Текст книги "Еда и патроны"

Глава 3

Утро выдалось хмурым. За окном моросил пакостный мелкий дождичек, превративший немощеные улочки вокруг гостиницы в грязное месиво.

Стас сидел на кровати, смотрел в окно и с аппетитом поглощал недавно принесенный завтрак, состоящий из яичницы с беконом, черного хлеба и стакана молока. Максим свою порцию уже успел оприходовать и спустился вниз «перетереть с Валей». Отчаливать на север он собирался ближе к полудню, посему Стас решил не мешать душевной беседе старых знакомых, а вместо этого выйти из гостиницы и осмотреться.

Набросив плащ и прихватив на всякий случай автомат, Стас спустился вниз, коротко поприветствовал Валентина, который о чем-то увлеченно рассказывал Максу, сидящему рядом за столиком, и вышел на улицу.

При дневном свете муромские трущобы выглядели еще плачевнее. Дождь и глиняное месиво под ногами органично дополняли гнетущую картину, и настроение у Стаса как-то сразу испортилось. Он уже начал подумывать о том, чтобы повернуть назад и поваляться еще часика полтора-два на кровати в уютном гостиничном номере, но все же сумел себя перебороть и самоотверженно направился осматривать окрестности.

Лачуги Стаса мало интересовали, ему любопытно было взглянуть на город или хотя бы на городскую стену, которая скрывала за собой лучшую жизнь. От гостиницы стены видно не было, но направление он запомнил и, повернув от крыльца налево, пошел вдоль мокрых и, казалось, даже пахнущих сыростью домишек к цели своей экскурсии.

Узкие тропинки петляли между постройками, недовольно похрюкивали в сараях замерзшие свиньи, надрывно орал чей-то ребенок, маленькие халупы сменялись халупами побольше. И чем дальше, тем сильнее нарастал гул. Сначала он был слабым, едва различимым на фоне дождя, но вскоре стали слышны отдельные звуки – скрип телег, ржание лошадей, крики, урчание моторов.

Вдруг скопище убогой серости пригородных трущоб расступилось, и перед Стасом возникла картина поистине эпического размаха. Широченная дорога разделяла город и пригород, а по ней двигались ряды всевозможных машин и повозок, целые караваны. Одни шли от ворот, другие – к воротам. Коровы, лошади, грузовики, чадящие копотью, – вся эта пестрая разнородная масса бурлила, переливалась, жила своей коллективной жизнью. А надо всем этим возвышалась она – Стена Города Муром.

Стас сразу невольно представил себе, как будет смотреться стена ныне почившего форта Кутузовского на фоне этого циклопического сооружения, и тут же нашел подходящее определение – «жалко». Около двенадцати метров в высоту и черт знает сколько километров в длину, муромский рукотворный монстр, казалось, впитал в себя все, что только способны были принести ему в жертву люди. Кирпич и камень, рельсы, железобетонные сваи и плиты, громадные куски металла, вырезанные, судя по всему, из вагонов, – ничего не пропало без дела. Вместо непременной в таких постройках колючей проволоки поверху этого чудовища тянулась труба с шипами, торчащими из нее во все стороны.

Ворот Стасу видно не было, только небольшое возвышение правее по стене указывало на их наличие. Ему захотелось немедленно собственными глазами оценить это инженерное чудо. В том, что ворота такой стены должны представлять собой нечто экстраординарное, Стас не сомневался. Однако, взглянув на часы, он решил повременить с продолжением экскурсии. Стрелки показывали уже половину одиннадцатого, и скоро Максим должен был покинуть здешние места в поисках лучшей доли на севере. Расставаться, не попрощавшись, Стасу не хотелось, и он пошел к гостинице.

Внизу Максима не оказалось, и Стас решил подняться в номер. Но и там было пусто. Рядом с кроватью стоял его рюкзак, вещей Макса не было. Сделалось даже немного обидно. Знакомы они были всего пару дней, но уж попрощаться-то труда особого не составляет, тем более что до полудня еще далековато.

Стас вздохнул, закинул рюкзак за спину, запер номер и пошел сдавать ключ. Он спустился по лестнице, подошел к стойке, но Валентина на месте также не обнаружилось. И тут из-за двери слева послышался знакомый раскатистый хохот.

– Да, да. Ты еще скажи, что не поверил, – из комнаты за стойкой появился Максим в сопровождении весело хихикающего радушного хозяина. – О, Стас! А я уж испугался, что больше не увидимся. Ты куда свинтил-то?

– С достопримечательностями знакомился, – ответил тот и положил ключ на стойку.

– Ну и как оно?

– Впечатляет.

– До стены дошел?

– Ага.

– А вам известно, что стену эту начали строить тридцать пять лет назад и что до сих пор около двух километров остаются недостроенными? – обратился к Стасу Валентин.

– Нет, я не знал. Интересно.

– Ну, ладно, Валя, спасибо тебе за приют, за новости, – Макс пожал Валентину руку. – Буду еще в ваших краях – загляну.

– Непременно заходи, всегда рад видеть, – расплылся в улыбке Валентин.

– Стас, идем, побазарить надо, – сказал Максим и вышел за дверь.

Стас сдержанно поблагодарил Валентина за гостеприимство, попрощался и вышел следом.

Отойдя от гостиницы на некоторое отдаление, чтобы разговор не был слышен охраннику, Максим остановился.

– Я это… о чем поговорить-то хотел, – начал он слегка неуверенно. – Ты, если все же за стену проберешься, о заварухе в Кутузовском не особо распространяйся. Да и здесь тоже незачем болтать. Ну а если совсем уж невмоготу язык за зубами держать будет, тогда хотя бы моего имени не упоминай. Лады?

– Как скажешь. Я, в общем-то, болтать и не собирался. А что, проблемы какие есть?

– Нет, пока нет… Ладно, ты на этом особо не заморачивайся, просто имей в виду, – Максим улыбнулся и положил руку Стасу на плечо. – Хороший ты парень, Стас, только добрый слишком.

– С чего это вдруг такие выводы?

– Да по роже видно. Добрый и доверчивый. Хорошее в людях ищешь, а искать не нужно. Если что-то есть хорошее в человеке, то оно на поверхности все. Незачем его прятать-то. Искать плохое надо, это оно обычно хитро заныкано. Я тебе так скажу, в жизни нашей верить никому нельзя, ни хорошим, ни плохим. Друг предаст, баба бросит, наниматель любой на твою могилу плюнет и деньгам сэкономленным порадуется. Я лично только в две вещи верю и на них во всем уповаю. Еда и патроны. Вот без них не прожить, а все остальное – преходящее.

– А вода?

– Что вода?

– Ну, без воды тоже прожить нельзя.

– Слушай, Стас, не порти речь прощальную, зануда. Ладно, давай, может, увидимся еще.

Максим крепко пожал бывшему компаньону руку своей громадной лапищей, повернулся и зашагал прочь. Стас постоял немного, глядя вслед удаляющемуся великану, поежился, накинул капюшон. Дождь как будто усилился. Или просто показалось?

Ворота Стаса не разочаровали. Исполинская металлическая конструкция представляла собой две раздвижные створки, крепящиеся на массивных опорах-башнях. Это слово – «створки» – хоть и стало первым, что пришло Стасу на ум, все же страшно далеко было от действительности. Хотя если представить себе гигантский сервант двенадцати метров в высоту и примерно столько же в ширину, то все вставало на свои места. О размерах механизмов, которые приводили в движение эту многотонную конструкцию, можно было только догадываться.

Опоры ворот служили одновременно и сторожевыми башнями. Каждая была укомплектована пулеметом и, разумеется, прожектором. На стене, по бокам от башен, красовались внушительного вида орудия, напоминающие огромные огнеметы, коими они, скорее всего, и являлись. Даже в час пик, когда под стеной находилось полным-полно мирного торгового люду, эти машины смерти грозно смотрели на запруженную транспортом дорогу своими черными от копоти раструбами.

Ворота были открыты, и через них нескончаемой чередой двигался разношерстный поток гужевых и реже моторных повозок. Справа в город въезжали, слева – выезжали. Въезжающие продвигались заметно медленнее, так как на подъезде каждая повозка и машина останавливались, хозяин транспорта передавал охраннику у ворот какие-то бумаги. Бумаги эти весьма тщательно изучались и возвращались владельцу, после чего транспортное средство проезжало дальше. За то время, что Стас наблюдал эту процедуру, пару повозок, вызвавших, видимо, какое-то подозрение, отвели в сторону и устроили досмотр груза.

Через главные ворота двигался только транспорт. Все пешие шли через проходную – небольшую пристройку к правой опоре. Движение через нее было организовано аналогично. Слева на выход, справа на вход. Насколько Стас успел заметить, слева частенько выходили люди, которые только недавно вошли. Между их входом и выходом проходило обычно минуты три-четыре, отсюда Стас заключил, что внутри проходной также выполняется некая проверка.

Идти на допрос или обыск неподготовленным ему совсем не хотелось, поэтому Стас решил сначала пообщаться с людьми, уже умудренными горьким опытом. Человек такой нашелся очень быстро. Мрачный как туча высокий бородатый мужик в длиннополом плаще, с огромным рюкзаком и двустволкой за плечами вышел из проходной, что-то бормоча себе под нос, треснул в сердцах кулаком по стене и поплелся в сторону железнодорожного вокзала.

Стас, шлепая по глубоким уже лужам, быстро нагнал потерпевшего и попытался с ходу втереться в доверие.

– Здорово, земляк. Что, тоже облом вышел с проходной?

– Какой ты мне земляк? – мужик насупился и смерил Стаса недружелюбным взглядом, но шага не замедлил. – Видали мы таких земляков.

– Да погоди, чудак-человек. Тебя из-за чего завернули-то?

– Какое тебе дело? Чего ты вообще ко мне привязался?

– Почему сразу «привязался»? Я просто узнать хотел, что там и как, сам планирую в город попасть.

– Ну так пойди и узнай.

– А сказать что, трудно, что ли?

Мужик ничего не ответил и, делая вид, будто рядом никого нет, продолжил топать к вокзалу.

– Дебил, – раздосадованно буркнул Стас и пошел обратно к своему наблюдательному пункту.

В этот раз проверяющие, как назло, никого не заворачивали. Прошло десять минут, двадцать, и Стас наконец-то решился попытать счастья.

Войдя в проходную – кирпичное здание с тяжелыми металлическими дверями, – он тут же попал под прицел двух пар холодных глаз людей в форме. Форма была синяя и очень броская, явно не камуфляж. Куртка, брюки, заправленные в высокие ботинки, берет такого же синего цвета и черный бронежилет. На плече у обоих висели «Бизоны».

– Предъявите документы, пожалуйста, – заученно протараторил один из синих, обращаясь к Стасу.

– Какие документы?

– Пропуск, пожалуйста, – уточнил человек в синей форме вежливым, но требовательным тоном.

– Что за пропуск? – удивился Стас.

– Вход в город строго по пропускам, – пояснил тот.

– Пропуска у меня нет, – сознался Стас. – А как его получить? Что для этого нужно?

– Сюда, пожалуйста, – подал голос второй синий и указал на дверь справа.

– А что там? – поинтересовался Стас на всякий случай.

– Проходите, вам все объяснят.

Стас вошел в маленькую комнатку, где из мебели наличествовали только стол и два стула. За столом сидел человек в точно такой же синей форме, что и на охранниках снаружи, только без берета. Блестящие волосы, покрытые какой-то дрянью, были аккуратно зализаны назад, а в правом глазу этого паскудного с виду гражданина поблескивал монокль.

– Присаживайтесь, – процедил он и указал на стул сухой костлявой ладонью с длинными и какими-то противоестественно тонкими пальцами.

– Благодарю.

– С какой целью собираетесь посетить наш чудесный город?

– Работу ищу, да и просто хотел посмотреть, как тут люди живут, – честно ответил Стас. – Слышал много хорошего о вашем городе.

– Какая конкретно работа вас интересует? – продолжал допытываться зализанный человечек, разглядывая капельки дождевой воды, скатывающиеся с плаща Стаса на ствол автомата, торчащий из-под полы.

– Меня интересует в основном работа, связанная, скажем так, с обеспечением безопасности.

Человечек раскрыл лежащий на столе журнал и стал бегать глазами по невидимым Стасу строчкам.

– Нет, нет, не требуется, нет, закрыта, нет. К сожалению, для вас ничего подходящего не нашлось.

– Это не страшно, – поспешил успокоить его Стас. – Деньги у меня есть, на некоторое время хватит, а там я уж сам как-нибудь подыщу себе занятие.

Зализанный тип вытаращился на Стаса удивленными глазами, покачал головой, вынул монокль, достал платочек, тщательно протер линзу и вставил монокль обратно.

– Вынужден огорчить вас, молодой человек, но в настоящий момент городу не требуются специалисты вашего профиля. Не отнимайте мое время.

– Да, вы это уже говорили, но я и не…

– Пошел вон.

– Что?

Дверь позади Стаса открылась, и за спиной возникли две молчаливые фигуры в синем.

– Вывести, – скомандовал зализанный.

Через несколько секунд Стас уже нервно притопывал ногой по мокрому глиняному месиву возле проходной, соображая, что же делать дальше. В кошельке серебро еще позвякивало, однако надолго ли хватит тридцати семи монет? Пара недель? Возможно. Но что делать пару недель среди этого нищего сброда? К тому же Стас сильно поиздержался за прошедшие три дня в плане патронов. Сверхвыгодная операция с засадой обернулась финансовым крахом. Из пяти полных магазинов у него осталось полтора. Четыре «эфки» также были щедро расфасованы по тушкам легионеров. В Муроме Стас рассчитывал пополнить боекомплект и найти платежеспособных клиентов, но Максим оказался прав – здесь его никто не ждал. Попытаться предложить свои услуги по охране обоза? Маловероятно. Торгаши не любят нанимать первых попавшихся. Стас уже успел пожалеть, что не пошел с Максом на север, но жалеть было поздно, а снова шататься от форта к форту ой как не хотелось. И тут в голове мелькнула такая простая и очевидная идея – Валентин.

Как только Стас перешагнул порог гостиницы, сладкая улыбка тут же заняла свое привычное место на холеном Валином личике.

– О-о! Станислав, рад снова вас приветствовать. Как ваша затея с посещением Мурома? Безуспешно?

– Вы знаете? – удивился Стас.

– Не стоит огорчаться, – всплеснул ладошками Валентин. – Вы далеко не первый, кому отказали в пропуске. Достаточно выйти на улицу, посмотреть по сторонам, и глазам вашим предстанет то, что вы уже и так имели счастье созерцать – пригород Мурома. Знаете, что такое пригород Мурома? Как его здесь еще называют?

– Как?

– Город лишних, – Валентин сложил ладони и поднял брови в благоговейном выражении, словно собирался помолиться. – Да, друг мой, все эти несчастные люди тоже пришли сюда в поисках лучшей жизни, но… как видите, не у всех, далеко не у всех получилось проникнуть за периметр. Так они и осели здесь, у стены.

– Спасибо, вы меня здорово обнадежили, – попытался иронизировать Стас.

– Да, большой город – это нечто особенное. Он как магнит притягивает к себе людей отовсюду, молчаливо обещает им успех, достаток, удовольствия, дарит надежду. Просто так, одним своим существованием. И люди идут. Идут сотнями, тысячами. Но успех – такая штука, что на всех его не хватает. И там, за стеной, никто не горит желанием делиться своим успехом с каждым вновь прибывшим.

– А зачем же тогда вообще нужен весь этот цирк с собеседованием?

– Это вовсе не цирк. С чего вы взяли? Город принимает только тех, в ком нуждается. Строители, механики, слесари, повара, врачи и особенно инженеры – вот те, кому за стеной всегда будут рады. А силы для охраны правопорядка муромское руководство предпочитает набирать из своих, из проверенных людей.

– Фигня какая. Ну так я недельку здесь перекантуюсь, чтобы память обо мне на проходной слегка подзатерлась, заодно бородку отпущу, а потом приду и скажу: «Здравствуйте! Не нужен ли вам и вашему прекрасному городу высококвалифицированный инженер?» Вуаля – и я уже за стеной?

– Нет-нет. Не все так просто, молодой человек, – захихикал Валентин. – То есть за стену вас, конечно, пропустят, но не просто так, а с направлением на определенный объект. Понимаете? Людей город набирает для абсолютно конкретных целей. То есть: «Вы инженер? Милости просим на рубероидный завод, в цех номер три». Ясно?

– Ну, более или менее…

– В таком случае разрешите поинтересоваться, а чем вы будете заниматься в цехе номер три? Вот приведут вас туда – а приведут обязательно под конвоем – и скажут: «Станислав, смонтируй-ка нам печь, поруководи процессом». И что тогда?

– Сложно сказать, так, с ходу…

– Сложно? Я бы вам от чистого сердца посоветовал сказать правду. Мол, так и так, обманул, никакой я не инженер. В этом случае сможете отделаться малой кровью – выдворением за стену с «волчьим билетом».

– А если не признаюсь? – поинтересовался Стас на всякий случай, хотя мысль о подобной афере уже отпала. – Возьмусь за работу, и будь что будет. Авось прокатит?

– Тогда, Станислав, вы будете иметь все шансы испытать своей шеей на прочность веревку местной виселицы за саботаж. А потом ваше тело снимут, отвезут в крематорий по соседству, сожгут, а золой удобрят окультуренные газончики перед мэрией. Вот так.

– И что, значит, для меня путь в город закрыт окончательно и бесповоротно?

– Ну, зачем же столь пессимистично? – снова расплылся в улыбке Валентин. – Есть еще один способ. В город пускают по приглашению.

– Я в Муроме никого не знаю.

– Зато я знаю, – промурлыкал Валентин, и улыбка на его благополучной мордочке стала еще шире.

– Можете помочь? – спросил Стас, но и сам уже понял, что Валя не просто может помочь, а прямо-таки горит желанием оказать услугу.

Жизненный же опыт подсказывал ему, что в подобных случаях услуги бывают только взаимными.

– Да, пожалуй, могу, но… – Валентин выдержал театральную паузу. – Мне от вас тоже требуется небольшая помощь. Совсем небольшая. Да это и помощью-то назвать трудно, так – пустячок.

– Я слушаю, – ответил Стас и вспомнил слова Максима: «Он нормальный мужик, не пидор». Сейчас ему очень хотелось в это верить.

– Нужно передать деньги одному человеку, – начал Валентин, и на душе у Стаса полегчало. – Я, конечно, и сам бы мог, но в последнее время что-то дел много навалилось, кручусь, как белка в колесе. Выручите?

– О какой сумме идет речь?

– Сорок серебряных.

– И не боитесь отдавать такие деньги человеку, с которым только вчера познакомились?

– Ну что вы, Станислав! Я мало знаком с вами, но очень хорошо знаком с Максимом. Он не заведет дружбу с недостойным человеком.

– А кому деньги передать нужно?

– О! Это весьма уважаемый мужчина – Прокофьев Александр Дмитриевич – весьма уважаемый! Он проживает недалеко от улицы Жданова. Это, как выйдете из гостиницы, так сразу вдоль стены налево, метров шестьсот-семьсот. Там еще развалины старого универмага будут, – Валентин взял карандаш, листок бумаги и начал рисовать план. – Железобетонный каркас трехэтажного здания. Так вот, немного не доходя до него, нужно свернуть налево и идти метров сто пятьдесят прямо. Там увидите двухэтажный дом, кирпичный, в очень хорошем состоянии, его трудно не заметить. У ворот, скорее всего, будет охрана. Скажете им, что пришли от Вали Бережного с обещанным. Они и проведут вас к Александру Дмитриевичу. Отдадите ему деньги, возьмете квитанцию…

– Квитанцию? – удивился Стас.

– Да. Знаете, память человеческая – штука весьма ненадежная, а бумага всегда всех рассудит. Вот. Возьмете, значит, квитанцию и вернетесь сюда. А я пока похлопочу о приглашении. Идет?

– Идет.

Дождь разошелся не на шутку, и островки растрескавшегося асфальта улицы Жданова стремительно погружались под мутную воду, смешанную с глиной. Шагать приходилось практически на ощупь, и пару раз Стас, промахнувшись мимо очередного асфальтового архипелага, черпанул ботинком из лужи. Внутри хлюпало. Было мокро, мерзко и холодно. Стена завернула направо, и признаков жизни вокруг резко поубавилось. Вдоль дороги, превратившейся в поток жидкой грязи, тянулись унылые серые развалины пятиэтажек, некоторые наполовину разобранные, другие просто рассыпавшиеся от времени и хронического отсутствия ремонта. Обвалившийся фасад одного из зданий лежал на дороге грудой битого кирпича и штукатурки. Сгнившие оконные рамы, куски железобетонных плит и осколки шифера словно убогие надгробия торчали из этой могилы прошлого.

Кривые деревья с изуродованными опухолью стволами скорбно гнулись к земле, храня в памяти гнев смертоносного солнца первых послевоенных лет. Могучие корни-змеи вспарывали остатки асфальта на многие метры вокруг. Некоторые из этих деревянных чудовищ были спилены, и теперь лишь черные трухлявые пни вздымались из-под земли, давая приют червям и мокрицам.

Один мертвый дом сменялся следующим, а руины большого трехэтажного здания, бывшего когда-то универмагом, в поле зрения все не попадались. Стас шел, уже совершенно не обращая внимания на лужи. Ботинки промокли окончательно, и переживать было больше не о чем.

Пятиэтажки закончились, на смену им справа от дороги пришли длинные двухэтажные здания, напоминающие бараки, а слева раскинулся пустырь, заваленный строительным мусором. Дома эти, судя по всему, были жилыми. Из некоторых окон, забитых фанерой и протыканных паклей, торчали на улицу трубы, источавшие слабенький сизый дымок. Крыши домов кое-где прохудились, а где-то и вовсе обвалились, похоронив под собою верхние этажи. В кирпичных стенах зияли огромные трещины, кое-как законопаченные тряпьем и стекловатой.

В одном из полуразвалившихся зданий послышались звуки, отдаленно напоминающие пение. Стас прислушался. Чей-то осипший пропитой голос выводил «Катюшу». Хлопнула дверь подъезда, и на улицу выкатилось горланящее тело. Состояние тела, чей пол определить не представлялось возможным, было удручающим и абсолютно невменяемым. Сделав несколько решительных, но крайне несбалансированных шагов, тело потеряло равновесие и со всего размаха бухнулось в лужу. Пение ненадолго оборвалось, сменившись бульканьем пузырей грязи вокруг головы упавшего. Однако стоило телу немного приподняться и высвободить лицо из глиняного болотца, как пение возобновилось с новой силой.

– Ту-у-маны над рекой. Вы-хо-ди-ила на берег Катю-юша, на высо-окий…

И тут тело остановилось. Оно замерло, замолчало и тупо уставилось на Стаса. Сидя в луже, ногами и лицом в сторону дороги, тело лишь поворачивало голову, а красные, воспаленные глаза на покрытом грязью лице все так же тупо таращились.

Стас почувствовал себя как-то неловко. Холодок пробежал по спине. Тело в луже начало медленно-медленно поднимать руку с вытянутым указательным пальцем. Стас расстегнул плащ и вытащил наружу автомат – так, на всякий случай. Указующий перст все поднимался, словно ствол пистолета, целя в его сторону. Липкая маска из грязи лопнула, и на сплошном коричневом овале с двумя точками красных глаз образовался черный провал рта.

– Добрый человек, не дай подохнуть с голодухи. Помоги за-ради Христа.

– Фу ты, блядь! – Стас сплюнул, застегнул плащ и пошел дальше.

Улица завернула вправо, пустырь и бараки остались позади. Здесь кучи строительного мусора плавно перетекали в останки девятиэтажек. Хотя утверждать наверняка, что когда-то эти здания представляли из себя именно девятиэтажки, было сложно. Верхние этажи домов-башен давно рассыпались в труху и, судя по всему, планомерно, год за годом, продолжали осыпаться. В результате высотные дома мало-помалу превратились в некое подобие муравейников – почти конусообразные, с заостренными, рыхлыми вершинами и присыпанными смесью битого кирпича и бетона основаниями.

Стас прошел еще метров пятьдесят и увидел, что из-за одного такого «муравейника» выглядывает странная ажурная конструкция хитро переплетающихся железобетонных свай и арматуры. Приглядевшись повнимательнее, он с удовлетворением обнаружил, что эти хитросплетения представляют собой каркас длинного и широкого трехэтажного здания, вполне подходящего под описания, данные Бережным.

Строго придерживаясь плана, Стас, немного не доходя до развалин универмага, повернул налево и побрел вдоль «муравейников», высматривая тот самый дом, который, по словам Валентина, было трудно не заметить.

Дом и впрямь обнаружился очень скоро. Выглядел этот двухэтажный особнячок действительно весьма пристойно. Кирпичный, шиферная крыша, фигурная кладка – этот дом смотрелся каким-то инородным белым пятном, островком жизни посреди серого, мертвого окружения. Впечатление уюта и благополучия портили лишь узкие окна-бойницы и подозрительного вида личности с автоматами, шатающиеся поблизости.

– Эй! – крикнул один из стрелков и поднял «АКМ», когда Стас подошел к дому метров на пятьдесят. – Стой там. Кто такой? Что здесь делаешь?

– Добрый день, – поприветствовал Стас. – Мне нужен Прокофьев Александр Дмитриевич. Я от Вали Бережного с обещанным.

– Слышь, Костян, – обратился стрелок к здоровенному жлобу, поплевывающему семечки у крыльца. – Александра Дмитриевича хотят.

Жлоб задумался секунд на пять, а потом разразился диким хохотом и едва не подавился.

– Идем, – позвал он Стаса, прокашлявшись. – Хе, Александр Дмитриевич…

Тяжеленная бронированная дверь со скрипом отворилась, и Костян издевательски-утонченным жестом пригласил Стаса войти.

– Ноги вытираем, волыны сдаем.

Стас расстегнул плащ, снял с шеи автомат, вынул рожок и засунул его в разгрузку, отдал автомат Костяну. Потом он разрядил «ПМ», отдал его, а магазин убрал в кобуру.

– Жадный? – поинтересовался Костян.

– Бережливый, – поправил его Стас.

– Ручки подыми, бережливый.

Константиновы грабли принялись активно ощупывать карманы Стаса, и вдруг где-то сверху прогремел выстрел, а потом что-то тяжелое упало с глухим стуком. Стас рефлекторно пригнулся и чуть не заехал локтем Костяну по тыкве, когда тот проверял, не спрятано ли чего опасного в ботинках за голенищем.

– Епть! Чего пугливый-то такой? Ствол у тебя вроде реальный, а стрельбы шугаешься.

– А что у вас там происходит? – с тревожными нотками в голосе поинтересовался Стас.

– Да нормально все, не боись, – Костян закончил с обыском, кряхтя разогнулся и вздохнул. – Стой здесь, никуда не ходи, ничего не трогай. Я пойду сообщу.

Заскрипели ступени деревянной лестницы, и со второго этажа послышались голоса:

– Дикой, к тебе тут посетитель.

– Кто?

– Говорит, от Бережного.

– Давай.

– Эй, пугливый, – заорал Костян. – Иди сюда.

Стас поднялся на второй этаж, пошел по коридору.

– Сюда, – снова заорали из-за двери справа.

Стас открыл дверь и вошел в большую, богато меблированную комнату, стены которой были выкрашены в светло-салатовый цвет. За массивным письменным столом сидел худощавый человек лет сорока пяти в черном свитере с воротником под горло. На левом боку у него висела пустая расстегнутая кобура из дорогой тисненой кожи. На столе лежал огромный черный револьвер с резной деревянной рукоятью. В углу валялся труп с дырой в груди, привязанный к стулу, под ним растекалась по бетонному полу кровавая лужица. В комнате пахло порохом.

– Что принес? – спросил человек и вперился в Стаса серо-голубыми немигающими глазами.

– Деньги, – ответил Стас. – От Бережного.

– Клади на стол.

Стас сделал несколько шагов вперед, положил тяжелый замшевый мешочек рядом с револьвером и отошел обратно. Дикой развязал веревку и, высыпав содержимое мешочка перед собой, принялся складывать монетки стопками и расставлять их в линию. Пять монеток, еще пять, еще… Чем меньше оставалось монет в общей куче, тем резче прочерчивали его лоб глубокие скорбные морщины. Наконец все сорок монет, уложенные в аккуратные стопочки, выстроились в шеренгу по стойке «смирно».

Дикой откинулся в кресле и вопросительно посмотрел на Стаса.

– Что это?

– Как «что»? Это деньги, – повторил Стас, не найдя более подходящего определения. – От Бережного, я же уже говорил.

– А где остальные?

– Что значит «остальные»? Он больше ничего не передавал.

На небритом лице Дикого с впалыми щеками нервно задергалась жилка под глазом. Напряжение росло. Стасу вдруг отчаянно захотелось немедленно уйти. Сказать, что все это нелепая ошибка, что он перепутал адрес, и уйти. Но было поздно. Дикой вдруг схватил револьвер и, расшвыряв монеты, прыгнул на стол, словно какое-то животное. Он перемахнул через него и метнулся к Стасу, да так резво, что тот лишь успел рот открыть от неожиданности. Сильная жилистая рука схватила его за ворот, прижала к двери, а вороненый ствол револьвера уперся в лоб с такой силой, что кожа вокруг теплого еще дула побелела.

– Ты за кого меня принимаешь, падаль?! – заорал Дикой, брызжа слюной в лицо Стасу. – За лоха меня принимаешь? За быдло тупое? Где вторая половина? Где, я спрашиваю? Я тебя, суку, сейчас в расход пущу, бля, если денег не увижу!

– Все-все, стоп! – Стас поднял руки в тщетной попытке успокоить взбесившегося Прокофьева.

– Я тебе, бля, сейчас устрою «стоп»! Где деньги, сука?

– Есть, есть деньги. Хорош! Все! Давай поговорим просто, все обсудим.

– Где?!

Стас медленно и осторожно залез рукой под разгрузку и достал из нагрудного кармана свой кошелек.

– Вот.

Дикой сделал шаг назад, взвесил монеты на ладони и, злобно прищурившись, погрозил Стасу револьвером.

– Костян.

– Да.

– Смотри за ним.

Раскиданные по столу монеты Бережного были небрежно смахнуты в общую кучу, а на их место высыпалось серебро из кошелька Стаса, и снова начался подсчет.

– Здесь тридцать семь, – недовольно процедил Дикой. – Где еще три?

– Это все, что у меня есть, – ответил Стас. – Я свои деньги отдаю, не Бережного.

– Да мне насрать, чьи они. Взялся его долги доставлять? Ну так доставляй в полном объеме. Или ты думаешь, я сейчас побегу к Валечке разбираться, как же так вышло, что из восьмидесяти серебряных до меня только сорок добрались? Мне больше делать не хер, по-твоему? Костян, что у него за стволы?

– «ПМ» и «калаш» странный какой-то. На «АКМ» похож, только пластмассовый.

– «ПМ» реквизируем за неуплату.

Стас вздохнул, но ничего не ответил, молча порадовавшись, что хоть автомат ему оставили.

– А с Бережным своим сам разбирайся, – закончил Дикой зачитывание приговора. – Все, гуляй отсюда.

– Валентин сказал, что вы должны какую-то квитанцию выписать, – без особой надежды в голосе произнес Стас.

Услышав это, Костян прыснул и согнулся пополам, едва сдерживая приступ истерического хохота. Лицо Дикого осталось невозмутимым, лишь мягко щелкнул взведенный курок револьвера, и Стас понял, что с уходом лучше не затягивать.

Обратная дорога к гостинице пролетела быстро и незаметно. Все мысли Стаса были заняты подбором наиболее подходящих эпитетов для характеристики морального облика Бережного. Варианты рождались один затейливее другого. К тому моменту, как Стас добрался до гостиницы, он уже успел накрутить себя так, что едва пена на губах не пузырилась.

– Не велено пускать, – прогудел Степан и загородил пузом входную дверь.

Не тратя времени на бесполезные разговоры, Стас подошел к охраннику вплотную, левой рукой ухватился за ствол дробовика, а правой ладонью со всей дури зарядил несчастному Степану снизу вверх по носу. Хрящ тихонечко хрустнул, по подбородку и шее заструились два красных ручейка, впадающих в кровавое пятнище на майке, которое стремительно разрасталось. Степан хрюкнул, обмяк и грохнулся на четвереньки, выпустив дробовик из рук.