Текст книги "Сердце вдребезги"
Автор книги: Арина Вильде
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 10
Рома
Я не могу понять, какого черта полез к ней с поцелуями. Вот я веду машину, вот мы смеемся и поем, словно и не было той школьной ненависти и неприязни между нами, вот я торможу перед общежитием, все еще не понимая, что ей здесь понадобилось, а потом поворачиваю голову в ее сторону и пропадаю.
Передо мной не Ромашкина, девочка с косичками, которая сидела за первой партой. Передо мной Вероника, красивая девушка, которая хоть и жутко раздражает, но в приглушенном свете уличного фонаря кажется какой-то неземной и настолько притягательной, что, когда она прикасается к моему лицу, когда приближается ко мне и я чувствую на себе ее теплое дыхание, я не могу устоять.
Я не особо люблю целоваться, весь этот слюнообмен не вызывал во мне никаких чувств, но не в этот раз. По спине пробежал озноб, а сердце забилось чаще. Ее губы казались такими сладкими и мягкими, что оторваться было почти невозможно.
Я так и не понял, что произошло со мной в тот момент и что за чувство пробралось сквозь кожу, но вот реакцию своего дружка в штанах на Нику я вполне могу понять. Пришлось несколько секунд помедитировать, прежде чем броситься за ней вдогонку, и вот теперь она надула свои щеки, как хомяк, скрестила руки на груди в защитном жесте и молчит всю дорогу до моего дома.
А еще каждый раз, когда я притормаживаю, она дергает за ручку в надежде, что дверь каким-то образом разблокируется и ей удастся сбежать.
– Не стоит делать из себя мученицу, я всего лишь хочу лечь спать с чистой совестью, а не думать о том, что оставил тебя ночью посреди улицы, – завожусь, потому что чувствую себя идиотом. Ей, кажется, совершенно не нужна моя забота, а ещё я не совсем понимаю, как вести себя с Никой после поцелуя.
Есть ли вероятность, что она настолько пьяна, что утром обо всем позабудет? Это было бы просто чудесно!
– Я тебя не просила помогать мне, – фыркает она, и я с силой сжимаю руль, сдерживая себя, чтобы не нагрубить.
В салоне автомобиля царит напряжение. Ощущение, что ещё немного – и все рванет к чертовой матери. Поэтому я безумно счастлив, когда наконец-то заезжаю в гараж и выхожу из машины.
– Нужно приложить что-то холодное, – кривлюсь, притронувшись к глазу.
Вероника растерянно оглядывается по сторонам, рассматривая плакаты на стенах, и несмело идёт за мной в дом.
Я выдыхаю, потому что ожидал истерики и сопротивления, но, наверное, она устала не меньше меня, поэтому смирилась и не пытается сбежать. Она неторопливо проходится по гостиной и, заметив в кресле Осириса, приближается к нему, чтобы почесать за ухом.
– Миленько тут у тебя.
– Я живу не один, поэтому не шуми, пожалуйста. Я сейчас вернусь. – Я делаю всего несколько шагов в направлении кухни и застываю на месте, уперевшись взглядом в темные глаза.
Арина. Маленькая ябеда.
В пижаме со слониками и с полным хаосом на голове. На прошлой неделе Арина решила сделать себе модную стрижку, и теперь у неё короткие волосы, которые вьются и торчат в разные стороны.
Она испуганно вертит головой, заинтересовано посматривая в сторону гостьи, а я понимаю, что она сейчас же побежит к Соне и Денису, чтобы рассказать о том, что: «Рома пришёл с девочкой, они будут играть вместе? Можно я тогда тоже приглашу к нам Сашку?»
У неё врожденное недержание информации. Она обязательно должна что-то кому-то рассказать, иначе это будет мучить ее весь день. В партизаны ее брать противопоказано, даже пытать не придётся.
– Чего не спишь? – спрашиваю строгим голосом, пытаясь придумать, что же ей пообещать в обмен на молчание. Я, вообще-то, под домашним арестом, а новый синяк под глазом не играет в мою пользу.
– Я… эмм… водички попить вышла.
– Ты ведь понимаешь, что все, что ты здесь увидела, – секрет?
– Сто баксов, – быстро сориентировалась малая, и я не сразу понял, о чем речь.
– Что?
– Сто баксов за молчание. – Слышу, как где-то сбоку прыснула от смеха Ника, но я и сам еле держусь, чтобы не засмеяться. Предпринимательская хватка у девочки что надо. – Папа всегда даёт мне сто баксов, чтобы я маме его секреты не рассказывала.
– Могу предложить тебе более выгодную сделку. Хеппи-Мил и любые две игрушки из Макдоналдса. – Выжидающе смотрю на неё, надеясь, что мое предложение покажется ей более щедрым. – Подумай хорошенько, прежде чем сделать выбор, потому что за сто долларов ты точно не сможешь купить столько всего в Маке, – и я не вру, там ведь только национальную валюту принимают.
– Четыре игрушки. И мороженое рожок.
– По рукам! А теперь беги к себе и никому ни слова, что видела меня здесь с Никой, ясно?
– Да! – Счастливая Арина быстро перебирает своими маленькими ножками, скрываясь в своей комнате, а я улыбаюсь и с любовью смотрю ей вслед.
– Боже, Соловьев, ты только что обдурил маленького ребёнка, – насмешливо говорит Ника, подходя ко мне сзади, и мне вдруг снова становится не по себе.
– Она развела меня, так что никаких обид.
А сам мечтаю о том, чтобы поскорее свалить жить к себе на квартиру и делать все, что захочу. Еще несколько гонок, подзаработаю хорошенько, и можно будет открыть мастерскую для байков, просиживать штаны в офисе, как Денис с Соней, точно не для меня.
* * *
– Проходи. – Открываю перед ней дверь своей комнаты, слегка волнуясь. Ощущаю себя девственником, который впервые привел домой девчонку. И то, помнится, будучи девственником, я был смелее.
– Милая комнатка. – Вероника обходит мою берлогу, рассматривая фотографии на комоде, плакаты на стенах и несколько моделей парусников, которые я собрал еще в школе.
– Спасибо. – Растерянно смотрю по сторонам, не зная, что делать. Хотя нет, знаю.
Первым делом закрываю дверь на защелку, а то мало ли кому взбредет в голову зайти ко мне без стука рано утром. Потом иду к шкафу, достаю белую футболку и, понюхав ее, чтобы убедиться, что она не из той стопки одежды, которая должна отправиться в стирку, бросаю Ромашкиной.
Она ловко ловит ее и испуганно смотрит то на меня, то на белую тряпку в своей руке, то на огромную мягкую кровать.
– Там ванная, можешь принять душ и переодеться, – без лишнего стеснения стягиваю с себя одежду и заваливаюсь на кровать. – Что? – Замечаю ее округлившиеся глаза и не понимаю, в чем проблема. – Ну, если хочешь, можешь переодеться прямо здесь, я не против.
– Соловьев, я не собираюсь спать с тобой в одной постели. Если все это беспокойство и забота всего лишь для того, чтобы забраться ко мне в трусики, то боюсь тебя разочаровать, но со мной это не прокатит.
– А как прокатит? – Приподнимаюсь на локтях, заинтересовано смотря на нее. Вот, значит, что она думает обо мне.
– Никак. – Футболка летит мне в лицо, а Вероника усаживается в кресло у окна и скрещивает руки на груди, не отрывая от меня яростного взгляда.
– Можешь быть спокойна за свою честь, ты не в моем вкусе. – Поворачиваюсь на бок, укрываясь тонким покрывалом, и делаю вид, что собираюсь спать и мне совершенно нет дела до того, что Ника находится всего в двух шагах от меня. – Только свет можешь выключить, пожалуйста.
– Хорошо, я посижу до рассвета и уйду, – ворчит она, вставая с кресла и приближаясь к выключателю у двери. Сквозь приоткрытые глаза наблюдаю за ее стройными ножками, а потом комнату поглощает темнота и в первые минуты перед глазами лишь чернота.
Конечно же, я сказал неправду насчет того, что она не в моем вкусе, иначе не поцеловал бы ее в машине. Оттолкнул бы и выставил на улицу. Но признаваться в этом не собираюсь, как и в том, что мне не хватало Вероники после того, как она внезапно исчезла после девятого класса.
Я прислушиваюсь к темноте, ловя каждый шорох. Вот она возвращается к креслу, тяжело вздыхает, бубнит что-то под нос и наконец-то затихает. У меня в голове столько вопросов, которые не дают мне покоя, что уже через несколько минут я сдаюсь и произношу первый вслух:
– Так ты серьезно живешь в общежитии?
– Там живут сотни студентов, а ты решил задать этот вопрос именно мне?
– Не прикидывайся идиоткой, ты понимаешь, о чем я, – я начинал злиться. Вот почему так тяжело просто ответить на чертов вопрос?
Ника молчит, и я уже было решил, что разговора по душам у нас не получится, но через несколько минут я слышу ее тяжелый вздох и едва различимый шепот:
– Да, я живу в общежитии. У меня кое-какие семейные проблемы, поэтому пришлось на время побыть в роли настоящей студентки.
– Ясно. Я думал, что ты уехала из страны, такие слухи ходили по школе, поэтому было странно встретить тебя в городе.
– В стрип-клубе, ты хотел сказать. Называй вещи своими именами.
– И это тоже, – хмыкаю, все еще до конца не понимая, что она там забыла. – Это не то место, где ожидаешь встретить таких девочек, как ты.
– Каких таких? – вызывающе спрашивает она. Уверен, если бы у нее была возможность видеть меня, прожгла бы дыру во лбу.
– Папиных дочек с раздутым самомнением.
– Пффф, ты меня совершенно не знаешь, поэтому знаешь куда иди со своими наблюдениями?
– Да ладно тебе, не кипятись. И не кричи, за стенкой комната Арины.
Она включает телефон и жмурится от яркого света. Смешная такая.
– Еще четыре с половиной часа в одной комнате с тобой. Если я не наброшусь на тебя с канцелярским ножом, который заметила на письменном столе, купишь и мне Хеппи-Милл в Маке. А теперь давай помолчим, ты хотел спать, – опережает меня, так и не дав сказать колкую фразу насчет того, что она может показать мастер-класс по танцам и тогда я ей даже сто баксом дам, а не только чизбургер с картошкой фри.
– Ты жуткая зануда.
– От зануды слышу.
– И целуешься отвратительно. Тебе не мешало бы взять у опытного человека несколько уроков, – не знаю, почему именно сейчас решил вспомнить о теме с поцелуем, которую еще час назад старательно избегал.
– Это потому, что я целовалась с тобой, ты почти засосал мое лицо своими губищами.
– Хах, еще скажи, что тебе было ни капельки не приятно и что это не ты стонала, обхватив меня за голову и притягивая к себе. – Конечно же, я знал, что она врет, но ее слова все-таки смогли затронуть мою самооценку, а в душу закралось сомнение. А что, если я и вправду плохо целуюсь? Я ведь не так часто делал это с девчонками, предпочитая свидания с байком и ветром.
– Это был стон боли, твои часы зацепились за мои волосы.
Я разозлился, словно маленький ребенок, перевернулся на спину и решил, что больше ни слова не произнесу. Вероника тоже затихла, не желая продолжать нашу перепалку, и вскоре, кажется, уснула.
Я вертелся в кровати до самого утра – то ли совесть заела оттого, что я удобно устроился, в то время как девушка мучится хоть и в мягком, но все же кресле, то ли тот факт, что Ромашкиной не понравился наш поцелуй, никак не давал мне уснуть. Прокручивал сегодняшний вечер в голове, пытаясь понять, что именно стоило сделать по-другому. Может, вообще не нужно было ехать в чертов клуб? Или остаться там с Олей?
Нет, только не с Олей.
Или оставить Ромашкину на пороге общаги и со спокойной совестью уехать домой?
Посадить ее в такси у клуба вместо того, чтобы подвозить самому?
Когда первые лучи солнца пробрались в комнату, я перевел взгляд с потолка на девушку и несколько минут не мог заставить себя оторваться от нее. Такая маленькая, безмятежная, укуталась в свою джинсовку, склонила голову набок и уснула.
В груди защемило от какого-то невиданного ранее чувства, а в паху разгорелся пожар.
Я поднялся, осторожно поднял ее и переложил на кровать. Повертелся немного у окна, пытаясь совладать с внезапно подступившим возбуждением, и, словно вор, улегся рядом. Ника что-то промычала во сне, заерзала, устраиваясь поудобней, повернулась на бок ко мне лицом и забросила руку на грудь.
Я почувствовал, как быстро забилось мое сердце, прикоснулся к ее маленьким пальчикам, придвинулся еще ближе и закрыл глаза. Надо уснуть и сделать вид, что я все это время спал и понятия не имею, как она оказалась в моей постели. Пусть подумает, что лунатик и сама пришла во сне.
Отличный план, Соловьев! На десять баллов!
И, возможно, мы бы проснулись утром, разошлись по домам, словно ничего не было, закончили бы учебу и навсегда забыли друг друга, если бы все не завертелось так, что уже через несколько месяцев Ромашкина стала мне дороже, чем байк. А свой байк я жуть как люблю!
Глава 11
Вероника
Я проснулась оттого, что мне было жарко. Безумно жарко. А еще от незнакомого женского голоса и стука в дверь.
– Рома, ты вчера просил напомнить, что у тебя первую пару ведет какой-то Демон! Вставай, Денис уезжает через двадцать минут, если не успеешь – поедешь в универ на автобусе!
От непонимания происходящего я резко открыла глаза и уперлась взглядом в голую мужскую грудь. Что это? Где я? Это то, что я думаю?
Осторожно откидываю покрывало и выдыхаю, потому что я в одежде, а потом вспыхиваю, как невинная девица, наткнувшись на боксеры парня. С добрым утром, называется.
Я краснею до кончиков ушей и боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить его. События вчерашней ночи медленно возвращаются, принося за собой стыд и чувство неловкости.
Соловьев.
Я дома у Соловьева.
Лежу в его постели, закинув ногу поверх него, а моя рука покоится на его горячей груди. Прямо на сердце, которое бьется как сумасшедшее. Как я здесь оказалась? Точно помню, что сидела в кресле, а потом, кажется, уснула.
Поднимаю взгляд, рассматривая безмятежное лицо парня, и на несколько секунд вылетаю из реальности. Рома и в школе был симпатичным парнем, но тогда проявить свою симпатию в его сторону мешала не только наша взаимная ненависть, но и его рост. Он был чихуахуа в сравнении со мной. И это бесило.
– Я сделала все возможное, чтобы тебя разбудить. Завтрак на столе, до вечера! – Я вздрагиваю от резкого женского голоса и нескольких ударов в дверь.
Соловьев промычал что-то в ответ и заерзал на кровати, а я поняла, что надо валить. Если не из его дома, то хотя бы из постели. С грацией бегемота скатываюсь на пол и в два шага добираюсь до кресла. Устраиваюсь поудобней, закрываю глаза и делаю вид, что сплю.
Конспирация сотого уровня.
Я бы не отказалась сейчас, как хамелеон сменить цвет и мимикрировать под окружающий мир. В темноте было проще, а сейчас, когда в комнате светло, когда "остатки алкоголя" выветрились, когда в доме родные Ромы, а главное – прямо рядом со мной полуголый парень, я не представляю, что делать. Хочу телепортироваться в свою комнату в общаге и навсегда забыть обо всем, что произошло между нами.
Прокручиваю в голове снова и снова наш поцелуй, злясь на себя, что поддалась непонятному порыву, а потом вспоминаю слова Ромы о том, что целуюсь я хреново, и желаю провалиться сквозь землю.
Так, Вероника, соберись! Это же Соловьев, тот самый мальчишка, которого ты успешно доставала несколько лет, так что изменилось сейчас? Просто надо включить режим стервы и играть по старым правилам.
– Ромашкина, подъем! Ты не знакома с Демоном, но поверь, на его пары лучше не опаздывать, и уж тем более не пропускать, иначе весь следующий семестр будешь ходить на пересдачи, – слышу сонный голос Ромы и усиленно делаю вид, что все еще в мире сновидений. – И, кстати, я знаю, что ты не спишь, ты топала как слон, когда сбегала от меня. Впервые встречаю человека, который страдает лунатизмом. Еле отбился ночью, – хмыкает, а я не могу понять: он так пошутил или я в самом деле выжила из ума и полезла к нему? – Рома, ты такой сексуальный! Рома, я хочу тебя! Рома, поцелуй меня ещё раз! – ахает и охает он, изображая женский голос.
– Если бы я страдала лунатизмом, то, скорее всего, попыталась бы придушить тебя подушкой. Так что не выдумывай. И как вообще я оказалась здесь, не подскажешь? Ты что, похитил меня? Черт, голова раскалывается, есть таблеточка? – не нахожу ничего лучшего, чем изобразить жуткое похмелье с частичной потерей памяти. В конце концов, он ведь думает, что вчера я была пьяна, поэтому буду разыгрывать эту роль до конца.
– Холодный душ тебе в помощь, только у тебя ровно пять минут, – указывает в сторону двери, ведущей в ванную комнату, и мне не нужно предлагать два раза, срываюсь с места и несусь подальше от Соловьева. Полуголого Соловьева, к которому я доверчиво прижималась всю ночь.
Первым делом поворачиваю защелку – мало ли что придет в голову этому извращенцу? – быстро стягиваю с себя одежду, но до душевой кабинки так и не дохожу.
Матерь божья! И это в таком виде он меня видел?
Тушь вместе с черной подводкой размазалась вокруг глаз, волосы сбиты и торчат во все стороны, одного взгляда на меня достаточно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что вчера я хорошенько напилась.
Вздыхаю, пытаясь найти, чем бы смыть эту красоту, вряд ли у Соловьева найдётся мицеллярная вода.
С интересом поглядываю на разложенные на раковине всякие «мужские штучки»: гель для душа, мыло, гель после бритья, пенка для бритья, бритва и тюбики с мазями. От синяков. Последнее Соловьеву сегодня точно пригодится, фингал под глазом почернел ещё больше, чем вчера вечером.
Улыбаюсь при виде скрабов и тоников для лица: неужели, как девчонка, делает всякие маски, боясь, что на лбу выскочит прыщ?
Открываю дверцу шкафчика и замираю. Две пачки презервативов. В голову сразу же лезет куча мыслей о том, где и с кем он использовал их. Стало как-то гадко, а еще в груди больно кольнуло от осознания того, что в его жизни определенно присутствуют девушки. И это точно не Оля, она бы уже мне все уши прожужжала насчет «самой лучшей ночи в ее жизни».
– Три минуты, Ромашкина, а я все еще не слышу звука воды! – доносится со стороны двери, и я спешу принять душ.
С каким-то особенным остервенением тру кожу на руках, груди, шее, а потом вспоминаю, что в открытом топике будут заметны красные царапины, поспешно выключаю воду и выхожу из душевой кабинки с намерением посмотреть на себя в зеркало и убедиться, что не все так страшно.
Нахожу на полке чистое полотенце, промокаю волосы, одеваюсь и возвращаюсь в комнату, на четыре минуты не вложившись в отведенное мне время, о чем и сообщает Рома.
– Черт, Ромашкина, ты еще и голову помыла, теперь целую вечность будешь сушить волосы. В конце коридора справа есть общая ванная комната, там есть фен. Если встретишь Дениса, скажи, что через пятнадцать минут я буду готов.
И скрывается за белой дверью.
А мне что делать? Красться по дому, словно вор, чтобы ни с кем не встретиться?
На самом деле у меня было огромное желание вылезть через окно, вызвать такси и уехать, ни с кем не попрощавшись. Но я еще не на столько отчаявшаяся, чтобы прыгать со второго этажа, поэтому послушно выхожу из комнаты и, убедившись, что поблизости никого нет, иду на поиски фена.
Где-то снизу доносится звук работающего телевизора, детские крики и строгий мужской голос. Я чувствую себя воровкой, а еще слегка не в своей тарелке. Наверное, Рома часто водит к себе девчонок, и я даже не представляю, как посмотреть в глаза его брату, потому что тот наверняка подумает, что мы всю ночь занимались всякими непристойностями.
С первого раза нахожу нужную комнату, поражаясь размерами дома, хотя наш старый дом был гораздо больше, но вот маленькая тесная комнатка в общежитии была ненамного больше этой ванной комнаты.
Быстро сушу волосы и вздрагиваю, когда в зеркале появляется еще одно отражение.
– Ты меня напугал. – Дрожащими руками выключаю фен и возвращаю на место, стараясь избегать зрительного контакта с парнем.
– Мы не успеваем позавтракать, но я прихватил парочку бутербродов и два стаканчика чая с собой, – отчитывается Рома, выходя из комнаты. – Идем, Денис уже бесится, потому что нужно отвести Арину в сад и не опоздать на работу.
– Как так получилось, что у такого, как ты, нет своей машины?
– Я предпочитаю другие, более приятные вещи, – усмехается он, а мне только остаётся гадать, что это за такие «приятные вещи», которые лучше собственного автомобиля.
– Даже боюсь спрашивать. – Выхожу на улицу и натыкаюсь на удивленный взгляд брата Ромы.
Раньше мне приходилось встречаться с ним очень часто, и почти все разы в кабинете у директора. За пять лет он ни капельки не изменился, даже не постарел. Он переводит взгляд на Рому, вопросительно поднимая бровь, и до меня запоздало доходит, что Денис мог меня узнать.
– А ты не та девчонка, которая вырезала дырку на спортивках Ромы в восьмом классе? – Он смотрит на нас со смешинками в глазах, по-доброму улыбаясь, и я немного расслабляюсь. А еще чувствую себя вновь нашкодившим подростком.
– Может быть, – хмыкает Рома, открывая передо мной заднюю дверцу автомобиля.
– Я же говорил этой истеричной директрисе, что между вами любовь, которую вы проявляете в обычной для подростков форме! Вот хотел бы сейчас посмотреть на ее удивленное лицо. Как же она доставала меня своими ежедневными звонками и жалобами.
– Она просто была к тебе небезразлична, – фыркает Рома, пока я стою посреди двора, кутаюсь в джинсовку, чувствуя, как дрожат от утренней прохлады ноги, и никак не решаюсь сесть в машину. – И нет между нами никакой любви.
– Ага, именно поэтому ты как угорелый носился по кухне в поисках второй термокружки. – Теперь очередь Ромы покрываться красным румянцем, и, как бы он ни отводил от меня взгляд, пытаясь скрыть смущение, ему это не удалось.
Даже представить не могла, что парни умеют так мило краснеть, а тем более Соловьев. И от этого, по непонятным причинам, сердце сделало кульбит, а на лице растянулась глупая улыбка.
– Арина, ты ведь понимаешь, что если нас остановят гаишники, а ты будешь сидеть на переднем сиденье, то придется разбить твою копилку, чтобы оплатить штраф? – строгим голосом спрашивает Денис, забираясь в салон автомобиля.
– Если опустошить ее копилки, то она еще лет десять спокойно сможет ездить с тобой на переднем сиденье, – смеется Рома, кивком головы приглашая меня наконец-то сесть назад, и мне почему-то кажется, что его слова вовсе не были шуткой. Особенно если учесть ночной разговор с малышкой.
Я забираюсь в салон, расслабленно откидываюсь на спинку, и первое, на что натыкается мой взгляд, – подлокотник, который разделяет пополам заднее сиденье. Замечаю в подстаканниках две термокружки, а рядом несколько бутербродов, небрежно завёрнутых в пищевую пленку.
Какой Соловьев, однако, заботливый! Или это он для себя так расстарался?
Рома хлопает дверцей, быстро обходит машину и садится с другой стороны.
– Если нас остановят гишники, я успею перелезть к Роме. У тебя же стекла черные, пап, – возмущенно пищит Арина, и я против воли усмехаюсь. Хитрая какая девочка.
– Пристегни ремень, лиса, и ни слова маме об этом. – Денис заводит машину, выезжает из двора и медленно, словно везет самый ценный в мире груз (хотя оно так и есть), едет по полупустой дороге.
– Это черный, а это зеленый, ты какой предпочитаешь? – Я не сразу понимаю, что Рома имеет в виду чай.
Бросаю взгляд на подлокотник, на парня, а потом на отражение в лобовом зеркале, ловя насмешливый взгляд Дениса. Он как бы говорит: видишь, я был прав, пацан для тебя старался.
– Зеленый. – Спешу разорвать зрительный контакт с мужчиной и хватаюсь за стаканчик, чтобы хоть чем-то занять руки и не чувствовать себя так неловко.
Мы, словно два школьника, сидим на заднем сиденье родительского автомобиля, молча жуём бутерброды и так же молча пялимся по сторонам, избегая прямых взглядов друг на друга. Но все же, когда Рома что-то увлечённо разглядывает в телефоне, я не могу удержаться и краем глаза слежу за ним. За тем, как он подносит к губам чашку, делает глоток горячего чая, облизывает губы и кривится, прикасаясь к синяку под глазом.
– Кстати, откуда снова фингал? – подаёт голос Денис.
– Защищал честь девушки, – фыркает в ответ парень, приподнимая телефон на уровень лица, и мне становится смешно, потому что он напоминает мне сейчас девочек. Правда, те используют фронтальную камеру, чтобы убедиться в идеальности прически и макияжа, а Рома – оценить результаты чужого удара.
– Ты и в прошлый раз так говорил, и в позапрошлый, и в остальные разы. Тебя послушать, так ты, словно человек-паук, носишься по городу, спасая невинных девиц.
– Юмор у тебя так себе. Прибавь газу, мы опаздываем на первую пару. – Денис делает, как просит Соловьев, и уже через десять минут тормозит у ворот академии. – Спасибо, я буду поздно.
Я возвращаю термокружку на прежнее место, прощаюсь с Денисом и Ариной, выхожу из машины и натыкаюсь на удивленный, злой и завистливый взгляд Оли.
Только не это! Нам жить в одной комнате не один месяц, а может, и год, и начинать вражду из-за парня, который мне совершенно не нужен, очень не хочется.
– До встречи на паре, Ромашкина, – салютует Рома, обгоняя меня и быстрым шагом направляясь в сторону учебного корпуса.
Я здороваюсь с Олей кивком головы, делая вид, что не замечаю ее вражеского настроя, и бегу следом за Соловьевым. В конце концов, именно она закрыла окно в комнате, других объяснений я не нахожу, поэтому сама виновата в том, что ночь я провела у него.
Залетаю в аудиторию за несколько минут до звонка и, не смотря в сторону последней парты, сажусь впереди у окна, запоздало вспоминая, что у меня с собой нет ни тетрадки, ни ручки.
Отличница, что сказать?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.