Текст книги "Сердце зимы"

– Обо мне не беспокойся, – ответила Хани. Она снова почувствовала дыхание холода – надо поесть, иначе неоткуда взяться силам. Но жаловаться чужестранцу – никогда, лучше откусить себе язык.

Арэн

С рассветом они выехали к небольшому поселению. Обнесенное острым частоколом и мешками с камнем, оно укромно пряталось между холмами, в низине. Ароматы домашней еды пьянили почище молодого вина. Желудок дасирийца громко заурчал.

У ворот северянка спешилась и попросила о том же Арэна.

– Кто такие? – на всеобщем недовольно спросил один из дозорных – грузный мужчина в тяжелой шапке с густым меховым ободом. Суровости его виду прибавляла тяжелая дубина, окованная тремя железными шипастыми скобами.

Арэн считал дубину оружием варваров: она тяжелая и грозная, но воин с ней неповоротлив. Разглядывая дубины в руках северян, он не мог не признать пользы острых шипов. Опустись такая на голову – и та треснет, как переспевшая тыква. Впрочем, даже без шипов оружие вряд ли оставит голову целой.

– Я Хани, – представилась девушка и нарочито тряхнула головой, выуживая звон из побрякушек в косах. – Этот, – она кивнула на Арэна, – чужестранец, едет к нам с юга. Его друзья выехали вперед, они ждут нас здесь. С ними был мой кетельгард – Рок. Мы едва не угодили в ловушку шарашей, потому разделились.

– Правду говоришь, – кивнул воин. Он продолжал рассматривать девчонку так, словно ожидал, будто та бросится на него с голыми руками. – Какого ты рода, эрель?

– Говорить об этом я буду с Мудрой, – ответила она.

Перемены в ее голосе пришлись Арэну не по душе. Несколько часов назад она была хмурой соплячкой, которая по собственной воле едва не отдала Извечному душу. Теперь же неожиданно превратилась в холодную северянку, которая смеет спорить с двумя здоровыми лбами, не обремененными великим умишком. Оставалось надеяться, что боком это не выйдет.

– Милости просим в Яркию, эрель. – Подумав, северянин сделал знак своим, и заслон подняли.

– Отведите чужестранца к его друзьям, а мне покажите дорогу к Мудрой.

– Мудрая нынче в Мире снов, – покачал головой бородач.

Северянка вздохнула и нервно потеребила один из амулетов в косах.

– Тогда отведите меня к старосте.

– Это можно.

Она посмотрела на Арэна, но будто куда-то сквозь него.

– Мы еще поговорим, чужестранец, – сказала северянка, но особой уверенности в ее голосе не было. – А пока следуй за мной.

Арэн мысленно пожал плечами. Особого дружелюбия он и не ожидал встретить. Не гонят – уже хорошо.

За частоколом торопилась деревенская жизнь. Приземистые бревенчатые дома были разбросаны без порядка, будто грибы на поляне. Из раскрытых дверей густо валил пар, его серые клочья тянулись вверх и пачкали небо. Пологие крыши покрывали шапки снега, из-под которого проглядывал бурый мох.

Здесь не было улиц, только посыпанные толченым камнем дорожки между домами. В центре Яркии расположилась жаровня, выдолбленная прямо в земле и любовно выложенная камнем. Вокруг нее на набитых чем-то мешках сидели пожилые женщины: кто-то дремал, пригревшись у тепла тлеющих углей, кто-то раскуривал трубку, кто-то рассказывал горстке чумазых детишек сказки. Козы и овцы расхаживали без привязи, свободно, и свободно же гадили прямо себе под ноги. Местные коровы были меньше своих южных родственниц, но крепче и в густом, ниспадающем до земли мехе.

Завидев незнакомцев, жители переставали сновать по своим делам. Они даже останавливались, чтобы поглазеть на чужаков. Арэн никогда не любил излишнего внимания. Он стиснул зубы и покорно следовал за бородачом и Хани. У очага та остановилась, в почтении склонила голову, после чего протянула одной из старух набитый кисет размером с кулак. Пока они обменивались фразами на своей речи, которую Арэн почти не понимал, его обступила детвора.

– Большой меч, – сказала самая мелкая девчушка. Она подтерла сопливый нос рукавом овчинного тулупа и ткнула Арэна пальцем.

Это движение будто послужило сигналом для остальных: малышня налетела на дасирийца, чуть не повалила на землю. Арэн позволил пощупать свои доспехи, поглазеть на меч, погладить коня и даже усадил одного мальчугана в седло. Дасирийские семьи считались скудными, если в них не было десятка детей. Его собственная не была исключением: сколько Арэн себя помнил, в Небесной скале детвора была всегда, всякого возраста. Когда он отправлялся на север, третья жена его отца как раз разродилась близнецами.

– А ну, кыш отсюда! – прорычал бородач – и малышня с громким писком рассыпалась прочь. – «Медвежья лапа», – он указал на двухэтажное здание впереди. Насколько дасириец успел заметить, оно было единственным двухэтажным строением на всю деревню. Туда и направились. У коновязи вертелся паренек лет десяти, которому девушка передала поводья своей лошади. Арэн последовал ее примеру.

– Здесь наши дороги расходятся, – сказала северянка. – Прощай, чужестранец.

– Мы еще увидимся?

– Возможно. Я загляну сюда. Позже.

За широкой дверью его встретил запах жареного окорока, моченых огурцов и долгожданное тепло. В маленьком зале ютились длинные столы и укрытые шкурами скамьи. Одну стену подпирала кованая подставка с бочками, другую – широкая, почти пустая поленница. Сами стены были украшены довольно грубой работы вышивками, гобеленами, а также рогами: некоторые из них сошли бы за лосиные, но с какого зверя сняли остальные, втрое больше лосиных, с острыми, как наконечники пик, концами, Арэн мог только догадываться. В дальнем от входной двери углу, занавешенная цельным куском шкуры, пряталась арка. Судя по всему, именно там, за пологом, находилась кухня.

За столом ближе к окну сидели его друзья в компании Рока и нескольких северян. Арэна они пока не заметили.

Дасириец с облегчением вздохнул. Пусть они с Хани все время ехали по их следу и ничто не давало повода думать о несчастье, он всю дорогу беспокоился, все ли в безопасности. И все ли живы.

– Добро пожаловать в «Медвежью лапу». Зовут меня Эрб, не побрезгуйте моим гостеприимством, – поприветствовал его хозяин – невысокий, в отличие от большинства встреченных северян, худощавый, с цепким взглядом. Он был безбородым, но на небрежно выбритой щеке виднелся кривой шрам. Бегло покопавшись в памяти, Арэн решил, что за время недолгого путешествия по Кельхейму, впервые видит безбородого мужчину.

– Приветствую, Эрб, – поздоровался он в ответ. – Пусть огонь твоего очага не погаснет.

– Пусть тебя обходят невзгоды, – отвечал ему хозяин. – Надолго в Яркию?

– Переночевать и завтра обратно в путь. Я приехал вон с теми путниками. – Он указал в сторону стола.

Последив направление, мужчина закивал: мол, уже знаю, предупредили.

– Принеси мне чего-то горячего, почтенный Эрб. И выпить. Я зверски замерз.

Чтобы прибавить веса своим словам, вложил в ладонь трактирщика целый лорн. У того аж глаза заблестели.

– Мясо я люблю зажаренным до хрустящей корки.

– В лучшем виде исполню, почтенный господин.

Дасириец было повернулся идти за стол, как на него налетел Рок. Северянин наконец-то продрал глаза и увидел вернувшегося в одиночестве чужестранца. Грозно сверкнув глазами, попытался схватить того за грудки, но Арэн успел вывернуться и сбил с парня спесь поучительным тычком в плечо. Опешивший Рок часто заморгал и уселся на ближайшую лавку. Арэн с удовольствием преподал бы северянину урок вежливости, но решил не тратить времени зря. В Северных землях царило варварство, и местные не утруждали себя ни извинениями, ни хорошими манерами: они громко стучали кружками, вознося хвалу Скальду, бросали кости прямо на пол, сморкались в ладонь и клали оружие подле себя, на стол. Вряд ли мальчишка понимает, что протягивать руки к высокородному дасирийцу так же неразумно, как класть голову в пасть медведь-шатуну.

– Хани пошла к местному старосте. Если знаешь, где это, ступай туда.

– Так она… живая?

На миг Арэн подумал, что мальчишка обмочится от радости, но тот лишь хватанул себя по колену, вскочил – и был таков.

Миара, как всегда, блистала. Может, она и смотрелась несколько нелепо в этой медвежьей берлоге, нарядившись в роскошное атласное платье, с высокой прической и тяжелым черепаховым гребнем, что поддерживал рыжие локоны, но все мужские взгляды принадлежали ей. И, как все женщины, она чувствовала себя королевой, получив сразу столько восторженных поклонников.

– Рад видеть, что вы в порядке. Все, – добавил Арэн, оценив довольно бледного, но сидящего самостоятельно Раша.

Его щека еще хранила белесые следы атаки лианы, но в целом выглядел он неплохо.

Арэн уселся за стол, прислонил меч к стене, за что тут же получил насмешливый взгляд одного из бородачей за их частью стола. Дасириец еле заметно нахмурился, но меча не тронул. Он чтил чужие традиции, но не изменял своим правилам: стол – место для трапезы, и оружию, обагренному кровью, на нем не место.

– Мы хотели остановиться и дождаться вас, – за всех ответил Банрут. – Но Рок торопил.

– И правильно делал, – согласился Арэн. – Половину пути меня не покидало чувство, что за нами крадутся тени. Сколько раз оглядывался – никого. Но готов биться об заклад, кто-то шел за нами след в след.

Банрут искоса бросил взгляд на веселящуюся Миару, неодобрительно покачал головой. Та же, разомлев в компании двух молодых северян, ни на кого больше не обращала внимания.

– Напрасно она так, – произнес лекарь. – Хозяин этого достославного места предупредил, что местные сорта вин и пива крепче привычных нам. Даже принес кувшин с водой, чтобы госпожа могла разбавлять свой напиток, но она даже не притронулась к воде. Я пытался ее увещевать, но тщетно.

– Думаешь, она не заметила, что эти два обалдуя только и делают, что подливают ей снова и снова? – спросил Арэн.

– Не знаю. Но на всякий случай не следует упускать ее из виду. Ни к чему нам неприятности.

– Послушай, а за каким отродьем Хаоса ты остался в лесу с пигалицей? – вполголоса спросил Раш, меняя тему разговора.

– Она нуждалась в помощи, – сдержанно ответил Арэн.

Хани определенно много чего не сказала, и Арэн чувствовал себя облапошенным. Врожденное чутье подсказывало, что девчонка не так проста, как кажется на первый взгляд. Но если так рассудить, разве он сам стал бы посвящать посторонних в дела, их не касающиеся? И все же странное растение-ловушка, невидимые преследователи и ее вопросы насчет цели его приезда – все это неспроста.

А ее северное шаманство? Колдовство? Изначальный, магия сгинула вместе с шаймерами. Если бы он не видел собственными глазами то, что видел – первый бы высмеял того, кто рассказал бы такую небылицу. И почему девчонка сказала, что ей голову снесут? Харста зад, может, не стоило ее одну отпускать?

Раш пододвинул к нему полную кружку темного пива. Дасириец одним махом опрокинул ее в себя, поморщился: кислое и, мать его за ногу, крепкое. Как Миара до сих пор под столом не валяется, кажись, не первую уже в себя вливает – и хоть бы что.

– Девчонка не простая, – словно прочитав его мысли, сказал Раш.

– Ты видел то же, что и я?

– А что ты видел?

– Хватит со мной говорить загадками, нишан[8]8
  Нишан (дасирийское) – названый брат/брат на крови. Также употребляется в отношении человека, который стал значительным, благодаря своим высокородным покровителям.


[Закрыть]. Знаешь же, что не люблю этого.

Раш склонил голову набок и как бы между прочим указал взглядом на северян, которые обхаживали разомлевшую Миару. Один из них лишь делал вид, что увлечен прелестями таремки, но то и дело косился на ее спутников.

Арэн никогда не торопился с выводами, старался держать голову и не горячиться. Тем более сейчас, когда он все больше понимал, что нравы и обычаи северного народа ему, мягко говоря, не по душе.

– Парень ее точно дуболом. Прост, как портки крестьянина, – негромко сказал Раш. – Он тут кое-чего наболтал. Был бы моим стражем, я бы за такое ему башку оторвал, а рану солью присыпал.

– Страж?

– Ее кетельгард. У каждого высокородного северянина должен быть кетельгард. Тот, кто примет на себя удар. Кто-то крепкий и неразговорчивый. Рхельцы своим стражам языки отрезают, и скажу тебе – правильно делают.

– Стало быть, она знатного рождения?

– Дочка какого-нибудь норена. А теперь, брат, скажи-ка мне, отпустил бы ты свою родную кровь в самом соку к харсту в жопу, да еще и в сомнительной компании молодого увальня?

Арэн хмыкнул – Раш никогда не стеснялся в выражениях. Матушка Арэна, почтенная леди Лусия Шаам, любила говаривать, что тот, кто не умеет держать язык на привязи, расплачивается горбом. Судя по исполосованной плеткой спине своего нишана, до их встречи два года назад Раш получал за свой длинный язык и в хвост, и в гриву.

– Они добрые люди, – после долгого молчания вмешался Банрут. – В них нет зла.

– Еще скажи, что тебе Изначальный знак подал, – кисло ухмыльнулся Раш.

– Он говорит с теми, кто хочет его слышать, мой дорогой Ршагар. Через молитву. Если бы ты хоть иногда говорил с ним или с его детьми, может, и с твоих глаз спала бы пелена.

Раш скривился, как от оскомины. «Ршагар» – он уже и отвык, что его так называют.

Хоть Банрут уже успел несколько раз подлатать его раны, используя не только мази и настойки, но и свои заморские познания во врачевании, Раш продолжал фыркать всякий раз, когда иджалец заводил разговоры о божественном вмешательстве. Он презирал все, что так или иначе касалось богов Эзершата: Истинных или Проклятых – без разницы.

Личность названого брата оставалась для Арэна загадкой. Раш никогда не говорил, кто он. На вопрос «откуда?» отделывался шуточками, мол, его родила морская пена. Он отличался идеально ровными, будто точенными из мрамора, чертами лица: в меру густые брови, в меру тяжелая челюсть и упрямые скулы. Яркие, выразительные глаза карманника, черные, как проклятие, манили женщин как магнит. Раш не стриг волос, предпочитая затягивать их тугой петлей на затылке, носил серебряное кольцо в нижней губе и несколько более крупных в обоих ушах. На его теле было бесчисленное количество рисунков, один страшнее другого, но и о них Раш предпочитал отшучиваться чем-то вроде: «Это чтоб коросту спрятать». Арэн не понимал, что именно в нем так притягивает женщин, и иногда потихоньку завидовал бесшабашному нишану.

Тем временем Миара, в который раз присосавшись к кружке, потребовала принести ее любимую лютню. Она сопровождала каждое свое слово неопределенными взмахами рук и, в конце концов, пошатнулась, падая в объятия одного из молодчиков. Те дружно загоготали.

– Ради богов, отнесите кто-нибудь ее в комнату, пусть проспится! – разозлился Арэн.

Раш демонстративно подвинулся ближе к краю и сразу заявил, что мегеру он и пальцем не тронет. Банрут вздохнул, коснулся священного символа Изначального (отлитого из золота, размером с монету, висящего на косице, свитой из выбеленных кожаных шнурков), затем поднялся и попросту взвалил Миару себе на плечо. Молодчики послали в спину удаляющегося иджальца рассерженные взгляды, после чего махом осушили кружки и убрались из-за стола.

Место недолго оставалось пустым. Вскоре к ним присоединились Рок и Хани. Оба были странно молчаливыми. От лица девчонки и вовсе отлил весь румянец. Оба вошли и сели молча, да так молча и сидели, сосредоточенно изучая оставшиеся на столе тарелки. Наконец северянка подняла взгляд на Раша. С минуту они изучали друг друга, до странности похожие на двух змей, которые решают, стоит ли устраивать бой не на жизнь, а на смерть. С чего бы вдруг? Обстановку разрядил нишан: налил в пустую кружку немного вина и протянул северянке. Та не торопилась брать.

– Зачем это? – Хани показала на кольцо в его губе.

– Чтобы было о чем поговорить с любопытной северянкой, – в свойственной ему завлекающей манере ответил Раш. Он перегнулся через стол – так, чтобы их лица оказались рядом. – Хочешь, расскажу, как это делают?

Арэн уже собирался приструнить его, но девчонка справилась без посторонней помощи.

– Не хочу, – спокойно ответила она. – Мы так быкам носы прокалываем, чтоб на цепи водить. Думала, может, тебя кто-то в поводу водит.

Раш широко улыбнулся, отодвинулся и подпер голову кулаком, хотя обычно шуток таких не сносил и при случае заталкивал их обратно в глотку шутнику.

– Что стряслось? – прямо спросил Арэн. – Ты же не затем пришла, чтобы про моего нишана спросить?

– Ничего, что касалось бы чужеземцев, – ответила Хани – легко, с вежливой полуулыбкой. – Староста обещал поговорить с кем-то из охотников, проводник будет, если сойдетесь в цене.

– А вы? Ты говорила, ваш путь лежит в столицу.

Рок хотел было что-то сказать, но, напоровшись на взгляд Хани, умолк, отвернулся и позвал одну из помощниц хозяина.

– Так и есть. Но появилась нужда, которая задержит нас с Роком в Яркии…

– Хорошо, ты права, – сдался Арэн, хоть чувство тревоги только усилилось. – Мы не знаем местных обычаев и не будем вмешиваться без надобности. Или пока не попросишь ты или местный глава.

Он чувствовал немое неодобрение Раша, но ничего не мог поделать. Что-то в странных фиалковых глазах девушки говорило: она ничего не выдаст чужестранцам, хоть бы те и пристали с кинжалом у горла. Оставалось верить, что северяне не бросят их на погибель.

– Тут я с вами попрощаюсь, – Хани встала.

– Совсем? – Раш ощупал взглядом лицо девушки. Только Арэн, который знал его достаточно хорошо, мог услышать нотки насмешки в голосе нишана. Хани же не придала им значения или сделала вид, что ничего не поняла.

– Я заночую у Мудрой, Рок останется в «Медвежьей лапе».

– Мы не обсудили плату. – Арэн потянулся за кошелем.

– Обсудили, когда спасались от ловушки шарашей, – многозначительно ответила она, быстро пожелала им доброго пути и вышла, взмахом руки остановив Рока, который было засобирался следом.

Северянин, обескураженный тем, что его отвергли, поскреб затылок и еще какое-то время смотрел на дверь, закрывшуюся за Хани. Будто ждал, что она передумает и вернется.

– Бросила подружка? – Раш по-свойски толкнул его плечом и подвинул кружку с пивом. – Бывает.

Тот мотнул головой, неодобрительно скосил взгляд на чужестранца. После осушил кружку едва ли не в два глотка и долил еще, пока пена не полезла наружу, хлопьями сползая по стенкам. И снова выпил до дна. Громко отрыгнул, рыская взглядом по столу в поисках, чем наполнить живот.

– Послушай, может быть, ты проводишь нас в столицу? – Арэн не знал, пошлют ли боги ему терпения выдержать варварские привычки Рока, но другой проводник, скорее всего, будет не лучше. Рок же, как показал случай в лесу, умел держать оружие и, Арэн не мог не отметить, держал его умело.

– Нет, – северянин едва мог говорить – только что запихнул в рот запеченный в кукурузной муке кусок баранины. – Буду ждать эрель.

Он тут же осекся, косясь по сторонам. Никто не обратил на него внимания, и северянин с облегчением выдохнул.

– По-моему, девчонка не нуждается в твоей помощи, – подзадоривал Раш, только делая вид, что пьет из своей кружки. – С такими-то фокусами. – Последнее он сказал едва слышным шепотом.

– Как же, – крякнул Рок. – Не нуждается она… Когда придут шараши, кто-то должен прикрывать ей зад. И никакая порча ей не поможет.

Только когда за столом повисло молчание, Рок понял, что проболтался. Он хмуро посмотрел на обоих, не зная, кого винить – себя за болтливость или чужестранцев за подначивание.

– Так вот о чем Хани будет говорить с Мудрой, да? – Теперь Арэн понемногу начинал понимать.

– Да, – не стал отпираться северянин. – Их много, очень много. Я насчитал три кулака ловушек, пока ехали до Яркии. Несколько в получасе езды отсюда. Шараши свои ловушки не бросают. И никогда раньше не ставили их так.

Три кулака… Должно быть, малограмотный северянин считал по пять пальцев за раз. Выходит – пятнадцать.

– Как – так?

– Как охотники, что гонят мамонта, – густо, чередой. Будто знают, что добыча туда непременно попадется. Но та ловушка, в лесу… – Рок пожевал губами, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

– Говори, – приказал Арэн, не сильно веря, что северянин послушается.

Но Рок, к его удивлению, продолжил:

– То была очень большая ловушка. Мы с Хани первый раз такую видели.

– Погоди, ты сказал, что считал ловушки по пути, – остановил северянина Раш. – Но я ничего такого не видел. Снег только, валуны да птицы в небе.

Рок посмотрел на него, как на полудурка.

– Вы, чужестранцы, ничего не знаете о наших землях. Не увидите людоеда, пока руку не отхватит. А мы здесь каждый куст знаем, каждый сугроб.

– Где же была ваша хваленая внимательность, когда нас чуть не передавили, как цыплят, – огрызнулся Раш, которому пренебрежение в голосе северянина явно пришлось не по душе.

Арэн приготовился их разнимать.

– Та ловушка в лесу, она не такая, как все. Слишком глубоко в земле, корни крепкие, будто мороз им не страшен. И большая. Повезло, что все выбрались живыми. – Рок покосился на Раша, намекая на горючую смесь, которую карманник использовал очень вовремя. – Я таких прежде не видел. Хани думает, что есть и другие, которых никак не заметить. Теперь все будет, как решит Мудрая. Думается мне, будет много алого снега. – Последней фразе он нарочно придал оттенок воинственности.