Текст книги "Тупой Амур"

17
Знакомство с родителями

Хэт и Сэм ехали в пикапе к Пенни. Поначалу никто из них не говорил. С того момента, как они сегодня встретились, Хэт все откладывала разговор об участии Сэма в розыгрыше. Но больше молчать она не могла, надо хоть что-то сказать насчет перемены в его внешности.

– Вы хорошо себя с ними чувствуете, не жарко? – спросила она, нервно кивнув на его усы.

Хэт хотела, чтобы ее вопрос прозвучал как бы между прочим – из опасения, как бы излишнее участие не заставило его отказаться от визита. Она попросила Сэма приклеить усы, однако Сэм по собственной воле пошел чуть дальше. Не посоветовавшись с ней, он прицепил еще и окладистую бороду. В целом возникало впечатление, что он прикрылся яшмаком,[22]22
  Платок, закрывающий рот (араб.).


[Закрыть] сделанным из лобковых волос. Учитывая то, что Сэм был блондином, с бородой он стал очень похож на капитана дальнего плавания. Слава богу, что не надел фуражку, подумала Хэт.

Заставив себя позвонить Сэму и спросив, принимает ли он ее предложение, Хэт договорилась заехать за ним на машине. Сердце у нее куда-то ухнуло, когда она увидела, как он спускается по ступенькам, наряженный, словно для маскарада. Хэт и сама не знала, то ли ей разразиться истерическим смехом, то ли рухнуть на колени и зарыдать от мысли, что все сорвалось. В конце концов она не сделала ни того ни другого. Сэм оказывал ей большую услугу, и грех было бы не принимать его помощь. Она решила не падать духом и положиться главным образом на себя. Управляя машиной, она старалась не замечать развевавшуюся на ветру бороду Сэма. Не надо было пускаться на эту безумную авантюру.

– В турецкой бане я бы ее не надел, но если она поможет нам провести операцию, пусть побудет со мной этот вечер, – бодро ответил Сэм.

Хэт устало улыбнулась. Она не сводила глаз с дороги. Ей не очень-то хотелось лишний раз смотреть на его бороду.

Несколько минут спустя ей пришло в голову, что с бородой придется все-таки смириться.

– Знаете что… Я не знаю, как отблагодарить вас за все, это очень, очень любезно с вашей стороны. Мой папа из тех молчаливых типов, которые почти не говорят, но если уж откроет рот, то все должны его слушать.

– Почти все отцы такие, – кивнул Сэм.

– И ваш тоже?

– А разве не все? Нам, парням, они подают не очень-то хороший пример. Неудивительно, что девушки предпочитают молчаливых, задумчивых типов, которые напоминают их отцов. Они и сами говорят, что каждая девушка подсознательно предпочитает мужчину, похожего на ее отца, разве не так?

Хэт не ответила. Замечание Сэма прервало ход ее мыслей. Она впервые подумала, не потому ли она привыкла к постоянному молчанию Джимми Мэка, что была так воспитана – у нее такой отец. Мысль о том, что парень может ей понравиться потому, что похож на отца, показалась ей неприятной. Эта мысль заронила в ней зерно сомнения насчет пригодности Джимми, а это было ей совсем ни к чему.

Хэт отогнала неприятную мысль и снова принялась знакомить Сэма с правилами техники безопасности. Ей казалось очень важным, чтобы он усвоил их, прежде чем познакомится с ее родственниками.

– Идем дальше. Моя мать. Много о себе воображает, много рассуждает, отчасти сноб, но во всем остальном нормальная. Она считает, что вы замечательно делаете, что женитесь на мне и тем самым спасаете от стояния на автобусной остановке, где я всю ночь прождала бы автобус, который так никогда и не придет.

– Простите?

– Если верить моей матери, то, метафорически выражаясь, женщины, которым за тридцать, бесцельно стоят в очереди на автобусной остановке, хотя всем известно, что автобусов катастрофически не хватает. Она считает, что нужно прыгать в первый попавшийся и не задавать лишних вопросов. Даже если этот автобус идет не туда, куда вам надо.

– Понимаю. Не представляю, чтобы вы сели не в тот автобус.

Сэм улыбнулся. Хэт улыбнулась в ответ и решила, что он очень приятный человек и вовсе не дегенерат, как думала раньше. Да он само совершенство, подумала она, если принять в расчет эту дурацкую бороду, которую он на себя нацепил.

– Мои мама и папа должны были приехать только вчера, и к этому дню я надеялась вернуть Джимми. Но они приехали на несколько дней раньше, чтобы помочь с приготовлениями, и, как только появилась моя мать, я немедленно превратилась в раздраженного подростка. Я не сказала ей, что свадьба отменяется, хотя и собиралась, и теперь я по уши в…

– Будет вам, все нормально, я все понимаю. Поэтому и согласился вам помочь. Свадьба – все равно что поезд без машиниста.

– Точно! Именно это я и сказала Миш. И у вас была такая же?

– М-м-м… не совсем. В Колумбии все иначе. Но расскажите еще о вашей семье.

Поскольку Сэм явно был не расположен говорить о своей свадьбе, Хэт продолжила рассказ:

– С мамой и папой мы покончили. Моя сестра Пенни… ни при каких обстоятельствах не называйте ее Плопи. Если назовете, она навсегда вас возненавидит.

– Да мне бы и в голову такое не пришло. Но почему? Не вижу в этом слове ничего дурного.

– Она на три года старше меня, совершенна во всех отношениях и замужем за Гаем, типом из Сити, который что-то там из себя представляет. Он работает в компании своего отца и думает, что все знает, хотя я в этом не уверена, зато он зарабатывает много денег, и поэтому все должны думать, будто бы он все знает. Между прочим, моя мать вспомнит об этом сегодня несколько тысяч раз, и, чтобы вы знали, отец Гая – сэр. Он был возведен в рыцарство командой Тэтчер за заслуги по собственному обогащению и за эксплуатацию рабочих, которым недоплачивали или что-то в этом духе. Но он может оказаться среди приближенных к трону, а это моя мать очень ценит. Оба моих родителя полагают, что он – настоящий улов. Да, есть еще кое-что, чего вы можете не заметить. Пенни и Гай невероятно счастливы в браке. Так, во всяком случае, мне говорят.

– Пенни так говорит, я полагаю?

– Откуда вы знаете?

– Догадался. Я часто задумываюсь о тех людях, которые постоянно говорят о том, как счастливо они живут.

– Ну, эти счастливы до экстаза, – ответила Хэт, инстинктивно противореча ему.

Возможно, подумала она, он и прав, особенно если вспомнить все те странные вещи, которые Пенни говорит в последнее время.

– Да вы не волнуйтесь, все будет хорошо, – сказал Сэм. – Я приму ваших родственников такими, какие они есть. Уверен, что они – совершенно нормальные люди.

– Я бы так не сказала, – рассмеялась Хэт.

– Но мне хотелось бы что-нибудь знать и о нас, – сказал Сэм.

Хорошо, что он спросил, а то Хэт совсем забыла.

– Что?

– Что-нибудь о вас и обо мне, то есть о вас и Джимми Мэке. Как мы познакомились? Давно ли знаем друг друга? Ну и тому подобное.

– Черт возьми! Я совсем об этом забыла. Значит так, мы знакомы тринадцать месяцев, а помолвлены восемь месяцев назад. Вы доставили что-то в контору Джерри, мы поболтали, а через неделю вы ждали меня на улице с парой садовых перчаток, вот и все.

– Как романтично.

– Можно сказать и так.

– О чем это вы?

– Жест романтический, но сами вы оказались далеки от романтики.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да, и поверьте мне, это правда. Вы попросили меня выйти за вас, но это была скорее умственная идея, чем страстное объявление вашего неугасающего желания быть со мной каждый день до конца жизни.

– Хорошо. На самом деле я человек романтичный, но как Джимми Мэк далеко не такой. Я все понял. И вы все равно согласились выйти за него?

– Да, потому что мы любим друг друга. Я не очень-то верю в минутные увлечения – во всяком случае, не доверяю им, – весело проговорила Хэт. У нее не было желания задерживаться на недостающих деталях в предложении Джимми и на том, как она согласилась.

Хэт не знала, что еще сказать Сэму из того, что важно. Сегодня за обедом все увидят его впервые, прежде чем явится настоящий жених, поэтому перегружать его информацией нет нужды. В конце концов, его главная работа – быть подставным лицом. Он должен быть там, вести себя соответственно и ни во что не вмешиваться. Остальное она берет на себя. Они подъехали к дому Гая и Пенни и потому умолкли.

__________

– Ну ты даешь, Хэт! Ты ведь не говорила мне о том, что у него борода, – прошептала Пенни в ухо сестры.

Гай разносил напитки и совершенно серьезно расписывал своему тестю Филиппу точный возраст виски и его родословную.

– А почему я должна была об этом говорить? – сказала Хэт, сделав вид, что ей эта тема совершенно не интересна.

– Просто должна, и все. Женщины о таких вещах обязательно говорят, – настойчиво продолжала Пенни.

– Почему?

– Да потому! О таком все говорят. Говорят же о том, что у жениха татуировка, дырки в ушах, в носу, в губе – и о бороде тоже. Особенно о такой. Такого рода вещи нельзя умалчивать. Это ведь особые признаки.

– Если бы я сообщала о нем в полицию или заполняла паспорт, то вспомнила бы об этом. Да и какое имеет значение, насколько хорошо я его описала? Не тебе же его выбирать из толпы ему подобных. Тем более что бороду он отрастил недавно, – ответила Хэт и посмотрела на Сэма. Из нижней части его бороды торчали какие-то клочья. Уж не сам ли он ее сплел из внутренности старого матраса, обреченно подумала она.

– По-моему, она ему не идет. Лучше бы сбрил. Почему ты не заставишь его это сделать?

– А он ее сбреет перед самой свадьбой. На свадьбу у него бороды не будет, – горячо ответила Хэт.

Больше всего ей хотелось отвлечь сестру от бороды Сэма. Эта тема казалась ей совершенно никчемной.

– Дорогая, ты никогда не говорила мне, что у Джеймса борода.

Это мать бочком подошла к ним. Она, конечно же, думала, что говорит тихо, но Хэт показалось, будто прозвучало объявление по «Танной»[23]23
  Фирменное название радиотрансляционной аппаратуры.


[Закрыть] в торговом центре.

– Ну и что из того? Да оставьте вы его бороду в покое! Это ведь не деревянная нога, о которой я забыла сказать! Просто борода, украшение лица, ни больше ни меньше. Если у человека борода, это вовсе не значит, что он серийный убийца или налоговый инспектор.

– Господи помилуй! Нервы, нервы, – сказала Маргарет, потрясая плечами и грудью и как бы говоря: «Смотри, до чего меня довела твоя грубость!» Только матери способны на подобное выражение чувств. Придя в себя после этого потрясения, она продолжала: – Я с тобой не согласна. По-моему, борода говорит о том, что в мужчине есть что-то особое. Мужчина с бородой властен, решителен. Он не боится выделиться из толпы.

– Но с такой бородой лучше бы ему не выделяться, – засмеялась Пенни, а Хэт присоединилась к ней, хотя могла бы и удержаться.

– Хэрриет Грант, мне кажется, нехорошо смеяться над человеком, с которым собираешься жить вместе. – Маргарет была явно шокирована.

Хэт взяла себя в руки. Мать права. Если бы это был Джимми, а не Сэм, она, конечно же, не стала бы смеяться вместе с Пенни. Как это делает в подобных случаях большинство девушек, Хэт инстинктивно сторонилась матери, едва та заводила разговор о том, что надо бы держаться поближе к жениху. Нет ничего хуже, когда мать принимает сторону жениха – дочь тотчас от него шарахается.

– С ним все в порядке, – небрежно проговорила Хэт.

– Все в порядке? – И грудь Маргарет снова затряслась. – Если хочешь, чтобы брак состоялся, «все в порядке» недостаточно.

Хэт была недовольна собой. Говоря эти слова, она имела в виду Сэма. Надо собраться, с упреком подумала она. Слишком много внимания оказывается этой чертовой искусственной бороде. Мы так любим друг друга, что ничего дурного подозревать не стоит, – вот как надо себя вести.

– Я не то имела в виду, – быстро сказала она. – Я хотела сказать, что он настолько в порядке, что у него все просто отлично!

Хэт издала радостный крик, но довольно неудачно. Ей хотелось изобразить вопль, который обычно можно услышать на концерте музыки кантри.

К ее счастью, спасение явилось в образе двух мужчин.

– Что тут за шабаш? – спросил Филипп. Рядом с ним был человек, который, как думал Филипп, станет его зятем. – Глаз с них не спускай, Джеймс, дружище, иначе они вступят в заговор и свергнут тебя, – заговорщицким тоном произнес он и по-приятельски ткнул Сэма в бок.

Хэт обомлела. Она, конечно, была рада тому, что Джимми не оказался свидетелем того, как ее отец по-мужски налаживает связи, но ей не очень-то нравилось то, что терпеть все это приходится бедняге Сэму.

– Может, закусим? – спросила Пенни голосом, в котором отчетливо слышалось: «А теперь закусим».

Хэт впервые была благодарна сестре за своевременную поддержку.

– А у вас не такой сильный акцент, как по телефону, – услышала Хэт свою мать, беседовавшую с Сэмом.

– Вы сказали «акцент»? – переспросил Сэм, и перед глазами у нее поплыло.

– Да вы не смущайтесь. Я слышала сообщение, которое вы оставили Хэт несколько дней назад, после вашей ссоры, и у вас был довольно заметный акцент. Просто смешно, как эти аппараты искажают голос.

– Акцент?

Первая смена блюда прошла без сучка и задоринки, и Хэт временно утратила бдительность. Сэм бросил на нее умоляющий взгляд, и она сообразила, что забыла ему сказать, что Джимми родом из Шотландии. Надо быстро что-то придумать.

– У него и впрямь шотландский акцент, – сказала Хэт, глядя широко раскрытыми глазами на Сэма, как бы намекая ему на что-то. – Просто Джимми уже давно в Лондоне и почти его утратил. Правда, дорогой?

– Конечно, – ответил Сэм.

Его представление о шотландском акценте ограничилось попыткой воспроизвести легендарную сцену с участием Дика Ван Дайка в «Мэри Поппинс». Хэт показалось, что она сейчас умрет.

– Ну вот, теперь акцент слышен, – убежденно сказала Маргарет.

– Когда я не дома, он то бывает, то нет, – продолжал Сэм.

Точно так же Джерри Холл копирует Билли Конноли.

Хэт это надоело. Она сверкнула глазами, давая Сэму понять, что пора кончать эти подражания, но он настолько увлекся, что она испугалась, как бы он не закричал на всю комнату в духе шотландских горцев. Хэт взглянула на его бокал, чтобы убедиться, не перебрал ли он, но бокал был наполовину полон. Возможно, он принял немного для храбрости еще дома, чтобы легче пережить этот вечер, когда нужно изображать другого человека, подумала она.

– Ну что ж, вполне симпатичный акцент. Дома, в Канаде, мы дружим с шотландской парой. Вы говорите в точности как они, а они тоже позабыли свой акцент, хотя иногда он у них появляется, – сказала Маргарет.

Хэт была изумлена. У нее еще не было случая узнать, насколько ее мать разбирается в акцентах, и теперь выяснилось, что она в них ничего не понимает.

– Черт вас побери! Откуда вы взяли всю эту чушь о мотоциклах? Я чуть не умерла, когда Гай заговорил с вами о них, – прошептала Хэт, когда они с Сэмом садились в ее пикап.

За исключением еще одного рискованного эпизода, когда Гай спросил Сэма о «Нортон Комманд», вечер прошел, как это ни невероятно, как по маслу.

Хэт не позволила себе ни капли алкоголя, зато теперь чувствовала себя возвышенно, как воздушный змей. Вероятно, Пенни дала своему мужу несколько разговорных рецептов, и один из них предусматривал упомянуть мотоцикл, одну из моделей которого Джимми как раз сейчас собирал.

– Вы забыли предупредить меня, что он увлекается мотоциклами. Да на эту тему все парни говорят. У меня тоже было два мотоцикла, но я их продал, когда уезжал в Южную Америку. Негде было хранить.

– Совпадение. Вам чертовски повезло. Если все хорошо кончится, вам стоит познакомиться с Джимми. Он рад будет поговорить с человеком, который разбирается в мотоциклах.

Сэм с минуту помолчал. Потом заговорил снова, и Хэт удивилась тому, как сильно изменился его голос.

– Не думаю, что мне это захочется. Если честно, он не кажется мне таким уж хорошим парнем.

Хэт опешила. Она никогда не задумывалась о том, как могут воспринимать Джимми другие.

– Да нет, он хороший. Все это не его вина, просто, знаете, он испугался, смалодушничал… как мне кажется.

Она не могла говорить о Джимми как о злодее. Скорее заблудшая душа, чем мерзавец. Хэт всегда привлекали в человеке спокойствие, тихие, не ярко выраженные качества.

– А ваш шотландский акцент! Слава богу, моя мама не видела «Трейнспоттинг». Она, наверное, думает, что у того, кто говорит как Мел Гибсон из «Брейвхарт», сильный шотландский акцент. Да у вас настолько плохой акцент, что теперь мне кажется, будто Джимми говорит как Робби Колтрейн! – сказала она, сменив тему. Сэм рассмеялся.

– Я и не говорил, что я хороший актер. Могли бы заранее предупредить, что он шотландец.

– Простите меня, я как-то не подумала. Когда… если я верну Джимми, то скажу ему, чтобы он приглушил свой акцент в присутствии моей мамы… Бог мой, в этом случае мне придется сказать ему, что я сделала.

До Хэт неожиданно дошло, какие могут быть последствия того, что она заставила кого-то изображать его.

– Послушайте, если он вас любит, как должен любить, он поймет все, что вы сделали, чтобы вернуть его. Пусть призадумается, как ему повезло, что ради него идут на такое!

Хэт смутил эмоциональный ответ Сэма, его косвенный комплимент, а заодно и упоминание о силе любви.

– Ладно, при всем при том вы отлично со всем справились, и я не знаю, как вас отблагодарить. Да еще эта штуковина на подбородке!

Она локтем указала на бороду Сэма, и пикап вильнул.

– Хорошо, что не отвалилась! Вообще-то я весело провел время, – широко улыбаясь, сказал Сэм.

– И Глорию поблагодарите от моего имени, ладно? – сказала Хэт, когда они подъехали к дому Присциллы.

– Ну, она слова против не сказала. Так что можете постоянно брать меня напрокат, – добродушно произнес Сэм, вцепившись в непослушную ручку дверцы.

Очень странно, что он это сказал, подумала Хэт, но ей не хотелось вникать в проблемы Сэма и Глории, если у них были таковые, в чем, учитывая их обоюдное совершенство, она сильно сомневалась. Зато у нее проблем хватало.

18
Пенни есть что сказать Хэт

После того как со страхом ожидавшийся обед закончился, Хэт с облегчением вздохнула и впервые за целую вечность позволила себе расслабиться. Что бы там Сэм ни говорил о бороде, Хэт решила, что теперь чисто выбритого Джимми вполне могут принять за бородатого Сэма. Она и сама не знала, как объяснить все Джимми, но в ушах у нее звучали слова Сэма: «Если он вас любит, как должен любить, то он поймет все, что вы сделали, чтобы вернуть его». Для нее они стали источником утешения и вдохновения. Сэм прав, решила Хэт. Если Джимми хотя бы наполовину тот человек, за которого она его принимает, он поймет. Увидит, до какой точки она дошла. Задумается над тем, как на нее подействовало то, что он ее бросил. Больше всего Хэт беспокоило то, что Джимми не сможет вместе с ней посмеяться. У него, конечно, есть чувство юмора, подумала Хэт, но для того, чтобы разглядеть смешное во всем том, что она сделала, необходимо очень сильное воображение.

Хэт сидела поджав ноги в кресле в гостиной, так и не сняв пижаму. Был полдень холодного дождливого английского осеннего дня. До свадьбы оставалось ровно десять дней. Двести сорок часов. Какие-то там четырнадцать тысяч четыреста минут между сегодняшним днем и днем начала боевых действий. Шесть серий «Истэндеров» или, если смотреть телевизор днем, восемь серий «Дома и в гостях». Оставшееся время она пересчитала в разных вариантах. В отличие от большинства невест в канун свадьбы, она не считала секунды, как это делает перевозбужденный, не достигший половой зрелости подросток в ожидании концерта группы «Steps». Скорее уж она напоминала смертника, который считает секунды, оставшиеся до казни. Она знала, что, когда этот день наконец придет, он принесет ей огромное и жуткое облегчение, какое приносит смерть. И сегодня, наверное, в миллиардный раз с тех пор, как Хэт пустилась в это мероприятие, она пребывала в затруднении. Ей предстояло принять труднейшее решение, и она не знала, что делать.

В последние дни она несколько раз звонила Джимми на мобильник, но телефон был отключен. Хэт, как ни странно, это утешило. Про себя она решила, что не будет беседовать с Джимми, особенно если он начнет говорить то, что ей не хочется слышать. Раз он ни с кем не общается, значит, колеблется. Возможно, Джимми не желает, чтобы его беспокоили, пока он готовится спуститься с кучи дерьма, которую сам же и соорудил.

Сегодня настал день, когда все заказы – на цветы, машины, банкет, фотографа, видеооператора – необходимо было подтвердить. Хэт было не по себе. Будь она на работе, страх не так сильно одолевал бы ее, но на улице хлестал дождь, а в дождливую погоду она не работала, разве что у Присциллы; Присциллу, в отличие от других клиентов, грязь не очень-то беспокоила. Если Хэт подтвердит все заказы, это все равно что крикнуть в лицо Судьбе: «А теперь делай со мной все, что хочешь, раз ты такая сильная!» Но так ведь и напроситься можно. По мнению Хэт, Судьба нагадит на нее с огромной высоты, если Джимми в последнюю минуту не явится. С другой стороны, Хэт, к своему ужасу, понимала, что, если не подтвердит заказы, никакой свадьбы вообще не будет.

Хэт пребывала в смятении. Ей хотелось, чтобы рядом была ее лучшая подруга, которая бы подсказала, что делать, но Миш ушла с утра на очередную съемку для журнала и вернется только вечером. Хэт стала перебирать в уме всех, к кому можно обратиться за советом, сразу же вычеркнув Присциллу: она прекрасно знала, что скажет Присцилла, а Хэт хотелось поговорить с человеком разумным и уравновешенным. Джерри тоже не годится: просто отмахнется и скажет, чтобы спросила у Присциллы.

Вытянув пустой билет, Хэт ощутила всю тяжесть свалившейся на нее неудачи. В пьесе задействованы сотни человек, и ее пугала эта перспектива. Лелеять надежду, что Джимми Мэк вернется, прекрасно, но давать зеленый свет толпе незнакомых людей без всякого, если не считать страстной надежды, на то основания – показалось ей вдруг нелепым. Надежда должна окрепнуть, прежде чем ее обнародовать, а Хэт в прочности своей надежды уверена не была. Однако, как вскоре выяснилось, ей и не нужно было ни о чем думать, поскольку Судьба уже подготовила ей сюрприз.

– Привет, дорогая, – защебетала Маргарет по телефону в ухо Хэт. – Как ты себя чувствуешь?

Хэт показалось, что мать что-то подозревает.

– А почему ты спрашиваешь?

– А почему нет? Просто спросила, как ты поживаешь. Абсолютно нормальный вопрос, как мне кажется, – не без резона ответила Маргарет.

Хэт поняла, что слишком многого ждала от вопроса матери.

– Извини, мама, все хорошо. Все хорошо.

– Ну и отлично. Всего десять дней осталось. Ты волнуешься?

– М-м-м… вроде того, – искренне ответила Хэт.

– У меня есть кое-что тебе сказать, дорогая, – продолжала Маргарет со скрытой угрозой в голосе: тусклый ответ дочери не удовлетворил ее. – Ты, конечно, подумаешь, что мы, такие-сякие, вмешиваемся не в свои дела, но в последнее время ты такая напряженная. Твой отец тоже согласился, что это хорошая мысль.

– Какая мысль?

– Мне очень хотелось тебе помочь. Знаешь, как трудно сидеть и ничего не делать перед свадьбой дочери. Вообще-то это ненормально, вот я и решила, что сделаю все сразу и у тебя останется больше времени, чтобы от всей души порадоваться. В тот вечер ты вела себя как кошка на горячей железной крыше, а ведь этот период в твоей жизни должен быть веселым, правда?

– Мама, скажи, пожалуйста, что ты сделала.

У Хэт заныло под ложечкой.

– Я внимательно изучила твой список и подтвердила все заказы. Хотя, должна сказать, за дискотеку запросили довольно дорого. Правда, я не специалист по дискотекам.

– Что? Что ты сделала? – завизжала Хэт, точно мышь, погибающая в мышеловке.

– Разобралась со всем, что касается твоей свадьбы. Все заказы подтверждены и оплачены.

Все сделано и обговорено. Разве это плохо? Хоть какое-то тебе облегчение. Со всеми все обсудила. С рассадкой гостей тоже все улажено. Теперь эта схема выглядит гораздо лучше.

Хэт не знала, смеяться ей или плакать.

– Отлично, что ты не сердишься. Я знала, что так и надо было поступить. Твой отец, естественно, был против, говорит, если нужна наша помощь, пусть сама попросит. Но я уверена, что ты одобришь мое вмешательство. Можешь, если хочешь, считать это материнским инстинктом. Вон на тебя сколько всего навалилось. Деньги тебе придется вернуть, но это не к спеху. А вот несколько слов благодарности будут очень кстати.

Хэт пробормотала какие-то слова благодарности, что, кажется, вполне удовлетворило мать.

– Твоя сестра хочет знать, можно ли к тебе заглянуть.

– Конечно, – слабым голосом ответила Хэт. Она больше не видела смысла противиться тому или иному предложению, пусть даже нежелательному. Интересно, как ее родители отреагируют, когда узнают, что выбросили восемь тысяч фунтов на то, что может оказаться мыльным пузырем.

– Я скажу ей. А мы с папой пообедаем с Гаем в Сити. Он хочет показать нам свой новый офис.

– Это будет нечто, – пробормотала Хэт.

Как так может быть, подумала Хэт, я кровными узами связана с женой человека, для которого увидеть письменный стол – великое счастье.

Положив трубку, Хэт снова села в кресло. Она была в замешательстве. Зачем сюда идет Пенни? Что, если она почуяла что-то неладное? Хэт была в полном замешательстве.

В ожидании сестры Хэт попыталась разобраться в ситуации. Сначала подумала о последствиях того, что сделала мать. Если честно, то вмешательство матери принесло ей огромное облегчение, хотя никто ее вмешиваться не просил. В обычных обстоятельствах Хэт просто порадовалась бы этому, но в данном случае мать невольно освободила ее от мучительных колебаний – стоит ли делать последний шаг. Хэт понимала, что мать случайно взяла на себя часть ответственности за последствия и разделит с ней вину, если все пойдет наперекосяк. Конечно, оснований для этих нелепых мыслей не было, но теперь она утешалась тем, что все идет своим чередом и ей не нужно брать в руку молоток, чтобы самой забить последний гвоздь.

Не желая провоцировать Пенни на лекцию о том, что ее сестра совершенно не следит за собой, Хэт накинула на себя какую-то одежду. Однако, когда та появилась, пожалела о том, что не придала своему внешнему виду значительности. Пенни вплыла лебедем в широком кашемировом свитере поверх прекрасно скроенных брюк из тонкой шерсти. На Хэт было что-то пушистое сверху и любимые старые джинсы. Физически между сестрами не было большой разницы, но относились они к своему внешнему виду абсолютно по-разному. Хэт задумывалась об одежде только тогда, когда рядом появлялась сестра, для Пенни одежда была смыслом существования.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Пенни и нервно опустилась на стул.

Хэт испугалась, как бы сестра случайно не порвала свои красивые дорогие брюки.

– Мне трудно об этом говорить, и поверь мне, я вовсе не собираюсь вмешиваться.

Этого еще не хватало после того, что устроила мама, подумала Хэт.

– Мы никогда не были очень близки, Хэт, и я об этом жалею, особенно сейчас. Отчасти это моя вина. У нас слишком разное отношение к жизни. Если бы мы крепче дружили, мне было бы гораздо легче это сказать. А то и вообще ничего не нужно было бы говорить.

Хэт почувствовала, что ею овладевают прежние чувства: зависть, дух соперничества, гнев. Ей было трудно оставаться спокойной, но она решила сидеть и ждать, пока Пенни не выскажет то, ради чего пришла.

– Так вот, Хэт, по-моему, ты торопишься замуж, – выпалила Пенни и вызывающе уставилась на сестру.

Хэт готова была рассердиться на подобную откровенность сестры, но передумала. А вдруг Пенни что-то известно? Чтобы ненароком не выдать себя, надо бы разузнать побольше.

– Не уверена, что он – любовь всей твоей жизни. Вот ты – безусловно, любовь его жизни, это очевидно, но не думаю, что он тот человек, который тебе нужен. По-моему, ты выходишь замуж только ради того, чтобы выйти замуж. Возможно, – только, пожалуйста, пойми меня правильно, – чтобы стать такой же, как я, но это огромная ошибка. Ты должна выйти замуж по любви – поверь мне, а вовсе не потому, что тебе нужна свадьба, не для того, чтобы угодить маме и папе…

– Откуда, черт побери, ты взяла, какие чувства я испытываю к Джимми? Ты ведь только раз его видела! – вне себя от гнева вскричала Хэт.

– Не сердись, пожалуйста. Я пытаюсь оградить тебя от самой большой ошибки в твоей жизни. Не хочу, чтобы это показалось тебе оскорбительным.

– А мне именно так и кажется! По-моему, ты просто не можешь смириться с тем, что я могу быть счастлива. Что я не буду больше печальной незамужней сестрой. Что у меня может быть что-то такое, что есть у тебя!

– Дело вовсе не в этом! Я была бы только рада, если бы у тебя был счастливый брак. Просто у меня возникло ужасное чувство, которое, вероятно, бывает у сестер, что ты торопишься выйти за него. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– О чем это ты?

Пенни внимательно посмотрела на сестру.

– Неважно. Ничего конкретного я в виду не имею. Просто очень прошу тебя подумать. Еще не поздно, я помогу тебе выбраться, если хочешь.

– Ну да, конечно! Не могу поверить тому, что ты явилась сюда за несколько дней до моей чертовой свадьбы, чтобы рассказать мне, какая ты святая. Возможно, у нас не будет такой замечательной свадьбы, как у тебя, совершенной на небесах, но меня это вполне устраивает. Может, Джимми и не сравнится с твоим расчудесным Гаем, но я бы за такого хмыря ни за что не вышла, даже если бы других мужчин на свете не было!

Хэт выговорилась и прикусила язык. Кажется, она зашла слишком далеко.

К ее удивлению, Пенни не сказала ей в ответ все то, что она думает о недостатках Джимми. Вместо этого она поднялась:

– Я ухожу. Зря я, конечно, пришла. И сама могла бы сообразить, что ты не станешь меня слушать.

– Я никого не собираюсь слушать. Я и сама отлично знаю, что делаю, и было бы неплохо, чтобы и другие это поняли! – крикнула Хэт.

Она и не пыталась задержать Пенни и, закрыв за ней дверь, сидела и дулась, как обиженный ребенок. Хэт полагала, что Пенни намеренно создает впечатление, как будто она единственная счастливо вышедшая замуж дочь. Хэт переполняло негодование: какое право имела сестра наставлять ее о доле любви в счастливом браке.

Пожалуй, Пенни в чем-то и права, думала Хэт, продолжая размышлять, что стоит за словами сестры. Ответ Хэт – реакция на поведение родителей, всегда отдававших предпочтение Пенни. Каждое красивое платье, которое они покупали Пенни, когда Хэт получала простые брюки или книгу, вызывало у Хэт гнев, который и сейчас клокотал у нее внутри. По ее мнению, сцена произошла исключительно по причине решения Пенни сохранить в глазах родителей главенствующее положение.

Посещение Пенни только укрепило Хэт в ее намерении. Вместо того чтобы получше задуматься над тем, что она делает, она лишь сильнее поверила в возвращение Джимми Мэка.

И тем не менее Хэт нервничала и металась по квартире, словно тигр в клетке. Заносчивость Пенни не выходила у нее из головы, слова сестры не давали ей покоя. Хэт ужасно хотелось поговорить с Миш. Она несколько раз звонила ей по мобильнику, но, как и всегда, когда Миш была на работе, телефон был отключен. Хэт очень нужно было с кем-нибудь поговорить. Кончилось все тем, что она позвонила Присцилле.