Текст книги "Видимо-невидимо"

Видимо-невидимо
Пьесы
Аркадий Марьин

© Аркадий Марьин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Видимо-невидимо
Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Виктор Семёнович – главврач лечебного заведения (или дома престарелых?);

Анатолий Петрович – гость, старший научный сотрудник кафедры психопатологии, нервных и психических заболеваний;

Анна Бубенцова – пациент;

Генрих Модеувкович – пациент;

Семён – пациент;

Зинаида Аркадьевна – медсестра;

Виктория – дочь Анны Бубенцовой, девушка лет девятнадцати;

Дядя Гриша – сторож;

Три медбрата.

Действие первое

Сцена первая

(Главврач и гость входят с улицы. Коридор).

Главврач: И что же такого необычного вам про нас напели в академии? Чем это мы лучше или хуже других?

Гость: Да нет же, что вы, Виктор Семёнович! Кто говорит о «лучше или хуже»? Просто достаточно широко стал известен тот факт, что в вашем лечебном заведении, скажем так, уже несколько лет обитает очень любопытная троица.

Главврач: Ну, наше заведение вы можете со смелостью называть домом престарелых.

Гость: Да-да, конечно, вывеску на центральном входе я видел. Но всё же со своей специализацией.

Главврач: Всё это очень легко объясняется. Вы знаете, что этот дом престарелых финансируется частными лицами? Ну, в большей своей степени. Люди, наши пациенты, попали сюда не по своей, конечно же, воле. Их сюда привозят близкие, родственники. Но привозят они сюда не просто стариков, не совсем обычных старикашек.

Гость: Да-да, мне это известно.

Главврач: Так вот, насколько необычны наши пациенты, настолько же можно назвать необычным наше заведение. С большой натяжкой можно назвать лечебницей, ведь мы проводим некоторые процедуры, но всё же в большей мере наблюдаем. Санаторием или домом отдыха тоже с трудом. Пансион? Да, но для медицинского учреждения это мало подходит. Так что уж пусть лучше дом престарелых. Классический, так сказать, вариант.

Гость: Но ведь среди обитателей этого заведения есть ещё и не совсем пожилые?

Главврач: Вы про Анну? Тридцать девять лет, двое детей, муж генеральный генерального отдела Генеральной Компании. А вы её видели? Видели, как она выглядит? Слышали, как она говорит, как произносит слова, и какие необычные обороты речи?

Гость: Виктор Семёнович, за этим, в принципе, я сюда и командирован. И, конечно же, мне хотелось бы взглянуть и на Анну, и на всю эту троицу, о которой мы с вами начинали беседовать с самого начала моего прибытия. Академия, да что академия, уже многие даже за пределами нашей академии заинтересовались этими удивительными субъектами.

Главврач: Пациентами.

Гость: Конечно, пациентами. Когда у нас будет возможность взглянуть на них? Мне хотелось бы провести видеосъёмку, естественно, с вашего разрешения.

Главврач: Вы ведь не на час заглянули?

Гость: Нет, конечно же, сутки полностью в моём распоряжении. Но хотелось бы управиться часов до шести, чтобы в городе быть хотя бы до сумерек. Я, знаете ли, по натуре не гонщик, предпочитаю ездить аккуратно.

Главврач: Та-а-ак. (Смотрит на часы). Около пяти часов у нас есть. Думаю, мы с вами всё успеем. Сначала давайте выпьем чайку, кофейку. Перекусим. Потом я вам покажу свои владения. Так, быстренько. У нас ведь тут, знаете ли, дорогущая аппаратура. Японская, швейцарская, немецкая. Как бы точнее выразиться… Для неофициальных клиентов.

Гость: Проводите клинические обследования?

Главврач: А почему бы и нет? Жалко ведь технику, простаивает! А так и для людей польза, и нам практика. Ну, вы понимаете?

Гость: Ясно. Что ж, интересно будет взглянуть. А коллектив большой?

Главврач: Да что вы! Обслуживающего персонала – три медбрата, медсестра, две нянечки – всего шесть человек. Два ночных сторожа, один шофёр, продукты возит. Эти трое из местных. И я, ваш покорный слуга, и администратор, и заведующий. Ну, или главврач. А вы, Анатолий… Извините, как вас по отчеству? Вылетело!

Гость: Анатолий Петрович. Старший научный сотрудник кафедры психопатологии, нервных и психических заболеваний.

Главврач: Что ж, очень приятно, но и удивительно. Вас с такой специализацией и что-то смогло заинтересовать здесь у нас?

Гость: Так ведь нам психам буквально всё интересно! Человеческая психика – материал до конца не изученный. И везде найдётся много интересного. Тем более для нас, – психологов, психопатологов, психотерапевтов…

Главврач: Да мне не жалко, раз интересно, смотрите, пожалуйста. И видеосъёмку мы вам обеспечим, это не сложно. Психи, значит, говорите?

Гость: Ну да, а кто же ещё?

Главврач: Чай или кофе?

Гость: Кофе.

Главврач: Лимон, сливки?

Гость: И то, и другое!

(Уходят, посмеиваясь).

Сцена вторая

(Комната отдыха, она же комната свиданий. Виктория ждёт Анну).

Виктория: (По сотовому телефону) Да, пап! Да, здесь! Жду, сейчас увижу. Я – нормально, да. Машина тоже нормально. Да нет, не быстро, даже не остановили. Да я аккуратно, па, не переживай! Хорошо… Хорошо… Хорошо… Ладно, буду. Ну, теперь к вечеру. Конечно, передам, если она меня узнает. Хорошо, всё равно передам. Пока! Да, до вечера! (Кладёт трубку в карман).

(Входит женщина лет пятидесяти в сопровождении медбрата).

Виктория: Здравствуй, мама!

Анна: Здравствуйте!

Виктория: Мамочка, это я, Виктория, твоя дочь! Ты меня узнаёшь?

Анна: Я вас узнаю, девушка, вы так не переживайте. Вы меня очень часто навещаете, как вас не запомнить. Что-нибудь снова принесли? Апельсины, конфеты, сок? Может быть книгу? Я люблю книги, вы помните?

Виктория: Да, мама, я помню. Вот привезла тебе Булгакова «Мастера и Маргариту».

Анна: Я читала.

Виктория: Ну, так что, мне теперь её обратно везти?

Анна: Нет, детка, оставьте её. Я прочту ещё раз с большим удовольствием. Это всё?

Виктория: Ещё папа просил передать тебе привет.

Анна: Чей папа?

Виктория: Мой папа, Аристарх Львович.

Анна: Ну что же, передавайте своему папе от меня слова искренней признательности за внимание и такой же дружеский привет. Благодарю. Теперь всё?

Виктория: Но, мама! Неужели ты меня так и не узнала? Это ведь я, Виктория, твоя дочь!

Анна: (смущенно) Дочь? Моя дочь? Как вас зовут, милая?

Виктория: Виктория. А папу Аристарх, он твой муж. У вас ещё сын есть, Лёша. Алексей Аристархович. А я дочка – Виктория Аристарховна. Ну, вспоминаешь? Мы же целая семья! Папа, ты, мы с Лёшкой! Вспоминаешь?

Анна: (оборачиваясь к медбрату) Девушка утверждает, что у меня есть семья. Можно ли в это поверить? Вот так, бездоказательно, не основываясь ни на каких доводах. Что ж. Сомнительно, однако! Как вы думаете, молодой человек?

(Медбрат молча пожимает плечами).

Виктория: Почему об этом нужно у кого-то спрашивать? Разве нельзя поверить мне, своей дочери? Мамочка, я тебя так люблю, мы так все за тебя переживаем. Как же ты здесь одна, без нас. Уже почти три года ты в этой лечебнице. Или как её называть?

Анна: Что вы, дорогая, почему одна? У меня прекрасные собеседники, друзья. Мы с ними увлекательно проводим досуг за игрой в настольные игры. Конечно, они в большей своей степени азартные, но медперсонал смотрит на это сквозь пальцы. Вы знаете, нам не запрещают по одному лишь мотиву, – говорят, что лишь бы нам было хорошо. Забота, милочка, о нас здесь заботятся.

Виктория: (с обидой, сама себе) Да, конечно, ведь мы никто о тебе не заботились. Сама ты тоже не больно-то к нам была привязана.

Анна: (медбрату) Что она сказала, я не расслышала?

Медбрат: Сказала, что они о вас не заботились, но и вам на них было наплевать.

Анна: Да-а? Интересно! Мне когда-то было на вас наплевать?

Виктория: (недоумённо) Что? Как ты…

Анна: Ну если вы обо мне не заботились, то это естественно, что отношения у нас не складывались.

Виктория: Мамочка, ты стала вспоминать, да?

Анна: Девушка! Вспомнить можно только то, что было забыто. В отношении вас и вашей семьи мне сказать нечего. И поверьте, это лучше, чем я могла бы просто взять и наплевать на вас. Давайте просто останемся добрыми знакомыми, хорошо?

Виктория: Хорошо, мама.

Анна: Нет-нет! Меня зовут Анна. Хорошо, Анна.

Виктория: Хорошо, Анна.

Анна: Вы расстроились? Ну не нужно так переживать. Поверьте, иногда лучше оставаться просто хорошими знакомыми, чем искать дружеской или более того, семейной близости.

Виктория: Да-да, конечно. Простите. (Собирается уходить).

Анна: Уже уходите?

Виктория: Мне пора. Ещё до города ехать.

Анна: В следующий раз вы привезёте для меня новую книгу?

Виктория: Конечно. Какую лучше?

Анна: Рассказы Платонова. Очень хотелось бы перечитать. Знаете, что-то мне здесь прямо навевает. Привезёте? У вас есть Платонов?

Виктория: Ты же знаешь, мама, что есть. Привезу, конечно.

Анна: Ваша мама, возможно, действительно знает, мне же тактичней всё же сначала поинтересоваться. Благодарю, что вы, золотце, так добры ко мне. Хочу заранее поблагодарить вас за томик Платонова.

Виктория: Конечно. Да. Пожалуйста… Мне пора…

Анна: Счастливо! Удачной вам дороги и скорейшего свидания вновь.

Виктория: Да, пока, мама…

Анна: Ан-на!

Виктория: Конечно. Пока, Анна. До свидания. (Уходит).

Анна: (Медбрату) Как она тебе?

Медбрат: Очень переживает.

Анна: Странно, правда?

Медбрат: Да как сказать…

(Уходят).

Сцена третья

(Появляются двое пациентов под наблюдением двух медбратьев).

Генрих: Опять к Анне посетительница, та же самая.

Семён: Ага, точно, та, которая пытается её убедить, что приходится ей родной дочерью.

Генрих: На что девушка надеется? Раньше-то ещё и с отцом приезжала, вдвоём её пытались уговорить.

Семён: Да мужик во всём виноват! Я это ещё тогда, несколько лет назад понял. Сколько прошло?

Генрих: Уже больше двух лет, наверное.

Семён: Вот! Всё дело в этом хмыре прикинутом. Анна – женщина ух! Птица, что называется, высокого полёта. Вот он и не смог такой вариант пропустить.

Генрих: Какой вариант, вы о чём, Семён? И в чём он виноват?

Семён: А в том виноват, что глаз на Анну положил, а может и вообще втюрился. Влюбился. Хотя вряд ли, конечно. Им ведь таким упакованным мужикам ровню подавай, с кем попало не снюхаются. Брезгливые больно.

Генрих: Так что получается, – виноват, что влюбился или то, что презентабельно выглядит?

Семён: Да нет, Гера, ты опять меня не так понял. То, что он выглядит как в шоколаде, это ещё не преступление. А вот то, что он дочку свою заставил в этом спектакле участвовать, вот это уже совсем ни в какие ворота!

Генрих: А что если девушка сама желает, чтобы Анна стала её приёмной матерью? Ну, или второй мамой?

Семён: Мачехой? То-то и оно, что они с отцом не уговаривают стать для девочки мачехой, а для мужчины женой. Они убеждают в том, что Анна всегда была матерью и супругой.

Генрих: Это возмутительно! На что только не идут люди. Но зачем это им нужно?

Семён: Э-э, родной! Если бы всё на свете знать да ведать, можно было бы давно стать повелителем планеты Земля и прилегающих к ней пространств. Ну, может быть, меркантильный интерес. Бабушкины драгоценности. Или дорогущая квартира в центре столицы. Не нашей. (Заговорчески) А может формула создания универсального супер-топлива. Ничего нельзя исключать!

Генрих: Вы полагаете? А я как-то даже об этом не подумал. И всё же странно…

(Входит Анна в сопровождении медбрата).

Генрих: Здравствуйте, Анна!

Анна: Здравствуйте, конечно, но уж не с вами ли мы виделись утром на процедурах? Я, возможно, могла ошибиться?

Семён: Да это мы были, кто же ещё кроме нас проходит по утрам магнитофорез. Только мы трое, а значит, чего тут ошибаться.

Генрих: Я просто хотел выразить своё… Что я очень рад вас видеть, хоть мы…

Анна: Что «мы»?

Семён: Что, Гера, опять началось?

Анна: Ну, так что «мы», Генрих Модеувкович?

Генрих: Простите, иногда мне просто что-то мешает сказать. Вот и в этот раз. Что я говорил?

Семён: Ты рад нас видеть, хоть мы… Что «мы»?

Генрих: Почему я сказал «хоть»?

Анна: Это, дорогой наш Генрих Модеувкович, мы у вас хотели спросить. Видимо, опять приступ.

Генрих: Не знаю, возможно. Извините, я не могу этого контролировать.

Семён: Как и все мы. Не стоит так расстраиваться.

Анна: Ничего страшного. Это всего лишь приступ. Хотя мне показалось, что вы всё таки хотели сказать о чём-то очень важном.

Генрих: Да, возможно. Извините… А как ваше свидание с этой молодой особой?

Семён: А действительно, что эта девица, опять вас уговаривала стать её «мамой»?

Анна: Ах, милые мои соратники-пациенты, коллеги по клинике, братья по этому уютному и доброжелательному вольеру!

Генрих: Душевные прокажённые.

Семён: Не поэтизируйте. Обиженные на голову!

Анна: Ну это как вам будет угодно. А вот только я себя больной нисколько не чувствую. Может быть, я чего-то не помню, но ведь это не болезнь?

Генрих: Вообще-то в медицине есть понятие склероза.

Семён: Так ведь это у стариков.

Генрих: Необязательно. У стариков – старческий склероз.

Семён: А у младенцев – младенческий?

Анна: Друзья мои, я понимаю, на что вы намекаете. Но послушайте. В отличие от этой девушки, я помню всю свою жизнь до того, как я попала в этот дом. И в той жизни этой молодой особы нет. И это я вам говорю со всей серьёзностью и пониманием сложившейся ситуации. Возможно, черты моего лица каким-то образом могут напоминать девушке её мать, которая куда-то пропала, и о которой родственникам ничего не было известно. Это всего лишь моё предположение. Такой гипотезы отрицать нельзя. И теперь девушка вместе со своим отцом пытаются убедить скорее не меня, а самих себя в том, что я чудесным образом найденная их родная жена и мама.

Семён: Это слишком романтично, чтобы поверить.

Генрих: Да, всё же латиноамериканским сериалам место по ту сторону плоскости экрана телевизора.

Анна: Генрих Модеувкович, сколько я вас просила изъясняться проще.

Генрих: Выражаясь проще, – я согласен с Семёном.

Анна: Скажите лучше, мои реалистичные друзья, готовы ли вы после сегодняшнего обеда продолжить наши застольные состязания?

Семён: Вы, Анна, прекрасно знаете, что я всегда рад, то есть готов в любое время сразиться с вами хоть в застольной, хоть в настольной игре.

Генрих: Прошу заметить, что я так же поддерживаю увлечение в послеобеденных ристалищах.

Семён: Это вы за себя говорите, у меня с желудком всё в порядке.

Анна: Проще, Генрих Модеувкович.

Генрих: Баталиях… Ну хорошо, сражениях.

Семён: Это точно, своей игрой я всех сразить готов.

Генрих: Как говорят в Одессе: «Это ещё мы будем посмотреть!».

Анна: (Глядя на часы). А сейчас, я думаю, нам самое время отправиться на обед. Здоровой мозговой деятельности организма необходим питательный рацион со строгим соблюдением режима.

Генрих: То есть – своевременное питание.

Анна: Совершенно верно. Прошу всех в столовую.

Семён: Ну, хоть голодный я хитрее, подкрепиться не мешает.

(Уходят).

Сцена четвёртая

(Главврач и гость, прогуливаются).

Гость: И что, все трое с одним и тем же диагнозом?

Главврач: С одним и тем же. Ну, конечно, есть кое-какие особенности, а так все трое с бессудорожной эпилепсией.

Гость: Видимо у пациентов разного рода абсанс?

Главврач: Да, приступы протекают по-разному, даже симптомы во многом отличаются. Но насколько с моей стороны это было компетентно, был поставлен диагноз: бессудорожная эпилепсия.

Гость: Вы ведь помните, Виктор Семёнович, что до последнего времени эпилепсия считается не до конца изученной болезнью, слишком много белых пятен?

Главврач: Так ведь тем она и интересна. Как её только не называли: священная, лунная, божественная, святая, демоническая. Народные, фольклорные, так сказать, названия: падучая, трясучка, чёрная.

Гость: Не забудьте такие весёлые, как комитетская и парламентская.

Главврач: Помню-помню! Но это не наши пациенты.

Гость: Шутите?

Главврач: Конечно, дорогой вы наш, Анатолий Петрович. Как же нам без шуток? Стараемся здесь в глуши себя хоть немного тормошить, чтоб совсем не почернеть или обдемонизироваться.

Гость: Ну, этого вам не грозит. Медицине ещё не известны факты передачи заболевания эпилепсией воздушно-капельным или каким-нибудь другим путём. Кроме наследственности.

Главврач: Давайте всё же вернёмся к нашим больным?

Гость: Да-да, конечно, бессудорожная эпилепсия. Это интересно.

Главврач: Ещё бы. Я как раз захватил с собой истории болезни всех троих, чтобы не сидеть в моём маленьком заваленном кабинете. Мы с вами заодно и владения осмотрим, и с записями пациентов познакомимся.

Гость: Давайте начнём с Анны. На сколько мне известно, это уникальный случай в психиатрической практике.

Главврач: Несомненно. Вот, послушайте. (Раскрывает одну из трёх папок). Анна Бубенцова, тридцать девять лет. Образование высшее. Домохозяйка. Замужем, два ребёнка – дочь и сын. До поступления в лечебницу жалоб на самочувствие не наблюдалось. Первые признаки заболевания проявились внезапно в результате сильного душевного потрясения. Пароксизмы стали повторяться бессистемно от одного, до пяти раз в неделю. Приступу предшествует, со слов самой больной, ощущение прохождения электрического тока через всё тело, словно передёргивает, во рту неприятный металлический привкус. Кратковременная потеря сознания, абсанс, во время приступа наступает не всегда. В поведении преобладает вычурно-учтивая речь. Контактна, часто возникают эффективные колебания настроения. Регистрируются умеренно выраженные диффузные изменения электрической активности головного мозга, склонные к генерализации при левостороннем акценте, позволяющие предполагать некоторое преимущественное нарушение функций глубоких отделов левого полушария. Тут ещё данные обследований, биохимические анализы, электроэнцефалография. А диагноз таков: эпилепсия с полиморфными бессудорожными пароксизмами и приобретённая выборочная амнезия.

Гость: Да, интересная пациентка.

Главврач: Несомненно.

Гость: А что за душевное потрясение? Что-то произошло? Несчастный случай или что-то в личной жизни?

Главврач: Ну, в общем-то, и то и другое.

Гость: Интересно.

Главврач: Да-да. Семья в достаточной мере обеспеченная, вы понимаете. Анна, пока детки были маленькие, сидела с ними дома. Что-то делала по хозяйству сама, что-то перепоручала домработнице. Но в основном, конечно, занималась детьми. Отец, её муж, «генеральный генеральной компании», постепенно стал от семьи отдаляться. Ну, как это у них там бывает, – заседания, корпоративы, командировки. Возможно, что-то ещё, достоверно не известно. Но Анна, как и любая другая женщина, стала это чувствовать, причём воспринимать очень остро. Сначала были какие-то разговоры, выяснения отношений. Но всё бесполезно. «Не пойман – не вор», а «кто не работает, тот не ест»! Вот и все отговорки. В общем, «я пашу как Бобик, а ты ещё и не довольна?». И неожиданно Анна вдруг перестала ворчать, скандалить, а просто-напросто стала сама пропадать из дома.

Гость: Запила-загуляла?

Главврач: Закрутила-заиграла! Стала посещать самые крутые городские казино, играть в рулетку.

Гость: И затем нервный срыв развился в игроманию.

Главврач: Совершенно верно. И так как все увеселительные заведения Анна посещала инкогнито, и остановить её никто не мог, примерно за месяц опустели её три банковских счёта. Она стала выпрашивать деньги у мужа, заняла у всех знакомых. Потом муж перестал давать деньги, а знакомые давать в долг. И пора бы уже остановиться, но Анну к тому времени захлестнула параноидальная тяга к игре. Итог этой истории оказался плачевным.

Гость: Ну не даром же она оказалась в вашем пансионе.

Главврач: Вот именно, что не даром. Мне уже потом её дочь рассказала о том, как далеко зашла мама. Дело в том, что две огромные квартиры, загородный коттедж, парочка дорогущих иномарок, ещё что-то из очень ценного, то ли антиквариат, то ли драгоценности, на то время были официально оформлены на Анну Бубенцову. И она успела, пока не спохватились, заложить квартиры, коттедж, продать одну машину. И это, возможно, был бы не предел. Но в один из вечеров что-то щёлкнуло в Анне, как будто чья-то невидимая рука взяла и выключила какой-то тумблер.

Гость: Её нашли без сознания?

Главврач: Почти. Когда её обнаружили, она стояла в ступоре со стеклянными глазами возле входа в одно из казино. Полтора часа примерно простояла, и никому до неё не было дела.

Гость: Пароксизм, но какой-то затянувшийся?

Главврач: Видимо, самый первый приступ был самым сильным. (Задумчиво). Была поздняя осень, а она стояла на улице в вечернем платье и смотрела в никуда…

Гость: Полтора часа?

Главврач: Ну, может и меньше, с часами рядом с ней никто не стоял. Швейцар покидывал на неё подозрительные взгляды. Он-то первым и забил тревогу. Завели аккуратно в помещение, усадили, привели в чувство подручными способами.

Гость: Прыскали водой, хлопали по щекам, наверное.

Главврач: До дефибриллятора не дошло. Посмотрели список контактов в сотовом, вызвали мужа. Потом выяснилось, что её уже три дня искали. А она в это время как птичка из казино в казино порхала.

Гость: А теперь вот этого ничего не помнит?

Главврач: Совершенно. Словно переродилась, стала иной личностью. А ведь это совсем не на руку её супругу. Хотя и положительные стороны имеются.

Гость: То есть? Какие же в такой ситуации могут быть положительные стороны?

Главврач: Ну как какие? Недвижимость-то была заложена. А по закладным деньги нужно платить. А раз Анна невменяема, значит с неё и спрос невелик.

Гость: Погодите, кажется, я припоминаю. В газетах об этом писали. Не в центральных, конечно, так, жёлтая пресса, по-моему.

Главврач: Было, было дело. Скандал. Вот Анна Бубенцова здесь и оказалась, – подальше, так сказать, от юристов, кредиторов и разномастной журналистской братии.

Гость: А ведь у мужа другая фамилия? Тефтель… Шницель…

Главврач: Варенец.

Гость: Да, точно. Теперь окончательно вспомнил. Ну, так что, можем мы с ней переговорить? Как пациентка, контактна?

Главврач: В принципе, контактна, конечно. А другие пациенты вас интересуют? У них, видите ли, сложился некий тандем. Или трио, выражаясь вернее. Большую часть времени проводят вместе. Много беседуют. Ощутимое количество времени отдают игре в некоторые настольные игры, преимущественно азартные.

Гость: Азартные? На деньги?

Главврач: Ну, у нас не запрещается пациентам иметь наличные, живые деньги, так сказать. В формате нашего заведения этот момент находится в рамках правил внутреннего распорядка и совершенно легален.

Гость: Они что, и купить здесь что-нибудь на них могут? Это ведь абсурд!

Главврач: Нет, конечно, купить в этих стенах на деньги ничего нельзя, а в ближайший посёлок их никто не отпустит. Так, только для развлечения, для игры и только.

Гость: Погодите, но ведь Бубенцова, можно сказать, именно на этой почве психотравму и получила. На сколько это оправдано в клиническом плане лечения? Не вызывает новых приступов?

Главврач: В том-то всё и дело. Когда дочь Анны попросила у нас разрешения дать своей матери денег, – как уж она её уговорила? – мы были против. Мы опасались рецидива, эпилептического всплеска, ступор мог повториться от одного только вида купюр.

Гость: И что же?

Главврач: Каким-то образом деньги у неё всё равно появились. И причём пользовалась она ими без видимого вреда для собственной психики.

Гость: Это удивительно. Я должен с ней побеседовать.

Главврач: С другими придётся тоже. Мы как раз пришли. Они должны играть в этой комнате. У них после обеда, так уж заведено, игра. Традиция, понимаете ли.

Гость: Вы мне, знаете что, после сделайте ксерокопии лечебных карт всех троих, я буду вам очень признателен. А я с ними не только поговорю, я их ещё и на видео должен снять. (Спохватываясь). Тьфу ты! Я же камеру в машине оставил. Придётся сходить.

Главврач: Сходите, я вас здесь подожду.

(Гость уходит).