Текст книги "Легенда об озере Конго-Тонго"

Глава 2. Красный Курд и Лаура. Ярви

Утро следующего дня выдалось прохладным и туманным. Завязший в лесу густой, почти осязаемый туман у макушек деревьев выдыхался в легкую незримую дымку, уносимую прочь нарождающимся ветром.

Их разбудил Курд.

– Вставайте, сони! – гаркнул он, войдя в хижину. – Если вы будете столько спать, то непременно сдохнете с голоду!

Бойл вздрогнул, открыл глаза, увидел в дверях знакомый силуэт и сладко потянулся.

– И тебе доброго утра, Курд, – ответил он, мысленно послав разбойника-грубияна к самому далекому предку степных койотов.

– Привет, дядя Курд, – послышался сонный голос Роланда.

– С добрым утром, Роланд, – разбойник по-прежнему стоял в дверях, – на столе есть овощи, кувшин молока и хлеб. Завтракайте и готовьтесь в путь. Я за вами зайду.

– Спасибо, – ответил старик, но разбойника уже и след простыл.

– Правда, он хороший? – мальчик крепко обнял старика за шею.

– Правда. Он добрый. Только скрывает это.

– Зачем?

– Ну как сказать? Есть такая пословица: с волками жить по-волчьи выть.

– Не правда! Волки тоже добрые. Логан меня целую ночь охранял. Он очень хороший.

– Понимаешь, – начал старик, подыскивая нужные слова, – волки хорошие, но и самым лучшим из них иногда приходится быть злыми.

Роланд некоторое время молчал, задумчиво теребя подол рубашки, а затем просиял:

– Я понял! Я понял! Дядя Курд должен быть иногда сердитым, потому что он главный разбойник?

Старик улыбнулся и приобнял мальчика.

– Вот именно. Курд прав, ты смышленый парень, но хватит болтать. Давай завтракать.

Усадив Роланда за стол, Бойл взял дорожную сумку и развязал перетягивающий горловину шнурок. Выбрав несколько самых тугих огурцов и отломив половину хлеба, он убрал их в сумку и сказал:

– Запас спину не ломит, а в дороге мы можем остаться без еды.

Увлеченный поеданием вареной тыквы, Роланд лишь одобрительно кивнул и потянулся к кувшину с молоком.

Когда с завтраком было покончено, Бойл задал мальчику мучавший его со вчерашнего дня вопрос:

– Роланд, расскажи, пожалуйста, откуда ты узнал о волшебном озере?

– А ты проводишь меня туда? – в зеленых глаза мальчика появился огонек надежды. – Пообещай мне.

Старик замялся. Он никогда не спешил давать обещания, поскольку привык исполнять их. Слово, данное Бойлом Амфидоли, было крепче любой стали, во всяком случае, именно так старик об этом думал.

– Да, но прежде я должен хоть что-то знать об этом месте, – ушел он от прямого ответа.

– Хорошо. Об озере я узнал от мудрейшего старца Урсула. Оно находится в Большой пустыне за Черными горами. Старец Урсул сказал, что неподалеку от гор, в оазисе, живет ученый. Зовут его Протей – он укажет где озеро.

Бойл отказывался верить ушам. Роланд разговаривал с самим Урсулом, одним из мудрейших людей в Срединных землях, о жизни которого ходят самые настоящие легенды.

– Расскажи, что тебе сказал мудрейший Урсул? – взмолился Бойл, пристально глядя в глаза мальчика. – Какой он?

– Старик как старик, – пожал плечами Роланд. – Совсем седой, борода до пояса. Два месяца назад он пришел к нам в деревню и стал учить всех желающих наукам. Он очень умный. Однажды я сидел во дворе, а он проходил мимо. Он сам подошел и заговорил. Дедушка Урсул рассказал о Конго-Тонго и дал несколько монет, чтобы я смог отправиться с караваном, идущим до порта Актур. Вот и все.

– Но почему ты всем подряд рассказываешь об озере? – изумился Бойл, подозревая, что Урсул открыл мальчишке великую тайну, а тот по глупости даже не удосужился сохранить ее.

– Я спрашивал об этом, дедушка Урсул разрешил не скрывать цель моих поисков. Он сказал, что на земле осталось слишком мало людей, верящих в чудо и способных на жертву. А еще он сказал, что меня одного для достижения цели будет мало.

«Похоже, Урсул совсем тронулся умом на старости лет, – решил старик. – С чего это он взял, что люди перестали верить в чудо».

Бойл вспомнил город Киеру. Тысячи людей приезжали в этот город, чтобы прикоснуться к трону Бога. Все они жаждали только одного: чуда. Бойл видел это собственными глазами два года назад.

«Нет, Урсул точно лишился рассудка».

В этот момент шкура, закрывающая вход, отодвинулась, и в жилище вошел Курд. Лицо разбойника озаряла лучезарная улыбка.

– Ну? Готовы? Кажется, сегодня будет веселый денек. Осведомители доложили, что по дороге пройдет отряд церковников. Ну и жаркая будет заруба!

Бойла нисколько не удивило такое отношение Курда к служителям культа святого Кайлота. В порте Актур он наслушался много историй о злодеяниях служителей местной церкви и для себя решил, что будет избегать с ними встреч.

– Мы готовы, – старик вставал из-за стола, взял дорожную сумку и привычным движением закинул за спину.

– Тогда пошли, – массивная фигура Курда двинулась к столу, на долю секунды зависнув над Роландом. – В путь, малыш?

– В путь, дядя Курд! В путь!

Разбойник легко подхватил мальчика на руки, и они вышли из дома. На дворе их ждали провожатые.

– Это Гейл, – Курд указал на вчерашнего молодого парня в зеленой рубашке. – Он будет нести Роланда до края леса.

– А это Мирт, – палец ткнул в коротышку в черной треуголке. – Но вы уже знакомы! Ребята проводят вас до деревенских полей, но прежде вы пообещаете, что никому не расскажете, где провели сегодняшнюю ночь. Обещаете?

– Обещаем, – тут же выпалил Роланд.

– Обещаем, – сухо произнес Бойл.

– Вот и славно! Гейл, возьми мальчика на плечи. Старик, – рука Курда скользнула в складку красного пояса, – вот серебряная монета, она для Роланда. Не знаю, найдете вы Конго-Тонго или нет, но пообещай, что не оставишь мальчишку без присмотра.

«Что-то много приходиться давать обещаний в одно утро», – подумал Бойл, а вслух сказал:

– Не беспокойся, он мой внук, и я его не брошу.

– Роланд, малыш, – Курд повернулся к мальчику, – вас отведут в деревню к моей жене. Ее зовут Лаура. Она очень хорошая женщина, но не любит, когда маленькие дети не слушаются. Ты будешь послушным?

– Ага, – улыбнулся мальчик, казалось, в данный момент его больше интересовала небольшая серебряная серьга в ухе Гейла, – а разве ты не пойдешь с нами?

– Я? – смутился разбойник. – Нет. Посмотри вокруг! Здесь живут люди, доверившие мне свои жизни. Их будущее зависит от того, как я буду управлять нашей маленькой деревней. К тому же у меня есть ты. Я ведь всегда могу на тебя рассчитывать?

– Конечно! Вот увидите, дядя Курд, очень скоро я вернусь на своих ногах с большим ведром волшебной воды! – Роланд вытянул руки вверх, пытаясь показать размер ведра. – Вот таким!

– Надеюсь, очень надеюсь на это. Давай прощаться, смелый путник, – Курд протянул мальчику широкую мозолистую ладонь.

– До свидания, дядя Курд!

– До свидания, Роланд. Бойл, береги мальчишку!

– До свидания, Курд, – старик крепко пожал протянутую руку.

Их взгляды на секунду встретились, и Бойл понял, что смотрит в глаза другу. Другу, который никогда не предаст. Ему захотелось сказать что-нибудь доброе этому сильному и одинокому человеку, но Курд, словно почувствовав это, развернулся и зашагал прочь.

– Как быстро ты можешь идти, старик? – послышался из-за спины писклявый голос карлика.

– Гораздо быстрей, чем ты можешь представить, коротышка, – развернувшись ответил Бойл.

– Тогда вперед.

До полей они шли по едва приметным лесным тропам. Из-за густого подлеска идти было тяжело, особенно карлику. Ветви даже самого мелкого кустарника так и норовили выцарапать ему глаза. Мирта это очень злило, и он непрестанно ругался.

На границе леса импровизированный отряд оказался около полудня. Остановившись у крайних деревьев, Гейл сказал:

– Бойл, дальше мальчика понесешь сам. Меня в деревне многие знают, а за голову каждого бойца Красного Курда обещана хорошая награда, – сказал он, снимая Роланда с плеч. – До дома Лауры вас проводит Мирт. Он здесь вроде шута – его любят.

– Сам ты шут! – обиделся карлик. – Я людям радость приношу и учу ненавидеть церковников. Я, может быть, больше Курда пользы делаю! Понял, ты!

– Цыц, – рыкнул Гейл.

– А я че, я ни че, – отпрыгнул в сторону, увернувшись от тяжелой оплеухи, Мирт.

Старик перевесил дорожную сумку на грудь и принял Роланда у Гейла. Мальчишка, просунув ноги в лямки сумки, обхватил старика за плечи.

– Уселся? – спросил Бойл.

– Уселся!

– Вот и отлично. Мы готовы.

– Тогда вперед, – скомандовал карлик.

– Мирт, не задерживайся в деревне надолго. Узнаю, что ты опять пьянствовал со своим дружком, доложу Курду, – донесся до них голос Гейла, когда они вышли из сумрака леса на освещенное Светилом поле.

– Вижу деревню! Я вижу ее, дедушка Бойл! – закричал Роланд, как только путники, перейдя поле, вышли на торговый тракт.

Бойл напряг зрение. Тщетно. Ничего кроме двух размытых пятен на горизонте разглядеть ему не удалось. К шестидесяти годам зрение стало подводить старика.

– Обычно отсюда видны крыши домов Гомеса и Дрейка, они стоят на самой окраине Ярви, – подсказал карлик и несколько раз подпрыгнул, надеясь увидеть тоже, что и сидящий намного выше мальчик.

– Мирт, а почему это поле не засеяно? – спросил Бойл, окидывая взглядом огромные просторы нетронутой земли.

– Земли в Лидории принадлежат церкви, а разрешение на распашку полей она продает так задорого, что ни одна деревня не может себе позволить их купить. Им достаточно того, что они отбирают у народа. Будь моя воля, взял бы я их священный Кайлот-майлот и порубал церковников в капусту, но сначала…

Роланд и Бойл с интересом слушали разошедшегося Мирта. А тот, увлекшись, бегал от края до края дороги, широко размахивая воображаемым священным мечом Кайлота, рассказывая и показывая, как он мечтает расправиться со священнослужителями.

Наблюдая за карликом, Бойл никак не мог решить, чего больше в этом невысоком мужичке: шутовства или истинной ненависти. Скорее, то и другое сочеталось в равной степени. А еще он подумал о том, насколько похожи религии разных народов.

Здесь, в Лидории, люди почитали святого Кайлота, пророка, пришедшего из-за Черных гор. По преданию, он ходил из деревни в деревню лечил людей и учил их мудрости бытия. Много чудес свершил он в землях Лидории и многих людей избавил от болезней.

Кайлот настолько прославился, что очень скоро у него появились ученики, а о его жизни стали слагать легенды. В те далекие времена Лидорией правил жадный король по имени Зорго. Узнав о чудесах, совершаемых Кайлотом, Зорго приказал разыскать и привести к нему новоявленного чудотворца. Кайлота быстро нашли и доставили в замок короля. Старый Зорго встретил его как равного. Два дня он кормил и поил гостя, ни в чем ему не отказывая, а на третий попросил о вечной молодости. Но Кайлот отказал королю в просьбе, сказав, что он не знает способа вернуть утраченную юность. Как бы не упрашивал Зорго, какие бы ни предлагал подарки, чем бы ни угрожал, Кайлот оставался непреклонен. Тогда в гневе Зорго выхватил меч и вонзил в сердце Кайлота. После убийства король приказал вывесить тело над главными воротами замка со словами: «Пусть каждый помнит, что он лишь кусок мяса, принадлежащий короне!».

Весть о смерти Кайлота вызвала небывалое возмущение народа. Вспыхнуло восстание – Великое восстание, как называют его теперь. Повстанцы, возглавляемые учениками Кайлота, захватили замок Зорго и вырезали всю семью короля с придворными, а его самого повесили на главной площади города.

Победив Зорго, ученики Кайлота стали править Лидорией. Они установили Народный Закон и сделали сердце, пронзенное мечом, символом новой веры. Веры в единого бога, проводником которого в Срединных землях стал святой Кайлот. Такова была легенда.

В порте Актур, впервые услышав предание о Кайлоте, Бойл вспомнил об Юсе, распятом на щите – ему поклонялись в Западных землях. Вспомнил о Зибаре, сожженном неверными на жертвенном костре – этот культ бытовал в Зеленых прериях. И о мальчишке Луде, утопленном в Южном море – ему поклонялись в Желтых песках. Меч в сердце, человек у столба, пожираемый огнем, распятье, мальчик с камнем на шее – ужасающие сцены, ставшие священными для миллионов людей.

«Почему лик смерти служит символикой всем этим культам? Почему оружие убийства становится священным?» – спрашивал себя Бойл. Спрашивал и не находил ответа.

Осознав, что Мирт больше не мельтешит перед глазами и не выкрикивает проклятья в адрес служителей церкви, Бойл оторвался от размышлений и увидел причину столь резкой смены поведения карлика. Навстречу им двигалась телега, доверху груженая тяжелыми, сшитыми из дерюги мешками. Толстый рыжеволосый мужик в белой, расшитой золотом рубахе, вальяжно развалившись поверх поклажи, лениво погонял мулов.

– Кто это, Мирт? – почти шепотом спросил Роланд из-за спины Бойла.

– Потом расскажу, – шепнул карлик и сделал кислую мину, но уже в следующее мгновение широко улыбаясь бежал к приближающейся телеге.

– Полного вам дня, Сигруд Архиепейский! – Мирт церемонно расшаркался перед рыжим мужчиной.

Медленно, словно преодолевая неимоверное сопротивление воздуха, голова Сигруда Архиепейского повернулась в сторону застывшего в почтенном поклоне карлика. Ему понадобилось несколько секунд, прежде чем он сообразил, кто перед ним стоит.

– А-а, это ты, коротконожка, – в голосе рыжеволосого чувствовалась надменность, – опять идешь клянчить деньги у честного люда, мошенник.

– Что вы, ваша светлость, как можно? Я зарабатываю деньги лишь выступлениями да той малой милостынею, что подают добрые люди, чьи сердца наполнены состраданием к ближнему.

Бойл и Роланд следили за разворачивающимся действом с нескрываемым любопытством. Столь быстрые перемены в поведении карлика казались имневероятными.

– Ладно, ладно, старый плут, знаем мы ваши выступления, – Сигруд расплылся в самодовольной улыбке. – Выпороть бы тебя как следует, совсем распоясался. Того и гляди к разбойникам примкнешь.

– Как можно! В моем лице ваша светлость видит самого достойного и преданного сторонника великой и всемогущей церкви. Пусть славится Кайлот!

Услышав последние слова карлика, Роланд не сдержался. Уткнувшись лицом в плечо Бойла, он захихикал.

– Пусть славится Кайлот! Я рад, что ты по-прежнему пребываешь в лоне нашей всемилостивой церкви, – казалось, Сигруд не замечал стоящих неподалеку спутников Мирта. – Хочу, чтобы ты завтра непременно выступил у меня на дворе. Надеюсь, ты свободен?

– Почту за честь, – Мирт склонился в очередном поклоне, но увидев, что Сигруд собирается пришпорить мула, выпрямился: – Ваша светлость! Постойте!

– Ну что еще, – лицо рыжеволосого выражало брезгливое недовольство.

– Не могло бы ваше превосходительство, в качестве аванса, дать несколько монет? Я и мои спутники хотели остановиться в таверне у Лауры, но нам не хватает буквально пары монет.

– Спутники? – удивленно переспросил Сигруд и подозрительно посмотрел в сторону старика и мальчика. – Кто такие?

– Бойл Амфидоли и его внук. Они идут к родственникам в Катар.

– В Катар? К родственникам?

– Да, мальчик болен, а в Катаре есть хорошие лекари, – не растерялся Мирт.

– Надеюсь болезнь не заразная, – нахмурился Сигруд.

– Нет, что вы, ваша светлость, парень просто не умеет ходить. Говорят, в Катаре живет лекарь, который может ему помочь.

– Ну что же, путь этот не близкий, – запустив руку в небольшой кожаный кошель, висящий на поясе, Сигруд извлек несколько медных монет и бросил к ногам карлика. – Держи. Завтра после полудня будь у меня на дворе. Дочурке младшей именины, так ты уж расстарайся.

– Не извольте беспокоиться, ваша светлость! – встрепенулся Мирт. – Счастливого вам пути!

Сигруд Архиепейский лишь пренебрежительно махнул рукой и пришпорил мула.

– Тьфу, ты! Вот зараза, – раздосадовано воскликнул Мирт, как только телега отъехала достаточно далеко. – Вы видели когда-нибудь более напыщенного индюка? Будь моя воля…

– Кто это? – прервал карлика Бойл, чувствуя, что тот готов разразиться очередной бесконечной тирадой.

– Это? – Мирт кисло улыбнулся и поправил съехавшую от частых поклонов треуголку. – Это Сигурд, сын деревенского старейшины, дурак и сволочь.

– А зачем тогда ты ему кланялся? – вступил в разговор Роланд.

– М-э-э… Понимаешь, отец Сигруда, старик Пиалонь, очень хороший человек. Он многое делает для деревни, но Сигруд не захотел идти по стопам отца. Несколько лет назад он снюхался с верховными жрецами Актура и был назначен главным соглядатаем церкви в Ярви – к великому позору отца и радости Красного Курда. Вот и приходится ему кланяться, чтобы не вызывать подозрений.

– К радости? – переспросил озадаченный Бойл.

– Конечно к радости. Главный церковный соглядатай Ярви так туп, надменен и тщеславен, что не видит ничего дальше собственного носа. Сигруд каждую неделю возит муку в Актур и думает: «Красный Курд не нападает на меня, значит, боится». На самом деле Курд не трогает его лишь потому, что половина муки в телеге принадлежит крестьянам.

– А вторая?

– Вторая? Вторая принадлежит церкви. Впрочем, первая тоже. Святоши выпустили приказ, запрещающий деревням торговать зерном в обход церкви. И вот, часть муки они забирают как налог, а часть скупают за гроши, а потом втридорога продают заморским торговцам. Ну а кто не подчинится… – Мирт вытаращил глаза, словно глубоководная рыба, и резко провел ребром ладони поперек горла. – Хана-башка!

Мальчик от неожиданности отпрянул в сторону.

– Не волнуйся, Роланд, – Бойл сердито глянул на Мирта. – Он просто шутит. Правда?

– Конечно шучу, – расплылся в широкой улыбке карлик.

Ярви оказалась большим поселением почти на двести дворов. В основном это были невысокие бревенчатые срубы с соломенными крышами, обнесенные аккуратными, в половину человеческого роста, жердевыми заборами. Почти всю землю небольших крестьянских дворов покрывал плотный, едва колышущийся на легком ветру ковер зелени, сквозь прорехи которого нет-нет да и проглядывали упругие бока краснеющих томатов, иссиня-фиолетовые тела баклажанов и желтых упругих дынь. На многих дворах путники видели женщин и детей, собирающих урожай. Завидев Мирта, женщины приветственно махали рукой, а ребятишки радостно улюлюкали. Карлик в долгу не оставался. Шикарно раскланиваясь, он улыбался в ответ, не забывая представлять местных жителей спутникам.

– Радона, жена Секвоя, местного сапожника, – шептал он, расшаркиваясь в очередном реверансе.

– Берта, жена Акима, он пастухом у святош, – расплывался в широкой доброй улыбке Мирт.

Так неспешно от двора ко двору их процессия приближалась к центру деревни. Чем ближе они подходили к рыночной площади, тем просторней и красивей становились дома жителей, выше и толще заборные жерди, упитанней и холеней женщины и дети, хозяйничающие во дворах.

– Дедушка Бойл, я хочу есть, – прозвучал у самого уха старика шепот Роланда.

Бойл вздрогнул от неожиданности.

– Что? Ах, да… Мирт, далеко нам идти?

– А мы уже пришли, – ответил карлик.

Залихватски сбив треуголку на правое ухо, он махнул рукой в направлении ближайшего дома:

– Нам сюда!

Постоялый двор оказался старым массивным двухэтажным срубом с выцветшей под лучами Светила соломенной крышей. Войдя внутрь, путники почувствовали долгожданную прохладу. Пахло пищей и кислым вином. В просторном помещении, заставленном большими деревянными столами, было малолюдно.

– Доброго дня, уважаемые господа! – громогласно произнес Мирт, едва успев перешагнуть порог. – Мое почтение, госпожа Лаура, да не перестанут люди посещать ваше богом избранное заведение.

Последние слова предназначались стоящей за прилавком женщине. Для хозяйки таверны Лаура была довольно молода, стройна и красива. На вид чуть за тридцать: темные волосы, убранные под деревянный обруч, правильные черты лица, приятной округлости грудь, широкие бедра.

– А-а-а! Это ты, мелкий пройдоха, жив еще? – улыбнувшись поприветствовала она Мирта. – Опять пришел попрошайничать? Проваливай, давай отсюда! Мне попрошайки не нужны!

Лаура говорила грубо, но Бойл видел: карие глаза светились радостью.

– Спокойно, глубокоуважаемая! Я и мои друзья собираемся снять две комнаты в твоем чудесном заведении.

– А деньги у тебя и у этих двух голодранцев есть?

– А как же! – Мирт театрально вскинул руку вверх.

В следующее мгновение в воздухе засверкала большая серебреная монета. Взлетев под потолок, она на долю секунды замерла, а затем устремилась вниз в подставленную ладонь. За полетом монеты следили все немногочисленные посетители таверны. Едва монета скрылась в руке Мирта, среди посетителей послышался легкий вздох разочарования.

– Поднимайтесь наверх. Первая, вторая дверь направо. Я подойду, как только управлюсь тут, – удовлетворенно произнесла хозяйка.

Лаура еще не закончила говорить, а Мирт уже торопливо подталкивал спутников к лестнице на второй этаж.

– Ну вот, заходите, – карлик распахнул дверь в большую светлую комнату, – тут все просто. Стол, скамья, две кровати, белье вам Лаура выдаст, и шкаф. Печку топят только зимой.

– Сколько мы должны? – спросил Бойл, усаживая Роланда на кровать.

– Должны? За что? Вы про комнату? Успокойтесь. Лаура – жена Курда и денег с нас не возьмет. А весь этот цирк внизу мы устроили для постояльцев. Среди них могут быть соглядатаи церкви.

– Дядя Мирт? А разве никто не знает, что тетя Лаура жена дяди Курда? – удивленно спросил Роланд.

– Нет, не знает. Кое-кто, думаю, догадывается, но предпочитает молчать. Курд и Лаура в церкви не венчались, а совершили обряд в лесу по нашим правилам. Но вам это знать ни к чему, а тем более…

В дверь постучали, и карлик, прервав монолог, поспешил открыть. В комнату проскользнула хозяйка с целой охапкой чистого белья.

– Мирт, бродяга вездесущий, как ты? – кинув белье на свободную кровать, Лаура сгребла карлика в охапку, крепко прижав к пышной груди. Лицо Мирта залилось багровой краской.

– Вашими молитвами, Госпожа Лаура, вашими молитвами, – отстраняясь произнес он.

– Сколько раз тебе говорить, не называй меня госпожой, – притворно обиделась Лаура. – Ну, как он там? Здоров? Как в лагере обстановка?

– Госпожа Лаура, позвольте сначала представить вам моих спутников, – перебил поток вопросов Мирт, желая напомнить хозяйке, что они в комнате не одни, – Бойл Амфидоли и его внук Роланд. Курд просил приютить их настолько, насколько понадобится, и снабдить провиантом, если соберутся в дорогу.

– Очень приятно, друзья мужа – мои друзья. Располагайтесь, чуть позже я принесу обед, а сейчас позвольте нам с Миртом покинуть вас.

Лаура подхватила карлика под руку, и они удалились, оставив старика и мальчика наедине.

– А она красивая, – сказал Роланд, глядя на закрывшуюся дверь.

После обеда, передав Роланда на попечительство Лауре, Бойл отправился покупать тачку. Купить недорого тачку в деревне представлялось делом безнадежным, потому как лишнюю на дворе никто держать не будет, а рабочую за недорого не продаст. Бойл хотел пойти к мастеровым в центр деревни, но Лаура посоветовала прежде заглянуть к портному Аллу. Несколько месяцев назад у него умерла жена, и он принялся беспробудно пить, распродавая имущество направо и налево.

Вечером, расположившись у горящего камина, Роланд по обыкновению играл в камушки. Игра была незатейливой. Рассыпав с десяток мелких камней и назначив пару из них воротами, он по очереди загонял в них остальные. Лаура сидела рядом и неторопливо вязала, поскрипывая спицами. Игра быстро надоела Роланду, и он стал следить за тем, как ловко орудует спицами хозяйка таверны.

– Почему ты не играешь в камни? – спросила Лаура, заметив, что за ней наблюдают.

– Надоело.

– Принести тебе игрушки Освальда и Роя?

– Спасибо. А где они сами? – поинтересовался Роланд.

– Ушли к моим родителям, погостить.

– Понятно, а можно еще что-то спросить?

– Спрашивай, – Лаура отложила вязание.

– Я слышал историю вашей церкви. Ученики Кайлота, возглавившие церковь после его смерти, установили Народный закон, честный и справедливый, но как же так получилось, что люди ненавидят церковь?

Лаура наклонилась, приподняла голову Ролонда за подбородок двумя пальцами, взглянула в глаза и сказала:

– А ты очень смышленый мальчик, Роланд. Уверена, тебе это уже не раз говорили. Ты прав. Сначала так и было: честный и справедливый закон для каждого. Но время шло, ученики Кайлота умерли, а на их место пришли другие люди. Природа человека очень противоречива. Один герой может изменить мир, но за ним приходят те, кто хочет нажиться на его имени. Жадность и тщеславие – сильные стимулы, чтобы желать власти, а обычный человек не настолько смел и умен, чтобы идти против господ. Простые люди склоны уступать в малом, пытаясь сохранить хорошие отношения с окружающими. Этим и пользуются те, кто стремятся наверх. Они медленно запускают руки в дела, меняют законы, извращая их суть, и все настойчивей и настойчивей угнетают народ. Так случилось и с Народным законом. Из закона для каждого он превратился в закон для избранных.

Женщина замолчала, пытаясь угадать, понял ли Роланд хоть что-нибудь из сказанного.

– Как же тогда быть? – спросил мальчик, грустно глядя на Лауру. – Неужели люди настолько глупы? Неужели они никогда не смогут жить в согласии?

Дверь отворилась и в комнату вошел Бойл, избавив Лауру от необходимости отвечать на вопрос. Выглядел он довольным.

– Я нашел тачку. Хорошу-ую, – заявил он, дыхнув на присутствующих крепким перегаром. – Уф-ф-ф, ну и затейник этот Аллу, еле ушел от него. Пристал, как колючка карипаса: давай выпьем – поторгуемся; давай выпьем – обмоем покупку; давай по последней – немножко на каждую ножку. А потом заставил на тачке до постоялого двора везти. Благо сам тощий как жердь – кожа да кости. Я тачку внизу оставил, в стойле, не украдут?

– Нет, не украдут, – ответила Лаура, улыбаясь. – Вы, наверное, спать хотите? Я распоряжусь, чтобы вам постелили. А Роланда я намою и сама уложу в кровать.

– Добро, – кивнул Бойл. – Роланд, ты воды не боишься?

– Нет, – удивился мальчик. – Чего ее бояться?

– Это ты по малолетству так считаешь. А я, брат, бывал в таких краях, где люди годами не моются, а на тех, кто по собственной воле в воду лезет, смотрят как на сумасшедших.

– Не может быть! – воскликнул Роланд.

– В этом мире возможно все, мой маленький друг. Кстати, Лаура, а где Мирт? Куда пропал этот коротконогий балагур? Старик Аллу выдал в качестве скидки бутылочку отменного пойла, и я бы приговорил ее прямо сейчас в хорошей компании.

– Он будет утром, у него дела в деревне, – уклончиво ответила хозяйка. – Не беспокойтесь за него.

– Жаль, – разочарованно произнес Бойл, убирая бутылку за пазуху. – Тогда действительно придется идти спать.