Текст книги "Бывший будущий муж"

Айра Уайз
Бывший будущий муж

Глава 1

– Тэдди, Тэдди, просыпайся! Ну, проснись же скорее! – Молодая женщина отчаянно трясла мужа за плечо. – Тэдди, у меня воды отошли!

Мужчина резко сел в постели и непонимающе уставился на жену.

– Что? Какие воды? О чем ты, малышка?

– Тэд, да приди же в себя, ради Бога! Я рожаю, рожаю, понимаешь? У меня схватки. Мы не успеем добраться до больницы!

– Но… но ведь тебе еще около двух месяцев… – Тэд Крейдон еще не окончательно пришел в себя от неожиданного пробуждения среди ночи и никак не мог понять, что пытается втолковать ему жена.

– Тэдди, о-о-о… – Кэтрин не договорила, застонав от более сильной схватки.

Тут будущий отец наконец-то очнулся. Ясное дело, обсуждать, почему роды начались именно сейчас, когда они с женой отдыхают вдали от дома, врачей и больниц, бессмысленно. Пришло время действовать, не разговаривать. Он быстро натянул джинсы, схватил рубашку и вылетел из дома.

Солнце только-только начинало окрашивать горы в фиолетово-розовые тона.

Скорее, скорее! Подбежав к джипу, он забрался в кабину, повернул ключ зажигания – ничего. Повернул снова… Снова ничего. Ладно, пусть так. Некогда разбираться, в чем дело, да и не самое лучшее решение – трясти сейчас Кэтрин по горным дорогам. Тэд выскочил из машины и бросился к стоящему неподалеку вертолету. Проверил мотор – слава Богу, все в порядке!

Он вернулся за женой, сказал:

– Все, милая, сейчас полетим: Какой-нибудь час, даже меньше – и ты уже в клинике.

Не бойся, родная, все будет в порядке, в полном порядке…

Не переставая бормотать, Тэд схватил ее на руки и бросился бегом к вертолету. Осторожно усадил постанывающую женщину на сиденье, с силой захлопнул дверцу, сам устроился на пилотском месте и начал лихорадочно включать тумблеры. Скорее, скорее, милый, поднимайся же, молился он про себя, продолжая вслух подбадривать Кэтрин.

Огромный пропеллер завертелся сначала медленно, потом быстрее, и огромная механическая стрекоза начала подниматься в воздух.

– Ну вот, Кэти, видишь, уже летим, – сказал Тэд, любовно похлопав жену по руке. – Как ты, родная? Дотерпишь? Постараюсь побыстрее. Ветер поможет.

– Не волнуйся, Тэдди, я в порядке. Говорят, первые роды не бывают мгновенными. Следи за приборами, а обо мне не беспокойся.

Будущий отец последовал совету и сосредоточился на управлении. Удача улыбалась им – ветер был попутный, – и спустя сорок пять минут вдали показались пригороды Лос-Анджелеса.

– Все, совсем чуть-чуть осталось! – прокричал Тэд. – Начинаю снижаться!

Неожиданно вертолет нырнул, накренился.

Кэтрин вскрикнула и застонала то ли от боли, то ли от испуга. Тэд на секунду отвлекся от управления и быстро повернулся к ней.

– Не бойся, это встречный поток… Что с тобой, Кэти? Скажи мне, что…

Он не успел договорить. Воздушный океан, как и водный, не прощает небрежности. Встречный поток снова тряхнул вертолет, уже сильнее, тот накренился еще больше, потерял равновесие и устремился к земле. Тэд отчаянно пытался выровнять машину.

– Кэти, Кэт, – заорал он, – наклонись как можно ниже и голову руками закрой! Слышишь меня, Кэти? Слышишь? Держись, держись!..

– Слышу! Господи, мы падаем! Сделай хоть что-нибудь ради Христа! Тэд, Тэд, сделай что-нибудь! Я не хочу умирать, не хочу! Наш ребенок еще не родился. Тэд, спаси нас, я люблю тебя! Спаси-и-и!..

– Кэти, Кэт, держись, держи-и-и-сь!..

Джессика протянула таксисту десятидолларовую бумажку, устало вышла из машины и поднялась по ступеням к подъезду престижного многоквартирного дома в Манхэттене на углу Пятьдесят седьмой стрит и Третьей авеню.

– Привет, Сэм, – бросила она встретившему ее консьержу.

– Добрый вечер, мисс Крейдон. Как съездили? Благополучно?

– Отвратительно. Самолет опоздал на двадцать минут, потом почти час стояли в пробке.

А Даллас я вообще ненавижу, – с чувством ответила Джессика.

Консьерж понимающе кивнул, улыбнулся и проводил ее к лифту.

Войдя в квартиру, Джессика уронила на пол дорожную сумку, скинула туфли и прошла к мигающему красным огоньком автоответчика телефону. Черт! Ее и не было-то всего день – ездила по заданию редакции интервьюировать новоявленного техасского магната. Сорокасемилетний владелец ранчо, которому повезло найти на своей земле обширные нефтяные запасы, был мил и любезен, но вот его молодая стерва жена с первого же взгляда невзлюбила стройную красавицу мулатку и постаралась отравить и ей, и сопровождавшему ее фотографу весь день.

Да так успешно, что Джессика до сих пор испытывала смешанное с усталостью раздражение.

Нажав кнопку, она услышала краткое и четкое распоряжение заведующего отделом немедленно связаться с редакцией: есть новое задание, срочное, для нее и Берта. Следующей по очереди оказалась литературный редактор миссис Слендер, которая сообщила, что находит первую часть рукописи более чем удовлетворительной и готова ознакомиться со второй. Потом… потом Джессика услышала давно и хорошо знакомый голос и вздрогнула.

– Джессика, – произнес мужественный баритон, – немедленно позвони по этому но меру. Произошло… произошел несчастный случай.

Несчастный случай?! Господи, с кем? Неужели… Тут она поняла, что Найджел мог позвонить ей только, если что-то случилось с ее братом, мужем его любимой сестры Кэтрин.

– Проклятье, проклятье, – пробормотала утомленная женщина, набрав названный номер и услышав в ответ длинные гудки. Повторила вызов, но результат был тот же.

В эту минуту раздалась мелодичная трель дверного звонка. Слишком взволнованная, она, не раздумывая, кинулась открывать, не выпуская из рук аппарат, споткнулась о брошенную сумку и едва не упала. Снова выругалась, ухватилась за ручку, распахнула дверь… и оцепенела. На пороге стоял он – высокий, широкоплечий, светловолосый, по-прежнему потрясающе красивый Найджел Скленнерд. Несколько секунд они только взирали друг на друга, потом Найджел молча забрал у нее телефон, вошел, не дожидаясь приглашения, и начал, медленно наступая, теснить хозяйку в глубь квартиры.

Джессика едва дышала, и тот факт, что она до сих пор не закричала и не приказала ему убираться, говорил о ее полной неспособности привести мысли и чувства в порядок. Ей удавалось только избегать соприкосновения с незваным гостем. Она продолжала отступать, не сводя с него глаз, пока не уперлась спиной в стену.

Найджел с мрачным видом повернулся и затворил входную дверь.

Просторный холл внезапно показался Джессике тесным, как чулан, а сама она – маленькой, хрупкой и беспомощной, несмотря на высокий, пять футов десять дюймов, рост и решительный характер.

О, этот мужчина! Вице-президент одной из крупнейших калифорнийских юридических фирм «Скленнерд, Скленнерд и Харвей», влиятельный, властный, сильный, необузданно страстный. Бывший любовник самой Джессики Крейдон, сестры его зятя. И человек, за которого она собиралась выйти замуж. С которым провела упоительный год, лучший год ее недолгой двадцатишестилетней жизни. Боже, как она любила его! Страстно, беззаветно, безоглядно, пока в один проклятый день все не пошло прахом. Даже сейчас, три года спустя, ей не удавалось смотреть на него, не испытывая некоторого сердечного трепета.

Найджел все так же молча повернулся обратно к взволнованной хозяйке, окинул взглядом валяющуюся на полу дорожную сумку.

– Тебя не было в городе, – не то спросил, не то констатировал он. Его бархатистый баритон почти погладил ее кожу, как нежный любовник.

Стоп, приказала себе Джессика, не смей думать об этом!

– Д-да. Ездила в Даллас на задание, – пробормотала она.

Он кивнул, словно этот ответ что-то прояснил. Джессику трясло как в лихорадке, и, хотя ей полагалось бы думать о том, что же случилось с братом и невесткой, все мысли были о нем, бывшем будущем муже.

Внезапно ее будто током ударило – Тэд, Тэдди… Она подняла темные глаза, беспокойно вглядываясь в лицо напротив, и уже собралась задать вопрос, но Найджел опередил, спросив:

– Мы здесь одни?

Не дождавшись ответа, он решил выяснить сам и прошел по всей квартире, открывая двери.

Потрясение сменилось негодованием, когда Джессика поняла, что же он делает. Тогда, в тот проклятый день почти три года назад, он неожиданно вернулся домой и застал ее за попыткой скрыть совершенное в его отсутствие предательство. Вспоминать о том, что случилось после, больно было даже сегодня.

Тогда Найджел тащил ее за собой, разыскивая, где она спрятала любовника. На сей раз он намеревался сделать то же самое самостоятельно, без ее участия. Хотя и не имел на это ни малейшего права.

– Ах ты сукин сын, – выдохнула Джессика, с трудом отклеилась от стены и на подкашивающихся ногах побрела в гостиную.

Пугающая темнота сменилась мягким розовым светом, когда она механически щелкнула выключателем. Задернула занавески, повернулась – и встретилась с пристальным, немигающим взглядом ярко-голубых глаз.

Господи, как он красив! Но холоден, как айсберг. Красив, но суров. Похож на древнего бога войны.

Только он не бог, быстро напомнила себе Джессика. Да, и лицо, и тело достойны самого Ареса, так же как и властность, и высокомерие, но он обычный смертный. Такой же слабый, такой же порочный, такой же непостоянный, думала она, ожидая, когда первое потрясение сменится старой, хорошо знакомой горечью. Вся его хваленая любовь – страстная, преданная – оказалась просто жалкой подделкой под истинное чувство.

Джессика так напряглась, готовясь к наплыву гнева и боли, что даже лицо приняло пепельный оттенок, – но не почувствовала ничего, абсолютно ничего. Даже малейшего намека на отчаяние, наполнявшего ее раньше при одном упоминании имени Найджела. Эти глаза, что так волновали и притягивали ее, эти губы, что сулили блаженство, сильное тело, дарившее фантастическое наслаждение, – все стало ей безразлично. Теперь у нее появился иммунитет против его прежде неотразимых чар.

Осознание этого принесло непередаваемое облегчение – значит, ей удалось-таки преодолеть свою сумасшедшую одержимость им.

Преодолеть раз и навсегда.

– Ну что, удовлетворен осмотром? – ядовито поинтересовалась она. – Или, может, заглянешь и за шторы?

Найджел нахмурился, состроил недовольную мину и резко ответил:

– Нет! – Одно только это слово. Потом обвел глазами гостиную – большую, не загроможденную мебелью, со светлыми коврами и занавесями.

Так непохожую на его дом, где они часто валялись на больших мягких диванах и упоенно целовались, прежде чем… Стоп, одернула себя Джессика, зачем вспоминать то, что стало безразличным? Взяв себя в руки, она подошла к журнальному столику, включила еще одну лампу.

А когда обернулась, то обнаружила, что Найджел погружен в созерцание ее ног – длинных, таких сексуальных ног цвета кофе со сливками, обтянутых блестящими чулками. Интересно, ему нравится? Да, конечно. Разве она не. помнит, как он поклонялся им, молился на них и руками, и губами, и языком?

Он внезапно поднял глаза, как будто услышал ее слова. Глаза их встретились. Взаимное напряжение росло.

Да, они были любовниками – страстными, самозабвенными, чувственно-ненасытными.

Они знали каждую клеточку тела другого, знали, что доставляет наибольшее удовольствие, заставляет кричать, и стонать, и рыдать. Но теперь эти мысли совершенно неуместны. Более того, сам Найджел тут неуместен!

Ей хотелось заорать: «Да скажи же что-нибудь, черт тебя подери!» Но она сдержалась, зная, что никто не умеет так умело пользоваться молчанием, чтобы вывести собеседника из равновесия, как он. А Найджел продолжал смотреть на нее, словно ожидал, что она должна заговорить первой.

И что сказать? Пригласить присесть? Да лучше уж предложить сгореть в аду!

Возможно, он снова подслушал ее мысли.

Возможно, он до сих пор еще может прочесть, что творится в ее голове, потому что внезапно перевел взгляд ей за спину.

Джессика, и не оглядываясь, знала, что именно привлекло внимание бывшего любовника: на камине стояла большая фотография.

Счастливые, смеющиеся новобрачные – Кэтрин и Тэдди, улыбающиеся друг другу и окружающему миру. А за ними – сам Найджел, шафер жениха, тогда моложе на шесть лет, и двадцатилетняя красавица Джессика, подружка невесты.

– Думаю, тебе лучше присесть.

Она дернулась, словно ее ударили, потом вызывающе вскинула голову и напряглась. Если кто-то предлагает тебе сесть, значит, намеревается сказать нечто, способное выбить почву из-под ног.

А единственное, чем Найджел может свалить ее, – это сообщить дурные вести о брате.

– Что с Тэдом?

В ответ он поднял руку и указал на ближайший диванчик.

– Сначала сядь.

Джессика взвилась.

– Прекрати немедленно, Найджел! Немедленно! Не делай вид, что заботишься о моих чувствах! Я не стеклянная, не разобьюсь. Расскажи, что произошло с моим братом! Тот чертов телефон не отвечал, так что я ничего не знаю…

– Естественно, что не отвечал, – холодно сообщил он. – Меня же там не было.

Джессика внезапно поняла, что Найджел оставил ей свой новый номер.

– Ах, бедняжка, – насмешливо произнесла она. – Стоило затевать возню со сменой номера, чтобы и его сообщить настырной сучке, с риском, что она снова начнет изводить тебя звонками!

Он криво усмехнулся. Действительно, три года назад, после разрыва. Джессика испробовала все пути, чтобы поговорить с ним. Названивала день и ночь, пока он не принял кардинальные меры и не обрубил основной источник связи – телефон. А с ним и последние ее надежды объясниться…

– Не молчи, выкладывай! – потребовала она.

Но Найджел сжал губы, совершенно очевидно не намереваясь издать ни звука, пока она не подчинится. Только мерил ее холодным взглядом с головы до пят, оценивая и достоинства отлично сохранившейся фигуры, и силу сотрясающей ее дрожи. Упрямство и только упрямство еще держало ее на ногах. А это качество Найджел всегда почитал одним из главных ее грехов, пока не нашелся поглавнее…

Все, хватит! – прикрикнула на себя Джессика. Больше не нужно думать об этом! Сейчас это не важно. Не надо обращать внимания, что он смотрит на меня с нескрываемым презрением. Я ведь знаю о его ненависти, знаю. Ну и пусть себе ненавидит и презирает. Мне ведь все равно. Все равно…

Но вот выражение синих глаз изменилось – исчезла жесткость, появилась мрачность. Найджел глубоко вздохнул и с трудом выдавил:

– Сегодня рано утром произошел несчастный случай. Разбился вертолет. Пострадали люди.

Двое… – Он помолчал и добавил:

– Тяжело пострадали.

– Тэд и Кэти? – еле слышно прошептала Джессика, еще не решаясь поверить.

– Да. – Найджел кивнул. – И мне надо, чтобы ты держалась, Джессика, потому что прогноз далеко не обнадеживающий, и нужно… О, черт побери, настырная маленькая кретинка!

Она ощутила, как крепкие руки схватили ее за плечи, не давая упасть, и почти швырнули на ближайший диван.

– Ну почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят? – прорычал Найджел, опускаясь рядом с ней на колени и похлопывая по щекам. Не зря же говорил, чтобы ты села. Ты едва не грохнулась на пол, как я и предполагал. Джессика, учти, твой худший враг – ты сама. Поверить не могу, что до сих пор…

Она тряхнула головой и отодвинулась. Простое движение заставило Найджела прикусить язык.

Он замолчал, гневно поигрывая желваками.

В наступившей тишине Джессика попыталась разобраться в своих чувствах. Сердце бешено колотилось, дышать было невыносимо трудно.

Тэд, Тэдди, ее брат, единственный оставшийся у нее родной человек… Тэд, с мягким характером, добрый, всеми любимый…

– Расскажи, что случилось, – прошептала она.

Лицо Найджела исказилось такой болью, что не было сил смотреть на него, пока он говорил.

– У Кэт начались преждевременные роды, и Тэд повез ее в больницу. На самом подлете к Лос-Анджелесу что-то произошло, и он не смог удержать вертолет в воздухе. Они упали…

Найджел замолчал, с трудом сглотнул, попытался продолжить, но не смог. Снова наступило гнетущее молчание. Джессика смотрела на стену и словно на экране видела всю картину: ясное калифорнийское утро, маленький вертолет, двое пассажиров, машина устремляется. вниз, падает, падает…

– Тэд… погиб?

– Нет! – быстро и резко ответил он.

Напряжение немного спало, но тут же пришла вторая, столь же ужасная мысль.

– Ты сказал «они», – дрожащим голосом произнесла Джессика и повернулась к нему.

Синие глаза были полны боли – острой, невыносимой, отчаянной. И она поняла…

– Господи, Найджел, нет, – простонала она. – Только не Кэти, только не малышка Кэт…

Джессика надеялась, ждала, он скажет, что Кэтрин жива, но так и не услышала этих слов.

Значило ли это, что его сестра погибла? Да и как могло быть иначе при такой аварии… Джессика прикрыла дрожащими пальцами рот, а Найджел выругался и спрятал лицо в ладони.

Они сидели будто обернутые толстым одеялом взаимного горя и отчаяния. Джессика ничего не видела, не слышала, почти не чувствовала. Тэдди и Кэтрин, Кэтрин и Тэдди – эти двое всегда были вместе, всегда рядом…

Найджел сполз на пол у ее ног. Плечи его сотрясались от безмолвных рыданий.

– О Господи, Найджел, – Джессика легко коснулась пальцами светлых волос, – мне также…

Ей не удалось закончить. Он вскочил, отшвырнул ее руку и яростно прошагал к окну. И остановился там, прислонившись лбом к стеклу, закрыв глаза и борясь с накатившей болью утраты.

Через минуту снова повернулся к ней – собранный, сдержанный, холодный, отстраненный. Джессика замерла и съежилась под его полным лютой ненависти взглядом. Она знала, о чем Найджел сейчас думает: почему его сестра должна была умереть, а ее брат все еще жив?

Да, конечно, с горечью подумала молодая женщина, такова сила его темной страсти. Но вместе с горечью пришло и неестественное спокойствие, какое-то туманное, жутковатое ощущение отстраненности. Джессика поднялась, мечтая только об одном: повернуться, уйти и больше никогда его не видеть, но сделать этого пока не могла – еще оставалось несколько невыясненных вещей.

– Ты… ты сказал, что прогноз не обнадеживающий, – выговорила она прерывающимся голосом. – Почему?

– У Тэда много повреждений. Его с трудом вынули из кабины, когда та уже горела…

Джессика содрогнулась, представив себе, как языки пламени лижут лицо и тело Тэда. «Его вынули»… А что же случилось с Кэти? Она боялась спросить.

– К тому времени, когда прорезали люк, он уже довольно сильно обгорел, потерял много крови, – продолжал Найджел невыразительным тоном. – К счастью, Тэд был без сознания и не отдавал себе отчета… ни в чем.

Он с трудом выдавил последние слова, и Джессика подумала, повезло ли Кэт потерять сознание, или…

Кэт… Перед глазами встала ее ослепительная улыбка, красивое лицо, светлые, как у брата, волосы, блестящие весельем глаза.

– О-о-о… – простонала Джессика, снова бессильно опускаясь на диван, и закрыла лицо руками.

– У врачей было много с ним проблем, – безжалостно подвел итог Найджел. – Некоторые они смогли решить, другие – нет.

Последовала очередная тяжелая пауза, и Джессика внезапно вспомнила, что в ужасной трагедии участвовало еще одно человеческое существо.

Она подняла голову и, с трудом справляясь с подступившей тошнотой, спросила:

– Боже мой, как же я раньше… Найджел, а что с ребенком?

Кэтрин была на восьмом месяце беременности. И Крейдоны, женатые уже шесть лет, с радостным нетерпением ждали появления первенца.

Найджел опустил глаза, помолчал, пытаясь подавить дрожь в голосе, потом ответил:

– Врачам пришлось делать кесарево сечение.

Кэтрин была без сознания, пока…

И снова замолчал. Казалось, ему не хватает сил на более длинные фразы. Он с трудом выдавливал информацию, по одному-двум предложениям за раз.

– И? – Джессика собрала все свое мужество, чтобы издать этот короткий звук, и замерла в ожидании ответа.

– Двойня, – сообщил Найджел, – мальчик и девочка. Оба очень маленькие, их поместили в инкубатор, чтобы помочь дышать. Но врачи уверяют, что они нормально развиты и будут жить. В отличие от их мамы…

Вот она и услышала самое страшное. Джессика ощутила, как кровь застыла в жилах от ужаса. Кэт погибла, Тэд едва держится, их дети не могут самостоятельно дышать…

– Мне жаль, – добавил он.

Но она прекрасно знала, что это ложь. Видела в его глазах несколько минут назад. Найджелу ненавистна была мысль о том, что ее брат жив, когда его любимая сестра уже мертва. Что она, Джессика, еще может цепляться за надежду, когда у него не осталось уже никакой.

– Извини, – пробормотала она, – мне нехорошо. – И кинулась в ванную.

Благодарение Господу, Найджел не последовал за ней, хотя и мог слышать, как ее тошнило, – она не успела даже дверь закрыть.

Потом, совершенно обессилев, Джессика опустилась на крышку унитаза и с горечью подумала, почему именно он должен был принести ей такие прискорбные известия и стать свидетелем ее позорной слабости. Сейчас необходимо было собраться, заставить себя найти силы, чтобы с достоинством пройти через испытание тесного общения с Найджелом. Потому что, она была уверена, он уже организовал их совместный перелет до Лос-Анджелеса, несмотря на поздний час.

Потому что так поступали все Скленнерды, которые всегда отличались потрясающими организаторскими способностями. Они были богаты, могущественны и встречали своих врагов, как и трагедии, сплотившись, плечом к плечу.

Один за всех, все за одного, как мушкетеры в известном французском романе, мелькнула смутная мысль. А вслед за ней пришла другая.

Джессика представила Тэда, своего единственного брата, лежащего в больнице в тяжелом состоянии и, несмотря на гибель Кэтрин, окруженного тесным кольцом ее родни. Казалось, это должно было бы успокоить несчастную женщину.

Но, увы, эффект оказался обратным: ее снова затошнило. Потому что она не входила в этот круг. Потому что она была отщепенцем, изгнанным за так называемые грехи. Потому что теперь ей придется пробиваться сквозь вражду Скленнердов, чтобы быть рядом с братом.

– О, Тэдди! – в муке простонала Джессика.

Тут же вспомнила о Кэтрин и поняла, что не вынесет молча свалившегося на нее несчастья, включила воду, чтобы заглушить звук, и разрыдалась.

Когда она немного пришла в себя, умылась и покинула наконец ванную, гостиная была пуста. Но давно и мучительно памятный запах, присущий только Найджелу, еще оставался.

Что ж, если ей раньше и казалось, что все ее чувства к нему умерли, сменившись безразличием, то теперь пришло время признаться, что она заблуждалась. Что-то произошло с ней в ванной, словно открылась давно запертая дверь и в нее хлынули воспоминания. О любви, о страсти, о нетерпеливом ожидании совершенного счастья. И о Тэде, самом дорогом ей человеке. И о предательстве, которое продолжало больно ранить даже три года спустя… Найджел и Тэдди – они оба разбили ее несчастное сердце, каждый по-своему.

Она прошла по комнатам и обнаружила Найджела в кухне. Он был занят приготовлением кофе, но, услышав ее шаги, обернулся. На какие-то доли секунды перед ее внутренним взором снова встала та сцена: голый, мертвенно-бледный, разъяренный и в то же время полный невыносимого презрения Найджел бросает ей в лицо слова ненависти.

Потом видение рассеялось, и она увидела смертельно усталого мужчину, безуспешно борющегося с болью потери, но остающегося на ногах, потому что он должен продолжать выполнять свои обязанности.

Найджел коротко, но холодно улыбнулся и вернулся к прерванному занятию.

– Думаю, кофе пойдет на пользу нам обоим, – невыразительным голосом произнес он. – Я сделал тебе пару сандвичей. – И кивком указал на стол.

Она повела глазами в указанном направлении, увидела тарелку и ощутила новый приступ тошноты. Все так напоминало прежние времена. Те, когда этот богатый, властный и избалованный женским вниманием мужчина удивлял ее своими хозяйственными талантами.

У него было все – старая уважаемая юридическая фирма, клиентами которой являлись «Метро Голдвин Мейер» и «XX век – Фоке», многочисленные особняки по всей Америке, вилла во Франции, собственный самолет, яхта, стоившая целое состояние. Он, естественно, имел прислугу, но требовал, чтобы все необходимое делалось только в его отсутствие. Когда же был дома, то обслуживал себя сам. Для него не представляло труда приготовить поесть и сварить лучший в мире, на вкус Джессики, кофе.

Но здесь, у нее в кухне, делать вид, будто его волнует ее состояние… Какое гнусное лицемерие!

– Я бы хотела отправиться немедленно, если не возражаешь, – заявила она. – Полагаю, ты уже организовал наш перелет в Лос-Анджелес.

– Безусловно, – подтвердил Найджел. – Но до вылета еще почти полтора часа. Мой самолет нуждается в заправке и проверке. Кроме того, раньше нет окна в регулярных рейсах.

Джессика была ошеломлена.

– Ты что, прилетел сегодня специально, чтобы сообщить мне эти новости?

Найджел пожал плечами с деланным безразличием, но она знала так же хорошо, как и он, что оно напускное. Его сестра погибла, врачи борются за жизнь зятя, мать, вторая сестра и два младших брата нуждаются в поддержке. А он стоит здесь, посреди ее кухни, и готовит сандвичи и кофе…

– Ты мог бы оставить сообщение на автоответчике.

– Разве тебе было бы проще услышать печальные вести таким образом? – спросил он, быстро взглянув на нее.

Джессика поняла: Найджел прилетел, потому что знал ее. Знал, как она прореагирует. Знал, что она полностью расклеится. Как оно и получилось на самом деле.

Найджел поставил кофейник на стол рядом с тарелкой и чашками. Потом мельком посмотрел на часы.

– Садись и ешь.

Джессика напряглась. Больше всего ей хотелось сказать ему, куда отправляться со всем этим показным вниманием. Она не нуждается в проявлении поверхностно-родственных отношений.

Для этого они слишком хорошо и близко знают друг друга. Оба страстные, упрямые, вспыльчивые, темпераментные. Джессика ощутила прилив гнева, глядя, как он расхаживает по ее кухне. Но здравый смысл требовал промолчать и подчиниться, если она не собирается вступить с ним в открытую войну в таких горестных обстоятельствах, Ей ли не помнить, что Найджел всегда добивается того, что задумал! Ведь она убедилась в этом на собственном печальном опыте.

Джессика снова с трудом подавила горечь и подивилась, как это ей вообще пришло в голову, что она справилась с чувством к нему. Произошла ужасная трагедия, пострадали близкие ей люди, а она в состоянии думать только о Найджеле.

Но, возможно, это защитная реакция мозга, отвлекающего ее от кошмара случившейся и нависшей утрат.

– Как твои справляются с этим? – спросила Джессика, присаживаясь к столу и придвигая тарелку.

– Не справляются, – коротко бросил Найджел. Ответ перевернул ее нутро. Потом он смягчился и добавил:

– Они все в больнице, сидят с Тэдом и младенцами. Так… так лучше…

– Да. – Джессика кивнула.

Он выдвинул второй стул и сел рядом с ней, случайно коснувшись ногой ее бедра. Она похолодела, потом вспыхнула. В воспаленном мозгу промелькнули видения: они оба в спальне, обнаженные, влажные от пота, задыхающиеся…

Пытаясь не показать, что творится в ее голове, Джессика взяла сандвич, хотя отлично знала, что не сможет проглотить ни куска. Откусила и с трудом начала жевать, не ощущая вкуса.

Ей просто необходимо было, чтобы он отодвинулся, потому что как же иначе прийти в себя? Надо помнить, почему он здесь! Господи, да что же она за женщина такая? Почему не может держать себя в руках, изгнать постыдные мысли?

На глаза навернулись горячие слезы. Джессика презирала себя за слабость, презирала Найджела за то, что приехал и продемонстрировал ей, что же она представляет собой на самом деле, если в состоянии думать о нем в минуты, когда…

– Сахару?

Молодая женщина тупо уставилась на протянутую ей сахарницу, на дымящиеся чашки и вспомнила, как мало было надо, чтобы они набросились друг на друга. Взгляд, слово, случайное прикосновение, вот как сейчас, – и оба уже не могли устоять перед соблазном плоти.

Их близость была страстной, несдержанной, смелой. Он научил ее испытывать такое наслаждение, о существовании которого она даже не подозревала.

И причинил ей боль за тот год всего дважды: когда они занимались любовью в первый раз и в последний. В первый раз Найджел не понимал, с кем имеет дело, но она не потрудилась сказать, что он первый мужчина в ее жизни, поэтому в той боли винила себя. Когда она немного всплакнула потом, он ласково прижал ее к себе и показал другую любовь – нежную, полную заботы и внимания.

– Нет, – выдавила она в ответ на его вопрос, вспоминая проклятый второй раз.

Найджел был ослеплен гневом, пугающей неистовой ревностью. Обзывал ее всеми мыслимыми и немыслимыми словами, от дряни до шлюхи, а она так испугалась, что даже не пыталась защититься, наоборот, встретила его атаки с едким сарказмом. Он швырнул ее на пол и взял с неистовой яростью. Но не секс был причиной боли, нет, А нестерпимое, невозможное презрение, с которым потом Найджел отшвырнул ее в сторону.

И с тех пор больше ни слова, ни единой встречи, ничего. Он даже не сообщил, получил ли посланное ею обратно кольцо.

Джессика в очередной раз сказала себе, что преодолела злосчастное чувство к Найджелу.

Одних этих мрачных воспоминаний достаточно, чтобы убить самую светлую и чистую любовь. Теперь, даже если он узнает правду, упадет на колени и будет умолять о прощении, она не простит. Никогда. Ни за что.

– Я иду собирать вещи.

С этими словами она неожиданно поднялась и покинула кухню, не удостоив его взглядом.