Текст книги "Чрезвычайный и полномочный"

Глава 5

Рыгус-Крок не тянул на звание полноценного города. Скорее, на большую разросшуюся деревню с непомерными амбициями. Амбиции же заключались в том, что варвары вопреки традиционной архитектуре (земляночной) стали отдавать предпочтение крепким деревянным домам с покатой крышей.

Качество строительства даже для неискушенного взгляда Талиесина оставляло желать лучшего, но варваров, по крайней мере, можно было похвалить за упорство. Именно такое качество в народе помогает ему выбраться из бездны дикости и стать на путь прогресса.

Но прогресс пока с неохотой заглядывал на улицы столицы Диккарии. Деревянные мостовые встречались не везде, к тому же имели неприятную привычку обрываться внезапно, гостеприимно приглашая ротозея нырнуть в очередную роскошную лужу, как правило, уже занятую спящими свиньями.

Тиндарийцы настилами пользоваться не стали и заставили лошадей шлепать прямо по жиже. Эшвах, взяв на себя роль проводника, делал то же самое, не стесняясь того факта, что его башмаки и штаны до самых бедер забрызгало толстым слоем грязи.

– Вам нравится Рыгус-Крок? – спросил помощник бургомистра. – Наш город значительно вырос за последнее время.

– Нравится, – ответил Талиесин из-под надушенного платка, который прижимал к лицу. Вонь в столице стояла невообразимая. Глаза ело от дыма.

– А будет еще лучше и красивее, – с гордостью добавил Эшвах.

Виконт все гадал, где этот деятель научился так складно выражаться. Ушастый не вписывался в общую картину и заставлял подозревать у варваров наличие самых настоящих школ.

Отсутствие цивилизации в общепринятом смысле слова бросалось в глаза повсюду. Помои выливали из окон прямо на улицу, и они гнили на «тротуарах», издавая сногсшибательное амбре. Тут и там валялись дохлые кошки и собаки, а один раз посол заметил в проулке, неподалеку от чудища, справляющего большую нужду, дохлого пони. Мухи тучами носились над всем этим, дожидаясь, видимо, времен, когда столица станет лучше и красивее.

Встретилось виконту и несколько таверн. Из каждой доносились звуки побоища. То и дело, не забыв снести по пути часть стены или окно вместе с рамой, наружу вылетал кто-нибудь из бойцов. Один из них, совершенный в математическом смысле квадрат, пронесся по воздуху перед мордой виконтовой лошади. Та шарахнулась, чуть не скинув седока в грязь. Варвар врезался в дом напротив и очутился внутри него. Вскоре через проделанную им же дыру он выскочил наружу, придерживая штаны, а за ним неслась, как разъяренная фурия, дама с громадным половником.

Талиесин нервно сглатывал, боясь даже смотреть по сторонам. Но смотрел, нутром чуя, что занятие это не бесполезное. Придется, видимо, научиться держать ухо востро. Того и гляди размажут по стенке очередным отправленным в полет гулякой.

Пьяные аборигены валялись повсюду. Заметив, что виконт таращится на них, Эшвах пояснил, что Рыгус-Крок имеет давние демократические традиции, поэтому такие безобразия в общественных местах не считаются нарушением закона. Хотя бы по причине, что такого закона нет, ха-ха…

Дорога в Посольскую Слободу лежала через самый старый район города. Тут дома стояли кривые и, видимо, страдали кривизной от рождения. Заросли они по самые крыши мхом и поганками, что их обитателей нисколько не смущало.

– Есть обходная дорога, – сказал Разумник, – но там лучше вечером и ночью не ходить.

– Почему? – спросил виконт.

– В Очумелой Лощине околачиваются всякие отщепенцы, изгнанники из кланов и просто придурки недоделанные, которых объявили вне закона. Слышал, у вас там есть «злачные местечки». Так это оно, злачное. Прирежут вас там как пить дать, не посмотрят, что вы посол или не посол.

«Только этого мне и не хватало», – подумал Талиесин, борясь с тошнотой.

Это, впрочем, не значило, что он мечтал ездить взад-вперед исключительно через Очумелую Лощину, просто сама мысль о том, что под боком шастают жаждущие твоей крови негодяи, сильно угнетала его разум.

Виконт почувствовал, что смертельно устал. Даже безобразие Старого Города его уже не поражало и не удивляло. Он мечтал только уже куда-нибудь приехать и принять горизонтальное положение.

Черныш, судя по его застывшему лицу и остекленевшему взгляду, разделял стремление господина.

Старый Город не порадовал ничем, кроме вонищи и заляпанных навозом стен. Из окон, затянутых бычьими пузырями, лыбились какие-то рожи.

В сточных канавах нашлось немало тех, кто не просто свалился туда, а, кажется, жил там. Эшвах выдал послу справку. Оказывается, эти варвары приехали в Рыгус-Крок из провинции в поисках лучшей жизни, но не нашли ее. В том их ошибка. По словам Разумника, лучшая жизнь давно поделена между самыми удачливыми кланами, так что простому хмырю из какого-нибудь захолустья можно было рассчитывать только на службу в дружине. И то – конкурс туда немаленький. Особенно если идет набор в морские набеги. Бульклинги не любят слабаков и растяп.

– Бульклинги? Простите, а кто это? – спросил виконт, подстегивая впавшую в депрессию лошадь. Несчастная животина, придавленная отрицательными эмоциями, еле волокла ноги.

– Хм… посол, а не знаете особенностей страны пребывания… – сказал Эшвах, ловко отскакивая от дождя обмылков, пролившегося откуда-то со второго этажа.

Виконт моргнул.

– В Диккарии две основные фракции, если выражаться по-научному. Кланы поделены на морские и сухопутные. Морские называются бульклинги, а сухопутные чморлинги. Отличить первых от вторых очень легко – вы, верно, уже заметили: морские носят штаны, а сухопутные – юбки, иначе килты. Объясняется это тем, что в море условия всегда гораздо суровее и дуют бешеные ветры. Раньше килт был повсеместно распространен и являлся предметом гордости моего народа. Но однажды морскому хрюрлу Обжираю Весомому надоело, что под килт ему задувают штормы и ураганы и морозят его мужское достоинство, и он придумал штаны. С той поры кланы еще более разделились, а бульклинги избавились от хронической простуды.

Черныш, внимательно слушая речь Эшваха, что-то записывал на бумажке при помощи свинцовой палочки.

– Потрясающе, – пробормотал Талиесин. – Все просто и доходчиво.

– А то! – засветился гордостью Разумник. – О! Мы пришли…

Позади остался Старый Город, и процессия въехала в Посольскую Слободу.

Виконт широко раскрыл глаза.

Район, выделенный варварами для дипломатических миссий из разных стран, немало удивил виконта. Во-первых, тут было чисто (хотя в некоторых местах относительно – это касалось территории, закрепленной за орками из Головорезии); во-вторых, посол и понятия не имел раньше, что дикари поддерживают такие обширные связи с внешним миром.

Продолжающий с честью выполнять обязанности проводника и экскурсовода Разумник вел гостей вдоль огороженных высоким забором зданий и сыпал ценнейшими сведениями:

– Головорезия, с ней у нас давние партнерские отношения… Правда, это не мешает им резать наши головы, а нам расплющивать их черепа дубинами. Орки – они ж дикари…

Виконт покосился на Черныша. Тот едва успевал заносить данные в свою рукопись. Видимо, всерьез загорелся идеей создать «Физиологические очерки».

Посольство Головорезии – здание, построенное из больших камней и больших бревен, похожее на спящего толстого дракона – осталось позади.

– Патангирри держит у нас своих послов уже пятьсот лет. Кобольды в чем-то похожи на нас. Отличные собутыльники, – сказал Эшвах. – Идем дальше.

Виконт отметил, что архитектурные традиции кобольдов (их посол никогда не видел) мало отличаются от варварских.

– Гномы из Эйвыроя. Веселые ребята, – сказал Разумник. – Вам нужно с ними познакомиться. Любят цивилизованных личностей.

– В каком виде? – спросил Талиесин на всякий случай.

– В любом, – ответил варвар.

Пнув закрытые ворота посольства Эйвыроя, Эшвах повел гостей дальше.

Дома стояли шеренгой вдоль той части города, которая упиралась в гору Погибель с северной стороны. Можно сказать, это была самая что ни на есть окраина, даже окраиннее трущоб, что виконту показалось странным. Но, похоже, никто не возражал. Либо всем было все равно, либо варвары однажды поставили смутьянов на место, задавив в зародыше любые протесты.

Так или иначе, а посольство Тиндарии оказалось втиснуто в самый угол и совершенно терялось за большим зданием, которое занимало почти половину Слободы.

– А это что? – спросил Талиесин.

– Дом Советов. Нейтральная территория. Тут послы собираются для обсуждения разных важных дел, а также чтобы что-нибудь отметить. Здесь бывает очень весело.

Виконт в этом нисколько не сомневался. Варвары любили веселиться не меньше всех других народов, но, как подозревал посол, делали это слишком шумно и… брутально.

Талиесина потряхивала нервная дрожь. Он уже видел себя в компании разнообразных пугающих существ, требующих выпить с ними на брудершафт. Собственно, против хорошей пирушки виконт никогда не возражал, однако в компании варваров, орков, кобольдов и гномов?.. Какое же это общество, помилуйте? Просто кабацкая пьянка, позор для личности столь высокого происхождения…

Виконт чувствовал, как в воздухе витают призраки морального падения.

Кто строил Дом Советов, осталось загадкой, но анонимный архитектор, видимо, чтобы угодить разным фракциям, попытался совместить в нем черты культур разных народов. Получилось неказисто (мягко говоря), но с чувством. Искренность намерений создателя сквозила через каждую щель в кривой кладке.

Талиесин, чтобы не травмировать еще больше свою психику, отвернулся.

– А вот и ваше посольство, – сказал орк, когда процессия обогнула Дом Советов.

Здание изрядно обветшало – со времен Силлона Кирана, что ни говори, прошло достаточно много веков. Строили посольство в виде изящной усадебки, со всеми элементами, что полагаются в таких случаях. Тут была и ажурность, и стройность, и нереальная дымчатость. Башенки, стены, балкончики – все высший класс. Самый настоящий кусок Родины.

Едва взглянув на здание, виконт почувствовал, как в горле скапливается напряжение, а в носу щиплет.

До чего же мило!

Задули в голове посла родимые тиндарийские ветра, пахнущие цветами и молодым игристым вином. Зашумели сады, заструились водопадики…

Варвар поинтересовался у виконта, не плохо ли ему.

Тот ответил, что как раз наоборот.

Подъехали к воротам, открытым. Посольство ограждал высокий кирпичный забор, за которым угадывался небольшой уютный садик. Талиесин увидел дорожку из желтого камня, идущую от ворот к крыльцу.

– Ну, устраивайтесь, – сказал Разумник, приветствуя типа, выплывающего из недр тиндарийской территории. – Я пришлю вам послание от короля. А, здорово, Фиенс! – Варвар махнул тиндарийцу и, посвистывая, отправился в обратный путь.

Грязь громко чавкала под его ногами. К сожалению, и в Посолькой Слободе проблему эту никто решать не собирался.

– Черныш, кажется, я сплю, – сказал виконт.

– Акклиматизация непростая вещь, господин, – ответил дроу, убирая записки в сумку на поясе. – Обилие новых впечатлений, стресс…

– Замолчи, умоляю! – простонал посол.

Эльф, названный Фиенсом, с вежливой улыбкой ожидал у ворот.

– Приветствую вас… Добро пожаловать, – сказал он, видя, что приезжие нерешительно топчутся на месте.

Взмах руки – и откуда-то из недр посольства выскочили три слуги и набросились на лошадей. Вместе с всадниками они завели их на территорию посольства и закрыли ворота.

– Меня зовут Фиенс Тудан, – сказал эльф. – Я – помощник посла. В отсутствие оного слежу за хозяйством и поддерживаю посольство в рабочем состоянии. То есть я и есть посол. Работы немного, но она ответственная…

Виконт спешился. Черныш и кучер уже помогали слугам разобраться с багажом. Дроу убеждал посольских, чтобы они были аккуратнее. Из-за этого возникла небольшая перепалка.

Талиесин представился, чувствуя себя неловко. Он понятия не имел о том, должны ли в этом случае соблюдаться какие-нибудь церемонии или можно по-простому.

Точно угадав, о чем он думает, Фиенс заметил:

– Отбросим формальности. Я рад, что вы приехали. Родина, наконец-то, обратила внимание на такой важный аспект своей внешней политики, как добрососедские отношения с Диккарией…

– Да, это точно, – ответил виконт, вспоминая свою беседу с королем.

«Небось сидит сейчас Дэндал и ручки потирает… гаденыш. И как там моя Ойла?»

– Как вы доехали? Не было ли каких-нибудь инцидентов? – спросил Фиенс. Его сладкая улыбка и красноватое лицо Талиесину нравились не слишком. Краснота эта могла говорить о пристрастии Тудана к выпивке.

– Я удивлен, что мы доехали вообще, – поделился наболевшим посол и вылил на помощника все свое недовольство, в подробностях. Не смог удержаться.

– Что поделать, – развел руками Фиенс. – Мы в стране дикарей.

– Лучше не скажешь, – отозвался виконт, оглядывая фасад здания. – А у вас тут хорошо. Насмотрелся я на Рыгус-Крок.

– Стараемся, – скромно потупился Фиенс. – Не желаете ли отобедать с дороги?

Аристократ вытаращил глаза:

– Еще бы не желаю! Да я быка сожру, хотя это и противоречит нашим обычаям!

– Хорошо. Очень хорошо, – поклонился помощник. – Идемте.

«А может, все не так уж плохо… – подумал виконт, шагая к украшенным резьбой дверям. – Эльф ведь ко всему привыкает, а если посмотреть на проблему позитивно…»

Глава 6

Кушанья были не слишком изысканные, но привередничать Талиесин не стал. Волчий голод требовал немедленного насыщения – остальное казалось недостойным внимания личности столь высокого происхождения.

Традиционный набор блюд виконт умял в один присест, потом потребовал добавки, и слуги, вышколенные, а может, просто засидевшиеся без хорошей работенки, бросились выполнять приказ.

На нового хозяина посольства они смотрели едва ли не с обожанием. Что ни говори, а без новых лиц бедолаги явно соскучились.

Комната, в которой сидели Талиесин и Фиенс, выполняла функции столовой. Здесь все напоминало о доме. Мебель была старинной, но крепкой и хранила отпечаток времени, так согревающий душу странника. Ковры на полу отличались идеальной чистотой, а гобелены на стенах настраивали на истинно тиндарийский лад.

Во время еды, точнее, в первые минуты, Талиесин глазел на них, словно ничего подобного в жизни не видел.

Хотелось плакать.

– Так что случилось с прошлым послом? – спросил виконт, ловко орудуя вилкой и ножом. Расчленял он нежную свинину, приготовленную по традиционному рецепту под соусом из мяты и базилика. Гарниром служили жаренные в масле и посыпанные толченым миндалем каштаны.

Стол перед обедающими был заставлен тарелками, свободного места не осталось.

– А как гласит официальная версия? Та, которая известна на Родине? – уточнил Фиенс, вежливо ухмыляясь.

– Мне сказали, что он пропал.

– Так и есть. Пропал. Пять лет прошло – а от него ни слуху ни духу, – кивнул помощник. – Однажды вышел из посольства…

– И? – спросил Талиесин, смакуя вино. – Имеете в виду, что его… съели?

– Насколько я знаю обычаи варваров, вряд ли стоит надеяться на это. Скорее, думаю, посол пал жертвой собственной неосторожности. Рядом – море. Очень многие в состоянии сильнейшего опьянения падают в воду и идут ко дну.

– Так он утонул?

– Такова версия, к которой пришло следствие.

– Следствие? Неужели дикари знают это слово?

– Знают. И не только это, – заметил Фиенс, морща мордочку. – Они быстро учатся, хотя порой этого не видно. Их жажде знаний можно только позавидовать. И плавают они по морям не только для того, чтобы грабить и убивать.

– Подумать только… А кто вел расследование?

– Мы, тиндарийское посольство, бургомистр Рыгус-Крока и Главный Конунг Стражей. Его воины обшарили всю столицу, каждый дом, каждый подвал. Варвары упорны, знаете ли, и если им надо, своего добьются. И добились они того, что ничего не нашли.

– А вы?

– Я тоже участвовал в поисках. С моей помощью следствие установило полную картину того, что произошло в тот день. Мы все старались избежать скандала.

Виконт отодвинул пустую тарелку из-под мяса и потянулся к тушеным овощам. К третьей порции.

– Странно, а разве он все-таки не разразился? Я, конечно, тут лицо новое, но мне кажется, гибель посла в стране пребывания – нешуточное дело.

Помощник до невозможности этикетно промокнул губы салфеткой.

– Я связался с начальством, изложил обстоятельства дела и держал руку на пульсе. МИС подробно инструктировало меня.

– Значит, Тиндария не хотела поднимать шум, – заключил Талиесин.

– Политическая обстановка такова, что мы не можем позволить себя ссориться с варварами, – проговорил Фиенс. – В конце концов, почему Хлаевик должен становиться причиной новой войны? Кто он такой?

– В смысле?

– Жалкий пьянчуга и враль. Если вы хотите знать мое мнение, то оно таково. Когда-то его сослали сюда из-за безобразного поведения, которым он возмущал благородное общество. Думаете, Хлаевик исправился, попав сюда? Ничуть. Большую часть времени посол проводил за поглощением разных спиртных напитков, благо собутыльников здесь можно найти в любой момент. Мы, те, кто работает в посольстве на благо Родины, немало от него натерпелись.

Талиесин отвел взгляд, боясь, что Фиенс угадает, что и он сослан – и тоже, как гласит официальная формулировка, «за возмутительное и вызывающее поведение».

Похоже, в Диккарию отправляют исключительно неблагонадежных.

И что, интересно, думают об этом местные? Они в курсе, на каком месте в рейтинге престижа стран находится их родина?

– Я лично считаю, что Хлаевик сам виноват. В тот день он был пьян даже больше обычного. Вероятно, нелегкая занесла его в порт, где он просто свалился в воду и утонул. Доски, покрытые грязью и гниющими рыбьими потрохами, на которые не зарятся даже чайки, плохое место для прогулок. Думаю, Хлаевик нашел свой покой на дне Бормо-фьорда, и большего мы о его судьбе никогда не узнаем. К такому же выводу пришел и королевский гадальщик на рунах. Духи моря забрали Хлаевика.

Настроение у виконта несколько испортилось.

– А какова была судьба посла, который… служил здесь до Хлаевика?

Этот вопрос не был праздным. Для Талиесина сейчас он имел важнейшее значение.

– Его прирезали, – пожал плечами помощник посла. – А еще до него – сварили в кипятке.

– За что? – Кусок застрял у Талиесина в горле.

– Легенда гласит, что он косо посмотрел на одного ландскнехта, и тот нажаловался в городскую управу. Суд был скорым – он у варваров такой. Ну, выпьем за Тиндарию, посол. И за укрепление дружбы между народами.

Виконт, словно в трансе, поднял свой бокал и чокнулся с Фиенсом.

Вероятно, король действительно знал, что делал, когда отправлял его сюда.

После обеда Талиесин привык отдаваться сну – часа два, а то и три. Живя на родине, в атмосфере профессионального аристократического ничегонеделания, он просто не видел смысла поступать по-другому, тем более что самые активный период его суточного бытия приходился на ночь.

Усталость взяла свое, а пища так и тянула опустить голову на подушку. Виконт спросил, где его комната. Фиенс лично проводил его в «покои». Напоминали они хотя и изысканную, но прямо-таки собачью конуру, до того были маленькими. Посол огорченно поморщился.

– Это лучшее, что у нас есть, – сказал помощник. – Уж не обессудьте. Зато вам, наверное, придется по вкусу чистая постель и тишина.

Виконт подошел и раздвинул шторы на единственном овальном окне. За ним был крутой склон горы, покрытый чахлыми сорняками. Посол вернул шторы на место.

Кошмар!

– Ладно. Раз я здесь, надо привыкать к жизни аскета, – сказал Талиесин, повесив голову.

Черныш скользнул в комнату шустрым морским угрем – он всегда безошибочно угадывал, когда господину требуется его помощь.

– Приятного отдыха, – поклонился Фиенс и ушел, а дроу закрыл за ним дверь.

– Тебе здесь нравится, Черныш? – спросил виконт, пока тот стягивал с него сапоги.

– Не очень, не буду скрывать. Этот ужасный запах… Но мы ведь знали, что нас ждет, правда, господин? Ну, во всяком случае, занимательно. Я уже многое записал и многое держу в памяти, чтобы отобразить это в «Очерках».

– Рад за тебя, – пробормотал Талиесин.

– Какие еще будут распоряжения? – Черныш закончил раздевать господина и забросил его на широкую кровать под балдахином.

– Никаких пока. Ты тоже иди отдыхать, но если что-то экстренное, разбудишь.

Дроу кивнул, подхватил нуждающуюся в чистке одежду господина и испарился за дверью.

Тишина обрушилась на Талиесиновы уши и убаюкала лучше всякой колыбельной. Спал виконт беспокойно, дергая во сне ногами, словно подрастающий щенок.

Прошло меньше часа, и его разбудили.

Автором столь бесцеремонного вторжения оказался Фиенс. Склонившись над кроватью, он вперил в посла горящий взгляд и что-то проговорил.

– А? Где? Чего? – Ничего не соображая спросонья, виконт пробовал отползти подальше. Его взгляд метнулся по комнате в поисках верной шпаги. Ее, конечно, не было.

– Извините. Разве я вас напугал?

– Что? – Талиесину снилось, что за ним гонятся родственники юной герцогини, которую он соблазнил от скуки год назад. Обещали они ему все самые жестокие расправы, какие только существуют на свете.

– Эшвах принес послание от короля Пнилла Бычье Сердце, – повторил уже в третий раз Фиенс, показывая бумагу. – Вас приглашают на свадьбу его величества. Вы должны явиться во дворец уже через час. Советую поторопиться, потому что варвары трепетно относятся к подобным мероприятиям и способны затаить обиду на того, кто не явился или просто опоздал к сроку. Поверьте, – добавил помощник, кивая с многозначительностью.

– Свадьба? Боги! Свадьба… Варварская свадьба. – Виконт свалился с кровати, загремев костями. – Фиенс, а это не больно? Они не заставят меня следовать каким-нибудь их… ритуалам?

– Не думаю. Ну, разве предложат посоревноваться с кем-нибудь, кто больше за определенное время вольет в себя пива. Лучше воздержитесь. Средний желудок варвара способен вместить в пять раз больше жидкости, чем тиндарийский.

– Черныш! – завопил виконт, и дроу через секунду был тут как тут. – Умываться, переодеваться!

– Слушаюсь!

Дроу свое дело знал и взял господина в оборот так, что тот лишь охал и ахал.

– Мы должны вручить королю верительные грамоты. Это хороший случай. А! А что будем дарить на свадьбу? Что варвары любят?

– Не знаю, господин, – ответил Черныш, изо всех сил жалея новоиспеченного посла. Смотреть на него без слез было невозможно.

Ну а кто, спрашивается, виноват? Если влез в спальню королевской фаворитки, когда там был уже сам сиятельный монарх, пеняй на себя.

Черныш не стал говорить этого господину, чтобы еще больше того не расстраивать. Дроу понимал чувства Талиесина. Окунуться в дикое общество без подготовки и не сойти с ума – это надо иметь изрядную силу духа и мужества. И виконт, и слуга подозревали, что ни того ни другого в нужном количестве достать неоткуда.

– Надо осмотреть наши запасы, вдруг там найдется что-нибудь, что заинтересует этого Пнилла, – сказал виконт, не слишком веря в успех. – Спросить Фиенса – он больше разбирается в этом вопросе…

Сборы были суматошными, и если бы не Черныш, посол бы не сумел найти к нужному моменту даже свои ноги, чтобы сунуть их в сапоги. Отыскать же сапоги самостоятельно он вовсе шансов не имел.

– Идем!

Даже не посмотрев на себя в зеркало, Талиесин бросился прочь из комнаты. Они нашли Фиенса, поливающего цветочки на подоконнике залы для приемов, и тот поинтересовался, чего изволит господин посол. Талиесин спросил его, почему он не собирается на свадьбу, и тот ответил, что если нужно, он, конечно, соберется. Ну, с этим решили, остался вопрос: что подарить Пниллу?

Фиенс отвел виконта в кладовую, где лежало много всякого хлама.

– Если вы ничего не привезли с собой, то посмотрите здесь, – сказал помощник, открыв дверь и вручая Талиесину лампу.

Виконт посетовал на то, что никто не потрудился ему объяснить, что посол должен дарить хозяину страны пребывания какие-либо подарки.

Взгляд, брошенный на дроу, ничего не дал. Черныш только пожал плечами. Он хоть и начитанный, но всего предусмотреть все равно не мог.

В отчаянии Талиесин углубился в кладовую. Точнее, ее можно было назвать сокровищницей, потому как вещи в ней лежали дорогие и в массе своей изысканные. Находились они в беспорядке, и никому здесь не было дела до того, какая судьба их, наконец, постигнет.

Что-то, по прикидкам, находилось здесь еще со времен основания посольства. Например, это…

– Ух ты! – Талиесин с трудом выдернул из груды дорогущего хлама секиру с двумя лезвиями и прочной дубовой рукоятью, такой толстой, что держать ее было эльфу неудобно. Пальцы не смыкались. – Тяжелая!

– Ваша правда, посол, – кивнул Фиенс. Он кивал важно, словно птица-секретарь.

Лезвия секиры были просто ужасны – с точки зрения потенциального урона, который могли нанести. Талиесин без труда представил, как такой штукой отрубают голову гигантскому дракону.

– Откуда она?

– Эту секиру подарил первому послу Тиндарии в Диккарии король Ухогрыз Прекраснозлобный. Было это семь веков назад, – ответил Фиенс.

Талиесин поставил оружие у стены. Внушительно. Пожалуй, любому варвару оно придется по вкусу.

– Думаю, ее можно переподарить назад. Кто здесь помнит о таком незначительном факте?

– Это очень хорошая идея, господин, – сказал Черныш.

Помощник посла заметил, что нужно проверить, нет ли на оружии надписей наподобие «В память от Ухогрыза», не то может случиться конфуз.

– У Пнилла возникнет вопрос, как это Прекраснозлобный мог послать ему подарок, находясь давным-давно в стране духов, – добавил он.

С этим никто не спорил – мысль здравая. Секиру проверили самым тщательным образом, но не нашли ни намека на гравировки или что-нибудь подобное.

– Уф, пронесло… – вздохнул, наконец, Талиесин. – Давайте выдвигаться.

– Мне тоже идти, господин? – спросил Черныш, переминаясь с ноги на ногу. – Я предпочел бы остаться. Тут такая библиотека! Несколько часов в тиши и сумерках…

Что дроу любят сумерки – это всем известно. Хлебом не корми их, дай только поторчать в каком-нибудь неосвещенном углу. И в темноте темные эльфы видят, что твоя кошка.

Талиесин поразмыслил.

– Ладно, оставайся. Думаю, тебе будет не слишком приятно торчать на задворках в компании королевской челяди.

– Очень мудро, посол. – Помощник не уставал делать реверансы.

– Идем! Нас ждут. Фиенс, вели снарядить кортеж, чтобы все честь по чести. Чтобы издали видели, кто едет!

– Он ждет вас во дворе, господин!

Виконт хмыкнул и вручил Фиенсу секиру.

– Да? Как ты, однако, быстр. Ну, хорошо. Оберни это в приличную тряпку, и двигаем.