении и смятении и всё ещё держа её аромат в ноздрях, я направлялся прямиком к её подруге Рите, виновной в нашем знакомстве с непреклонной эмочкой. А стало быть, виновной и в постоянном динамо своей подруги. В детстве я летом на даче безустанно гонялся с сачком за пёстрыми бабочками. Не брезговал капустницами, но охотился на адмиралов и махаонов. Главное было поймать беглянку и насладиться её красотой в своей руке. Что с красавицами случалось потом – меня не интересовало. Совесть ночами не мучила. Когда подрос, бабочек сменили бабы, а суть осталась прежней. Рита-Ритуал без сомнения тянула на адмирала. Я нашёл её случайно «вконтакте», посмотрел фотки и понял, что такая экзотика в мою коллекцию ещё не попадалась.

Готы – мрачные, надутые создания, вечно кучкующиеся рядом с «металлическими» концертами, и их не менее надутые барышни с килограммами косметики на надменных лицах и в сапожищах на десятисантиметровых платформах никогда меня не интересовали. Но тут совсем другое дело. Я просто не мог оторвать глаз от почти идеального лица, природная бледность которого выгодно подчёркивала цвет глазищ. Именно глазищ, а не глаз, огромных прозрачных, голубых глазищ, жёстко контрастирующих с иссиня-чёрными волосами. Хищная красота Риты пугала и притягивала, как тёмная летняя ночь за окном. Я разглядел за её эпатажными готическими нарядами высокую грудь и бесконечные ноги, понял, что такой редкостный экземпляр я не имею права упустить, и приготовился к длительной осаде.

И ошибся. Ни одна девчонка в моей жизни не разводилась на секс так быстро, как королева Ритуал. Мы встретились на Маяке. Она показалась мне старше и выше, чем на фотках, а её красота в реале оказалась ещё более притягательной и пугающей. Ну и голос тоже не подкачал. Самый низкий из всех известных женских голосов, с едва заметной хрипотцой, неожиданно сексуальный, странный и манящий. Но, честно говоря, голос и глаза сразу ушли на второй план, когда я увидел в декольте чёрного вечернего платья выдающиеся, во всех смыслах, груди Риты. Готесса так внимательно оглядела меня с ног до головы своими прозрачными глазами, что я даже поёжился. Холодок пробежал по спине, несмотря на тёплый майский вечер. Приготовившись убалтывать красавицу, я улыбнулся как можно шире и искреннее. И тут же услышал:

– Ну что, к тебе или ко мне, Егор?

– Что?

– Значит, ко мне. Лови тачку, герой.

Ещё ни разу мне не приходилось оказываться в такой ситуации, когда инициативу на себя полностью перетягивала потенциальная жертва моих домогательств. Я же лидер, чёрт побери! Охотник, а не дичь. Но приказ Риты выполнил, уж больно она была хороша. Хотя остался настолько обескуражен, что промолчал всю дорогу до Риткиного дома. Она же солидарно со мной молча обжигала мою шею горячим влажным дыханием и всё сильнее сжимала узкой бледной ладонью моё бедро чуть выше колена. Думаю, что если бы я не затупил, то мог заняться с ней сексом уже в машине. Во всяком случае, как только мы зашли в её квартиру, Рита набросилась на меня с такой страстью, что я не заметил, как оказался голый под ней в постели, ходившей ходуном. Неожиданно бешеный, брутальный секс без всяких унылых прелюдий – мы даже не поцеловались. Казалось бы, предел мечтаний, однако забыться страстью не удавалось – не покидало чувство, что меня цинично имеют.

Рита полностью контролировала процесс, но самое ужасное, что она пресекала любые попытки дотронуться до её волшебных грудей, танцевавших надо мной безудержное пого вместе с болтающимся между ними чёрным каменным анкхом. Неудобство усиливал специфический мускусный запах, резко кинувшийся мне в нос, едва мы попали в постель. Красивое тело бесновалось на мне, а я вместо кайфа испытывал непонятное беспокойство и даже подобие унижения. В первый раз в жизни я был рад, что быстро кончил. Однако готесса умудрилась кончить ровно со мной и как подкошенная с диким криком повалилась рядом на смятый пододеяльник. Оргазм Риты достойно дополнил общее тяжёлое впечатление от нашего знакомства. Она пролежала без всякого движения и звука минут пять, со сложенными на груди руками, и ожила только после того, как я всерьёз решил убедиться в том, что она дышит. После чего Рита обняла меня и не выпускала из своих длинных рук всю ночь. Она рассказывала о себе, прерываясь только для того, чтобы снова прыгать на мне до полного изнеможения. Пятиминутная смерть – и Рита продолжала свою повесть. Вскоре я знал всё про друзей Риты, про её болезненно чувствительные груди, про её полугодовое неудачное хождение замуж, всё о питерских готах и лесбиянках. Рита представилась бисексуалкой, что нисколько меня не насторожило, а только прикололо. Би не би – нашёл – люби.

Явь безумной ночи постепенно переходила в сон, а сон перетекал в страшную сказку. Я нисколько не удивился, когда во время очередной передышки мне на грудь запрыгнули горячие, как утюг, голые кошки и стали делать мне массаж, переминаясь с ноги на ногу и тарахтя, как трансформаторная будка. Одновременно третья голая киска стала тереться боком о мою коленку.

– Знакомься, Егор. Это Виски, Октопусси и Кисс. Мои фрейлины, – представила мне своих хвостатых подружек Рита.

За окном меж тем проснулось яркое солнце, осветив комнату Риты. Перед глазами всё плыло, но я запомнил старинное зеркало от пола до потолка, мрачные картины на стенах и метровую ажурную птичью клетку в углу, накрытую тёмной шалью. Я напряг все свои оставшиеся силы и стал собираться домой. Рита не препятствовала моему бегству. Она лежала вызывающе голая на чёрном шёлковом постельном белье – необыкновенно красивая и опасная, но прежнее притяжение пропало. Секрет исчез. Я поцеловал её на прощание – в первый раз за всю ночь – и на ватных ногах пошёл домой отсыпаться. Транспорт ещё не ходил, а на тачку у меня не осталось бабосов.

Проснувшись вечером дома, я решил забыть Риту, как страшный сон. Но стоило ей кинуть мне СМС, тут же примчался в её мрачную квартирку, чтобы проверить свои впечатления и в надежде на реванш. Но всё повторилось в точности, как в первый раз, только разговоров теперь почти не было. Рита решила сосредоточиться на сексе, и так удачно, что мне даже не удалось свалить утром домой – я срубился у неё в постели. Так продолжалось неделю. День отдыха – и Рита снова высвистывала меня. Не понимаю – чего я к ней таскался? Ни её безудержная патологическая страстность, ни болезненная красота не привлекали меня больше из-за чрезмерной властности и умения подчинить меня своей воле. Отношений наших мы не обсуждали, про чувства не говорили, но мне начинало казаться, что Рита опрометчиво считает меня своим парнем. Потом я улетел на пару дней в Гермашку на соревнования, а когда вернулся, Рита совершила странный, необъяснимый поступок – познакомила меня со своей лучшей подругой Кити. Девчонкой, в которую я влюбился. Навсегда. Не зря меня пугало это слово.

В Кити было невозможно не влюбиться. Сама непосредственность, сгусток энергии, сероглазый бесёнок – моя маленькая эмочка. Обаятельная, смешная, без всякого жеманства и кокетства, она сразу завоевала моё доверие и раззадорила любопытство. Если Рита была бабочкой-адмиралом, то Кити – стопроцентным махаоном. Яркая и внешне и в своих необычных рассуждениях и вечных спорах с миром, она вся бурлила, как маленький водоворот, затягивая меня в себя всё больше и больше. Когда я шёл с Кити, держа её за руку, после ска-концерта, на который Рита прислала подругу вместо себя, то испытал приятных чувств больше, чем за все наши бешеные коитусы с готессой. На следующий день Рита написала мне «вконтакте», что между нами всё кончено и теперь я парень Кити. И если я обижу её подругу-эмочку, Рита меня убьёт. Я, конечно, поразился такому демаршу. Но осмысливать мазохистский поступок противоречивой готки не стал. Не любил я это дело, да и всё моё сознание тогда занимала лишь одна мысль – как скорее овладеть Кити, добавить махаона к кардиналу в коллекцию. Что оказалось крайне непросто.

Причём ханжой её назвать я не мог. Полная противоположность Рите, Кити была готова целоваться со мной в любом месте – в метро, в кино, в такси, в подъезде, разрешала ласкать себя любыми способами и так же ласкала меня, помогая разрядиться, но стояла насмерть, не давая в себя проникнуть. Ни о каком «только после свадьбы» речи не шло, Кити говорила, что ждёт подходящий торжественный момент и мне нужно только немножко подождать, весело проводя время вместе с ней. А веселились мы от души. Дурачились в постели целыми днями, ведя потешные споры про любимую эмо-культуру Кит, гоняли на великах через весь город в Озерки купаться, рассекали на роликах по ночному Невскому, ходили в кино и на концерты, занимаясь там всякими милыми безобразиями так активно, что потом не могли вспомнить ни песни, ни кадра. Музыка! Кити оказалась настоящей меломанкой. За три недели без малого общения с ней я прослушал песен больше, чем за всю прошлую жизнь. Да она сама была как песня, моя девочка Кити. Лёгкая, ритмичная незабываемая песня с ударным припевом, которую даже при желании не выбросишь из головы, и ты ходишь, как больной, напевая её целыми днями. Стараясь не выглядеть в глазах своей девушки полным ослом, я перед встречей с Кит готовился, словно перед экзаменом на сессии. Не вылезал из поисковиков, качал музло и читал про её любимые группы. Я даже стал разбираться в чёртовом эмокоре, отличая его от грайндкора и металкора. Честно говоря, раньше я слушал в основном рэпак, ска и всякую танцевалку. А тут пришлось углубиться в разнообразие современных стилей. Ещё чуть-чуть, и я стал бы музыкальным гуру. И всё только для того, чтобы забраться в запретный благоуханный сад Кити. Я был готов на всё: слушать параноидальную музыку, смотреть занудные фильмы. Правда, вот авторское кино, столь почитаемое моей новой подружкой, мне давалось гораздо тяжелее музыки. Если бы не поцелуи и объятия эмочки, я просто засыпал бы каждый раз на неудобных креслах Дома Кино, в вестибюле которого вечно болтались пьяные малолетние позёрки с банками «Яги» в порезанных руках. Зато потом меня ждали райские удовольствия на узкой скрипучей кровати под саундтрек последних альбомов модных нытиков и крикунов. И конечно же, споры.

Маленькая Кити умудрялась спорить со мной даже в постели. Спорить обо всём на свете. Стучать маленькими кулачками по моей гулкой груди. Права она была или нет, я в результате всегда сдавался под её напором, восхищаясь неуёмной энергией. Иногда она затыкала мне рот поцелуем – лучший финал спора. Отказаться же от дискуссий казалось невозможным. Кити надувалась, отворачивалась от меня, и мне какое-то время приходилось пялиться на татушку в виде чёрно-розовой бабочки между её лопаток, пока прекрасная спорщица снова не снисходила до меня. Девчонка-юла, в одну секунду её смешливые серые глаза могли наполниться слезами, а через мгновение просиять счастьем. Мне никогда не было с ней скучно. Никогда.

Думаю, что я в то время знал всё о жизни Кит, а она уж точно не знала, что каждый раз после нашего невинного разврата я шёл к Рите, которая молча впускала меня в дверь, с порога тащила в постель и отдавалась, насмешливо улыбаясь, мысленно констатируя, что Кит опять мне не дала. Может быть, Рита надеялась, что я вернусь, обломавшись о строптивый характер её подружки? Я лежал рядом с ней, пережидая минуты её оргастической смерти, и чувствовал, как в моей душе прорастают неведомые ей доселе ростки будущих мучений совести. Я обманывал обеих своих подружек, причём Риту я жестоко использовал, как бы наказывая Кит. А наказывал на самом деле себя. Смотрел на большое красивое белоснежное тело Риты с чёрным меховым треугольничком, а видел маленькое гладкое, словно плюшевое, девичье тело Кит, грубо проткнутое пирсингом во всех возможных и невозможных местах, вспоминал её маленькие фарфоровые ушки с туннелями, маленькие кукольные ручки, и накатывала беспросветная тоска. Я буквально убегал от Риты, давая себе слово ни за что не возвращаться, о котором вспоминал только после очередного болезненного соития с ней. Прости меня, Рита! Надеюсь, тебе хотя бы было хорошо со мной.

Прости меня, Кит! Моя первая и единственная любовь! Прости за Риту. Прости за нелепую смерть, прости, что не дождался тебя с концерта «My Chemical Romance», прости, что у нас никогда не будет свадьбы и детей, что любить друг друга мы можем только в твоих снах, и то я, как могу, стараюсь прекратить это, потому что слишком много знаю. Я знаю, что наша любовь разрушит мир. Старый добрый мир, давно уже ставший злым и крайне хрупким.

Люди в твоём мире, Кити, наяву живут своей подчас скучной, неправильной, но настоящей жизнью и, засыпая, видят сны, которые уносят их в ирреальные миры. Я же, наоборот, реализуюсь и существую только во снах любимой девушки, любовь которой оказалась сильнее смерти, сильнее обид и ревности, сильнее её самой. Но я не хочу быть частью сна, который погубит мир и мою любимую. Я просто хочу уйти навсегда.

Уйти туда, где был до рождения и должен быть сейчас. Мне очень не хватает семьи, мне очень не хватает Кити, не той, что я вижу каждую ночь в её сне, а той, которая каждую ночь могла бы засыпать у меня на груди. Я скучаю по друзьям, даже по безумному клоуну Тик-Таку скучаю. Я скучаю по себе, по своему сильному тренированному телу пловца с бочкообразной грудью. Я скучаю по воде. Я скучаю по тебе, Кити! Я скучаю по тебе, Кити! Я скучаю по тебе, Кити! Я хочу уйти навсегда. Я хочу, чтобы рядом с тобой появился кто-то, кто мог бы заботиться о тебе и любить тебя так, как это хотел бы делать я. Я хочу, чтобы ты разлюбила меня, Кит! Хочу, чтобы ты отпустила меня и себя и полюбила кого-нибудь другого. Достойного тебя. Кого-нибудь лучше меня. Но только я не хочу этого видеть и знать. Отпусти меня! Я хочу стать свободной сильной волной в тёплом море. Может быть, мы когда-нибудь встретимся и я нежно обниму тебя. Отпусти меня! Разлюби меня! Не скучай по мне!