Текст книги "Храбрость мамы"

По ночам, она любила тайком выходить в подъезд, чтобы покурить. Стоя у окна возле лестницы, теряясь в клубах дыма, Катя размышляла о предстоящем выпускном балу и продолжала курить. Подъезд смердел сыростью, и прилипшим в стены кислым запахом сигарет.

Вчерашний день навсегда останется в её памяти. Прошлым вечером Катя впервые занималась сексом. Она два года была влюблена в парня с параллельного класса, и вот они уже полгода как вместе. Тот вечер они запланировали ещё месяц назад. Данила пригласил её к себе домой, купил хорошего вина, зажег ароматические свечи, – очевидно, нагляделся всего этого в романтических фильмах – одел строгий костюм и весь вечер вёл себя, как настоящий джентльмен. А в нужный момент перестал быть школьным пареньком, и завладел ею, как того она сама и хотела. После страстного совокупления они всю оставшуюся ночь, до самого утра, проговорили в постели.

Катя любила выкурить лишь одну сигарету ночью в подъезде, но в этот раз руки потянулись за второй. Мысли о выпускном испарились сами по себе, и удовольствие от выдыхаемого дыма превращалось в наслаждение, оно бросало девушку в прошлое вчерашней ночи, когда, стоя в одном одеяле на балконе, она курила сигарету после секса, а Данила сидел напротив и просто смотрел на неё, словно и вечности ему бы не хватило, чтобы наглядеться на столь миловидное личико и полуобнаженное юное тело. Катя затягивалась и снова попадал во вчерашнюю ночь, продолжая стоять в своём подъезде.

С нижних этажей послышались голоса, когда телефон Кати завизжал новым сообщением, и пока она читала, снизу кто-то начал подниматься по лестнице. Данила написал, что не может уснуть и хочет заглянуть в гости. Она ответила, что тоже не спит, и всё время думает о вчерашней ночи. Пока девушка набирала сообщение, шаги вдруг перестали звучать, и Катя увидела двоих мужчин средних лет, стоявших на один пролёт ниже. Они осмотрели юницу с ног до головы, и один из них ухмыльнулся лишь краями губ. Его выражение лица замерло, он продолжал глазеть на Катю, и та поспешно убрала взгляд, засунула телефон обратно в карман, и притворилась, что собирается идти домой. Мужчины продолжили свой подъём. Когда те проходили непосредственно мимо неё, Катя кожей ощущала их взгляды, и на миг ей показалось, что у неё подкашиваются ноги. Мужчины исчезли из виду пролётом выше, и она с облегчением выдохнула.

Она докурила сигарету, бросила бычок в банку, где таких бычков целая куча, и поспешила в свою квартиру. О тех мужчинах она забыла в тот же момент, когда они прошли мимо, и все её мысли касались Данилы, который вскоре должен прийти, и ей необходимо принять душ, накраситься и надушиться. Нельзя престать перед своим парнем в чём попало, и уж точно не только что покурившей. Она проходила мимо лифтов, когда сзади послышался краткий шажок.

Чья-то тяжёлая рука упала на её хрупкое плечо, и она тут же затормозила. Рот машинально уже открывался для того, чтобы вырывающийся вопль выбрался наружу, но вдруг Катя губами почувствовала кислый вкус чьей-то ладони, и крик остался не высказанным.

Ужасающее выражение сковало ей лицо, пока тот, что пониже, с россыпью седых волос на голове мужчина удерживал девицу, а другой, – по моложе, с густыми чёрными волосами – подкрался к двери, перед которым её схватили.

– Пикнешь – зарежу! – Проговорил Седовласый.

Катю держали сильные руки, а челюсть уже начинала ныть – настолько крепко сдавили ей рот. По началу, она не могла поверить в происходившее, потом, неожиданно для себя самой, начала брыкаться и дрыгаться, как овечка, которую несут на бойню. Брюнет развернулся к девушке и пальцами углубив в плоть, схватил её за одну грудь, и добавил шёпотом, что оторвёт ей сиську. Та забрыкалась ещё сильнее, но тут же прекратила. Её тело дрожало, глаза выкатывались из орбит и из них ручьём текли слёзы. Брюнет её отпустил, а Седовласый схватил крепче.

Дверь в квартиру была не заперта. Они не спеша перетаптывались, и вскоре все втроём оказались внутри. Катя боролась с мыслями о том, что могут сделать с ней и с мамой эти ублюдки, но, несмотря на весь страх и ужас, она подметила, что дверь никто из злоумышленников запереть не догадался. И в её слабеньком, юном сердечке зародилась надежда. Она начала искренне верить, что в самое ближайшее время придёт Данила и спасёт их. Ведь он живёт через дорогу; он успеет, он придёт.

Катю остановили возле входа, и она увидела, как Брюнет крадётся по тёмному коридору квартиры в сторону спальни, где горел свет и звучал телевизор. В спальне была только мама, ведь жили они вдвоём. Девушка вдруг во второй раз осознала всю серьёзность ситуации, и снова стала брыкаться, и пыталась убрать руку со своего рта. Когда она укусила палец мужчины, седовласый ударил её по животу, и Катя замычала. В животе кололо так сильно, будто кто-то его буравил изнутри, её глаза закрывались, и она не переставала плакать, когда увидела в руке Брюнета перочинный нож.

Он резко ворвался в комнату, и послышался крик женщины. Та успела возмутиться лишь одним словом, и дальше со скрежетом задвигался стол, разбивалась посуда, а потом Катя услышала глухой стук, и шум прекратился. Катя завыла с новой силой, слёзы жгли глаза, рот она уже не чувствовала и внутри забились слюни, живот болел, но она изо всех сил стала дрыгаться, голову склонила чуть вперёд, и резко дала маху назад. Послышалось глухое клацанье, и тогда мужчина ослабил руку, что держала рот, и девушка до хруста укусила палец и сорвалась с места. Она побежала в комнату.

Пока бежала эти три метра, успела крикнуть: «помогите», но заглянув в спальню, замолчала. Повсюду разбросаны вещи и валяется разбитая посуда. А у окна неподвижно лежала мама, на которой сидел Брюнет и завязывал той руки. Катя замерла на мгновение и тут же вышла из ступора, достала телефон из кармана, и набрала Единую службу спасения. Седовласый только вставал, а Брюнет обернулся и устремился к девушке. Она побежала к выходу, встретила Седовласого вытянутой рукой, а пока тот убирал её руки, ударила ему между ног, и он сложился вдвое. Оставалось добежать до двери, завопить: «пожар», чтобы услышали соседи, но, пока она преодолевала оставшиеся два метра до двери и прокручивала мысли о спасении, Брюнет схватил Катю за волосы и дёрнул вниз с такой силой, что та вскрикнула и упала на пол, ударившись головой.

Она пришла в чувство от громких разговоров мужчин. Что-то мешало рту открываться. Голова гудела. Боль пронзила череп и ей хотелось плакать, кричать, но она не сразу поняла, где оказалась; не сразу поняла, что она дома, и мама её лежит без сознания на полу. Жгло кожу головы, и ей казалось, что оторвались все волосы. Приподниматься было больно, но она всё равно это сделала и увидела маму всё на том же месте. Катя трогала свой лоб, а когда осмотрелась, то обнаружила себя в одних лишь трусиках. Она лежала голой.

Катя машинально прикрылась руками, как смогла, и её охватил ужас. Она заплакала. И впервые обратила внимание на слова злоумышленников.

– Да не торопись ты, успеется. Надо ещё осмотреться. Гляди, сколько у них украшений и аппаратуры.

– На хер они мне сдались. Я пришёл за свежим мясом. Я же тебе ещё тогда говорил, что хочу просто кого-нибудь трахнуть. А тут, смотри какая молоденькая попалась. Хорошенькая сучка, но она мне по яйцам дала. Зря ты не дал мне откуматозить её хорошенько. Синяки и кровь на лице ей бы пошли. Глянь, она очнулась!

Они оба смотрели на девушку, и Седовласый облизнулся.

– Ты посмотри на личико. – Проговорил мужчина с чёрными волосами. Он снял потрёпанный пиджак и кинул его на пол.

– Да, уж больно хороша, сучка. Ты посмотри, какие у неё сисечки. – Седовласый снова облизнулся.

– А на мамашу её посмотри. Мамка-то как хорошо сохранилась. Какой большой зад, а талия миниатюрная. – Он подержал на женщине свой взгляд. – Ладно, Хары трепаться. Собери всю технику, какую найдёшь. Телефоны не тронь. Сломай их лучше. А я драгоценности посмотрю.

Брюнет вышел из комнаты, а Седовласый подобрал большой мешок с пола. Он засовывал внутрь всё, что находил из техники, но каждые раз не забывал притормаживать и поглядывать на Катю. Наконец, всё обшарив в комнате, он пошёл в гостиную.

Где-то в спальне завизжал сообщением телефон. Катя подпрыгнула от неожиданности, и быстро встала. Голова пошла по кругу, боль пронзила живот и правую грудь, но она встала на ноги и увидела под ногами мамы свой телефон. Мама лежала ничком, и Катя тут же обо всём позабыла. Она бросилась к ней, стала трогать её спину, плечи, коснулась волос, тихонько шепнула, чтобы та ответила, но она молчала. Девушка держала в руках телефон и плакала. Мама беспомощная, раненая лежит на полу без признаков жизни. У Кати разрывалось от боли сердце. Она положила голову на спину мамы, и прислушалась. Та дышала тихонько, но дышала. Мама жива. Вдруг Катя вспомнила про телефон. На экране надпись гласила, что Данила не придёт. И голова у девушки закружилась ещё больше. До этого момента, она могла думать лишь о спасении Данилы, ведь он обещал прийти. Катя была уверена, что так и должно быть, ничего плохого с ними произойти не может. Просто не может, ведь они ничем не заслужили такого горя, таких ужасов. Но теперь, помощи ждать неоткуда.

Юная голова соображала не столь уверенно и быстро, как могла сразу додуматься взрослая женщина, но до Кати дошло. Она быстро набрала единую службу безопасности на телефоне и сняла со рта скотч.

Брюнет подбежал, отобрал у девушки телефон, и со всего размаху ударил её кулаком по скуловой кости. У бедняжки закатились глаза от боли, стрельнуло в ушах, и она упала на пол.

Мужчина выпрямился и приложил к уху телефон, на другом конце интересовались, по какому поводу звонят. На что Брюнет не задумываясь изменил голос, притворившись юным дурачком, и сказал:

– Ой, ха-ха. Я даже придумать ничего не успел, ха-ха. Я не думал, что вы так быстро трубку возьмёте. Ха-ха.

Девушка в телефоне возмущалась и завела разговор о неуважении, на что Брюнет просто положил трубку. Он швырнул телефон об стену, и тот разлетелся несколькими кусками в разные стороны, экран треснул и погас.

Катя всё слышала, но не могла шевельнуться. Руки, ноги и всё тело отказывалось слушаться, и она продолжала лежать без каких-либо мыслей, пока не отключилась.

Данила коснулся её волос, поцеловал в губы, он улыбался, и не переставал любоваться Катей. Он трогал её руки, целовал шею, грудь, кусал набухшие соски. Вдруг, его палец проник в неё ниже живота, он назвал её шлюхой, и крепко сжал рот. Она возмущалась не долго, и сердце забилось в груди. Когда Катя пробудилась ото сна и открыла глаза, увидела седые волосы перед собой. От мужчины воняло чем-то кислым, и он слюнявил всё юное тело девушки своим ртом. Он пыхтел от желания, и кряхтел ели сдерживаясь, а его быстрые руки перемещались с шеи по груди, по животу, и он поговаривал грязные словечки, пока поцелуями спускался ниже живота.

Ногами пошевелить Катя не могла, а руки, привязанные под головой, затекли и начинали ныть. Девушка то и дело закрывала глаза, сдерживая слёзы. Она вдруг поняла, что просто не верит в происходящее, словно и не было этих ублюдков, они никогда не вламывались, и сейчас, на самом деле, её целует Данила, такой нежный и ласковый, любящий её, любимый ею парень, ставший её первым мужчиной, любовником, вот и теперь, ласкает голую, пока она лежит в постели с закрытыми глазами, с окаменевшим лицом и сердцем. Это может быть только Данила, только он и никто другой!

Крик с соседней комнаты вернул её в реальность. Она узнала голос. Мама. Катя судорожно стала дёргаться, пытаясь привстать и взглянуть на пол, где прежде лежала мама, она хотела крикнуть, но рот отказывался слушать. Слёзы снова начали жечь глаза, губы задрожали, когда она поняла, что уже никуда не убежать.

– Молчи, сучка, ато я тебя сейчас порешаю! Не дёргайся. – У седовласого мужчины текли слюни, безумные глаза пьяного человека смотрели на девушку, но, словно видели нечто иное. – Вон, бери пример со своей мамы, она по началу тоже дёргалась, а потом получала кайф. Лёха её уже в третий раз имеет. – Он поцеловал её в шею, принюхался к волосам, и продолжил. – Он трахнул твою мамашу первым. Он всегда первый, но насчёт тебя я договорился. Ты моя! Я буду первым тебя трахать. Запомни это, сучка. Я ведь у тебя первый да? Тебя никто ещё не трахал, не так ли? Лёха скоро придёт. Он должен смотреть на это. Пока я тебя буду иметь.

В соседней комнате задвигался диван, словно на нём кто-то отчаянно прыгал, пытаясь его сломать. Слышались мужские пыхтения, и голос поговаривал: «Заткнись!».

Катя не могла больше слышать эти звуки, она хотела прикрыть уши локтями, но у неё не получалось. Звуки доносились всё громче, и не было слышно ничего кроме этого. На ней самой сидел отвратительный мужчина, тоже издававший звуки, пока тёрся об юное голое тело, но она уже не чувствовала своего тела, она относилась к нему, как не к своему. Если глаза не открывать, то ничего и не происходит. Если не слышать никаких звуков, то с мамой всё в порядке. Катя не чувствовала прикосновений мужчины, она искренне начала верить, что живёт в чужом теле, и для этого ей не обязательно слышать, видеть, или дышать, достаточно размышлять. Она с прискорбной отрешенностью, искренне начала верить, не понимая, что её сознание пытается защититься, и не осознавая, что это уже становилось достаточно тревожным. Её внутренний голос вдруг заговорил слишком громко, и заглушил все мысли. Он твердил, что это её вина. Она одна виновата в том, что к ним вломились злоумышленники. Если не эта пагубная привычка – курить по ночам – ничего подобного не случилось бы.

Вскоре, в соседней комнате стало тихо. Седовласый мужчина отошёл от девушки, и крикнул своему другу, тот ответил, что скоро придёт. Тогда мужчина разделся догола и устроился сверху юной девицы. Он собирался делать что-то ужасное, гнусное.

– Посмотри на меня, сучка, сейчас я тебя буду трахать. – Он шлёпнул ладошкой по лицу девушки, но та никак не отреагировала, словно спала и ничего не чувствовала. Мужчина врезал ещё раз, но тщетно.

Седовласый укусил девушку за губу и пытался прислушаться к её реакции, а когда понял, что она молчит, укусил ещё сильнее. Катя сдвинула брови друг к другу, но продолжала хранить молчание. Мужчина отлип от губ девушки и ущипнул её за сосок, его дыхание учащалось и пыхтел он ещё громче. Он схватил одной рукой за горло, а другой ударил по животу, когда понял, что девица тяжело задышала, начал колотить её двумя руками абсолютно не замечая, что бьёт бедняжку по лицу, животу, груди, и продолжал это до тех пор, пока сзади не послышался голос товарища.

– Толик, ты не видел мой перочинный ножик. Сука, где-то я его посеял. Дерьмо. Это подарок моего кореша. – Брюнет стоял в одних трусах.

– Мне насрать, Лёх. – Ели выравнивая дыхание, проговорил Седовласый. Он перевернул Катю на живот. – Я хочу порвать ей целку.

Пока Брюнет копался в своей куртке, лежавшей на полу, Седовласый шлёпнул девушку по ягодице, и собрался входить в неё.

С громким криком в комнату ворвалась мама. В одной руке она держала перочинный нож, а в другой – большую сковородку. Брюнет уже оборачивался, вставая, когда получил сковородкой по голове и упал на пол. Седовласый не сразу понял, что случилось, и не стал никак реагировать, будучи вовлечённым в свои грязные дела. Но мама, после того, как уложила одного ублюдка, тут же принялась за второго. Она со всего размаху ударила по затылку сидевшего на её дочери мерзавца. Тот без чувств свалился на край кровати.

Мама бросила сковородку и подошла к дочери. Разрезала верёвки на руках и ногах, отклеила скотч с губ. Катя не приходила в чувства, просто лежала, молчала, и не открывала глаза. Мама подняла на руки своё дитя, и унесла в гостиную на диван, укрыла одеялом. Её собственный телефон разбили, как и телефон дочери, тогда она решила вернуться на ту комнату, чтобы взять мобильник одного из грабителей. Но оказавшись в коридоре прихожей, передумала. Она решила постучаться к соседям, чтобы прямо сейчас уже кто-то ещё был дома, тот кто сейчас же мог помочь. Входная дверь оказалась не заперта, но позади послышался шуршащий звук одежды.

Она до сих пор держала ножик в правой руке, и обернувшись вскрикнула. Ей на лицо прилетел твёрдый кулак, и мама упала. Пока она приходила в чувства, лёжа на полу, рядом стоял мужчина и не двигался. Она поняла, что куда-то подевала ножик, и никак не могла нащупать его рядом с собой, но когда подняла голову, то увидела Брюнета с торчащей рукояткой его же перочинного ножа из груди. Она попыталась быстро встать, но голова гудела, лицо кололо, и ныло всё тело, однако опираясь на стену, ей удалось подняться на ноги. Брюнета смотрел уже с пустыми глазами, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого он рухнул ничком на пол.

Мама выбежала в подъезд, и стучалась во все три двери соседей. И всё было кончено.

Вскоре приехала полиция. Злоумышленников из квартиры убрали. Брюнет скончался, но Седовласый был живой.

Катя открыла глаза. Она осматривала окружающий её незнакомый интерьер, пытаясь понять, правда ли то, что было. Комната, в которой она лежала, походила на больничную палату, пахло бинтами и мазью, а за окном чернела темнота. Она поняла, что лежит не на диване в своей квартире, а в больничной палате. Катя пошевелила рукой, у неё это удалось плохо, но вдруг она почувствовала чью-то плоть, словно её держат за руку. Рядом возникло лицо мамы.

– Доченька, любимая моя, дорогая моя. – Мама захлёбывалась в слезах, но продолжала говорить, – золотая моя. Ты очнулась. Боже мой, как же я боялась. Ты здорова, жива. Дыши пожалуйста. Скажи что-нибудь, пожалуйста, любимая, родненькая.

Катя попыталась выдавить из себя слова, но не смогла. Слёзы потекли по щекам. Мама сидела напротив, и всё было с ней в порядке. У Кати болела челюсть, но она помнила, как неподвижно мама лежала на полу. Перед глазами всплывали страшные моменты, когда её трогали голую, избивали, целовали отвратительные губы, и Катя плакала ещё громче. Мама крепче сжала руку дочери, подсела на кровать, и, прикоснувшись к ней щекой, тепло обняла.

Они сидели вдвоём в палате и громко плакали. Их не тревожили до самого утра.

***

Через две недели Катю выписали из больницы. На лице не осталось и царапины. Она сделала себе новую причёску – Каре. С Данилой порвала, хотя ни в чём его не винила. Решила измениться полностью, а для этого нужно менять абсолютно всё. Курение больше не привлекало. Впереди был выпускной бал, которому она уже не придавала особого значения. Она собралась ходить на курсы по самообороне, записаться на кружок по карате, подала документы на Юридический факультет. Необходимо уметь защитить себя не только физически, но и правомерно. Катя сделала выводы: главное – никогда не давать себя в обиду. А получив высшее юридическое образование, она сможет защищать и тех, кто себя защитить не в состоянии, так же, как и она сама однажды.

Мама ей рассказала о том, что было после того, как сама она отключилась той ночью. Тогда Катя поняла, что мама – самый храбрый человек на свете. Катя хочет быть похожей на неё.