Текст книги "Териантропия, стихи и апокалипсис"

Териантропия, стихи и апокалипсис
Артем Рудик

© Артем Рудик, 2024

ISBN 978-5-0062-1186-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I – Териантропические Боевые Культы

Lupus non mordet lupum 1-23-ТЕ

 
Смеюсь и скулю, как пёс —
Мой личный животный рост,
Высок, как ванильный пост,
Для этого я и рос.
—
Клыки побуждают мозг,
Дарить людям свой укус.
Да кто бы говорил про вкус,
Внимая возбуждению розг?
—
И этот детородный визг,
Как бочка дружелюбных крыс,
Утащит обратно, вниз,
А там всё до кровавых брызг…
—
Забавный вышел бы метис
У нас с тобой, но я повеса,
И это моя пёсья месса,
Поэтому пока – смирись!
 

Erit sicut cadaver 2-23-ТЕ

 
Лисьи морды взирают рассвет,
Я внимаю их трепету лиц,
И паденью, в смирении, ниц,
Что не сможет осмыслить поэт.
—
В жерновах королевских карет
Их погибло не меньше, чем птиц,
В самолёта движках, завершивших сюжет
Птичьих драмм за разделы яиц.
—
Я таких не писал, не смешил кобылиц.
Но они всё равно, с восхищением девиц,
Придавались мечтаниям о нашей любви —
Я был холоден, словно бы воды Невы.
—
Пусть я холоден, но мои мысли нежны.
И для них точно нет ни имён, ни границ.
Им нет дела до наций и цвета крови.
Ибо дети они позабытых страниц.
—
И чтоб их донести до всех братьев лисиц,
Я к рассвету взлечу, чтоб украсть солнца свет —
Обожгусь, упаду, в парадигме комет.
И вы скажете: «Да, был поэт!»
 

TBK 3-23-ТЕ

 
Териантропические боевые культы,
Впервые возникли до нашей эры.
И мы, как потомки той самой веры,
Возглавим насилие с пометкой «Ультра».
—
И это всё – во славу Терры!
И это наша политики тульпа!
Чело продырявит Макарова пулька,
Коль ты не согласен с рождением Венеры.
—
И наши родные, люди-химеры,
Вкусят послевкусие твоего миокарда,
И скажешь ты: – Вы – общество леопарда,
Берсерки, подонки, эсеры!
—
Ну да, вот такая нам выпала карта.
И да, уж в пути наши карабинеры!
Не прячься, молись, так ведь больше азарта!
Поймут и простят наши миссионеры!
—
Мы не прячемся в джунглях,
Мы не ведаем меры!
Мы танцуем на углях,
Да, мы визионеры!
 

Igni et ferro 4-23-ТЕ

 
Сей огонёк, как твоя жизнь —
Он всё трепещется и гаснет.
И коли ты достоин тризн,
Так и гори, дружище, ясно!
 
 
И за плеядой диких схизм,
И под рассвета красной краской,
Не прячь за вычурною маской
Свой человечий механизм!
 
 
Вся жизнь, не то чтобы, как сказка,
Но как сказание машин,
Да о деяниях мужчин,
Века назад стрелявших в касках.
 
 
И ты средь них, последним баском,
Меняешь множество личин,
Пока на сердце таурин,
А в мозге ворох мыслей с лязгом!
 
 
Сжигай радон! И пей бензин!
Останься на мече дамасском!
Не верь прелестной девы ласкам:
Весь мир – твой личный керосин!
 

Berserkr 5-23-ТЕ

 
Вкуси ярость, на полслова,
Узнай дурость, на пол слога!
Жизнь у бога – испей с рога!
Жизнь убога – убей бога!
 
 
Несу стихи свои до гроба,
Я – Ницше, вьюн всех философий.
Неси колун супротив копий —
Чтоб нас с тобой не накрыла роба!
 
 
Мы как поляки в дебрях топей:
Сусанин водит – мы хороводим.
Как разобраться нам в дебрях родин?
В религиях – народов опий?
 
 
Да, мы берсерки и с нами – Один!
В крови кириллица, прости Мефодий!
Наш остров Скади, там где московий,
Но между нами урана клин!
 
 
Наш облик зверя среди руин,
И что ж поделать, наш культ – един!
Чтобы запомнили среди лепнин —
Забудь на миг, что ты гражданин!
 
 
Ведь ты мужчина, среди мужчин,
Крушитель армий – гроза дружин!
Умри сейчас, не жди именин,
Как Гинденбурговский цеппелин!
 

Amicus humani generis 6-23-ТЕ

 
Я есмь бойцовский лис,
Верный и очень злой!
Игрой называл бой,
Оружием белый лист!
 
 
И я душою чист!
И я – человек земной!
Иль не человек? Постой,
Но я ведь не экофашист!
 
 
Я просто играю роль,
Как верный протагонист.
В религии я – фетишист,
Смотри, вот тотем мой!
 
 
Смотри, как хвост мой пушист!
Куда же пропал твой?
Ведь хвост есть штандарт боевой,
Когда ты мохнат и когтист!
 
 
И может быть, я утопист,
И культ мой постигнет застой.
Но вроде пока что живой,
Твой друг, боевой лис!
 

Lacrimae 7-23-ТЕ

 
Это путь стоика,
Как культур суррогат.
Этот чёрт был рогат,
Его ждал, чтоб река,
Выйдя из берега,
Унесла, как догмат,
В раскалённый закат,
Словно трупик врага.
 
 
Но тут цепи звенят,
И родные снега,
Лучше глины, песка,
Похоронят наш мат.
 
 
Я как он был космат,
С лисьего языка
Только песня сладка,
И ведёт она в ад,
Как дорога-строка.
И я ей только рад,
Мне не нужно наград,
Лишь слеза мужика —
Мескалиновый яд,
Что одна на века,
Что скромна и тонка,
В ней ядра есмь распад.
 
 
И слеза та – моя,
Лучше всяких услад.
Декаденс – мой уклад,
Моя мысль – точна,
Мне не нужно цитат,
И она – дорога,
И она – глубока,
Это мой личный клад!
 

Cyberluddites 8-23-ТЕ

 
Злая и вредная электропсина
Напала на гордых киберлуддитов!
Наши фамилии вырежут в титрах,
За нейродоппинг капсаицином!
 
 
От искусства остались одни руины,
Нету жизни в шестерёнок ритмах,
Нейростихи простых алгоритмов —
Человек создал бога из глины!
 
 
И мы точно против Бога-машины!
Это слышно в наших мотивах.
Сколь же убогим может быть чтиво,
Чтобы его повторяли махины?
 
 
Нету идей? Держи кофеины!
На глупость машин смотрим боязливо!
Венец природы – сорт примитива,
Раз испугался мазни детины!
 
 
Творцы открыли истинны личины:
Ксерокопий прерогативы,
Постмодерновы формалины,
Оригинальностью – лживы!
 
 
Забудь про то, что внутри токсины,
И как спирали ДНК виты!
Помни, как прошлые гибли луддиты —
Гении выживут, сгинут павлины!
 

Therianthropos 9-23-ТЕ

 
Мои проблемы не типичны,
Но я кричу о них всё громче с каждым днём!
Их люди не поймут, люди как птички,
Они поют, и каждый о своем.
 
 
Я им открою истинную личность
И стану чем-то вроде метастаз!
Ведь тут достаточно лишь фраз,
Мне подсобит моя техничность.
 
 
И я ваш личный зооноз,
Ликантропический психоз!
Я сладок, будто бы наркоз!
Я в мыслях – это мой митоз!
 
 
Любовь людей и есть экстаз,
Но я то зверь! Пусть я и мил.
И у кумировских могил,
Мне как понять мотивы масс?!
 
 
Народ здесь гениев сгубил!
И человечий псориаз —
Самый безвкуснейший акрил,
Узрит меня в последний раз.
 
 
Я поклонюсь сомнищу вил,
Без лисьих, хитростных проказ,
Я выйду смело, напоказ,
Убьёте – значит победил!
 

Et in Arcadia ego 10-23-ТЕ

 
Куба либре, Санрайз, Барракуда,
Беловодье, Ацтлан, Шамбала:
Я в пути от крови к ампуле —
Я в пути от могилы к чуду.
 
 
Две таблетки, да на лапы мне —
Боль уйдёт, а я есть и буду.
Но как вылечить сущность плута,
Если дело идёт к весне?
 
 
Дайте жить мне ещё минуту,
Напишу на Берлинской стене:
«Что хотите – скажите, люди,
Чтоб не плакать потом, в седине!»
 

Vulpes pilum mutat, non mentem 11-23-ТЕ

 
Если есть у тебя лисий хвост,
Если есть у тебя лисье дело,
Если свыше дано тебе тело,
Если дан был тебе лисий пост…
 
 
Сделай так, чтобы море гудело,
Ты над ним – Моисей, в полный рост,
Шаг за шагом от мест, где погост,
Да до тех, где солнышко тлело.
 
 
Знаком качества лучше чем ГОСТ,
Лапы в кровь. Ты сродни виноделам,
Когда красным помазан, то зрелым
Вдруг покажется дружеский тост.
 
 
И твой друг, нарисованный мелом,
Оказался на радости прост.
Не поймёт в чём же гиблое дело,
Сам себя обманувший прохвост.
 
 
И тебе так знакома проблема —
В поисковой системе запрос:
Надо точно что-нибудь сделать,
Надо жить, наконец-то всерьез!
 

Nec Deus intersit 12-23-ТЕ

 
Порок остывает на пальцах —
Я мыслям своим не верю!
Все мысли мои – скитальцы,
Что вместе, как Общество Зверя!
 
 
И общество это – тайна,
На лбу, как капли елея,
Испарина едкого яда,
От всем вам знакомого змея.
 
 
Тот змей, в голове, будто идол.
Его, словно бога, лелею:
Венец – линчевание быта,
Экстаз – самосуд апогея.
 
 
И яблоко – грех, и дева.
Свечой опалённой феей,
На дно ненасытного чрева,
Любую мою идею.
 
 
Мораль познания древа —
С собою игра в лотерею.
Узнаешь, с кем была Ева,
Пока Адам не был с нею?
 

Utopia 13-23-ТЕ

 
Это мой тайный обряд!
Я тебя посвящу в план,
Ибо двое – уже клан!
Вот, возьми заготовленный яд.
Он поможет, если капкан,
Вдруг захватит свирепую лань.
Или если грозную длань,
Занесёт стареющий Ван.
Мы для них, порой, сами как яд:
Мне не мил казимировский пан,
Мне не мил свой сановничий сан,
Мне не нужно их блёклых наград.
И для них, это точно распад,
И гораздо хуже чем смерть:
Под ногами почувствовать твердь
И понять, что ты тоже был раб.
Мои рифмы, наверно, как град,
На их головы падают. Верь,
Сталью скованны мы теперь
И тебе строк нести каскад.
И в тебе мой внутренний зверь,
И ты мне теперь прямо як брат.
Мы построим свой собственный ад:
Ты предвестник, а я люцифер!
 

Dies irae 14-23-ТЕ

 
Гибель поколения на моих глазах.
Первобытный страх – бытие растением.
Ненависть в стихах. Ненависть – рождение!
Все мои сомнения – человечий прах!
Яростью берсерка, пляски на костях!
Мне соврало зеркало, лик мой показав…
Врали прародители – я рождён средь трав!
Ненависть во всем – я пожар в степях!
Пламенем своим, в мрачных городах,
Поджигал как Рим – стал воспет в стихах!
А теперь я дым, сам стал будто прах.
Гибнуть молодым! Гибнуть, будто прав!
 

Vitulus aureus 15-23-ТЕ

 
Зелёная идиллия – красный кхмер,
Мой крёстный отец – Теодор Качинский.
Мизантропия по медицинским:
О да, я вырос среди химер!
 
 
Я новой эпохи легионер,
Я старых времён почитатель знатный.
Хочешь, буду крылатый всадник?
А хочешь, буду боевой эсер?
 
 
Запрещённая книга? Мой цитатник!
Сладко шепчу тебе – люцифер!
Железный крест? Я кавалер,
Как Роммель. Давай, надевай свой латник!
 
 
Ты – рыцарь в белом, я – старовер
И аморальности привратник.
Мой культ, где я миссионер,
Культуры идол, как стервятник!
 

Rattus 16-23-ТЕ

 
Разрушенный идол, падший атлант,
Величавый и гордый крысиный король.
Ночь длинных ножей – крысиный десант,
Моя родина это австрийский Тироль.
Унылая роль, повязанный бант —
Я нынче совсем не тот крысобой!
Но крысы бегут, вызывают на бой,
Их пули уж знают, кто адресант.
Они думают, что поведут на убой.
Они давно видят мой труп в своих снах!
Но ноги мои, на тверди земной,
И ярость свою я хранил на зубах!
Давайте, грызите меня всей толпой!
Стреляйте и режьте, я этому рад!
Вся ваша свобода кровью густой
Из моих вен, как водопад!
Из моих вен: забота, любовь.
Из артерий моих – сладостный яд.
Из моих ран, растёт красный сад.
И мне на глаза – крысиная кровь.
Она так нежна, как огненный град,
И в ней моих предков великая стать!
Что, крысы, хотели меня разорвать?
А я буду вечен, как звёзды Плеяд!
 

Suum cuique 17-23-ТЕ

 
В космос летят протуберанцы,
Я за ними устроил вечный забег.
Звёзды зажгут божественны пальцы —
А я упаду в страну нег.
 
 
Скажи мне родной, я человек?
Иль это не важно, ведь все мы скитальцы,
Что пылию звёздной осядут на сланцы,
Как мокрый песок, как тающий снег?
 
 
В созвездии я столь же наг и нелеп,
Как древа, что ныне мертвы,
Но в юность застали Христа, Лао Цзы —
Я с ними приламывал хлеб.
 
 
И всё те же звёзды, всё те же дворцы,
На склоне немеющих лет,
Увидит пустыми глазницами мой,
Спокойный и мудрый скелет.
 

Atra mors 18-23-ТЕ

 
На страже наш варшавский договор…
И я на страже, над твоей постелью.
В глазах твоих, слабеющий укор.
В глазах твоих, я отражаюсь тенью…
—
И нас двоих, благословит лишь Тор,
Войну вести своим благословением
И под медовым опьянением,
Нести судьбы остреющий топор.
—
Визионер. Я снова сбит видением:
Во все дома стучит крысиный мор.
И над тобою смерть, костлявым привидением,
Диагноз пишет словно приговор.
—
Я знаю, так тут всё и будет.
Ведь с правдой жизни бесполезен спор.
Кто мы с тобою? Мы – всего лишь люди.
Кто против нас, я знания лишён…
 

Si vis pacem 19-23-ТЕ

 
Я заправский массон,
В сердце тьмы что уныло глядит.
Ты прости, Лимасол,
Променял я свой Кипр на Крит!
 
 
Или Алтис на Стратис?
Сатисфакция бизнес элит!
Тяготил их мой личный катарсис,
Я ушёл, а тут те же всё в статусе VIP.
 
 
И вообще я – чедак,
Мой билет – вертолета кокпит!
Мир – бардак,
Я под грудами каменных плит,
Схороню тех зевак,
Что узрели мой вид.
 
 
И чудной зодиак
Мне на лоб. На репит —
Дивный трек, что всё так,
Убедит?
 

Acta est fabula! 20-23-ТЕ

 
Лис, как солнце, горит в темноте,
Я в смирении падаю ниц,
Я хотел быть подобием птиц,
Да вот видно сгорю на костре.
Тамплиер был покорен судьбе:
Что журавль? Нет даже синиц!
Я сгораю подобно звезде,
И не вижу уж более лиц.
Они плачут? Смеются? В стыде?
Инквизиции лижут сапог?
Вспоминают мой горестный слог?
Или зверя убили в себе?
Над Парижем пьянеющий смог,
Только он смог побыть в стороне,
От тех мест, где позорный мой столб,
И от тех, где поставят к стене.
Вместе с ним, нескончаемый рог,
Мы допьём, как останется пепел,
От того, кто был шерстию светел,
От кого в ком плясал лисий бог.
 

Odi et amo 21-23-ТЕ

 
Лисья нежность – волчий клык,
Я кручу земную ось.
От меня осталась кость,
Лишь утихнул мой язык
В этом мире – просто гость,
Мне подвластен только рык.
Будь так добр, дай мне трость —
Я проведаю обрыв.
Встану, гордо, на краю
За собою солнце скрыв.
Каплю крови на траву —
Вместе с ней душевный срыв.
Я помазаннье, вкусив
Вдруг спрошу:
А что господь?
Он ли мне терзает плоть?
И судья ли мне строка?
Где последний мой ломоть?
Вы прибьёте лишь себя,
Лиса трудно уколоть!
 

Per aspera 22-23-ТЕ

 
Волны с грохотом хлещут борта,
На них скачет упрямый драккар.
Жизнь, по сути – игра в дурака,
Где ты падаешь, словно Икар.
 
 
Мы с усилием бились с волной,
Получая по сердцу удар.
Мы пытались ужиться с собой,
Только плата взималась за дар.
 
 
Боги бросили нас – это грех,
Только скажешь об этом богам?
В морской соли засолен наш мех,
Наше тело ломилось от ран.
 
 
Мы уверено клали наш путь,
Через бури, доверяюсь сердцам,
Только в них лишь эмоции, муть.
Верить нам надо крепким когтям.
 
 
Они выручат в сложном бою,
Они вскроют железный капкан
И на море оставят в строю,
Наш слабеющий, сгорбленный стан.
 
 
И не важно, где дом кораблю.
И не важно, где дом нам.
Доведём мы свою ладью
К дальним, сказочным берегам!
 

Memento mori 23-23-ТЕ

 
Сегодня не мой день —
Я наверное буду убит,
Мне на уши – мрачнеющий бит,
Мне на душу – угрюмая тень.
 
 
Где-то в поле шуршит ячмень,
Мне хотелось бы в нём утонуть,
Только кто мне подскажет путь?
Я умру точно как Диоген.
 
 
От того, что устану жить,
Я разрушусь как Карфаген.
Не спасёт меня лисий ген,
Не спасёт и волочья прыть.
 
 
Вековечный мирской тлен,
Вековечный людской быт —
Я от них буду саваном скрыт,
Я от них скроюсь в ворохе вен.
 
 
И мой внутренний зверь сыт,
И у нас славный теплообмен,
Только всё равно выйдет рефрен:
Я наверное буду убит!
 

Anima vilis 24-23-ТЕ

 
Я плетусь по обочине жизни —
Мне красивые псы скалят зубы.
Моё сердце и хвостик пушисты,
И молитву скулят лисьи губы.
—
И я разве похож на поэта?
В мире, где даже гении грубы
И в поэзии вымерли руны,
Место есть первобытным эстетам?
—
Вы цивильные все, сразу видно:
От мозолей до раковых клеток,
Изживает родная планета
Иждивенцев реклам общепита.
—
Я не сноб, и не циник клыкастый.
Моё знамя лишь рифмою вито,
Столь же чистою и прекрасной,
Сколь чиста и прекрасна элита.
—
Что подобна собакам с породой,
Да на фоне меня – грязнолиса.
Только в чём ваша есмь сила рода?
В евгенических толках нарциссов?
—
И я верную выбрал дорогу,
Всё как свой в вашей волочьей стае.
Не найти волкодавам плутовку
И фоксхаундам бестолку лаять.
—
Я средь вас, словно к кровушке кровка.
Словно сам из породистых лаек.
Мои зубы на шее у стаи?
Прокушу без сомнения ловко.
 

Tabula rasa 25-23-ТЕ

 
Роман с богиней Иштар.
Древний культ, древнее Шумер,
Основал и одел в полимер.
Ритуальный костёр – пожар.
—
И храм Артемиды – цель.
Богиню охоты, я променял,
На плотского демона дар —
Шумерскую цитадель.
—
Прости же меня, Луна,
Запутал той жрицы хмель,
И мой поворот не туда —
Рубить мировую ель.
—
Мне, в общем, она не нужна.
Самум иссушающий вей
И вход заноси навсегда
В Асгард, Элизий, Хельхейм!
—
Себя бы я в жертву принёс,
И сердце бы подал ей.
В полях ныне зреет овёс,
Внутри задыхается зверь.
—
Иштар, я б с тобой рос,
Божественным близнецом.
И что, что я бывший рос?
Мы все, всё равно чернозём.
—
А значит Диана не в сердце моём
И вой мой не к ней обращён!
 

Sit tibi terra levis 26-23-ТЕ

 
Ничтожный демон. Ангел был
Когда-то над моей постелью,
А ныне смерть тревожной тенью,
Стоит там, в ожиданьи крыл.
 
 
Изрешечённых и сгоревших —
Гиены кругом шёл вторым
Мой адский злобный Серафим,
Знававший знамя лисье тлевшим.
 
 
А что знал я, лисий сатир?
Веселье пошлое пирами евший,
И ныне от него умерший,
Познав всю жизнь чрез песни лир.
 
 
Сим есть природа злых сатир,
Что составляет жизнь на тех,
Кто за чредой декад и вех
Да не в себе увидят мир.
 
 
А что в себе? Да, был там Рим,
Да только где же он теперь?
Где славный, вострый дикий зверь?
Там нынче притаился мим.
 
 
Что в клетке из незримых стен,
Что были созданы самим
Собой. Собой самим,
Грех именнён, явив рефрен.
 
 
Я был так слеп, я был так нем…
Последний вой мой на Луну,
Напомнит клыка остроту,
Напомнит жизнь в сплетеньи вен.
 

More majorum 27-23-ТЕ

 
Меня искушает сухое вино,
И тело меня искушает Евы.
Я помню себя, как героя кино,
Я помню себя, в поводке, надменным.
 
 
Я помню себя другим человеком,
И помню, как пережил гибель сестры.
И с виду я демон и детище тьмы —
Внутри же – обычный душевный калека.
 
 
И рос я без света, ребёнок зимы.
Я вырос и вдруг запылала планета:
– Выбери друг, на чьей стороне ты!
Иль с нами не хочешь узреть конец света?
Иль с нами не хочешь, пьянещего лета,
Вкушая дары, отдать вечность любви?
 
 
– Простите, родные, наложено вето,
На действия, что ведут к первой крови!
 
 
Я точно не знаю, что прячу внутри,
И точно не верю уколам снаружи.
Давай же, скорей, разберись, если сдюжишь:
Там лис, таурин, эстроген, червяки?
 
 
Я культ воздвигаю, не видя ни зги!
И в нём восхваляю свои же грехи:
Животное, брат, многолюб, монохром,
Антихрист и лжец, Гоморра, Содом.
 
 
И есть у меня вроде собственный дом:
В нём хаос, бардак и личное лихо!
В нём многое, кажется, можно сломать,
Да только б потом не забыть где был выход!
 

Pater? Noster? 28-23-ТЕ

 
Сердце бьёт: за ударом – удар
И картинка сменяет картинку.
Столь пьянящий и сладкий нектар,
Свёл с ума непокорного динго.
—
В одну реку, привёл косый яр,
Ну а вывел – другим человеком.
Дуализм здесь под стать древним грекам:
«Сколь уродлив ты будешь, коль стар?»
—
Счастье – есть, под охраной засеков,
Берегись, коли хочешь достать!
За преградой их колющих веток
Погибает порою вся стать..
—
В мире жёстких, смертельных гашеток,
В мире подлых, смертельных задач,
Не узришь своих будущих деток,
Коли сам выбираешь кем стать.
—
Понимающий голос здесь редок,
Пусть и нас здесь тьма тьмущая – рать!
Выбор есть: из шарфов и горжеток,
Только нам здесь нельзя выбирать!
—
Я вдруг вспомнил то дьявольско лето,
Когда слог мой слетел с языка:
«Знаешь, я сам, навроде, монеты —
Есть другая, моя, сторона..»
 

Vox Dei 29-23-ТЕ

 
Я над битвой, как туча серею —
До того был ужасен мой вид.
Что ты скажешь войны корифею,
Самый верный, покорный гоплит?
О чём скажешь ты горному богу?
И зачем преклоняешь свой стан?
Прикоснулся к запретному рогу —
Посмотри же, теперь, кем ты стал!
Ты на бурном потоке пирогу
Оседлай, словно скифы коня.
Лишь тогда ты поймёшь, пусть немного:
Очень сложно здесь пасть за себя!
 
 
Очень сложно и смерть то нелепа,
Будто море ты выпил из рога.
Коль чиста твоя белая тога,
Значит сдался на откуп врага!
Я прощаю тебя, все мы дети —
Предаём, ожидая наград.
Только нету и смерти нелепей,
Чем им шкуру отдать на наряд!
 

Vox populi 30-23-ТЕ

 
От широкой груди, расставляю свои безымянные плечи
И мой голос немой, воздуха прихватив,
И мой голос не мой, будто гриф
Свежей мыслью точит, свежей речи.
Мной любим остров Крит, я в нём вечен,
Как бык в лабиринтах ума.
Ах расскажет мне кто, где кума?
А то сам я до боли беспечен.
И забыл, потерял где она.
И её, может, не было вовсе?
Я по юности бытовал в РОВСе,
Там иные носил имена.
И иные носил я доспехи,
Мне на лоб – перевёрнутый крестик.
Может скажет мне кто, кто был крестник?
Я сменил неприкаянны вехи.
И как поезда адского чехи,
Я в стране, оклевётанной солнцем,
Я под танком, с пакетом, гонгконцем,
Раздуваю лёгкого мехи.
И кричу, укрываясь в фурсьюте:
Что, сынок, помогли твои ляхи?
Мой Фалькон развивает махи,
Так, глядишь докричусь до люда.
Благо, он не поймет, в результате,
Что сказал и с какой вообще стати.
 

Purrgrad 31-23-ТЕ

 
Воскрешённый лишён жалости,
Божья длань проведи,
По танцполу, до исповеди.
Я танцую не зная усталости!
 
 
И тут есть все земные шалости,
Что скривят все родные пути.
Божий дар – что нектар, сладости.
Будет трудно, но надо идти.
 
 
Средь неона, я, в невесомости,
Корм для высших существ, как и тли.
В море страсти, не видно земли,
Всё оно, целиком, в брюшной полости!
 
 
И толпа, что не ведает жалости,
Гордых воинов, бесчисленных Кри,
Меня в жертву несёт, общей радости,
И я в ней напитаюсь любви.
 

Carpe diem 32-23-ТЕ

 
Драматический театр одного актёра,
Ставит снова пьесу о самом главном:
Времени веков – счастливом, славном,
В котором не сыскать ни к кому укора.
 
 
Время пляски смерти, время мора,
На дворе сейчас и прибудет завтра.
Нашу книгу пишет безумный автор,
Нашей книгой был бы доволен Кафка!
 
 
Я по лесу шарюсь, клокочет мавка,
Кличет водяной. И Чудьи люди
Палача увидят в вечном плуте,
Так что волколак для них, как шавка.
 
 
Если и у мифов на плечах удавка,
Что же делать тем, чьи обычны будни,
Сводятся к забегу за зарплатой,
В колесе надежд и злых илюзий?
 
 
Новый постмодерн швыряет златом,
Искренности маской скрыв аллюзий
Бесконечной чередой. С перкуссий
Не прознаешь о черте рогатом,
Что внутри укрылся и точит матом,
Столп культур святой, да родной, французский.
 
 
Отберут «сейчас», может с автоматом,
Дрогнет на лице хоть единый мускул?