Текст книги "Колеса"

4

В красивом сером административном здании, где вполне мог бы располагаться сенат какого-нибудь штата, еще царила тишина, когда Адам Трентон подкатил к нему с улицы на своей кремовой спортивной машине и съехал в подземный гараж. Он круто развернулся, так что взвизгнули шины, поставил машину в свой бокс и, изогнув длинное тело, вылез из-за руля, оставив ключи в зажигании. От вчерашнего дождя на новеньком лаке машины остались пятна, – ее, как всегда, вымоют, заправят и при необходимости произведут мелкий ремонт.

Высшему начальству – в счет дополнительных льгот – каждые полгода полагалась новая машина по выбору, со всеми новинками, какие пожелает будущий владелец, плюс бесплатное горючее и техобслуживание. В зависимости от компании, в которой человек работал, он брал себе одну из люксовых моделей – «крайслер импириэл», «линкольн», «кадиллак». Лишь немногие вроде Адама предпочитали легкие спортивные машины с мощным двигателем.

Адам пошел по черному натертому полу гаража, безукоризненно чистому и сверкающему. Шаги его гулко зазвучали под сводами.

Посторонний наблюдатель увидел бы перед собой высокого, стройного, атлетически сложенного мужчину лет сорока двух, в сером костюме, с удлиненной, чуть наклоненной вперед головой, словно она тянула все тело. Теперь Адам Трентон одевался строже, чем в былые дни, но по-прежнему производил впечатление человека, следящего за модой и предпочитающего яркие тона. У него было живое, с правильными чертами лицо, синие глаза и прямой жесткий рот, чуть подрагивавший в усмешке, – в общем и целом Адам производил впечатление человека сильного, прямого и честного. Впечатление это подтверждалось и его манерой говорить – открыто, напрямик, что часто обезоруживало собеседника: эту тактику он намеренно применял. Шагал он уверенно, твердо, как человек, который знает, куда идет.

В руках у Адама Трентона был символ его высокого положения – чемоданчик, полный бумаг. Он принес их с собой накануне и просидел над ними дома после ужина до самого сна.

Среди нескольких стоявших в гараже машин Адам заметил два лимузина в отведенном для вице-президентов ряду, близ специального лифта, который поднимал прямо на пятнадцатый этаж, где были расположены кабинеты руководящего состава компании. Ближайший к лифту бокс предназначался для машины председателя совета директоров, рядом с ним – для президента компании, за ними располагались машины вице-президентов по степени старшинства. Место, отведенное для машины, соответствовало положению, которое ее владелец занимал в компании. Чем выше его ранг, тем меньшее расстояние он должен был преодолевать от машины до письменного стола.

Один из лимузинов принадлежал шефу Адама – вице-президенту, ведавшему модернизацией продукции, другой – вице-президенту по связи с общественностью.

Адам направился к небольшой лестнице, взбежал по ней, перешагивая через ступеньку, вошел в главный вестибюль и, подойдя к лифту для обычных служащих, нажал на кнопку десятого этажа. Он нетерпеливо ждал, пока сработает электронный механизм, и, как только лифт рванулся вверх, почувствовал неудержимое желание поскорее приняться за работу, которое обычно охватывало его перед началом нового трудового дня. Как почти все эти два года, главное место в его мыслях занимал «Орион». Будучи в общем-то человеком совершенно здоровым, Адам в последнее время, хоть это и было глупо, нелогично, никак не мог расслабиться, сбросить с себя нервное напряжение. Вот и сейчас он достал из внутреннего кармана зеленую с черным капсулу, сунул ее в рот и проглотил.

Из лифта Адам направился по тихому, безлюдному коридору, где еще целый час будет пусто, в свой кабинет, расположенный в углу здания, – тоже признак занимаемого им положения, которое лишь немногим уступало рангу вице-президента, что, впрочем, явствовало и из того, где стояла его машина.

Войдя в приемную перед кабинетом, он сразу увидел гору корреспонденции, возвышавшуюся на столе секретарши. Было время, когда Адам, увидев почту, останавливался и перебирал конверты в поисках чего-нибудь интересненького, но он давно уже расстался с этой привычкой – слишком ценил он свое время, чтобы тратить его на такие пустяки. Хорошая секретарша, заявил однажды в присутствии Адама президент компании, обязана «отсеивать из почты всю муть», чтобы она не попадала на стол начальнику. Она первой должна просматривать все бумаги и решать, что следует переслать в другое место, чтобы начальник мог заниматься разработкой важнейших решений и идей, а не загружал себя мелочами, с которыми вполне могут справиться люди, стоящие на низших ступенях.

Таким образом, лишь немногие из тысяч писем, которые владельцы машин ежегодно адресуют руководителям автомобильных компаний, достигают адресатов. Все письма просматриваются сначала секретаршами, затем отсылаются в отделы, где их разбирают в установленном порядке. Время от времени жалобы и предложения, поступившие в течение года, суммируются и изучаются, но ни один из руководителей автопромышленности не в состоянии был бы познакомиться с каждой из них в отдельности и при этом заниматься своей работой. По назначению попадали лишь те письма, которые ловкий корреспондент адресовал тому или иному руководителю на домашний адрес, что нетрудно сделать, поскольку почти все адреса значатся в «Справочнике именитых горожан», имеющемся в библиотеках. Тогда уж тот, кому письмо адресовано, или его жена прочтут его, и, если оно содержит интересные факты, делу будет дан ход.

Войдя к себе в кабинет, Адам Трентон сразу увидел оранжевый глазок селектора. Это означало, что ему уже звонил вице-президент по модернизации продукции. Адам нажал на кнопку над горящей лампочкой и стал ждать.

Из селектора раздался металлический голос:

– С чем связана сегодняшняя задержка? Авария на шоссе или проспать изволили?

Адам рассмеялся, но невольно взглянул на стенные часы – они показывали 7.23.

Он нажал на рычажок, соединявший его с кабинетом вице-президента пятью этажами выше.

– Вы же знаете мою беду, Элрой: по утрам просто не могу выбраться из постели.

Вице-президенту по вопросам модернизации продукции редко удавалось загнать Адама в угол, и когда это у него получалось, он уж старался воспользоваться ситуацией.

– А как у вас складывается ближайший час?

– Да есть кое-какие дела, но не очень срочные.

Разговаривая, Адам мог наблюдать из окна кабинета за движением транспорта на шоссе. Несмотря на раннюю пору, поток машин был уже довольно велик, хотя и не так велик, как час назад, когда рабочие спешили на заводы к началу дневной смены. Однако вскоре характер движения снова изменится, когда тысячи служащих, завтракающих сейчас дома, сядут в машины и помчатся на работу. Плотность транспортных потоков, прихотливо меняющаяся, словно ветер, всегда завораживала Адама – что неудивительно, поскольку автомобили, которые, собственно, и составляют этот поток, были его idеe fixe[6]6
  Навязчивой мыслью (фр.).


[Закрыть]. Он разработал свою систему измерения густоты потока – подобно бофортовской шкале силы ветра – от единицы до десяти и, наблюдая движение транспорта, применял ее. Сейчас, решил он, густота потока равна пяти единицам.

– Мне бы хотелось, чтобы вы поднялись ко мне, – сказал Элрой Брейсуэйт. – Я полагаю, вам известно, что наш приятель Эмерсон Вэйл снова на орбите.

– Да. – Адам прочел сообщение о последних обвинениях Вэйла в «Фри пресс», прежде чем вылезти из постели, и оставил газету возле спящей Эрики.

– Пресса просит прокомментировать его заявление. На этот раз Джейк считает, что мы должны это сделать.

Джейк Эрлхем был вице-президентом по связи с общественностью, и это его машина уже стояла в гараже, когда Адам приехал.

– Я с ним согласен, – сказал Адам.

– Вроде бы на меня возложили эту обязанность, но мне хочется, чтоб и вы присутствовали на встрече с прессой. Народу будет немного. Кто-то из Ассошиэйтед Пресс, девица из «Ньюсуик», «Уолл-стрит джорнэл» да Боб Эрвин из «Детройт ньюс». Мы примем их всех вместе.

– Будут какие-нибудь предварительные указания? – Обычно к пресс-конференциям, проводимым компанией, тщательно готовились: отделы по связи с общественностью разрабатывали списки возможных вопросов, которые изучались руководителями компании. Иной раз даже проводили репетиции, на которых чиновники, занимающиеся связью с общественностью, изображали репортеров. Большую пресс-конференцию обдумывали не одну неделю, так что люди, выступавшие от имени компании, бывали подготовлены к встрече с прессой не хуже президента США, а порой и лучше.

– Никаких предварительных указаний не будет, – сказал Элрой Брейсуэйт. – Мы с Джейком решили на этот раз не натягивать поводья. Будем отвечать согласно нашему разумению. И вы – тоже.

– Хорошо, – сказал Адам. – Вы хотите, чтоб я сейчас к вам зашел?

– Минут через десять. Я вам позвоню.

Адам выгрузил из чемоданчика бумаги, над которыми трудился вчера вечером дома, затем записал на диктофон инструкции своей секретарше Урсуле Кокс, которая со свойственной ей деловитостью займется всем этим, как только придет. Большая часть бумаг, которые он просматривал дома, как и инструкции Урсуле, относилась к «Ориону». Как заведующий бюро по созданию новых марок автомобилей, Адам был связан с этой все еще засекреченной моделью и как раз сегодня должен был присутствовать на серии решающих испытаний, включая вибрационно-шумовые характеристики «Ориона», на автодроме компании в тридцати милях от Детройта. По окончании испытаний Адаму предстояло решить дальнейшую судьбу этой модели, и он сговорился поехать на автодром с коллегой-дизайнером. Сейчас в связи с неожиданно назначенной пресс-конференцией он оставил Урсуле инструкцию перенести посещение автодрома на более поздний час.

Пожалуй, решил Адам, до начала пресс-конференции надо перечитать то, что наговорил Эмерсон Вэйл. В «предбаннике» вместе с горой почты лежали утренние газеты. Адам взял «Фри пресс» и «Нью-Йорк таймс» и, вернувшись к себе, разложил газеты на столе – на сей раз ему предстояло пункт за пунктом запомнить все, что сказал Вэйл накануне в Вашингтоне.

Адам однажды встречался с Вэйлом, когда журналист приезжал для выступления в Детройт. Как и многие люди, имеющие отношение к автомобильной промышленности, Адам из любопытства пошел его послушать, и еще до собрания ему представили Вэйла. К удивлению Адама, это оказался на редкость приятный молодой человек, вовсе не наглый и не колючий. И позже, во время выступления, Вэйл держался с достоинством, говорил легко и свободно, умело выстраивая доводы. Адам вынужден был признать, что Вэйл производит впечатление на слушателей и, судя по аплодисментам, которыми его наградили, большая часть присутствующих полагала, что не зря заплатила за входной билет.

У него был только один недостаток. Для любого специалиста многие его доводы выглядели столь же зыбкими, как продырявленная лодка.

Нападая на высокотехничную отрасль промышленности, Вэйл выказывал отсутствие элементарных технических знаний и часто ошибался, описывая функции того или иного механизма. Его суждения с инженерной точки зрения могли быть по-разному интерпретированы, Вэйл же рассматривал их лишь под одним углом зрения – тем, который больше его устраивал. Нередко он просто оперировал общими словами. И хотя был человеком юридически образованным, однако пренебрегал элементарными правилами дискуссии, не подкрепляя свои доводы доказательствами. Домыслы, слухи, неподтвержденные высказывания выдавались им за факты; порой же, по мнению Адама, он искажал факты намеренно. Он вытаскивал из прошлого ошибки, допущенные при создании автомобиля, – ошибки, давно признанные и исправленные. Он выдвигал обвинения, основанные всего лишь на письмах, адресованных ему недовольными обладателями автомобилей. Понося автопромышленность за плохие модели, неквалифицированное исполнение и отсутствие заботы о безопасности, Вэйл не учитывал ни одной из проблем, с которыми сталкивались автостроители, как и наметившиеся в последнее время стремления улучшить дело. Все у автомобилестроителей было плохо – Вэйл видел с их стороны лишь равнодушие, небрежение и подлость.

Эмерсон Вэйл выпустил книгу под названием «Американский автомобиль: ненадежность в любых обстоятельствах». Книга была ловко написана – автор ведь обладал умением удерживать внимание читателя и слушателя – и попала в списки бестселлеров, благодаря чему Вэйл многие месяцы находился в центре внимания общественности.

Но постепенно, поскольку ему в общем-то нечего было больше сказать, он начал сходить со сцены. Имя его стало все реже появляться в газетах, а потом на какое-то время исчезло совсем. Это отсутствие внимания побудило Вэйла снова активизироваться. Реклама была необходима ему как наркотик, и он, казалось, готов был выступать по любому поводу, лишь бы его имя снова оказалось у всех на языке. Объявив себя «защитником интересов потребителя», он обрушился с новыми нападками на автопромышленность, утверждая, что в определенных моделях машин есть серьезные дефекты; пресса подхватила это, а потом выяснилось, что многое – чистый вымысел. Вэйл убедил одного сенатора привести сведения о бюджете автопромышленности, которые, как вскоре было доказано, оказались неточными до абсурда, так что сенатор попал в совершенно идиотское положение. Вэйл обычно звонил репортерам больших ежедневных газет – за их счет и притом иногда ночью – и сообщал определенные факты с таким расчетом, чтобы в будущей статье как бы между прочим фигурировало имя Эмерсона Вэйла, однако, когда эти факты подвергали проверке, все разваливалось словно карточный домик. В итоге пресса, считавшая, что от Вэйла всегда можно получить интересную информацию, стала с недоверием относиться к нему, а некоторые репортеры перестали верить ему вообще.

Сам Эмерсон Вэйл – как и его предшественник по критике автопромышленности Ральф Нейдер[7]7
  Ральф Нейдер – известный американский адвокат, выступавший с критикой детройтских промышленников. Ему удалось доказать, что в погоне за прибылями автомобильные компании выпускают машины с серьезными конструктивными дефектами, значительно увеличивающими возможность катастроф.


[Закрыть] – никогда не признавал своих ошибок и не приносил извинений, хотя даже такая крупная корпорация, как «Дженерал моторс», извинилась однажды перед Нейдером за то, что влезла в его личную жизнь. А Вэйл продолжал нагромождать против всех автомобилестроителей одно обвинение на другое, и порой, как, например, своим вчерашним выступлением в Вашингтоне, ему по-прежнему удавалось привлечь к себе внимание всей страны.

Адам сложил газету. Взглянув на улицу, он заметил, что интенсивность транспортного потока увеличилась до шести единиц.

В этот момент засигналил селектор.

– Четвертое сословие уже явилось, – раздался голос вице-президента по модернизации продукции. – Не желаете ли присоединиться?

Поднимаясь на лифте, Адам подумал, что непременно надо будет позвонить днем жене. Он чувствовал, что Эрика несчастна, и это отражалось на их семейной жизни: ему стало гораздо труднее с ней, чем в первые годы их столь удачного супружества. Адам сознавал, что в какой-то мере виноват сам, виновата его усталость в конце дня. Хорошо бы Эрике почаще выбираться из дому и научиться самой развлекать себя. Он всячески поощрял ее в этом и заботился о том, чтобы у нее не было недостатка в деньгах. По счастью, денег хватало, потому что он неуклонно шел вверх, а сейчас его ожидало и еще более высокое назначение, чему любая жена должна только радоваться.

Адам, конечно, понимал: Эрика обижается на то, что он столько времени и энергии отдает работе, но ведь она уже пять лет замужем, пора бы и смириться – мирятся же другие жены.

Иной раз ему приходило в голову, что, может быть, он совершил ошибку, женившись на женщине намного моложе себя. Правда, в интеллектуальном отношении они очень подходили друг другу. Эрика была намного умнее и развитее своих сверстниц и, по наблюдениям Адама, редко находила общий язык с более молодыми людьми.

Словом, чем больше он думал, тем больше приходил к выводу, что между ними скоро все наладится.

Однако на пятнадцатом этаже, едва вступив на территорию «верховного командования», Адам тотчас отбросил все мысли о личных делах.

В большом кабинете вице-президента по модернизации продукции Джейк Эрлхем, вице-президент по связи с общественностью, представлял друг другу собравшихся. Эрлхем, коренастый, лысый, многие годы был журналистом; сейчас он очень походил на чопорного мистера Пиквика. Он всегда был с трубкой – либо курил, либо жестикулировал ею. Сейчас при виде Адама Трентона он приветственно ею взмахнул.

– Вы, очевидно, знакомы с Моникой из журнала «Ньюсуик»?

– Да, мы встречались. – Адам кивнул маленькой брюнетке, уже усевшейся на диване. Скрестив стройные ноги, держа в руке лениво дымившуюся сигарету, она холодно улыбнулась в ответ: детройтские сердцееды зря стараются – ее, жительницу Нью-Йорка, этим не возьмешь.

Рядом с представительницей «Ньюсуик» на диване сидел цветущий мужчина средних лет по имени Хэррис – журналист из «Уолл-стрит джорнэл». Адам пожал ему руку, затем поздоровался с представителем Ассошиэйтед Пресс, нервным молодым человеком, державшим пачку копирки в руке, – он с явным нетерпением дожидался начала пресс-конференции. Последним был лысый добродушный Боб Эрвин из «Детройт ньюс».

– Привет, Боб, – поздоровался Адам.

Он знал Боба Эрвина лучше всех остальных – тот вел ежедневную рубрику, освещая положение дел в автомобильной промышленности. Это был человек, хорошо осведомленный, и его уважали, хотя он и не принадлежал к числу льстецов и при случае мог засадить иголку под ноготь. В прошлом Эрвин не раз в своих статьях поддерживал Ральфа Нейдера и Эмерсона Вэйла.

Элрой Брейсуэйт, вице-президент по модернизации продукции, опустился в свободное кресло. И любезно осведомился:

– Ну-с, кто начнет?

Из-за тщательно причесанной гривы седых волос ближайшие сотрудники прозвали Брейсуэйта Серебристым Лисом; сейчас он был в модном облегающем костюме и рубашке с огромными запонками. Одевался он под стать окружающей обстановке. Как и все кабинеты вице-президентов, помещение, где работал Брейсуэйт, было особо спланировано и обставлено: стены здесь были обшиты панелями из африканского дерева, вдоль окон свисали парчовые портьеры, а под ногами расстилался толстый ковер. Чтобы занять столь высокое положение в автомобильной промышленности, надо долго и упорно пробивать себе дорогу. Но уж если ты этого достиг, условия для работы тебе создают отличные: огромный кабинет с примыкающей гардеробной и спальней, выше этажом – личная столовая, а также финская баня с массажистом, в любую минуту готовым приступить к своим обязанностям.

– Может быть, сначала предоставим слово даме? – предложил Джейк Эрлхем, примостившийся сзади, на подоконнике.

– Идет, – откликнулась брюнетка из «Ньюсуик». – Какую еще жалкую отговорку вы придумали, чтобы оттянуть серьезную разработку двигателя, который не отравлял бы воздух?

– Никаких отговорок у нас нет, – заявил Серебристый Лис. Выражение лица его не изменилось, только голос зазвучал чуть резче. – А кроме того, эта работа уже проделана неким Джорджем Стивенсоном, и нам не кажется, что с тех пор достигнут сколько-нибудь существенный прогресс.

Корреспондент АП надел очки в тонкой оправе – в глазах его светилось раздражение.

– О’кей, значит, комедия начинается сначала. Получим мы все-таки прямые ответы на наши вопросы или нет?

– Думается, мы обязаны вам их дать, – сказал Джейк Эрлхем. И извиняющимся тоном добавил: – Я совсем забыл: ведь телеграфные агентства должны рано сдавать материал, чтобы он попал в дневные газеты на Восточном побережье.

– Спасибо, – поблагодарил корреспондент АП и, обращаясь к Брейсуэйту, сказал: – Мистер Вэйл обвинил вчера автомобильные компании в сговоре и прочих грехах на том основании, что они ничего толком не делают для создания двигателя, который мог бы заменить нынешний двигатель внутреннего сгорания. Кроме того, он заявил, что сейчас уже существуют паровые и электрические двигатели. Могли бы вы сказать нам что-нибудь по этому поводу?

Серебристый Лис кивнул.

– То, что паровые и электрические двигатели, как утверждает мистер Вэйл, уже существуют, – это правда. Причем существуют разные виды таких двигателей, несколько штук есть и у нас, в нашем испытательном центре. Но Вэйл не сказал другого – то ли потому, что не хотел нарушать стройность своих доводов, то ли потому, что не знал: дело в том, что в обозримом будущем нет ни малейшей надежды создать недорогой, легкий и надежный паровой или электрический двигатель для автомобиля.

– И долго еще нам ждать?

– Все семидесятые годы. К восьмидесятым может появиться что-то новое, однако не исключено, что двигатель внутреннего сгорания, конечно, более совершенный, почти не загрязняющий воздух, все еще будет занимать главенствующее место.

– Да, но ведь было уже немало напечатано всяких новостей о разных двигателях… – вставил корреспондент «Уолл-стрит джорнэл».

– Вы абсолютно правы, – сказал Элрой Брейсуэйт, – но только большинство из этих новостей следовало бы печатать в разделе юмора. Вы уж меня извините, но газетчики – самые легковерные люди на свете. Возможно, они хотят быть такими – наверно, так у них статьи получаются интереснее. Ведь достаточно какому-нибудь изобретателю – не важно, гений он или свихнувшийся чудак, – объявить, что он сделал уникальнейшее открытие, и сообщить об этом прессе, как на другой же день во всех статьях только и разговору, что это, «по-видимому», большой рывок вперед, что это, «по-видимому», путь в будущее. Повторите это несколько раз, чтобы публика почаще натыкалась на сообщения об открытии, – и все решат, что это истинная правда, да и сами газетчики, наверно, начинают верить тому, о чем пишут. Вот такая туфта и побудила многих в нашей стране поверить, что у них в гараже скоро будут стоять машины с паровыми или электрическими двигателями, а то, может быть, и неким гибридом. – Серебристый Лис с усмешкой посмотрел на своего коллегу по связи с общественностью – тот заерзал, теребя в руках трубку. – Успокойтесь, Джейк. Я не собираюсь нападать на прессу. Стараюсь лишь обрисовать перспективу.

– Рад слышать, – сухо произнес Джейк Эрлхем. – А то я уже начал было сомневаться.

– А не может так быть, что вы чего-то недоучитываете, мистер Брейсуэйт? – упорствовал корреспондент АП. – Есть вполне уважаемые люди, которые очень верят в силу пара. И некоторые крупные организации, помимо автокомпаний, работают в этой области. К примеру, калифорнийские власти выделили немало средств, чтобы выпустить на дороги целую армаду машин с паровыми двигателями. И в законодательное собрание внесено предложение через пять лет вообще запретить эксплуатацию машин с двигателем внутреннего сгорания.

Брейсуэйт решительно затряс своим седым коком.

– На моей памяти только один достойный человек – Билл Лир – верил в будущее машины с паровым двигателем. Но и он публично отрекся от своей веры, сказав, что это «предельно нелепо».

– Но с тех пор он изменил свое мнение, – заметил корреспондент АП.

– Конечно, конечно! И всюду таскает с собой шляпную коробку, в которой будто бы находится его новый паровой двигатель. Но мы-то знаем, что у него там лишь сердечник двигателя, а это все равно что взять свечу зажигания и сказать: «Вот он – двигатель для современных машин». При этом господин Лир и прочие не упоминают, что, помимо двигателя, нужны еще камеры сгорания, котел, конденсатор, рекуперационные вентиляторы – словом, изрядное количество тяжелого, дорогостоящего, крупноформатного оборудования, эффективность которого пока еще трудно определить.

– Не забудьте про машины с паровыми двигателями, финансируемые штатом Калифорния… – вставил Джейк Эрлхем.

Серебристый Лис кивнул:

– Да, да, Калифорния. Штат, безусловно, тратит на это немало денег – кто не раскошелился бы? Ну что ж, если вы сами и полмиллиона других людей готовы платить за свои машины на тысячу долларов больше, возможно – только лишь возможно, – мы создадим вам паровой двигатель со всеми его минусами и возникающими в связи с этим проблемами. Но у большинства наших покупателей – как и у большинства покупателей наших конкурентов, о которых мы не можем не думать, – нет лишних денег, чтобы швырять их на ветер.

– Вы обходите молчанием машины с электрическим двигателем, – заметил представитель «Уолл-стрит джорнэл».

– На это ответите вы, – мотнул головой в сторону Адама Брейсуэйт.

– Машины, работающие на электричестве, уже существуют, – начал Адам, обращаясь к репортерам. – Вы видели тележки, разъезжающие на полях для игры в гольф, а скоро появится и двухместная машина, на которой можно будет совершать непродолжительные поездки за покупками или в других целях. Но пока она будет дорого стоить и, естественно, не получит широкого распространения. У нас уже существуют экспериментальные грузовики и машины с электротягой. Вся беда в том, что, если запустить их в эксплуатацию, нам придется заполнять большую часть полезной внутренней площади тяжелыми батареями аккумуляторов, а это бессмысленно.

– А миниатюрные легкие батарейки – цинк с воздухом или небольшие топливные элементы, – когда придет их черед? – поинтересовался корреспондент АП.

– Вы забыли еще про сернистую соду, – напомнил Адам. – Об этом тоже немало говорят. Однако, к сожалению, пока только говорят – и ничего больше.

– Мы уверены, – вставил Элрой Брейсуэйт, – что дело с батареями все-таки сдвинется с места и нам удастся заключить необходимую массу энергии в малогабаритные контейнеры. В будущем городской транспорт, несомненно, будет широко использовать машины, работающие на электричестве. Однако исходя из реальных данных мы считаем, что это произойдет не раньше восьмидесятых годов.

– Кроме того, если вы думаете, что проблема загрязнения воздуха с появлением машин на электрическом двигателе будет разрешена, – заметил Адам, – то вы забываете об одном обстоятельстве. Любые аккумуляторы требуют подзарядки. А когда сотни тысяч машин будут питаться электроэнергией, потребуется куда больше генераторных установок, чем сейчас, и все они будут отравлять воздух. А поскольку предприятия, вырабатывающие электроэнергию, обычно строят в пригородах, туда переместится весь смог из городов.

– А не кажется ли вам, что это малоубедительная отговорка? – Высокомерная брюнетка из «Ньюсуик», сидевшая скрестив ноги, переменила позу и без особого успеха одернула юбочку, обнажавшую значительную часть красивых бедер. И мужчины один за другим опустили глаза к краю ее юбки. – Разве этим можно объяснить отсутствие эффективной программы по созданию добротного и недорогого двигателя – будь то парового, или электрического, или обоих сразу? А ведь именно благодаря такой программе мы добрались до Луны, не так ли? – И задиристо добавила: – Хочу напомнить, что я об этом уже спрашивала.

– Я помню, – сказал Элрой Брейсуэйт. В противоположность другим мужчинам он не отвел взгляда от края ее юбки, а намеренно в упор глядел на ноги корреспондентки. Несколько секунд царило молчание – многие женщины на месте брюнетки заерзали бы, застеснялись. Она же держалась все так же спокойно, уверенно, всем своим видом давая понять, что ее это нимало не смущает. По-прежнему не отрывая взгляда от ее ног, Серебристый Лис медленно произнес: – Так о чем вы спрашивали, Моника? Повторите.

– По-моему, вы отлично знаете о чем.

Только тут Брейсуэйт понял, что его переиграли, и поднял голову.

– Ах да! – вздохнул он. – Про Луну. Знаете, бывают дни, когда я искренне жалею, что мы до нее добрались. Ведь появился еще один штамп. Теперь, если в какой-нибудь области «буксует» инженерная мысль, можете не сомневаться, наверняка вам скажут: «Добрались же мы до Луны, верно? Так неужели мы такую пустячную задачу не можем решить?»

– Если бы Моника об этом не спросила, я бы спросил, – заметил журналист из «Уолл-стрит джорнэл». – Так почему же все-таки мы не можем создать двигатель, о котором идет речь?

– Ну хорошо, я вам сейчас объясню, – взорвался вице-президент. – Не говоря уже о том, что люди, связанные с космосом, имеют неограниченные средства (чего мы не имеем), у них была цель: добраться до Луны. Вы же требуете от нас – исходя из того, что вы смутно слышали или читали, – чтобы мы вынь да положь, во что бы то ни стало создали электрический или паровой двигатель для автомобиля. Так вот, должен вам сказать, что лучшие инженерные умы в нашем деле не считают это не только практически целесообразным, но даже просто стоящим. У нас есть несравненно более интересные идеи и другие цели.

Брейсуэйт провел рукой по своей седой голове и кивнул Адаму, как бы передавая ему слово. Похоже было, что все это начинало надоедать вице-президенту.

– Мы убеждены, – сказал Адам, – что можно лучше, быстрее и гораздо дешевле добиться меньшего загрязнения воздуха – если иметь в виду загрязнение воздуха автомашинами – путем совершенствования ныне существующего двигателя внутреннего сгорания, улучшения контроля за выхлопными газами и сгоранием горючего… – Говорил он намеренно тихо. – Возможно, – добавил он, – это звучит не столь эффектно, как идея создания парового или электрического двигателя, но за этим – живая научная мысль.

– Давайте забудем о машинах с электрическим и паровым двигателем, – впервые раскрыл рот Боб Эрвин из «Детройт ньюс», – но вы не можете не признать, не так ли, что до того, как появились Нейдер, Эмерсон Вэйл и им подобные, в автомобильной промышленности никого не интересовало, отравляете вы воздух или нет!

Это было произнесено самым небрежным тоном; Эрвин спокойно глядел на Адама сквозь очки, но тот понимал, что это – взрывчатка. Он чуть помедлил и сказал:

– Да, это так.

Трое других репортеров с изумлением уставились на него.

– Значит, насколько я понимаю, – тем же небрежным тоном продолжал Эрвин, – мы собрались сегодня здесь благодаря Эмерсону Вэйлу, иными словами, благодаря критику автомобильного дела. Так?

– Мы собрались сегодня, – вмешался Джейк Эрлхем со своего места на подоконнике, – потому что ваши редакторы – а в вашем случае вы сами, Боб, – попросили нас ответить на некоторые вопросы, и мы согласились. Мы понимали, что некоторые из этих вопросов будут касаться утверждений мистера Вэйла, но мы не созывали пресс-конференцию из-за мистера Вэйла.

– Не слишком ли казуистично, а, Джейк? – усмехнулся Боб Эрвин.

– Возможно, – пожал плечами вице-президент по связи с общественностью.

С самого начала Джейк Эрлхем сидел с мрачным видом, и, глядя на него, Адам подозревал, что он считает созыв этой неофициальной пресс-конференции не такой уж удачной затеей.

– В таком случае, – сказал Эрвин, – я полагаю, мой следующий вопрос будет вполне резонным, Адам. – Эрвин, казалось, призадумался и заговорил нерешительно, подыскивая слова, но те, кто знал его, прекрасно понимали, сколь обманчиво это впечатление. – Как по-вашему, критики автомобилестроения – скажем, Нейдер с его заботой о безопасности движения – играют полезную роль?