Текст книги "Психабили"

– Доброго вечера нашим гостям и особых дней счастья прекрасной леди Беннингтон!

Зал возвысил свои аплодисменты к куполу, раздаваясь перекликающимся эхом по коридорам, но миссис с первого балкона подняла устройство на плечо и с хлопком выстрелила по лицу шпрехшталмейстера, заливаясь смехом. Оркестр замял происшествие веселым переливом, послужив сигналом для клоунады. Представляющий вытер помидор с заплывшего глаза белым платком и, широко улыбаясь, поклонился публике, отчебучив джигу, после чего скрылся в зоне за кулисами.

Закурив там, он злобно материл «Леди тварь» по всем красноречивым эпитетам сравнения со свиньями и прочему грязному скоту. Смех кружился в стенах милых дам и сеньоров, выжидавших более серьёзных развлечений. Анагель стервозно ожидала конца представления, заправляя свою пушку. Судя по всему, выставка изобретений понравилась ей куда больше.

Шталмейстер успел переделать сценарий под требовательную гостью, но балаган послал его на все четыре стороны, не желая бессвязного хаоса на сцене.

В этот раз он, выйдя под притухший свет, ломал комедию рассказом про жизнь атлета Опеласа, возлюбившего женщину небес. Он обернулся птицей и взлетел, минуя преграды её братьев ураганов, бурь и смерчей. Он бился от града и снегопадного вихря, кружась в пируэтах.

Гимнаст на сцене словно слился с рассказом, повторяя движения в строках акробатическими приёмами. Любовь его вела через звуки драматичной скрипки слышались порывы завывающих ветров и раскаты грома, а молнии ослепляли вспышкой света. Женщина, при виде страданий птицы, обратилась мощным ястребом красного пера, стремясь на помощь бедной твари. Но от любви ко всему живому, желая их спасения, она впилась когтями в плоть Опеласа, поломав перешеек.

Братья, увидев слезы своей сестры угомонились и пожалели её.

Но девушка, отвергнув их, устремилась к лесным тварям и навсегда осталась с ними, скорбя о любимом. Гимнасты, переплетаясь канатами в одну фигуру, спускались на сцену под мощными красными перьями.

Анагель осмеивала абсурд этой мысли, утверждая, что любовь – это просто забава и шутка. Зал, быстро отошедший от раздумий и переняв точку зрения именинницы, не пожелал казаться непросветленным в глазах рода Беннингтонов.

Удушенная скрипка сникла в смехе, а помидоры не заставили себя долго ждать. Гимнасты, перебитые грустью в слезах, бежали со сцены. Всё катится в бездну, но Рыло счастлив – людям весело.

Переполненный ненависти Эрик попросил печальную Трисс выкатить его тело, держащееся на клинках, вонзённых в мишень. Он кричал в толпу, вглядываясь в балкон.

– В своём мастерстве я оспариваю такие вещи, как новаторские механизмы. Будучи мелким сопляком, я упражнялся в ловкости каждый раз добывая себе хлеб на улицах в вашем идеальном обществе. Меня не взяли на службу из-за низкого рода, но это только подогревало мой интерес стать быстрее пули. Кто осмелиться выстрелить в меня из сидящих?

Анагель, не дослушав его речи, направила механизм и произвела выстрел под окончание реплики.

Эрик рассек его пополам с неимоверной скоростью, две идеальные половинки овоща упали на пол пред мишенью под восторженные аплодисменты.

– Говоришь быстрее пули? Я даю тебе шанс отречься от высказывания, попросив прощения, в противном случае мы проверим твою гипотезу опытным путём.

– Я…

Рыло, проведя пальцем по шее, намекнул, что даже если у Эрика это выйдет – расплата не заставит долго ждать.

– Я не уверен, что… настолько подготовлен, прошу прощения госпожа Анагель.

– Значит, как я и думала, спишем твоё достижение на большое везение, могу поспорить, что этот ты не остановишь.

Зал замер в разрешении спора, под интригующие клацанье механизма, но разумный Эрик по своему взгляду дал понять, что не будет ничего делать.

– Дам тебе фору, готов?

– Да, госпожа.

Помидор размазался по груди белоснежной рубахи.

– Если бы такие, как вы служили на благо королевства. Оно бы выиграло совсем случайно одно сражение, но никогда бы не выиграло войны! Поэтому радуйтесь, что вы не побеждённый народ, обреченный в рабство, а всего лишь циркач!

Под её слова шут, сжав маленькими ручками бубенцы, залился слезами, и стуча башмачками по полой бочке, проронил из кармана грязный потрёпанный клоунский нос.

Под очередные овации чистокровных.

– Я притомилась, сколько еще по программе?

Обратилась она к Рылу.

– Ещё примерно с два часа, леди Анагель.

– Нет, я нахожу это скучным, прервемся на антракт и да, надеюсь, что вы удивите нас самым лучшим что, осталось из программы.

– Даю слово чести, вас не разочарую, а, чтобы было еще интереснее, предлагаю выдать всем вашим друзьям такие же устройства из тира.

– Очень рада что среди всего этого балагана есть настоящий джентльмен. Попрошу отца позже уважить вас.

– Вы несказанно добры, леди Анагель.

Она, кивнув ему, покинула зал. Рыло, показав руками крест, отдал оркестру приказ прерваться. Удар в гонг объявил антракт.

Балаган замер, завидя Рыло. Тихо хлопая в ладоши, он говорил:

– Браво, какие же вы сегодня бесподобные, можете ведь когда захотите. Эта игра, эти неподдельные чувства, эмоции, молодцы.

Но леди Анагель утомилась и попросила показать лучший номер, который у нас есть.

Дорна начала подготовку к своему номеру, шипя от радости.

– Отец, я постараюсь оправдать ваши ожидания, спустя столько лет тренировок.

– Угомонись, твой час еще не настал, а вот Фред.

Я думаю ты готов и сделаешь этот вечер запоминающимся для всех из нас.

– Но отец, я…

– Умолкни, если не хочешь меня разгневать. И приготовь гиен к выходу! Удачи идущий в мрак.

Дорна в истерике сбежала к своим клеткам.

– До выхода десять минут, не подведи.

Слегка пританцовывая, Рыло вышел в холл. Оголённый Эрик, держащий в руках парадную рубаху, произнес:

– Что-то здесь не так, чует моё трусливое сердце.

– Случится то, что должно. Крепись дружище.

Балаган с последней надеждой провожал меня на возвышающийся канат. Дорна выкатила загон, сложив его ножки. Клетка плотно впилась, заняв почти всю сцену. Ослеплённые от голода гиены заполнили решётку, накидываясь друг на друга и желая урвать кусок мяса. Заперев дверь на ключ, обнаженная матерь зверей, сокрытая плащом, уселась на сцене с флейтой, ожидая удара в гонг. Огонь восторгался моему присутствию, жаль, возможно, я увижу его в последний раз, как и всё кругом. Повязав измученную потом повязку на глаза, я взял факелы и, ожидая трепета гонга, замер перед решением фортуны.

Рыло, дождавшись стихшего гонга. Говорил размеренно тихо, но его слышал каждый.

– Эту сказку нам рассказывали бабушки перед сном. В ней фигурировали такие слова, как:

Честь, а вам наверно, возмутившийся сэр, скорее знакома отвага. Леди не спешите делать выводы, ведь история соткана из нитей судьбы и любовных интриг. Детей учат быть сильными, располагая умом, избегая риски и азарт, но всего не избежать. Ведь фортуна у каждого своя. Оказавшись в мраке непредвиденных событий, мы уповаем на неё, смирившись с любым её исходом.

Влюблённые опору давали друг-другу, так повелось и в радость и горе, но ночь постучала в их дом, смерть держа под руку. С рассветом две сестры бежали, забрав с собой девушку, а муж, завидя её охладевшее тело, не мог смириться с кончиной и отправился в путь северных народов…

Застывая в снежных бурьянах, его навестили сёстры.

Продолжение вы знаете сами, а кто не в курсе расспросите соседа. Пока танцует нагая жена, объятая пламенем, он шел по ледяному расколу в порывах ветров над пропастью изголодавшихся тварей. Если оступится, взглянув на неё, упадёт и накормит смерть, а если же нет, он сгорит в объятиях любимой, потешая ночь.

– Так встречайте же идущего в мрак!

Этот шум шестерёнок дополняет оркестр перекатывающимся стуком, воют гиены вгоняя меня в животную дрожь. Интересно, а Дорна танцует? Мне не слышно её флейты.

 
Забудь, вдохни, иди…
Шаг…
Застыл балаган
Тьма накрывает меня
Вгоняя воем в страх
В бою получая экстаз
Меня греет пламя
Пронзая нотным станом изнутри
Разрывая рождение плоти из крови
Шаги…
Над пропастью раздаётся скользящие эхо
Веретена под босыми ногами
Возгласы музыки смешались в кашу потока
Экспрессией над горизонтом взрываясь
Пустынной энергией чувств
Пустота послужила точкой отсчёта
Нарушает единство чей-то отвратительный принцип
«Я не смог и тебе не подвластно»
С криком, пронзающим воздалось сознание
Защитит рикошетом решето подсознания
Идущего в мрак
Возвращаясь единым круговоротом
Обрастая истинным чувством единения
С роком судьбы и итога.
 

Стоя на твёрдой доске, я поставил факелы в битые кольца и сорвал повязку. Я живой и в гробовой тишине смотрю на удивлённые лица с высоты красной птицы. Угомонились гиены, насладившись плотью друг друга. А в их крови лежат побитые помидоры. Я спускаюсь на сцену по длинной верёвке и застываю в поклоне, ощущая скачущий пульс на полном грудном вдохе. Скрипач, терзая струны вдохнул жизнь в оркестре, насытив людей шумом аплодисментов.

Я ушел за кулисы, встретив слёзы радости. Шут, сняв колпак поклонился до пола.

В моей комнате под дверью вновь появился конверт с тайной печатью. Он был вскрыт без каких-либо раздумий.

«Начнётся пир, испей кувшин шута до дна, близка наша встреча и ты найдёшь ответы, придав конверт с письмом огню»

Избавившись от письма, я вышел на пустую арену. Леди Ангела и Рыло пили чай и были заняты общением, пока я не попался им на глаза.

– Подойди

Леди позвала меня к застолью раздраженным голосом.

– Скажи, как получился трюк? Сколько лет ушло на подготовку?

– Шесть полных дней…

– Абсурд! Ладно, будь по-твоему, желаешь-ли ты мне служить?

– Служу балагану. У меня договор с господином Рыло.

– Какая прекрасная дрессировка, отдаю вам должное, Рейло. Что-что, а управлять людьми вы умеете. Сколько просите за его душу?

– Зачем вам заведомо беглый раб?

Смутно ответил, заикаясь, рыло.

– Сбежишь?

– Скорее наложу на себя руки, сбежав от вас, я попаду к другому и так по кругу, спасибо за предложение, но мне придётся воздержаться.

Не желая слышать отказ Ангела настаивала на своём.

– Что тебя здесь держит? Друзья, девушка, мальчонка? Выкуплю каждого, кого посчитаешь нужным.

Рыло подавился чаем, но в разговор не лез.

– Есть вещи, которые не продаются…

– Всему есть своя цена, а сколько стоит твоя смерть?

– Ничтожно мало, госпожа.

– Проваливай. Рейло, что вы им обещали за это выдающиеся представление?

– Вы будете смеяться…

– Кроме шуток!

– Мы заключили пари на пир для всех живущих здесь.

– Будет вам пир! В лучших традициях чистокровных, ждите к полуночи. Сюда приедет моя свита, услуга и яства с лучшим вином в королевстве.

– Щедрость ваша не знает границ, госпожа.

– Поблагодари идущего за это, а моё предложение в силе! Обдумайте ещё раз это за застольем, до скорой встречи.

– Лёгкой дороги.

– Не люблю подслушивать, но иногда приходится. Фреди, ты был прекрасен, спасибо!

Застав меня врасплох окрикнул восторженный Эрик.

– Пошли отпразднуем твоё величие, мы там балаганом сообразили, собрали, так сказать, по нитке, даже жадный жиробас достал бутылочку из-за кормов.

– Не знаешь где шут?

– Да ты не переживай, под запах еды найдётся.

Усевшись скромной компанией в сорок человек, мы взяли в руки заполненные гнутые стаканы и пригубили по одной.

– А где все остальные?

– В себя приходят от шока, тут собрались самые крепкие.

Пробубнил тряся красными щечками Деррел.

Мы перекурили под рассказ о прошлых днях балагана, даже не вериться, что когда-то рыло был не таким отбитым, но шли…

– Как говорится вспомнишь…

Прошептал Эрик.

– Я сделаю вид, что этого не слышал. Собирайте всех, я сдержу своё слово, обещал раздолье – получите сполна, как и крепкого кнута. Шучу, собирайтесь, на сцене уже накрыто.

Радостно сказал Рыло, опрокинув третью стопку, закусив яблоком.

Первым со стола вскочил пробка. Стуча в пустое ведро какой-то палкой, он кричал о срочном собрании. Оставшиеся кто в чем сорвались из коморок, торопясь на сцену. Не видно было только Дорны.

Удивляясь столу, мы проходили в сопровождении прислуг на свои места. Жаренные кабаны, утка и прочая дичь ломила крышку стола, но изголодавшиеся не ринулись изничтожать добычу, впиваясь в неё зубами, а наоборот начали с фруктов, подняв застольные бокалы с налитым кроваво-алым вином. Последним вбежал шут и уселся мне на коленки, а из-за пазухи достал маленький кувшинчик с синей пробкой. Тайком налил себе в бокал и поднял тост.

– Пусть каждый день будет таким же насыщенным и прекрасным в кругу близких нам людей.

Под звон бокалов, я испил красного нектара и закашлялся, отхаркиваясь кровью по столу. Далее я свалился на пол, не чувствуя ног. Шум, крики, гам, бьётся посуда, яркий свет режет глаза, словно нож скользит по моему лицу. Меня несут, ночь, теперь глазам легко, стук копыт…

Образ, плывёт женщина, кровь, бросает в пот, пищат крысы, вонь, темнота…

CENTUM MORTEM

PRO VERITATE

 
Перемены запятнают окровавленный платок.
Взбаламутят дно меняя берега наоборот,
Ты пламенным началом закрутил переворот,
Битв круговорот.
Встречая восход нового мира как свежий глоток.
 

Нарастающие голоса стихают, словно первозданный младенческий крик. День, от слепящего рассвета до зажжённых свечей, вытекает с морганием века в движение, путаясь в неделях, возможно месяцах. Нет, скорее, это пространство сломалось о жизнь, а я уродливым сознанием стараюсь хвататься за его осколки.

Ночью становится легче, если бы не ком, встающий у горла и заставляющий хвататься за кислород, контролируя каждую мышцу. О том, чтобы привести тело в движение не может идти и речи. Я придавлен в кровать незримой мне силой. Она растягивает кости, сужая их и надламывая, а наигравшись возвращает обратно, но я не стал ни худее ни выше. Странное чувство, организм крепчает, зрение ярче, запахи боле утончённые и оттого отвратительнее. Паутина связей разделилась на более сложную сеть, открывая новые двери, но сознание старательно прячет ключи от новых замков, оставляя зазоры, щели и скважины.

Женщина с пламенными волосами всё чаще мелькает перед глазами. Она шепчет непонятным мне языком какие-то стихи, выделяя интонацией наиболее эмоциональные строки.

Ненормальная, но воистину прекрасная дама утоляет мой голод вином с привкусом крови. Я впиваюсь в деревянный кубок зубами и окрепнув, не дожидавшись обхода стражи, прыгнул в ночное окно, моё ритмичное сердце предвкушает приключений, раздаваясь в такт бега по разбитым и мокрым улочкам.

Мне плевать кто попадёт под мою руку. Бездомный или возвышенный, кулаки будут рады любому…

Обожаю кулачные бои, чую что даже луна хочет увидеть побоище или же мою кровь на чьих-то костяшках. Жизнь имеет сладкий вкус, когда ты пьёшь её с горла, да по началу омерзительно горько, но в целом – это вопрос сноровки.

Знакомые звуки испускающих дух под восторг толпы, перебивающейся новыми ставками.

Бой двое на двое, в самый раз. Разомкнув круг зевак, спровоцировал новую ставку.

– Кто поставит на чёрную лошадку?

Не дождавшись счета под свист и недовольства свернул голову жилистого новичка, выбросив труп в толпу первого ряда. Свист сменился восторгом и тейруны посыпались рекой в грязные руки воротилы. Этот гневный взгляд в спину раздражает меня…

– Охотник здесь! Беги, сука!

Накинулся бурей ударов на обнаглевшую крысу, покрывая голову кровью от уже раздробленного носа. Его глаза, не зная куда деться, пронзают меня просьбой остановиться, но мне нравится это чувство. Мои ногти разрывают его веки и вырывают эти одичалые глаза. Под нечеловеческие крики я смотрю на оставшихся. Им не куда бежать, толпа окружена господами с мушкетами, но до пули еще надо дожить. Куда вероятнее их разорвёт гневная толпа, разбирая на мясо. Человечина у господ ещё при мне была в моде, для них здесь раздолье жёсткого, пропитанного адреналином мяса. Такое не выйдет из слуг.

Пробив кадыки, я уровнял свои шансы, слушая их всхлипы. Решил покончить с этим, устроив ребятам свидание со своей подошвой. Они уже не дышали. Народ ликует, но моё дыхание слышится громче.

Сейчас бы закурить…

Раскаты грома предвещали дождь. Кровь перемешается с грязью, утекая по водостокам канализации и уже завтра живые не вспомнят об этой ночи.

Толпа, приумножив свои капиталы, разбредалась по улочкам, исчезая в ночи. Я бы ушёл, но будучи на мушке много не сделаешь.

– Проблемы?

– Ты окупишь души этих четырёх.

– Или?

– Или уйдёшь на мясо!

– Довольно!

Перед пламенно-власой девушкой расступилась толпа, опустив мушкеты. Её голову покрывал капюшон синей накидки с…

со знаком той самой печати!!

Я уже видел её на конверте.

Её взгляд кружит голову, заставляя подчиняться каждому её слову и незримой цепью притягивает к себе, если бы любовь имела лицо – она бы выбрала её образ.

Ради такой не грешно и убийство, если попросит своим чарующим голосом.

– Хватит на сегодня, пойдём домой. Нужно привести тебя в порядок перед завтрашней встречей.

– С кем?

– Вопросы потом и выбрось эти глаза, ненормальный….

Мощный ливень в сопровождении молний застучал по крышам, добивая тихую ночь. Пьянь скрывалась под козырьками парадных, очищая улицы.

Как же красивы пустые кварталы при свете луны и керосиновой лампы.

Дом Роз радушно встретил теплом догорающего камина и крепкой выпивкой, то что нужно с непогоды.

– Я скоро приду, одежда там в шкафу, может что и найдётся по твоему размеру.

Постукивая каблуками, она скрылась за дверью близь барной стойки.

Скинув вымокшее тряпье на пол, я открыл захудалый шкаф и… откуда в нем моя одежда? Ну, при нынешних обстоятельствах оно к лучшему, даже тапочки из овечьей шерсти и те на месте, приятно ощущать уют, вне цирковой коморки.

Подкинув дров в камин, я развесил одежду на сушку под стекающие капли, отыскал спички и разжег свечи на барной стойке. Взору приоткрылись хоромы с коврами и гостевыми столиками. Упав на потёртый диван с кружкой бурбона, я любовался скачущим языкастым пламенем.

Давненько мне не было так хорошо, а для трущоб отмечу, что тут совсем не дурно, картины с обнаженной натурой не могут не радовать уставший глаз…

– Я смотрю ты уже обжился

Роз в ночной рубашке завораживала свой красотой, заставляя пробуждаться от сонливости. Она молча дожидалась моих расспросов, смакуя вино в кресле напротив меня.

Пока я думал с чего начать, она сложила ногу на ногу, побитую шрамами. Не думал, что отметины могут так красить женщину.

– Не расскажешь всё по порядку? Память как в тумане.

– Скоро память вернётся, но если хочешь ускорить её возвращение, то малышка-шут прихватил твой дневник.

Её слова врезались в память звоном бубенцов и трупом суфлёра.

Он рисовал тебя с первого дня появления в цирке, а после и вовсе начал писать с кривыми ошибками. Сколько раньше не пыталась обучить его грамоте – всё ни в какую. Похоже ты ему понравился.

– Пристрастие к табаку благотворно сказалось на его обучении.

– Не знала, что он уже курит… В прочем, угощайся. Трубка на столе и мне передай сигаретку будь добр.

Роз достав мундштук из подлокотника, приложилась к нему сладкими губами и выпустила лёгкое облачко мятного дыма. Комната покрылась тонким, мало ощутимым смогом.

– Обращённый… в каком смысле? Что ты имела ввиду, называя меня так?

– Ты – вампир.

– Дамочка, вы рехнулись? Если это шутка…

– Погоди, звучит это сказочно.

Тем не менее встреча с живым зверолюдом тебя не смутила, ты ведь ещё помнишь ту змейку, м?

А наличие новых сил, которых вполне хватило, чтобы отвернуть голову четырём людям подряд – это да, какие там вампиры… хотя я тоже не могла поверить в это поначалу, ничего – скоро убедишься.

С лёгкой грустью она отпила из бокала, скрывая одинокую слезу. Только прошлое может отдаваться такой эмоцией в человеке, значит она не играет с моим незнанием или я попросту заложник запланированного сценария и на любой вопрос найдётся ответ, сладкий моим ушам.

Но к чему она тогда спасла тебя из мушкетных рук? Успокойся, в любом из случаев ты сможешь бежать, так что без паранойи.

– Моя очередь для вопроса:

Ты что ни будь знаешь о роде Тейрана.

– Знаю – Король умер по окончанию войны, а дочь, не выдержав утраты повесилась в своих покоях.

– Это писали в газетах… больше тебе ничего не известно?

– Давай к делу. Что ты хочешь сказать?

– Правду. Моё имя – Розалетта Тейран, я являюсь дочерью покойного короля Карла Тейрана, и как видишь, я жива.

– Допустим, в таком случае, что случилось с королевской семьёй на самом деле?

– По окончанию войны было устроено закрытое пиршество среди приближённых к моему отцу, но двое зверолюдов выскочив из тени пригвоздили его к стулу шестью стрелами и не одна сидящая тварь за столом не подняла тревогу. Напротив, под его стоны капитан Чарльз одел на меня мешок связав по рукам и ногам по приказу Бенниктона и вынес через потайной ход погрузив в экипаж вывез к сливу нечистот я старалась унять слёзы и встретить свою участь не теряя лица, как учил отец быть сильной, в роду Тейранов нет места слабакам и предателям. Капитан должен был избавиться от меня, но сняв мешок не смог, видя заплаканные глаза оставил на сослуживца, поднимающего кулачные бои и уехал, а после вышла эта паршивая газета. Сержант Вильям земля ему гнильём обучил меня как смог и выставил на потеху толпе против какого-то пьяницы изуродовав лицо этими шрамами.

– Подожди, мой покойный друг давал присягу, как и многие на защиту трона, возможно у него не было другого выбора не даром же вы носите символику его печати.

Треск камина скрасил повисшую паузу, Роз осушила бокал стараясь не впасть в гнев продолжила, с такой же размеренной, но более повышенной интонацией.

– Не было выбора? Думаю, он получил хорошее жалование воспитал дочь, ещё и погиб как герой в твоих глазах, какая глупость, а я тем временем, не жалея сил истязала своё тело мучительными тренировками надеясь, что у Вильяма хватит мужества не обесчестить моё достоинство после очередной бутылки виски, это была последняя капля моей наивности. Что касается печати, люди с руки капитана награждались кольцами возвышая их статус в мире трущоб обозначив их не прикосновение, выжившие в боях могли быть удостоены титула и это была моя единственная возможность выжить, но бой против двоих выбил из меня нутро и мою жалкую шкуру выкупил не известный мне господин. Всё я проиграла и моя участь предрешена на обеденном столе, королевское мясо, но он был добр ко мне, а фортуна улыбнулась ко мне предоставив шанс после той лунной ночи и впившихся клыков. Он исчез, оставив этот дом на мне, а я желая мести вырезала весь бойцовский клуб сначала по одиночке скрываясь в тени, но знаешь это было бы слишком просто и не могло считаться местью. Спустя неделю вооружившись кувалдой я пришла на бои и размазала их мозги на глаз восторженных зрителей провозгласив себя хозяйкой улиц сделав из колец ожерелье. До сих пор мне снятся те неспокойные дни под истерическое прощение сержанта, я наслаждалась его смертью отрубая пальцы и ломая кости оставив член на сладкое. Он ещё ощущал боль, когда, укоротив его под корень заставила жевать прогнившим ртом, кровавая вонь перемешалась с рвотой. Я дала ему умереть достойно своей жизни и не чуть не жалею, следующие на очереди семья Бенниктов и все причастные к заговору и все они познают моё возмездие захлёбываясь в крови.

Её слова пропитаны манящей жестокостью, тирания закипает в моём сердце очерняя её властью к тянущей силе паззл существования сложился во едино. Пламя из камина питает её тонные глаза переворачивая моё нутро наружу я в её власти…

– Чем здесь значима моя фигура?

– Твой дневник открыл меня заново и напомнил о тех кошмарах отбросив сомнение в восстании, уже завтра по трущобам в каждый дом постучится издат объединяющей мысли в единый кулак гнева, прозреют все от рабочих заводов и портового союза до последнего пьяницы и потомственной шлюхи в единый кулак на благо труда во имя нового мира и справедливого суда на каждую душу обездоленных, а уже после завтра здесь соберутся представители меньшинства и начнётся выполнение плана, только вместе мы сможем узурпировать власть согнав самозванцев и их враньё прикрытое ложью не существующего врага.

– Превосходно, я в деле и присягаю на верность, моя королева.

– Мне не нужна эта традиционная муть, меня интересует другое.

– Слово девушки – закон. Что же тебе нужно?

– Ты…

Между нами вспыхнул пожар сливаясь в пламени мы пили кровь друг друга в эйфории восторгаясь плотью в позах грешного союза. К чему вечная жизнь, если она будет бесчувственно пуста?

Холодная от одиночества кровать под ворчание пустого желудка прилив бодрости и бес похмельное утро на столе потертый дневник и бокал красного, не плохо для начала дня. Умывальник полон воды, а на шкафчике бритва, на неся пенное мыло предстал перед зеркалом застыв в отражение.

– Скажи откуда шрам на лице и куда делась седина с старческими морщинами? Выгляжу лет на тридцать, а ощущаю на двадцать так и не сразу привыкнешь…

Настроение отличное.

Распрощавшись с поросшей бородой смыл её остатки на лице и открыл окно встречая рассвет с плывущими

ванильно – пористыми облаками по лазурно – голубому небу, а за бортом тринадцать этажей высохшей грязи и вони застывшего времени в лучах играющего солнца. Вид с высока на много приятнее чем с затхлой земли среди таких же как ты, была бы моя воля воспарил над миром порхая в его объятиях, но к сожалению, мы можем только тянуться к горизонту завися от ресурсов истязая волю.

Одевшись я вышел в холл сквозивший от ветра и стараясь быстрее покинуть однотипные серые лестничные пролёты устремился на первый этаж, как же я ненавижу лестницы жаль, что вампиры не настолько одарены силами, было бы куда быстрее попросту выпрыгнуть в окно минуя эти ступени, СТУПЕНИ.

– Доброго дня Фред.

– Элис? Как же ты расцвела…

Изящная леди в обтягивающем корсете трудолюбиво полировала бокалы за барной стойкой до блестящего скрипа, составляя их в сервант.

– Вы про наряд? Роз была так добра. После нашей разлуки я не знала, что делать и с боязнью бродила в ночи остерегаясь большого скопления людей и злачных мест нашла какое-то здание и, поднявшись на крышу по внешней проржавевшей лестнице, смотрела на звёзды. Но мысли сорваться вниз не выходили из моей головы и тут появилась она.

– Не расскажешь кто обитает здесь помимо тебя и Роз?

– На вторых и третьих этажах медики ужились с учёными. В основном это старики и калеки, списанные после военных действий, не много эмигрантов бежавших от гнёта заграничных государств и горстка выживших изменников не признавшие новую королеву. С четвёртого по восьмой безродные дети и бывшие проститутки они здесь на подобие нянечек поварих и прислуги следующий этаж что-то вроде общей столовой я редко там бываю, но, если нужно выдам расписание приёмов пищи, часы на сколько я знаю есть на каждом этаже. Десятый с одиннадцатым послужили складами. На двенадцатом шьют одежду и делают обувь, если ваши истаскались можете обратиться за ремонтом тринадцатый снабжён малым количеством мушкетов и тридцатью стражами несущие караул под куполом крыши, а также обеспечивающие охрану на этажах по сменно они мало говорят и редко спускаются на первый, но в случае чего с помощью тех верёвок будет подан сигнал о защите. Такие колокольчики есть на каждом этаже мой служит для оказания какой-либо помощи на одном из этажей, а вторая верёвка для сменщицы.

– Что такого на четырнадцатом этаже и почему на нем нет колокольчиков.

– Это этаж хозяйки Роз и всем кроме караульных и медиков строго запрещено подниматься, может оно и к лучшему не очень-то и хочется совать нос в чьи-то секреты.

– Где же твои покои и не слышала-ли ты чего ночью?

– Совсем забыла, подвальный этаж там хранится алкоголь и копченое мясо, а вот за той книжной полкой моя скромная комната сразу после барного стола с лева от него скрывается за бочками лифт на склады, но им пользуются редко, так как еще не совершенен и для использования нужно три человека что бы крутить рычаги для хода шестерёнок.

– То есть ты хочешь сказать, что есть устройство позволяющие не ходить по этим лестницам!

– Есть, но пользуются им редко из-за не совершенной конструкции, над этим уже работают и как обещают за вечерними посиделками уже в скором времени получится автоматизировать процесс на каком-то как говорят двигателе, я не особо в этом разбираюсь, а докучать умам особого желания нет, поэтому перешла на ученую литературу. Глядишь и мне откроется мир техники, но как говорит господин Фреско: «Что бы решить проблему, нужно изучить её истинный вид.». Жаль, что мы почти полностью отрезаны от достижений центра, поэтому зачастую приходится изобретать существующие по новой.

– Голова от тебя пухнет, что значит твоё почти?

– Об этом лучше спроси у Роз, а то как всегда разболтаю не нужного.

– Налей мне выпить чего ни будь покрепче, надо переварить твой поток информации.

– По утрам разрешено разливать только чёрный чай, для мужчин кофе.

– Кофе и опрокинь туда пару капель стоялого виски, по старой дружбе.

– Хорошо, но это в первый и последний раз, не хочу, чтобы на учёте меня снова ругала хозяйка.

– Ты не переживай– это будет нашей маленькой тайной.

Элис взяв горячащей чайник прихваткой наполнила деревянную кружку почти до краёв и с помощью стеклянной трубки дозированно заткнув большим пальцем взяла малую меру размером в четверть рюмки и отпустив горький нектар перемешала столовой ложкой.

– Сахарным нитратом тростника не богаты, но если хотите могу подавить чеснока и предложить соли с душистым перцем.

– Спасибо от излишеств воздержусь.

Кто его знает, может эти бульварные романы и врут про полёты, гробы и прочие, но умереть от мелочного чеснока крайне не хочется, хотя и религия эта крестовая у нас не прижилась остались только отголоски Oko-T-okO.

– Вы пейте пока не остыло, совсем же в бурду превратится.

– Спасибо за заботу, но почему в газетах писалось о твоей

смерти?

– Самой не много не по себе, но после того когда Роз узнала о моём происхождении с моего согласия решили инициировать смерть старина Сэм хороший хирург проблема была только в материале, но трущобы по утру частенько отрыгивают безымянные жертвы болезней или чего хуже, а дальше оставалось только подкинуть сенсационную наживку, но у Роз и с этим всё решилось достаточно быстро, нет человека – нет проблем. Да и ты, если так можно сказать тоже не совсем живой.

Почитай, как ни будь на досуге, специально для тебя вырезала.

«Тело малоизвестного писателя прибило к портовому берегу, в городе завёлся маньяк или это просто совпадение?». Могли как-то поинтереснее завернут и почему это малоизвестный, да не в этом городе, но обо мне много кто знает и первые тиражи хорошо продавались вне столицы. Надеюсь мисс Ангела проглотит и не переворошит город в поисках истины, а вот Рыло, наверняка прилетит нагоняй, в прочем скорее всего подумают на него, хорошее перепало наследство.