Текст книги "Крепость 19F"

– Здравствуйте! Передатчик в вертикальном положении не имеет признаков разрушения. Кабель питания не имеет признаков нарушения.

– Хорошо принято, – казалось, голос Сергея прорывался откуда-то из другого конца вселенной, разрываемый различного вида космическими излучениями. – Энтони, вас попрошу осмотреть передатчик по кругу. Вы увидите ближе к нижней части металлического ящика небольшой тумблер. Попробуйте его переключить и вернуть в обратное положение, это перезагрузит передатчик.  Если это сработает, я увижу его у себя на мониторе включенным через несколько секунд.  – Проскрипел Сергей.

 Тони нашел тумблер и перещелкнул его пальцем. – Я Переключил! – Осведомил Тони своего невидимого собеседника. Последовало длительное молчание.

– Не сработало. Видимо, проблема сложнее чем я думал.  Энтони, вам нужно будет забрать ящик на базу для диагностики.

– Да без проблем. Будет чем заняться – ответил Тони. – Сергей, а почему связь такая плохая? Я вас практически не слышу. Это как-то связано с тем, что ретранслятор сломан?

– Нет, не должно такого быть. Ретрансляторы играют роль базовых станций наподобие системы сотовой связи. Дистанция каждого из них несколько километров. Они рассчитаны в будущем на стабильную связь проживающих на базе участников экспедиции, а также для работы ученых вне базы, расстоянием до 4 километров от нее.  Ваше местоположение с лихвой покрывается другими станциями.  Но я догадываюсь о причинах ухудшения связи, сегодня прогнозировали небольшие всплески солнечной активности. Это может влиять, тем более, как вы поняли, мощность данных передатчиков невелика.

– Да уж, действительно невелика» – Ответил Тони, вспоминая, что на земле сигнал базовых станций сотовой связи может охватывать до 30 миль, а это около 48 километров.

– Низкий радиус работы передатчиков связан с несколькими причинами: первая это мощность солнечных батарей… – Связь стала еще хуже. Тони слышал обрывки фраз ….  проведением в будущем участниками долгосрочной лунной экспедиции астрономических исследований. …. километрах от базы …. установка  радиотелескопов. ….  соблюдаться радио тишина. ..…корректность исследований астрофизиков…. – связь разорвалась  совсем.

 Тони отключил ящик от кабелей и погрузил в багажное отделение ровера, пристегнув ремнями. Затем он сам забрался в ровер. "Ну вроде все. Жутковато здесь. Если приведется ехать устанавливать, один не поеду" подумал он.

Тони развернул транспорт в сторону кратера, затем остановил его и отключил фары. Передним простиралось блюдо кратера. Противоположная сторона его ярко освещалась солнцем. Края вала были не ровные, но при этом они не создавали отдельных возвышенностей, как гора Гречко, возвышавшаяся за спиной. Тень отвала находящегося за спиной Тони закрывала около двух третей кратера. Тень была абсолютно черной. Тони посетила шальная мысль и он, последовав ей отключил подсветку приборов. В салоне оставался свет, излучаемый периметральным освещением шлема его скафандра. Он отключил последовательно радиосвязь, свет скафандра и индикацию на рукаве, погрузившись в кромешную тьму и тишину.

Эффект был настолько непривычным, что было не по себе. Внутри салона он не видел ничего. В том числе и себя, ни рук, ни ног, ни приборной доски, и вообще никаких деталей салона.  Все, что было видно это только границу света и тени на дне кратера через лобовое стекло. Границы перехода лобового стекла в кузов также не было видно. Такое ощущение, что не было пола, не было потолка не было самой машины, в которой он сидел ни времени, ни самой Луны под ним. Была только тьма вокруг, в которой он парил. К реальности возвращала только полоса света, освещающая очертания противоположной стороны кратера, отделенная от этой тьмы четкой границей, а над полоской сияли звезды.  Мозг. приученный к земным пейзажам, отказывался принимать происходящее как что-то материальное. «Вот это да» – думал Тони. «Ради этого, конечно, стоило лететь в эту сомнительную командировку, и ехать за этим передатчиком сюда. Никакой игры света и тени как на Земле, никаких полутонов.  Все четко и понятно».

Тони вдруг понял, ему не хватает звукового сопровождения. Можно попробовать найти хороший трек на волнах радиоэфира. Но звуковой эффект совсем не понравился, на всех диапазонах были слышны только шипение и треск.

«Сколько я уже здесь? Время как будто не существует».

Тони вышел на волну миссии. Монтажников, которые постоянно переговаривались между собой в процессе укрытия модулей, не было слышно. На всех каналах миссии он слышал мерное шипение.

«Видимо, все-таки выход из строя ретранслятора дает о себе знать. А может, магнетизмом? Гора содержит металлические руды, дает помехи? Да нет, гора – это остатки ударного кратера, а невулканическое образование. А разве может одно мешать другому?» – осознав отсутствие возможности мгновенного восполнения недостатков знания лунной геологии, Тони включил фары и начал разворот. Отсутствие связи начинало напрягать.

– Командир, это Дэвис. Что у вас случилось? – в ответ раздавалось то же шипение.

Транспорт огибал склон. Шипение усилилось, к радиопомехам добавилось стрекотание на высоких частотах, которое как казалось Тони, сейчас разорвет его перепонки. Пришлось убавить звук.

При выезде из тени сработал датчик повышенного радиационного фона.  На панели Ровера высветился уровень показания 87 милизиверт в час. Ровер удалялся от Гречко, по мере удаления росли и показатели на счетчике. Показатели наматывались на циферблате с каждой цифрой, увеличивая беспокойство Тони. Радиационная защита ровера практически никакая, а уровень зиверт в разы превышает норму отметил Тони для себя.  Быстрее добраться до модулей, хоть они еще не полностью закрыты защитой из блоков и не засыпаны грунтом, но их защита все же выше, чем в ровере. Счетчик высветил 128 милизиверт в час.

Чертов Малкович, небольшие всплески солнечной активности! Тони почувствовал, как по спине буквально струйками стекает пот. Становилось очень жарко. Чем они там думают? Как прогнозы вообще эти строят? И, главное, ведь никаких ощущений, если бы не счетчик и радиосвязь. На Земле хоть голова людей болит от магнитного возмущения, у Луны же нет магнитного поля и солнце убивает тебя совершенно незаметно.

Внизу на плато, к которому спускался ровер показался первичный поселок, возводимый пионерами-монтажниками 3 лунной миссии. Людей Тони рядом не наблюдал. Видимо, уже укрылись в одном из модулей. Конструктор опять попытался связаться командиром миссии. Но его попытки по-прежнему оставались тщетными.

Он выехал на грунт, выровненный бульдозерами, и жал на педаль до упора, выжимая из ровера все возможные 12 км/ч. «Да, чтобы тебя. Я бы на Земле добежал бы уже давно, сам до базы. Чёртова колымага», – выругался он.  До модулей оставалось около 500 метров, но людей там по-прежнему не было видно.  – В каком же они модуле? – Счетчик, казалось, сходил с ума вместе с Тони –  132 милизиверт в час.

Вдруг через помехи начали прорываться фразы. … стороны стены …. Модул…Дэвис, слышишь… – Это был командир Том Галлахер (почему???).

– Да, Том, слышу. Где вы? Почему такая буря? Почему нас не предупредили заранее?

– Дэвис, в модули не заходи, мы за четвертым.

Ровер подъехал к модулям. Перчатки скафандра никак не справлялись с ремнем безопасности. «Да чтоб тебя!» – опять выругался Тони.  Наконец, ремень поддался. «Почему они не внутри?» Тони не верил ушам своим.

 Добежав до модуля, на двери которого красовалась лазерная гравировка 04 Энтони с большим недоверием заглянул за недостроенную стену готовясь развернуться и поскорее уже ввести код от двери шлюза. Но он действительно увидел всю команду сидящими на пятой точке, прижавшись спинами к стене.

– Садись, Тони, – приказал командир группы. – Здесь облучение ниже, чем внутри. Мы проверяли. Стена по ту строну модуля не построена и шириною в один блок, а эта стена уже в два блока, к тому же между ними две алюминиевые стенки самого модуля.  Но даже здесь мы долго не протянем. Вот не успели же доделать и зарыть хотя бы один модуль. Сколько у тебя кислорода?

– На полтора часа должно хватить. Аккумуляторов часа на 2.

– У нас примерно так же. Подойдет время нужно будет пойти одеть новые скафандры, находящиеся в модулях, предназначенные для их обитателей. Они в полной боевой готовности после подключения тобой модулей. Заряженные и с заполненными баллонами. Во всяком случае, одеть резервные скафандры будет быстрее, чем пополнить запасы кислорода и зарядить батареи.

– Думаешь нам придется это сделать? Разве пик еще не пройден? Когда это началось?

– Посмотри на счетчик Дэвис он постоянно растет. Очень жёсткая буря. И главное, нас никак не предупредили. Нам говорили, что будет окно, перерыв солнечной активности, к которому приурочили миссию. Но, по всей видимости, они так и научились делать точных прогнозов. Усиление активности солнца началась сразу после твоего отъезда. И практически сразу пропала связь с координационным центром. Прошло примерно два с половиной часа. А переодеваться придется, если конечно радиация не убьет нас раньше, а для этого нужно, чтобы рост фона прекратился.

Тони посмотрел на руку. Счетчик показывал уже 159 милизиверт в час.  «Два с половиной часа они провели здесь. То есть они уже схватили дозу примерно равную 0,4 зиверта. Если мы еще пробудем здесь пару часов, доза облучения превысит для них допустимую, влекущую необратимые процессы в организме, а это онкология со всеми вытекающими».

Словосочетание «для них» проскользнуло в его мозгу быстро и безвозвратно, он не успел осознать, почему себя он в общее число не включил: «А если пик продолжится еще часов семь – это лучевая болезнь для всех. Может, конечно, пик бури будет пройден в ближайшее время, и радиация пойдет на спад». Он посмотрел на руку, счетчик продолжал набирать цифры.

Семь фигур в скафандрах продолжали сидеть, вжимаясь в недостроенные стены укрытия лунного модуля. Люди прекрасно осознавали риски, с которыми они могут столкнуться. Все прошли курсы по радиозащите, и все внимательно читали контракт, но человек всегда надеется на лучшее. На лучшее надеялся и Даниель Вайнштейн. Сидя здесь, в почти четырёхстах тысячах км от дома, во враждебном мире, где о Земле напоминают лишь несколько сооружений, находящихся за спиной, а вся остальная территория Луны абсолютно не имеет ничего общего с его родным домом. Потрескивание в динамиках постоянно напоминает, что недостроенное убежище за твоей спиной постоянно прошивают миллионы ионизированных частиц. Они же прошивают тело, разрушая ДНК твоих клеток. Даниель мечтал о славе первопроходца, а получится, что всех их, а точнее их запечённые фигуры найдут рядом с этой чертовой стеной другие пионеры, которым возможно повезет больше. Наконец он не выдержал:

– Командир. Пора выбираться от сюда. Мы выполнили 2/3 работы. Думаю, нужно принимать решение и уходить. Может у нас так хоть останутся какие-нибудь шансы?

– Ты всерьез думаешь, нам поможет срочная эвакуация?  Солнце сожжет твои внутренности еще на подъеме в посадочной платформе, или на стыковке с буксиром. Твой труп с почестями похоронят на Земле. У нас есть четкие инструкции оставаться в модулях, даже если сооружение защитной конструкции его не окончено. В нашем случае лучший вариант защиты здесь.

Тони, слушая этот тяжелый диалог, поймал себя на мысли, что страха, который его преследовал раньше, больше нет.  Напротив, его мозг работал достаточно ясно. «Нужно как-то спасать их», – подумал Тони, и в этот раз он заметил, что как-то совершенно загадочным образом отделяет себя от всех. Его вдруг осенило почему себя он не считает: «У меня счетчик пошел в набор, только когда я начал отъезжать от горы. Был сломан? Нет, не думаю. Радиосвязь отсутствовала, но я счел это последствием выхода из строя ретранслятора. Вся система связи не работала по причине начинавшегося солнечного шторма. Но в тени горы уровень радиации был в пределах нормы. Даже если гора не обладает магнетизмом, такая толща породы видимо не пропускает потоки заряженных частиц».

– Том, –  обратился он к командиру – У нас есть шанс. Нам нужно двигаться к горе. Но необходимо надеть новые скафандры сейчас пока не поздно. Мой счетчик заработал, только когда я выехал из тени горы.

– Я думал об этом, инженер. Но ты израсходовал весь заряд ровера на поездку. А пешком туда мы просто не дойдем, это будет самоубийство. У нас есть второй транспортер, но он находится на площадке техники, а до нее 350 метров в условиях усиления бури. Это такое же самоубийство. Поэтому мы будем оставаться здесь, как предписывают правила.

– Я готов идти до площадки транспорта, если ты мне разрешишь. Уровень моего облучения значительно ниже любого из вас. Когда началась буря, я оставался под прикрытием горы. А вы были здесь.

Командир задумался. Тони говорил дело. Он и сам понимал, что если солнечная активность не пойдет на спад, то это может быть единственный шанс.  А если в скафандрах закончится воздух, то ровер поможет им протянуть еще несколько часов в тени горы за счет автономной системы жизнеобеспечения.

– Хорошо, – согласился он и отдал команду группе монтажников направляться в модуль 04, одевать новые скафандры.

Тони встал и направился в сторону шлюза, поглядывая на показатели. Счетчик выдавал 179 при выходе из тени стены счетчик принялся наматывать показания, остановившись на 185 милизиверт в час. Казалось солнце пробивается через фильтры шлема, жутко слепя.  Стало опять жарко. Системы скафандра зажужжали, приводя температуру внутри в норму. Облачившись в новенький скафандр внутри модуля, он вышел под «испепеляющее» солнце.

 Тони Дэвис шел к площадке техники под пристальными, внимательными взглядами: "А что, если он сделал ошибку? А если этот поход убьет его и последнюю надежу шестерых первопроходцев". Тони старался не смотреть на датчики здоровья и показания счетчика Гейгера. Он и так слышал, как бешено бьется его сердце. Главное – не торопиться и не упасть. Идти быстро, но размеренно. Не сбивая темп. Падения совершенно точно не нужны. В скафандре стало невыносимо жарко.

Транспортная площадка медленно, но верно приближалась. На ней, припыленные стояли два бульдозера, два погрузчика и экскаватор. Слева от площадки было разбито поле солнечных батарей. Ровер стоял впритык к батареям. Запыленная техника была залита солнечным светом словно на картине художника космиста, не пожалевшего светлых тонов.

– Тони, ты как? – у командира, у самого пот тек по телу ручьем, как будто это он двигался по направлению к транспортеру. Связь была устойчивой, но стрекот в динамиках не прекращался.

– Бывало и лучше, командир, жарко очень, сердце колотится. Боюсь упасть в обморок. Но чуть-чуть осталось, метров 100.

– Держись Тони!  Ты за сколько в школе стометровку бегал?

– А ты сам командир?

– Я за 13,7. Один из лучших результатов в нашей школе.

– А я не сдал норматив, командир. Потому ты и космонавт первопроходческих, я «ботаник», инженер-конструктор.

– Ну считай, что у тебя есть второй шанс сдать этот норматив и скорость теперь не имеет решающего значения.  Да и что ты прибедняешься, ты для ботана даже очень спортивен, у меня же есть твои физические показатели.

Тони нравилось, как Том пытается подбодрить его. А хороший он мужик.

– А я сдам не сомневайся, – отозвался он. – В этот раз я шанс не упущу.

Тони дошел до ровера. Выдернул кабель питания. Открыл дверь начал влезать в салон и тут почувствовал, что сердце сбивается с ритма. Воздуха стало не хватать. Он остановился. Приступ продолжился.

– Что случилось?  – Услышал он голос. – Что ты застрял.

– Да не могу ногу забросить в салон не сгибается чего-то. – Подавляя приступы неконтролируемой одышки, соврал конструктор.

Том видел показания пульса и кардиограммы подчиненного, на своем мониторе. Но не хотел акцентировать на этом внимание в эфире:

– Соберись, передохнешь в Ровере.

Энтони сделал усилие над собой и загрузился в транспортер, дверь закрылась. Он нажал кнопку запуска. Включились фильтры, затеняющие стёкла. Стало прохладнее. Сердце начало биться без сбоев, частота пульса снижаться.

Тони отжал рычаг коробки, нажал на газ. Подъехав к команде, стремительно затормозив, он поморгал фарами. Мол, вперед ребятки! «Жаль, нет атмосферы, посигналить было бы эффектнее» –  подумал он.

Команда загрузилась оперативно и через 1,5 минуты транспортер уже двигался в направлении горы Гречко. Въезжая в тень возвышенности, пассажиры все как один смотрели на индивидуальные показатели. Но ничего не происходило и лишь через 150 метров пути в тени данные счетчиков стремительно закрутились в сторону нижнего предела. Первопроходчики облегченно выдохнули.

Глава 3. Грызть базальт

Одевать лунный скафандр международного образца не представляет большого труда, если появилась сноровка. Лиу Цинь успевала запрыгнуть в него, стянув все необходимые ремни за 6 минут. Но вот короб жизнеобеспечения, а точнее манипуляции по его прикреплению всегда выводили её из себя. Для этого, на первый взгляд, нехитрого дела необходимо было подойти спиной к стене, где висит сей ценный девайс, слегка присесть и подняться вдоль ящика до щелчка, попав предварительно в полозья. Дальше сработает автоматика, и жужжание электроприводов будет означать, что патрубки и контакты ящика соединяются с системой жизнеобеспечения скафандра. На руке начинают загораться датчики контроля. Если не зажегся один из 12 индикаторов, значит, тебе нужно нажать сброс и вернуться на исходную позицию. Иногда количество попыток достигает трех. Мысль о предстоящих приседаниях из-за несовершенства конструкции скафандра подбешивала Лиу, хотя с учетом Лунной силы тяжести эти упражнения ей ничего не стоили.

Последняя проверка на солнечный ветер. Радиационные возмущения минимальные. Шлюз провожал ее привычным свистом. До центра управления полетами 30 шагов, но нужно пройти их максимально быстро. Пробегая лунной рысцой от своего модуля до ЦУП, она успела разглядеть очертания зависшего на орбите буксира. В лунном центре управления полетами находилось 5 человек.

Нахождение руководителя миссии в лунном ЦУПе было обязательным по протоколу. Хотя все управление посадкой осуществлялось в автоматическом режиме, при отказе автоматики приоритет посадки в ручном режиме передавался Земле, и только в случае потери управления земным ЦУП управление передавалось Луной базе. За пятилетнюю историю базы такое случалось 1 раз.

– Привет, Лиу, – поприветствовал ее баллистик Юрий.

– Привет, Юра, как Дела?

– Пока нормально всё. Отстыковка взлетно-посадочных комплексов через 7 минут.

– Юра, дай картинку, – попросила Лиу. На большом экране высветилось изображение с буксиром. – Дай максимальное увеличение.

Гордый красавец сигарообразной формы, обтянутый продольными и поперечными металлическими фермами, – пристыкованными к нему посадочными комплексами, появился на экране. Вершина человеческой мысли, позволивший поставить на поток отправку грузов к спутнику Земли. Датчик отбивал обратный отсчет от стыковки.

– Юра, какой радиационный фон?

– В пределах нормы.

– Первый посадочный комплекс отстыкован…  – звучал голос информатора.

По указанной выше причине, «атмосфера» в Лунном ЦУПе не была напряженной и Лиу не могла не использовать это. Она была из тех руководителей, которые используют любую возможность, чтобы контролировать процесс. Провести летучку между делом, где бы она ни находилась, это было про Лиу. Продолжавшееся после запуска базы обустройство экспедиции являлось, по сути строительным проектом, а руководитель экспедиции, кроме того, что являлся инженером космических сооружений, на Луне являлся менеджером строительного проекта.

– Ира, сколько кислорода на остатке у базы? – вопрос адресовался логисту поставок Ирине Мироновой. Ира занимала также должность коменданта базы и вела учет практически всего материального, что находилось в лунном поселке.

– Сейчас в модулях 2 600 м3. Запас сжатого 12 321 литров, это если с учётом сегодняшней поставки и заправки посадочных платформ для надвигающейся перевахтовки – 15 384 литров. Если не сжатого, то это 2400 м3.

– А сколько нам еще нужно, если мы в этом году запустим первый тоннель? – Спросила, в свою очередь, Ирина.

Вопрос логиста не относился к теме сегодняшней поставки, но Лиу решила ответить. В конце концов, это ее хозяйство, да и вообще все должны владеть информацией хода развития экспедиции.

– Если длина тоннеля, включая поперечные ходы будет соответствовать проектной, а это 500 метров, нужно еще 9,8 тыс.м3  62 820 литров сжатого.

– Ого, – вскрикнула удивленно Ира. – Это же сколько рейсов?

– Рейсов уже не будет Ира. К тому времени будем перерабатывать ледник.

Лиу про себя сплюнула 3 раза, как научил её Саша и с отчетливо прорывающейся за внешним спокойствием, горечью негромко добавила:

– Если пробурим! Проходческие щиты постоянно ломаются.  Боюсь, как бы нам вообще не прикрыли финансирование по проходке.

– Отстыковка второго посадочного комплекса… – продолжал информатор. – Отстыковка третьего посадочного комплекса…

На главном экране изменилась картинка, включилась камера с буксира, показывая удаление посадочных комплексов, на фоне израненной древними метеоритами Лунной поверхности. Первый комплекс уже превратился в едва различимую точку, на втором и третьем еще можно было разглядеть детали.

– Отстыковка четвертого посадочного комплекса. Успешно…

Раньше параллельные посадки не практиковались. Для целей безопасности, последующие по очередности посадки комплексы, направлялись только после успешной посадки предыдущих по очередности.  Но за 3 года работы экспедиции, автоматические посадки практически, не давали сбоя.  В случае аварии автоматика переводила посадку последующих комплексов на безопасное расстояние. С какого-то момента, подготовка новых грузов на Земле превратилась непрерывный процесс и методику посадок было решено изменить. Посадка платформ превратилась в обычную рутину.

Включилась камера взлетно-посадочной площадки. Первый посадочный модуль уже заходил на посадку. В целом на посадку ушло около 25 минут. Всё прошло в штатном режиме.

– Поздравляю всех с успешной посадкой! – провозгласила Лиу.

Отдав последние указания, она уже спешила Роверу, где ее ждал водитель. Ее мысли были уже там, где всё шло не штатно. Она готова была грызть базальт своими зубами, лишь бы нагнать график бурения.

Последние 20 метров проходки давались Александру с трудом. Алмазные шарошки вгрызались в коренные лунные породы достаточно эффективно, чего нельзя было сказать о механике приводов, которая без конца летела. Три поломки за неделю вымотали Сашу. Чинить поломки приходилось прямо в тоннеле, который защищал разве, что от солнечных вспышек. Шлюзы для тоннелей только проектировались на Земле. Ангаров в распоряжении миссии не существовало, а потребность в сооружении с постоянным давлением воздуха была огромной. Доставка Луну такого крупного объекта ограничивалась возможностями ракетной техники. Даже если бы удалось такое сооружение собрать на орбите, посадить его существующими посадочными платформами также не представлялось возможным. Сборка из комплектующих на Луне в условиях лунной гравитации и вездесущей пыли из лунного реголита не давала гарантии герметичности такого сооружения. Алексу и бригаде механиков оставалось только мечтать о временах, когда будут построены шлюзы, тоннели накачают воздухом и тогда один из поперечных тоннелей международное космическое агентство, отдаст под оборудование сервисного ангара. Но самое главное, ремонт в завоздушенных тоннелях можно будет осуществлять без скафандра.

Ремонт состоял в снятии кожуха и последующей механической прочистке внешних узлов, от пыли реголита. После этого следовал запуск систем внутренней очистки. Проходческий щит имел встроенные системы продувки узлов кислородом. Затем в систему запускалась новая смазка. После 10 метров проходки щит останавливался на техническое обслуживание. Через каждые 25 метров менялись дисковые шарошки. Раз в каждые 5 метров щит останавливался для изменения положения и внедрения в стены боковых упоров для фиксации проходческого комплекса, с целью снижения влияния пониженной силы тяжести.

За время бурения тоннелей полностью вышло из строя 2 буровых щита. Последний третий щит постоянно ломался. Две недели назад на посадочную площадку прибыл четвертый. С усиленными шарошками и модифицированной системой защиты от лунной пыли. На него возлагались большие надежды по сокращению отставания графика бурения.

– Останавливаем! – услышал в свой микрофон Александр голос Макса, старшего бригады механиков, приставленного к щиту.

– Как останавливаем? – возмутился Саша, направляясь к Максу. Алекс был на Луне вторую смену, но всё равно никак не мог привыкнуть к тому, что диалог, может происходить за несколько десятков метров. Он все время машинально направлялся к собеседнику.

«Интересно это объективные причины, или бригада просто устала?» – думал Александр. Ему нужно было непременное увидеть лицо Макса.

– Что случилось Макс? – спросил Александр, поравнявшись с механиком.

– Больше прочисток не будет ребята устали взгляни сам показатели физического состояния. Да и шарошки придется менять эти уже не к черту. Завтра начнем с утра.

– Макс предлагаю отдохнуть в Ровере и поработать еще 2 два часа. Подумай 2 часа сверхурочных это неплохие деньги для ребят.

– Саша, о чем ты говоришь? Ты же видишь их показатели. Это запрещено правилами. Кратковременный отдых в Ровере ничего не решит.  Мы сворачиваемся.

– Дэн заканчиваем. – дал команду оператору установки Саша.

– Александр как у вас дела? – раздался голос вездесущего руководителя экспедиции.

– Мы сворачиваемся Лиу.

– Хочу посмотреть.

– Повторяю, Лиу мы закончили на сегодня у нас остановка Щита. Сегодня уже не запустим.

– Я уже выехала Алекс. Буду через 5 минут.

– Хорошо я отправлю за тобой транспорт. – Алекс знал, что в очередной раз приходится нарушить инструкции, установленные МКА и транспорт, привязанный к проходчикам он отправлять за Лиу не имеет права. Проходческий ровер несколько ниже чтобы ходить по тоннелю, имеет автономную систему жизнеобеспечения и должен всегда находиться рядом с проходчиками, но ждать пока Лиу доковыляет до них по тоннелю очень долго.

Алекс уже привык нарушать правила, иначе прогресса освоения Луны просто быть не может.  Этот вывод Алекс сделал для себя еще в первую вахту. Есть расчеты ученых инженеров, проведенные на Земле, а есть практика, сталкивающаяся с реальными проблемами, и просто с рутиной, которая также выносит на повестку кучу корректировок.  На все это уходит уйма времени.

Лиу уже подъезжала. В иллюминатор зияла черная дыра тоннеля. На фоне разрушенной горы Гречко, справа от туннеля разместился отвал грунта. Слева на площадке около въезда стояло 2 изношенных щита, покрытых серой базальтовой пылью и новый пришедший две недели назад. Ровер остановился напротив входа. Из темноты тоннеля показался свет фар транспортера проходчиков.

Александр не отключил канал Лиу, и двигаясь в транспортере по тоннелю Лиу, слышала брань недовольных механиков, собирающих инструмент.

– Что сегодня случилось? – спросила Лиу у Алекса, еще не установив с ним визуальный контакт, выбираясь из транспорта.

– Да то же что и всегда борьба с реголитом, и шарошки уже источились. Завтра будем менять.

– То есть завтра полдня из графика потеряем? – Лиу переключила связь на индивидуальный канал связи, чтобы бригада не услышала лишнего.

– Так точно.

– Алекс у нас отставание, 170 метров от первоначального графика бурения. Я больше не могу прикрывать отставание. МКА хотят сократить проект бурения. Между нами. По некоторой информации, дошедшей с Земли, есть движение, строну увеличения финансирования приостановленной Марсианской программы.

– Но, что я могу сделать Лиу, прочность породы на этом участке выросла до степени 19 по крепости f. Лиу сделала недолгую паузу, вглядываясь в динамику бурения, отображенные на планшете, который протянул ей Алекс.

Не отрываясь от данных Лиу, спросила:

– Как ты посмотришь на то, если мы задействуем новый щит для дальнейшего бурения? Я, так понимаю, у него выше износостойкость и новые системы защиты.

– Кроме того, у него новые коронки из пентаборида вольфрама добавил Александр гордо. Последние разработки.

– Ну и что ты думаешь? – переспросила Лиу оторвавшись от цифр.

– Ты же знаешь мы не можем это сделать, пока ресурс третьего щита не использован полностью. Есть риск, что потом его будет уже не запустить.

– А если мы параллельно им начнем бурение боковых туннелей новым щитом? Не унималась Лиу.

– У нас всего два оператора. И оба должны быть на этом щите. Если ты на совете МКА докажешь целесообразность замены 2 операторов Щита на других 2 членов экспедиции, например, на двух астрофизиков, то мы его запустим в следующую вахту. Какой от астрофизиков толк для базы? Какой прикладной эффект? А туристы, кстати, к чему привлечены в следующей вахте?

Лиу оценила шутку Алекса насчет астрофизиков. Алекс как ученый практик, горный инженер был далек от фундаментальной науки. И частенько отпускал шуточки в адрес теоретиков.

– Туристы следующей вахты учатся на водителей Роверов, – ответила Лиу. – Они заступают на вахту через 2 месяца. Переучивать их на операторов проходческого щита времени уже нет. Да они бы и не согласились они стремятся сюда в первую очередь за визуальными ощущениями. Кто в трезвом уме, отдавая миллиарды кровных денег, захочет полгода проторчать в тоннеле, да еще будучи по колено засыпанный грунтом.

– Тогда всё зависит от твоего волевого решения. Я буду только рад работать с новой машиной.

– Думаю, мы обязаны это сделать», – сказала Лиу выделяя слово "мы», словно разделяя ответственность с Александром.

– Через четыре дня моя вахта заканчивается. Через месяц будет большой совет МКА мне нужны результаты к этому совету.

Алекс нисколько не был против разделить ответственность с Лиу. Она внушала ему уважение, и не только.   Лиу уже давно нравилась ему. Он уже практически закончил докторскую. И если он пожелает остаться в экспедиции МКА найдет ему применение. Пришло время идти на риск ради самого перспективного направления Экспедиции. И он конечно поддержит ее.

– Тут есть еще кое-что. Думаю, тебе не понравится.

Лиу обуяла тревога:

– Говори, что стряслось?

– Данные сейсморазведки показали, что метров через 8 мы упремся в полость.

– Откуда полость? Какая полость, почему, раньше не доложил? – Лиу понимая, что кричит, убавила динамики, чтобы не оглохнуть от собственного крика. – Что это? Может пещера, лавовая трубка?