Текст книги "История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе"

Противники стремительно поменялись местами. Маршал М. Е. Катуков впоследствии вспоминал: «Призыв «Ни шагу назад!» сменился боевым кличем «Вперед! Гнать врага без передышки, не давая ему закрепиться в населенных пунктах!». Боевой счет бригады теперь имел две графы: «уничтожено» и «захвачено». Напротив, генерал-фельдмаршал фон Бок начал издавать приказы, в которых чувствовались жуковские нотки. Так, через две недели после начала контрнаступления Красной армии он писал: «Только там, где противник будет встречать ожесточенное сопротивление, он будет вынужден отказаться от новых попыток прорыва. Отступлением его к этому не побудить <…> я приказываю, что любой отход может быть произведен с разрешения командующего армией, а отступление соединений от дивизии и выше – только с моего личного разрешения».

В декабрьском контрнаступлении под Москвой восстановленному и пополненному парашютному батальону майора И. Г. Старчака быстро нашлась работа. Через десять дней после начала контрнаступления он был высажен в немецком тылу. Десантники взрывали мосты, перерезали телеграфные провода, атаковали штабные машины. В результате потери переправ немцам приходилось бросать даже исправные и заправленные танки, бронемашины, мотоциклы и тягачи. Также им пришлось выделять силы на борьбу с постоянно ускользающими от преследования советскими диверсантами. Через неделю после начала рейда по тылам противника отряд Старчака соединился с наступающими частями Красной армии.

5 декабря ударили по-настоящему сильные морозы. Зима 1941/42 г. в европейской части России выдалась самой холодной за последние 140 лет. Готфрид Эверт вспоминал: «Боевой дух упал, хотя силы наступать еще были. Представьте: 40 градусов мороза, а вместо зимней одежды у вас только шинелишка без подкладки, тонкие штаны и сапоги. Никаких фуфаек с ватой! У нас даже зимних шапок не было! Были пилотки, которые мы заворачивали на уши, но это не спасало. Было ужасно холодно! Ты мерзнешь, думаешь не о войне, а о том, как выжить, как согреться, больше ни о чем. Ноги замерзали очень быстро. При ходьбе в кожаных сапогах по снегу они промокают, а на морозе вода мгновенно замерзает и через несколько часов ноги уже обморожены. Потери от обморожений были гораздо выше, чем боевые потери. В сапоги засовывали газеты, у павших русских солдат снимали валенки. Был приказ обматывать газетами голени и бедра, но они сползают!» В некоторых подразделениях потери от обморожений достигали 70 %. Йозеф Дек из 71-го артиллерийского полка вспоминал: «Буханки хлеба приходилось рубить топором. Пакеты первой помощи окаменели, бензин замерзал, оптика выходила из строя, и руки прилипали к металлу. На морозе раненые погибали уже несколько минут спустя. Нескольким счастливчикам удалось обзавестись русским обмундированием, снятым с отогретых ими трупов». В танковых войсках ситуация была аналогичной. Подполковник Грампе из штаба 1-й танковой дивизии докладывал о том, что его танки из-за низких температур – минус 35 градусов – оказались небоеготовы: «Даже башни заклинило, оптические приборы покрываются инеем, а пулеметы способны лишь на стрельбу одиночными патронами».

Над немецкими войсками как дамоклов меч нависла возможность повторения судьбы великой армии Наполеона. Начальник штаба 4-й армии (4. Armee) генерал Гюнтер Блюментрит вспоминал, что «книга мемуаров наполеоновского генерала Коленкура, всегда лежавшая на столе фельдмаршала фон Клюге, стала его библией. Все больше становилось совпадений с событиями 1812 г.». Арман Огюстен де Коленкур, сопровождавший Наполеона во время его бегства из России, оставил подробные и мрачные свидетельства гибели наполеоновской армии, которые не могли не тревожить элиту вермахта. «2 декабря, – писал Коленкур, – мороз такой, что оставаться на бивуаках было невыносимо <…> На каждом шагу можно было встретить обмороженных людей, которые останавливались и падали от слабости или от потери сознания <…> на тысячах людей я видел это действие мороза и наблюдал смерть от замерзания. Дорога была покрыта трупами этих бедняг». Такого сокрушительного разгрома в ходе отступления от Москвы немцы стремились избежать любой ценой. В результате декабрьского контрнаступления они были отброшены от Москвы на 120–150 километров. Это стало первым крупным поражением вермахта во Второй мировой войне. Весь мир увидел фотографии и документальные кадры сотен брошенных немецких автомашин, танков, самолетов, колонны пленных.

В результате контрнаступления под Москвой советским войскам на ряде направлений удалось перерезать коммуникации немецких войск и создать локальные очаги окружения. Немцы вынуждены были наладить «воздушные мосты», которые обеспечивали снабжение этих группировок. Только переброска по воздуху боеприпасов, продовольствия и горючего позволяла им удерживать многие ключевые пункты, даже оказавшись в изоляции. В районе Демянска советскими войсками была окружена стотысячная немецкая группировка. Три месяца она снабжалась только по воздуху. С 19 февраля по 18 мая 1942 г. транспортная авиация Люфтваффе совершила 24 тысячи 303 вылета, доставив 15 тысяч 446 тонн грузов и вывезя 22 тысячи 903 раненых. Потери немцев при этом составили около 80 самолетов.

Красная армия также снабжала свои войска по воздуху. В начале января 1942 г. оторвавшиеся на 150–200 километров от баз войска конной группы генерал-майора П. А. Белова и 10-я армия снабжались преимущественно транспортной авиацией. Всего 10 транспортными самолетами ПС-84 (выпускавшийся по лицензии американский «Дуглас» DC-3) и 12 бомбардировщиками ТБ-3 в течение двух дней войскам было доставлено 102 тонны боеприпасов, продовольствия и горючего. Однако возможности советских войск по организации «воздушных мостов» были ограниченными, если не сказать ничтожными. Одним из основных участников акций такого рода стали бипланы У-2, не обладавшие грузоподъемностью немецких транспортных самолетов Ю-52. Весной и летом 1942 г. слабость транспортной авиации станет роковой для частей Красной армии, глубоко пробившихся в расположение противника в районе Любани, Холм-Жирковского и Барвенкова.

Зимой 1941/42 г. обе противоборствующие стороны провели ряд крупных аэромобильных операций. В январе – феврале 1942 г. 180 транспортных самолетов ПС-84, Ли-2 и ТБ-3 десантировали более 10 тысяч человек в тыл противника в районе Вязьмы. К сожалению, координация выброски оказалась не на высоте, в том числе из-за сложных погодных условий, и серьезных успехов достичь не удалось. Тем не менее контрнаступление под Москвой продолжалось. Непосредственная угроза столице была устранена, и Калининскому и Западному фронтам была поставлена амбициозная задача – прорваться к Вязьме и перерезать основную линию снабжения немецкой группы армий «Центр». Однако, оказавшись на краю пропасти, немцы без колебаний перебросили на Восточный фронт дивизии из Западной Европы. За счет прибытия свежих сил генерал-фельдмаршалу Гюнтеру фон Клюге удалось восстановить целостность фронта. Пробившиеся через разрывы фронта к Вязьме советские части (армии М. Г. Ефремова, И. И. Масленникова, кавалерийский корпус П. А. Белова и десантники) были изолированы и фактически перешли к партизанским действиям. 33-я армия генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова в ходе попытки пробиться к своим была разбита, сам командующий, чтобы не попасть в плен, покончил жизнь самоубийством. Такая же судьба постигла 39-ю армию генерал-лейтенанта И. И. Масленникова. Более удачным был рейд конников П. А. Белова, которые смогли по лесам окружным путем выйти в район Кирова и там прорываться к основным частям Красной армии. Разрозненным группам десантников, выброшенных под Вязьмой, также пришлось драться в окружении, пробиваясь к линии фронта.

Итоги Битвы за Москву

Быстрый откат от Москвы привел к череде перестановок в руководстве группы армий «Центр» и Верховном командовании немецкой армии. Генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич 19 декабря был вынужден сдать обязанности Главнокомандующего сухопутных войск, командование которыми принял лично фюрер. В тот же день генерал-фельдмаршал Федор фон Бок был смещен Гитлером с поста командующего группой армий «Центр», а его место занял ранее командовавший 4-й армией генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, носивший прозвище «Умный Ганс» («Kluger Hans»). В вермахте отстранение командующих и командиров за несанкционированное отступление проходило, невзирая на прошлые заслуги. 25 декабря начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием группы армий <…> отходит на рубеж Оки и Зуши. В связи с этим командование группы армий потребовало сейчас же сменить Гудериана, что фюрер немедленно выполнил». Командующий 4-й танковой группой генерал-полковник Эрих Гепнер был уволен с военной службы, лишен наград и пенсии. Позднее он стал одним из участников неудавшегося заговора против фюрера в июле 1944 г. и был повешен.

Всего же Гитлер снял с высших командных должностей 185 генералов. Однако его яростные требования к армии держаться и не отступать возымели свое действие. Вермахт отошел от шока, вызванного неожиданным ударом Красной армии, смог организованно отступить из вытянутых к Москве «мешков» и уплотнил Восточный фронт. Правда, в нем еще зияли бреши, но немецкое командование по мере прибытия резервов постепенно латало эти «дыры».

Успех декабрьского контрнаступления под Москвой вскружил голову многим советским руководителям, которым казалось, что теперь немецкая армия будет отступать снова и снова. Ставкой Верховного главнокомандования было принято решение начать наступление по всему фронту от осажденного Ленинграда до Черного моря. Велико было желание освободить как можно больше оккупированных городов и деревень. Увлеченный этой идеей Сталин не только направил на фланги советско-германского фронта сформированные в тылу армии, но и изъял одну из армий у Г. К. Жукова. Позднее маршал с досадой вспоминал: «Звоню лично Сталину: «Товарищ Верховный главнокомандующий, фронт у нас очень широк, на всех направлениях идут ожесточенные бои, исключающие возможность перегруппировок. Прошу до завершения начатого наступления не выводить 1-ю ударную армию…» Вместо ответа Сталин бросил трубку». В результате 1-я ударная армия – один из главных участников декабрьского контрнаступления под Москвой – была снята с фронта. Соседней 20-й армии генерал-лейтенанта А. А. Власова пришлось занять полосу исчезнувшего соседа, из-за чего ее силы оказались разбросанными по фронту.

В контрнаступлении под Москвой в декабре 1941 г. советским войскам все же не хватало выучки и боевого опыта. Г. К. Жуков особо подчеркивал в одном из своих приказов: «Если вы хотите, чтобы вас оставили в занимаемых должностях, я требую: прекратить преступные атаки в лоб населенного пункта; прекратить атаки в лоб на высоты с хорошим обстрелом; наступать только по оврагам, лесам и мало обстреливаемой местности». Кроме того, из-за эвакуации промышленности Красной армии не хватало боеприпасов, артиллерии, танков и многого другого. Тактические ошибки, переоценка своих возможностей и недостаток боеприпасов привели к тому, что к весне 1942 г. советское контрнаступление постепенно сошло на нет. Войска прошли еще 100–200 километров и остановились.

Главным военным результатом Битвы за Москву стало то, что от привычных немцам «блицкригов» боевые действия на Восточном фронте окончательно перешли к затяжной войне на истощение, в которой у Третьего рейха не было никаких шансов на победу. В психологическом плане после месяцев поражений победа в сражении за столицу подняла боевой дух бойцов и командиров Красной армии, жителей страны в тылу и на оккупированной территории. А. С. Хоняк, в декабре 1941 г. бежавший из плена и пробиравшийся домой в Белоруссию, вспоминал: «Из-за перегородки выходит мужчина: «Хочу вас порадовать. Немцев погнали от Москвы! Полный разгром!» Сколько лет прошло, а я каждый раз вспоминая этот момент и плачу». Войска, освобождавшие оккупированные деревни и города, воочию убедились, какими методами немцы насаждают «новый порядок». В части Красной армии стали приходить бойцы, пережившие плен, оставшиеся на оккупированных немцами территориях. Политрук Б. С. Маркус вспоминал: «Начали поступать люди, которые побывали у немцев. Начались разговоры, что там не так уж гладко: колхозы не распустили, пленных загоняли в лагеря, и там они подыхали. Рассказывали, как фильтруют коммунистов и евреев». Постепенно у красноармейцев рождалось ожесточение против захватчиков, так необходимое русскому человеку для ведения войны.

В результате оборонительного сражения за столицу Советского Союза и контрнаступления Красная армия уничтожила более 500 тысяч немецких солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий. Для сравнения: потери вермахта в Польской кампании 1939 г. составили 44 тысячи человек, в боях на территории Франции в 1940 г. – 154 тысячи. На Нюрнбергском процессе начальнику штаба Верховного главнокомандования вермахта Вильгельму Кейтелю был задан вопрос: когда он начал понимать, что операция «Барбаросса» терпит крах? В ответ немецкий генерал-фельдмаршал произнес только одно слово – «Москва».

«РЖЕВСКАЯ МЯСОРУБКА»

В условиях отсутствия широкой сети дорог на северо-западе Советского Союза железные дороги и узловые станции приобретали особое значение для обеих воюющих сторон. Сражающиеся армии, а тем более ведущие наступательные операции потребляют снаряды, мины, патроны, горючее и продовольствие целыми эшелонами. И Красная армия, и вермахт стремились защитить свои линии снабжения и максимально плотно блокировать перевозки противника. Это определило значимость Ржева, которой был одним из ключевых узлов дорог на северо-западном участке советско-германского фронта. В октябре 1941 г. отошедшие от города на север и северо-восток советские соединения были объединены во вновь образованный Калининский фронт, командующим которого стал сорокатрехлетний генерал-полковник И. С. Конев.

Ржевско-Вяземская наступательная операция 1942 г

Вечером 18 декабря 1941 г. в штабе группы армий «Центр» за закрытыми дверями состоялся разговор двух генерал-фельдмаршалов – Федора фон Бока и Гюнтера фон Клюге. Шла вторая неделя успешного контрнаступления Красной армии под Москвой, немецкие войска терпели поражение. Настроение в штабе было подавленное, и никто еще не знал, что за отступление от советской столицы Бок отстраняется фюрером от командования группой армий. Официально он отправлялся в отпуск для поправки здоровья. У командующего было всего несколько часов для того, чтобы передать дела своему преемнику. Речь шла не только о текущей обстановке, но и о ближайших перспективах развития событий на театре военных действий. По итогам этой беседы фон Бок записал в своем дневнике: «Я указал Клюге на тот факт, что концентрация противника на северном фланге 9-й армии может вылиться в крупное наступление русских против северного фланга группы армий».

В этот момент немецкая 9-я армия, отступавшая от Калинина к Ржеву, закрепилась на рубеже рек Волга – Тудовка. Прогноз фон Бока относительно следующего шага советского командования оказался достаточно точным. Командующий Калининским фронтом И. С. Конев получил директиву Ставки Верховного главнокомандования: «Перехватив железную и шоссейную дороги Гжатск – Смоленск западнее Вязьма, лишить противника основных его коммуникаций». Эта задача была поручена 39-й армии, насчитывавшей около 60 тысяч человек. Поддерживать наступление и захватить Ржев должна была 29-я армия, численность которой не превышала 23 тысяч красноармейцев. Начало советской операции было многообещающим – 39-я армия на узком участке фронта прорвала немецкую оборону западнее Ржева и устремилась к главной питающей артерии группы армий «Центр». Вслед за ней в пробитую брешь вошла 29-я армия, задачей которой стал удар на Ржев с тыла. Командир артиллерийского взвода 787-го артиллерийского полка 252-й стрелковой дивизии 29-й армии М. И. Лукинов вспоминал: «Немцы отходили очень спешно, мы с такой же поспешностью шли за ними, часто попадая под немецкий минометный огонь, неся потери. Население освобожденных городов и сел встречало нас восторженно, жалуясь на зверства и притеснения немцев. Остановились на ночевку в одной деревне. Разговорились с пожилым крестьянином. Он рассказал следующее: «Немцы тоже бывают разные. В моей избе и в соседних домах стояло какое-то немецкое подразделение. Офицер за солдатами строго следил, не позволяя им кого-либо обижать или грабить. Когда было Рождество, они веселились, пили, играли на губных гармошках. А как получили приказ выступать вперед на фронт, то примолкли и загрустили. Офицер говорил немного по-русски. Он предупредил, что они уходят и что вместо них придут эсэсовцы. Советовал мне спрятать подальше все ценное, называя эсэсовцев разбойниками». Но чаще бывали иные рассказы. В другой деревне плачущий грудной ребенок мешал спать немецким солдатам. Они пронзили его штыком в колыбели, а рыдающую мать выгнали из избы на мороз раздетую».

Казалось, что немецкий фронт под Ржевом может рухнуть буквально в считаные часы. Военный врач Генрих Хаапе, служивший в 6-й пехотной дивизии вермахта, вспоминал: «Мы получили пополнение <…> из строительных рот, из железнодорожных рот, из полковых тылов, все остатки и огрызки, которые могли быть найдены, были посланы сюда, чтобы попасть в пекло. Эти люди не были подготовлены, и многие из них совершенно не владели оружием <…> Русские атаковали снова, и прибывшее пушечное мясо было брошено в бой против них <…> В то время как мы, выстрелив в русских в темноту, меняли позицию, вновь прибывшие храбро стояли на месте и стреляли из одной точки. Очередь из русского автомата, и они погибали <…> Перекличка пополнения показала, что из 130 человек, прибывших к нам двенадцатью часами ранее, 104 были потеряны. Двадцать из них были ранены, остальные погибли». Вскоре успешное наступление Калининского фронта привело к окружению в районе Оленино 13-го корпуса немцев.

16 января командующий немецкой 9-й армией генерал-полковник Адольф Штраус был отстранен Гитлером от командования, и его место занял генерал танковых войск Вальтер Модель. Существует легенда, описывающая прибытие Моделя в штаб армии: якобы он сразу же предложил нанести контрудар, а в ответ на вопрос начальника оперативного отдела – «Какие силы вы привели для этой операции?» хмуро бросил: «Самого себя…» – и расхохотался. Как и многие исторические анекдоты, этот рассказ, скорее всего, просто выдуман. В действительности немецкой группе армий «Центр» уже удалось опомниться от шока, вызванного контрнаступлением Красной армии под Москвой. За день до отстранения Штрауса фюрер отдал приказ на отход всей группе армий «Центр». Войска отводились на так называемую «Позицию Кенигсберг»: севернее Ржева, восточнее Зубцова, восточнее Гжатска и восточнее Юхнова. Отходом вермахта на эту линию был образован восточный фас Ржевского выступа.

Отступление группы армий «Центр» сократило фронт и позволило генерал-фельдмаршалу Гюнтеру фон Клюге высвободить несколько дивизий, которые вслед за Вальтером Моделем отправились в 9-ю армию. Именно эти соединения позволили немецкому командованию нанести контрудар и 23 января восстановить локтевую связь с окруженным в районе Оленино 13-м корпусом. Одновременно были перехвачены линии снабжения 29-й и 39-й армий Калининского фронта. От катастрофы войска генерал-полковника И. С. Конева спасло успешное наступление Северо-Западного фронта на Велиж, Великие Луки и Холм. Линия советско-германского фронта изогнулась и образовала западный фас Ржевского выступа. В нем еще оставался коридор между Белым и Нелидово, благодаря которому советские 29-я и 39-я армии сохранили связь с главными силами фронта. Командующий Калининским фронтом почувствовал надвигающуюся опасность, и заранее, еще 21 января, Конев приказал 30-й армии перемещаться под Ржев «со всеми тылами». Командующий армией Д. Д. Лелюшенко, оспаривая целесообразность этого решения, обратился с жалобой на Конева к самому Верховному главнокомандующему. Однако Сталин поддержал Конева, который изо всех сил старался расширить коридор, связывавший 29-ю и 39-ю армии с основными силами Калининского фронта.

К этому времени Модель уже получал от фон Клюге одну высвободившуюся дивизию за другой. Это были изрядно потрепанные, но сохранившие боеспособность танковые и моторизованные дивизии, в том числе эсэсовская дивизия «Дас Райх». Подоспевшие резервы позволили Моделю не только отразить все атаки Конева, но и к 5 февраля окружить 29-ю армию в Мончаловских лесах.

Конев отреагировал на окружение 29-й армии чередой яростных ударов с целью вызволить своих бойцов из «котла». Однако сил 30-й армии численностью около 25 тысяч человек не хватило для того, чтобы пробить заслон из фанатичных эсэсовцев моторизованной дивизии «Дас Райха», который немецкий командующий постоянно усиливал. Здесь в полной мере проявился полководческий характер Вальтера Моделя, безжалостно растаскивавшего поступающие резервы по полкам и батальонам, затыкая ими дыры на разных направлениях. Видя бесплодность попыток пробить коридор, Конев принял необычное решение: 17 февраля к окруженцам был сброшен небольшой воздушный десант. Свежие, не измотанные в боях десантники стали «поводырями» прорыва на юг, к 39-й армии. На 28 февраля к своим пробилось более 5 тысяч человек, потери 29-й армии составили около 14 тысяч. Перехватить шоссе Смоленск – Вязьма и тем самым разгромить или заставить отступить группу армий «Центр» зимой 1941/42 г. Красной армии не удалось.

Потери Калининского фронта с января по апрель 1942 г. составили 341 тысячу человек, включая 123 тысячи убитых и пропавших без вести. Потери Западного фронта под Ржевом за тот же период составили 105 тысяч человек, включая 30 тысяч убитыми и пропавшими без вести. Немецкая 9-я армия за первые четыре месяца 42-го потеряла в боях более 50 тысяч человек.