Текст книги "Страшное преступление в кабаке дяди Стамати"

Аркадий Аверченко
Страшное преступление в кабаке дяди Стамати

У наших ног синело прекрасное тихое море. Мы легли на песок животами кверху и повели длинный ленивый разговор.

Следователь сказал мне:

– Я недурно изучил за два года этих чудесных южан. Их можно любить, но уважать их невозможно.

– Почему?

– Потому что у этих людей нет середины. Попробуйте расспросить у кого-нибудь из них: далеко-ли до такого-то места? Одному из них расстояние в десять верст кажется очень коротким… И он, размахивая руками, закричит: «Что вы!! Помилуйте!! Два шага… Десять-двенадцать минут ходьбы и вы там! Близехонько… Если бы нам влезть на эту крышу – я показал бы вам отсюда это место!» Спросите другого южанина более ленивого, менее подвижного: «О-о, заорет он, (они тихо никогда не говорят). Вы туда хотите идти? Пешком? Да я вам скажу: в два дня не дойдете! Автомобиль если – другое дело… В несколько часов доедете. А пешком? Сумасшествие»… Спросите у южанина мнение о его соседе… Если сосед ему мало-мальски симпатичен – он всплеснет руками и закричит: «Кто? Ованес Туташвили? Да это ж святой человек! Ведь это ж гениальная личность! Он еще не министр… да, спрошу я вас, почему? Да потому, что он сам не хочет! Это ж человек, с которого нужно напечатать портреты и повесить себе на удовольствие везде, где можно! Ованес!! Его на руках нужно носить днем и ночью, этого Ованеса». Но если Ованес поспорит со своим поклонником из-за подшибленной ноги курицы или взятой без спроса лодки – послушайте, что вам скажут об Ованесе… «Ованес? Вы уверены, что он именно так называется? Идиет он называется – вот как! Это ж форменный каторжник, босявка! – Все добрые люди трясутся от страха, когда это чудовище показывается на улицу. Ведь ему застрелить человека все равно, что стакан вина из-под тарапана выпить, накажи меня Бог! Чтоб я так жил!».

– Неужели, все такие? – спросил я.

– Все. Раз южная кровь – значит, такой. Возьми ты их купцов… Спроси в любой лавчонке: «Сколько стоит десяток лимонов?» – «Шестьдесят копеек!» Не разговаривая, вынимай кошелек и плати тридцать. Он ничего не возразит и даже не будет удивлен… Он, в сущности и сам хотел сказать: «тридцать» да уж, как то, оно само сказалось – шестьдесят.

Вдохнув жадной грудью пахучий воздух, следователь мягко улыбнулся и неожиданно закончил:

– А, в общем – они чудесный народ!..

…Послышался топот нескольких тяжелых ног. Мы обернули лица и увидели двух горожан, которые сломя голову, мчались на нас, перепрыгивая с камня на камень и яростно размахивая загорелыми руками.

Когда они подбежали к нам и обессиленные, со стоном ужаса, повалились на песок, следователь оглядел их и спокойно спросил:

– Здорово, Тулумбасов! Здорово, Кандараки! Что случилось? Не искусали ли вас бешеные собаки? Тулумбасов зарыл руки в песок и застонал.

– О, господин следователь!! Если-бы нас искусали бешеные собаки – мы бы даже не поморщились… Страшное преступление!

Кандараки посмотрел на нас широко раскрытыми глазами, в которых застыл нечеловеческий ужас и пролепетал:

– Что-же это будет, если звери уже вырвались на волю и режут людей, как цыплят?.. Почему-бы им не зарезать и меня? И мою жену Марину? И маленького Христу?

– Кто там зарезал? Кого?

– Мы ж говорим – матросы! Два громадных буйвола матроса!! У этих чертей ни жалости, ни милосердия!

– Кого зарезали?

– Весь кабак дяди Стамати они зарезали! Массу людей они зарезали! Двух человек!! Мы сами видели.

Следователь встал и отряхнул песок с платья.

– Стойте! Пусть говорит Тулумбасов. Говорите толком…

– Чего там говорить толком! Нельзя говорить толком! Зарезали, ограбили и убежали. Все ограбили – весь-весь кабак унесли!

– В чем… унесли?

– В узле. Большой такой. Пудов десять!

– Постойте… Кто же это первый заметил?

– Я первый, – сказал Тулумбасов.

– Первый я, – сказал Кандараки.

– А кто первый из вас двух? – терпеливо спросил следователь.

– Я первее.

– Первее – я.

– А из двух – кто первый?

– Из двух? Он, с – некоторым сожалением указал Кандараки на Тулумбасова.

– Что же вы увидели и каким образом?

– Вот каким. Иду я к Стамати, насчет водки из выжимок условиться – он у меня всегда покупает… Вдруг, смотрю, окно кабака раскрывается и оттуда выпрыгивают два матроса с ножами и огромными узлами в руках. Выскочили и убежали. «Э», думаю, – «дело нечистое»… Да подхожу к окну, да как загляну – и свету, матушки мои, не взвидел. Лежат двое: Стамати и еще один на полу с перерезанными горлами, кругом кровь и все перевернуто вверх ногами… Вижу – Кандараки идет – я и ему показал. Посмотрели, да бежать – прямо к вам!

– Какие из себя матросы и куда они побежали?

– Они высокие, черные, широкоплечие… Глаза горят, как у волков. А направились они прямо по дороге на Феодосию… Боже ж мой… что будет, что только будет?..

– Надо осмотреть кабак прежде всего, – сказал следователь.

– Нужно догнать прежде всего убийц, – горячо возразил я, – пока они не убежали… А кабак всегда можно осмотреть.

– Ну, чтож… убийц – так убийц, – лениво согласился следователь. – Достаньте нам у Марасьянца двух лошадей – мы с приятелем поедем.

– А войско? – закричал Кандарака.

– Какое войско?

– Как – какое?.. Что же вы думаете – вам удастся вдвоем справиться с этими двумя зверями, с этими бешеными тиграми? Нужен десяток солдат с ружьями.

– Ничего, – сказал следователь. – Справимся и так.

– Что это за люди! – восхищенно зааплодировал Кандараки. – Это ж форменные герои!

– Это ж какие то мученики идеи! – согласился восторженный Тулумбасов. – Какие-то Жанны д'Арк! Ну, Бог вам на помощь! Живыми не сдавайтесь! А вот и двор Марасьянца!

– Далеко матросы могли убежать? – спросил я.

– Недалеко. Верст десять.

– Или двадцать, – подтвердил Тулумбасов.

– А, пожалуй, и двадцать.

– Эй, Маросьянц! – Пару лошадей!

Мы скакали, понукая резвых лошаденок ударами хлыста – уже минут десять.

– Как ты думаешь, спросил я, удастся нам нагнать их?

Следователь засмеялся.

– О, будь покоен… Удастся. Эй, мальчик! Стой! Ого-го? Стой, паршивец! А то натреплю тебе уши!!

Слова эти относились к худому мальчишке лет пятнадцати, в белой грязной матросске и растерзанных скороходах. Он тихонько брел по краю пыльной дороги, под тенью придорожных деревьев, с маленьким белым узелочком в руках.

– Эй! Остановись, подлый мальчишка.

Мальчик увидел нас, побледнел, опустился на кучу щебня и горько заплакал.

– Кто это? – удивленно спросил я.

– Это? Убийца Стамати и его клиента.

– А где же другой?

– Другого и не было.

– Но они говорили о двух – широкоплечих, черных…

– Мало что! Послушай-ка, малец… Покажи, что у тебя в узелочке?

Мальчишка снова горько зарыдал и трясущимися руками развязал узелок. В нем мы увидели: кисет с табаком, перочинный ножик, кусок жареной камбалы и пару сухих, как камень, пряников, которыми обыкновенно заедали вино в кабаке Стамати.

После недолгих расспросов злосчастный мальчишка признался во всем. Они со своим дядькой зашли в кабак дяди Стамати и, немедленно же, дядька с хозяином стали пьянствовать, потом танцевали, потом упали на пол и заснули среди разбитых бутылок. Ему надоело смотреть на спящих и он решил уйти домой, в соседнее село. А так как, хозяин, приступив к попойке, предусмотрительно запер дверь, и спрятал ключ, то мальчугану ничего не оставалось, как выпрыгнуть в окно.

– А кисет, ножик и рыбу украл? – спросил следователь.

– Я не буду больше, дяденька… Он бы все равно, ножик потерял, а на табак у меня своих денег нет. Пустите меня, пожалуйста… Меня мама ждет…

Он снова зарыдал, размазывая по лицу грязь и слезы.

– Ну, ступай, каналья. Да только в другой раз через окна не прыгай – не смущай народ зря.

Мы возвращались обратно.

– Послушай, – спросил я, нерешительно и смущенно. – Каким образом ты догадался, что этот мальчишка-тот самый.

Он засмеялся.

– Очень просто! Секрет немудрый: когда южанин что-нибудь рассказывает – нужно все данные делить пополам… Он говорит – два матроса – значит, один. Черный, как жук; значит – шатен. Широкоплечий здоровый – понимай: мальчишка. Такая система объяснить тебе все: и его «громадный узел» и «ножи» и я «десять верст» сейчас же превращенные в двадцать, (хотя мальчишка пойман только на пятой версте)…

У околицы нас дожидались Тулумбасов и Кандараки, вооруженные ружьем и целым ворохом веревок.

– Не догнали? – тревожно спросили они.

– Да попробуйте догоните их, – серьезно сказал следователь. – Попробуйте – когда их не двое, а двенадцать человек, двенадцать свирепых здоровяков – вооруженных до зубов, да при них целый обоз с награбленными вещами, да кроме того, маленькая пушка и ручные бомбы.

– Видите, дядя Тулумбас! – торжествующе воскликнул Кандараки. – Я вам говорил, что их больше, чем два!