Текст книги "Галактическая империя (сборник)"

– С Хенриком?! Юноша подвергает себя большому риску! Знает ли он о случившемся?

– Я сказал ему столько, сколько мог, – перебил говорящего Джоунти. – Пока мы не можем сказать ему большего. Пока он только человек, который рискует, – как, впрочем, и любой другой. Мы только используем его. Больше не вызывай меня на связь, поскольку я покидаю Землю.

И, не попрощавшись, Джоунти оборвал сеанс связи.

Он тщательно обдумал события сегодняшнего дня и особенно ночи, мысленно взвешивая каждое из них. Губы его растянулись в усмешке. Все складывалось превосходно; комедии было положено отличное начало.

Не оставалось НИКАКОЙ возможности для случайности.

Глава 3
О часах и случайностях

Первый час после взлета космического корабля, пожалуй, наиболее прозаичен для его пассажиров. Ими властно овладело состояние невесомости, подобно тому, как стремительный горный поток увлекает за собой поваленное дерево.

Конечно, полет связан не только с неудобствами: о вашем багаже позаботятся; протолкнувшись сквозь толпу желающих подобно вам улететь этим же рейсом, вы займете предназначенный вам отсек; затем наступит тишина, какая всегда воцаряется перед взлетом. В каждом отсеке вспыхнут красными буквами надписи на табло: «Пристегнуть ремни… Пристегнуть ремни…»

По коридорам промчатся стюардессы; постучав во все двери, они с очаровательной улыбкой напомнят вам: «Прошу прощения. Пристегнитесь, пожалуйста».

Затем внезапно взревут двигатели. Вас отбросит в кресле назад, потом вперед, и так будет происходить все время, пока корабль не наберет скорость. Тот, кто переживет эти минуты, может быть уверен, что «космическая болезнь» ему не угрожает.

В первые три часа полета кают-компания была закрыта для пассажиров, что оказалось неприятным сюрпризом не только для постоянных посетителей планетария (иными словами, для тех, кто еще не бывал в космосе), но и для более опытных путешественников.

Обозрение Земли из космоса, помимо всего остального, являлось одной из обязательных «традиций» туристов.

Кают-компания представляла собой прозрачную сферу, находящуюся на носу корабля. Сейчас она была переполнена людьми. Прижатые к стеклу лица были устремлены в одну точку – они не сводили глаз с удаляющейся от них Земли.

Земля находилась как раз под ними: гигантский оранжево-бело-голубой шар. Она была ярко освещена солнцем; четко просматривались континенты, испещренные зелеными прожилками и оранжевыми пятнами пустынь. Синели моря и океаны; в месте соединения их с горизонтом они были почти черными. А вокруг Земли в действительно черном небе сияли звезды. Они манили и притягивали к себе тех, кто смотрел на них.

Внезапно ночная тень наползла на земной шар, и огромная планета скрылась во тьме.

Скрылась во мраке больная, непригодная к жизни Земля. Сквозь тень едва виднелись радиоактивные вспышки – память о тех временах, когда взрывами ядерных бомб было уничтожено целое поколение; о временах, когда еще только создавалось защитное силовое поле. С тех пор прошло много времени; ни один мир не смог бы теперь совершить подобное самоубийство.

Никто из пассажиров корабля не сводил с Земли глаз до тех пор, пока она не стала крошечной светящейся точкой, а потом и вовсе скрылась из виду.

Среди зрителей находился и Байрон Фаррилл. Он сидел в центральном ряду, положив руки на подлокотники; взгляд его был блуждающим и задумчивым. Не так хотел он расставаться с Землей. Этот способ был плохим, неправильным. Неправильными были космический корабль и пункт назначения.

Рукой он машинально провел по щеке и обнаружил, что забыл сегодня побриться. Ничего, он сможет сделать это, вернувшись в свой отсек. Байрон колебался – стоит ли уходить к себе. Здесь все-таки были люди. В своем отсеке он будет один.

А может, именно поэтому и нужно уходить?

У него возникло неведомое ранее ощущение, что он – дичь и на него ведется охота. Новое ощущение оказалось не из приятных.

Похоже, в этом мире у него не осталось друзей. Они исчезли в тот самый момент, когда двадцать четыре часа назад он был разбужен телефонным звонком.

Даже в общежитии он мгновенно стал чужаком. Старина Эсбек, дождавшись его после беседы с Джоунти, был как никогда сух и официален.

– Мистер Фаррилл, я хотел бы переговорить с вами. Случившееся не более чем несчастный случай. Я не могу найти этому разумного объяснения. Возможно, у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Нет! – чуть было не закричал Байрон. – Никаких! Могу ли я вернуться в свою комнату и забрать личные вещи?

– Это будет возможно лишь утром. Сейчас в комнате устанавливают специальное оборудование. Первые замеры показали, что уровень радиоактивности не превышает допустимого предела. Вам повезло. Все могло обернуться гораздо хуже.

– Да-да, разумеется, но я, с вашего позволения, хотел бы отдохнуть.

– Вы можете до утра воспользоваться моей комнатой, а потом мы могли бы на оставшиеся дни переселить вас. Хммм… Кстати, мистер Фаррилл, мне кажется, что причина кроется в другом.

Он принял заговорщицкий вид. Голос его понизился до шепота.

– В чем же? – осторожно спросил Байрон.

– Знаете ли вы кого-нибудь, кто хотел бы вас проучить?

– Проучить меня ТАКИМ ОБРАЗОМ? Конечно, нет.

– Каковы в таком случае ваши планы? Авторитету школы, несомненно, повредит огласка происшедшего с вами инцидента.

На слове «инцидент» он сделал ударение. Байрон раздраженно ответил:

– Я понимаю вас. Не беспокойтесь. Мне не нужен ни следователь, ни полиция. Скоро я собираюсь покинуть Землю, и мне не хотелось бы нарушать свои планы. Я никуда не буду жаловаться. Ведь главное, что я все еще жив!

Эсбек с нескрываемым облегчением вздохнул. Именно этого они и хотели! Никаких неприятностей. Инцидент был как бы забыт.

Байрон попал в свою комнату только в семь часов утра. Там было тихо. Бомба отсутствовала, счетчик – тоже. Наверное, Эсбек забрал их и утопил в озере. Улики уничтожены. И свет, и видеофон вновь работали. Лишь дверь с выломанным замком напоминала о случившемся.

Ему предоставили другую комнату. Там, приняв меры предосторожности, Байрон вызвал по телефону воздушное такси. Он полагал, что его никто не видит. Пусть себе решают загадку, как он исчез!

В аэропорту он встретил Джоунти, и тот подал знак. Они делали вид, что не знакомы друг с другом, но Джоунти успел незаметно передать Байрону маленький черный шарик, оказавшийся персональной капсулой, и билет до Родии.

Байрон несколько мгновений рассматривал капсулу. На ней не было никакой пломбы. Позже, в комнате, он прочел послание. Это было коротенькое рекомендательное письмо, не более того.

Мысли юноши задержались на особе Сандера Джоунти. До появления того в комнате Байрона в роковую минуту они были едва знакомы. Байрон знал его имя, они обменивались кивками при встрече – вот и все. Джоунти не нравился ему, его безукоризненные манеры, холодность и вычурная одежда раздражали Фаррилла. Но это не имело ничего общего с происходящими сейчас событиями.

Байрон почти физически ощутил присутствие Джоунти. Этот человек – мастер создавать ситуации. Он знал, что будет делать сам, знал, что будет делать Байрон, мог заставить Байрона делать все, что сочтет нужным. И вот Байрон один и чувствует себя как никогда маленьким, беспомощным и испуганным.

Он пытался переключиться на мысли об отце. Но это не помогло.

– Мистер Мэлейн!

Имя повторили два или три раза, прежде чем Байрон сообразил, что именно это имя стояло на переданном ему Джоунти билете. Его вымышленное имя. На это имя была забронирована каюта для него.

– Я Мэлейн. В чем дело?

Голос обращающегося к нему человека в форме члена экипажа был лишен каких бы то ни было эмоций.

– Должен сообщить вам, что номер вашей каюты изменен и что ваш багаж уже перенесен. Вот ваш новый ключ. Надеюсь, это не слишком расстроит вас.

– Что это значит? – Байрон так резко поднялся с кресла, что несколько пассажиров по соседству устремили на него удивленные взгляды. – С чем это связано?

Гнев овладел им. Его чуть не убили; потом вынудили покинуть Землю, подобно преступнику; он направлялся туда-не-знаю-куда, чтобы делать там то-не-знаю-что; а теперь им еще вздумалось гонять его взад-вперед по кораблю. Это был предел.

– Мне нужен капитан, – заявил он.

– Пожалуйста, как вам угодно. – И после коротких переговоров по крошечной рации: – Вас вызовут. Ждите.

Капитан Хирм Горделл был маленьким крепышом. Он подчеркнуто уважительно принял возмущенного пассажира.

– Мистер Мэлейн, – зачастил он, – очень жаль, что пришлось побеспокоить вас.

Капитан ослепительно улыбнулся.

– Очень сожалею, – сказал Байрон, – но, насколько мне известно, если каюта забронирована, то никто, и даже вы, сэр, не имеете права выселить меня из нее.

– Простите, мистер Мэлейн! Но поймите, это совершенно вынужденная мера! В последнюю минуту на борт прибыла одна важная персона и попросила разместить ее поближе к гравитационному центру судна. У этого человека больное сердце, и он не в силах перенести высокий гравитационный порог. У нас не было выбора.

– Но почему вы остановились на мне?

– Ну, кто-то ведь должен был… Вы путешествуете в одиночестве, вы молоды, вам не страшна гравитация. – Его глаза оценивающе скользнули по атлетической фигуре собеседника. – Более того, я уверен, что ваша новая каюта покажется вам куда более привлекательной, чем старая. Вы совершенно ничего не потеряете. Совершенно!

Капитан шагнул в сторону Байрона.

– Позвольте мне лично показать вам ваши новые апартаменты!

Спорить Байрону не хотелось. Доводы капитана выглядели убедительно.

Они вышли из капитанской рубки. По дороге капитан спросил:

– Вы не могли бы составить мне компанию за ужином завтра вечером? К этому времени мы уже совершим наш первый Прыжок.

– Благодарю. Весьма польщен, – ответил Байрон.

Странно, подумал он. Наверняка капитан хочет проследить за ним, но слишком уж рьяно он берется за дело!

Длинный стол капитана занимал целую стену в салоне. Байрон, единственный из сидящих за столом, был без галстука; он занимал место в центре. Перед ним находилась табличка с указанием его имени. Ошибки не было – слуги капитана были отлично вышколены.

Байрон не страдал излишней скромностью. Он – сын Господина Вайдемоса, и этим все сказано. Но здесь он являлся Байроном Мэлейном, простым смертным, и должен был делать вид, что потрясен и восхищен.

Капитан оказался совершенно прав, говоря, что его новое жилище значительно лучше старого. Прежняя комната была обычной каютой второго класса, новые же апартаменты состояли из двух комнат. Здесь имелась и ванная комната, оборудованная всем на свете, вплоть до воздушного полотенца.

Теперь он находился рядом с «офицерским отсеком» и повсюду натыкался на людей в форме. Завтрак подали ему в каюту на серебряном подносе. Перед обедом внезапно появился парикмахер и предложил свои услуги. Вероятно, так и должно быть, если путешествовать в каюте «люкс», но для Байрона Мэлейна подобные излишества были слишком шикарными.

Перед появлением парикмахера Байрон как раз вернулся с прогулки по кораблю. Он сделал для себя неожиданное открытие. Гуляя, он наткнулся на свою прежнюю каюту – 140Д – и вдруг обнаружил, что в кармане все еще лежит ключ от нее.

Он остановился, чтобы прикурить сигарету, надеясь втайне, что нынешний жилец этой каюты по какой-нибудь надобности выйдет в коридор. Подождав немного, он нажал кнопку светового звонка на двери. Никто не откликнулся.

Тогда Байрон достал из кармана ключ – на вид простую алюминиевую пластинку – и вставил его в замок. Фотоэлемент сработал, и дверь отворилась. Он шагнул внутрь.

Дверь за его спиной бесшумно закрылась. Он сразу же понял одну вещь. Его старая каюта пустовала. Не было никакой важной персоны с больным сердцем. Постель на кровати выглядела новенькой; нигде никаких следов пребывания кого бы то ни было.

Так что роскошь, в которой его поселили, была лишь предлогом, чтобы заставить его покинуть прежнюю каюту. Они не хотели, чтобы он оставался здесь. Почему? Что их интересовало: комната или он сам?

И вот он сидел за капитанским столом, а в голове у него роились неразрешенные вопросы.

Вошел капитан; все, включая Байрона, встали ему навстречу. Капитан прошел вдоль стола и занял свое место.

ЗАЧЕМ они переселили его?

На корабле играла музыка; стена, разделяющая салон и кают-компанию, была раздвинута. Мягко светился оранжево-красный свет. Салон был полон народу.

Капитан оглядел сидящих за столом и обратился к Байрону:

– Добрый вечер, мистер Мэлейн. Как вам понравилась ваша новая каюта?

– Она прекрасна, даже слишком. Самое лучшее, что я видел в своей жизни. – Байрон произнес тираду невыразительным голосом и заметил, что капитан бросил на него пристальный взгляд.

Подали десерт, и почти одновременно погас свет. Глазам пассажиров открылась великолепная картина. Они увидели Млечный Путь – захватывающее зрелище сияющей диагональной дороги среди звезд.

Разговоры стихли. Заскрипели отодвигаемые стулья, и все головы обратились лицом к звездам. Что-то мягко шептала музыка.

Над головами зазвучал голос:

– Леди и джентльмены! Мы готовы к нашему первому Прыжку. Большинство из вас, я думаю, знают хотя бы теоретически, что такое Прыжок. Многие здесь – кажется, больше половины – еще никогда не ощущали его. Именно к ним мне и хотелось бы обратиться.

Прыжок – это именно то, что заложено в слове, его обозначающем. В цепи «время – пространство» невозможно двигаться со скоростью, превышающей скорость света. Это простейший закон, открытый в глубокой древности великим Эйнштейном. Но даже при скорости света понадобится много лет, чтобы добраться до звезд.

Теперь давайте отвлечемся от связи «время – пространство» и перейдем к мало известному понятию «гиперпространство», где время и расстояние не имеют различий. В этом «пространстве без пространства», как его иногда называют, таятся гигантские накопления энергии, и наука научилась переносить часть ее в определенную точку обыкновенного пространства. Эта энергия такова, что дает возможность преодолевать большие расстояния в нулевой отрезок времени. Это тот самый Прыжок, который делает возможным межзвездные путешествия.

Мы с вами совершим Прыжок через десять минут. Вас предупредят об этом. Вы ощутите не более чем секундный дискомфорт, но, надеюсь, при этом все будут сохранять спокойствие. Благодарю за внимание.

На корабле погасли все огни, и только звезды за окнами ярко сияли во тьме.

Казалось, время тянется бесконечно. Внезапно вновь зазвучал тот же голос:

– Через одну минуту мы с вами совершим Прыжок. Пятьдесят… сорок… тридцать… двадцать… десять… пять… четыре… три… два… один…

Мир на мгновение перестал существовать. Будто бомба, взорвавшись внутри каждого пассажира, разворотила их сознание и тело.

В это же самое мгновение, за долю секунды, была преодолена тысяча световых лет, и корабль, находившийся раньше на краю Солнечной системы, мчался теперь в глубинах межзвездного пространства.

Кто-то неподалеку от Байрона воскликнул:

– Взгляните на звезды!

Жизнь вернулась к обитателям большой комнаты, и за столом прошелестело:

– Звезды! Смотрите!

Вид звезд был теперь совершенно иным. Центр великой Галактики, удаленный от Земли на триста тысяч световых лет, сейчас приблизился, и звезд стало меньше. Они были разбросаны в черном пространстве, излучая при этом холодный свет.

Байрон, сам того не желая, вспомнил вдруг сентиментальное стихотворение, написанное им в восемнадцатилетнем возрасте под воздействием своего первого космического полета; он тогда направлялся на ту самую Землю, которую покинул сейчас столь поспешно. Губы его беззвучно зашевелились:

 
Звезды как пыль окружают меня,
В небе не сыщешь прекрасней огня…
 

Вновь зажегся свет, и Байрон очнулся. Он по-прежнему находился в салоне космического корабля, и сидящие с ним за одним столом люди разговаривали на самые прозаические темы.

Он взглянул на часы и долго не мог отвести от них взгляда. Эти часы он оставлял ночью в ванной; они уцелели после происшествия с бомбой, и с тех пор он неоднократно смотрел на них. Неужели он мог не заметить то, что они пытались сказать ему?

Стекло на них было БЕЛЫМ, а не голубым. ОНО БЫЛО БЕЛЫМ!

События этой ночи внезапно стали на свои места. Удивительно, как один факт способен перевернуть отношение к происходящему!

Он резко встал, бормоча себе под нос слова извинения. Покинуть стол до ухода капитана было нарушением этикета, но его это мало волновало сейчас.

Он спешил в свою комнату, перескакивая через несколько ступенек, впопыхах забыв, что можно воспользоваться лифтом. Он влетел в каюту и первым делом осмотрел ванную и встроенный туалет. Он не очень надеялся поймать кого-либо. То, что они могли сделать, они уже давно сделали.

Байрон тщательно исследовал свой багаж. Отличная работа! Не оставляя никаких следов, они похитили его документы, пачку писем от отца, даже капсулу с письмом к Хенрику с Родии.

Так вот зачем им понадобилось переселять его! Их не интересовала ни старая, ни новая комната; им был важен сам процесс перемещения. В их распоряжении оказалось около часа времени, чтобы рыться в его багаже и совершить то, что они совершили.

Байрон ничком упал на кровать и постарался сосредоточиться. Отличная поездка! Спланированно ВСЕ без исключения! Если бы не часы, он даже не смог бы догадаться о том, как прочны сети, которые сплела в космосе Тирания.

Раздался звонок в дверь.

– Войдите, – сказал Байрон.

Это был стюард, который вежливо сказал:

– Капитан хотел бы узнать, не может ли он чем-нибудь помочь вам. Вы выглядели не вполне здоровым, когда вставали из-за стола.

– У меня все в порядке, – ответил Байрон.

Какова слежка! Он понял, что ему не оставили выбора и что корабль неуклонно везет его к гибели.

Глава 4
Свободен?

Сандер Джоунти холодно встретил взгляд собеседника.

– Говоришь, что-то пропало?

Ризетт провел рукой по щеке.

– ЧТО-ТО пропало. Не знаю, что именно. Думаю, это тот документ, который нам нужен. Мы знаем о нем одно: он датируется две тысячи пятнадцатым годом по примитивному земному календарю и он представляет опасность.

– Можем ли мы быть уверены, что пропавший документ – то, что нам нужно?

– Вполне. Он охраняется по приказу правительства Земли.

– Ерунда. Земляне охраняют любой документ, связанный с догалактическим периодом. Это одна из их идиотских традиций.

– Но этот документ – особый случай. Ведь он похищен, а они продолжают охранять пустую папку.

– Представляю их лица, когда они обнаружат пропажу своей жалкой реликвии! Хотя мне и не нравится, что документ у молодого Фаррилла. Я надеялся, что после обыска он окажется в твоих руках.

– У мальчишки документа нет, – улыбнулся его собеседник.

– Откуда тебе это известно?

– Потому что документ похищен более двадцати лет назад.

– Что?!

– Его никто не видел более двух десятилетий.

– Ложь. Повелитель узнал о нем всего шесть месяцев назад.

– Тогда девятнадцать с половиной лет назад его похитил кто-нибудь другой.

Джоунти на мгновение задумался, потом сказал:

– Ладно, это неважно.

– Почему же?

– Я давно нахожусь на Земле. И если до моего прибытия сюда я еще мог поверить, что на Земле способна храниться какая-нибудь серьезная информация, то сейчас очень в этом сомневаюсь. Ну, посуди сам: когда Земля была единственной населенной планетой Галактики, она имела лишь примитивное вооружение. Самое серьезное оружие, которым располагали земляне, – малоэффективные атомные бомбы, и они не смогли даже от них создать элементарной защиты. – Он указал рукой на горизонт, где то и дело возникали голубые радиоактивные вспышки.

Затем Джоунти продолжил:

– Все это я понял, только прибыв сюда. Странно было бы предположить, что можно научиться чему-нибудь полезному у общества с таким уровнем военного развития. Здесь загублено искусство, загублена наука, а жители Земли упорствуют в поддержании культа примитивизма, оставшегося с прежних времен.

Ризетт возразил:

– Но наш Властитель был мудрым человеком. И он особенно подчеркивал, что этот документ наиболее опасен из всех, известных ему. Вспомни, что он говорил: «Это повлечет гибель Тирании и гибель всех нас, и оно же пробудит к жизни всю Галактику».

– Властитель, как и все смертные, мог ошибаться.

– И все же, сэр, пока что даже мы не знаем содержания этого документа. Возможно, в нем содержатся чьи-то неопубликованные исследования. Или документ имеет отношение к оружию, которое земляне вовсе не считают оружием, потому что с первого взгляда оно таковым не кажется…

– Чепуха. Ты человек военный и, конечно, лучше в этом разбираешься. Но если на свете и есть какая-нибудь наука, которая постоянно прогрессирует, то это лишь военная технология. Никакое потенциальное оружие не могло быть не выявлено за десять тысяч лет. Думаю, Ризетт, что нам пора возвращаться на Лингану.

Ризетт пожал плечами. Он не был убежден в правоте собеседника. Джоунти и сам до конца не верил в то, что говорил. Плохо дело! Любой житель Галактики мог сейчас обладать этим проклятым документом.

А если он у Тиранов?! Нет, лучше уж пусть это будет Властитель. Потому что документ мог попасть к человеку типа Аратапа! Аратап! Единственный после Властителя человек, чьи поступки невозможно предсказать; наиболее опасный из всех Тиранов.

Саймок Аратап – коротышка с круглыми маленькими глазками. Его предками были путешественники, покинувшие когда-то свои неуютные миры и отправившиеся на поиски лучшей жизни к планетам Королевства Космической Туманности.

Его отец возглавлял целую эскадру небольших космических кораблей. На своем долгом пути эти корабли ломались, возрождались и вновь попадали в крушения; иногда они терпели поражение от нападавших на них больших и мощных линкоров.

Миры Королевства Космической Туманности были устроены на старый лад, но Тираны быстро переделали их. Благодаря силе и скорости своих кораблей им удалось подавить соседние королевства одно за другим, оставшиеся просто-напросто перешли на сторону более сильных Тиранов. Каждому хотелось сохранить хотя бы ощущение безопасности, а не дрожать в ожидании, когда наступит его очередь.

Но все это происходило пятьюдесятью годами раньше. Сейчас Королевства Космической Туманности были полностью оккупированы и превратились в вассалов. Миры не стоят ломаного гроша, думал иногда Аратап, а цена человеческой жизни еще ниже.

Он смотрел на стоящего перед ним юношу. Это был почти мальчик. Высокий, широкоплечий; привлекательное лицо, обрамленное коротко подстриженными волосами. В определенном смысле Аратапу было жаль его. Парень был явно напуган.

Сам Байрон не назвал бы обуревающее его чувство страхом. Скорее он квалифицировал бы его как напряжение. Всю свою жизнь он считал Тиранов гигантами. Его сильный и суровый отец был, по рассказам других, робким и покорным в их присутствии.

Иногда они приезжали на Вайдемос, и отец снабжал их книгами с большей части планет Нефелоса. Бывало, отец сопровождал Тиранов в поездках. Они всегда сидели во главе стола; их обслуживали первыми, когда они говорили, все остальные разговоры вокруг стихали.

Еще ребенком Байрон удивлялся, что эти невзрачные, маленькие люди способны так твердо и властно управлять, но зато он всегда понимал, что Тираны для его отца являются тем же, чем он сам является для своего скотника. Он научился почтительно говорить с ними и называть их «Ваше Превосходительство».

Байрон усвоил это так хорошо, что уже одно то, что он стоит лицом к лицу с одним из Тиранов, рождало в нем чувство, которое он именовал «напряжением».

Судно – он считал его своей тюрьмой – в один прекрасный день стало ею официально. Они в это время приближались к Родии. В дверь его каюты постучались и вошли двое крепких мужчин. За ними проследовал капитан, который обратился к нему невыразительным голосом:

– Байрон Фаррилл, вы арестованы по моему приказу, и вам придется ответить на вопросы Представителя Великого Короля.

Представителем и был этот крошечный Тиран, сидящий сейчас перед Байроном и выглядевший скучно и неинтересно. «Великим Королем» являлся Хан Тирании, все еще живший в легендарном каменном дворце на главной планете Тирании.

Байрон оценивающе посмотрел на него. С этим коротышкой он справился бы без труда, но присутствие четырех стражников – по два с каждой стороны – делало любую попытку нападения невозможной. Пятый охранник сидел позади Представителя.

Представитель обратился к Байрону со словами:

– Как тебе должно быть известно, – голос его был тонким и визгливым, – старый Господин Вайдемоса, твой отец, казнен за измену. – Взгляд его бегающих глаз сосредоточился на Байроне.

Байрон не шелохнулся. В его положении лучше не проявлять эмоций, решил он. Конечно, можно закричать на них, но от этого отец не оживет. Он понимал, зачем ему сообщили о гибели отца, – хотят вывести из равновесия. Ну что ж, он не доставит им этого удовольствия.

Байрон лениво протянул:

– Я Байрон Мэлейн с Земли. Если необходимо удостоверить мою личность, я хотел бы связаться с Земным Консулом.

– Конечно-конечно, но, увы, мы сейчас находимся слишком далеко от Земли. Ты утверждаешь, что ты – Байрон Мэлейн с Земли. Но вот, – Аратап зашуршал лежащими перед ним бумагами, – письма, написанные Господином Вайдемоса своему сыну. Здесь же студенческий билет и зачетная книжка на имя Байрона Фаррилла. Все это нашли в твоем багаже.

Байрон слегка опешил, но постарался не подать виду.

– В моем багаже кто-то рылся и подбросил все это.

– Мы пока не в суде, мистер Фаррилл или Мэлейн. А для суда потребуются объяснения получше.

– Еще раз повторяю: если все это найдено в моем багаже, то бумаги подброшены туда нарочно.

Байрон слегка перевел дух. Конечно, его заявление звучит глупо, и он отлично понимал это. Но Представитель перевел разговор на другую тему. В руках он держал капсулу с письмом к Правителю Родии.

– А это рекомендательное письмо? Тоже не твое?

– Нет, но принадлежит мне, – Байрон заранее решил ответить так, потому что знал – в письме не проставлено имя. – Это послание к Правителю…

Он сам оборвал себя. Любые объяснения в подобной ситуации были проявлением слабости, а Представитель к тому же усмехался. Или это ему только показалось?

Аратап не усмехался. Быстрым движением руки он поправил контактные линзы, затем вынул их из глаз и опустил в стакан с водой, стоящий перед ним на столе. Его опухшие веки были слегка влажными. Он сказал:

– И тебе это известно? Известно на Земле, в пяти сотнях световых лет отсюда? Об этом не слыхала даже наша собственная полиция здесь, на Родии.

– Полиция на Родии. Послание было написано на Земле.

– Вижу. Кто ты – агент? Или просто хочешь предупредить Хенрика о чем-то?

– Конечно, второе.

– Да ну? И почему же ты решил это сделать?

– Потому что рассчитывал получить особое вознаграждение.

Аратап улыбнулся.

– Вот теперь в твоих словах есть намек на правду. О чем же конкретно ты собирался ему рассказывать?

– Это я скажу только Правителю.

Вспышка гнева, но только на мгновение.

– Хорошо. Тиранов не волнует местная политика. Мы устроим тебе беседу с Правителем и, таким образом, внесем свой вклад в его безопасность. Мои люди соберут твой багаж, и ты можешь быть свободен. Уведите его!

Последние слова относились к охранникам. Аратап вновь надел контактные линзы, и глаза его тут же приняли более осмысленное выражение.

Обратившись к главному охраннику, он сказал:

– Думаю, мы не должны сводить глаз с юного Фаррилла.

Офицер коротко кивнул:

– Слушаюсь! Тем более что мне его история кажется довольно бессвязной.

– Разумеется. Но это дает ему возможность выкрутиться. Юные глупцы, взявшие за образец поведение героев видеосериалов, легко попадаются. Конечно, он – сын экс-Господина.

– Вы уверены? Тогда уже одно это – серьезное преступление.

– То есть вам кажется, что я ошибаюсь? Почему же?

– А что, если он послан отвлекать наше внимание от настоящего Байрона Фаррилла?

– Нет, я уверен в обратном. И потом, у нас есть фотографии.

– Чьи? Мальчишки?

– Сына Господина. Хочешь взглянуть?

– Конечно.

Аратап взял со стола пачку фотографий.

– Помимо этого, у меня есть нечто, что, безусловно, произведет на вас впечатление. Думаю, с подобной штукой вы еще не сталкивались. Она изобретена во внутренних мирах и внешне представляет собой обычный фотокуб, но если перевернуть его вверх ногами, автоматически происходит молекулярная реакция, и он становится полностью прозрачным. Славная вещица!

Фотокуб был обыкновенным стеклянным кубиком, ЧЕРНЫМ И ПРОЗРАЧНЫМ. Каждая грань его равнялась трем дюймам. Аратап повернул его, и стекло на мгновение помутнело, а потом, с необычной ясностью, с него вдруг улыбнулось приятное юношеское лицо.

– Раньше эта штука принадлежала экс-Господину, – заметил Аратап. – Что ты скажешь?

– Вне всяких сомнений, здесь изображен наш молодой приятель.

– Да. – Представитель Тирании задумчиво рассматривал кубик. – Знаешь, мне пришло в голову, что, используя тот же процесс, можно поместить в куб не одну, а шесть фотографий. Шесть связанных друг с другом фотографий, – и статический феномен станет динамическим, наполнив первый новым смыслом и содержанием. Более того, это может стать новым видом искусства!

В голосе его прозвучало нескрываемое торжество.

Но его молчаливый собеседник не обратил никакого внимания на идею Аратапа, и тому пришлось прервать свои творческие фантазии.

– Так ты видишь Фаррилла? – резко спросил Представитель.

– Так точно!

– Теперь ты должен встретиться с Хенриком.

– С Хенриком?

– Конечно. Для этого я и собираюсь освободить мальчика. Мне нужно получить ответы на некоторые вопросы. Зачем Фарриллу понадобился Хенрик? Что их связывает? Смерть Господина здесь ни при чем. Между ними была – должна быть – хорошо отлаженная тайная связь, и мы еще не знаем, как именно она осуществлялась.

– Но Хенрик не может быть вовлечен в это! Даже если у него хватило бы смелости, то ума явно недостаточно.

– Согласен. Но именно из-за своего идиотизма он может служить орудием в их руках. Если так, то это станет нашей ахиллесовой пятой. Поэтому необходимо тщательно все проверить.

Он вяло махнул рукой; собеседник отдал ему честь, щелкнул каблуками и вышел.

Аратап задумчиво крутил в руке фотокуб, созерцая, как чернота сменяется изображением. Жизнь во времена его отца была значительно проще. В завоевании чужой планеты крылось жестокое величие, тогда как в манипулировании ничего не понимающим парнишкой была только жестокость.

Но это было необходимо.