Текст книги "Загадка смерти бой-бэнда"

– Но я думаю, у нас может получиться. У фанатов, я имею в виду. Мы знаем его с совсем другой стороны, нежели остальные, и уже очень долго наблюдаем за ним. Думаю, мы могли бы помочь.

Не знаю, что именно в Молли вынудило меня говорить без остановки. Я не могла заткнуться. Мне так отчаянно хотелось ее впечатлить, что я совсем отключила логику и выбалтывала каждую мысль, что возникала у меня в голове. Пару секунд я просто сидела, разинув рот, не представляя, как мне теперь из всего этого выпутываться.

– Ну прямо все лучше и лучше, естественно, это я в переносном смысле. Хэрри, вам нельзя ходить тут и вынюхивать ничего. Это вам не игра какая-то, а полицейское расследование! У Фрэнки лучшая команда адвокатов из возможных. Если он правда ничего не делал, его точно оправдают, обещаю. Но его не арестовали бы, если бы не было улик. Простите.

– А что это за улики, Молли? – поинтересовалась я.

Мне отчаянно хотелось обернуться и поискать взглядом Джэз в коридоре, но мне нужно было во что бы то ни стало удержать внимание Молли. Где, черт возьми, была моя лучшая подруга? Именно ей люди все рассказывали. Возможно, потому, что она их слегка пугала, но тем не менее. Это было ценное качество. Я решила попробовать другой подход.

– Послушайте, не в моих интересах кому-то что-то рассказывать, правда же? Это может ему навредить, а мне это нужно меньше всего.

Она с улыбкой покачала головой.

– Вы должны понять, Хэрри, что я уже давно этим занимаюсь. Я не в первый – и, думаю, не в последний – раз вынуждена общаться с детьми-переростками. Знаю, что для людей вроде вас информация – это власть. Вы говорите, что любите их и не сделаете ничего, чтобы причинить им вред. И, наверное, даже не врете. Но потом вы уходите и пишете что-нибудь в интернете, и это вредит им куда больше, чем вы можете себе представить. Иногда то, что кажется вам помощью, совсем не помощь. Мне правда очень жаль. Я знаю, что вы стараетесь как можете, но я ничем не могу помочь. Вам надо идти, Хэрри. Вот прямо сейчас.

Я кивнула ей с печальной улыбкой:

– Им очень повезло, что у них есть вы.

Я встала и протянула ей руку.

– Ох, да бога ради, – ответила она, и в ее глазах снова заблестели слезы, – и вы тоже, милая моя. Послушайте, вы, девчонки, меня изрядно пугаете, потому что я знаю, что если кто-то и может вытащить его, то это вы.

– Мы попытаемся, – пообещала я.

– Пожалуйста, не надо, – попросила Молли.

Я шла по коридору, когда из двери высунулась рука и втянула меня. По густому облаку духов Half Light я поняла, что это Джэз. Нам надо было заранее обдумать, насколько разумно с ее стороны идти с этим парфюмом в здание, где его опознает каждый второй. Однако век живи, век учись.

– Что ты делаешь? – прошипела я.

Она зажала мне рот и развернула к себе лицом. Я едва различала в темноте ее черты.

– Мы что, в шкафу? – прошептала я, когда она опустила руку.

– Да, мы в шкафу, но это лишь потому, что за стеной сидит Скарлетт и слышно абсолютно все, что она говорит.

Она показала на пустую стену за своей спиной. Разворачиваясь посмотреть, я обо что-то задела: в углу стояла картонная фигура Фрэнки в полный рост. Я расхохоталась и тут же зажала рот руками.

– Боже мой, – сдавленно проговорила я через руку, – а этот что тут делает?

– Ах да, забыла сказать, он послушает вместе с нами.

– Джэз, это просто нелепо. Будем торчать здесь, пока она не скажет что-нибудь подозрительное?

Джэз улыбнулась так, словно знала что-то, неведомое мне.

– Да. И ждать нам осталось совсем недолго. За пару секунд до того, как ты пришла, она сказала Ричу – он проходил мимо, – что, как только Молли закончит с твоим собеседованием, она придет рассказать Скарлетт об обнаруженных уликах. Я подумала, что ты захочешь это услышать.

У меня подогнулись колени, но я все же устояла. Конечно, мне хотелось это услышать, я видела, как расстроена Молли: новости у нее вряд ли хорошие.

– А, и еще я узнала, какое у них алиби, – продолжила Джэз, – я имею в виду Скарлетт и Рича. Они были на совещании, в этом самом здании, когда Эван умер.

Я как-то не задумывалась, что Скарлетт и Ричу тоже понадобятся алиби. Я была так сосредоточена на том, чтобы вызволить Фрэнки, что мысль обо всех остальных не посетила меня ни разу.

– Как ты об этом узнала?

– Скарлетт сказала. Типа ей сложно поверить, что они торчали здесь на скучном собрании, обсуждая даты международного турне, и понятия не имели, что в это время происходило.

– Тебе бы в разведке работать.

– И это навело меня на мысль проверить, что делала Молли. С ней тоже все чисто: буквально за несколько минут до звонка в полицию она выложила в инстаграм селфи из бара на другом конце Лондона. Судя по кольцам, Джорджия была с ней.

Она развернула ко мне телефон и показала идеальный кадр с Молли из какого-то бара, о котором я даже не слышала. Джэз была права: в углу фотографии виднелась чья-то рука с массивными кольцами, явно в стиле Джорджии.

Однако от всего этого положение Фрэнки казалось еще хуже.

– Ну наконец-то! Что тебя так задержало?

Я придвинулась ближе и приложила ухо к стене. Джэз последовала моему примеру как раз тогда, когда Молли ответила:

– Прости!

– Мол, что случилось? Ты что, плакала?

– Еще как плакала, – прошептала я.

Джэз приложила палец к губам:

– Шшш, слушай.

– Я говорила с детективом, – слабым, бледным голосом ответила Молли.

Жаль, что я не могу их увидеть. Невозможно как следует оценить ситуацию, прижимаясь ухом к холодной стене.

– И?

Вместо ответа Молли разрыдалась.

Мы, застыв, слушали, как Скарлетт пытается ее утешить.

– Так ты ему не поможешь, солнышко. Как думаешь, что бы он почувствовал, зная, что так расстроил тебя?

Голос ее звучал с терпеливой лаской, и я подумала, что на ее месте наверняка бы не сдержалась: ужасно бесит, когда тебе ничего не рассказывают. Это что, профессиональная деформация? Неужели их так хорошо учат притворяться, что все в порядке? Если так, то мне еще есть чему поучиться.

– Не раскисай, солнышко. Мы ему нужны.

При этих словах нерешительность Молли мигом куда-то пропала. Когда Молли заговорила снова, ее голос звучал четко и уверенно:

– Есть новые улики. Мы знаем, что его официально арестовали в субботу, потому что полиция узнала, что Фрэнки с Эваном договорились встретиться на Олбани-роуд в день, когда Эван погиб. Я по-прежнему считаю, что это недостаточные основания: они же были лучшими друзьями, конечно, они планировали увидеться. Но теперь есть кое-что еще. Сегодня утром они второй раз обыскали крышу – там сработала сигнализация – и нашли футболку Фрэнки со следами ДНК Эвана. И кровь тоже, но они еще не знают, чья она. Не важно, плачу я или нет; возможно, ему уже просто нельзя помочь.

Пальцы Джэз капканом сомкнулись на моей руке. Этим мы с ней тоже сильно отличались: во времена тревоги или потрясений она тянулась к людям, а моим первым порывом всегда было уйти в себя. Мне не хотелось, чтобы меня трогали. Я едва успела подумать, что они договаривались встретиться и что Фрэнки арестовали именно поэтому. Ситуация ухудшалась так стремительно. Причина ареста не шла ни в какое сравнение с тем, что они обнаружили кровь. Я вздрогнула.

– Откуда они знают, что это футболка Фрэнки? – прошептала я, и Молли будто бы услышала меня.

– Это та самая футболка с тупой выпендрежной цитатой из Джона Китса. Единственная в своем роде, и она принадлежит Фрэнки. Это абсолютно точно его футболка.

«Напевы, слуху внятные, нежны, но те, неслышные, еще нежнее».

Я знала, о какой футболке она говорит. Любая фанатка сразу поняла бы. Я обожала эту вещь. Мы всегда знали, что в цитате завуалирован намек на их с Джеком отношения. Конечно, то, что Фрэнки мог показать миру, было прекрасно, но их совместный секрет? Их тайная любовь? В ней была бескрайняя нежность.

Молли вновь заплакала, и Скарлетт решила на сей раз не медлить.

– Скажи мне, что точно сказал детектив.

– Только это: на футболке нашли ДНК, которая совпадает с ДНК Эвана, и свежее пятно крови, но оно такое крошечное, что они пока не смогли определить, кому она принадлежала. Фрэнки сказал полиции, что на той неделе он Эвана не видел, так что теперь мы знаем, что он соврал. А что еще он нам не рассказывает, Скар? Может, мы впустую тратим время и это правда был он?

– Нужно рассказать Ричу. – Голос у Скарлетт задрожал.

Раздалось какое-то шарканье, а затем воцарилась мертвая тишина. Куда бы они ни ушли, мы их больше не услышим.

– И что нам делать? – спросила я.

Джэз пожала плечами:

– Понятия не имею, Хэрри.

К реальности меня вернуло цоканье каблуков по коридору. Мы прятались в шкафу в компании картонного Фрэнки Уильямса, и нам абсолютно точно нужно выбраться отсюда незамеченными. Я на цыпочках подошла к двери и прижалась глазом к щелке. Я сразу узнала миниатюрную блондинку, шагающую прямо на нас.

– Это Джорджия!

Джэз тут же оказалась рядом: положив подбородок мне на плечо, она вместе со мной наблюдала, как Джорджия идет уверенным шагом по коридору. Я страшно завидовала ее уверенности. Конечно, они ее наняли! Она была рождена, чтобы здесь работать.

– Надо с ней поговорить!

– Джэз, мы не можем выпрыгнуть из шкафа в офисном здании и закричать: «Сюрприз!» Нас здесь вообще быть не должно. Нам нужен план получше.

– Ты права.

С этими словами она протиснулась мимо меня и встала у двери.

– Какого черта ты делаешь?

Когда Джорджия проходила мимо нашей двери, Джэз схватила меня за руку и потянула за собой в коридор. Я не сказала ни слова. Наверное, нам пока надо вести себя тихо. Я посмотрела на Джэз взглядом, который, надеюсь, сказал ей: «Если у тебя есть план, то сейчас самое время его воплотить».

Похоже, это сработало.

– Джорджия?

Она повернулась на голос. Улыбка на ее лице сменилась замешательством.

– Привет?

Это прозвучало как вопрос. Я знала, что вместо этого она хотела сказать: «Надеюсь, у вас есть серьезная причина, чтобы быть здесь. Вас тут быть не должно».

– Я совсем забыла, что ты здесь работаешь! – Джэз шла по коридору чуть ли не вприпрыжку, словно случайно наткнулась на давнюю подругу.

На самом деле с Джорджией мы были знакомы шапочно и виделись сто лет назад.

– Ага. А вы что тут делаете?

Я шла следом за Джэз, надеясь, что моя дружелюбная улыбка растопит сердце Джорджии, а не заставит ее вызвать охрану. А у них есть охрана? Не помню, видела ли кого-нибудь в форме у входа, но вряд ли же компания оставит себя совсем без защиты… Хэрри, соберись!

– Мы пришли на собеседование! – встряла я, и лицо Джорджии сразу же расслабилось.

– Ох, слава богу! А я-то думала, что вы… ну… незаконно проникли или что-то вроде того, – сказала она с натянутой шутливостью.

Я заставила себя рассмеяться в ответ.

– Ха! Нет, конечно! Разумеется, мы не проникли. А ты-то как? Наверное, у вас страшная запарка из-за… из-за всего этого.

Джорджия положила руку с идеальным маникюром мне на плечо и снисходительно улыбнулась. Вероятно, это должно было означать любезность.

– Так мило, что ты спросила. Я совсем с ног сбиваюсь, детка. Мы всего-то добиваемся, чтобы с него сняли подозрения, чтобы все вернулось в норму.

Ну ты тут на стажировке, так что я не думаю, что от тебя зависит, оправдают его или нет, подумала я и приторно улыбнулась.

– Мы хотим помочь, – внезапно сказала Джэз.

Я по-прежнему не сводила глаз с Джорджии. Надеюсь, Джэз понимает, что я сейчас в полной ярости.

– Что?! – Джорджия убрала руку с моего плеча. – Помочь с… с чем?

– С расследованием, – продолжила Джэз.

Она же только делает хуже! Теперь у меня не осталось выбора: надо ее поддержать. Я не успела предупредить подругу, что такая тактика с сотрудниками «Чистого пиара» не работает.

– Мы знаем, что против него есть улики, – продолжала Джэз.

Джорджия покачала головой.

– Да ладно! Ничего вы не знаете. Понятия не имеете, что здесь происходит.

– Так расскажи нам!

Ко мне вернулся дар речи.

– Не тебе объяснять, на что похож фэндом. Дай нам информацию! Мы все выясним. Ты же знаешь, мы справимся, Джорджия. Нам просто нужно знать, что происходит.

Джорджия опять покачала головой.

– Я из кожи вон лезла, чтобы попасть в агентство, и не собираюсь рисковать своим положением. Если вы хотите что-то разузнать, придется спросить у кого-нибудь другого. Простите! Мне вам сказать нечего.

– Даже ради Фрэнки нам не поможешь? – спросила Джэз.

Джорджия подняла руку.

– Давайте на этом закончим. Это не значит, что я считаю его виноватым. Это значит, что я не хочу потерять работу. Не надо давить на чувство вины, Джэз.

– Что же нам делать?

Мой голос зазвучал плаксиво – совсем не так, как я ожидала.

– Поговорите с Алекс.

Что?!

– А она-то… тут… при чем? – спросила Джэз, словно пытаясь сложить вместе части головоломки. У нее явно не получалось.

Джорджия, пожав плечами, пошла дальше, звеня блестящими серебряными сапогами.

– Хотите что-то разузнать? Расспросите ее. А теперь вам надо уходить, пока никто вас не заметил. Собеседования уже закончились.

Она была права, думала я, глядя ей в спину. Собеседования закончились, но мне казалось, что началось что-то гораздо более запутанное.

Трек 7

Что-то тут было нечисто. Алекс, которая обычно не расставалась с телефоном, игнорировала все наши звонки и сообщения, которых мы наотправляли целую кучу с тех пор, как покинули офис «Чистого пиара» и направились к Джэз домой. Сказать наверняка я не могла, но мне было очень тревожно.

Когда мы вернулись домой к Джэз, она повела меня в оранжерею, чтобы мы могли прийти в себя. Я всегда знала, скорее догадывалась, что она из богатой семьи, но до сегодняшнего дня не понимала, что это богатство уровня «Давайте подарим нашей дочери-подростку собственную оранжерею». Панорамные окна выходили в сад, за которым явно ухаживали профессиональные садовники. Родители Джэз то и дело заглядывали к нам, но я подумала, что не прочь потерпеть их шпионство, если это значило, что я смогу какое-то время пожить у них.

– Честно, мне так приятно видеть, как Джэз проводит время с настоящим человеком, а не с людьми у себя в компьютере, – сказал ее папа, который принес нам еду.

– Ага, пап, спасибо. Ты был прав. Настоящие друзья лучше всего, правда?

В ее голосе слышался неприкрытый сарказм, но отец его совершенно не заметил.

– Скажите, если вам еще что-то понадобится.

Джэз буквально сверлила взглядом его удаляющуюся спину.

– Понимаешь, о чем я? Они просто помешались на том, чтобы я проводила время с друзьями не из интернета.

Мы решили сказать им, что познакомились в университете, просто чтобы от нас отстали.

– Они очень милые, – успокоила ее я. – Так что мы будем делать?

– Господи, Хэрри, я понятия не имею.

Не дозвонившись до Алекс и на этот раз, Джэз отложила телефон.

– Жаль, что мы не знаем, о какой ДНК идет речь.

Я мало что помнила из курса биологии, но и дураку было понятно, что чей-то волос на футболке вызовет куда меньше подозрений, чем, ну, скажем, обломок кости. О последнем мне и думать не хотелось.

– А что, есть какая-то разница?

Я кивнула.

– Если обнаружили волос, то он мог туда попасть, если они обнимались или если Эван просто стоял рядом с Фрэнки, когда на том была эта футболка. Клетки эпидермиса тоже не очень опасны: чтобы они попали на ткань, достаточно ее коснуться. А уж если Эван когда-то надевал футболку Фрэнки и ее с тех пор не стирали, то его клетки кожи точно бы нашли. А вот если речь идет о слюне или тканях организма, тогда дело плохо. Нечасто услышишь, что они попадают на место преступления по случайности.

– Господи, и что, ты расхотела учиться такой крутоте?

– Не то чтобы расхотела. Просто нашла то, что люблю больше и к чему у меня больше таланта. И еще, от мысли об осколках костей на футболке Фрэнки меня тошнит – в буквальном смысле. Я не справилась бы на биофаке.

– Получается, мы надеемся, что это будет волос?

– Так жаль, что мне не написала девочка, которая звонила утром.

Когда мы вышли из здания, я рассказала Джэз про странный звонок.

– У нее был такой потрясенный голос. И нам бы сейчас пригодилась любая информация, согласись.

– Но мы даже не знаем, видела ли она что-то, так? – спросила Джэз.

Я мотнула головой.

– Мы даже не знаем, насколько она фанатка: может, она узнает парней на улице и иногда слушает их музыку, а может, легко перечислит все их татуировки и знает, где они проводили Рождество три года назад.

– Я и сама не знаю, где они были на Рождество три года назад, – сказала Джэз.

– Нет, но три года назад знала.

– Ладно, я поняла, о чем ты, – рассмеялась она.

За дверью послышалось хихиканье. Мы на секунду отвлеклись от таинственной фанатки.

– А, близняшки! Хватит прятаться! Заходите, если хотите! – проорала Джэз, и ее громкий голос разнесся эхом по оранжерее.

Скрипнула дверь, и внутрь робко зашли две крохотные фигурки.

– Арджун, Падма, это моя подруга Хэрри.

Первой вперед шагнула девочка. Ее неслыханная отвага так поразила брата, что он последовал за ней, пусть и менее уверенно.

– А ты девушка Джэз? – спросила Падма, не глядя на меня.

Я улыбнулась:

– Нет, мы просто лучшие подруги.

Девчушка вздохнула.

– Но Джэз всегда говорит, что, когда у нее будет девушка, они будут и лучшими подругами тоже.

– Слишком умна для восьмилетки, – пробормотала Джэз, – слушает именно тогда, когда не нужно.

– К тебе никогда не приходят друзья, – заговорил Арджун.

Джэз поднялась с пола, где так уютно расположилась, и начала выпроваживать близнецов за дверь.

– Так все в этой семье говорят, приятель. А теперь вот пришли, и поэтому можете порадоваться и оставить нас в покое.

Близнецы обменялись взглядами, столь же милыми, сколь и обескураживающими. Падма состроила гримаску, словно размышляла, а потом повернулась к Джэз.

– Ладно. Но потом поиграешь с нами во что мы захотим.

– Хорошо, поиграю. Обещаю, – сказала Джэз, закрывая дверь под носом у близнецов и поворачиваясь ко мне.

– Ну так вот, – сказала она, глядя в пол.

– Ты лесбиянка или не совсем гетеросексуалка, и я только что узнала об этом от твоей крошечной родственницы после десяти секунд знакомства. А ведь мы дружим много лет.

– Уф! – Джэз посмотрела на меня.

Я виновато улыбнулась.

– Прости, вышло резче, чем я думала.

– Я понимаю. Не переживай!

Джэз уселась на прежнее место на полу и вздохнула. Я поняла этот вздох: она знала, что этого разговора не избежать. Джэз стянула с дивана подушку, положила на нее ноги и повернулась ко мне.

– Я пока не совсем с этим разобралась, но, похоже, я действительно лесбиянка. Пока это в теории, и мне казалось, что незачем никому рассказывать, понимаешь? Я не тороплюсь что-то говорить, но я практически уверена, что, когда встречу кого-то, это будет девушка, и тогда я объявлю об этом на весь мир. Но вообще в моих поступках ничего не поменялось; я по-прежнему ничего не делаю. Поменялось лишь то, как я называю себя, и поэтому я думала, что мне нечего тебе сообщать. Я понятно объясняю?

Я кивнула.

– Да! И я не имела в виду, что ты обязана мне что-то рассказывать; я просто не задумывалась, что могут быть такие важные вещи, которых мы друг про друга не знаем. Мне кажется, я очень хорошо тебя знаю, и странно думать, что, вероятно, это и не так…

– Нет, ты правда хорошо меня знаешь. Ты знаешь меня, даже если и не знаешь обо мне все факты.

– Так что насчет Фрэнки? Вернее, вообще всех ребят. Они же тебе нравятся?

– Я думаю, что они роскошно выглядят, и чувствую с ними связь, так что в каком-то смысле да. Но они меня совсем не привлекают в сексуальном смысле. Мне просто хочется крепко их обнять и оберегать, чтобы никто не мог причинить им боль. Я бы сказала, что восхищаюсь ими, но не влюблена.

– Подожди… ты не хочешь заняться сексом с Фрэнки? – спросила я полушутя, но и на самом деле мне было интересно.

– Нет, – покачала она головой, – не в животном смысле «Он так горяч, что я с ним переспала бы». Вернее, нет, я хочу с ним секса, но скорее потому, что восхищаюсь им как человеком.

– Но ты ведь не знаешь его как человека.

– Да, это сложно. Мне кажется, я знаю его лично, разумеется, и, видимо, какая-то часть моего мозга связывает это ощущение с сексом. И не понимает, как отличить Фрэнки от, ну, скажем, от гипотетической симпатичной девочки из соседнего дома. Но я пока ничего такого не чувствовала. Понимаешь?

– Боже, да как ты во всем этом разбираешься? Прости, я глупость спрашиваю, да?

– Нет. Это хороший вопрос. Думаю, мне не нужно ни в чем разбираться, как остальным, потому что это же мои собственные чувства. Их обычно достаточно… Поначалу вроде было сложно, когда я только пыталась понять, что значат мои чувства. Типа: думаю ли я, что Эмма Уотсон красивая, потому что так и есть или потому, что я хочу с ней встречаться.

– Очень сложная дилемма! – улыбнулась я.

– Я столько времени проводила, пытаясь все проанализировать и понять, как это скажется на моем будущем, но потом я поняла, что мои мысли ничего не изменят. Я могу хоть целый век об этом думать, но мои чувства все равно останутся прежними. И я решила просто жить как живется.

– Ну и правильно, – сказала я, – прости, что стала тебя допрашивать.

– Ничего страшного. Прости, что не рассказала раньше.

– Но ты права! Это ведь ничего не меняет, так?

– Ага! И, мне кажется, это не важно, что мы не все друг про друга знаем, потому что мы не видимся каждый день. Важно, что есть вещи, которые знаешь про меня только ты. Мы же не можем делиться со всеми близкими абсолютно всем и всегда. Мы настоящие подруги, хотя ты и не знаешь мою семью, например.

– Теперь знаю.

Растянувшись на полу, я коснулась лодыжки Джэз пальцами ноги.

– Да! Может, однажды мы им даже расскажем, как познакомились на самом деле!

Мы несколько часов провели в оранжерее, во всех подробностях и со всех сторон обсуждая события, которые я для себя назвала музыкальным детективом. Мы заказали китайскую еду. Время от времени Джэз снова набирала номер Алекс, но теперь наши звонки сразу попадали на автоответчик. К тому времени, как зазвенел мой собственный телефон (он все еще лежал в кармане куртки в дальнем углу комнаты, где я оставила ее, когда пришла), я настолько размякла от тепла и спринг-роллов, что едва обратила на него внимание.

– Передай им, что мне все равно, – сказала я.

Джэз со смехом взяла собственный мобильник.

– Наверное, это из группового чата, хотят узнать новости, которых, разумеется, нет.

Она поднесла телефон к моему лицу: никаких уведомлений.

– Это не чат. Кто-то хочет поговорить именно с тобой.

– Никто, кроме родителей, мне не пишет, – сказала я.

– Ну что ж, значит, это твои родители.

Со стоном поднявшись на ноги, я прошаркала через комнату, скользя носками по полу. Я весь день ничего не писала родителям, и это было необычно. Когда я уезжала, мама поставила мне только одно условие: писать им раз в день – просто чтобы сообщить, что у меня все хорошо. Я знаю, что многих бесило бы отчитываться родителям каждый день. Но меня это заземляло: напоминало, откуда я родом и, если что-то случится, я всегда могу вернуться домой. Улыбнувшись, я посмотрела на экран.

Первое сообщение пришло сорок семь минут назад. Это был Стефан. Я старалась не замечать, что у меня покраснели щеки. Это что-то новенькое. Я пробежала сообщение: «Надеюсь, собеседование прошло хорошо! Я знаю, что ты отлично справилась!»

Ладно, отвечу позже. Однако последнее уведомление было не от родителей. Кто-то с ником Beck83757 написал мне на Tumblr. Я сразу поняла, что это ненастоящий аккаунт: в мире, где популярность в соцсетях ценилась на вес золота, никто не выберет себе имя, которое невозможно запомнить.

– Ну что? – спросила Джэз.

Она вытянулась на полу, погруженная в сытое полузабытье.

– Сообщение на Tumblr. Похоже, от бота, – сказала я, открывая приложение.

А потом охнула и схватилась за угол стола, чтобы не рухнуть на пол.

– Что такое?

– Это она – девушка, которая позвонила мне.

– Читай вслух!

Голос ее прозвучал с внезапной серьезностью. Пока я шла через комнату, одновременно подкручивая уровень яркости на экране, Джэз села в напряженном ожидании.

– Что у нее за история? Что она услышала?

Я сделала глубокий вдох и прочла сообщение вслух:

Привет, Хэрри! Спасибо, что была так добра ко мне, когда я позвонила сегодня, и прости, что я бросила трубку. Я очень нервничала и не хотела, чтобы кто-то из-за меня попал в беду. Но не говорить еще хуже, и я знаю, что ты хочешь для Фрэнки и остальных только добра, поэтому я тебе расскажу. Не знаю, правда, к чему это приведет.

Несколько недель назад я была с тетей в баре в Лондоне. Мне было очень скучно, но тут рядом с нами села парочка (во всяком случае, я решила, что они пара). Сначала я узнала Молли, потому что она явно не пыталась выдать себя за кого-то другого. Только потом, когда в бар зашел их друг и я узнала в нем Эвана, поняла, что Молли пришла вместе с Фрэнки. Фрэнки был в бейсболке и худи – представь самый маловероятный для него наряд, вот именно это он и надел. Прятался у всех на виду, хотя это не сработало, потому что он пришел в компании двух человек, больше всех остальных в мире связанных с Фрэнки. За исключением Джека и Кайла, конечно. Ну так вот. Я не знала, о чем они будут говорить, но подумала, как круто поделиться этим с фан-клубом. Надеялась, что они обсудят турне или что-то в этом духе. И я положила телефон на край стола и включила запись.

Они… они говорили совсем о другом. Я все еще не знаю, можно ли тебе доверять, но сейчас мне терять уже нечего.

Я прикрепила запись. Не могу написать, о чем они говорили. Не могу быть человеком, который все испортит. Просто послушай! И ни с кем не делись.

Бекка.

– О боже!

Я щелкнула на запись.

– Рассказать кому-то из нас значит рассказать всем, – сказала Джэз, и я кивнула.

– Но что же там может быть? – спросила я. – Что ее так напугало? О чем бы там они ни говорили несколько недель назад, это ведь не может быть связано с тем, что случилось с Эваном!

Не дожидаясь ответа, я включила файл. Искаженный динамиком телефона гул незнакомого бара звучал как-то металлически.

– Вот сейчас и узнаем.