Текст книги "Хоровод"

Айзек Азимов
Хоровод

Одно из любимых изречений Грегори Пауэлла гласило, что паника до добра не доводит. Поэтому, когда потный и возбужденный Майкл скатился ему навстречу по лестнице, Пауэлл нахмурился.

– В чем дело? – спросил он. – Ноготь сломал?

– Еще чего, – задыхаясь, огрызнулся Донован. – Что ты целый день делал внизу? – Он перевел дух и выпалил: – Спиди не вернулся!

Глаза Пауэлла широко раскрылись, и он остановился, но тут же заставил себя успокоиться и продолжал молча подниматься. Только на верхней площадке он спросил:

– Ты послал его за селеном?

– Да.

– И давно?

– Уже пять часов.

Снова наступило молчание. Вот дьявольское положение! Ровно двенадцать часов они находятся на Меркурии – и уже попали в такую скверную переделку. Меркурий всегда считался самой каверзной планетой во всей Солнечной системе, но это уже слишком!

Пауэлл произнес:

– Начни сначала и рассказывай по порядку.

Они вошли в радиорубку. Оборудование ее, до которого никто не дотрагивался за все десять лет, прошедшие со времен Первой экспедиции, уже несколько устарело. Для техники эти десять лет значили очень много. Сравнить хотя бы Спиди с теми роботами, которых выпускали в 2005 году. Правда, последние достижения Роботехники были особенно головокружительны.

Пауэлл осторожно провел пальцем по еще не потускневшей поверхности металла. Все, что находилось в рубке, казалось каким-то заброшенным и производило гнетущее впечатление. Как, впрочем, и вся станция.

Донован тоже это почувствовал. Он сказал:

– Я попробовал связаться с ним по радио, но без всякого толку. На солнечной стороне радио бесполезно – во всяком случае на расстоянии больше двух миль, Отчасти поэтому и не удалась Первая экспедиция. А чтобы наладить УКВ, нам нужна не одна неделя…

– Ладно, знаю. Что же все-таки ты выяснил?

– Я поймал немодулированный сигнал на коротких волнах. По нему можно было только определить положение Спиди. Я следил за ним два часа и нанес результаты на карту.

Донован достал из заднего кармана пожелтевший листок бумаги – наследие неудачной Первой экспедиции – и, швырнув его на стол, яростно прихлопнул ладонью. Пауэлл следил за ним, стоя поодаль и скрестив руки на груди. Донован нервно ткнул карандашом:

– Этот красный крестик – селеновое озеро.

– Которое? – прервал его Пауэлл. – Там три озера. Те, которые Мак-Дугал нанес для нас на карту перед тем, как улететь.

– Конечно, я послал Спиди к самому ближнему. Семнадцать миль отсюда. Но не в этом дело, – голос Донована дрожал от напряжения. – Все эти точки обозначают положение Спиди.

В первый раз за все время напускное спокойствие слетело с Пауэлла. Он схватил карту.

– Ты шутишь? Этого не может быть!

– Смотри сам, – буркнул Донован.

Точки, обозначавшие положение робота, образовали неровную окружность, в центре которой находился красный крестик – селеновое озеро. Пальцы Пауэлла потянулись к усам – несомненный признак тревоги.

Донован добавил:

– За два часа, пока я за ним следил, он обошел это проклятое озеро четыре раза. Похоже, он собирается кружить там без конца. Понимаешь, в каком мы положении?

Пауэлл взглянул на него, но ничего не сказал. Конечно, он понимал, в каком они положении. Все было просто, как цепочка силлогизмов. От мощи чудовищного меркурианского солнца их отгораживали только батареи фотоэлементов. Не будет фотоэлементов… Что же, медленное поджаривание – один из самых неприятных видов смерти.

Донован яростно взъерошил рыжую шевелюру.

– Мы осрамимся на всю Солнечную систему, Грег. Это же надо – сразу сесть в галошу! «Знаменитая бригада в составе Пауэлла и Донована послана на Меркурий, чтобы выяснить, стоит ли открывать на солнечной стороне рудники с новейшей техникой и роботами». И вот в первый же день мы все испортили. А дело ведь самое простое. Да нам теперь никакой жизни не будет.

– Об этом не стоит беспокоиться, – спокойно сказал Пауэлл. – Если мы срочно что-нибудь не предпримем, о жизни не может быть и речи. Мы просто не выживем.

– Не говори глупостей! Может быть, тебе и смешно, а мне нет. Послать нас сюда с одним-единственным роботом – это просто преступление! Да еще эта твоя блестящая идея – самим восстановить фотоэлементы.

– Ну, это ты напрасно. Мы же вместе решали, Ведь нам всего-то и нужно что килограмм селена, диэлектрическую установку Стиллхэда и три часа времени. И по всей солнечной стороне стоят целые озера чистого селена. Спектрорефлектор Мак-Дугала за пять минут засек целых три. Какого черта! Не могли же мы ждать следующего противостояния!

– Так что будем делать? Пауэлл, ты что-то придумал? Я знаю, иначе бы ты не был таким спокойным. На героя ты тоже похож не больше, чем я. Давай выкладывай!

– Сами пойти за Спиди мы не можем. Это все-таки солнечная сторона. Под этим солнцем даже новые скафандры выдержат не больше двадцати минут. Но знаешь старую поговорку: «Пошли робота поймать робота»? Послушай, Майк, дело, может быть, не так уж плохо. У нас внизу есть шесть роботов. Если они только исправны.

В глазах Донована мелькнул проблеск надежды.

– Шесть роботов Первой экспедиции? А ты уверен? Может быть, это просто полуавтоматы? Ведь десять лет – это очень много для Роботехники.

– Нет, это роботы, Я целый день с ними возился и теперь знаю. У них позитронный мозг – конечно, самый примитивный.

Он сунул карту в карман.

– Пойдем вниз.

Роботы хранились в самом нижнем ярусе станции, среди покрытых пылью ящиков неизвестно с чем. Они были очень большие – даже в сидячем положении их головы возвышались над полом на добрых два метра.

Донован присвистнул:

– Вот это габариты, а? Не меньше трех метров в обхвате.

– Это потому, что они оборудованы старым приводом Мак-Геффи. Я заглянул внутрь – жуткое устройство.

– Ты еще не включал их?

– Нет. А зачем? Вряд ли что-нибудь не в порядке. Даже диафрагмы выглядят прилично. Они должны говорить.

Он отвинтил щиток на груди ближайшего робота и вложил в отверстие двухдюймовый шарик, в котором была заключена ничтожная искорка атомной энергии – все, что требовалось, чтобы вдохнуть в робота жизнь. Шарик было довольно трудно приладить, но в конце концов Пауэллу это удалось. Потом он старательно закрепил щиток и занялся следующим роботом.

Донован сказал с беспокойством:

– Они не двигаются.

– Нет команды, – коротко объяснил Пауэлл. Он вернулся к первому роботу и хлопнул его по броне:

– Эй, ты! Ты меня слышишь?

Гигант медленно нагнул голову, и его глаза остановились на Пауэлле. Потом раздался хриплый скрипучий голос, похожий на звук древнего фонографа:

– Да, хозяин.

Пауэлл невесело усмехнулся.

– Понял, Майк? Это один из первых говорящих роботов. Тогда дело шло к тому, что применение роботов на Земле запретят. Но конструкторы пытались предотвратить это и заложили в дурацкие машины прочный, надежный инстинкт раба.

– Но это не помогло, – заметил Донован.

– Нет, конечно, но они все-таки старались.

Он снова повернулся к роботу.

– Встань!

Робот медленно поднялся. Донован задрал голову и снова присвистнул.

Пауэлл спросил:

– Ты можешь выйти на поверхность? На солнце?

Наступила тишина. Мозг робота работал медленно. Потом робот ответил:

– Да, хозяин.

– Хорошо. Ты знаешь, что такое миля?

Снова молчание и неторопливый ответ:

– Да, хозяин.

– Мы выведем тебя на поверхность и укажем направление. Ты пройдешь около семнадцати миль и встретишь где-то там другого робота, поменьше, Понимаешь?

– Да, хозяин.

– Ты найдешь этого робота и прикажешь ему вернуться. Если он не пойдет, приведешь его силой.

Донован тронул Пауэлла за рукав.

– Почему бы не послать его прямо за селеном?

– Потому что мне нужен Спиди, понятно? Я хочу знать, что с ним стряслось. – Повернувшись к роботу, он приказал: – Иди за мной!

Робот не двинулся с места, и его голос громыхнул:

– Прости хозяин, но я не могу. Ты должен сначала сесть.

Его неуклюжие руки со звоном соединились, тупые Пальцы переплелись, образовав что-то вроде стремени. Пауэлл уставился на робота, теребя усы.

– Ого! Гм…

Донован вытаращил глаза.

– Мы должны ехать на них? Как на лошадях?

– Наверное. Правда, я не знаю, зачем это. Впрочем… Ну, конечно! Я же говорю, что тогда слишком увлекались безопасностью. Очевидно, конструкторы хотели всех убедить, что роботы совершенно безопасны. Они не могут двигаться самостоятельно, а только с погонщиком на плечах. А что нам делать?

– Я об этом и думаю, – проворчал Донован, – Мы все равно не можем появиться на поверхности – с роботом или без робота. О господи! – Он дважды возбужденно щелкнул пальцами. – Дай мне эту карту. Зря, что ли, я ее два часа изучал? Вот наша станция. А почему бы нам не воспользоваться туннелями?

Станция была помечена на карте кружком, от которого паутиной разбегались пунктирные линии туннелей. Донован вгляделся в список условных обозначений.

– Смотри, – сказал он, – эти маленькие черные точки – выходы на поверхность. Один из них самое большее в трех милях от озера. Вот его номер… Они могли бы писать и покрупнее… Ага, 13а. Если только роботы знают дорогу…

Пауэлл немедленно задал вопрос и получил в ответ вялое «Да, хозяин».

– Иди за скафандрами, – удовлетворенно сказал он.

Они надевали скафандры впервые. Еще вчера, когда они прибыли на Меркурий, они вообще не собирались этого делать. А теперь они неловко двигали руками и ногами, осваиваясь с неудобным одеянием.

Скафандры были намного толще и еще безобразнее, чем обычные костюмы для космических полетов. Зато они были значительно легче – в них не было ни кусочка металла. Изготовленные из термоустойчивого пластика, прослоенные специально обработанной пробкой, снабженные устройством, удалявшим из воздуха всю влагу, эти скафандры могли противостоять нестерпимому сиянию меркурианского солнца двадцать минут, ну и еще пять-десять минут без непосредственной смертельной опасности для человека.

Робот все еще держал руки стременем. Он не выказал никаких признаков удивления при виде нелепой фигуры, в которую превратился Пауэлл. Радио хрипло разнесло голос Пауэлла:

– Ты готов доставить нас к выходу 13а?

– Да, хозяин.

«И то хорошо, – подумал Пауэлл. – Может быть, им и не хватает дистанционного радиоуправления, но, по крайней мере, они хоть могут принять команды».

– Садись на любого, Майк, – сказал он Доновану. Он поставил ногу в импровизированное стремя и взобрался наверх. Сидеть было удобно: на спине у робота был специальный горб, на каждом плече – по выемке для ног. Теперь стало ясно и назначение «ушей» гиганта. Пауэлл взялся за «уши» и повернул голову робота. Тот неуклюже повернулся.

– Вези, Макдуф!

Но на самом деле Пауэллу было вовсе не до шуток.

Шагая медленно, с механической точностью, гигантские роботы прошли в дверь, притолока которой пришлась едва на полметра выше их голов, так что всадники поспешили пригнуться. Узкий коридор, под сводами которого мерно громыхали тяжелые, неторопливые шаги гигантов, вел в шлюзовую камеру, где пришлось подождать, пока не будет откачан воздух.

Длинный безвоздушный туннель, уходящий вдаль, напоминал Пауэллу об огромной работе, проделанной Первой экспедицией с ее убогим снаряжением. Да, она окончилась неудачей, но эта неудача стоила иного легкого успеха.

Роботы шагали по туннелю. Их скорость была неизменна, поступь равномерна.

Пауэлл сказал:

– Смотри-ка, туннель освещен и температура, как на Земле. Наверное, так было все эти десять лет, пока здесь никто не жил.

– Каким же образом они этого добились?

– Дешевая энергия. Самая дешевая во всей Солнечной системе. Излучение Солнца здесь, на солнечной стороне Меркурия, – это не шуточки. Вот почему они построили станцию на открытом месте, а не в тени какой-нибудь горы. Ведь сама станция – это просто огромный преобразователь энергии. Тепло превращается в электричество, свет, механическую работу и во все, что хочешь, И одновременно с получением энергии станция охлаждается.

– Слушай, – сказал Донован, – это все очень поучительно, только давай поговорим о чем-нибудь другом. Ведь преобразованием энергии занимаются фотоэлементы, а это сейчас мое больное место.

Пауэлл что-то проворчал, и после паузы Донован заговорил о другом.

– Послушай, Грег. Что все-таки могло случиться со Спиди? Я никак не могу этого понять.

В скафандре трудно пожать плечами, но Пауэллу это удалось.

– Не знаю, Майк. Ведь он полностью приспособлен к условиям Меркурия. Жара ему не страшна, он рассчитан на уменьшенную силу тяжести, может двигаться по пересеченной местности. Все предусмотрено – по крайней мере, должно быть предусмотрено.

Они замолчали, на этот раз надолго.

– Хозяин, – сказал робот, – мы на месте.

– А? – Пауэлл очнулся. – Ну, давай выбираться наверх. На поверхность.

Они оказались в небольшом павильоне – пустом, полуразрушенном. Донован зажег фонарь и долго разглядывал рваные края дыры в одной из стен, прямо под потолком.

– Метеорит? Как ты думаешь? – спросил он. Пауэлл пожал плечами.

– Какая разница? Неважно. Пойдем.

Стоявшая рядом черная базальтовая скала защищала их от солнца. Вокруг все было погружено в черную тень безвоздушного мира. Тень обрывалась, как будто обрезанная ножом, и дальше начиналось нестерпимое белое сияние мириадов кристаллов, покрывавших почву.

– Клянусь космосом, вот это да! – У Донована захватило дух от удивления. – Прямо как снег!

Действительно, это было похоже на снег. Пауэлл окинул взглядом сверкающую неровную поверхность, которая простиралась до самого горизонта, и поморщился от режущего глаза блеска.

– Это какое-то необычное место, – сказал он, – В среднем, коэффициент отражения от поверхности Меркурия довольно низок, и почти вся планета покрыта серой пемзой. Что-то вроде Луны. А красиво, правда?

Хорошо, что скафандры были снабжены светофильтрами. Красиво или нет, но незащищенные глаза за полминуты ослепли бы от этого сверкания.

Донован посмотрел на термометр, укрепленный на запястье скафандра.

– Ого! Восемьдесят градусов!

Пауэлл тоже взглянул на термометр и сказал:

– Да… Многовато. Ничего не поделаешь, атмосфера…

– На Меркурии? Ты спятил!

– Да нет. Ведь и на Меркурии есть кое-какая атмосфера, – рассеянно ответил Пауэлл, пытаясь неуклюжими пальцами скафандра приладить к шлему стереотрубу. – У поверхности должен стелиться тонкий слой паров. Летучие элементы, тяжелые соединения, которые может удержать притяжение Меркурия. Селен, йод, ртуть, галлий, калий, висмут, летучие окислы. Пары попадают в тень и конденсируются, выделяя тепло. Это что-то вроде гигантского перегонного куба. Зажги фонарь – и увидишь, что скала с этой стороны покрыта каким-нибудь там серным инеем или ртутной росой.

– Ну, это неважно. Какие-то жалкие восемьдесят градусов наши скафандры выдержат сколько угодно.

Пауэлл наконец приладил стереотрубу и теперь стал похож на улитку с рожками. Донован напряженно ждал.

– Что-нибудь видно?

Пауэлл ответил не сразу. Его голос был полон тревоги.

– Вон на горизонте темное пятно. Это, скорее всего, селеновое озеро. Оно тут и должно быть. А Спиди не видно.

Пауэлл поставил ноги на спину робота, осторожно выпрямился и стал вглядываться вдаль.

– Постой… Ну да, это он. Идет сюда.

Донован посмотрел в ту сторону, куда указывал палец Пауэлла. У него не было стереотрубы, но он разглядел на фоне ослепительного сверкания кристаллов движущуюся черную точку.

– Вижу! – крикнул он. – Поехали!

Пауэлл снова уселся на плечах робота и хлопнул перчаткой по его гигантской груди.

– Пошел!

– Давай, давай! – вопил Донован, пришпоривая своего робота пятками.

Роботы двинулись вперед. Их мерный топот не был слышен в безвоздушном пространстве, а через синтетическую ткань скафандра звук тоже не передавался. Чувствовались только ритмичные колебания.

– Быстрее! – приказал Донован, но ритм не изменился.

– Бесполезно, – ответил Пауэлл. – Этот железный лом может двигаться только с одной скоростью, Не думаешь ля ты, что они оборудованы селективными флексорами?

Они вынырнули из тени. Свет солнца обрушился на них раскаленным потоком. Донован невольно пригнулся.

– Ух! Это мне кажется или на самом деле жарко?

– Скоро будет еще жарче, – последовал мрачный ответ. – Смотри – Спиди!

Робот СПД-13 был уже близко, и его можно было рассмотреть во всех подробностях. Грациозное обтекаемое тело, отбрасывавшее слепящие блики, четко и быстро передвигалось по неровной поверхности. Его имя – Спиди (Проворный) – было образовано из букв, составлявших его марку, но оно очень подходило ему. Модель СПД была одним из самых быстрых роботов, которые выпускались фирмой «Ю. С. Роботс».

– Эй, Спиди! – завопил Донован, отчаянно махая руками.

– Спиди! – закричал Пауэлл. – Иди сюда.

Расстояние между людьми и свихнувшимся роботом быстро уменьшалось – больше благодаря Спиди, чем медленным устаревшим за десять лет сооружениям, на которых восседали Пауэлл и Донован.

Теперь уже можно было разглядеть, что походка у Спиди какая-то неровная – робот заметно пошатывался на ходу из стороны в сторону. Пауэлл замахал рукой и увеличил до предела усиление в своем компактном, встроенном в шлем радиопередатчике, готовясь крикнуть еще раз. В этот момент Спиди заметил их.

Он остановился как вкопанный и стоял некоторое время, чуть покачиваясь, как будто от легкого ветерка. Пауэлл закричал:

– Все в порядке, Спиди! Иди сюда!

В наушниках наконец-то послышался голос робота:

– Вот здорово! Давайте поиграем. Вы ловите меня, а я буду ловить вас. Никакая любовь нас не разлучит. Я – маленький цветочек, милый маленький цветочек. Ур-ра!

Повернувшись кругом, он помчался обратно с такой скоростью, что из-под его ног полетели комки спекшейся пыли. Последние слова, которые он произнес, удаляясь, были: «Растет цветочек маленький под дубом вековым». За этим последовали металлические щелчки, которые, возможно, у робота соответствовали икоте.

Донован тихо сказал:

– Откуда он взял эти нелепые стишки? Слушай, Грег, он… пьян. Очень похоже.

– Если бы ты мне этого не сообщил, я бы, наверное, никогда не догадался, – ехидно заметил Пауэлл. – Давай вернемся в тень. Я уже поджариваюсь.

Они помолчали. Потом Пауэлл сказал:

– Прежде всего, Спиди не пьян – то есть, не так, как человек. Он робот, а роботы не пьянеют. Но с ним происходит что-то неладное, и это выглядит так же, как у человека – опьянение.

– По-моему, он действительно пьян, – решительно заявил Донован. – Во всяком случае, он думает, что мы с ним играем. А нам не до игрушек. Это дело жизни или смерти – и смерти довольно-таки неприятной.

– Ладно, не спеши. Робот – это всего только робот. Как только мы узнаем, что с ним, мы его починим.

– Как только… – желчно буркнул Донован.

Пауэлл пропустил эти слова мимо ушей.

– Спиди прекрасно приспособлен к обычным условиям Меркурия. Но эта местность, – он обвел руками Горизонт, – явно необычна. Вот в чем дело. Откуда, например, взялись эти кристаллы? Они могли образоваться из медленно остывающей жидкости. Но какая жидкость настолько горяча, чтобы остывать под солнцем Меркурия?

– Вулканические явления, – немедленно продолжил Донован.

Пауэлл опять напрягся.

– Устами младенца… – произнес он сдавленным голосом и замолчал на пять минут. Потом сказал: – Слушай, Майк. Что ты сказал Спиди, когда посылал его за селеном?

Донован удивился.

– Ну, не знаю. Я просто велел принести селен.

– Это ясно. Но как? Попробуй точно припомнить.

– Я сказал… Постой… Я сказал: «Спиди, нам нужен селен. Ты найдешь его там-то и там-то. Пойди и принеси его». Вот и все. Что же я еще должен был сказать?

– Ты не говорил, что это очень важно, срочно?

– Зачем? Дело-то простое.

Пауэлл вздохнул.

– Да, теперь уже ничего не изменишь. Но мы попали в переделку.

Он слез со своего робота и сел, прислонившись к скале. Донован подсел к нему и взял под руку. За гранью тени слепящее солнце, казалось, подстерегало их, как кошка – мышь. А рядом стояли два гигантских робота, невидимые в темноте. Только светившиеся тусклым красным светом фотоэлектрические глаза смотрели на них – немигающие, неподвижные, равнодушные.

Равнодушные! Такие же, как и весь этот гибельный Меркурий – маленький, но коварный.

Донован услышал напряженный голос Пауэлла:

– Теперь слушай. Начнем с Трех Основных Законов Роботехники – трех правил, которые прочно закреплены в позитронном мозгу. Первое: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

– Правильно.

– Второе, – продолжал Пауэлл, – робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, если эти приказы не противоречат Первому Закону.

– Верно.

– И третье: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму Законам.

– Верно. Ну и что?

– Так это же все объясняет. Когда эти законы вступают в противоречие между собой, дело решает разность позитронных потенциалов в мозгу. Что получается, если робот приближается к месту, где ему грозит опасность, и сознает это? Потенциал, который создается Третьим Законом, автоматически заставляет его вернуться. Но представь себе, что ты приказал ему приблизиться к опасному месту, В этом случае Второй Закон создает противоположный потенциал, который выше первого, и робот выполняет приказ с риском для собственного существования.

– Это я знаю. Но что отсюда следует?

– Что могло случиться со Спиди? Это одна из последних моделей, специализированная, дорогая, как линкор. Он сделан так, чтобы его нелегко было уничтожить.

– Ну и?..

– Ну и при его программировании Третий Закон был задан особенно строго – кстати, это специально отмечалось в проспектах. Его стремление избежать опасности необыкновенно сильно. А когда ты послал его за селеном, ты дал команду небрежно, так что потенциал, связанный со Вторым Законом, был довольно слаб. Это все – факты.

– Давай, давай. Кажется, я начинаю понимать.

– Ясно? Около селенового озера существует какая-то опасность. Она возрастает по мере того, как робот приближается к нему, и на каком-то расстоянии от озера потенциал Третьего Закона, с самого начала очень высокий, становится равен потенциалу Второго Закона, с самого начала слабому.

Донован возбужденно вскочил на ноги.

– Ясно! Устанавливается равновесие. Третий Закон гонит его назад, а Второй – вперед…

– И он начинает кружить около озера, оставаясь на линии, где существует это равновесие. И если мы ничего не предпримем, он так и будет бегать по этому кругу, точно в хороводе…

Он продолжал задумчиво:

И между прочим, поэтому он и ведет себя, как пьяный. При равновесии потенциалов половина позитронных цепей в мозгу не действует. Я не специалист по позитронике, но это очевидно, возможно, он потерял контроль как раз над теми же частями своего волевого механизма, что и пьяный человек, А вообще все это очень мило.

– Но откуда взялась опасность? Если бы знать, от чего он бегает…

– Да ведь ты сам уже догадался! Вулканические явления. Где-то около озера просачиваются газы из недр Меркурия. Сернокислый газ, углекислота – и окись углерода. А при здешних температурах…

Донован проглотил слюну.

– Окись углерода плюс железо дает лучший карбонил железа?

– А робот, – мрачно добавил Пауэлл, – это в основном железо. Люблю логические рассуждения. Мы уже все выяснили, кроме того, что теперь делать. Сами добраться до селена мы не можем – все-таки слишком далеко. Мы не можем послать этих битюгов, потому что они без нас не пойдут, а если мы поедем с ними, то успеем подрумяниться. Поймать Спиди мы не можем – этот дурень думает, что мы с ним играем, а скорость у него шестьдесят миль в час против наших четырех…

– Но если один из нас отправится за ним, – начал задумчиво Донован, – и вернется поджаренным, то ведь останется другой…

– О да, конечно. Очень трогательная жертва! Только прежде чем человек доберется до озера, он уже будет не в состоянии отдать приказ. А без приказа роботы вряд ли вернутся. Прикинь: мы в двух или а трех милях от озера – ну, считай, в двух. Робот делает четыре мили в час. А в скафандрах мы можем продержаться двадцать минут. Имей в виду, что тут не только высокая температура. Солнечное излучение в ультрафиолете и дальше – это тоже смерть.

– Н-да, – сказал Донован. – Всего десяти минут не хватает.

– Для нас все равно – десяти минут или целой вечности. И еще: чтобы потенциал Третьего Закона остановил Спиди на таком расстоянии, здесь должно быть довольно много окиси углерода, смешанной с верами металлов. В такой среде быстро идет коррозия. Он гуляет там уже несколько часов. В любой момент, скажем, коленный сустав может выйти из строя, и он перевернется. Тут нужно не просто шевелить мозгами – нужно решать быстро!

Наступило глубокое, мрачное, унылое молчание.

Первым заговорил Донован. Его голос дрожал, но он старался говорить спокойно.

– Ну, хорошо, мы не можем усилить потенциал Второго Закона новой командой. А нельзя ли попробовать с другого конца? Если мы увеличим опасность, то усилится потенциал Третьего Закона, и мы отгоним его назад.

Пауэлл молча повернул к нему окошко своего шлема.

– Послушай, – осторожно продолжал Донован, – все, что нам нужно, чтобы отогнать его, это повысить концентрацию окиси углерода. А на станции есть целая аналитическая лаборатория.

– Естественно, – согласился Пауэлл. – Это же станция-рудник.

– Верно. А значит, там должно быть изрядное количество щавелевой кислоты для осаждения кальция.

– Клянусь космосом! Майк, ты гений!

– Более или менее, – скромно согласился Донован. – Я просто вспомнил, что щавелевая кислота при нагревании разлагается на углекислый газ, воду и добрую старую окись углерода. Элементарный институтский курс химии.

Пауэлл вскочил и хлопнул гигантского робота по ноге.

– Эй! – крикнул он, – Ты умеешь бросать?

– Что, хозяин?

– Неважно, – Пауэлл обругал про себя тяжелодумного робота и схватил обломок скалы величиной с кирпич. – Возьми и попади в гроздь голубых кристаллов – вон за той кривой трещиной. Видишь?

Донован дернул его за руку.

– Слишком далеко, Грег. Это же почти полмили.

– Спокойно, – ответил Пауэлл. – Вспомни о силе тяжести на Меркурии. А рука у него стальная. Смотри.

Глаза робота с машинной точностью измеряли дистанцию. Он прикинул вес камня и замахнулся. В темноте его движения были плохо видны, но когда он переступил с ноги на ногу, почувствовалось заметное сотрясение. Камень черной точкой вылетел за пределы тени. Его полету не мешало ни сопротивление воздуха, ни ветер, и, когда он упал, осколки голубых кристаллов разлетелись из самого центра грозди. Пауэлл радостно воскликнул:

– Поехали за кислотой, Майк!

Когда они въехали в разрушенный павильон, Донован мрачно сказал:

– Спиди болтается на нашей стороне озера с тех пор, как мы за ним погнались. Ты заметил?

– Да.

– Наверное, хочет поиграть с нами. Ну, я ему поиграю!..

Они вернулись через несколько часов с трехлитровыми банками белого порошка и с вытянувшимися лицами. Фотоэлементы разрушались еще быстрее, чем они думали.

Они вывели своих роботов на солнце и молча, сосредоточенно и мрачно направились к Спиди. Спиди не спеша запрыгал к ним.

– Вот и мы! Ур-ра! Вышел месяц из тумана и не ударил лицом в грязь!

– Я тебе покажу грязь, – пробормотал Донован. – Смотри, Грег, он хромает.

– Вижу, – последовал озабоченный ответ. – Если мы не поторопимся, то окись углерода его доконает.

Теперь они приближались медленно, почти крадучись, чтобы не спугнуть свихнувшегося робота. Они были еще довольно далеко, но Пауэлл уже мог бы поклясться, что Спиди приготовился пуститься наутек.

– Давай! – прошептал он. – Считаю до трех. Раз, два…

Две стальные руки одновременно описали дугу, и две стеклянные банки полетели параллельными траекториями, сверкая, как бриллианты, под невозможным светом. Они бесшумно разбились вдребезги, и позади Спиди поднялось облачко щавелевой кислоты. Пауэлл знал, что на ярком меркурианском солнце она бурлит, как газированная вода.

Спиди медленно повернулся, потом попятился и так же медленно начал набирать скорость. Через пятнадцать секунд он уже неуверенными прыжками двигался в сторону людей.

Пауэлл не расслышал, что говорил при этом робот, но ему послышалось что-то вроде: «Не клянись, слов любви не говори…»

Пауэлл вернулся к Доновану.

– Под скалу, Майк! Он вырвался из этой колеи и теперь будет слушаться. Мне уже становится жарко.

Они затрусили в тень на плечах своих медленных гигантов. Только когда они почувствовали вокруг себя приятную прохладу, Донован обернулся.

– Грег!!!

Пауэлл посмотрел назад и чуть не вскрикнул. Спиди медленно, очень медленно удалялся. Он снова входил в свою круговую колею, постепенно набирая скорость. В стереотрубу казалось, что он очень близко, но он был недосягаем.

– Догнать его! – закричал Донован и пустил робота, но Пауэлл остановил его.

– Ты его не поймаешь, Майк. Бесполезно.

Он сжал кулаки, чувствуя свою полную беспомощность.

– Почему же я это понял только через пять секунд после того, как все произошло? Майк, мы зря потеряли время.

– Нужно еще кислоты, – упрямо заявил Майк. – Концентрация была слишком мала.

– Да нет. Тут не помогли бы и семь тонн. А если бы у нас и было столько кислоты, мы все равно не успели бы ее привезти. Коррозия съест его, Неужели ты не понял, Майк?

– Нет, – сознался Донован.

– Мы просто установили новое равновесие. Когда окиси углерода становится больше и потенциал Третьего Закона увеличивается, Спиди просто отступает, пока снова не установится равновесие, а потом, когда окись углерода улетучивается, опять продвигается вперед, к озеру.

В голосе Пауэлла звучало отчаяние.

– Это все тот же хоровод. Мы можем тянуть за Третий Закон и тащить за Второй, и все равно ничего не изменится. Только точка равновесия будет перемещаться. Нужно выйти за пределы этих Законов.

Он развернул своего робота лицом к Доновану, так что они оказались Друг против друга, – смутные тени в темноте – и прошептал:

– Майк!

– Это конец, – устало сказал Донован. – Что же, поехали на станцию. Подождем, пока фотоэлементы выгорят окончательно, пожмем друг другу руки, примем цианистый калий и умрем, как подобает джентльменам.

Он коротко усмехнулся.

– Майк, – серьезно повторил Пауэлл, – Мы должны вернуть Спиди.

– Я знаю.

– Майк, – снова начал Пауэлл и после недолгого колебания продолжал: – Есть еще Первый Закон. Я об этом уже думал, но это – крайнее средство.

Донован взглянул на него, и его голос оживился:

– Самое время для крайнего средства.

– Ладно. По Первому Закону робот не может допустить, чтобы из-за его бездействия человеку грозила опасность. Тут уж ни Второй, ни Третий Законы его не остановят. Не могут, Майк.

– Даже когда робот свихнулся? Он же пьян.

– Конечно, есть риск.

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Я сейчас выйду на солнце и посмотрю, как будет действовать Первый Закон. Если и он не нарушит равновесия, то… Какого черта, тогда все равно: или сейчас, или через три-четыре дня…