Текст книги "Люби меня полностью"

Глава 5
Дремлющий мастер

Полина дрожала под моими руками. Я очень рассчитывал, что от страха, потому что самого меня трясло от желания.

Не позволяя ей заглянуть мне в лицо, я опустил девушку попой на пол, встал, чтобы задернуть шторы, и вернулся в кресло. Все это время она скромно сидела внизу, не поднимая головы и целомудренно прикрыв руками раскрытое место между бедер.

– Бандаж, – продолжил я, словно ничего между нами не произошло и сессия продолжается в обычном режиме. – Давай посмотрим, чем связывание может быть опасно. Или ты гуглила?

– Нет, – глухо отозвалась Полина.

Ее близость между моими коленями выбивала из равновесия. Хотелось плюнуть на лекцию и заняться практикой, прижать к себе теснее, покрутить соски между пальцами, дернуть за бусинку ниже и…

– Дядь Саш?

Я вздрогнул, выныривая из кумарящих грез. Полина запрокинула голову, вглядываясь в меня слезящимися глазами и кривя рот. И только тут я осознал, что накрутил ее волосы на кулак, тянул на себя, выгибая ее тело луком.

– Черт…

Я отпустил и потянулся за сигаретами, уже зажал одну между губ, когда скрючившаяся в ногах Полина ожила:

– Мама запрещает курить дома… Она убьет меня.

– Черт! Я на веранду. Можешь одеться. Наказание закончено, сессия – нет.

Поспешно покинув гостиную, я высосал две сигареты, прежде чем пришел в себя и проветрил голову.

Чуть не заигрался. Я почти чувствовал на языке вкус ее кожи, почти ощущал пальцами тугие соски, почти раскатал девчонку тут же в ее доме. Какого хрена это было?

Вдохнул. Выдохнул. Зажмурился, наполняясь ароматом распускающегося сада, запахом еще влажной после талого снега земли, с щекочущей ноткой пробивающейся зелени. Как же, твою мать, хорошо, когда не создаешь себе проблем!

Так, я же ей велел одеться, когда сбегал из дома? Лучше, чтобы она снова была в платье и не вводила в искушение.

Я вернулся, взяв над собой полный контроль и с твердой мыслью завершить начатое дело по отвращению Полины от Темы. Мое счастье, если до Костяна так и не дойдет, чем я тут с его дочерью занимался.

– Это так завораживающе прекрасно! – почти пропела Полина, не успел я переступить порог комнаты.

Ну хоть в платье, и надеюсь, в трусах! Она сидела на том же месте, на полу перед креслом, в полутемной комнате с проецируемой фотографией на стене. Я перевел взгляд на фото, обескураженный тем, что же она там увидела прекрасного, и вздрогнул.

Мелкая коза покопалась в моем телефоне и вытащила фото Веры, связанной по технике «шибари». Внутри снова зашевелились противоречия: недовольство ее любопытством и восхищение, что она смогла оценить мою лучшую работу.

Я тащился от связывания. Для меня в затягивании прекрасного подчиненного тела в узлы была особая философия. Обездвиживание, сдавливание и подвешивание. И сладкая, ни с чем не сравнимая боль…

– Ты должна смотреть другие фотографии. С некрозами тканей, вывихами, ожогами и разрезами от веревок…

– Это ужасные фотки, – поморщилась Лина, не отрывая взгляда от стены. – А эта как картина, как произведение искусства.

Я вздохнул, потеряв всякую охоту доводить сессию до конца. Подошел к креслу и сел на пол рядом с Линой, чтобы посмотреть на свою работу с ее ракурса.

– Сессия закончена, – тихо проговорил я, прислоняясь спиной к креслу и заводя руку за спину девушки.

Она облегченно выдохнула, с легким кряхтением разогнула ноги, с видимым наслаждением вытягивая их вперед, и беззастенчиво устроилась головой на моем согнутом локте.

– Я не знала, что это может быть так красиво. Она как бабочка, запутавшаяся в паутине… От этого зрелища иголки под кожей. Кто она?

– Это Вера.

– Вы знаете ее?

– Мы встречались.

Полина встрепенулась, но не подскочила, а повернула лицо ко мне, вдруг оказавшись в опасной близости к губам.

– Это вы ее так связали?

Восхищение и недоверие, что мастер этой паутины может сидеть рядом с ней.

– Да, – тихо усмехнулся я. – Для меня это тоже искусство…

И мы замолчали, разглядывая неестественно большое изображение на стене, с красивыми, вычурными переплетениями, с натянувшимися узлами. И в этой паутине веревок скрывалась жемчужина, или как окрестила ее Полина, бабочка: прекрасное в своем изломе женское тело, без отеков и синюшностей, без впивающихся до крови веревок, без гримас боли и страха. Только чистое наслаждение и экстаз.

Под ложечкой засосало от нестерпимого желания затянуться сигаретой, но старое сладкое воспоминание об утраченном удерживало на месте.

– Пожалуйста?

– Что? – не понял я.

– Пожалуйста, дядя Саша, свяжите меня так же?

* * *

Я уезжал от Полины, не ответив ни «да», ни «нет».

«Да» не мог ответить, потому что шибари требовала тщательной подготовки, знания тела человека, его реакций, болевого порога. Ничего этого о Полине я не знал и узнавать не собирался.

Но не смог сказать «нет», потому что ощутил дикий поток желания сделать это снова. С той, которая доверяет мне безусловно. С той, которую я знаю до миллиметра.

Как когда-то знал Веру.

От воспоминаний о ней стало грустно и тошно. Когда-то я был уверен, что нашел идеальную нижнюю. Она как вода принимала любую форму, подстраивалась под любое правило, обтекала любые конфликты.

Идеальная! До тех пор, пока в клубе на рождественском вечере не встретила Игоря Кельмера и на следующее утро без объяснений покинула меня.

Я был уверен, что Вера обломится и вернется зализывать свои израненные амбиции ко мне, но уже через месяц увидел ее в сопровождении охраны Кельмера, а потом узнал, что она переехала в его дом.

Обычная жизненная ситуация, казалось бы. Но для меня это стало предательством, выжегшим внутренности дотла. Чтобы чувствам и эмоциям не за что было зацепиться.

Именно тогда я поперся в СМ, садо-мазо, чтобы на других идиотках вымещать собственную злость и несостоятельность. Потом прошел школу оргий, чтобы перестать воспринимать Веру единственной. И только через год, когда случайно выяснил, что Вера перескочила с Игоря на его отца, Кельмера-старшего, заказал панихиду и успокоился.

Зная эту семейку, неразборчивой Вере при них долго не задержаться. Но и мне она стала не нужна…

Вот только год вытравливая из себя чувства, я вообще разучился доверять женщинам. Пользоваться всегда умел, а доверять…

Полина.

Молодая, глупенькая, любопытная козявка. Она мне не пара, я в принципе не могу рассматривать ее для себя. Но что-то в ней меня тревожило. Беспокойство за необдуманные поступки? Да, безусловно. Ведь потом рано или поздно всплывет, что я знал о ее увлечении.

Но не только беспокойство. Оно отходило на второй или даже на третий план. На первом было что-то еще.

Я вышел покурить на лоджию, и взгляд сам собой наткнулся на закрытый шкаф с приблудой. Игрушки и основные приспособления были на другой квартире для встреч, но веревки для шибари я хранил дома, потому что только тут мог их подготовить.

Достал, натянул, проверил. Пересохли. Утратили эластичность. После кипячения потеряют оставшуюся плотность и порвутся в самый ответственный момент. И мне повезет, если до того, как я подвешу Лину, а если после?

Вздрогнул, поймав себя, что мысленно я уже надеваю бандаж на Полину! Я думаю об этом, и мне это нравится. Я охренеть как хочу связать ее тело, завести руки за спину, чтобы девчонка выгнулась, прикрепить волосы, чтобы обнажить шею. Видеть, как краснеют ее щеки, шея, грудь.

Я сглотнул, сминая сигарету и тут же закуривая новую.

Полина меня возбуждает? Не уверен. Игра. Вот от чего меня прет. А играю я с Полиной, поэтому возбуждаюсь от нее. Этого факта не отменить.

Закрыл глаза, вспоминая последнюю сессию, свою реакцию на фазы игры и ответное возбуждение девчонки. Ее возбуждение. Я не настолько хорошо знаю Полину, но почти уверен, что ее игра с наказанием завела не меньше! Не я, меня она стеснялась, как сама призналась, а именно игра.

Я открыл глаза, на пару секунд ослепнув от заходящего солнца и от собственной догадки. А может, Полина не ошибается в том, что она сабмиссив[5]5
  Сабмиссив (англ. submissive – покорный, подчиняющийся) – это мужчина или женщина, которые желают подчиняться. В подчиненной роли они находятся в состоянии комфорта, стремятся к ней. Для них характерны желания передачи инициативы, ответственности, активности другому человеку. Обычно такие люди выбирают себе в партнеры человека-лидера, авторитета. В БДСМ – это любой человек, который играет роль нижнего (подчиняющегося) партнера в тематической сессии или постоянно подчиненного в непрерывных тематических отношениях (лайфстайл).


[Закрыть]?

Накидал сообщение:

«Хочешь продолжения сессий?»

«Да!»

Не успел я вынести веревку в мусоропровод, как пришло уточнение:

«Будете меня связывать?»

Я устало провел ладонью по лицу и посмотрел в зеркало. Кого я там мог увидеть, кроме взрослого, одинокого, уставшего от жизни извращенца, сделавшего стойку на девчонку? Не чужую ему девчонку.

Кого я пытаюсь обмануть: себя или ее?

«Нет, Лина, это допустимо только между доминантом и его нижней. Но мы продолжим сессии. Я о многом смогу тебя предупредить и подготовить».

И заодно смогу проверить, саба она или нет.

* * *

– Ну как прошло?

– Что?

Костя передал мою сумку после тренировки, подхватил полотенце и ждал, когда я смотаю с рук бинты.

– Проверка? Смс-то я от тебя получил, что все норм. Там действительно все норм было или ты не хочешь меня расстраивать?

Я с удивлением поднял на него глаза. Не думал, что кореш спросит меня о субботе.

– Нечем расстраивать, все было в порядке. Она была дома.

– Одна? – подозрительно уточнил Костя.

Я поднялся, забирая полотенце, и кивнул другу в сторону душевых.

– Одна.

– И что? Ты приехал, проверил, поговорил?

Тупые вопросы вокруг и около раздражали. Я точно помнил, что улик не оставил. Все свои приборы забрал, как и принес, – в сумке. Больше ничего в доме не могло остаться, что навело бы на мысль о происходящем.

– Приехал, она открыла, спросил, все ли в порядке, заглянул в дом, чтобы убедиться, что одна, и уехал. Все, Кость.

Я уже стащил боксеры и встал под душ, когда друг придвинулся ближе и спросил громче, чтобы перекрыть шум воды:

– Точно все? А семь сигарет на веранде ты высосал за эти три минуты, что приезжал проведать? А?

Твою мать!

Я сунул голову под воду, быстро соображая, чем себя оправдать. И, сука, плохо выходило. Выручило, что Костян тоже встал под соседний душ и временно прекратил допрос.

Уже отключив воду и вытираясь насухо, я сам выдал полуправду:

– Я не сразу уехал. Постояли на веранде, поговорили.

– О чем?

– О проблемах взросления, Кость. Она пожаловалась, что вы ей проходу не даете, даже меня стражником приставили. И я, пользуясь случаем, вкатил ей мораль про секты, подстерегающие неприятности и прочее. О чем мы с тобой говорили ранее.

Костя облегченно выдохнул и хлопнул меня по плечу.

– Спасибо! Вот за это спасибо, Сань! Нас коза вообще слушать перестала. А знаешь что? Приезжай к нам в пятницу? Сейчас на природе так душевно! Рыбалка, шашлычок, банька?

Я закинул свернутое полотенце в корзину под использованные и утвердительно кивнул:

– Приеду.

Ну а почему бы не провести выходные в доме друга? Не бегать же мне теперь от него в связи с непредвиденными обстоятельствами?

На парковке мы распрощались, и я тут же накидал Полине инструкции по алиби и чистке телефона от смс и сообщений в мессенджере.

Береженого бог бережет. Мне не лишним будет это помнить.

«Сессия на моей территории. В пятницу заберу из академии, а вечером после сессии подвезу домой».

«Лучше я к подруге отпрошусь! Так будет удобнее».

Я подумал и согласился. Проще явиться в пятницу к Косте без Полины, чем вызвать еще одну лавину тупых вопросов.

До пятницы я еле дотянул. Время тянулось крайне медленно, несмотря на плотную рабочую загрузку. Зато с утра в пятницу я летал по офису легким пружинистым шагом, но не заметил бы, если бы секретарша, догнав меня в очередной раз в коридоре, не пошутила над этим.

А ведь точно, я в диком нетерпении встречи с Полиной. И в предвкушении игры. Это определенно может вызвать осложнения.

– Таня, в мой кабинет. У нас сессия.

Секретарь тут же опустила глаза и тихо ответила:

– Да, господин.

Таня – моя вторая раба с заключенным между нами договором. Интимные моменты случаются чаще, чем с Ниной, но строго отграничены от личной жизни. В командировки вместе мы не ездим, кроме офиса, в рабочее время сессий не проводим, потому что Таня замужем, в счастливом браке, с ее слов, и с двумя маленькими детьми.

Зачем ей контракт с доминантом? Я никогда не интересовался, но сейчас вдруг стало интересно. Любопытство я удовлетворю в другой раз, сейчас я просто хотел физического удовлетворения перед псевдосессией с Полиной.

– На колени и глубокий минет.

Я специально встал у зеркальной стены, зная фетиш Тани. Она заводилась, когда наблюдала за совершаемыми действиями. Наказанием, кстати, всегда была сессия без отражающих поверхностей. Но Таня редко нарывалась на наказания, чаще всегда получала свое удовольствие от процесса.

Разрядился быстро, вытер член о ее щеки – необходимое унижение во время сессии – и привычно подкинул секретаря на стол, развел ноги и положил ладонь на промежность. Таня закрыла глаза и чуть слышно выдохнула. В процессе удовлетворения она никогда не смотрела мне в глаза. Это даже было оговорено в контракте.

Я в короткое время довел ее до оргазма, дал привести себя в порядок в личной комнате при кабинете и без объяснения причин вроде «я в администрацию до конца дня» или «буду у заказчика до вечера» уехал из офиса с концами.

Нетерпение никуда не делось, даже с разрядкой.

«Выйдешь из академии – поверни налево, я припарковался за углом. Увидишь».

Естественно, я не ожидал, что Полина рисанется встречающим ее «ухажером». Ее сопровождали три подруги, и та заминка, когда она заметила меня и радостно замахала рукой, а потом оказалась окружена подругами на ритуал фальшивых поцелуйчиков, явно намекал, что я уже участвую в какой-то придуманной романтической чуши, где жить не могу без этой козявки.

Походка от бедра и победная улыбка забили на мое решение обойтись в наставничестве без наказания.

– Всем рассказала?

– Что? – все еще торжественно сияя, переспросила Полина, пристегивая ремень безопасности.

– Кто я и что делаю возле академии? – с напускной леностью протянул я.

– А, это! Нет, я не стала говорить сикушкам, что вы мой мастер. Они не поймут. Сказала просто, что вы мой бойфренд!

– Я не твой мастер! – процедил сквозь зубы, неожиданно теряя предвкушение от сессии.

– Я им так и сказала. Поехали уже? Не терпится.

Надо помнить о нашей разнице в возрасте. Просто помнить и принимать как неизбежное.

– Проголодалась?

– Есть немного, но я потерплю.

– Нет, сначала накормлю. Заедем в кафе на бизнес-ланч.

За время обеда я расспрашивал об учебе, друзьях. Полина доверчиво и подробно рассказывала, с кем учится, с кем общается.

– Кто-то из них увлекается Темой? Может, вместе фильмы тематические смотрели?

– Да не особо. Так… Романтические бредни про это все кружат голову, но никто всерьез не увлекается. Им достаточно розовых отношений «ах малышка – ах зайчишка», – тут она скривилась, – фу, гадость, воротит.

– То есть тебя все эти романтические ухаживания и отношения категорически не устраивают?

– Не заводят, дядя Саш. Они меня просто не заводят.

Я хмыкнул, зная, что Полина пытается вывести меня из себя. Но не получится. Главное – помнить о разнице в возрасте!

– Поела? Поехали.

До самого дома я молчал, просто слушая ее болтовню, кивая и не отвлекаясь от дороги. Поднялись в квартиру. Полина тут же замялась на пороге.

– Проходи. Или ты хочешь начать у двери?

– Мне сегодня придется раздеваться?

Я окинул ее взглядом от макушки до поджатых пальцев ног. Плотная академическая форма с пиджачком не годилась для задуманного мной плана, но о запасной одежде я просто не подумал. Не раздевать же снова? Это нас обоих ставит в неловкое положение. Но и в форме ее не оставишь.

– Жди.

Я взял новую футболку, чистое полотенце и передал ей.

– Иди в душ, потом сразу в спальню.

Дождался, когда она освободит ванную, сам быстро сполоснулся и переоделся. Уже выходя из душевой, обратил внимание, насколько аккуратна Полина: не оставила после себя ни разводов, ни волос в сливе. Только легкий запах использованного геля.

Надо купить цветочный, чтобы не отвлекаться на мускусный запах с ее кожи.

В спальне она сидела на самом краешке кровати, сильно натягивая на колени короткую майку.

– Сессия начинается. Сначала мы поговорим. Ты можешь задавать уточняющие вопросы.

Я подошел к кровати и за запястье опустил девушку на пол. Сам сел на край, чтобы смотреть сверху вниз. Разговор сразу не предполагал дружеской беседы. Только как доминант с сабой.

– Ответь мне, какова основная цель Темы?

– Основная? Ну… Не знаю…

– Подумай. Ты пошла в Тему, чтобы достичь цели. Какой?

– А, если так… Острых ощущений хотела.

– Еще?

– Найти господина?

– Ты опять спрашиваешь? Ты не уверена?

– Нет, я уверена. – Она быстро облизала губы, приковав к ним мой взгляд. – Мне точно нужен мужчина с замашками господина. Потому что мальчишки бесят.

Я кивнул, помогая ей обобщить сказанное.

– То есть в БДСМ ты ищешь острые эмоции и властного мужчину?

Полина неуверенно кивнула, наверняка пытаясь заранее догадаться, в чем подвох.

– Предположим, ты все это получишь. Что будет дальше?

– Как что? У нас будут сессии время от времени.

– Что еще?

– Ну-у-у…

Теперь Полина закусила губу и отвела взгляд. Растерялась. Стесняется быть откровенной или действительно не задумывалась, к чему приведет ее связь с доминантом? Сначала стоит вывести ее на доверие.

– Со мной ты можешь быть откровенной. Я не вынесу из этой комнаты ни слова, что узнаю от тебя. Но твоя честность поможет мне не навредить тебе, а тебе – больше довериться. Вряд ли у тебя есть друг или подруга, с которыми ты можешь обсуждать абсолютно все, что тебя тревожит. Я же в рамках сессии могу тебе гарантировать почти врачебную тайну.

– Да я честная с вами, дядя Саш. Просто… никогда не задумывалась, что будет, когда я найду господина. Правда же, что раз он мой хозяин, то и решать все будет за меня. Так? Наверное, мы будем встречаться. Не только на сессии, но вообще… Кино там, кафе.

– Это не слишком розовато-сопливое поведение для господина? – не смог сдержать насмешки. – Вдруг он еще и целоваться захочет?

Девчонка поморщилась и снова подняла на меня лицо:

– А что, в Теме встречаются исключительно на время сессий?

– Еще на время оргий, обмена партнерами. Это ты не рассматривала?

– Это как?! Если я… Если он… Как меня можно менять с кем-то?

– Удивительно, что и это ты не погуглила, двоечница, – фыркнул я, протягивая руку к стоящему рядом столику с подготовленными к сессии атрибутами.

Приготовил я вещи еще с вечера, заранее, точно зная, что и в какой момент буду использовать. Сейчас пришло время ошейника. Моего ошейника на ее шее.

Я специально выбрал высокий, чтобы края упирались в ключицу и поднимали подбородок Лины. Важно, чтобы причиняемое аксессуаром неудобство напоминало девчонке, где она находится.

– Господин в любой момент может сдать тебя в аренду другому доминанту или вообще отдать на круг, если ты заранее не оговоришь, что против таких игр и обменов.

– Я против!

– Это ты не мне говори. Выпрямись и вытяни шею.

– Это мне? Ошейник?

– Да. Сегодня сессия пройдет с напоминанием тебе, кто тут главный.

Я аккуратно затянул и застегнул ошейник, отводя ее темные длинные волосы. На секунду подвис оттого, насколько гладкие и шелковистые у нее локоны. Маленькая деталь, дополнительно характеризующая Полину. Я примерно представлял, сколько времени и усилий требует уход за такой роскошью. Именно поэтому многие обрезают волосы, экономя силы. Но не Полина.

– Неудобно, – пробурчала козявка, яростно двигая плечами и головой, пытаясь приноровиться к сковывающему ошейнику.

– И не должно быть удобно. Сиди смирно. Итак, ты сказала, что готова отдаться на волю господина. И не предполагала, что господин может тобой делиться с другими.

– Да уж, мне это даже в голову не приходило!

Теперь Лина сидела на коленях у моих ног, с выпрямленной спиной и вытянутой шеей. Коситься, отводить взгляд теперь не получалось. Только глаза в глаза, в которых зарождалось нужное мне напряжение.

Я протянул руку к следующему атрибуту, тонко хромированной цепочке.

– Это еще зачем? – Полина отогнулась, мешая мне зацепить поводок к ошейнику.

– Помнишь, ты хотела поесть из миски? Как сука? Я могу тебе подыграть, – пошутил я.

Но девчонка не настолько хорошо меня знала, чтобы разобраться в интонации.

– Но я не хочу!

– А если этого захочет господин? Ты же должна подчиниться ему?

– Да бли-и-ин! Невозможно же все причуды впихнуть в договор заранее! Другие как-то этот момент обходят?

Я усмехнулся, дотягиваясь до кольца и застегивая цепь, тут же натягивая ее, чтобы выпрямить и подтащить Лину ближе.

– Терпят, например. Мало ли что тебе не нравится или ты не хочешь. Главное – доставить удовольствие господину. Разве не так?

Она облизала губы, и я мысленно занес этот жест к привычным, выдающим ее волнение.

– Но ведь… Если я потерплю один разочек, потом второй, мне надоест, и я просто брошу его. Я же могу уйти?

Я кивнул, склоняя голову.

– Что мы имеем? Ты не знаешь всех интересов господина, не можешь заранее обговорить ограничения или дозволения в контракте, отказываешься от обмена и в случае отсутствия терпения, ты его кинешь. Ничего не упустил?

– Нет, все так.

– А вот ты упустила.

– Чего?

– Практически все. Не зная правил Темы, ты вляпалась бы в доминанта, который, предположим, некоторое время терпел твои капризы и ограничивал себя в желаниях, но потом не ты бы от него ушла – он бы тебя вышвырнул. И вот ты снова одна. Что дальше?

– Найду себе нового господина, – самоуверенно заявила Полина, и я убежден, не был бы задран ее подбородок ошейником – она сама бы его задрала.

– С ним произойдет то же самое, потому что каждый доминант требует подчинения и послушания.

– Вы хотите сказать, что…

– Что?

– Господи, я не знаю! Вы так говорите, что я никогда в жизни не найду нормального господина, у меня они меняться будут как перчатки!

Вот теперь я слышал в ее голосе возмущение. Она яростно откидывала с лица волосы, заправляя непослушные прядки за ухо.

Вот еще один привычный жест, выдающий негодование. И он теперь тоже в справочнике.

– Скорее всего, так и будет. Ты должна знать, что в нашей среде обмен и разовые партнеры по сессиям – это норма. Вот прочные состоявшиеся пары – скорее исключение.

Потрясение – широко раскрытые глаза и чуть приоткрытый рот, как будто она хочет что-то сказать, но слов нет, не находятся.

– И у вас?

– Что у меня?

– Каждый раз разные девушки?

Я кивнул, не уточняя, что это скорее сформировавшийся круг девушек, который пополняется, только если из него выбывают.

– Охренеть! Значит, мама права, вы прожженный бабник!

Немного царапнуло выпадение из сессии при напоминании о Марине, Косте и том, кем мне приходится Полина. Мог ли я сдержать подколку?

– А как тебя назовет мама, если ты бойфрендов будешь менять каждые два месяца, потом каждую неделю, а потом каждую сессию?

– Пф! – фыркнула Лина, но отвернуться не смогла из-за ошейника, а отпрянуть не дал я, натянув цепь.

И снова покрасневшие скулы и шея – смущение.

Узнавать ее было мазохистским удовольствием. Нельзя, не надо, но чертовски приятно! Узнавать, предугадывать и провоцировать эмоции. Это моя игра, моя территория. И я чувствовал себя как паук, поймавший добычу.

– Жаль, что ты упускаешь очевидное во всей этой логической цепочке.

– Что?

– Цель – зачем создается пара в Теме, и инструмент, кроме контракта, который помогает контролировать сессии.

Полина покачала головой, поджимая губы так, что уголки грустно опустились. Еще одно проявление? Какое?

– Ладно, я сдаюсь. Вы мне скажете?

Ага! Это признание поражения, смирение, принятие решения мастера.

– Обязательно скажу. Ты права в том, что нельзя все предусмотреть в контракте заранее, как и переписывать его после каждой сессии. Поэтому существует стоп-слово.

– А! Черт! Я же знала!

– Знала, но забыла. А это одно из важных условий в отношениях. Игра может завести далеко в попытках разбудить чувства. Никто другой не узнает твоих пределов, если ты сама не остановишь его. Запомнила?

– Да. Сейчас у нас сессия? Я же могу обозначить стоп-слово?

Я кивнул.

– Тогда «чучело».

– Пусть.

– И не спросите почему?

– Это твой выбор. Мне все равно, что оно значит для тебя, а для меня оно означает, что я должен остановиться.

– Ого. Ну, ладно…

– Больше ничего не уточнишь?

– Так вроде все? Стоп-слово назвала. Что еще?

– Цель.

– А! Цель. И что с ней не так?

– Цель – это основное. Самое главное, Лина. Это не просто поймать острые эмоции, не только найти себе бойфренда, который будет тебе их давать. Цель – это получить удовольствие.

– Это и так понятно.

Я хмыкнул, сильнее натягивая поводок, делая сидение на коленях неудобным и напряженным, а вмешательство в мою речь – невозможным.

– Получить сексуальное удовольствие от игры. Никто не порет просто ради порки, никто не связывает партнера ради ограничения, никто не покупает уйму аксессуаров для игр, чтобы всего лишь поиграть с партнером.

Я видел, как до нее доходит информация и меняется выражение лица. Целый спектр эмоций, из которых я уловил потрясение, смущение и возмущение.

Ослабил поводок, давая ей отдышаться и прийти в себя, заканчивая речь:

– Цель – сексуальное удовлетворение. Оргазм на обоюдных пороках. Кто-то заводится от садизма, а кто-то способен кончать только от боли. Ты знала, что центры удовольствия и боли находятся слишком близко друг к другу? Это практически один участок головного мозга, и бывает, что человек путает боль с удовольствием.

– Нет, не знала…

– А теперь скажи мне, ты действительно настолько порочна, что тебе нужна Тема? Или мы остановим сессию? Ты готова произнести стоп-слово?

Полина неуверенно покачала головой.

– Я… немного не понимаю. У меня куча вопросов в голове.

– Задавай.

– Дядя Саш, вы в Теме, потому что нормально кончить не можете, что ли?

– Уважение к доминанту – обязательное правило. За неуважительный вопрос будешь наказана.

– Я думала, у нас обоюдный разговор.

– Обоюдный, а не хамский. Или ты готова мне рассказать, как кончаешь ты и что заводит тебя? – Я злился, злился на нее и не мог остановиться.

– Я не кончаю! – выкрикнула она. – В том-то и проблема! Не кончаю. Ни разу. Значит, я порочная? Меня заводит, когда кто-то берет все решения на себя, а я становлюсь безвольной, вынуждена подчиняться. Это заводит. Но я никогда не доходила до конца.

– Ты мастурбируешь?

Полина осеклась и сникла. Потом неохотно кивнула, еле-еле, насколько позволял ошейник.

– И?

– Что «и»?

– Не огрызайся. Ты кончала от мастурбации?

– Нет.

В последний раз я так удивлялся, наверное, лет десять назад.

– Но ты не девственница? Опыт у тебя есть?

– Есть, – кисло подтвердила она, совершенно расклеиваясь.

– Ладно. Если тебе будет легче, то да, я в Теме, потому что меня заводит только игра в подчинение. Тоже легкое, скажем так, отклонение. Обожаю трахать подчиненных не только в офисе, но и в личной жизни.

– Ну, по вам заметно.

– Не дерзи. Что же тогда будем делать? Ты не устала?

– Смотря что делать заставите. Полы мыть точно не хочу.

Я усмехнулся, про рабынь она не знает, да и рановато пока затрагивать эту тему, с текущими бы разобраться.

– Тогда продолжим легкую сессию и посмотрим на твою реакцию. Я, если честно, планировал только разговор, но раз речь зашла о столь личных проблемах, можем немного удлинить игру.

– Легкая сессия? С вами?

– А ты наблюдаешь здесь еще кого-то? Уже созрела на обмен?

– Нет, я про другое… Вы же говорили, что цель сессии – секс. Да?

Я подтвердил, с интересом следя за ее размышлениями.

– А теперь предлагаете сессию? Секс с вами?

При этом она нервно облизала губы и убрала волосы за ушко.

Возмущена и взволнована? Еще бы! Я сам не ожидал такого поворота.