Текст книги "Безумно"

9

А обстановка-то накаляется…[10]10
  Отсылка к популярному в западном сегменте интернета мему «Well, that escalated quickly», появившемуся на основе одноименной фразы героя кинофильма с Уиллом Ферреллом, «Телеведущий: Легенда о Роне Бургунди».


[Закрыть]

Джун

Я на складе одна. Уже не меньше пяти минут. По крайней мере, по ощущениям. Я уже давно потеряла всякое чувство времени, а часов поблизости нет. Так или иначе, я все еще стою перед этим проклятым шкафом, частично обнаженная и полностью ошарашенная. Что это вообще было?

Соломинки. Я должна была просто забрать эти чертовы соломинки. Как это могло привести к тому, что я оказалась на складе с голой грудью, а Мэйсону пришлось давать мне свою одежду? Откуда он вообще так быстро взялся? Как по мне, звучит будто сюжет для начала паршивого, но вполне приемлемого порно.

У меня пересохло во рту, поэтому я несколько раз сглатываю, провожу языком по губам, чтобы их увлажнить, и глубоко вздыхаю. Затем наконец даю себе пинок, которого мне не хватало, и убираю руки с груди, чтобы одеться.

Немного подрагивая от холода, я снова и снова осматриваю свой топ, который порвался спереди и весь измялся. Тонкая ткань не имела ни малейших шансов выстоять против гвоздя. Теперь остается только выбросить его, так что я кидаю его на пол, и снова у меня не остается никаких вариантов, кроме рубашки. Рубашки Мэйсона…

И тут я делаю то, чего делать не стоило: я зарываюсь в нее носом и вдыхаю аромат. О. Мой. Бог. Как запах может быть таким прекрасным? Таким интенсивным, древесным и свежим одновременно. Таким сексуальным…

– Мэйс, я тебя ненавижу, – бормочу я, понимая, что на самом деле он повел себя правильно – это было очень мило и заботливо с его стороны, отдать мне свою рубашку.

Я медленно надеваю ее через голову, она мне слишком велика, поэтому я заправляю ее в юбку. Выглядит по-дурацки, но, по крайне мере, мне не придется расхаживать тут голышом. Хотя я именно так себя сейчас и ощущаю. Голой. Как будто я ощущаю не ткань рубашки, а прикосновения Мэйсона.

Я крепко зажмуриваю глаза и стараюсь подумать о чем-нибудь другом – но выходит еще хуже.

Устало откидываю волосы назад, как минимум в сотый раз поправляю рубашку, чтобы убедиться, что она ровно сидит, и, наконец, прихожу в движение. Я наклоняюсь и поднимаю коробку, упавшую рядом со мной, чтобы разобрать весь этот хаос. Поставив ее ровно, я складываю в нее соломинки с пола, одну за другой.

После того как пол убран и нигде больше не видно притаившихся соломинок, я кладу майку сверху на коробку, обхватываю ее руками и направляюсь обратно к Энди. Кто знает, сколько соломинок осталось у них в баре, а эти, после того как я, идиотка, раскидала их по полу, нельзя теперь сразу использовать.

Стена жара и пота обрушивается на меня, как только я выхожу со склада. В зале я вижу, как ко мне спешит Энди, и я ставлю коробку под барную стойку, чтобы никто об нее не споткнулся.

– Джун, все в порядке? Тебя нет уже целую вечность. Ты нашла соломинки?

– Да… эм… прости, – бессвязно отзываюсь я, указывая на коробку. – В смысле, они здесь. Правда, мне очень жаль, но они все попадали на пол. Придется сначала положить их в посудомоечную машину, прежде чем выдавать гостям.

Я виновато поджимаю губы.

– С любым могло случиться. Спасибо, что принесла их. Я сейчас предупрежу Купа и Пола и позабочусь об этом.

Ее щеки раскраснелись, а волосы растрепались, коса едва сдерживает ее длинные тяжелые волосы. Капельки пота блестят у нее на лбу. И при этом она словно светится. Кто бы мог подумать, что она так погрузится в эту работу? Энди осваивает ее все увереннее.

– Спасибо за понимание.

– Это ведь рубашка Мэйсона, верно? – При этом вопросе что-то щелкает у меня в голове, и я не могу прямо ответить на него. У меня защекотало в животе и… господи, неужели даже встали соски? Дьявол, вот же маленькие предатели.

– Да, он был на складе, – уклончиво отвечаю я.

– Ага, но и ты была там же.

– Верно, – отвечаю я сдавленным голосом. Отлично, просто отлично. – Мэйсону пришлось одолжить мне свою рубашку, у меня произошло небольшое ЧП с майкой и гвоздем и… о, не спрашивай, – со вздохом добавляю я и приподнимаю пальцами жалкие остатки топа, чтобы показать подруге, прежде чем выбросить его в мусор.

– Что?! – У нее расширяются глаза. – Ты не поранилась? Тебе что-нибудь нужно? Хочешь пойти домой переодеться?

– У меня есть эта рубашка, сойдет и так.

Аромат Мэйсона непрерывно щекочет нос.

Сперва поцелуй, теперь вот это… Это больше Мэйса, чем я могу вынести. Намного больше, чем я хотела бы в своей жизни.

Так ли это неправильно, думать о нем? О том, каково это – целовать его? Пусть даже это было всего один раз. О его запахе, голосе, об ощущении его дыхания на моей коже… Или о том, как мне хотелось, чтобы он забыл про этот чертов топ и просто прикоснулся ко мне? Хотя бы мимолетно, хотя бы на одно мгновение…

Я делаю глубокий вдох. Возможно, я не должна больше отрицать очевидное. Возможно, было бы лучше… дать ход всему этому. Да, звучит неплохо. Почему бы просто не поддаться? Почему бы не решиться и тем самым не закрыть этот вопрос навсегда? Это напряжение и притяжение просто уйдут и…

– Энди? Куда пошел Мэйсон?

Я произнесла это вслух. Решение принято.

Рот Энди беззвучно округляется от удивления, но по выражению ее лица я вижу, что она понимает, почему я спрашиваю.

– Думаю, он пошел наверх, в свой офис.

Она подозрительно сужает глаза.

– Спасибо. – Я хочу уже направиться туда, но подруга окликает меня по имени.

– Джун! Не думай, что я не вижу, как странно ты себя ведешь и что за этим что-то стоит. Самое позднее завтра ты сама расскажешь мне, зачем тебе спрашивать то, что ты только что спросила.

– Идет! – кричу я в ответ, не уверенная в том, на что только что подписалась. Прежде чем я успею передумать, надо протолкнуться сквозь танцующих, через эту веселую и шумную толпу, прямо до противоположной стороны клуба.

Наконец передо мной оказываются ступени, ведущие в офис Мэйсона. Я знаю только, что Купер и Энди уединились там после того, как наконец решили быть вместе, но сама я там еще ни разу не была, и мне любопытно.

Сердце стучит громче, быстрее и тяжелее, чем раньше, колотится о мои ребра и задает свой собственный ритм. Легким словно не хватает воздуха, я чувствую жар и напряжение в животе, и я знаю наверняка: как только я поставлю ногу на первую же ступень этой лестницы, у меня не будет пути назад. Ни сейчас, ни сегодня. Никогда.

Думая об этом, я медлю… затем подхожу к лестнице и поднимаюсь наверх. Так будет лучше. Ни к чему продолжать игнорировать все это и дальше. Нас тянет друг к другу. Я должна допустить это, чтобы потом стало лучше.

Темная дверь возвышается передо мной, словно монстр, которого я должна одолеть. Причем единственная настоящая опасность находится за ней.

Я трижды стучу в нее, энергичнее и сильнее, чем надо бы в такой ситуации.

Кажется, мне не хватает воздуха, и задаюсь вопросом, что я вообще скажу. Что я хочу сказать.

Мысли путаются между собой, и я пытаюсь опереться на стену справа от двери. Внезапно все слова потеряли какой-либо смысл.

Что.

Я.

Здесь.

Делаю?

Как мне вообще пришло в голову, что это может быть хорошей идеей? Как я дошла до того, чтобы хотя бы рассмотреть эту мысль? Что со мной происходит?

Надо срочно уносить ноги отсюда, надо…

Мое сердце на мгновение останавливается, когда Мэйсон открывает дверь. Когда он останавливается прямо напротив меня и я смотрю в его каре-зеленые глаза. Он переоделся в новую рубашку. Ощущение такое, будто каждый мой мускул, каждая моя клеточка затаила дыхание. Конечно, я понимаю, что это невозможно, но сейчас я чувствую именно так.

Если Мэйсон и удивился тому, что я здесь, то он этого не показывает. На его лице не видно никакого беспокойства – идеальная маска. Она ничего не пропускает. На первый взгляд. На второй, однако, я замечаю его волнение, этот особенный взгляд. Возбужденный блеск и голод в его глазах. И еще я вдруг обращаю внимание на то, как он сжимает пальцами дверную раму.

– Пустишь меня? – спрашиваю я тихо. Я совершенно точно не играю. Не сейчас… Я отбрасываю все мысли прочь. Далеко-далеко прочь.

Как на ватных ногах, я продолжаю стоять перед ним и жду ответа. Наконец он решает немного приоткрыть дверь и молча отходит в сторону.

Его волосы взъерошены, рубашка не полностью застегнута, и, проходя мимо него, я рискую задохнуться от переизбытка эмоций.

Попав внутрь, я осматриваюсь, пока Мэйс запирает дверь и нерешительно замирает.

Он изучает меня взглядом так же внимательно, как я изучаю помещение вокруг себя.

Здесь уютно, хотя обстановка лаконичная. Стол со всем необходимым, полка для документов и папок. Маленькая лампа горит приглушенно, окутывает все теплым светом. На экране его ноутбука заставка в виде льющегося дождя.

Я слышу шум дождя и звуки леса, очень правдоподобные. Затем скольжу взглядом дальше… там есть еще одна дверь.

– Зачем ты пришла? – В его голосе нет ни злости, ни упрека. Он звучит скорее безэмоционально, поэтому я полностью разворачиваюсь к нему. Его глаза говорят мне, что это равнодушие напускное.

– Я думаю, – начинаю я, – что ты и сам знаешь.

Он на секунду опускает глаза в пол, затем снова встречается со мной взглядом, решившись при этом двигаться мне навстречу. Медленно, осторожно – но целеустремленно. Мне приходится все больше запрокидывать голову, чтобы не отпускать его взгляд.

Он останавливается, держится на расстоянии от меня.

Не прикасается ко мне. Не соблазняет. Не флиртует.

Это не то, чего я ожидала.

– Пожалуйста, уходи, Джун.

А такого я, с уверенностью можно сказать, не ждала совсем.

Как странно…

Я не могу сдержать обиды и прерывистого смеха. Вероятно, потому что его слова задевают меня намного больше, чем я думала. Больше, чем я могу стерпеть.

– Ты месяцами просишь меня провести с тобой вечер. Ты приближаешься ко мне. Даже слишком. Ты… ты… – Злость и ярость захлестывают меня, и я рискую закончить это предложение каким-нибудь бессмысленным, нелепым образом. Я стискиваю зубы, сжимаю холодные от стресса руки в кулаки и на мгновение зажмуриваю глаза. – Скажи мне, что… – Я делаю паузу. – Скажи мне, что это притяжение, эти чувства я просто придумала. Что ты не хотел прикоснуться ко мне там, на складе. Тогда я уйду.

Теперь уже Мэйсон начинает сердиться. Он хмурит брови, вена у него на шее заметно пульсирует, и он шевелит нижней челюстью. Прекрасно, значит, мы злимся вместе. Ну, мне плевать.

– Джун, не думаю, что ты на самом деле хочешь того же, что и я.

– Верно. На свидание с тобой я идти не хочу.

– Я не об этом, – сдавленно отвечает он, и я понимаю, как ему приходится контролировать себя. Сдерживаться, чтобы не приближаться ко мне.

Поэтому я сама преодолеваю расстояние между нами. Медленно, но решительно, так, чтобы он мог остановить меня, если действительно хочет этого.

Как в замедленной съемке, я поднимаю руки, ожидая сопротивления. Но ничего не происходит. Наконец я кладу ладони ему на грудь и шумно выдыхаю, почувствовав его сердцебиение.

Еще немного ближе.

Я осмеливаюсь приблизиться к нему вплотную, приподнимаюсь на носочки, пока кончик моего носа не упирается в его подбородок. От этого легкого касания по моему телу пробегает сильная дрожь.

– Джун, – шепчет он.

В том, чего я хочу, нет ничего плохо. Он знает, чего ждать. А я знаю, что не хочу больше никаких отношений, кроме как чего-то на один раз, чего-то, ни к чему не обязывающего. Затем я, надеюсь, смогу снова нормально жить и ясно мыслить.

Он знает, что большего не будет. Что я не могу так. Не могу! Я больше никого не подпущу к себе так близко, как Дрю. Я не хочу больше так сильно обжигаться.

– Почему нет? – тихо спрашиваю я. – Одна ночь, Мэйс. Получим удовольствие.

Я поднимаю голову немного выше. Между нашими губами остается не больше миллиметра.

Я жду, жду и жду. Пока он примет свое решение.

И потом у меня перехватывает дыхание, когда его руки наконец обхватывают мою спину, а его теплые и мягкие губы отчаянно прижимаются к моим.

Он наклоняется ко мне, а я тянусь к нему.

То, что я делаю это, допускаю это – всего на один вечер, – даст мне свободу. Завтра я перестану о нем думать. Завтра все снова придет в норму, и мне не придется больше мучить себя вопросом: «А каково это?..» И тогда я смогу сосредоточиться на других проблемах. А Мэйсон поймет, что я ничем не отличаюсь от остальных девушек.

Его пальцы скользят по моей спине вниз, по его собственной рубашке до пояса моей юбки. В тот же момент он втягивает губами мою нижнюю губу, и у меня вырывается легкий стон, который он тут же ловит и отвечает на него, играет со мной. Его руки опускаются мне на бедра, он прижимает меня к себе, при этом толкая меня всем своим весом назад, и я совершенно теряю голову. Я цепляюсь за него так сильно, словно боюсь захлебнуться глубиной своих чувств.

Когда мы упираемся в стол, в край которого я неожиданно врезаюсь, Мэйс плавным движением поднимает меня, и я издаю сдавленный всхлип. Мои руки тем временем сами собой обхватывают его шею, а ноги обвиваются вокруг его талии, еще больше прижимая нас друг к другу. Юбка задралась, и это дает мне свободу движений. Мы так плотно прижимаемся телами, а мои трусики уже настолько мокрые, что они наверняка оставят след на шикарных брюках Мэйсона. Но мне нет до этого никакого дела. Мне слишком хорошо, чтобы думать об этом. Слишком интенсивно. Слишком здесь-и-сейчас.

Мэйсон отрывается от поцелуя, и я с трудом верю, что чуть не захныкала при этом. Мы пытаемся восстановить дыхание, но это не так-то просто, хотя бы потому, что его левая рука опускается мне на лицо и гладит правую щеку, лоб, волосы.

Моя незапятнанная сторона, – проносится у меня в мозгу.

Мою кожу под его пальцами охватывает жар. Я отчетливо ощущаю каждое его движение. Каждое из них я чувствую как легкий удар тока по моей коже.

Его большой палец приходит в движение, скользит по моей щеке и опускается ниже. Когда он обхватывает пальцами мою шею, я, сама того не желая, откидываю голову назад, чтобы позволить ему поцеловать меня в подбородок. Слишком нежно и коротко, слишком мало. Так что я притягиваю ногами его еще ближе к себе и ощущаю его эрекцию. Прижимаюсь к нему еще плотнее, еще крепче. Если это вообще возможно. Эти мои действия и прикосновения заставляют его негромко зарычать, отчего у меня трепещет и сжимается все внизу живота, и это ударяет меня как гром среди ясного неба. Я ловлю губами этот звук, эту низкую вибрацию, снова целую Мэйсона и в этот момент не думаю ни о чем, кроме того, что это становится более волнующим. Более опасным. Более жадным.

Он нетерпеливо берет меня за волосы и аккуратно отводит мою голову еще немного назад. Он снова прерывает поцелуй и, кажется, намеренно мучает меня. Он наслаждается происходящим не меньше, чем я.

Мой разум так затуманен желанием, что я впиваюсь ногтями в его шею и молю, чтобы мы наконец двигались дальше.

Понятия не имею, что он там искал у меня в лице, рассматривая его так внимательно, и нашел ли это, но, в конце концов, он исполняет мою невысказанную просьбу.

Он целует меня. На этот раз не так бурно, не так безумно и яростно, как до того. Нет, этот поцелуй… осторожнее. Медленнее. И определенно еще слаще.

– Мэйс, – шепчу я, ощутив сквозь рубашку его руку у себя на груди. Я вся покрываюсь мурашками.

Я чувствую, как он улыбается, чувствую каждое движение его тела под своими руками, которые соскальзывают с его шеи и спускаются вниз по плечам, гладят мышцы его спины, лопатки.

Дрожа от возбуждения, я двигаюсь руками по воротнику его рубашки и начинаю расстегивать по одной пуговице, что не так уж и легко, потому что губы Мэйсона гуляют по всему моему телу. По вискам, по шее, ключице… теперь уже слева.

Я незаметно двигаюсь так, чтобы Мэйсу снова пришлось перейти к другой моей стороне, и я не напрягалась. Я защищаюсь. Мой макияж не смажется. Моя броня не должна соскользнуть.

В прошлый раз это был просто поцелуй, но теперь это уже нечто большее – и я не могу поверить, что снова чуть не забыла о своем недостатке. Нельзя быть такой беспечной.

– Проклятье! – ругаюсь я, задыхаясь от того, что пуговицы не расстегиваются достаточно быстро, и вслед за этим стону в тот момент, когда Мэйсон целует меня в том единственном месте, прикосновение к которому заставило бы меня прыгнуть со скалы. Прекрасное, бесконечно чувствительное место под правым ухом.

Я слышу его тихий смех и замечаю, как его пальцы ловко проникают под рубашку.

– Мэйс, клянусь тебе, если ты немедленно не поможешь мне, я разорву эту рубашку на две части и не стану извиняться за это.

Это момент, когда что-то меняется, я это четко чувствую. Он замирает и отстраняется.

Я хочу продолжать прикасаться к нему, не хочу, чтобы он отдалялся, чтобы он… прекращал.

Мои руки продолжают пытаться расстегнуть пуговицы, но он сжимает мои запястья, останавливая меня.

– Нет. Не так. Не здесь, Джун, – кое-как выговаривает он.

Мне хотелось бы найти у себя в голове хоть какие-то слова, которые не только будут иметь смысл, но и которые я смогу озвучить, чтобы ответить ему. Но там пусто. Я ничего не могу сделать, кроме как по-прежнему удерживать его взгляд, обнимая ногами за талию. И позволить ему самому определить следующий шаг.

– О черт! – ругается он, и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, он берет меня на руки. Я цепляюсь за него, как какая-то обезьяна-паук, а он так легко идет по комнате, как будто я вешу не больше перышка. Я держусь за него, не имея ни малейшего понятия о том, что он задумал. Он поворачивается вместе со мной в сторону, мы проходим через дверь, но не ту, которая ведет в клуб, а дверь во вторую комнату. Здесь нас окутывает чуть более прохладный воздух. Мэйсон закрывает за нами дверь и кладет меня на кровать.

Кровать. У Мэйсона в клубе действительно есть кровать. Я имею в виду… вау. Честно говоря, я думала, что Энди пошутила, преувеличила или плохо запомнила обстановку, но нет, это все-таки правда.

Против моего желания неприятный голос в моей голове спрашивает, сколько женщин лежало здесь так же, как я. С ним. Скольких он приводил сюда или приносил на руках, скольких он касался так же, как меня, и… Нет! Я не должна думать об этом. И это не имеет значения. Я пришла к нему. Я хотела этого. Всего на один раз…

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на Мэйсона. Его грудь резко поднимается и опускается, сквозь брюки заметна эрекция, и, к моему удовлетворению, я обнаруживаю, что справилась с бо́льшим количеством пуговиц, чем думала. Из открывшейся рубашки выглядывает его слегка загорелая кожа, как и несколько темных волосков, которые, если присмотреться, можно найти у него на руках.

Я изучаю его, позволяя своему взгляду скользить по нему, наслаждаюсь тем, как он стоит перед кроватью и разрешает мне это. Как он, в свою очередь, смотрит на меня, и как его взгляд словно касается меня.

– Мэйс, – шепчу я.

Большего ничего, но этого достаточно, чтобы он наконец начал двигаться. Он снимает обувь – и я хотела бы, чтобы он сделал то же самое со всеми своими вещами, прежде чем лечь со мной в постель. Он опускается на меня сверху, ногами между моих ног, смахивает волосы с моего лица и наконец снова целует. Так, словно завтра не существует.

На этот раз я стараюсь прикрыть свою левую сторону, предлагая ему правую, в то время как он сдвигает большую рубашку в сторону и отрывается от моих губ. Покусывая, целуя и лаская, он спускается по моему подбородку вниз. Мэйс, который всегда идеально выбрит, теперь прожигает огнем мое тело своей едва заметной, только появившейся щетиной. Огонь повсюду, и напряжение во мне, желание ощутить его полностью, кожей к коже, угрожает поглотить меня и заставить сойти с ума. Мэйсон приподнимает мою ногу, его пальцы скользят по подолу моей юбки, по колену, бедру. Мои ноги начинают немного дрожать, и я выгибаю спину от желания.

Я слышу пульс Мэйсона, его тяжелое дыхание и мое, сливающиеся воедино. Закрыв глаза, я предаюсь чувствам. Я чувствую, как Мэйс поднимает ткань, и его левая рука оказывается у меня под юбкой, ложится на мою разгоряченную кожу на внешней стороне бедра.

Если он немедленно не снимет с меня белье или хотя бы не разорвет его, то я сделаю это сама.

Но он ласкает меня поверх ткани, скользит по шелку и мучает меня, так что я верчусь и извиваюсь под ним. И тут без дальнейших предупреждений он ловко проскальзывает под ткань, отодвигает ее, и его горячие пальцы касаются моей влажной кожи.

Я издаю громкий стон – громкий и долгий – и крепче обнимаю Мэйсона. Крепче, ближе, больше – мне нужно больше.

Когда Мэйс вдруг погружает в меня палец, мне кажется, что я взорвусь. Затем он добавляет еще один и берет устойчивый ритм. Его лицо нависает над моим, его тело движется надо мной, а его язык дразнит, играя с моим. Он ловит каждый вздох и стон, слетающий с моих губ, в нужный момент затихает, чтобы набрать силу в следующее мгновение. Это дико, порывисто, и все же… так деликатно. Так отличается от всего, что я испытывала раньше.

Но у меня больше нет времени продолжать думать об этом, потому что большим пальцем Мэйсон нашел мою точку удовольствия и теперь водит по ней круговыми движениями, не прекращая работать остальными пальцами.

– Мэйс, я… я… пожалуйста!

Я не хочу так кончать. Я хочу, чтобы он наконец раздел нас двоих. Немедленно! Хочу почувствовать его целиком. И мне наплевать, хорошая это идея или нет.

Он останавливается. Делает глубокий вдох, зависнув прямо над моей грудью, и я открываю глаза, потому что понимаю, что он смотрит на меня. Потому что у меня появляется такое чувство, что ему это тоже нравится. Наши взгляды встречаются, затуманенные пеленой страсти.

– Ты прекрасна, Джун.

И это то, что резко меня расстраивает. Что ударяет по мне, как ведро ледяной воды или сильная пощечина. Зачем он так говорит? Почему сейчас?

Я внимательно смотрю на него. Мэйс. Наш друг, сосед Энди, ее новый названый брат, наш босс. Это неправильно, так неправильно…

Я кладу руку ему на щеку и чувствую, как слезы собираются у меня на глазах.

Нет, дело не в том, что он сказал. Многие парни называли меня красивой, даже во время секса. Но есть одно «но». Дело в том… как он это сказал. Мэйсон произнес каждое слово со всей серьезностью. Он действительно считает меня красивой. Но он знает только эту маску, только ту Джун, которую я готова ему показать. И все происходящее здесь не правда, не совсем правда. И вообще… Сегодня я, вероятно, ранила нас двоих больше, чем следовало.

Но я не… то есть… я не хотела.

Мэйсон этого не заслужил.

Я целую его в последний раз. Целую крепко и безумно, извиняюсь перед тем, как оттолкнуть его в сторону и сесть. Мэйс отстраняется без возражений и глупых замечаний. Он все чувствует.

Я с сожалением отвожу от него взгляд, поправляю трусики и остальную одежду, прежде чем встать и прочистить горло.

Мои ноги будто резиновые, они шаткие и неустойчивые.

– Мне пора.

– Джун. Что я сделал не так?

Боже, Мэйс.

– Ничего.

И все же так много. Но это не имеет к нему никакого отношения.

– Ты был прав, мы хотим разных вещей. Прости, что пришла сюда вот так. Обещаю, это больше не повторится.

Я выхожу из комнаты в его кабинет, но Мэйсон оказывается быстрее. Он догоняет меня, прежде чем я успеваю исчезнуть в клубе, хватает меня и прижимает к стене.

– Тогда скажи мне, кошечка: чего же именно ты хочешь? – Его голос звучит хрипло, и мое тело предательски реагирует на него. На все, что есть в нем.

– Вопрос в том, чего хочешь ты? – парирую я. – Свиданий? Отношений? Какое-то долго и счастливо? Сказки? В реальной жизни такого не бывает.

С каждым моим словом выражение лица Мэйсона становится все более бесстрастным. С каждым словом он понемногу отдаляется.

Он отпускает меня, ничего не отвечая, и, наконец, уступает дорогу. Моя рука замирает на ручке двери, ведущей обратно в клуб. В реальность.

И, повернувшись к нему спиной, я закрываю этот вопрос раз и навсегда:

– Все ведь хорошо. Ты выполнил свое обещание. После этого мы должны наконец отпустить друг друга.

Он заставил меня стонать. И выиграл в этой игре, которая, вероятно, для нас не была игрой. Для каждого чем-то разным, но не игрой…

Я оставляю его в оцепенении, едва не падаю с лестницы, прохожу через клуб, чтобы взять свои вещи, и останавливаюсь у бара.

– Энди?

Она приподнимает руку, сигнализируя гостю, что она вот-вот вернется к нему, и спешит ко мне. Сначала с сияющим выражением лица, затем подозрительным и, наконец, встревоженным.

– У тебя что-то не так?

– Хм… да, я… – комок в горле угрожает меня задушить. Новое испытание. – Мне нехорошо. Может, местный воздух. И я должна переодеться, ты права.

Я лгу Энди. Своей лучшей подруге. Она моя семья. Надо выбираться отсюда, пока все во мне не оборвалось. Мне нужно побыть наедине с собой, здесь я больше не могу дышать.

– Я возьму такси и поеду домой. Просто…

Ее рука ложится на мое предплечье.

– Все нормально. Тебе не нужно ничего объяснять. Приеду к тебе после работы, ключ у меня с собой. Береги себя. Пожалуйста.

Я не способна ни на что большее, кроме как кивнуть. Если я открою рот еще раз, то обязательно зарыдаю. Или окончательно сломаюсь.

Я быстро покидаю Энди, клуб и Мэйсона – особенно Мэйсона, – оставляю их у себя за спиной, сажусь в одно из такси, ожидающих у входа, и еду в общежитие. Как только закрывается дверь машины, как только я севшим голосом говорю таксисту, куда ехать, меня прорывает, как во время шторма. Будто вода хлещет из шланга под давлением.

Я плачу. Я реву. И не могу остановиться. Не знаю, когда в последний раз так безудержно рыдала. Когда было так больно…

Это было так неправильно с моей стороны. Я намеренно плохо поступила с тем, кто мне нравится. Заставила его сделать то, чего он не хотел. Не хотел так, как я. А затем я позволила себе уйти, повела себя эгоистично и опрометчиво.

Я нравлюсь Мэйсону. Он мне – тоже. Но на этом наши взгляды и потребности расходятся. Я только что позволила себе играть с ним.

И чувствую себя просто ужасно.

Я просто не могу выбросить его слова из головы.

Прекрасная. Он думает, что я красивая. Девушка с уверенной улыбкой, дерзким взглядом и вызывающими высказываниями. Та, у которой безукоризненный макияж, идеальная кожа. Мэйс любит маску, которую я ношу каждый день, как сшитое на заказ платье. Мэйс находит прекрасной картину, которую я рисую из себя…

Рисую, потому что не могу любить себя такой, какая я есть.