Текст книги "Отмели космоса"

Глава тринадцатая. Суть необдуманности

Спустя ещё один день бездействия в ночлежке Бубнов объявил, что всё в ажуре, можно сваливать. Мы незамедлительно вернулись на место постоянной дислокации. В ночлежке слишком сильно пахло мочой, а в радиусе квартала не было ни нормальной закусочной, ни столовой.

Проснувшись утром в полном одиночестве, я покинул комнату и направился в соседний квартал, где вчера приметил одну забегаловку. Путь к ней не занял много времени.

Собравшись сытно позавтракать привлекательной булкой, набитой жареными мясом и овощами, я, сделав заказ и расплатившись, уселся за барный стол, который стоял у стены небольшого помещения. Пялился в окно. Там не было ничего интересного – редкие машины, толпы спешащих куда-то людей, один патруль силовиков. Будни.

Заказ, запах которого раздражал моё обоняние и провоцировал выделение слюны, был готов через несколько минут. На голодный желудок такая пища – дар богов. И ведь всё было хорошо – и свежая прогретая булка, и мясо правильной прожарки, и соусы, с которыми не переборщили. Плохо было одно – появление Доржи, испортившего своим визитом всё удовольствие от трапезы.

Зайдя как бы случайно, взяв какую-то лепёшку и даже не пытаясь сделать вид, что удивился мне, он уселся рядом.

– Доброе утро.

– Вот признайся, проследил, да? Утро.

– Да. И сбрось эту кислую мину со своей физиономии, я по делу.

– Именно поэтому я и недоволен.

Я откусил сочный кусок булки и продолжил говорить с набитым ртом, чем хотел продемонстрировать неуважение к собеседнику:

– Дафай, ом’ачи этот шудесный день. Я шлушаю.

Как оказалось, Доржи хотел заняться своим хобби – кинуть кого-нибудь. На самом деле этим промышлял не только он – мы же контрабандисты. Из-за частой смены планет, дороговизны космических перелётов и трудностей в обнаружении конкретного человека на просторах безграничной галактики, банальное кидалово неплохо пополняло бюджет при сравнительно невысоких рисках. А в силу своих умений Доржи обманывал людей эффективнее, чем кто-либо из нас.

Конкретно в этот раз он задумал надуть местный наркокартель, точнее, то, что от него осталось в этом городе. Независимым в данный момент был всего один кусок, оставшийся от первоначальной организации. Часть выжгли силовики, кое-что досталось банде Ангела, но, как утверждал мой сокомандник, в плане наркоторговли последние всё продолбали из-за особенностей внутреннего устройства.

Сейчас Доржи общался с представителями картеля, выступая в роли посредника. По его сценарию, я должен был притвориться придурком из другого города, которому очень хочется вложиться в наркоторговлю и который не знает, как это сделать. Доржи играет роль махинатора, сводящего придурка в лице меня и картель, за что берёт процент у первого. При этом картель продаёт товар дороже рыночной цены, так как придурок не знает расценки. В итоге картель думает, что он на пару с Доржи обдуривает меня. Мы же перед днём отбытия расплачиваемся за товар поддельными кнарфами и сваливаем. В результате у нас должно оказаться полтора центнера дури. Органической, важно заметить. Она везде в цене, особенно на развитых планетах, где кроме синтетики нет ничего. Кое-где даже алкоголь синтетический.

План мне не понравился. Но намного больше мне не понравился ответ на простой вопрос.

– А капитан что сказал о твоей затее?

– Ничего. Он не знает. Даже больше – он вообще запретил в этот раз заниматься подобным.

Тут было сделано несколько выводов. Первый – Доржи не скажет Бубнову, если что-то предпримет, следовательно, не отвалит капитану его долю на содержание корабля и команды.

– Ты же понимаешь, что Бубнов повесит нас за яйца, если узнает о твоих подковёрных махинациях?

– Не изволь беспокоиться, всё пройдёт как по нотам. Так ты согласен?

– Напомни, что мешает мне просто рассказать обо всём капитану?

– Целых две вещи. Первая – я на тебя обижусь.

– Неубедительно. Ещё аргументы?

– Двадцать процентов от куша. Чистыми. На тебе только отыгрыш роли и помощь в транспортировке.

– Всё ещё неубедительно. Ты не называешь конкретных цифр.

– Потому что их и не будет до самого конца. Сбыть собираюсь там же, куда мы везём основной груз.

– Там же тоталитаризм. Они, наверное, и не знают, что такое дурь.

– Не спеши с выводами. Это капитан сказал вам, что там тоталитаризм, я же знаю чуть больше тебя.

– Всё ещё не убедил. С чего ты вообще думаешь, что они там смогут расплатиться за твой товар?

– Потому что эта планета часть Оборонного щита. Деньги там есть.

Я замолчал. В то, что сказал мне Доржи, было сложно поверить. С другой стороны, он ещё ни разу меня не обманывал. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Бывало, недоговаривал, бывало, искажал картину, часто просто скрывал нюансы. Сейчас же вопросов стало ещё больше. Я уже и позабыл про остывшую прямо в руке булку, из которой на стол капал соус.

– Почему Бубнов не сказал об этом нам?

– Сказал. Мне. От остальных скрыл по той же причине, по которой информация о работе на правительство не достигла широкой публики – паника и дезертирские настроения. Сам подумай, как быстро исчезнет Флюгер, когда ветер переменится. Или если Инес узнает, что ей нужно будет посадить корабль на планету Оборонного щита? Или Двадцатка, у которой вообще чёрт знает что на уме?

– Хватит, я понял.

– Тогда отвечай, ты в деле?

– Дай подумать. Желательно дня два.

– Даю две минуты.

– Мало. Вот чего ты вообще именно ко мне пристал?

– А к кому ещё? Достоверно сыграть роль придурка из высшего общества в нашем случае может только настоящий представитель этого общества. Тут таких целых три штуки – капитан, Инес и ты. К капитану я не пошёл по понятным причинам, тем более как придурок он не будет выглядеть даже если постарается. Инес может, но в этот раз она слишком часто будет нужна на корабле. И вообще она женщина. Так что ты идеальный кандидат.

– Так, то есть, по-твоему, я выгляжу как придурок?

– Не отвлекайся на мелочи. Давай затолкай свою нерешительность куда поглубже и дай мне ответ.

Дилемма. Но чашу весов в пользу этой авантюры склоняла ещё одна деталь, о которой Доржи, скорее всего, не думал. Я всё ещё не мог понять, как были связаны между собой капитан, региональное правительство и планета оборонки. До введения этой информации я ещё мог думать, что имею представление о происходящем. Сейчас же догадываюсь, что Бубнов много скрывает. Да, я предан ему и полностью доверяю, но появилось уж слишком много непонятных, совершенно не связанных с первого взгляда вещей, которые напрягают меня до ужаса.

Как нас нашли космополицаи? Насколько был уверен Бубнов в предательстве новичков и почему не убил их раньше? Какого хрена капитан оказался на планете так рано? Как он вообще вышел на контракт от планетарного правительства, пусть и теневой? Кому и зачем на планете Оборонного щита нужен наш груз? На кого в конечном итоге работает Бубнов? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Поэтому мне нужен был Доржи – информация сейчас ценнее денег.

– Четверть и по рукам.

– Много хочешь.

– Ладно, двадцать так двадцать.

– Чудно. Через пару дней встреча, обо всех нюансах поговорим на днях. Ну, до скорого. Кстати, у тебя булка развалилась.

Доржи собрался уходить. Я перевёл взгляд на вывалившуюся на стол начинку и чертыхнулся.

– Эй, стой-стой-стой.

– Чего?

– У меня есть вопросы.

– Вообще-то я тороплюсь, но ладно, на пару минут задержаться могу. – Он вернулся на своё место.

– Что Бубнов такого сказал тебе, о чём не знаю я?

– Много всякого. Что на следующей планете, куда мы прибудем, совершенно ужасный климат. Рассказал, какие бюрократические хитрости можно провернуть здесь, если работать с официальными поставщиками. Где нужно разведать места под аварийные посадочные площадки. Сколько всего…

– Ладно-ладно, хватит. – Возможно, Доржи даже догадывался, какого рода информация меня интересует, но разве могло всё быть так просто? – Бубнов был уверен в предательстве новичков?

– Этого я не знаю. В любом случае Акмар сам виноват в своей судьбе, если ты хотел об этом спросить. Бубнов изначально не хотел его мочить. В нашей же верности он не сомневается, другое дело, что он не хочет… скажем так, заставить нас преждевременно паниковать. Так что не паникуй.

– Бубнов посвящает Сэнду во все дела команды?

– Нет, он ему практически ничего не сообщает. Даже больше – от нас требуется вообще не отсвечивать и, взрывая всякие склады, мы испытываем терпение работодателя. Это я образно сказал, относительно большинства наших дел он не в курсе. В том числе и крайнего.

– А тебя-то самого устраивает, что мы работаем на правительство?

– Не то чтобы очень. Слишком много рисков. Жаль, что Бубнов понимает, что я всё понимаю. Без его присмотра мне жилось бы свободнее.

– Уж не о побеге ли из команды ты задумывался?

– Не совсем. Но думал, да. Как и Инес. Как и ты. Да даже Двадцатка, я полагаю. Сие очевидно, для Бубнова, по крайней мере, точно. Это одна из причин скрывать риски от нас. Но пока – это я тебе как самый осведомлённый человек после капитана в команде говорю – ссаться не с чего. Всё сейчас в рамках разумного – капитан катает меня по этому проклятому космосу почти четыре года и ещё ни разу он не подвергал мою жизнь бессмысленной опасности. Пока я верю в его благоразумие, я верю ему и как человеку.

– О как. Ну, с последней мыслью не могу не согласиться. А что с предыдущим заказчиком?

– Ничего. С ним Бубнов работал сам, в одиночку. Я не при делах.

– Есть какие-то гарантии, что он нас не найдёт?

– Мой дорогой друг, гарантирована только смерть.

Я замолчал, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, в чём меня мог просветить Доржи. Но он взглянул на висевшие на стене часы и заторопился.

– Ну в таком случае, всего наилучшего.

– Да погоди ты!

– Нет, ваше время истекло. Будьте здоровы.

Похоже, оставлять меня в противоречивых раздумьях входит у него в привычку. Чёрт, неужто настолько очевидно, что я подумывал о побеге из команды Бубнова? Хотя тут нужно просто сложить два и два – для таких, как мы, работа с правительством, без разницы какого уровня, в девяти случаях из десяти заканчивается кидаловом. И ладно они просто не заплатят – чаще всего, как только контрабандисты выполняют работу, от них избавляются. Поэтому Бубнов никогда не брал работу такого плана. До этого момента.

Проблемы облепляют меня подобно москитам. Уже после ухода Доржи я начал задумываться о том, стоили ли его ответы моего согласия на участие в этой авантюре.

Глава четырнадцатая. Яблоки со шкварками

– Где Бубнов?!

Я проснулся от звука открывшейся двери, а последующая реплика заставила открыть глаза, дабы попытаться определить источник шума. Как оказалось, мой сон прервал нагло вломившийся Сэнду. В этот раз в комнате не было ни Двадцатки, ни Доржи, и прошлым вечером я чрезвычайно радовался тому, что буду спать в одиночестве. Вот только мерзкий бюрократ уничтожил мою надежду безмятежно продрыхнуть до обеда.

– Другая комната. Что случилось?

Чиновник проигнорировал мой вопрос и исчез. Из коридора донёсся звук распахиваемой двери. Спустя пару неразборчивых реплик я смог различить голос капитана, который становился всё громче и громче. Разорались с утра пораньше, чёрт вас дери. Я закрыл голову пахнущей постельными клещами подушкой, но даже сквозь неё различал обрывки фраз: «Немедленно… сам иди… никого нет…»

Так же слышались отдельные слова на амтрунийском от Сэнду, но без наушника я не понимал, что именно он говорит. По тону было похоже на ругань.

Найдя силы предпринять какие-то телодвижения и посмотреть на экран БПК, я, огорчённо вздохнув, вновь вжал подушку в голову. По местному времени было раннее, даже слишком раннее, утро. Настолько раннее, что его можно было назвать поздней ночью, хотя лучи светила, пытающиеся проникнуть сквозь занавешенное простынёй с кровати Доржи окно, были не согласны с последним тезисом.

– Команда, подъём!!! – крик капитана пробил подушку и вонзился мне в мозг. Ну вот какого чёрта там случилось?

Проклятая дверь снова открылась, на этот раз от пинка Гнидого. Он стоял в расстёгнутых штанах и спешно напяливал верхнюю одежду.

– Быстро, быстро, быстро! – коновал подскочил ко мне, сдёрнул одеяло и бросил его прочь. – У нас пара минут, хватай ствол.

После этого он выбежал из комнаты. Я со всей возможной скоростью оделся, с трудом натянул ботинок на протез – пока навык ещё не выработался, вставил наушник, распихал клинки и магазины по местам, засунул в кобуру 14-миллиметровый и, подумав, прихватил дубинку. Заворачиваясь в полюбившуюся сетчатую накидку, я вывалился в коридор. Там уже стояли Гнидой и капитан. Последний, увидев меня, заорал в одну из комнат.

– Инес, иди хоть голой, только ствол возьми!

Через пять секунд она вышла из комнаты. Примечательно было отсутствие на её торсе одежды, кроме лифчика и распахнутой куртки. По ходу движения она пыталась засунуть свой пистолет в кобуру, но координация после сна ещё не восстановилась.

– Всё, бегом!

Мы поспешили за капитаном, который припустил так, словно его в зад ужалили. Под недовольные комментарии других жильцов мы высыпались из подъезда. Бубнов впрыгнул в заведённую машину, что стояла около здания. Я, Гнидой и Инес полезли на заднее сиденье. Как только за последней захлопнулась дверь, машина взвизгнула покрышками и погнала по кривой улице. Вместе с этим заговорил Сэнду, занимающий место водителя.

– Вроде успеваем, они даже не должны знать о нас.

– Эй, объясните, что за паника? – Инес наконец застегнула куртку и теперь поправляла остальную одежду.

– Рейд на легионеров. Ячейку срисовали только вот, мы ближе всех, – капитан говорил с ней, одновременно судорожно тыкая в БПК.

– Мы вроде как не силовики.

– У них все заняты. Мы будем там быстрее.

– А какого рожна тут я, а не Флюгер и Двадцатка?

– Флюгер на деле. Двадцатка в борделе.

– Начальник недоделанный! – Сэнду говорил отрывисто и, по обыкновению, раздражённо. – На каком деле, а? На каком деле, тебе заплатили за то, чтобы ты всякой ерундой не страдал и не сорвал нам сроки.

– Сроки сорвутся, если там меня пристрелят, Сэнду.

– Нет, Бубнов, – бюрократ выделил интонацией фамилию капитана, словно передразнивая его привычку обращаться к другим по именам, – они сорвутся, если федералы пронюхают, что ситуация с Легионом ни разу не под контролем и припрутся сюда. А мы достаточно наследили, они могут срисовать склад с грузом. Или корабль. Или ещё что. Всё, приехали.

Мы покинули машину и подошли к грязному зданию с двумя подъездами. Небольшое, облупившееся, четырёхэтажное. Сэнду глянул в свой БПК – пурпурный, ассиметричный, федеральными стандартами тут и не пахло – и начал распоряжаться.

– Второй этаж. Зайдёте с обоих концов – тут коридоры совмещённые. Всех в расход. Можете не скрываться, всё законно. Пошли.

Чиновник уставился на нас, не понимая, почему мы ещё не кинулись грудью на амбразуру. Команда же ждала приказа капитана, у которого имелся иной взгляд на ситуацию.

– Нет, Сэнду, ты возьмёшь свой ствол и пойдёшь с нами. Будешь проход держать. Стреляй по всему, что выйдет со второго этажа, мы зайдём с другой стороны.

Во взгляде пижона смешались несколько эмоций. Было видно его недовольство тем фактом, что им командует какой-то контрабандист, да к тому же искажает его приказы. Но всё же он смог притупить свою гордость.

– Дьявол с тобой, но дай мне человека, – сказав это, Сэнду подскочил к багажнику своего автомобиля, достал оттуда какой-то лёгкий карабин и армейский бронежилет, который стал спешно натягивать на себя.

– Инес, пойдёшь с ним. И броню отдай.

– Что?

– По тебе стрелять не будут. А по мне будут. Так что выбирай, либо броник, либо будешь караулить выход один.

Кажется, Сэнду хотел сказать что-то оскорбительное, но сдержался и отдал требуемое Бубнову. Разделившись на две группы, мы вошли в здание. Пока мы с Гнидым поднимались по лестнице, Бубнов, идущий позади, начал излагать план:

– Вламываетесь, сразу продвигаетесь, стреляя по всему. Я буду сзади. Вот вход…

Сразу после этих слов дверь открылась и из-за неё попытались выбраться два человека, обвешанные сумками. И пока происходил обмен удивлёнными взглядами, Бубнов выхватил револьвер и парой выстрелов проделал в легионерах отверстия. Дальнейших распоряжений не требовалось – мы с Гнидым залетели внутрь.

Прихожая, везде видны следы спешных сборов. За ней – коридор, простирающийся до другого конца здания, на всём его протяжении – двери по обе стороны. От их количества мне поплохело.

Всё закрыто, кроме двух комнат посередине, там ничем не заблокированные проходы. Наверное, кухня и санузел. Итак, приступаем. Первые две двери по коридору напротив друг друга. Гнидой из автолазера прошивает обе по очереди, после чего ударом ноги сшибает правую. За ней просквожённый труп. Вторая дверь на мне – лежащий безоружный человек, глядящий на меня с ужасом, изо рта течёт кровь. Добиваю выстрелом в голову. Третья – вламываемся по той же схеме, расстреляв замок и просквозив пространство за дверью. Открываем – никого. Два шага внутрь. Сверху со шкафа на Гнидого падает тень, вооружённая ножкой от табурета. Смазанный удар по голове, нападающий пытается перейти в партер, но пара пуль в живот из моего пистолета его откидывают. Поднявшийся Гнидой в расстроенных чувствах выпускает в него очередь.

– Патроны экономь.

Коновал ничего мне не отвечает. В коридоре послышались выстрелы капитанского револьвера. Выглядываю. Труп у открытой двери дальше по коридору. Обмениваюсь кивками с Гнидым и вламываюсь в дверь напротив. В комнате людей нет, только пара кроватей и шкафов. Разряжаю остатки магазина в мебель, перезаряжаюсь. Проверяю шкафы и под кроватями – никого. Если так пойдёт дальше – у нас патроны закончатся быстрее, чем легионеры. Пора и самому начать экономить.

Одной фрагментирующейся пули достаточно, чтобы замок вылетел с мясом. Слышу возню внутри, прижимаюсь к дверному косяку и толкаю дверь, которую тут же разносит на куски выстрелом. Экономия экономией, но жизнь дороже.

Просовываю пистолет в комнату и вслепую выпускаю весь боезапас в том направлении, откуда велась стрельба. Перезаряжаю – последний магазин, да и тот заполнен бронебойными, что сейчас вообще некстати. В этот момент с другого конца коридора по мне начинают стрелять. Ничего не остаётся, кроме как кувырком залететь внутрь только что обстрелянной комнаты. Два тела, оба пока живы. К счастью, в них достаточно отверстий для того, чтобы они прекратили сопротивление и спокойно истекли кровью.

Реквизирую оружие стрелка. Больше всего похоже на полуавтоматический дробовик, но с ним что-то не так. Срываю патронташ с тела, вижу неаккуратно обрезанные самопальные патроны. Проверяю маркировки на стволе – так и есть, это перепил из полицейского травмата. Да, со снабжением у них тут туго.

Выстрелы в коридоре продолжались, но к ним добавились и другие, в том числе и знакомые хлопки. Инес и Сэнду присоединились к перестрелке.

Когда выстрелы стали реже, ко мне в комнату забежал Гнидой. Вновь обменявшись кивками, мы расстреляли дверь напротив, вломились туда. Пусто. Только открытое окно со отпечатком следа на подоконнике. Тем временем у Гнидого осталась последняя батарея для автолазера.

Дальше шли открытые комнаты санузла слева и кухня справа. На другом конце коридора Инес начала смещаться вперёд. Позади меня осторожничал Бубнов, не спешивший продвигаться, как и Сэнду.

С Гнидым рвёмся вперёд – он в санузел, я на кухню. Тут никого, только гарнитур, холодильник, стол с остатками завтрака и грязной посудой, рядом с ним работающая плита и сковородка с кипящим маслом. Там же стояло блюдо, с наваленными на него кусками непонятно чего, судя по всему, обжаренными во фритюре. Эх, а ведь я даже не позавтракал.

Тут раздался крик Гнидого. Я обернулся и увидел падающую фигуру коновала, из которой торчал нож. Над ним возвышалось четырёхрукое нечто. Я выстрелил, но не попал. Противник совершил пируэт и приземлился посреди коридора. В нижних руках были ПП, ими он начал поливать пространство по обе стороны от себя. Я выстрелил ещё раз, но одна из его рук разложилась в небольшой щит, которым он отбил всю картечь, если это была она. Не имею представления, чем снаряжены эти патроны. В следующий момент его другая рука дёрнулась вперёд и меня бросило на кухонный стол, развалившийся под тяжестью удара.

Направленный импульс. Но он промахнулся – основная ударная волна прошла мимо меня и выбила окно. Это значит, что автонаведения, как у Двадцатки, у него нет. Следовательно, шансы есть.

Долетев на столешнице до пола, чувствую спиной вилку, пробивающую кожу. Сдавленно стону и выхватываю пистолет. Стальной урод это замечает, но я успеваю выпустить три пули, две из которых попали в него. Четвёртую он умудряется отбить, после чего подскакивает к останкам стола и замахивается щитом. Кажется, мне намереваются отсечь голову предметом, явно для этого не предназначенным. Пятая пуля пробивает его торс и меняет траекторию движения, мешая моему обезглавливанию. Тем не менее он успевает выбить пистолет из моей вытянутой руки.

Замахнувшись во второй раз, несостоявшийся головоруб вновь нацелился на моё расчленение. Мне же оставалось только выхватить термокинжал и нож, чтобы попытаться заблокировать его выпад.

Но вот только кое о чём не подумал этот механический уродец – если в обычном и непримечательном человеке имеется лишнее отверстие, оно необязательно должно быть смертельным. Из сортира заработал ствол Гнидого, и, кажется, он потратил достаточно времени на прицеливание, потому как спустя мгновение у киборга лопнула голова.

Но события и не думали останавливаться. Звуки бьющегося стекла и возгорания, вскрик Инес, труднопереводимые матюки Сэнду. Две фигуры выбегают из коридора, в спину им летят пули. Первая из фигур закидывает нечто в сортир, снова звук бьющегося стекла, там вспыхивает пламя. Гнидой ревёт. Тут рявкает кинетический револьвер со стороны капитана, и парочка, избежавшая всех пуль, сворачивает на кухню. Прямо ко мне.

Я пару раз в своей жизни метал ножи, почему бы не попробовать и сейчас? Кидаю нож в того, что ближе ко мне, но промахиваюсь. Клинок пролетает мимо ошарашенного лица и влетает в сортир, из которого, спотыкаясь, вываливается Гнидой и, пытаясь скинуть загоревшуюся куртку, бежит в сторону входа.

Передо мной два противника, бутылкометатель, который после пролетевшего мимо физиономии ножа нацелился на меня, и его спутник, в руке которого я обнаружил зажатые ножницы. Кажется, он собрался вонзить их куда-нибудь в моё тело.

Но в тот момент, когда Гнидой вывалился из сортира, он взревел с новыми силами. Это напугало владельца ножниц, и он оглянулся. Я незамедлительно подскочил к его дружку и, сделав финт, вонзил ему выключенный термокинжал в бедро, за что тут же получил по лицу.

Потеряв ненадолго ориентацию в пространстве и последний клинок, я отшатнулся и упёрся в плиту. Товарищ пострадавшего решил всё же закончить намеченное и бросился на меня, нацелившись ножницами в район груди.

Я всегда говорил: «Если ты безоружен, а против тебя человек с ножом, заточкой или штыком – лучше беги». И как же обидно, что я не в состоянии последовать своему же совету. К счастью, в спину мне упёрлась ручка сковородки, за которую я тут же схватился. Усилие, кривая траектория удара – рука с ножницами отбита раскалённой сковородкой. Но гораздо результативнее оказалось кипящее масло, которое очень удачно окатило лицо оппонента.

Крик несчастного был громче любого другого звука в этом доме. Я и не знал, что люди могут настолько пронзительно орать. Тем временем другой легионер вытащил кинжал из своего бедра и приготовился заколоть меня им же. Опрометчивое решение – кровотечение убьёт его за несколько минут. С другой стороны, вряд ли он надеялся ещё куда-то сбежать, скорее всего, просто хотел напоследок понаделать во мне отверстий. Это меня не устраивало.

Замедлив противника брошенной сковородкой, я вытащил дубинку и, уклонившись от неловкого выпада, выбил нож у него из рук. Сближение, попытки блока, точный удар по голове – последний легионер падает на грязный пол.

И всё это происходило под сатанинский крик обожжённого маслом человека, застреленного в следующую секунду Бубновым. Наступила тишина.