Текст книги "Брачные игры чародеев"

14

Открыв глаза на этот раз, я увидел перед собой незнакомое женское лицо. Понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: лицо принадлежало выписанной из герцогского дома служанке.

Действие снотворной магии закончилось. Я чувствовал себя разбитым, как фарфоровая свинья-копилка, свалившаяся с полки.

– С трудом, но я приготовила вам обед. На кухне такой тарарам, что уборку там делать придется не меньше недели, – сказала Селина. – Встаньте и подкрепитесь.

Домомучительница успела порядком выдрессировать меня, и теперь Браул Невергор безоговорочно подчинился. К тому же мысль насчет подкрепления сил была недурственной.

Оказывается, Селина сумела доволочь меня до одной из комнат на первом этаже и водрузить на кушетку. Чтобы не слишком походить на восставшего мертвеца, я сначала сходил умыться, а затем произвел беглый осмотр окрестностей. Тоска обуяла мой разум. Моя душа затрепетала. Согласитесь, катастрофы, подобные той, что произошла только что в моем доме, несколько расстраивают.

– Где Тристан? – спросил я, поедая копченый окорок.

– Где и был, – проворчала Селина. Она успела привести себя в то, что условно можно было назвать порядком. – Паршивец до сих пор висит в лаборатории под потолком.

– Ага, и он не в силах что-либо сделать. Юный герцог надежно упрятан внутри энергетического пузыря, – ответил я, глотая, почти не прожевывая, куски. – Хм… меня греет мысль, что Профитроль-младший может оставаться там бесконечно долгое время…

– Вы правы, ваше сиятельство, – отозвалась Селина, вооружаясь щеткой на длинной ручке и нацеливаясь на то, что когда-то было чайным сервизом на сорок шесть персон, а теперь живописно рассыпалось по полу. – Его следует наказать. В родительском доме он, конечно, позволяет себе многое, но подобного безобразия я не припомню.

– Угу, – сказал я, наливая кофе и добавляя в него сливок.

Я задал еще несколько вопросов о славном прошлом юного изверга и пришел к выводу, что выходки, подобные сегодняшним, для Тристана – обычное явление. Как, впрочем, и клятвенные обещания больше никогда так не делать.

– А вы не видели жабу? До недавнего времени она сидела в аквариуме и, по-моему, наслаждалась жизнью. Не случилось ли с ней чего-нибудь… Жабы, насколько я знаю, достаточно хрупкие создания и могут не выдержать близкого знакомства с шутками пикси.

– Жабу? Видела. Когда я проснулась и пошла оценить обстановку, она ползала по коридору. Она вам дорога?

Я поразмыслил, не открыть ли девушке всю правду. И решил, что ничего страшного не будет. Теперь мы вроде боевых товарищей – пережили такое, что иным и не снилось. Это должно сблизить нас и прочее.

Я рассказал краткую историю домомучительницы, закончив визитом Гермионы Скоппендэйл. Селина не слишком удивилась.

– Правильно сделали.

Ответ меня поразил. Значит, никакой солидарности? Хм! Обычно представители классов, занимающихся обслуживанием аристократического населения, проявляют недюжинную корпоративную сплоченность. Они горой встают друг за друга, стоит лишь разлететься слуху, что некую трудолюбивую особу в фартучке притесняет какой-нибудь высокородный хмырь.

Селина ничего такого, насколько я понял, проявлять не собиралась. Без обиняков она заявила, что я ей нравлюсь как хозяин и, хотя, по ее мнению, нуждаюсь в некотором руководстве, она против тирании, гнусно развязанной против меня жабой, то есть Гарнией.

Но это же замечательно! А нельзя ли оставить Селину здесь? Поменяться? Я бы с удовольствием уступил свою домомучительницу Профитролям.

Селина выслушала мое предложение. И задумалась.

– Рассмотрите этот вариант со всех сторон, – сказал я. – Тщательно. Что мой дом в сравнении с поместьем герцогов? Лачуга! Следовательно, и поддерживать его в порядке гораздо проще.

– А вы не из тех, кто любит тискать в углах молоденьких служанок? – спросила Селина.

Эх, простая, прямолинейная душа!

– Нет.

– А щипать их в отдельном кабинете?

– Ни в коем случае! Ни в отдельном, ни в каком-либо другом! Я кроткое, безобидное создание, Селина!

Она посмотрела на меня. В таких случаях смотрят с прищуром, пытаясь понять, в чем подвох. Я бы тоже хотел понять, но точно знал, что не держу фигу в кармане.

– Ладно, я подумаю.

И принялась за уборку, оставив меня во власти радужных мечтаний. Если Селина даст согласие, какие деньки наступят!

С другой стороны, своего согласия может не дать Гарния… Я уже не говорю о буре негодования со стороны моей волшебной родительницы. Ого-го!

Хорошо. Как говорила одна умная женщина, я подумаю об этом завтра!

Подкрепившись, я прошелся по своим владениям, взял шкатулку с пикси и убедился, что она надежно заперта. Пикси в плену вели себя смирно. Изнутри не доносилось ни звука. Поколдовав, я присобачил к шкатулке дополнительное заклятие, усиливающее замок, и положил вещицу в шкаф. Для этого, правда, шкаф сначала пришлось поднять и поставить на прежнее место.

Уф! Что дальше? А! Профитроль-младший. Его проблема стояла на повестке дня на первом месте, и надо было ее как-то решать. Будь это мой отпрыск или хотя бы племянник, я бы не моргнув глазом оставил хулигана в пузыре на недельку. Это послужило бы ему уроком и привило привычку размышлять над собственными поступками. Но я имел дело с плотью от плоти могучего Ойли Профитроля, а его детей нельзя наказывать, как всех других. Не знаю, какие меры принимаются в этой связи в поместье герцога, однако мне нельзя было рисковать.

Спустившись в лабораторию, я увидел, что Тристан спит. От нечего делать его молодой организм погрузился в мир грез.

Понимая, что выхода нет, и жалея об этом, я убрал пузырь. Тристан свалился на пол и завращал глазами. Увидев над собой Браула Невергора, мальчишка замер в ожидании. Ждал батога? К сожалению, его не было.

– Ну? – спросил я. – Как ты смотришь на то, чтобы сделать несколько выводов из своего поведения? Безобразного поведения, прошу заметить!

Юный волшебник стоял, потупив взор, и его щеки заливал кармин. Заодно я напомнил ему об обещании и нашем пакте, заключенном недавно. Прочел лекцию о высокой ответственности, какая лежит на отпрысках родовитых семейств, и социальном значении хорошего поведения. Я не особо рассчитывал на эффект – пригретые на груди змеи остаются змеями до конца своих дней, их повадки не могут измениться. Хорошо только, что мучиться мне с Профитролем-младшим недолго. С каким удовольствием я спихну его Гермионе – пускай воспитывает до посинения! Так я смогу прикокнуть двух зайцев – досадить моей сестрице и обеспечить Тристану хорошего надзирателя. Уж с ней-то малолетнему извергу трудно будет расслабить пояс и буровить прическу.

Мечты были сладостными, но расслабляться рано. Суровая реальность напомнила мне, что дом мой разрушен и требует к себе большого внимания.

– Ты сейчас же возьмешь щетку и пойдешь помогать Селине, – сказал я. – Ты приговариваешься к штрафным работам впредь до того момента, пока я не решу, что срок наказания истек. Понятно?

– Я сын герцога Гевейнского, – пробурчал Тристан.

– Если ты думаешь, что герцогским отпрыскам полагается только разрушать, то ошибаешься. – В моей руке появилась щетка, которую я телепортировал из другого конца дома, из кладовой. – Держи! Кстати, что ты собирался сотворить? Как лабораторию открыл?

– Шпилькой открыл, – ответил Тристан. Он был сейчас самым несчастным из детей Мигонии. – Замок некудышный.

– Зачем создал портал?

– Я не создавал, он сам. Я только… хотел поглядеть… очень скучно у тебя дома…

– Не верю. Ты просто мелкий пакостник. А если и дальше будешь так себя вести, то станешь большим пакостником. Тебя не будут любит в обществе!

– Ну и не надо! А ты сам таким не был? – съязвил Тристан.

– Нет. Может быть, только на сотую часть.

– Ага, так я и поверил!..

Тристан обвел взглядом то, что когда-то было местом, где я занимался магией.

– Хорошая была лаборатория. Я думал немного попрактиковаться, нам настоятельно рекомендуют делать это на каникулах.

– Если дело в этом, дорогой друг, почему ты ничего не сказал мне? Мы оба волшебники, и, если бы ты попросил разрешения, мы бы, уверен, нашли общий язык… Ага, понял, ты не привык просить? Уверен, что все равно откажут?

Бедный ребенок!..

«Бедный, бедный», – отозвался язвительный голос внутри меня. Не верь ни единому его слову. Он прямо сейчас вынашивает проекты новых злодейств.

– Я не хотел отвлекать тебя от важных дум, – сказал Тристан, но звучало неубедительно.

– Ну, так или иначе, ты нарушил два пункта нашего соглашения. Первое – не пакостить, особенно в моем доме. Второе – ни под каким видом не приближаться к лаборатории. За это ты и наказан! Селина ждет подкрепления, поэтому – вперед!

Тристан поглядел на меня, словно капризный принц. Краснота на щеках, в глазах – могучий пламень, какой обычно зажигается у тех, кто считает себя несправедливо обвиненным.

Профитроль-младший отбросил щетку и выпятил грудь. Я ждал.

Чем пользуются в таких случаях экзекуторы, на которых возлагают ответственную миссию по наказанию герцогских отпрысков? Ремнем или розгами?

Дело в том, что я все меньше и меньше был склонен оглядываться на условности. Ну выше меня этот отрок по иерархическому положению, ну и что? Зад-то у него не из бриллиантов – точно так же опухнет, если применить к нему воспитательный инструмент.

– Я хочу есть! – заявил Тристан, первым нарушив молчание. – Если с этого дня я несчастный, несправедливо обвиненный узник тиранического режима, то требую, чтобы со мной обращались уважительно.

– Как ты себе это представляешь? – спросил я.

– Трехразовое питание!

– Ну, это легко устроить.

– Да? Э…

– Но Селина должна будет приготовить тебе хотя бы одно из этих питаний. Значит, ей придется бросить уборку. Следовательно, так или иначе, взять щетку тебе просто необходимо. Пока ты весело машешь ею, твой обед будет шкворчать на сковородке, ожидая приятной встречи. А когда ты с удовлетворением утрешь пот со лба, глядя на плоды своих трудов, ты получишь порцию пищи земной. Возможно, немалую порцию. Между прочим, последние педагогические исследования умнейших волшебников нашего королевства однозначно утверждают: ничто так не облагораживает трудных подростков, как созидательный труд. Тяжкий созидательный труд.

Ошеломленный моей речью и раздавленный аргументацией, Профитроль-младший отправился наверх. У выхода из лаборатории мальчишка обернулся.

– Сейчас я деморализован, – сообщил он. – Но когда соберусь с силами и вытру с удовлетворением пот со лба, я дам тебе достойный ответ, Браул!

Ой-ой, какие мы страшные!

– Я буду с нетерпением ждать, Тристан.

– Не забывай, что все эти воспитательные штучки на меня не действуют, – сказал отрок, краснея от злости. – Многие пытались, и где они все?

– Где?

– Э… не знаю. Неважно. Суть в том, что я – это я.

– В том-то все и дело.

Профитроль-младший вытащил из своего арсенала жалобный взгляд голодного котенка, однако его встретил мой гранитный фасад.

– Ничего не выйдет.

– Это мы посмотрим.

– Война?

– Не думаю. Просто я реалист, – сказал Тристан, собираясь гордо удалиться.

– Эй! Ты забыл щетку!

Несчастный изверг взвыл, как сгорающий феникс.

Хотя бы на время, но я одержал победу. Противник был разбит по всем показателям и обратился в бегство, так что пятки сверкали. Стоило ли этому радоваться? Да ладно, я имею право после всего, что произошло, позволить себе немного самодовольства. Браула Невергора судьба постоянно швыряет в разные стороны, причем делает это безжалостно, и немудрено, что он воспринимает редкие минуты передышки с таким восторгом.

Редкие минуты… В этом горькая правда. Очередной швырок судьбы назревал уже давно и не преминул осуществиться буквально через пару минут.

Пока я торчал в разгромленной лаборатории с рассеянной улыбкой на устах, в дверях появилась Селина. Узрев меня с такой физиономией, она, несомненно, снова взвесила все «за» и «против», касающиеся вопроса перехода ко мне на службу, и сообщила:

– К вам какая-то дама! Она в холле. Только что пришла.

– А?

Селина повторила свою речь, добавив:

– Если она вам не нужна, я могу спустить ее с крыльца.

– Зачем же? Я приму ее. Хотя… – О ужас! Мой дом сейчас явно не предназначен для дам! – Хотя…

– Ну, так я спускаю? – спросила служанка.

– Она не назвалась?

– Я забыла спросить.

– Гермиона Скоппендэйл?

– Понятия не имею.

Я вдохнул и выдохнул. Пора брать быка за рога.

– Ладно, я сам.

Заинтригованный и помятый, Браул Невергор отправился наверх, чтобы явить себя взору таинственной незнакомки.

15

Я сомневался, что у Селины хватило бы сноровки и силы даже просто сдвинуть мою гостью с места, не то что спустить с крыльца. Уверен, с этой задачей не справились бы даже пять-шесть здоровых портовых грузчиков, в свободное от работы время жонглирующих пудовыми гирями. Пожалуй, для буксировки такой массы понадобился бы боевой корабль.

Лишь только узрев на горизонте этот могучий силуэт, я замер. Дама заняла почти весь холл, целиком и полностью загородив входную дверь, через которую вплыла сюда неведомым образом. Приоденьте здание мигонской мэрии и перенесите его волшебством в мой дом – вот таков и будет результат.

– Вы – Браул Невергор? – спросила дама.

Вообще-то, по всеобщему мнению, она была юной трепетной девушкой, однако в первые секунды нашего знакомства мне такая мысль в голову не пришла.

Ее голос походил на простуженную портовую сирену.

Я подтвердил, что, несомненно, с утра я был отпрыском славного рода Невергоров.

– Значит, я не ошиблась, – произнесла громада, облаченная в строгое платье, темно-синее, с оборками. Шляпа и вуаль должны были что-то скрыть, но оставалось неясным, как можно законспирироваться, обладая такими исполинскими формами.

Заметив, что я слегка не в себе, громадная девушка откинула вуаль.

– Мой визит сюда продиктован чрезвычайными обстоятельствами, – было сообщено мне. – И, можно сказать, я здесь инкогнито…

Ну как же, конечно!

– Я понимаю. – Когда Браул Невергор потрясен до самого основания, он не слишком красноречив.

– Простите меня, но я простужена…

– А…

Оставалось только гадать и ужасаться, как звучит ее голос в моменты, когда она излучает здоровье.

– У вас в доме нет посторонних?

– Посторонних?

В этот момент в глубине моей обители что-то упало, после чего затараторили два голоса. Тристан под руководством Селины занимался уборкой.

Гостья повернула свою большую голову в сторону источника звука.

– Это… не обращайте внимания…

– Не обращать? Ладно. Но, надеюсь, вы отыщете такое место, где мы могли бы поговорить без свидетелей?

– Пожалуй, найду. А с кем имею честь говорить?

– Ой… – Исполинская девушка всплеснула исполинскими руками. «Боги, боги, боги», – подумал я. – Прощу прощения, граф, я совсем забыла. Понимаете, в моей жизни происходит много того, что меня крайне расстраивает… Меня зовут Фероция Зипп… Браул! Что с вами, вам плохо? Позвать слуг?

Клянусь, она уже собиралась это сделать, но я отчаянно замахал руками. Если гостья затрубит на всю улицу, то что же еще подумают обо мне соседи?

В общем, я убедил великаншу не повышать голос. Так мы избежали множества неприятностей.

– Пройдемте, – сказал я, намереваясь увести гостью на второй этаж. Выбирать не приходилось. Разгром был, конечно, повсюду, но на первом этаже прохлаждались Селина и Тристан, чьи уши способны нанести вред инкогнито Фероции.

Я шел, а она шествовала, словно марширующая армия – с таким же гулом. Дын, дын, дын – отдавались эхом ее шаги, и каждый раз волосы мои шевелились на загривке. А стоило мне подумать о том, что именно эту девушку готовят в невесты моему приятелю Леопольду, так и вовсе призрак обморока начинал пощипывать меня за огузок.

Чтобы не упасть, я держался за перила обеими руками. В моих глазах Фероция выглядела, как разряженная в платье осадная машина, которую закатывали вверх по лестнице.

– Прошу извинить меня за крайний беспорядок, – произнес я, соображая, что окружающий ландшафт далек от совершенства. – Я занимаюсь магией, вы, наверное, в курсе. А магия – это такая штука… Словом, иной раз случаются некие… конфузы.

– Да, я слышала, – гукнула Фероция. – Довольно хлопотное дело – плести заклятия. А что у вас произошло? Я сначала подумала, что вы только что отбили атаку банды налетчиков.

Я хотел сказать, что все было куда хуже, и налетчики в сравнении с Тристаном Профитролем – всего лишь несмышленые детишки. Но смолчал, ибо, невзирая на наши разногласия с юным герцогом, обливать грязью его реноме я не имел права.

– Понимаете, эксперименты бывают удачные и неудачные, – сказал я. – Процент тех и других колеблется.

– Этот был неудачный? – спросила Фероция, оглянувшись через плечо.

– О!.. Несомненно!

– Угу… угу…

Эта громадина – подруга Гермионы. Что, интересно, напела ей моя сестрица? Неужели и эта силосная башня в шляпке думает, что я не в себе? Если верить Тристану, в обществе нынче модно перемывать косточки вашего покорного слуги. Можно подумать, что в салонах больше нечем заняться!

– Тогда я вам сочувствую, – сказала Фероция, причмокнув чувственными губами. Они были пухлыми, как все, чем одарила ее матушка-природа.

– Спасибо.

Из-за беспорядка я нервничал. Но это было не главное. Я боялся, что в самый неожиданный момент нас посетит Профитроль-младший с очередной каверзой наперевес, и тогда Фероция уж точно не составит обо мне хорошего мнения. Я-де не смог приструнить сорванца, у меня начисто отсутствует хватка, и все прочее. Дочь банкира привыкла мыслить практическими категориями, и не уверен, что ей нравятся мужчины, похожие, как было сказано выше, на сливовый пудинг.

Я сел напротив Фероции, слыша отчетливое потрескивание кресла, в которое она себя погрузила. Что будет, если кресло не выдержит столь высокой чести?

Девица посмотрела на меня. Я воспользовался случаем и посмотрел на нее, очень надеясь, что она не заметит, что мой левый глаз слегка подергивается.

– Гермиона написала мне записку, где изложила историю, которая произошла с… Леопольдом, – перешла к делу Фероция. – Признаться, я шокирована. Не могла усидеть дома.

Я кивнул и сказал, что, получив такие новости, любой воспылал бы желанием прогуляться и остудить голову.

– Я не просто вышла на улицу, – ответила Фероция. – Гермиона подала мне мысль повидаться с вами и кое-что обсудить.

– Я весь внимание.

– Мне известна причина, по которой мой отец пытается выдать меня замуж за вашего… друга…

– Вот как? Положение все больше проясняется.

– Вы шутите? – спросила Фероция, и кожа на ее переносице сложилась в складочку.

– Я? Что вы? Просто я нахожу забавным всю эту…

– А я не нахожу! – отрезала она.

– Правда?.. Хм…

– Меня хотят выдать замуж против моей воли. Стали бы вы шутить на моем месте?

– Нет.

– То-то же! – Она вздохнула, словно кит, вынырнувший из морских пучин глотнуть воздуха. – Отец мне ничего не говорил… Так поступить! Какое коварство! Ничего подобного я и ожидать не могла… Гермиона намекнула мне, что его планы родились отнюдь не вчера… и…

– Вы правы. Вольфрам и Бруно Зипп вынашивали свои замыслы, по всей видимости, не один месяц. И в один прекрасный день ваш отец поставил бы вас перед фактом.

– Но я не собираюсь замуж за Леопольда!

– Понимаю. Мы с Гермионой солидарны с вами в вашем стремлении не ходить туда ни в коем случае. Мы обсуждали эту идею и сошлись во мнении, что этому браку надо помешать. Во имя трех персон – вас, Леопольда и Ирмы Молейн.

– Есть еще одна, – сказала Фероция, доставая веер. Он тоже был великанских размеров и гонял воздух по комнате не хуже иного сквозняка. От терпкого запаха духов моей гостьи, принесенного воздушным потоком, у меня засвербело в носу.

– И кто же, позвольте полюбо…

– Мой возлюбленный. Его имя я опущу из соображений конфиденциальности…

– Понятно.

– Таким образом, если мой отец добьется своего, несчастными станут четверо, – вздохнула могучая девица.

– Тем более нельзя сидеть сложа руки.

– Хорошо, что Гермиона меня предупредила.

– Не то слово. Лично я сделаю все, чтобы вытащить моего приятеля из лап злодея!

Фероция подарила мне такой взгляд, будто сомневалась, что я в состоянии вырвать хотя бы мышку из лап кота.

– Так, мы болтаем, а еще не подошли к главному.

– Ну… если бы Гермиона не улепетнула к своей загородной подруге, мы бы уже сейчас имели кой-какой план действий. Имею в виду согласованный план. А так…

– Я знаю.

Какую же записку ей написала моя сестрица? В тридцати томах?

– Что вы намерены предпринять в отношении Вольфрама Лафета? – спросила Фероция.

– Я намерен пойти к нему домой и поговорить по душам. Точнее говоря, решительно стать на пути его злодейств.

– Рискнете? – удивилась Фероция.

– Конечно! На карту поставлены четверо, а Браул Невергор не из тех, кто проходит мимо упавших в яму людей. Он всегда вытаскивает их оттуда, хотя иной раз во вред себе.

– Я поняла, – прогудела возлюбленная дочь Бруно Зиппа. – У вас нет четкого плана. Гермиона намекнула мне, что вы способны сорваться с места под влиянием настроения и помчаться делать глупости.

– Неправда! – возмутился я. – Гермиона обожает наводить на меня напраслину. Поверьте, сейчас это она и есть.

– Угу…

Начинаю подозревать, что Фероцию всерьез разочаровали первые результаты визита в мой дом. Возможно, она ожидала увидеть здесь нечто сногсшибательное. Например, рыцаря в полных доспехах, который только и ждет отмашки, чтобы ринуться в бой с армией тьмы. Увы мне, увы. Героем я бываю в исключительных обстоятельствах, но даже тогда надо мной не развевается грозное знамя, а в руке не сверкает остро отточенный клинок. Подвиги я совершаю лишь под бескомпромиссным давлением обстоятельств.

Сомнения Фероции вполне понятны. На ее месте я бы десять раз подумал, прежде чем вверять Браулу Невергору собственную судьбу.

К сожалению, рассчитывать на большее юной деве не приходилось, и она вздохнула, принимая историческое решение.

– Гермиона настояла на том, чтобы я пришла сюда и рассказала все, что знаю.

– Очень разумно.

– Хр-м-м… Видите ли, у моего отца есть одна реликвия магического свойства. Он коллекционер и собирает антиквариат со всего света, тот, что подороже. Можете мне поверить, у моего отца нюх на дорогие вещи, и за годы этого увлечения он создал громадную коллекцию редкостей.

– Понимаю. Богатому человеку просто грех не заниматься чем-нибудь этаким.

– Не перебивайте меня, прошу вас. Я этого не люблю! – рыкнула Фероция.

Я прижал уши.

– Среди экспонатов коллекции есть и волшебные реликвии, за которые иной чародей отдал бы все свое состояние.

– Интересно бы знать какие, – сказал я.

– Опять перебиваете?

– Нет.

Фероция одарила меня своим взглядом – очень тяжелым.

– Чародеи не дают отцу прохода, стремясь всеми правдами и неправдами выцыганить тот или иной предмет. Вьются вокруг него, словно навозные мухи, и беспрестанно жужжат. Обычно он непоколебим, но иногда их настойчивость достигает цели, и тогда папа обзаводится…

– Чеком на круглую сумму?

– Да! – рявкнула громадная девушка. – Чеками, наличными или драгоценностями… Бывает, что чародеи оказывают ему услуги, касающиеся бизнеса, но в эти дела я не вникаю. Ты – мне, я – тебе. Таким жестким принципом руководствуется мой отец. Его душа погрязла в меркантилизме.

Да неужели? А разве про какого-нибудь банковского воротилу нельзя сказать то же самое? По-моему, это у них профессиональная болезнь, и никто не является исключением.

Но я промолчал, напомнив себе, что Фероция не терпит, когда ее перебивают.

– Вольфрам Лафет из той же когорты прилипал, он давно обхаживает отца и, кажется, не намерен сдаваться. Насколько я знаю, он уже приобрел кое-что из его коллекции, но главного предмета своего вожделения так и не получил… Браул, почему вы молчите?

– А? – Я как раз обдумывал услышанное. Очень интересная история. – Что же я должен сказать?

Фероция взмахнула веером, который рассек воздух с таким гулом, словно был топором палача, опускающимся на шею жертвы.

– Задавайте вопросы! Не сидите с таким лицом, словно у вас живот прихватило!

– Но вы же запретили мне вас перебивать!

– Я снимаю запрет!

– Ох… Ладно. Вы, кажется, говорили про реликвию. Насколько я понял, вокруг нее развернулась некая катавасия, в которой участвуют ваш отец и Вольфрам Лафет.

– Ну хоть это-то вы поняли!

– Я бы понял еще больше, не будь рассказ таким скудным. Итак, Бруно Зипп владеет чем-то таким, что очень нужно Вольфраму Лафету?

– Да.

– И как связаны эти два факта – намерение вашего отца выдать вас замуж и волшебная реликвия?

Фероция смотрела на меня с полнейшей уверенностью, что мое место в сумасшедшем доме.

– А что? Сами догадаться не можете? Эх, а еще чародей!

– Не только в вашей жизни гремят ужасающие потрясения… – ответил я, и в тот же миг догадка наконец сверкнула. – Стойте! Понял! Вы думаете, Бруно отдаст старому злодею то, что ему нужно, лишь в обмен на… Леопольда? То есть Бруно нужен Леопольд, а старику – эта таинственная штуковина?

– Наконец-то! Гермиона предупреждала, что вы способны увязнуть в мыслительном болоте, но вы меня удивили.

– Чем? – спросил я сдавленным голосом.

Теперь очевидно, что моя сестрица напрашивается на взбучку.

– Тем, что так быстро сообразили, – ответила Фероция, махая веером. – Они заключили договор. Мой отец отдает чародею реликвию, а тот в свою очередь предоставляет мне родовитого жениха. Вот что нужно Бруно Зиппу. Титул. Чтобы мои потомки были уже не абы кто, а аристократы.

– Подобные сговоры не редкость. А в старые времена молодые люди только так и сливались в брачном экстазе. Пока родители не подобьют все бабки и не щелкнут кнутом…

– Плевать я хотела на старые времена! И на новые тоже, если в них процветает такая гнусность!

– Значит, стать графиней вы не желаете?

– Нет. Мой возлюбленный, правда, тоже имеет титул, но для меня это неважно.

«Да, – подумал я. – Эта девушка далеко упала от своей яблоньки». Другая-то на ее месте вцепилась бы в Леопольда, как клещ, и стала бы аристократкой в мгновение ока. Ее суженый и ойкнуть бы не успел, как золоченые кандалы семейных уз сомкнулись бы на его конечностях.

Фероция пыхтела, словно лошадь, тянущая в гору карету, полную тучных пассажиров. Ее можно было понять.

– Почему вы молчите, Браул?

– Думаю. На это требуется время.

– И каковы же результаты?

Вот, женщины. Все им надо сразу. Вынь да положь.

– С этим более-менее ясно. Остается, правда, еще одна загадка. Волшебная реликвия. Что вы о ней знаете?

– Все. Я что, не рассказала?

– Нет.

– Прошу прощения. Когда я возмущена и расстроена, мои мысли путаются. Речь идет о книге заклинаний, которую отец приобрел чуть больше года назад. Ему продал ее торговец антиквариатом, с которым отец давно поддерживает деловые отношения. Книге не меньше пятисот лет.

– Автор?

– Сляден Исирод, насколько я помню.

– Знаю. Был такой чародей в давние времена. Интересно, что же такого в этой его книге, ради чего Вольфрам готов сокрушить все препятствия на своем пути?

– Откуда мне знать?

– А говорили, что все знаете!

– Но я же не чародейка. Мне стоило труда даже выучить имя этого ненормального.

– Какого?

– Слядена Исирода! У него еще и прозвище идиотское, в самый раз для городского сумасшедшего… хм…

– Неистовый Странник, – подсказал я.

– Вот именно! Представьте, с такими и якшается мой отец. Немудрено, что он свихнулся.

Я робко напомнил Фероции, что тоже являюсь представителем славного племени чародеев и хотя не жужжу, как навозная муха, но в чем-то схож с вышеописанными персонажами.

Громадная девушка фыркнула, как бегемот, и ответила, что еще не составила обо мне окончательного мнения. Есть надежда, что я гораздо лучше своих коллег по ремеслу, и к этой мысли ее настойчиво подталкивает факт моего родства с Гермионой (чудесной девушкой и сердечной подругой). В глазах Фероции это обстоятельство давало Браулу несколько дополнительных очков, хотя не гарантировало успеха в целом.

Тогда я напомнил малышке Зипп, что Гермиона – тоже чародейка, и в ответ услышал смех, каким время от времени разражаются кладбищенские призраки.

– Как можно сравнивать? – спросила Фероция с искренним недоумением. – Ведь Гермиона – девушка!..

Вывод напрашивался сам собой. Говоря о жужжащих субъектах, липнущих к ее отцу, этих чокнутых сляденах, исиродах и неистовых странниках, моя гостья имела в виду исключительно мужчин. По ее мнению, Гермиона по определению не могла претендовать на роль городской сумасшедшей, даже если бы официально взяла себе прозвище… ну, скажем, Разрушительница Натор.

Что тут скажешь? В странное время мы живем. Мужчины теперь думают, что все зло – от женщин, а женщины полагают, что мужской пол пора запретить на законодательном уровне, после чего, без сомнения, во вселенной воцарится мир и гармония. Похоже, Фероция, как девица просвещенная, успела нахвататься подобных идей.

С удивлением обнаружив, что она продолжает кипятиться и пускать пар, я попытался вставить слово, но мне не удалось. Сам того не подозревая, я наступил на ее любимую мозоль и должен был расплатиться за свою ошибку сполна.

Спас меня Тристан Профитроль. Кто бы мог подумать, что его появление может вызывать не только разрушительные последствия? Юного герцога я заметил не сразу, а когда все-таки зацепился за него отчаянным взглядом, просиял. Фероция прервала свои излияния – она как раз бичевала нравы современных молодых людей (ее возлюбленный, конечно, не такой) – и сердито посмотрела на меня. Потом ее взор переместился к двери.

– Привет, Фероция, – сказал Тристан прежде, чем что-либо успел сказать я.

– Я тебе не Фероция, а госпожа Зипп! Пора бы запомнить!

– Мы знакомы всего один день, – заметило маленькое чудовище. – Слишком мало времени для такого важного дела. – Тристан прошел в комнату и уселся на кушетку, положив ногу на ногу.

Фероция грозно прищурилась.

– Так вы знакомы? – спросил я, стараясь рассеять внезапно сгустившиеся тучи.

– Еще бы не знакомы! Гермиона притащила к нам в дом этого гадкого мальчишку вчера утром, и он, недолго думая, раскокал папин любимый бюст.

– Папин?

– Это был бюст ее величества!

– О!

Я представил себе, сколько получилось осколков. Насколько мне известно, королева Амелия не отличается субтильностью, скорее наоборот.

– Он был плохо укреплен на подставке, – объяснил Тристан, ничуть не мучаясь угрызениями совести. – Стоило мне его толкнуть, как…

– А зачем надо было толкать?

– Ну… мне стало скучно. Вы с Гермионой болтали о всякой ерунде, а я, будучи предоставлен самому себе, не нашел ничего лучше, кроме как уничтожить бюст. Меня нельзя оставлять без присмотра, неужели не ясно?

Фероция покраснела от ярости.

– Зря я не оттаскала тебя за уши в тот момент, – сказала она. – Браул, это случайно не по его вине в вашем доме такой кавардак?