Текст книги "Лавсаик Святой Горы"

Архимандрит Гавриил Дионисиатский
Лавсаик Святой Горы

© Терентьев Ю. С, перевод на русский язык, 2010

© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2010

* * *

В этой книге, первое издание которой вышло в 1953 году, блаженнейший старец Гавриил запечатлел образ Святой Горы своего времени. И поистине верно слово, что образ тот «искусно воссоздан любовью, верой и глубоким знанием предмета»[1]1
  Источник не установлен. – Перев.


[Закрыть][2]2
  Все примечания с цифровым индексом вынесены в конец книги. Примечания, не оговоренные специально, принадлежат автору. Примечания переводчика снабжены указанием «Перев.»; примечания издателей оригинального текста – указанием «Изд.»; примечания редакторов настоящего издания – указанием «Ред.». Текст в квадратных скобках внутри всех примечаний принадлежит переводчику.


[Закрыть]. Эпоха, которую он описал, изобиловала важными событиями, духовно просвещенными людьми, равно как и назидательными примерами, которые были крайне важны для всех, особенно для афонских паломников той поры, но не утратили великого своего значения и доселе. Пусть многое из описанного претерпело изменения – например, численность монашествующих, статус монастырей (после преобразования всех идиоритмий в киновии[3]3
  Идиоритмия и киновия – греч. термины, обозначающие два различных уклада монастырской жизни, как и сами монастыри, жизнь которых они определяют. Насельники идиоритмии, обеспечивающие свое пребывание в ней за счет личных средств, объединены общим богослужением, в остальном же (включая трапезу и келейную молитву) каждый идиоритмит руководствуется повелениями своего старца или духовника. Насельники киновий, имея бесплатные стол, кров и одежду, не владеют ни деньгами, ни имуществом и, связанные строгим уставом, который предусматривает всецелое послушание настоятелю, отдают все свое время общей молитве и трудам для обители. На Афоне киновиальные и идиоритмические монастыри сосуществовали в течение всей его истории, с преобладанием в разное время тех или других. Например, если в конце XVIII в. здесь повсеместно водворилось общежитие, то к середине XIX в. в ряде монастырей был возрожден исторически более ранний общежительный уклад. К моменту, когда вышло 1-е издание «Лавсаика Святой Горы» (1953 г.), из двадцати афонских обителей не менее половины оставались идиоритмическими. В 1992 г. все действовавшие на то время идиоритмии были преобразованы в киновии. – Перев.


[Закрыть]), как и политика государства по отношению к святоименному месту[4]4
  Крупные перемены произошли с тех пор также в хозяйственном положении и духовном состоянии многих обителей (так, всесторонний расцвет переживает в настоящее время Симонопетра, умножается братия Свято-Пантелеимонова монастыря; соответствующие сведения о других общинах Святой Горы см. далее в примечаниях к основному тексту). – Перев.


[Закрыть]. Гораздо важнее, что весть, ленным, а в наше время особенно умножившимся паломникам, – весть эта, в самом главном и существенном, все та же.

Старец Гавриил, по свидетельству многих, был одним из самых глубоких знатоков святогорской истории, и неудивительно, что к его помощи нередко прибегал Священный Кинот[5]5
  Священный Кинот – высший исполнительный орган монастырской администрации на Афоне, куда входят полномочные представители всех монастырей. – Перев.


[Закрыть]. Книги свои по недостатку времени он всегда писал, что называтся, на ходу. Несмотря на это, читатель все время убеждается, сколь основательны они по содержанию, сколь выразительны по языку, сколь богаты цитатами из творений Отцов и песнопений Церкви, равно как и собственными умозаключениями мужа, который был живым носителем иноческого предания. Вместе с тем писания отца Гавриила изобилуют терминами, самому ему отлично известными, но от читателя требующими немалой осведомленности и дополнительных справок. Сознавая, что у современного читателя могут возникнуть трудности языкового характера, мы сопровождаем каждое малознакомое слово надлежащим объяснением в скобках[6]6
  При переводе эта особенность оригинала в большинстве случаев не воспроизведена. – Перев.


[Закрыть].

Сохранив все примечания первого издания, мы, ради большей ясности текста, сочли возможным расширить некоторые из них. Это представлялось особенно полезным как ввиду их содержания, так и ввиду отражения в них личных воззрений старца.

Братство Священной обители святого Дионисия

Предисловие ко второму изданию

Духовной радости и веселия исполняется сердце у нас, нынешних насельников Дионисиевой обители, ибо с Божией помощью вновь увидело свет одно из сочинений досточтимого и приснопамятного старца Гавриила Дионисиатского, который свыше сорока лет был здесь игуменом.

Сбылось давнее желание, столь же наше, сколь и многих боголюбцев, лично знавших старца Гавриила. И то, что святая обитель наша впервые переиздала его творение, составляет для нас не только особое благословение Божие, но и почетное преимущество.

Старец Гавриил был, без сомнения, великим мужем и живым воплощением новой эпохи в истории Святой Горы. Он подъял великие труды и всего себя расточил ради блага святоименного сего места, перенес многие скорби и нередко, по собственному признанию, досыта испивал чашу неблагодарности от тех, кого облагодетельствовал. Смиренно полагаем, что о подвижнике этом написано незаслуженно мало, почему и образ его многие представляют себе весьма туманно. Но для того, должно быть, и обходили старца земная слава, почет и признание, чтобы негибнущее воздаяние было ему не от людей, а от всеведущего и правосудного Бога.

Архимандрит Гавриил Дионисиатский

Находясь в мире сем, отец Гавриил как для братии, так и для многих других являл пример не только «делом, словом, жительством», но и своими писаниями. И хотя со святой кончиной умолкло слово, обилующее полнотой и «солью растворенное», но образ жительства по-прежнему влечет к подражанию, а бесценные книги его навеки останутся источником великой пользы и духовного богатства для всякого, кто захотел бы им приобщиться.

Избирая для переиздания в первую очередь «Лавсаик Святой Горы», мы сочли, что творение это ближе всего нам по теме, а потому особенно полезно для нынешнего поколения святогорцев как воздвигающее от сна и зовущее подражать добродетелям описанных здесь отцов в наше время, которому свойственны нерадение о духовном и многопопечительность о земном.

Труд старца отличают изящество и ясность изложения, отменное знание и умелое употребление классического языка, а также точность и взвешенность сyждений. В нем проявляется глубочайшее благочестие, великая любовь к Святоименной Горе, которая всегда виделась ему как одно целое, как нерушимое братство, благу которого он безраздельно себя посвятил. Столь же ясно усматривается здесь и кроткая снисходительность к чужой немощи, и тот умиротворяющий дух, что по общему признанию всегда сопутствовал его жизни и делам. Не менее очевиден и глубокий патриотизм писателя, кое-кем превратно толкуемый, но совершенно естественный ввиду всех бед и испытаний многострадальной нашей отчизны. Чувство это тем более оправдано, если вспомнить, что он три года провел в заложниках у болгар, претерпел темничное заточение и, наконец, собственными глазами, полными слез, узрел в 1912 году освобождение Святой Горы и греческий флаг, утвержденный на месте турецкого.

От всей души призываем молитвы приснопамятного автора и запечатленных им отцов на всех читателей, коих просим молиться, чтобы и нам дано было от Бога шествовать вслед преждебывшим подвижникам или хотя бы смиряться, памятуя о том, сколь отлично жительство их от нашего.

Игумен Священной обители святого Дионисия архимандрит Петр с братией

Предисловие автора к первому изданию

За долгие годы пребывания на Святой Горе я уразумел, что большинство мирян, не исключая и мыслящую их часть, не имеют ясного представления об афонском иночестве и находят его далеко отстоящим от добродетелей и подвигов египетских, палестинских и ливийских отцов. Желая рассеять это предубеждение, обращаюсь к сим мирянам с искренней любовью. Итак, придите все восхотевшие иметь точные сведения и здравые суждения об исконном назначении монашества и о духовном его состоянии в наши дни! Придите c cердцем искренним и непредвзятым в это святое место и, не довольствуясь поклонением святыням, посещением библиотек и общением с начальствующими, снизойдите и до тех малых, кого назвал братиями Сам Господь. Потщитесь достигнуть пустыни, и обретете там истинно духовное делание. В этом сокровенном слое иночества откроются многоценные жемчужины добродетели, несокрушимые алмазы терпения, носители божественного любомудрия. Но поскольку не каждый из вас даже при добром произволении способен это исполнить, а сам я, к прискорбию моему, все чаще слышу нарекания на чин монашеский не только от мирян, но и из среды духовенства, то дерзаю приступить, с помощью Божией, к повествованию о людях и деяниях, которых своими глазами видел, своими ушами слышал и о которых поведали нам бывшие с самого начала очевидцами (Лк. 1, 2) преподобных мужей отшедшего поколения. Поступаю так не потому, что имею дерзновение думать, будто я, ничтожный, смогу пробудить всех от заблуждения, или питаю честолюбивую надежду, будто под влиянием малого сего сочинения воссияет для Святой Горы новый «золотой век». Сознаю свою немощь, верую слову Господню, что мир нас ненавидит, потому что Его, безгрешного, прежде возненавидел (cр.: Ин. 15, 18). Но страждет душа, болезнует сердце, когда род эллинский, священство Божие, люди, носящие имя Христово, живут, не памятуя тех великих благ и той великой славы, коими обязаны они (как, впрочем, и национально-государственным бытием своим) божественному установлению монашества, и не содержа в уме, что Отцы и Учители Церкви, священномученики, просветители народа и целые сонмы безвестных борцов за веру и отчизну были монахами, да и сама Мать Церковь искони и доныне приемлет служение, приносимое ей монашеством. Призываются ли монахи в действующую армию, подвергаются ли опасностям в миру, врачуют ли души людские, пребывают ли с Богом наедине в горах, вертепах и пропастях земных (Евр. 11, 38), – они неизменно молятся «о мире всего мира» и «о всякой душе христианской, скорбящей и озлобленной». Всегда молящиеся и о тех, кто сам не молится никогда, монахи были и остаются самым надежным оплотом нашего народа, нашего христианского общества, всего Православия.

Древние подвижники Египта, Нитрийской пустыни[7]7
  Нитрийская пустыня, или Нитрия – глубокая низменность к северо-западу от Каира, известная как колыбель монашества. Здесь подвизались святые мужи, известные как столпы раннехристианского монашества, – Антоний Великий, Аммун, Сисой и многие другие. В настоящее время в Нитрии много поселений монахов-коптов.


[Закрыть] и Нубии[8]8
  Нубия – историческая область на северо-востоке Африки, рассеченная рекой Нил. Ныне на территории ее имеются две митрополии (Сикаминская и Напатская) и шестнадцать епископий Александрийского Патриархата.


[Закрыть] обрели своего дееписателя в преподобном отце Палладии, который облагодетельствовал нас, составив для препозита Лавса обширное сочинение (откуда и название его – «Лавсаик») – сборник исторических известий, доныне услаждающее наш слух в первые дни Святой Четыредесятницы[9]9
  «Лавсаик», или Ιστορία Λαυσαικά, составлен Палладием (364–431 гг. по Р.Х.), учеником святого Иоанна Златоуста, монахом в Египте (впоследствии епископ города Еленополь в Вифинии), и послан царскому постельничему Лавсу. В сочинении описывается жизнь многих святых подвижников. «Лавсаик» – излюбленное чтение монашествующих, и, по древней традиции, чтения из него положены в Великий пост за монастырским богослужением.


[Закрыть].

Никто не станет отрицать, что тысячелетняя история монашеского государства Афон до сих пор не нашла своего Палладия. Приступая к сему малому труду, объемлющему весьма непродолжительное время, надеемся, что просвещенный ум иных братьев-агиоритов[10]10
  Агиорит – монах-святогорец (οτ'Άγιον Όρος – Святая Гора), или афонит. – Перев.


[Закрыть] окажется в подобном делании успешнее нас, и тогда скромное предприятие наше будет расценено как почин для более мудрых. Нынешний же снисходительный читатель пусть довольствуется предложенным, твердо веря, что единственной целью писателя было указать связь современного монашества с древним, явить славу Святой Горы и доставить пользу возлюбленым во Христе братиям.

Золота или серебра ни от кого мы не пожелали (cр.: Деян. 20, 33). Подобно новому «Эвергетину», «Лавсаик Святой Горы» является безвозмездным даром, сделанным ради поддержания «Святогорской библиотеки» в благой надежде, что он, как и труд преподобного Палладия, удостоится благосклонной оценки читателей.

Священная обитель святого Дионисия

3 апреля 1953 г.

Архимандрит Гавриил, игумен

Часть I
Святая Гора

Взявшись с Божией помощью в наше время за начертание духовной панорамы Святоименной Горы, позаботимся предпослать частностям посильное обозрение общих черт.

В природном отношении священный полуостров Афон слывет бесплодным и со стороны моря недоступным, ибо местность здесь по преимуществу гористая, с долинами и лесными чащами, а у берегов нет безопасной гавани, не считая бухт, пригодных для малых суденышек, и искусственных заливов, где устроены постоянные причалы судов и лодок Святой Горы. Уединенное местоположение и малолюдность Афона привлекали сюда монахов, вытесняемых из монастырей Палестины, Египта и Малой Азии набегами сарацин и агарян.

Примерно с X века жизнь святогорского монашества становится более упорядоченной, возникает орган управления администрации во главе с протом в Карее (откуда и название «Протат»), а некоторое время спустя, благодаря царским пожалованиям, устраиваются и монастыри, в том числе Великая Лавра, Ивирон, Дохиар и Ватопед.

С тех пор Святая Гора становится все более известной, а история ее определяется не только царскими хрисовулами[11]11
  Хрисовул – здесь: грамота византийских императоров, закреплявшая статус монастыря или земельное пожалование в его пользу. – Перев.


[Закрыть], но и уставами, которые к настоящему времени изданы для сведения всех желающих ее изучить.

В середине позапрошлого столетия возник духовный почин, участники которого ратовали за воссоздание в монастырях древнего общежительного уклада. Надеясь помочь духовному пробуждению греческого народа, важнейшим делом полагали они приобщение мирян к христианским истинам. И главный путь к тому виделся им в проповеди на общепонятном языке и в переводе на него же святоотеческих творений. Молитвой и благословением Церкви это боголюбивое начинание достигло значительного успеха и принесло плоды, каких не знала дотоле Святая Гора. В ту пору возникла и начала действовать знаменитая Афониада – философско-богословская школа во главе с Евгением Вулгарисом. Тогда стяжали известность оба Агапия, а также Никодим и Неофит Кавсокаливит, чьи сочинения читаются с неослабным вниманием и ныне. Тогда же из спора о поминовении усопших вышло движение колливадов[12]12
  Колливады – богословское движение XVIII в. Впервые заявило о себе деятельностью кружка ученых афонитов, возглавляемого святыми Никодимом Агиоритом, Макарием Коринфским и Афанасием Парийским. Ироническое прозвище «колливады» (кутейники) дано им противниками и объясняется тем, что они отстаивали древнюю церковную традицию, согласно которой в воскресные дни отменяется публичное поминовение усопших и связанное с ним принесение колива, или кутьи. Можно утверждать, что движение это, вопреки названию, которое дали ему враги (злонамеренно сузившие, таким образом, его содержание), стало ответом на проникновение в церковную среду духа рационализма и прагматизма. Колливады способствовали подлинному просвещению народа своей литературной деятельностью, заново выразив и раскрыв православное Предание. Их справедливо считают борцами за возрождение умного делания и наследниками исихастов XIV в.


[Закрыть] – авангард течения, которое живо доныне и доставляет великую пользу Церкви и обществу в виде катехизических школ и живой проповеди. Глубочайшие по мысли и классические по согласию их с учением Церкви и важности для христианского воспитания, творения перечисленных нами отцов сами по себе составляют целую библиотеку. «Пидалион» (Кормчая), «Большой синаксарь», «Духовные упражнения», «Грешных Спасение» и множество других книг доказывают правоту тех, кто называет движение 1750–1820-х «золотым веком». И та же эпоха дала многочисленных подвижников и страдальцев за веру – целый сонм новомучеников и преподобномучеников во главе с равноапостольным Космой Этолийским.

Именно тогда любовещественный дух претворился в любоученость, а царивший в румынских метохах[13]13
  Метох – подворье с земельными угодьями, принадлежащее монастырю за его пределами, нередко на территории других государств. В данном случае речь идет о подворьях некоторых афонских монастырей в дунайских княжествах Молдавии и Валахии. – Перев.


[Закрыть] дух себялюбивого колонизма – в собирание внутренних сил и деятельную любовь к своему народу. На смену соперничеству из-за приобретения земель на чужбине, бесконечным хлопотам о дальних поездках за милостыней пришла забота о духовном просвещении, чему должно было послужить основание метохов в ближних местах и освоение тех средств к существованию, какие имелись на Святой Горе. К этому времени все благомыслящие уразумели, что для духовно-материального переустройства и благоденствия святогорского монашества одно только нужно (Лк. 10, 42) – общежительный уклад, который за полувековой промежуток возобладал и утвердился в большинстве афонских обителей.

Этот расцвет Святой Горы был прерван подготовкой к великой борьбе за освобождение, чему насельники ее отдали немало духовных сил. И, так как большинство отцов, покинув Афон, переселились в земли Эллады, а святые обители запустели без малого на восемь лет, замерло и всякое духовное движение.

Когда же монахи вернулись на места своего покаяния[14]14
  Место покаяния – здесь: монастырь, в котором монах принял постриг. – Перев.


[Закрыть], то застали среди тамошних развалин безмерную скудость. И ввиду тягот разорения не нашлось бы чем жить, если бы приснопамятный правитель Иоаннис Каподистрия не прислал двадцать восемь тысяч гросиев – дар новоучрежденного Эллинского государства. В счетных книгах за 1830 год приводятся характерные данные: «Получено: в дар от Его Высокопревосходительства Правителя – тысяча гросиев. Отдано: за четыре десятка ложек – двадцать гросиев; за сто ока [128 кг] соли – десять гросиев; за метлы, глиняные миски и труты – пятьдесят гросиев; за кукурузу и рожь – двести гросиев». Вилки и пшеничный хлеб были непозволительной роскошью; животных для перевозки грузов приобрели лишь три года спустя. Понятно, что при такой жизни все усилия и в последующие годы направлялись на сбережение денежных средств.

В наши дни монахи святоименного места, оскудевшего обитателями, всемерно подвизаются, вынашивая в себе залог нового духовного процветания. И из всех забот своих главной полагают возрождение прославленной Афониады[15]15
  Афониада – духовная школа, созданная в середине XVIII в. по благословению Вселенского Патриарха для подготовки образованных священнослужителей из числа святогорской братии. До 1799 г. действовала при Ватопедском монастыре, после чего фактически прекратила существование. В 1930 г. возобновлена как среднее духовное учебное заведение на территории Андреевского скита; в начале 1950-х гг. переведена в новое помещение рядом с Кареей; с 1972-го преобразована в академию с шестилетней программой обучения, к которому допускаются и миряне. – Перев.


[Закрыть] в твердой надежде, что заступление Пресвятой Богородицы управит эти благие усилия к славе Божией и похвале Священному Киноту.

Ученые святогорцы

Обозрев вкратце историю Святой Горы, обратимся к ее насельникам. Монахов Афона, с самого их водворения здесь и доныне, всегда отличали три свойства: верность иноческому идеалу, то есть внутренняя собранность и склонность к безмолвию, чистая вера и хранение совести. И посему видим, как для приобретения первого употребили они все силы и, невзирая на Церковь[16]16
  Термин «Церковь» подразумевает здесь, скорее всего, позицию священноначалия или части иерархов Вселенского Патриархата в исторических ситуациях, когда она расходилась с требованиями православной совести и монашеского идеала. – Перев.


[Закрыть] и государство, добились самоуправления и независимости (среди прочего сохранив Святую Гору недоступной для женского естества). Видим их до последней иоты отстаивающими чистоту веры в исихастских, колливадских[17]17
  О колливадах см. примеч. 10.


[Закрыть] или календарных[18]18
  Юлианский (или «старый») календарь был солнечным. Введенный в Риме еще в 44 г. до Р.Х., он впоследствии сохранялся во всем христианском мире. С 1582 г. Запад перешел на новый, так называемый григорианский, календарь (по имени папы Григория XIII), найдя его в астрономическом отношении более совершенным. За двести пятьдесят лет до этого византийские греки обратили внимание на неточность юлианского календаря и попытались перенять григорианский, но Церковь отвергла его из опасения вызвать соблазн среди верующих. В 1895 г. Вселенский Патриарх Анфим VII высказался за единый календарь для всех христианских народов. В 1902 г. Вселенский Патриарх Иоаким III издал окружное послание ко всем православным Церквам, рекомендуя им обсудить проблему и изложить свою точку зрения. 1 марта 1923 г. григорианский календарь был официально введен королевским указом в Греции. Но когда выяснилось, что празднование Дня независимости на практике отделяется от Благовещения, произошли серьезные волнения. Элладская церковь выдвинула своеобразный компромисс – принять григорианский («новый») стиль, оставив в неприкосновенности Пасхалию (даты празднования Пасхи). Вселенский престол одобрил это предложение, и при Патриархе Григории VII вышло соответствующее постановление Священого Синода (10 марта 1924 г.). Однако часть верующих Греции не приняла этот шаг, как продиктованный латинянами, и, протестуя против него, отделилась от канонической Церкви. Так возник «календарный раскол», или «спор», длящийся, увы, и по сей день, поскольку «старостильники» (или «зилоты») разделились, в свою очередь, на ряд непримиримо враждующих групп. Святая Гора Афон сохранила юлианский календарь, но при этом не отделилась от Церкви и Вселенского Патриархата. – Изд.


[Закрыть] спорах. Видим, наконец, непрестанное стремление искоренить в себе даже след греха добровольным водворением в пустынях, пещерах или строгом общежитии.

Материальные заботы, хотя и не вовсе чуждые святогорцам VIII–XIV веков (в отличие от монахов Палестины и Египта), занимали в их жизни небольшое место. Но в последующие века, с умножением монастырей и их насельников, здесь также стала наблюдаться склонность к накоплению богатств в виде имений и денег, которая получила оправдание как помогающая выжить.

Господство сего любовещественного духа пресеклось, как мы знаем из предыдущей главы, в XVIII веке, когда национальное пробуждение заставило очнуться и афонитов, сделав их пламенными соработниками Церкви и народа. Просвещенные умы, благоговейные души, напоенные любовью к Богу и ближним, патриоты, всей душой болеющие за народ, который коснел в невежестве, – они сознавали, что духовное пробуждение неминуемо вызовет и национальный подъем. И тем усерднее разжигали искры его с церковного амвона и в тайных школах при монастырях, жаром сердец своих возгревая пламя, где сгорала жертвой Богу всякая тяга к земному богатству. Это пламя вспыхивало с особой силой в знаменитых училищах Кидонии, Смирны и Афониады, плоды его проявлялись в пожертвованиях богатых семей Идры и Янины на книжное дело, учреждение новых школ и воспитание юношества. Среди этих приснопамятных мужей и учителей народа выдающееся место занимали монахи-святогорцы – явные, но и сокровенные возделыватели вертограда веры, знаменитые и безвестные воины Церкви и национального дела. Сознающие все значение своей миссии и исполненные нелицемерной любви, они, как единственные наставники и утешители народа, с истинно апостольским самоотвержением обходили порабощенную землю от Лариссы до Адрианополя и Малой Азии и от Средней Эллады до Иллирика[19]19
  Иллирик, или Иллирия – гористая область на Балканском полуострове, включающая большую часть Адриатического побережья.


[Закрыть], то разбрасывая в слове проповеди семена свободы, то орошая посев собственной кровью. Новый мартиролог греческого Православия составляют преимущественно иноки-агиориты. С этой стороны они и обрисованы нами далее – как зачинатели духовного просвещения, как обновители веры в многострадальном православном народе, как светочи православной совести.

Косма Этолийский

Первое место здесь принадлежит равноапостольному Косме Этолийскому. Постриженник монастыря Филофей, он оставил Святую Гору и, посвятив себя религиозному просвещению народа, проповедовал по городам и весям. Исполненный благой ревности и поначалу взрастивший плоды делания и учения в себе самом, монах Косма пользовался безмерным уважением простолюдинов, сопровождавших его всюду, куда бы он ни шел, будь то храмовые праздники, всенощные бдения[20]20
  Всенощное бдение (παννύτσχιος αγρυπνία, или παννυχΐδα) – продолжающаяся всю ночь служба под Господские и Богородичные праздники, а также в канун памяти отдельных святых.


[Закрыть] или мирские торжества. Бесхитростное слово святого, изливающееся из любвеобильной и состраждущей души, научало твердому стоянию в вере, бережному хранению Предания, любви к книжной премудрости, родному языку и всегда завершалось призывом к живому делу – выстроить церковь или основать школу. Памятуя Господне речение: Не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9, 12), он заботливо обходил те епархии Македонии и Эпира, где под влиянием иноверного гнета были случаи вероотступления, пренебрежения родным языком и традиционным для греков церковным образованием. Подъемля сей добрый подвиг и непрестанно трудясь, чтобы утвердить свой народ в религиозном и национальном идеалах, он пал смертью мученика, исполнившего свой долг, и оставил по себе память как равноапостол. Западные пределы Центральной Эллады, Фессалия, Македония и Эпир доселе хранят отзвук его пламенных проповедей, а христолюбивый народ вспоминает «батюшку Косму»[21]21
  Прославление его во святых состоялось в 1961 г.


[Закрыть] не иначе как с благоговейным трепетом.

Никодим Святогорец

Сей великий представитель афонского иночества родом был с острова Наксос и поначалу пришел в монастырь святого Дионисия. Приняв после положенного испытания монашеский постриг, он проходил здесь в последующие семь лет послушания чтеца и секретаря обители, которая считалась тогда идиоритмией[22]22
  По свидетельству документов, которыми мы располагаем, монастырь наш на самом деле никогда не был в полной мере идиоритмическим. Неблагоприятные исторические обстоятельства отчасти расшатали общежительный уклад, но основные его черты сохранялись и в самые нелегкие времена.


[Закрыть]. Когда старец его вознамерился перейти на должность эконома в наш метох Хотарани (в тогдашней Молдаво-Валахии), он хотел отправиться с ним, но из-за внезапной кончины наставника переход не состоялся. Ревнуя об уединении, Никодим покинул место своего покаяния и ушел в Капсалу – местность, относящуюся к монастырю Пантократор и, как показывает название[23]23
  Капсала – букв.: пожарище (греч.). – Перев.


[Закрыть], крайне засушливую, но оттого и весьма подходящую для слабого здоровьем отшельника. Среди подвигов воздержания и полной свободы от попечений житейских он предавался богомыслию и писательским трудам, ради которых посещал время от времени другие монастыри, чтобы отыскать в их библиотеках нужные рукописи или печатные издания. Многосторонняя его ученость проявилась в оригинальных сочинениях и переводах (свыше тридцати названий), а также в составлении им праздничных последований, в том числе многочисленных канонов и херетизмов[24]24
  Херетизмы – то же, что акафисты. – Перев.


[Закрыть]. Он достиг в такую меру памяти, что знал наизусть пространнейшие тексты Священного Писания со всеми подразделениями на богослужебные чтения для того или иного дня и нумерацией страниц. Известен пример, когда в храме Протата им были прочитаны наизусть пятнадцать паремий вечерни Великой Субботы.

Изможденный непомерными трудами, он принужден был удалиться в вышеозначенную келлию святого Георгия (или Скуртеев), что в Карее, где иеромонахи Стефан и Неофит с братской любовью ухаживали за ним до блаженной кончины, постигшей его 14 июля 1809 года в возрасте пятидесяти девяти лет.

Приснопамятный Никодим слывет святым мужем не только на Афоне, но и во всем православном мире, который не перестает услаждаться богомудрыми и душеумилительными его творениями. Из рукописного его наследия в библиотеке Дионисиата ныне обретается только автограф сочинения «О сновидениях». Местное предание указывает комнату преподобного; в прихожей ее до сих пор стоит стул, на котором он сиживал во время письменных занятий. Частое посещение паломниками места его покаяния во многом способствовало восстановлению здесь в 1806 году общежительного уклада. Cейчас, после ходатайства Великой Лавры (которой принадлежит келлия, где скончался блаженный и где хранится его глава[25]25
  В настоящее время глава преподобного помещается в Великой Лавре, а в келлии Скуртеев хранится лишь ее челюсть. – Изд.


[Закрыть] с надписью «Чаю воскресения мертвых») перед Великой Матерью Церковью Христовой, обнаруживается похвальная ревность и об официальном причислении Никодима Агиорита к лику святых[26]26
  Приснопамятный Никодим Агиорит был прославлен в лике святых Патриаршим указом от 31 мая 1955 г. – Изд.


[Закрыть]. Преподобная же память сего мужа давно освящена душеспасительными его писаниями в сердцах тех, кто извлек из них многообразнейшую пользу.