Текст книги "Услышь меня"

Анжелика Биляк Каракелле
Услышь меня

Посвящается моей свекрови Бедрие Каракелле и всем женщинам

 
Бушует ураган, но в сердце
не видно вырванных корней,
ни изувеченных газонов,
ни переломанных ветвей.
Устала я, прости, мой милый.
Я больше не хочу войны.
Я не хочу скандалов, криков.
Мне б только чуточку весны.
Мне б только малость дуновенья
шального бриза, тишины…
Мне б только каплю пониманья
и чтоб меня услышал ты.
Я всё прощаю, отпускаю,
не нужно злости, суеты.
Душа моя летит к покою,
развеяв в воздухе мечты.
 

Анжелика Биляк Каракелле

Все персонажи и события романа вымышлены, любые совпадения случайны.

© Анжелика Биляк Каракелле, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

Как ни странно, все это началось и заканчивается в больнице.

А была ли та жизнь с тобой? Или, может, это кошмарный сон, от которого я так мечтала проснуться, но боялась потерять?..

Глупо и смешно было на протяжении стольких лет пугаться и бояться. Как хорошо и легко быть свободной от всех страхов и волнений! У меня нет больше сил и желания продолжать. Бедный доктор Юсуф… Я слышала, как он объяснял медсестре, что операция прошла хорошо, но мой организм словно отказывается сопротивляться и выздоравливать…

Если бы он знал, что это просто душа отказывается жить. Не для кого…

Наконец-то чувствую себя свободной и счастливой. По-настоящему счастливой.

Я успела проститься с сыновьями. Даже мой «иностранец» прилетел из Франции. Конечно, я очень люблю своих детей, но не думаю, что с моим уходом что-то изменится в их жизни. Каждый живет собственной семьей и по-своему счастлив.

Нет, за них я спокойна. Я так мечтала, чтобы они были похожи на тебя, и в то же время панически, до ужаса боялась этого. Только бы никто из них не повторил тебя!

Ты тоже несколько раз приходил. Было любопытно: пришел убедиться, что я еще жива, или просто из-за соседей – чтобы они знали, что ты честно выполнил свой долг и был со мной до конца?..

Или я все же что-то значила в твоей жизни? Я смотрела на тебя, и мое изрезанное врачами сердце начинало бешено колотиться и сжиматься в груди до нестерпимой боли.

Я знаю, у меня почти не осталось времени. Мы прожили вместе больше тридцати лет, но я так и не смогла поговорить с тобой. Ни разу, ни о чем.

Но разве умеет говорить безмолвная собака?! Разве могла я… сказать тебе: «Я ненавижу тебя… Ненавижу себя за эту проклятую любовь к тебе».

Если бы у меня было еще хоть чуть-чуть сил, совсем капельку… Сейчас я, наверное, смогла бы говорить. Задыхаясь, я смотрела в твои глаза… а душа кричала так, что изнутри лопались барабанные перепонки. «Услышь меня… любимый!»

Но из вопля моей души ты не услышал даже шепота.

Наверное, так и лучше… Ни к чему… Поздно…

1

Мне было семнадцать лет, когда началась эта история.

Мы жили на окраине небольшого города на востоке Турции. Самая обычная семья. Папа работал, а мама занималась домом и детьми. В школу отец ни меня, ни сестру не отдавал. Зачем это девочкам? Грамотная жена – это куча проблем для мужчины…

Если честно, в то время такое отношение мне не слишком мешало. Если папа говорил, что это плохо для меня, значит, так оно и есть. Спорить со старшими, а тем более с мужчинами, было строго запрещено, страшно и, само собой, даже не приходило в голову.

Я росла хорошей, послушной девочкой. Папин старший брат с женой, которые жили недалеко от нас, часто заходили к нам выпить чаю. Это было волшебное время!.. Мы с моей кузиной Айтэн могли немного поболтать. Радовались каждой встрече: как порядочные девушки, мы не могли выходить из дома без мамы или тети… Да и дел по хозяйству было очень много.

Мы усаживались пить чай на полу в кухне и мечтали. Айтэн была чуть-чуть старше меня – высокая, стройная красавица. Она уже была помолвлена, и через пару месяцев, когда ее жених придет из армии, должна была выйти замуж. А выйти замуж и родить ребенка – самая волшебная мечта для любой девушки.

– Айтэн, ты уверена, что любишь Мемета?

Мне было интересно абсолютно всё. Как это – любить? Как я узнаю, что люблю? А вдруг я не полюблю того человека, за которого мне нужно будет выйти замуж?

– Ну что за вопросы, Чидэм? Конечно же, люблю! – Айтэн игриво прищурила глаза. – Как можно не влюбиться в такого парня, как Мемет! Он хочет стать учителем и даже обещал научить меня читать… – Она боязливо оглянулась в сторону коридора. – Только не проговорись…

– Ты что! – успокоила я. – Так рада за тебя… Надеюсь, скоро найдется и для меня жених, и я буду любить его так же сильно.

– Ну конечно, Чидэм. Ты просто глупышка. О чем же тебе, голубоглазой красавице, волноваться? – шутливо замахнувшись, Айтэн кинула в меня полотенце.

– Тоже мне, скажешь – красавица… – Я поймала его и бросила назад в кузину. – Посмотри, какого я маленького роста…

– Не говори глупостей. Ты сама знаешь, как мужчины любят таких вот… аппетитных, – засмеялась Айтэн, снова метя в меня полотенцем.

– Девочки, принесите чай, – послышалось из зала.

Мы так заболтались, что забыли про угощение! Непростительная оплошность. Какая хозяйка забудет подать гостям чай? Кто же захочет в невестки такую неумеху?

Подскочив как ошпаренная, я осторожно, стараясь не обжечься, сняла оба чайника с плиты и побежала в зал. С порозовевшими от стыда щеками, не глядя никому в глаза, я привычными движениями стала разливать по стаканчикам на подносе заварку и кипяток.

– Подумай, Хасан… – сказал дядя.

С трепетом подняв глаза, я приостановилась.

– Иди, дочка… – сказал дядя. – Спасибо.

Я послушно вышла, но сердце безумно заколотилось в груди.

О чем отец должен подумать? Моя старшая сестра уже три года была замужем и ждала второго ребенка. Перед сватовством тоже приходил дядя, но с маминой стороны, и так же просил папу подумать. Неужели это произойдет уже скоро?

– Айтэн, ты слышала какой-нибудь разговор? – спросила я у кузины.

– Нет. А что случилось?

– Не знаю, но твой отец что-то предложил моему…

– Может, в больнице у отца ищут еще санитара?

– Может… Но мой отец не оставит лавку господина. Неважно. – Я попыталась отвлечься от этих мыслей. – Подождем…

– А знаешь… – Айтэн задумалась. – Отец рассказывал матери о каких-то новых знакомых. Были на проверке у них в больнице. И отцу понравились. А что, если… – она заговорщически прищурила глазки. – Чидэм, а вдруг у них…

Я замерла от страха и волнения, не в силах представить даже, что может быть у них. «У них есть…»

– Айтэн, дочка, мы уходим. – На пороге кухни стояла жена дяди.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Конечно. – Кузина поднялась с ковра. – Пока!

Всю ночь я ругала себя… Напридумывала сказок – и сама в них поверила. Зачем-то металась до рассвета. Но в глубине души я верила, что есть он… ты.

И каким только я тебя не представляла в своих наивных фантазиях! То султаном на коне, то прекрасным пастухом…

А к утру была влюблена в тебя, даже не зная.

2

Как Серкану хотелось свободы!.. Наконец-таки быть независимым и самому решать, что делать и когда. Надоело прикидываться послушным сыночком. Ему почти девятнадцать, скоро армия, а там уже и настоящая жизнь начнется. Надоело прозябать в этой деревне. Бежать отсюда, бежать. В городе столько возможностей! И он не упустит ни одной…

Молодой, статный, полный желаний, амбиций и бешеной силы, Серкан со злостью влепил подзатыльник одному из младших братьев:

– Шевели ногами быстрее, болван!

Они возвращались с абрикосовой делянки дяди в деревню – на выходные.

Все лето парень почти не спускается в село. Там, на горе, есть летний домик, где он спит вместе с двумя братьями и семерыми наемными деревенскими работниками.

Он, Серкан, не хозяин, а лишь его племянник. Отца давно нет, и дядя, папин брат, живущий в доме рядом, помогал маме растить пятерых ребятишек. Так что рассчитывать особенно не на что: у него шесть своих детей.

Конечно, дядя тоже работает на делянке, но больше дает указания. Ездит в город, договаривается о поставках и учит старшего сына. Тот пока совсем сопляк, но гонора… Иногда так и подмывает придавить его нечаянно телегой. Да только чем это поможет? Есть еще два сына… не давить же их всех. Старший племянник – это хорошая подмога, но только как рабочая сила, не больше.

А как хотелось большего, другого! Никто даже не догадывается, как Серкан мечтает убежать, уехать из деревни. И нельзя, чтобы узнали раньше времени. Может, в армии он станет офицером… или даже полковником. Мечты, путая мысли, толпились в голове.

«Не глупее других!» – волна дикой ярости на тех других пробежала по жилам. С досадой отшвырнув ногой камень с дороги, Серкан зашагал быстрее. Пусть только кто попробует встать на его пути…

Мальчикам пришлось значительно прибавить шагу, но спорить с братом или сделать ему замечание было делом невозможным. Нет, не только потому, что он старший. А потому, что в моменты, когда Серкан так возбужден, лучше не подходить близко. Рука у него тяжелая и жалости не знает.

Близкие как могли старались угодить парню, но было ощущение, что никто из них ему не нужен. Конечно, это не совсем так. Он понимал, что семья – вовсе не плохо. Только никто из них не мог ему помочь, не понимал его, а это выводило Серкана из себя и ужасно злило.

– Пусть знают свое место и не лезут с глупостями, – прошептал он в сердцах.

Хватит и того, что приходится дядю слушаться безоговорочно. Он хозяин, он дает работу. Платит, конечно, копейки, но кормит и кое-как одевает. И вообще споров не любит. Особенно в семье. За это так прижать может, что ни на выходной не пойдешь, ни сигарет не увидишь, ни денег не получишь. Вот и приходится играть перед ним в хорошего мальчика…

Земли у дяди много. Часть делянки ему от тестя досталась, потому что братьев у жены нет. Кажется, был один, но погиб в армии. Даже жениться не успел… А другая часть – от деда. Тот-то поделил всё на четверых сыновей, но старший из братьев продал свою часть да в город подался, а младший уехал после армии и не вернулся. Говорят, устроился где-то в Стамбуле… точно никто не знает. Но долю свою он не забрал.

Серкану же часть его отца не получить и не продать. Мать отсюда не уедет, еще и с младшими братьями надо делиться… Да он и не собирается всю жизнь на делянке горбатиться. В общем, нет тут ничего, что бы удержало его.

Возле дома дяди Серкан помыл руки из ковшика и, даже не взглянув на братьев, которые прошли к себе, снял у порога резиновые сапоги. Вздохнув, натянул на лицо дежурную улыбку, слегка пригнулся и шагнул через низкий проем в дом.

Глиняный дом, углубленный в землю и снаружи казавшийся не выше человеческого роста, был довольно просторен внутри. Полы устланы старенькими, но чистыми домоткаными коврами. Как приятно пройтись по ним босиком, разминая уставшие ноги!

Серкан подошел поздороваться с дядей, поцеловал его руку и приложил ко лбу. Слегка кивнул тете, готовящей с девочками ужин на кухне. Устало опустился на подушки рядом с двумя кузенами.

Вечер не обещал ничего нового.

– Как идет сбор?

– Мы управимся вовремя.

– А сколько на горе рабочих осталось на выходные?

Разговор тек по привычному руслу. Серкан не смел перебивать и терпеливо отвечал на вопросы, надеясь при первой же возможности сбежать к Улашу, своему близкому другу.

Легкой женской рукой рис с фасолью, зелень и тонкая лепешка сменились на чай с вареньем.

Дядя закурил, откинувшись на подушки, лежащие вдоль стены.

– Можете идти, – кивнул он сыновьям. – Серкан, задержись. – Он жестом показал привставшему племяннику сесть на место. – Надо поговорить.

– Как ваша спина? – опасливо поинтересовался Серкан. – Что сказал врач в больнице?

– Спасибо, все обошлось. Уже лучше. Но кое-что хорошее из этого, кажется, получилось. Ты знаешь, как я отношусь к вам и к тебе…

– Мы очень благодарны вам…

– Я не об этом. Ты совсем взрослый, и тебе пора начинать устраивать свою жизнь.

Все нутро сжалось от неприятного предчувствия. «Нет, нет… Мне не нужны неприятности. Не сейчас». Но, втиснувшись в подушки, Серкан молчал.

– Я много думал о твоем будущем. Скоро армия, и я хочу, чтобы ты пошел туда женатым человеком.

– Но я…

Дядя жестом руки остановил его. Серкан побледнел.

– Я вижу твой темперамент и не желаю, чтобы ты наделал глупостей. Мне не нравятся ваши с Улашем проделки. Я слышу всё, что говорят о тебе, и думаю, что хорошая девушка поможет тебе стать настоящим мужчиной.

– Но, дядя, я же скоро уйду в армию. Что я буду делать с женой и детьми? – мысли юноши сбивались. – Зачем мне семья сейчас?..

Он мысленно уже представил весь ужас такой ситуации. За что?! Злость на весь мир и каждого человека закипала внутри и разливалась по всему телу. Серкан сжал кулаки и закусил губу. Разум бешено метался в поисках спасения…

– Будешь жить. Как все люди. Отремонтируешь дом отца. Заведешь хозяйство…

– После армии… это будет лучше, – запинаясь на каждом слове, парень пытался остановить это безумие.

– Нет. До армии. Ты прекрасно знаешь, как у твоей тети брат не вернулся и у их отца не осталось наследников. Я желаю тебе возвратиться здоровым домой, но будет лучше, если такая ошибка не повторится.

– Но я не единственный сын! – теряя терпение, отрезал загнанный в угол юноша.

– Ты старший сын без отца! – тоже довольно резко оборвал его дядя. – Я подобрал тебе невесту. Еще будешь мне благодарен… И без капризов! Через неделю поедем в город на смотрины. Можешь идти.

Отвечать было бесполезно и бессмысленно.

Серкан пулей вылетел из дома. Курить при дяде было невозможно. Судорожно перебирая пальцами, вытащил из кармана табакерку, сделал самокрутку и затянулся.

Что делать? Куда бежать без денег и документов?

– Зачем мне эта девчонка? Других женихов не нашлось? Совсем никому не нужна? Уродина?! – подогревал себя Серкан, тяжелой поступью идя домой.

Мать не спала и ждала его. Значит, уже знала…

– Говорил с дядей, сынок? – начала женщина, но Серкан полоснул ее взглядом, и она осеклась.

– Неужели ты согласилась?..

– А что я могу сказать? – в глазах матери блеснули слезы. – Не я решаю… Но знаю, что дядя тебе плохого не пожелает. Кроме того, ты уедешь, а жена твоя будет помогать по хозяйству. Это твой мужской долг – создать семью. Не о чем спорить.

Болезненно бледная, она медленно ушла в свою комнату.

Отмучившись ночь без сна, к утру Серкан уже ненавидел свою невесту, даже ни разу не увидав…

3

Отец с мамой долго о чем-то говорили. Я догадывалась, что решается моя судьба. И хотя мысли и мечты о тебе завораживали меня, но и пугали не меньше. Когда стоишь у края мечты, немного теряешься. Я очень волновалась…

Но через пару дней папа, вернувшись с работы, за ужином поднял глаза и пристально посмотрел на мое лицо.

– Какая большая ты у нас выросла! И какая красавица…

Меня немного смутили такие слова.

– Ты уже совсем невеста. Мы подыскали тебе жениха. Парень хороший, работящий, из достойной семьи. У них дом в деревне, недалеко. А у его дяди есть небольшая плантация абрикосов…

Папа еще что-то объяснял, но я не слышала больше ничего… У тех новых дядиных знакомых… племянник… приедут на смотрины… все спуталось в голове.

Сердце стучало где-то в ушах.

Я знала, что ты появился в моей жизни, я чувствовала тебя, я ждала!

– Поскольку наши семьи не знакомы близко, – как из тумана донеслись до меня слова, – то их сторона попросила о смотринах. В четверг к обеду приедут женщины.

Отец повернул голову к маме.

– Я договорился с хамам[1]1
  Хамам – турецкая баня, выдержанная в традиционном восточном стиле. Здесь принято устраивать деловые и дружеские встречи, общаться и обсуждать актуальные события.


[Закрыть]. У вас есть три дня, чтобы привести себя в порядок.

Папа закурил. Растерявшись, я сидела, как завороженная, наблюдая за колечками дыма.

– Помоги мне с посудой, – позвала мама, встав с пола и сметая крошки на поднос.

Собрав верхнюю скатерть, я вышла на кухню вслед за ней. Какое-то время мы молча мыли посуду и ставили ее на место.

– Не волнуйся, – наконец нарушила тишину мама. – Ты ведь красавица. Беспокоиться не о чем. Надеюсь, парень будет хорошим мужем… – Она тяжело вздохнула.

– Да… Я верю, папа знает, что делает. Просто мне тревожно. Это так неожиданно.

– Ты уже взрослая, и нужен мужчина, который будет заботиться о тебе. – Мама взяла чайники и вернулась к папе в салон.

Мне показалось, или она сама сильно нервничает?..

В кухне остался поднос с сахаром, вареньем и стаканами. Машинально подняв его, я присоединилась к родителям. Они обсуждали детали.

А я мечтала…

Два дня мама и тетушки приготовляли меня к смотринам. Кремы, всякие масла и множество других женских хитростей. Я помню, как готовили мою сестру к свадьбе. Правда, она вышла за дальнего родственника, и ей не нужно было делать смотрины. Если бы я могла, отказалась бы от этого, хотя мне нравилось ходить туда с мамой.

Но тогда не я была в центре внимания.

Мы пришли в хамам с мамой, тетями, соседкой, Айтэн и двумя кузинами-подростками. Сняв в раздевалке одежду и завернувшись в простыни, прошли в зал.

Нас встречали музыкой и танцами. Твоя мама подошла ко мне, я поцеловала ей руку. Она улыбнулась, и на душе немного потеплело. На подносах лежали сладости, которые заказал папа. Сгорая от неловкости, я лишь слегка пританцовывала. Щеки горели огнем.

Мы прошли во внутренние комнаты, где были купальные места, каменная плита и большие чаши, из которых черпали прозрачную воду, чтобы обливаться.

Все непринужденно болтали между собой. Твоя младшая сестренка – само очарование – подбежала ко мне и протянула лукум.

– Ты, наверное, даже не попробовала ничего! – хихикнула она.

– Спасибо… ты права.

Я положила сладкий кубик в рот. Довольная девочка побежала к матери.

– Двигайся, не спи! – видя, что я снова растерялась, мама слегка подтолкнула меня к центру зала.

На подкашивающихся ногах я прошла к огромной каменной плите. Мама улыбнулась и, сняв простыню, начала намыливать меня. Я присела на краешек плиты. Твоя мать и еще несколько женщин подошли ближе. Мама слегка потянула за руку, и я легла, зажмурив глаза.

«Когда закончится этот кошмар?»

Всего несколько минут, но какими бесконечными они могут быть…

Наконец меня полили из ковша, и я села. Все улыбались.

– Умница. – Мама поцеловала меня в лоб и протянула мне простыню.

Дальше все потекло как обычно. Все неторопливо мылись и беседовали. Мы с мамой знакомились с будущими родственницами. Правда, я была так взволнована, что плохо запоминала кто есть кто. Но самые близкие тебе женщины были так приветливы, что понемногу мои страхи почти улетучились, оставив меня с надеждой в сердце.

4

Дядя оставался непреклонен. Бежать было некуда.

Да и не трус он, Серкан, чтобы бегать от девчонки. Улаш прав.

Приятель долго смеялся, услышав такую новость. Выпустив лаву злости из своего вулкана ненависти, Серкан задумался. Конечно, не так он представлял свое будущее. Не совсем так. Нет, в нем было место и для девушки.

Но для той, которую он захочет сам. Для бойкой и игривой. Конечно, не такой развязно-свободной, как девушки, с которыми они с Улашем встречались изредка в городе, но и абы кто ему тоже не нужен.

Серкан сник от безысходности.

– С чего ты так взбеленился? – спросил его друг, икая от смеха. – Тоже мне, проблему нашел!.. Ну, девчонка… Дядя твой неглуп. Вреда тебе не желает, так что вряд ли она уродина. – Он дружески похлопал товарища по плечу. – Да и чем она тебе помешает? Поможет матери по хозяйству. Ну и, сам знаешь… – он хитро прищурился, – всегда под боком.

– Ну тебя! – Серкан швырнул окурок на пол. – Тебя послушать, так я даже радоваться должен.

– А почему, собственно, нет? Тебя будут обслуживать и заботиться. Она же замуж хочет, значит, пусть старается. Главное, детей не заводи. А там пойдешь в свою армию и делай всё что хочешь. Пусть сами решают свои проблемы. Ты чист перед дядей и свободен. – Улаш протянул ему стакан. – Не раскисай. Всё к лучшему.

Что ж, при таком раскладе дело выглядело не столь безнадежно. Даже имело некоторые светлые стороны. Если девушке так хочется в постель, что ж, Серкан ей даст этого… вдоволь. А на остальное пусть не рассчитывает.

Игра будет по его правилам.

5

Неделя промелькнула незаметно. С самого утра началась суматоха.

Отец сказал, чтобы к завтрашнему обеду я привела себя в порядок. Что приедешь ты. И что если они все договорятся…

Всего пара часов разделяет нас… Но они тянутся бесконечно.

Наконец пришла Айтэн с мамой и жена второго дяди. Женщины занялись кухней, а мы целый день убирали и чистили ковры.

Вечером, уставшие и довольные, пили чай и разговаривали. О своем, о женском. В этот раз я чувствовала себя частью этого волшебного таинства, недоступного мужчинам. Как это волнующе-трогательно…

Было очень трудно уснуть. Все мысли крутились вокруг тебя, рисуя в моей голове разные образы.

А утром, как только пришла кузина, мы спрятались в комнате родителей. Там было зеркало. Я надела нарядную голубую блузку с кружевом и синюю юбку. Мама сама сшила мне ее к праздникам.

– Лазурный цвет так подходит к твоим глазам! Ты просто красавица, – пыталась успокоить меня кузина.

– Ты думаешь, я ему понравлюсь? – вертелась я перед зеркалом, в душе довольная собой.

– Я тебе сотню раз говорила, что ты прелесть, и он будет дурак, если не влюбится с первого взгляда.

Айтэн причесала меня. Мы шутили и были счастливы. Мама надела свое любимое платье.

Готовы!..

А ближе к вечеру пришел ты. Почти как во сне…

Высокий, смуглый. Немного худощав, но это не важно.

Пришел именно ты. Я поняла это сразу. Во дворе родители здоровались с гостями и дядей. Я стояла у двери, стараясь не сильно выглядывать из-за нее.

Мне было страшно поднять глаза и посмотреть на тебя. Стало трудно дышать. Больше всего я боялась, что упаду в обморок. Вот позор тогда будет!.. На мгновение я представила себе эту картину: себя с шишкой на лбу, маму со стаканом воды, обескураженного отца. На долю секунды мне стало весело, и я даже улыбнулась своим мыслям…

А что же ты?..

Подняла глаза, и улыбка сползла с моего лица. Ты с иронией наблюдал за мной. Так, наверное, удав смотрит на мышку, слегка улыбаясь своему преимуществу. Как будто подслушал мои мысли…

– Принесу чай, – еле слышно произнесла я и просто убежала.

Мне надо было отдышаться.

Айтэн не могла встречать гостей и ждала меня на кухне. Взрослые прошли в зал.

– Ну как? Эй, очнись, Чидэм, – Айтэн щелкнула пальцами, выводя меня из оцепенения. – Вечно витаешь где-то. Рассказывай!

– Да нечего пока. Не разглядела как следует ни родителей, ни его. Он так смотрел, что я убежала.

– Дуреха, зачем убегать? Парень же к тебе приехал!

– Не знаю, я вся горю от страха. Посмотри, даже руки дрожат.

– Ничего у тебя не дрожит. Ты просто, как всегда, волнуешься… – Кузина взяла меня за руку. – Все будет хорошо. Ты красавица.

– Чидэм, мы ждем тебя! – мама появилась на пороге. – Ну, что застряла? Бери поднос, я возьму чайник. Бегом, не заставляй гостей ждать.

Я подхватила поднос с сахаром, вареньем и стаканами… Непослушными, в прямом смысле подгибающимися ногами пошла к гостям.

– Хорошего вечера тебе, дочка, – сказал дядя.

Поставив поднос на скатерть, расстеленную на полу, я подошла к нему и, поцеловав дядину руку, приложила затем к своему лбу, принимая его благословение.

– Воспитанная девочка, – сказал мой дядя высокому, смуглому и довольно плотному мужчине.

Я покраснела еще больше. Было понятно, что это твой дядя. Вы были чем-то похожи, но, скорее, только внешне. Его взгляд казался будто мягче…

– Здравствуй, дочка, – сказал он мне.

Подойдя, я поцеловала руку ему, потом твоей маме.

К тебе не подошла. Только кивнула, присела и стала разливать чай. А затем обошла с угощением каждого.

Ты следил за мной. Я чувствовала твой взгляд, который обжигал тело. Ничего подобного я раньше не испытывала и совсем не знала, как себя вести. Мне было страшно даже взглянуть в твою сторону.

Не смотря на тебя, вернее, сверля глазами дырку в твоих ладонях, подала чай и тебе. Присела возле мамы на диван. Все смотрели на меня, хоть сквозь землю провались, но бежать было некуда. О чем-то спрашивали, и я даже отвечала. Чтобы не сомлеть тут перед всеми, пряталась в свои мысли. «Как ишак на рынке… такой серый с красным бантом…»

Ну и глупости у меня в голове!

У тебя такие руки… Широкие, с длинными пальцами. Такие плечи… Как хотелось прижаться к твоей груди и почувствовать, как крепкие ладони смыкаются вокруг талии…

Стой… Подожди! Что за непристойные мечты? Откуда?

Мне казалось, что ты подслушиваешь мои мысли. О нет, только не это! И усилием воли я подавила желание смотреть на тебя.

Мужчины пили чай с баклавой[2]2
  Баклава (пахлава) – восточная сладость в виде пропитанного маслом и сиропом слоеного пирога с начинкой из растертых орехов, сахара и кардамона.


[Закрыть], женщины пошли смотреть мое приданое: полотенца, постель, вышитые платки. Тот скромный классический набор невесты, который, я думаю, есть у каждой девушки.

А мы сидели и молчали, не замечая одну из тетушек, что тихонько притулилась на стуле в углу комнаты и не сводила с нас внимательных глаз.