Текст книги "Прозектор"

Прозектор
Айдар Закиров

© Айдар Закиров, 2017

ISBN 978-5-4485-7485-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знакомство

Лошадь устало и неторопливо тащила повозку, в которой сидели двое мужчин и в углу, где было навалено, побольше сена, лежал мальчик трёх лет от роду.

Колёса то и дело уходили в многочисленные ямки, вырытые сусликами, и тяжёлые оси скрипели, жалобно и протяжно. Мужчины весело переговаривались между собой, а ребёнок лежал неподвижно, укутанный в старую шаль и неподвижно смотрел перед собой широко раскрытыми глазами.

Кругом развернулись Карпаты, широкие горные долины, заросшие большими елями, дикие груши и можевеловые заросли….Щебетание птиц и жаркое августовское солнце над головой. Тот, кто держал вожжи изрядно вспотел и кепка была нахлобучена набок.

Телега то скрывалась из виду, то вновь появлялась дальше на склоне. Мальчика сильно трясло и он ёрзал по сену, ударяясь об край телеги, но взрослых это видимо не интересовало. Широкие глаза его обнимали эти дивные места, прекрасные горы Карпаты и в голове была радость и ясно, впереди счастье так будет всегда…

Противный писк будильника разбудил ночную тишину комнаты. Кромешная тьма… Что-то зашевелилось в середине комнаты и раздался грохот падающего тела. Тут же худощавая рука, судорожно нащупав массивный канделябр зажгла свечи и комната озарилась светом… Но о Боже, что за комната… Никакой меблировки, на стенах —гобелены и портреты каких то серьёзных и важных людей в париках, о да это Пуассон, этот Ланграж, чуть поодаль – Шарль Эрмит. Здесь, что живёт математик… Середину комнаты занимал роскошный христианский гроб из орехового дерева, с гипсовыми кистями и бронзовыми ручками… Очевидно это и было ночное прибежище обладателя худых рук. Взору пристал небольшого роста брюнет, ещё совсем молодой, С непослушными кудрями на голове. Господи, какое худое тело! Отчётливые рёберные дуги и щиколотки, ноги тонкие как у куропатки… Парень поспешил из комнаты, на ходу натягивая штаны и что то бубня недовольное. Опять раздражение нет носков… Не переставая чертыхаться и наткнувшись на сонного кота Птолемея, он находит носки в углу комнаты, небрежно кинутыми на кресло. На скоро одевшись выходит в то, что называется гостиной. Просторная комната так же была без мебели и лишь почти во всю его длину тянуло стол из чёрного дерева. Пора канделябров с замысловатой ковкой освещали её. Тяжёлые бордовые драпировки опускались но пол, заслоняя малейший свет. В углу стояли эбеновые часы и как током, слух отчеканивал глухой их бой и движение маятника. Хозяин устало сел на высокий стул и недовольно обвёл комнату пристальным взглядом «Не то, нет того эффекта! «Ян Гонза, так звали этого эстета, был 27 лет отроду и сейчас торопился на работу. Мысли о ней видимо были ему неприятны, потому как он сидел мрачным и поникшим. Наскоро хлебнув кофе он тихо вышел из тьмы мрачных сводов имения Гонзов. Яркий солнечный свет тут же ослепил его и в глазах помутнело. Чуть тряхнув головой, подняв воротник серого плаща быстрыми шагами направился к широкому подъезду, ведущему на улицу. Субъект сходу взял большие обороты и слишком большими шагами для его роста, решительно двинулся в толпу зевак, спешащих на работу.

Держи удар!

Со стороны было видно, что Гонза сильно раскачивается, причём торс его плавно двигался с боку на бок синхронно шагал. Было ощущение танца, красивого танца. Его часто окликали издали, узнавая несуразную походу и тот лишь рассеяно махал рукой в их направлении. Было видно, что внимание это тяготит его и движения уже напоминали торсионную дистонию. Шаг переходил в бег, а прохожим не было конца… Проклятые машины и мотоциклы оглашали улицу, противным шумом и каждый раз шум в его ушах трансформировался в невыносимый для психики адский набат. Господи, наконец улица сворачивала в узкий проулок и вдалеке слышался грохот трогающихся составов и тепловозов. Видимо это многое значило для героя, потому как он радостно вздохнув, торопливо побежал к депо… Дальнейшая дорога лежала по узкой дорожке вдоль насыпи железной дороги вокруг не было ни души. Мягкая трава под ногами, утренняя трель сверчков… Походка сбавила обороты и Гонза шёл наслаждаясь тишиной и одиночеством..Вдали показался гигантский Организм-завод! Пыхающий трубами, он лежал на огромном плато, как мираж в пустыне… Гигант стремительно приближался и уже можно было различить маленькие фигурки муравьёв —людей… Это и был конечный объект утреннего марафона —вагоностроительный завод. Гул исполинских прессов и механизмов оглашал утреннюю прохладу.» И так каждый день …!взгрустнуло в его голове. Он знал наперёд каждую дальнейшую минуту. Вот сейчас нескладную фигуру приметит вон та толпа широкоплечих мужиков и женщин в платках… бессмысленные разговоры до проходной и все растворятся в сосудах Организма. Так и стало! Уже издали послышались возгласы, приветствий, и горстка людей остановилась подождать запоздальца. Но что стало с походкой и лицом нашего эстета! Шаги стали размеренными и важными, а лицо выдало гримасу сердечности и доброжелательной лести. Ян, хитрый лис в одночасье преобразился и стал таким же муравьишкой, кА эти сотни крепких рабочих. Пожатия рук были болезненными для тонких кистей узкие плечи сотрясались от ударов приветствия, а широкогорлые рты на небритых лицах выдавали едкие и смешные тирады …Ну что же, игра начата! На мгновенье перед глазами его обрисовался боксёрский ринг и он стоит у канатов в блоке, ни один дар не достигает цели и не свалился! Прекрасно! Огромная колонна людей в кепках ввалилась в маленькую дверцу проходной завода «И плотью живой, в живую уходят могилу…!»

Рабочий люд ввалился в узкие двери проходной, где пожилой вахтёр Фичко деловито собирал пропуска. За чертой турникета личная Воля человека превращалась в ничто, и люди, понимая это, понурив головы растекались по подразделениям …Гонза же пролетев пост с усмешкой и весело шутя с грузными женщинами. Любая слабина сейчас могла поработить и сковать чувства, взять в плен отчаянию. Мышление это не изменилось и при входе в родной цех. Уставшая ночная смена Выжатая как лимон равнодушно проходили мимо. Звуки ужасающих прессов встречали утренних жертв… Носоглотка забивалась дуновениями сварки и металлической окалины, мазута и сырости. Ян вышел из угла и резко поменяв тактику начал обрушивать на соперника мощные удары…

Абелевы интегралы

Сын пастора, Нильс Генрик Абель, умирал от туберкулёза, в чужом, заснеженном крае..

Учитель математики Хольмбое, открывший гений своего ученика, бедная жизнь в университете… Он прости отправить к нему младшего брата и он вместе живут и спят на одной койке в общежитии…

Бессмертные открытия в теории рядов, интегрирований, эллиптических функций…

Постоянная депрессия и меланхолия, одиночество… И вот сейчас он лежит в бедной крестьянской избе, умирая от недоедания, непонимания и одиночества, в двадцать шесть лет отроду…

Весёлая повозка возвращалась под вечер в небольшое горное село, битком набитый клевером …Мальчик уже спал на душистой подстилке, а мужчины угрюмо молчали. Уже смеркалось когда они въехали в двор небольшого крестьянского домика и тут же все его окна озарились светом. Мальчика подняли на руки и осторожно внесли. Он всё ещё спал и голова свисала с рук отца…

Утром родители Яна уехали на работу в соседнее село, оба торговали в хозяйственной лавке. За ребёнком приглядывала женщина средних лет, работавшая сельской учительницей. Удивительно спокойный, он никогда не плакал, целыми днями рисовал и что то бубнил себе под нос, смотрел, как важные гусиные и утиные ряды, гогоча, движутся к озеру. Когда была гроза он испугано забивался на крышу сарая и наблюдал за молниями на небе. Фишка так звали няню, только кормила его и вытирала пыльный лоб и руки. Иногда он подходил к старикам и просто, молча, садился рядом с ними и так сидел, погружаясь в непонятные детские фантазии. Все его любили и считали необыкновенным человечком, свалившимся с Луны. Когда Фишка собиралась в соседнее село, учительствовать, мальчишка увязывался за ней на остановку и долго смотрел вслед попутке, увозящую его няню… Она приезжала под вечер …Такая она высокая, добрая, в костюме и платком на голове. Каждый раз маленький Ян выходил на пыльную остановку и терпеливо ждал её. Он молча подходил к ней, и, уткнувшись в её живот, глубоко сопел носом. Она так же была молчалива, но необычно ласкова и нежна. Он с интересом, тайком, наблюдал, как Фишка молиться перед образами, прекрасная и статная…

Иногда его к себе брали местные девушки, две сестры. Он молча сидел в их комнате, а они шутили и смеялись над его серьёзным и деловитым видом. Видя только добро счастливых людей и живописные окрестности, Гонза рос очень мечтательным, тихим и спокойным ребёнком. Отец часто был в отъездах и подолгу, но когда приезжал, то высоко поднимал его до потолка и целовал в щёку. Ночью или под утро Ян тихонько пробирался в спальню родителей и улёгшись между ними, счастливый, засыпал

Он шёл по широченному цеху сборки полувагонов с кувалдой на плече. Кругом блестели огни сварки, двигались исполинские краны, клубы дыма, едкого и жгучего до самой крыши. Весь цех пересекала железная дорога, на ней краны и люди собирали вагоны…

Ян работал подручным тощего сварщика Фарки, страдающего эмфиземой лёгких. Грубый, неразговорчивый великан часто срывался на крик и угрожающе переминался с ноги на ногу. Все 12 часов он был мучителем Гонзы. Тем не менее, именно этот ригорист-мучитель и подпитывал огонь в бунтующем сердце героя, открывая в нём новое, даже для него, качество —видеть перспективу, даже в безнадёжной обстановке!

А ты сам на что способен?

Отец усиленно обучал Яна так, что к школе он уже свободно считал, красиво писал и думал. Он взрослел, и взрослели его желания… Маленький школьник подходил к взрослым девушкам и просил у них учебники по математике и химии. Те, давали ему, с интересом наблюдая, как он в не понятии морщит лоб. Просил объяснить, а те разрывались смехом и шутили над ним. Уходя после учёбы, девушки брали его в свою кампанию и всю дорогу забавлялись его детскими рассказами, застенчивым взглядом и непосредственностью. Дома он брал в руки отцовские пузатые книги и усердно читал, почти ничего не понимая. Так незаметно проходило детство, летом в окраинах города, куда Гонзы, переехав, купив дом, зимой – на озёрах и реках, весной —в лодке по реке. С другими детьми он водился неохотно, а запирался дома и что-нибудь мастерил, делал простые химические опыты, мечтал и фантазировал. Шумные детские ватаги пробегали по улицам, но Ян только раздражённо, смотрел им вслед, с окна, вновь погружаясь, в мир химий и разных наук. Фантазия била ключом. Начитавшись, «Остров Сокровищ» Стивенсона, он взяв одноклассников, бродил по болотам, находя следы пиратов. Однажды он переполошил всю школу, заявив, что нашёл большой клад под землёй, описав подземные дворцы и постройки. Возбуждённая ватага мальчиков пошла к заброшенной мельнице, где заранее тот подкинул «старинную» карту. Дети не расстроились обману, а он стал их героем и вдохновителем. В классе его не обижали, а наслаждались его фантастическими выходками, одна хлеще другой. Его рисунки и маленькие рассказы ходили по рукам всей школы и все хотели с ним дружить. Педагоги химии и биологии взяли его под свою опеку, и в один прекрасный момент он стал призёром олимпиад по химии… Директор школы, с гордостью пожав руку, подростка подарил ему книгу о математиках. Когда все отдыхали, он, вооружившись микроскопом, написал «научную» работу по делению амеб и счастливый отнёс к любимой учительнице, искренне надеясь, что совершил научное открытие. Так незаметно и плодотворно прошло детство и юность. Настала пора делать выбор, что делать дальше? Ответ был естественен – в медицинскую школу конечно же!!!

Смена подошла к концу, и уставшие рабочие, шумной гурьбой, отмывались в душе. Гонза стеснялся своей хрупкости, наскоро ополоснув ноги и руки, поспешно выходил с завода. Обратный путь уже шёл в компании серпа Луны над головой и с каждым пройденным шагом, силы покидали тело «Быстрее бы дойти до своего угла», было единственной целью слесаря Гонзы. Не доходя до казарм железнодорожного полка, его окликнула, какая то, девушка. Он приметил её уже издали, и усилием воли, подправил свою шатающуюся походку. Высокая девушка с русой длинной косой была одета в рыбацкий комбинезон и толстый свитер. Тонкий профиль её лица никак не вязался с такой внешностью и что-то в этом было, дьявольское …Она была необыкновенно серьёзной и мрачно смотрела на приближающуюся фигуру. Молчаливое приветствие и оба пошли рука об руку. Кампания маленького попутчика видимо была ей приятна так, что она невольно улыбнулась, искоса взглянув на его пыльное лицо. «Я приду к тебе через часок?». Тот помялся не сразу и лишь буркнул «Конечно, ноты захвати! Сегодня начнём этюд Венявского?» «Можно…!«Она проводила его, ещё до сквера и когда тот уже скрывался у поворота, внезапно обернулась и пристально взглянула на исчезающую фигуру…

Практика Оскара Дирлевангер

Бывший заключенный Дирлевангер, отсидевший за изнасилование в одночасье становится участником войны в Испании, а далее возглавляет 36 дивизию, состоящую из матерых уголовников. На счету этой банды сожжённая Хатынь и ещё сотни белорусских деревень. Бывший доктор философий становится заклятым человеконенавистником и возглавляет банду убийц и садистов. К слову сказать, Дирлевангер был ранен 13 раз и во время последнего излечения в госпитали, был убит в кулачном бою французскими солдатами

Уже доходя до дома, Ян почувствовал, что совсем лишился сил. Практика была знакома, час в тёмной комнате и организм вновь способен к вершинам. В гостиной, в полной темноте, уже сидело всё семейство, высокая статная женщина, в чёрном сарафане и крючковым лицом – мать невысокий плотный блондин лет 40 в жилетке брат Куколл и молодая девушка с длинной косой – его жена Урсула, они, молча, поприветствовали сына и брата Кукол немедленно предложил высокий стул. Были, предложены столовые приборы, вскоре, хозяйка внесла жаркое из бобов и грибов, приправленных местными специями. За время ужина не было произнесено ни, слова и лишь тяжёлый ход часов нарушал тишину. По окончании тишину нарушил глухой голос Яна «Сейчас придёт Гудрун, будем играть Венявского» Все одобрительно закивали и, молча, разошлись каждый по своим комнатам. В большом зале были зажжены все стенные свечи, и теперь он блестел, как от электрических ламп. В стенах зала были сделаны ниши, где размещались гипсовые скульптуры из греческих мифов, здесь Антигона обнимает своего ослепшего отца Эдипа, тут хитрый Коринфа Сизиф связывает бога смерти Таната, в самой большой, находился, евангелист Лука в окружении женщин, которые скорбно смотрели на него, а он милосердно давал им знания о Боге.. Вообще, зал был кусочком античнго храма.

Потолок был высокий, резной, на чёрном дереве. Розетки, ветви растений и причудливые арабески украшали их. Коринфские колонны, соединялись, астрогагами, образуя, подобие сводов; модульоны из гипсов с причудливыми завихрениями, были дополнены химерами из полотен Босха. С углов, дикая толпа полулюдей – полуживотных, угрожающе, смотрели в центр зала, и было ощущение, что они вот-вот бросятся со своих мест и растерзают… В течение получаса, со всех концов поместья раздавались настроечные звуки скрипки, виолончели и гобоя, а из одной комнаты – какая-то фантазия Шуберта для фортепиано.

Гудрун Энслин, дочь эмигрантов из Германии, робко зашла в залы, держа в руках альтовый футляр. Были вынесены белые палитры, в виде сплетённых растений и Куколл аккуратно разложил на них ноты. Худой слесарь разыгрывался долго, сказывалась усталость, да и пальцы от долгого труда неохотно падали на гриф скрипки. Этюд Венявского быль в соло-миноре и нуждался лишь в двух скрипках. Одну скрипку решили заменить альтом, для этого русой девушке требовалось сыграть партию в альтовом ключе по ходу дела…

Ян начал играть вступительное Модерато, игра была чистой и напевной, Энслин вторила ему. Смычок не дрожал и превосходно двигался. Виртуозная часть так же сыгралась блестяще и все шумно зааплодировали. Далее уже присоединились все музыканты.4-й скрипичный концерт Моцарта Младший Гонза вряд ли потянул бы солирующую скрипку и передал партию Куколлу. Концерт начала мать – энергичное вступление чудным эхом резонировало от стен зала. Вступал Кукол со своим соло.

Ян Евангелист Пуркиьнье

Чешский физиолог и фармаколог планомерно пробовал на себе яды… Морфий, мышьяк, ртуть, растительные алкалоиды… Здоровье безнадёжно подорвано и он сидит перед столом, оглохший, больной и вопросительно смотрит на череп… Я, отдал всю свою, жизнь, исследуя материю, но ничего не достиг? Испорченное тело, болезненная старость. Череп смотрит пустыми глазницами оскал бесплотных челюстей «Забвенье, вот тебе награда»!

Медицинская школа встретила его тёплым июньским утром. Небольшое двухэтажное здание, раскинутое в виде прямоугольной буквы П, окрашенное, в светло белую тонировку. Он пришёл одетый в обычную школьную форму и первое, что он увидел, недоумённые взгляды молодёжи и понимающие кивки преподавателей. Вступление испытания были пройдены без малейших затруднений и вот он студент-медик. С первых же дней учёбы, Ян берёт быка за рога и блещет своими знаниями в биологии и химии. Анатомия, микробиология…

С каким упоением проходили занятия. Не всем по душе пришёлся выскочка, и однокурсники невзлюбили бунтарство своего товарища. Он буквально рвался к доске и яростно выкладывал всю тему не только по курсу, но углубленно, опираясь на факты из высшей школы и смежных дисциплин. В свободное время, когда все шли обедать или погонять мяч во внутреннем дворике наш студент бежал в обширную городскую библиотеку, где глотал пузатые тома по всем медицинским наукам. Старшекурсники держались обособленно и гордо смотрели на новичков. Все им завидовали, они уже самостоятельно работали в больницах некоторые даже в операционной! Повышенная слава в школе требовала невероятных усилий в знаниях, отнимала все силы и поглощала все помыслы. Желание всегда быть первым бросала его на бессонные ночи с книгой в руках, учителя с удивлением наблюдали за расцветающим прекрасным бутоном, но и настораживались увеличивающейся гордыне. Очень скоро, набрав почти всё доступное знание в библиотеках города, герой наш и вовсе перестал заниматься и снисходительно наблюдал, как неуклюже и неуверенно товарищи его овладевают медициной. На экзаменах были получены высшие отметки… Незаслуженно вовсе. Первоначальная атака была столь сильна, что многие педагоги ставили «отлично» просто за былые заслуги… Впрочем находились и упрямцы… Хирург больницы и преподаватель имел жизненный опыт и поэтому постоянно, публично, осаждал голову юному выскочке… Ян тогда вспоминал, как ещё подростком, учеником школы с упоением работал вначале в ветеринарной бактериологической лаборатории, а перед выпуском из школы – в районной бактериологической лаборатории. Несмотря на юность, его, взяли лаборантом, и старый микробиолог обучал, ещё ребёнка, обращаться с опасными бактериями, выращивать их. Чем не предмет гордости?! Надо отметить, что ребёнка принимали везде радушно и почему то серьёзно относились к его желаниям. Дошло даже до того, что ему даже доверили заниматься бациллами сибирской язвы…

И он сделал очередное научное «открытие». И ещё кто-то смеет сомневаться в его талантах!? К окончанию школы, то есть к 16 годам, он уже лично знал всех врачей, хирургов и бактериологов города и района. Прозектор морга окружной больницы снисходительно допускал его к вскрытиям. Он помнил своё первое участие во вскрытии мужчины. Потом радостно бежал домой и, взахлёб, рассказывал отцу, деловито занятому по хозяйству, всё, что видел на мраморном столе. Родители были очень довольны успехами сына и пророчили большое будущее своему чуду. Изменилась и внешность Гонзы. Длинные, густые смоляные волосы сильно отросли, лицо стало бледным, глаза-два, горящих, уголька. Усиленные занятия не давали выспаться, нормально питаться и отдыхать телу… Жизнь готовила тяжёлую участь на забвение, неведомая сила сгущала краски в тёмные тона, но первоначальный запал был такой силы, что все горести мира, вся его грязь, не могли уже остановить несущийся локомотив….!