Текст книги "Хроники Эспартания (калейдоскоп судеб)"

Не дав ничего возразить господину Педро, бабушка развернулась, чтобы уйти, сказав напоследок:

– Спасибо за все и пускай все у вас будет хорошо.

Молодая служанка господина Педро слышала весь разговор и не могла поверить своим ушам. Вот так тетя Амалия Хесус, какой же у нее характер!

В тот вечер подробности разговора между бабушкой и невыносимым господином Педро Самокруткой мгновенно распространились между служанками улицы Сан-Себастьян. В следующую среду, после еженедельного рынка, эта новость была известна всем женщинам в городе.

Когда бабушка вышла на улицу, ее спокойствие улетучилось. Она испугалась из-за всего того, что наговорила господину Педро прямо в лицо. Не за себя саму, а за своего мужа и старших сыновей. Амалия Хесус собралась с духом и, сказав себе, что все равно уже ничего не изменишь, направилась в поле. Она должна была прийти раньше, чем мужчины вернутся с работы.

* * *

На следующее утро, около одиннадцати, когда Амалия Хесус развешивала постиранную в реке одежду, она услышала сопенье коня. Бабушка выглянула из-за угла дома и увидела, как приближается дон Педро на повозке, которую тянула одна из его белых кобылиц.

Дон Педро посмотрел на неё, слегка улыбнулся и сказал ей:

– У вас очень скверный характер, тетя Амалия Хесус.

Слезая с повозки, он дал бабушке конверт с подённой паренька. Затем стал снимать с телеги кувшины с вином, оливками, маслом, несколько мешков пшеничной муки, картофель и рис из Каласпарры, снова сел в повозку и, погоняя лошадь, удалился в сторону Ла-Парры.

Глава VI
Адриано Авельяно, сын любителя служанок

В городке Сьеса, на суходоле, земли белые, и когда летнее солнце наказывает эти голые места, земля ослепляет путника. Раскаленный свет, белый и молочный, бьет в глаза тех отчаянных, которые летом выходят на улицу в дневное время. На лицах людей из этих мест рано появляются морщины, поскольку они постоянно жмурятся, стараясь не допустить, чтобы солнечные лучи проникли в них и просверлили их мозг.

В прежние времена люди, которые шли из Кастильи к морю, пересекая перевал Мала-Мухер, встречали мрачный, суровый пейзаж. Такими были тогда земли суходола. Белые глиняные земли, где, если год был богат на дождевые осадки, едва ли можно было собрать несколько селеминов пшеницы или ячменя. Продвигаясь на юг и восток, навстречу морю, путник наталкивался на Сегуру – реку с нерегулярными потоками воды, по крайней мере однажды в год выходящими из берегов. Там пейзаж менялся: появлялись фруктовые сады, красная земля с цветными брызгами, возделываемая людьми с незапамятных времен.

На плодородной багряной орошаемой земле не было места для всех жителей Сьесы. Её малая площадь не позволяла кормить столько ртов. Просторы белых глиняных участков суходола из-за скудного урожая также не обеспечивали их нужды. Сухой климат не позволял земле давать то количество плодов, на которые они были способны.

Жителям Сьесы приходилось зарабатывать на жизнь работами, не связанными с сельским хозяйством. С давних времен в городке обрабатывалось эспарто. Это текстильное волокно составляет часть естественной флоры обширного региона и появляется во всех зарослях кустарника на землях, которые не пригодны для посадок, в широкой зоне на юго-востоке Испании. В древности эту территорию римляне называли campus spartarius, а позднее жители стали именовать ее Эспартания – земля эспарто.

Никто не знает, как начала развиваться эта отрасль, но дело в том, что на рубеже XIX и XX веков Сьеса была, возможно, самым важным центром обработки эспарто во всей Испании. Конечно, в Эспартании, этот сектор сохранял свое лидерство до тех пор, пока в 70-х годах окончательно не развалился, не в силах выдержать конкуренцию, которую создали экзотические волокна, в особенности искусственные.

На фабриках по обработке эспарто работала особая категория людей, непосредственно связанных с крестьянским миром, не разорвавших связей со средой, к которой они принадлежали, вынужденных стать наёмными работниками. Многие из них продолжали держать небольшой кусок земли, за которым ухаживали и который возделывали в выходные дни, когда могли. Другие работали подёнщиками на сельскохозяйственных работах в периоды сбора урожая.

К тому же сама отрасль по обработке эспарто была напрямую связана с полями, с природой и с горами. Основная часть работников состояла из теребильщиков – людей, которые выдергивали эспарто в горах и на отмежеванных участках, где оно росло, и которые в буквальном смысле жили горами и чувствовали их. Но, будучи крестьянами, все мужики и женщины, работавшие в отрасли по обработке эспарто, в горах и на фабриках, независимо от того, были ли они теребильщиками, крутильщиками, вращальщиками, чесальщиками, трепальщиками и т. д., вместе с тем имели особое представление о самих себе. Они гордились тем, что за свой труд получали зарплату и не должны были терпеть покровительственное отношение хозяев имений в полях, а также своими способностями и результатами своей работы. Как ни в одном другом секторе, именно от их золотых рук зависел результат труда.

С самого раннего возраста работников зачисляли в два больших профсоюза: НКТ или ВСТ. Их крестьянские, религиозные и хилиазматические представления о солидарности смешивались с рационалистическими идеями о социальной справедливости анархического и социалистического толка. Образовалась взрывная, страшная смесь, и со временем в условиях кризиса гражданской войны она породила ужасные формы насилия.

У работников этой отрасли было очень развито чувство солидарности, и они могли организовывать масштабные забастовки. Однажды молодая трепальщица Карменсика Блошка получила травму в результате несчастного случая на работе. Деревянный молоток, которым она трепала эспарто, придавил ей верхние фаланги двух пальцев на правой руке. Девушка не могла работать, пока не заживет рана, и Галисиец, владелец фабрики, ее уволил. Это был не первый случай, а скорее, наоборот. Из-за рабочих травм или профессиональных болезней работников постоянно просто-напросто выгоняли с их мест работы, без заработной платы или каких-либо пособий. Те, кто мог, находились на попечении друзей и родственников, другие вовсе голодали, пока снова не возвращались на предприятие.

Трепальщицы фабрики решили, что не могут продолжать так работать, и потребовали от хозяина дать больничный Карменсике. Как и в других случаях, владелец фабрики отказался. Однако женщины были настроены решительно и прервали работу. Деревянные молотки стучали по плоским камням, на которых должны были раздавливаться пучки эспарто, но никто ничего на них не клал. Управляющие попытались запугать работниц, однако это не помогло. Те решительно стояли на своем. Пришел сам владелец, призывая их начать работу и оставить свои глупости, обещая, что в противном случае он закроет фабрику и отправит всех по домам. Галисиец не понял, что на этот раз все было серьезно. Женщины рассмеялись ему в лицо, назвали его хреном отмороженным и помянули его мать.

Обиженный, он приказал остановить колотушки и закрыть фабрику. Женщины собрались у двери и решили, что не вернутся на работу, пока он не даст больничный получившей травму девушке и пока эта практика не станет постоянной во всех последующих случаях. Конфликт приобретал все больший размах. Были назначены делегатки, которые отправились на другие фабрики трепальных машин. На некоторых из них колотушки тотчас перестали трепать эспарто. На следующий день все трепальщицы городка участвовали в забастовке.

Владельцы предприятий собрались и решили, что нужно прекратить стачку и преподнести урок тем женщинам. Нельзя было уступать.

Сначала забастовка была спонтанной, но вдруг она приняла другой характер. Трепальщицы собрались в профсоюзе. В большинстве своем они были из НКТ. В этом профсоюзе в основном состояли работники по выдергиванию эспарто, теребильщики. Они также присоединились к забастовке. Мужики решили больше не дергать эспарто, пока хозяева не изменят свой подход. Была создана комиссия для переговоров с владельцами, но она не добилась никакого результата.

При таком положении вещей представители двух профсоюзов организовали общее собрание. Крутильщики решили присоединиться к забастовке. Почти все они были из ВСТ. С ними отправились на стачку остальные секторы отрасли по обработке эспарто. Забастовка распространилась повсеместно.

Хозяева предприятий испугались. Они позвонили Губернатору. Прибыли жандармы, как пешком, так и на лошадях. Они искали работников, штрейкбрехеров в других соседних городках. Все напрасно. Забастовка продолжалась, и фабрики стояли. В городок приехал Губернатор в сопровождении Комиссии по трудовым спорам, которая должна была решить исход стачки. Но это также не принесло результата. Соглашение не было достигнуто, и работники не приняли решение этого органа.

Начались аресты наиболее известных мужчин и женщин. Произошли поджоги нескольких мест для сушки эспарто. Ходили слухи о том, что спалят все фабрики, если аресты продолжатся. В конце концов все работники были освобождены. Галисиец и остальные владельцы образумились. Девушке дали больничный, и в будущем такая практика стала нормой. Забастовка закончилась. Но хозяева фабрик ничего не забыли. Прошли недели, и начались выборочные увольнения. Они хотели наказать тех рабочих, которые приняли наиболее активное участие в стачке. Многие были вынуждены пойти в горы дергать эспарто, кто-то пошел на работу в поле, некоторые просто перешли на другую фабрику.

* * *

Трахано Авельяно Камачо был типичным представителем местного имущего класса. Он получил в наследство огромные земельные участки, расположенные в муниципальных округах: Сьеса, Абаран, Каласпарра, Рикоте и даже Хумилья. Унаследовал он также и несколько фабрик по обработке эспарто, фабрики по изготовлению плетеных фильтров для оливкового масла, фабрики по трепанию эспарто и несколько бассейнов для выдерживания и ферментации эспарто.

Его отец, Хосе Авельяно, был образованным деспотом, помешанным на классической культуре, особенно Риме. По этой причине, нарушив местную традицию, он нарек трех своих сыновей именами римских императоров. Возможно, они тоже завоюют мир и создадут империю, хотя бы и семейную. Дочерям он дал имена греческих богинь. К несчастью, два сына умерли, так и не став взрослыми. Из мальчиков остался только младший, Трахано, который после смерти своего отца унаследовал большую часть семейного хозяйства, включая старинный семейный дом, расположенный на одной из улиц, граничащей с Пласа-Майор, главной площадью городка.

Трахано Авельяно принялся расширять семейное наследство. Он изучал право в Мадриде, как отец, но, когда тот умер, перестал вести адвокатскую деятельность и взялся за управление своей собственностью. Вскоре в городке он приобрел славу закоренелого холостяка, а также стал известен своими пристрастиями.

Семья Авельяно владела четырехэтажным домом с подвалом. В том доме жили все члены семьи: его мать, две сестры, одна из них замужем и с пятью дочками, а также служанки. Авельяно принимал у себя родственников и друзей из других городов. Помимо этого, у него были комнаты для ночлега испольщиков, которые приезжали с дальних земельных участков, чтобы передать продукты и отчитаться за ведение хозяйства в угодьях.

Этот большой дом нуждался в многочисленных служанках, которых Трахано Авельяно вызвался отбирать. Он предпочитал юных, худых девушек с округлыми бедрами и большой грудью. Трахано был настоящий бабник и, когда их выбирал, думал о предстоящих любовных утехах. Он с удовольствием соблазнял служанок, ему так нравился сам процесс, что это занятие стало его слабостью. Слух о похождениях барчука вышел за пределы дома, и в городе вполголоса его называли Трахано Авельяно Любитель Служанок.

Хотя Трахано и пользовался своей силой, которую давало ему положение хозяина и владельца дома, он все же умело соблазнял горничных. Если какая-то из них и отказывала ему, она не становилась объектом мести, и он ее не увольнял. А вот с девушками, которых Трахано соблазнял, он поступал совсем иначе. Когда они ему надоедали или когда он замечал, что каприз мог перерасти в любовь, он избавлялся от них. Однако при этом Любитель Служанок вел себя как джентльмен, по крайней мере, он так считал. Барчук находил достойный предлог для их ухода из своего дома, выдавая замуж за какого-нибудь рабочего одной из своих фабрик.

Порой девушки беременели. Трахано искал для них наиболее выгодную партию и выдавал замуж за сыновей испольщиков с территорий, расположенных в других муниципальных округах, чтобы в городок не доходили слухи и сплетни и не портили его отношения с новой пассией.

Но, как говорят в народе, «повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить». Конча вместе с другими девушками пошла наниматься на должность горничной в доме Любителя Служанок. Все они знали о славе своего возможного хозяина, но их давила нужда, и к тому же они считали, что обладают достаточной силой воли, чтобы отказаться от притязаний местного Дон-Жуана.

Трахано понравились бедра и грудь Кончи, проглядывающие через одежду. Он сразу же остановил свой выбор на ней. Ему приглянулась эта девушка, и он едва ли мог сдерживать себя. В течение нескольких дней барчук скрывал свой интерес к служанке. Трахано хотел дать Конче время привыкнуть к дому, проникнуться доверием к хозяину. Потом он начал ее домогаться. Любитель Служанок пытался завоевать ее не один раз, но девушка сопротивлялась. Она не давала ему ни одного шанса. Конча была прыткой и легко ускользала из его рук. К тому же она была веселой, юной девушкой, ей нравилось шутить, и на кончике ее языка всегда вертелось какое-нибудь озорное словцо, помогавшее достойно выйти из двусмысленного разговора.

Это поведение еще больше возбуждало Трахано. Одержимость девушкой возрастала по мере того, как она отказывала ему, пока не переросла в безудержную страсть. Сам того не зная, не осознавая, уже в годах, Трахано Авельяно все же влюбился в эту девушку.

Дело в том, что Конча тоже влюбилась в него и в конце концов уступила его притязаниям. Их свидания длились почти год, и каждое последующее было более страстным, чем предыдущее. Вскоре в доме все узнали об этой связи и думали, что все закончится так же, как и в других случаях, то есть Конча выйдет замуж за какого-нибудь работника отрасли по обработке эспарто.

Однако события стали развиваться по наименее ожидаемому сценарию. Конча забеременела и вопреки всем прогнозам Трахано не нашел ей мужа. Время шло, а хозяин все больше привязывался к служанке. Злые языки говорили, что она разожгла в нем страсть, прибегнув к привороту. Даже утверждали, что видели, как она выходила из дома Франсесы на склоне Куэста-де-ла-Вилья.

Беременность подошла к концу. Родился здоровый и крепкий ребенок. Трахано так полюбил его, что не отходил ни на минуту. Он дал ему свою фамилию и, следуя введенной отцом традиции, нарек именем римского императора – Адриано.

Донья Манолика, мать Трахано, была возмущена. Она не должна была позволить этому ребенку родиться в их доме. Но все уже всё узнали. В городке это стало настоящим скандалом. В такой ситуации будет почти невозможно найти для девушки мужа. Нужно было выжить ее из дома. Однако этот вариант донье Манолике тоже не нравился, потому что Конча, конечно же, захочет денег, и к тому же ребенок станет потом докучать в вопросах наследства.

Но Трахано не только не выгнал девушку, а с каждым днем любил ее все сильнее. Уже некоторое время он обдумывал идею жениться на ней. Когда барчук сказал это своей семье, все были против.

– Мой сын – глупец, – говорила донья Манолика. – Ему взбрело в голову жениться на служанке с улицы Лас-Морерикас, которая к тому же работала трепальщицей на фабрике Галисийца. Знать бы, какие отношения имела эта шлюшка с мужиками фабрики.

Вот такие проблемы беспокоили всю семью, когда однажды вечером после сиесты у Трахано случился приступ. У него возникла сильная и резкая головная боль, пропало зрение, и в конце концов он потерял сознание.

На следующий день Трахано пришел в себя, но не мог говорить. У него было перекошено лицо и правая сторона тела не двигалась. Любитель Служанок был практически парализован. Все говорили, что его одолела дурная болезнь, хотя дон Хасинто Кабальеро Красавец, врач Трахано, сказал, что это было кровоизлияние в мозг. Оно было довольно сильным, но пациент сможет оправиться, если подобное больше не повторится. Трахано нужно было отдохнуть, ни о чем не беспокоиться, а главное, не испытывать негативных эмоций.

Трахано испугался. Но впервые в жизни он испугался не за себя, а за своего сына и Кончу – любовь всей его жизни. Он знал, что мать и сестры захотят выгнать ее и сына из дома, воспользовавшись его болезнью. Трахано попросил Кончу, чтобы она не разлучалась с ним и не выходила из его комнат. Через несколько дней, когда Любитель Служанок немного оправился, он втихую позвал Пепито Тельеса, своего друга и адвоката, которого попросил составить ему завещание.

Трахано помогал себе левой рукой как мог, выводя каракули, которые адвокату едва ли удалось разобрать. Он оставил своей матери семейный дом и самое большое угодье. Каждой своей сестре – по одному угодью среднего размера. Все остальное наследство он отписал своему сыну и назначил Кончу в качестве душеприказчицы. Чтобы им не пришлось жить в большом семейном доме, он благоразумно решил купить дом за чертой городка и записать его на имя Кончи.

Через три недели Трахано достаточно восстановил силы и какое-то время мог находиться на ногах. Он решил жениться на Конче. Любитель Служанок сообщил это донье Манолике и приказал позвать дона Дионисьо, приходского священника из церкви Успения, более известного в городке как священник Лис. Трахано хотел жениться как можно скорее и попросил священника провести церемонию в часовне дома. Но разговор, который должен был быть коротким и учтивым, перерос в скандал.

Дон Дионисьо, наученный доньей Маноликой, попытался убедить Трахано в неприличии этого брачного союза. Конча была женщиной, недостойной его класса и положения. Священник советовал ему подождать. Возможно, с божьей помощью, Трахано станет смотреть на все по-другому. Он всегда сможет помочь девушке, найдя ей превосходного мужа и дав хорошее приданое. Говорят, что эта ссора стоила Трахано жизни. Часы в гостиной показывали 19:40. Священник Лис едва успел выйти из дома, когда у Трахано Авельяно Камачо произошло повторное кровоизлияние, которое его убило.

* * *

Конча осталась с пустыми руками. Она чувствовала себя опустошенной, когда умер ее любимый Трахано. Девушку выгнали из дома еще до похорон. Ей даже не дали присутствовать в церкви. Конча смогла подойти к пантеону только на закате, когда все уже ушли с кладбища. Затем она вернулась в дом своих родителей.

Конча не знала, что делать. Заболев, Трахано сказал ей, что если он умрет, то все его имущество перейдет к сыну, а она будет управляющей. Кроме того, он сообщил ей об одном доме, от которого даже дал ключи. Но бедная девушка ничего не понимала в таких вещах и еще меньше в юридических формальностях. Как она получит всю эту собственность? Наверняка, семья Авельяно убьет ее раньше.

Было мартовское утро. Одетая в строгую траурную одежду, Конча сидела в лучах утреннего солнца, наблюдая за тем, как ее сын играл на полу тока Эрика-дель-Осписьо. Прибежал один паренек, ее сосед:

– Кончика, твоя мать говорит, чтобы ты шла домой. Там пришел какой-то барчук и спрашивает тебя.

Господин Хосе Тельес Гамес был особенным человеком. Сын Хуана Тельеса Мартинеса, крупного землевладельца из Сьесы, ведущего активную политическую деятельность. Дон Хуан, его отец, был близким другом главного мурсийского консерватора господина Хуана де ла Сьервы Пеньяфьеля и руководил крупными местными землевладельцами в различных городках района, которые гарантировали выбор лиц близких к Хуану де ла Сьерве и его самого. Пепито Тельес, как его знали в городке, был предпринимателем, адвокатом, а также политическим деятелем. Он два раза становился мэром Сьесы от консервативной партии во время диктатуры Примо де Риверы. Но в то же самое время Пепито Тельес был приветливым и великодушным. Несмотря на свои консерваторские идеи, у него было странное политическое видение. Некий вариант мессианского коллективистского анархизма. Пепито был очень культурным человеком и большим любителем книг. Отец привил эту любовь ему и его брату, Антонио Тельесу, который был известным библиофилом с международной славой и который, кстати, стал мэром Сьесы в апреле 1939 года, когда войска Франко пришли в городок.

Дон Хосе Тельес читал Фурье, Бакунина и Кропоткина, но кто оказал на него самое большое влияние, так это Толстой. Его навязчивой идеей было создание справедливых рабочих кооперативов по типу коммун. Но он не мог найти способ, как осуществить это на практике. В то же время эти взгляды не помешали ему стать во главе консервативной партии в Сьесе и области и поддерживать важные, унаследованные от отца отношения с лицами, оказывавшими ему личную протекцию. И, наконец оба брата были известны в городке и по всей области как адвокаты-защитники рабочих в судах, особенно анархистов НКТ, которым они отдавали особое предпочтение. Однако братья никогда не отказывали в помощи ни одному рабочему, независимо от того, из какой он был партии или профсоюза.

За несколько лет до событий, описываемых здесь, дон Хосе Тельес разорился. Он потерял все до последнего цента. Хосе Тельес открыл фабрику по производству консервированных фруктов, на которой дал работу только женщинам из Сьесы. Он действительно попытался создать кооператив, но у него ничего не вышло. Хосе Тельес сопротивлялся до последнего. В конце концов он должен был от всего отказаться, когда остался без средств. На самом деле, сами женщины с фабрики вынуждены были убедить его в этом. Представительницы рабочего коллектива, состоящие в Совете управления кооперативом, знали, что происходит. Они не позволили ему продать старинный дом на улице Сид, чтобы оплатить долги.

– Дон Хосе, оставьте это дело. Не настаивайте на своем. Это безвыходная ситуация. Вы останетесь без денег и без жилья. Зачем вам нужны эти проблемы? Не волнуйтесь за нас. Мы бедные и умеем жить бедно. Но вы другого типа, другой породы. Вы не сможете жить, как бедняк. И к тому же мы не хотим вас видеть таким, в безнадежном положении.

В конце концов они его убедили, он не продал дом и закрыл кооператив. В городке Сьеса, где так любят давать прозвища и клички, ему досталось самое длинное и самое почетное прозвище, которое из уст мужиков звучало как Пепито Тельес, тот, что разорился из-за рабочих.

– Конча, ты знаешь, кто я?

– Да, дон Пепито Тельес, – сказала девушка.

– Ну, к тому же ты должна знать, что я был адвокатом Трахано и продолжаю оставаться адвокатом всей семьи Авельяно. Тебе нужно внимательно выслушать все, что я скажу.

– Вам виднее, дон Пепито, – едва ли смогла выговорить девушка, напуганная визитом адвоката.

– Трахано оставил твоему сыну большую часть своей собственности: сельскохозяйственные угодья, фабрики по обработке эспарто, толчейные фабрики, бассейны для выдерживания и ферментирования эспарто, магазины и еще кое-что.

– И кто же нам все это даст?

– Подожди. Как ты понимаешь, семья не согласна с завещанием и намерена оспорить его в суде. Я буду вести дело, поскольку, как я тебе уже сказал, я являюсь их адвокатом. Я знаю, что это против воли Трахано. Он составил завещание в моем присутствии, поэтому я не согласен с ними.

– Ах, Боже ты мой! Они у нас все отнимут. Оставят моего сыночка ни с чем.

– То, что я тебе скажу, должно остаться между нами. В противном случае я не смогу тебе помочь, к тому же ты мне нанесешь большой вред. Я буду вести это дело, но постараюсь помочь как смогу. Если я не возьмусь за него, это сделает другой адвокат, который не окажет тебе абсолютно никакого содействия, и ты все потеряешь. Что касается тебя, то ты не сможешь найти ни в городке, ни в Мурсии адвоката, который бы защитил твои интересы. Более того, думаю, что тебя обманут, заберут твои деньги и в конце концов вынудят проиграть дело. Ты должна иметь в виду, что семья Авельяно очень влиятельна и у нее много знакомых в судебных органах. Отец твоего возлюбленного, дон Хосе Авельяно, был престижным адвокатом, и многие из его близких друзей сегодня юристы, судьи и прокуроры в Мурсии, Альбасете, Аликанте и даже в Мадриде.

– И как вы мне поможете?

– Дело очень трудное, поскольку твой сын не был признан Трахано. Он только носит его фамилию, но самого официального признания нет. Ты можешь все потерять. Так вот, семья Авельяно предлагает тебе хорошую сумму денег, если ты откажешься отстаивать наследство своего сына. С этими деньгами и с домом, который Трахано записал на твое имя, ты сможешь комфортно жить многие годы, пока твой сын не вырастет. Если ты найдешь себе какую-нибудь подработку, то сможешь растянуть деньги на более длительный срок.

Конча была напугана этими юридическими сложностями. Она ничего не хотела для себя и думала только о своем сыне. Если отец мальчика решил оставить ей всю свою собственность, кто были те люди, чтобы мешать исполнению воли умершего.

С другой стороны, Конча переживала, что ее обманут. Она боялась все потерять из-за жадности. Девушка вспомнила поговорку: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь». Конча не знала, подходит ли она к этому случаю, но подумала, что, возможно, будет лучше довольствоваться малым, но, действительно, его получить. Самым худшим было бы потерять все. После этого она будет вынуждена пойти работать, но ее вряд ли возьмут служанкой, по крайней мере, в течение нескольких лет, пока не забудется скандал. Она снова должна будет трепать эспарто длинными рабочими сменами по 12–14 часов под монотонное и оглушительное там-там-там деревянных молотков, к тому же вынося вульгарные шутки и анекдоты других работниц.

– Дон Хосе, помогите мне. Я не понимаю в этих вещах. Я не жадная. Пусть оставят себе все, что захотят, а мне дадут, по крайней мере, что-то, чтобы я могла достойно вырастить своего сына.

– Конча, ты решишься управлять сельскохозяйственным угодьем или фабрикой по обработке эспарто? – спросил ее адвокат прямо. – Для этого нужны деньги, и надо иметь представление об этой сфере. Учти, что от тебя будет зависеть несколько семей. Если ты решишь продать угодье или закрыть фабрику, то эти семьи останутся на улице без работы.

– Я ничего не понимаю в сельском хозяйстве, но разбираюсь в том, как трепать эспарто, – простодушно и честно сказала девушка. – Тогда скажите им, я отказываюсь от всего, ежели они дадут мне деньги, которые предлагают, и фабрику по трепанию эспарто.

Одна мысль промелькнула в голове Хосе Тельеса:

– Девчонка, ты на самом деле на это решишься?

– Да, решусь.

Адвокат на мгновенье задумался. Он смотрел куда-то, не обращая внимания на рой мошек, которые кружили в центре комнаты, контрастируя со светом, входящим с улицы. Идея, которая раньше пронеслась в его голове, снова вернулась, чтобы вызреть. Затем, будто думая вслух, он сказал:

– Фабрика по трепанию эспарто не представляет интереса. Трепанное эспарто ты будешь вынуждена продавать городским фабрикам, а поскольку все владельцы являются друзьями семьи Авельяно, они не купят у тебя даже полкило. Лучше проси фабрику по кручению эспарто, ту, что в Альбаресе. По крайней мере, у тебя будет вариант продажи крученой нити в любой части Испании.

– Помогите мне, дон Хосе, – снова попросила девушка.

– Дайте мне хороший совет, чтобы мы с сыном не остались на улице.

– Хорошо. Доверься мне. Посмотрим, что мы сможем получить. Ты пока не выходи из дома. Если кто-то придет подписать какую-нибудь бумагу, даже не вздумай этого делать. Ни одного документа. И никуда ни с кем не ходи. Если придут за тобой, пусть твоя мать скажет, что тебя нет. Я пойду уладить некоторые формальности. Вернусь послезавтра. Еще поговорим.

* * *

В ту ночь дон Хосе Тельес украдкой вошел в дом Паскуаля Поятоса Полого Тростника. Паскуаль был мастером-крутильщиком на фабрике, которой владела семья Авельяно в краю Альбарес на окраине городка, в направлении Мурсии. Он был очень харизматичным человеком. Член ВСТ и ИСРП, хотя и из тех, кто был ближе к Третьему интернационалу. Его очень уважали не только на фабрике, но и во всей отрасли по обработке эспарто. Его слово было законом на собраниях рабочих. Он обладал особым даром убеждения неистовых анархистов из городского НКТ.

Дон Хосе Тельес не раз защищал его в судах. Он объяснил, что происходит с Кончей. Полый Тростник слышал о скандале, но не знал деталей, о которых ему рассказал адвокат.

– Послушай, Паскуаль, я думаю, что смогу убедить семью Авельяно, чтобы они оставили Конче фабрику в Альбаресе в обмен на отказ отстаивать свои права на наследство ее сына. Это намного больше, чем девушка могла получить за двадцать жизней, которые бы прожила. Я смогу уговорить семью Авельяно, сказав им, что если они пойдут в суд, то могут ничего не добиться. Проблема в том, что будет делать Конча с фабрикой. Она и понятия не имеет об этом деле. Ей потребуется помощь, чтобы обеспечить функционирование предприятия. В юридических вопросах мы с братом сможем ей помочь. Мы даже найдем ей клерка, чтобы он вел административные дела, включая счета и отчеты по нескольким коммивояжерам, но на рабочем месте, на фабрике все будет зависеть от тебя и преданных тебе рабочих. Я думаю, что вы могли бы организовать кооператив трудящихся. Девушка тоже может работать. Назначьте ей более высокую зарплату, чтобы по прошествии времени, если дела пойдут хорошо, она не чувствовала себя обиженной, а также сокращенный и гибкий график, чтобы она могла воспитывать паренька. Вы сможете получать более достойную оплату за день, постоянное место работы, больничный по болезни и в связи с несчастным случаем на рабочем месте, а также организовать кооперативный магазин, чтобы обед был более дешевым. Мы даже сможем сделать школу для ваших детей, они будут учиться читать, писать и считать, а вам не нужно будет переставать работать. Это хорошая возможность. Что скажешь?

– Дон Хосе, вы совсем не похожи на барчука. Ежели бы я вас не знал, я бы подумал, что вы смеетесь надо мной. У вас в голове неразбериха, как у того Бакунина. Да как мы сможем организовать кооператив трудящихся?

Ежели бы вы были, по крайней мере, мэром города. Как только об этом узнают другие хозяева фабрик, они устроят нам скандал. Натравят на нас жандармов и не продадут нам ни одного килограмма эспарто.