Книга: Парень из преисподней. Повесть о дружбе и недружбе (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие

2. Земляне очень плохие прогрессоры. Их методы грубые и варварские. Даже проповедники в Африке и Латинской Америке, несли слово божье тоньше и более умело. Возможно, прогрессоры плохо финансируются и являются маргиналами в мире Полудня. На это есть намеки в текстах.

3. Отношение к Гагу на Земле странное. С ним никто не работает. Не пытается ему помочь с социализацией. В его положении всякий нормальный человек будет чувствовать себя не в своей тарелке. С Гагом не работаеют психологи. Большую часть времени он предоставлен сам себе. Ни одни землянин не проявляет к Гагу искренней доброты, заботы, понимания. Он никому не интересен и никому не нужен.

4. Раздражает, что во вселенной Полудня все инопланетяне делятся на три категории:

1) гуманоиды которые как две капли воды похожи на землян, но находятся на более низком уровне развития науки и техники. Это странно и неестественно. Даже на земле существовали виды родственные людям, которые заметно отличались от человека. Те же неандертальцы, флоренские хоббиты (о которых Стругацкие, конечно, не могли еще знать), гигантопитеки какие-нибудь.

2) негумноиды, которые нигде толком не описываются и упоминаются мельком. При этом полноценный  контакт с ними невозможен. Потому что они негуманоиды. Откуда такой ксенофобский взгляд на мир у Авторов??? Даже с Голованами контакт был каким-то куцым, неполноценным и временным.

3) Странники — о которых ничего не известно. Ни их облика, ни мотивов, ни технологического уровня, ни каких-то других достоверных сведений.

5. Еще по поводу Гага. Многие критики пишут, что он фашист. А мне показалось, что он из феодального общества. Поэтому он скорее верный своему долгу и чести паладин/самурай.

Фашизм — это режим реакционный. Который возникает, в противовес советской власти. А когда вокруг одни феодалы - императоры и герцоги, никакого фашизма быт не может. Мы ведь не называем фашистами афинян или спартанцев, за то что они делили людей на эллинов и варваров, да еще и были рабовладельцами и сексистами.

…понял я, что довелось мне увидеть в эту минуту малую частичку настоящего большого мира этих людей. Корней ведь меня в этот мир не пустил, и правильно, наверное, сделал. Я бы в этом мире руки на себя наложил, потому что это невозможно: видеть такое ежеминутно и знать, что никогда ты таким, как они, не будешь и никогда у тебя такого, как у них, не будет, а ты среди них, как сказано в священной книге, есть и до конца дней своих останешься «безобразен, мерзок и затхл»…

Вы, Прогрессоры, только играли в разведчиков, в то время как для нас это был способ существования. Единственно возможный способ. Поэтому не удивляйтесь и не оскорбляйтесь, что вас переиграли. Успенский М. Змеиное молоко

«Парень из преисподней» - это ещё одна повесть Стругацких, написанная в «период отступления». Необходимо было написать ещё одну после «Обитаемого острова» идеологически выдержанную повесть. Повесть, впрочем, является настолько идеологически выдержанной, что начинает вызывать прямо противоположные чувства. Сюжет повести прост до чрезвычайности. Землянин, прогрессор, Корней Яшмаа, работающий на отсталой, постоянно воюющей планете Гиганда, пожалел смертельно раненого бойца местного спецназа, забрал его на Землю, залечил смертельные раны и дал возможность познакомиться со счастливым коммунистическим будущим Земли. Целью всей этой эскапады помимо естественной человеческой жалости являлось перевоспитание профессионального бойца и убийцы. Герой повести Бойцовый Кот Гаг настолько перевоспитался, что вернувшись к себе на родину, немедленно кинулся помогать санитарной бригаде, везущей вакцину в зачумленный город. Финал повести несет такой мощный морализаторский заряд, что явно бьет из пушки по воробьям и явно впустую. Интерес, конечно, вызывает не это навязчивое морализаторство. Интересен психологический прием повествования. Во «Втором нашествии марсиан» вся фантастическая картина нашествия инопланетных захватчиков была показана глазами обывателя. Читатель мог себе представить, что происходит на планете и составить собственное представление о происходящем, а также сравнивать свои собственные мысли и чувства по поводу этих событий с мыслями и чувствами главного героя, что и давало возможность осмыслить нравственные проблемы. В «Парне из преисподней» используется тот же прием. Предполагается, что позиции читателя достаточно близки позициям жителей планеты Земля XXII века. В то время, как позиция Гага, профессионального убийцы и в какой-то степени садиста, должна им быть принципиально чуждой. Все повествование в «Парне» так же, как и во «Втором нашествии» ведется от лица отрицательного персонажа. В данном случае Гага. Это должно с одной стороны создать эффект отторжения («это не наш человек»), с другой стороны вызвать сочувствие и понимание («бедная заблудшая овечка!»). Но любопытно, что возникает-то совсем другой эффект, впрочем, вполне предусмотренный создателями повести. Мир Гага оказывается живым, реальным, полнокровным, куда более близким читателю, чем стерильный мир XXII века. Разумеется, исторические реалии планеты, ведущей войну с использованием бронетехники и пулеметов, должны были быть близки советскому читателю 1970 годов. Происходящие на Гиганде события старшему поколению были знакомы из личного опыта, а младшее хорошо их представляла из литературы, истории и рассказов старших о Второй мировой. Земная же жизнь с её зеброжирафами, растущей из пола мебелью, возникающей из ничего пищей, по-видимому представлялась читателю, как и Гагу куда более нереальной. Любопытно, что и современному читателю, размещающему свои отзывы о «Парне из преисподней» в Интернете, также гораздо ближе жизнь Гиганды, чем жизнь коммунистической Земли. Разрешение этого парадокса можно найти и в истории нашей страны, и в истории нашей планеты с её бесконечными войнами, но дело не только в этом. Да мы все прекрасно представляем себе мир с его жестокой постоянной войной. Но дело еще и в том, что мир Гиганды описан куда ярче и достовернее, чем мир Земли. При этом Гиганду читатель видит только в первой и последней главе повести. Все остальное время действие происходит на Земле. Но Гаг все-таки остается парнем с Гиганды и постоянно вспоминает свою родину, сравнивая её с Землей. Весь антураж – титулы, колоритные прозвища, соленые словечки, сам образ мыслей героя – все это принадлежит Гиганде. Земля же в повести представлена очень блекло и невыразительно. Технические достижения вызывают скорее недоумение у читателя, уже познакомившегося с Землей будущего благодаря более ранним произведениям братьев. В них всевозможные технические нововведения были увязаны друг с другом, их наличие и происхождение было объяснено читателю, и в целом выстраивалась достаточно естественная, хотя и суперблагостная картина. В повести «Парень из преисподней» все технические прорывы человечества выглядят настолько сказочно восхитительными, что вызывают некоторую оторопь. Смертельная рана Гага, который, напомним, является не земным суперменом, а обычным рядовым бойцом, заживает за пять дней. Любую мебель и любую пищу можно получить просто представив её в воображении. С другой стороны, вполне реальное оружие становится воображаемым для Гага, который не может поднять его со ступеней. Звездолеты возникают из воздуха и туда же исчезают. На фоне всего этого страшная картинка из будней Гиганды «сияет реализмом, переходящим… в романтический натурализм». «Я ведь слабый в школу пришел – голод, кошатину жрал, самого чуть не съели, отец с фронта пришел без рук, без ног. Пользы от него никакой, все на водку променивал…» -вспоминает Гаг. Поэтому у читателя постепенно зарождается и становится все более сильным подозрение, что на этой прекрасной Земле жить совсем не так замечательно, как пытаются внушить Гагу. Вызывает сомнение, во-первых, какая-то странная пустота, царящая вокруг дома Корнея. Робот Драмба вспоминает, что когда-то в степи были проложены самодвижущиеся дороги, на них были толпы людей, в небе в несколько горизонтов шли потоками летательные аппараты, по обе стороны от дороги стояла пшеница. Сейчас вокруг пустота и степь. Можно понимать это так, что человечество полностью решило продовольственные и транспортные проблемы – передвигается с помощью нуль-Т и ест исключительно синтетическую пищу, а вместо радиосигналов использует какую-то более совершенную связь. То есть, человечество успешно решило все стоящие перед ним задачи и теперь людям уже не нужно сеять хлеб, прокладывать дороги, строить самолеты. Но все это не объясняет того, куда делись люди? То ли население Земли резко уменьшилось, то ли люди покидают Землю и путешествуют по Космосу, то ли большинству просто противно общаться с прогрессорами. Судя по суждениям Максима Каммерера в «Жуке», ближе к истине последнее предположение: «надо сказать, что в своем отношении к Прогрессорам я не оригинален. Это не удивительно: подавляющее большинство землян органически не способны понять, что бывают ситуации, когда компромисс исключен. Либо они меня, либо я – их, и некогда разбираться, кто в своем праве. Для нормального землянина это звучит дико…». То есть прогресосоров на Земле не любят. Тогда изоляция Яшма в своем особняке понятна. В самом «Парне» земляне также неоднократно демонстрируют свое негативное отношение к прогрессорству. Семья самого Корнея категорически не одобряет его профессиональную деятельность – с женой он расстался, его сын разговаривает с отцом откровенно хамским тоном. А реакция на появление Прогрессора в госпитале выглядит следующим образом: «улыбки сползали с лиц, лица застывали, взгляды опускались – и вот уже никто больше не смотрит на Корнея». В доме Корнея кипит жизнь, но это сугубо внутрикорпоративная жизнь. Ни одно постороннее существо не связанное по роду деятельности с прогрессорами, кроме сына Корнея в доме не появляется. Возникает ощущение какой-то постоянной внутрикорпоративной тусовки, интересы которой абсолютно непонятны другим людям. Трудно поверить, что люди, окружающие Гага, занимаются проблемой важной и нужной для всего человечества. Внешне повесть ставит диагноз неблагополучной Гиганде. Там идет война, там две страны сцепились в смертельной схватке, там действуют уничтожающие все живое батальоны особого назначения, так имеет место страшная эпидемия. Но кажется повесть ставит диагноз Земле, внешне благополучному, но в действительности «лукавому и обманному миру». Поэтому читатель так легко встает на сторону Гага. Поэтому он с таким трудом верит в его перевоспитание. Поэтому трудно поверить и искренности самих авторов, вроде был предложивших читателю роман воспитания XXII века. Поэтому так легко воспринимается продолжение «Парня» - повесть «Змеиное молоко», написанная М. Успенским в проекте «Время учеников». У Успенского, разумеется, Гаг оказывается агентом контрразведки Алая и вместе со своим напарником – майором Дангом – осуществляет блестящую контроперацию против прогрессорства. Чтобы не быть голословными в наших утверждениях, приведем в заключение цитату из «Комментариев к пройденному», свидетельствующую, что отрицательный персонаж Гаг нравился своим создателям куда больше всех положительных персонажей, оптом взятых. «Думать за Гага, вживаться в Гага, смотреть на Мир Полудня глазами Гага оказалось интересно в достаточной мере, чтобы получить от работы над повестью известное удовлетворение… Много лет с тех пор прошло, много бумаги исписано, много миров придумано, а Гаг и до сих пор остается одним из любимых моих героев — загадочным человеком, о котором я до сих пор не способен сказать: хороший он или плохой. Среди друзей своих я никак не хотел бы его увидеть, но ведь и среди врагов — тоже» («Комментарий к пройденному»).

Сюжет достаточно динамичный. Боец Гаг с планеты, на которой ведется ожесточенная война, попадает в совершено другой мир. Другая планета. Другая обстановка. Его спасли. Но кто и для чего? Можно ли найти свое место в идеальном мире, если ты сам далеко не идеален, а вся твоя жизнь - сплошная борьба? «..весь этот лукавый обманный мир, где у людей есть все, чего они только могут пожелать, а потому желания их извращены, цели потусторонни и средства уже ничем не напоминают человеческие». Вторая книга цикла, прочитанная мной, а темы все те же: тема вмешательства более развитой цивилизации в дела менее развитой. Проецирование истории прошлого на настоящее чужой планеты. И снова мир будущего: такой волшебный и великолепный! Борис Стругацкий в комментариях к произведению говорил, что «смотреть на мир Полудня глазами Гага – оказалось интересно в достаточной мере, чтобы получить от работы над (заказной, по сути) повестью известное удовлетворение». Могу сказать, что повествование увлекло меня. Увлекло настолько, что никаких вопросов по ходу чтения не возникало. Я была там. Смотрела на все глазами главного героя. Его идеалы жестоки, мир, чьим порождением он является - несовершенен, но это - его мир. Для него он близок и понятен. Поэтому финал произведения совершенно очевиден и предсказуем. Но все – таки зерно сомнения заложено, а там - как знать?

Гаг – бойцовый кот. Это меня слегка удивило, но потом ничего, привыкла и к крысоловам, и к гепардам, и к дикобразам. Небольшая метафорическая животность никогда не помешает. Вспомним хотя бы «Скотный двор». Однако у Оруэлла отсылки к тем или иным зверям понятны, уместны, считываются, а вот у Стругацких – нет. По мне, Гага можно было бы сделать и зеброй, смысл не потерялся бы. Хотя… бойцовый кот звучит внушительно и царапуче.

На родной планете Гага царит разруха, кипит война, он стремится в бой, потому что молод, опасен и ничегошеньки больше не умеет. Мозг героя заточен на сражения, стрельбу, кровь. Нужно идти в бой за герцога и его прекрасную дочь. Умру, так умру. Лишь бы жили они. Много чего напоминает такая близорукая позиция – и религиозность до гроба, и патриотичность до костей, и неразделенную любовь очкарика из параллельного класса.

И вот, Гаг ранен, истекает кровью, готовится к смерти храброго, но прилетают добрый земляне, спасают пушистого, приучают к миру, поят молочком. Здесь мне хочется чуть остановиться и подумать о том, а надо ли это было… Чужая мирная планета с разумными и добрыми коммунистами способна излечивать мозг от военной скверны? Можно ли приручить того, кто привык лазать по деревьям и шипеть? А сколько людей сейчас способны оторваться от пусть и невкусной, но Родины, собрать чемодан и попробовать что-то новое, основательно так попробовать, а не просто понюхать?

Вернемся к коту. Гаг выздоравливает, осваивается немного, все также горит недоумением и недоверием к спасителям, сидит в своей устроенной на привычной лад комнатке, курит… А потом начинает творить полнейшую дичь – бегать по солнечным мирным полям с роботом, рыть окопы, множить в специальной машине патроны да военные пуговицы… Хочу домой, хочу домой – канючит бойцовый кот. А, лети…

Читать ли… Да, если любите особый стругацкий уют и трезво мыслящую обреченность. Иначе отложите, почитайте про других, настоящих котиков.