Текст книги "В августе 79-го, или Back in the USSR"

Азат Нургалиевич Ахмаров
В августе 79-го, или Back in the USSR

Глава 1

Где я? Кто я? Когда я?

«Мама, смотри, какой у дяди телевизор!» Я вздрогнул и проснулся от детского голоса: мальчик в панамке показывал на меня пальцем и дергал за руку симпатичную женщину. Она тоже странно посмотрела на мой компьютер и потащила ребенка дальше. «Из глубинки, наверное, приехали, – подумал я, – ноутбук ни разу не видели!» После чего вышел из своей любимой «стрелялки» Serious Sam 2 (очень красивая, кстати, игра), выключил ноутбук и встал с лавочки. Жаркое анапское солнце не стояло на месте, и тень, в которой я расположился часа два назад, сползла в сторону. Посмотрев на часы, я определил, что дремал не дольше пяти минут. Потянувшись и оглядевшись, обнаружил, что народу на набережной стало больше и даже мимо моей лавочки, которая пряталась в тихом уголке, проходят по-пляжному одетые люди.

Нашел где дремать, сопрут ведь все! Я испуганно посмотрел вниз: моя одежда и вещи лежали рядом на лавочке. Слава богу! Я положил ноутбук в матерчатый чехол-портфель и достал сотовый. Связи не было – не было даже гудка. Странно, авария у них, что ли?

– Слышь, зема, плавки не продашь?

Я обернулся – в трех шагах стояли два длинноволосых аборигена мужского пола лет по 25 в рубахах в стиле ретро и курили. Испугаться я не испугался – все-таки второй дан по айкидо, – скорее удивился: странный какой-то наезд, хоть бы закурить попросили, а то – плавки!

– Не понял?..

– Чего непонятного? Плавки, говорю, классные, не продашь?

Угрозы в голосе не прозвучало, скорее наоборот, и я удивился еще больше, ведь плавки были обычные, черные с красной полоской, с надписью Nike. Таких в любом спортивном отделе – два десятка моделей, правда, расцветка была редкой, сам долго выбирал. Я рассердился.

– Вы что, голубые – знакомитесь так? – Мне пришлось сделать нецензурное выражение лица.

Парни почему-то не обиделись, с завистью взглянули на плавки и пошли дальше. У меня появилось первое подозрение и ощущение того, что происходят странные вещи. И когда я надел шорты, рубашку, солнцезащитные очки, взял портфель с ноутбуком и пошел в сторону набережной, с каждым шагом странностей становилось все больше!

Во-первых, на месте кафешки «Аква» на проспекте Революции стояла какая-то обшарпанная столовая «Молодость», у входа в которую выстроилась очередь. Во-вторых, внешний вид людей на улице изменился – все чаще стали встречаться мужчины в рубашках с большими воротниками и девушки в очень коротких юбках и в резиновых туфлях – «мыльницах». Многие с завистью смотрели на меня, точнее, на мои шорты и рубашку. Сначала я заподозрил съемки скрытой камерой и какой-то подвох. Но для «Скрытой камеры» массовка была слишком большой, а главное – я с трудом узнавал улицу, по которой шел два часа назад. Куда-то пропали рекламные щиты и многочисленные торговые палатки, которые рядами стояли вдоль улицы.

У происходящего могло быть два варианта объяснения: первый – здесь снимают фильм о восьмидесятых; и второй, фантастический – я каким-то образом перенесся на двадцать – тридцать лет назад. Бред какой-то!

Вообще я помешан на фантастике, особенно русской, и не раз встречал описания подобных ситуаций в литературе – поэтому был немного подготовлен ко второму варианту. Но первый мне нравился значительно больше, поэтому я стал искать взглядом камеры, режиссера, осветителей и… не нашел.

Я растерялся – слишком неожиданно все случилось. Надо подумать. Я отошел за киоск «Союзпечать» и огляделся. Поток людей не редел, и у меня сложилось впечатление, что обычные советские отдыхающие просто шли с пляжа или на пляж в обычный солнечный день в солнечном городе Анапа. Кстати, в Анапе ли? Пригляделся – точно, в Анапе – проспект Революции и основные здания на нем были узнаваемы…

Так, спокойно, начнем с начала. Я приехал в Анапу вчера, 13 июня 2008 года, чтобы арендовать какой-нибудь ресторан или кафе для проведения летних вечеров отдыха. У меня в Перми есть свой небольшой ночной клуб, но летом в пермских клубах народу было мало, аппаратура простаивала, вследствие чего и возникла идея поработать на юге. Снял квартиру в девятиэтажке на улице Горького. Договорившись о встрече с неким Рафиком, директором ресторана «Отдых», я присел в тени и, чтобы скоротать время до встречи, решил поиграть на своем ноутбуке в «Серьезного Сэма». Немного вздремнул и… что? Где я? Кто я? Вернее, когда я?..

А чего, собственно, голову ломать, подумал я, надо просто купить сегодняшнюю газету, и все будет понятно! Сунув руку в карман, достал мелочь, но снова задумался. А не дурак ли я? Ведь если сейчас действительно восьмидесятые, то я со своими новыми деньгами (и документами, кстати, тоже) могу быстро оказаться в милиции или даже в КГБ.

Я отошел от киоска и увидел недалеко, на лавочке, постеленную кем-то газету «Советская культура». Я присел на лавочку и как бы между прочим взял газету в руки. Здрасьте, приехали. Номер был от 5 августа 1979 года! Я бегло просмотрел публикации.

«Со всех концов страны приехали в Ялту пока еще малоизвестные исполнители. Молодой певец Горьковской филармонии Валерий Леонтьев привлек внимание уже на первом туре конкурса. Подводя итоги, член жюри М. Г. Фрадкин отметил отличные вокальные данные Леонтьева, репертуар, умение раскрыть тему песни, манеру поведения на сцене, костюм. «Мне кажется и хочется верить, – сказал композитор, – что Леонтьев – это открытие конкурса»…»

«Дневник седьмой Спартакиады народов СССР. Перекличка олимпийских городов…» Точно, в восьмидесятом ведь Олимпиада была в Москве! Вернее, будет…

«Вчера Леонид Ильич встретился с послом…»

Все ясно. Чего-то подобного я уже, признаться, ожидал. Число, конечно, могло быть и не пятое сегодня, но вряд ли газета пролежала на этой лавочке двадцать девять лет. На всякий случай я снова подошел к киоску – на витрине лежали свежие газеты за 12 августа 1979 года. (Расценивая после свое состояние в этот момент, я мысленно себе аплодировал: человек узнал, что каким-то невероятным образом его занесло почти на тридцать лет назад, во времена его юности, и не впал в истерику, не запсиховал и даже не особенно сильно удивился. В глубине души я всегда подозревал, что со мной в жизни должно что-нибудь эдакое произойти.)

Чтобы дать себе время успокоиться и привыкнуть к новой ситуации, я снова пробежал газету. Судя по рецензиям и статьям, в 1979 году снимались или вышли на экран просто легендарные фильмы: «Гараж», «Москва слезам не верит», «Место встречи изменить нельзя», «Сталкер», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Пираты XX века», «Отель «У погибшего альпиниста»» и даже любимый когда-то мной из-за песен и актрисы Галочки Беляевой телевизионный мюзикл «Ах, водевиль-водевиль…». Все это хорошо, но в голове все равно крутилась одна мысль: без денег, без документов, без знакомых и родственников в чужом городе в Советском Союзе! Поневоле вспомнилось: «На полу, в Ленинграде!..» Вот, блин, вздремнул, называется!

Я загрустил… Стоп, а это вообще я? Пощупав лицо, оглянулся по сторонам. Захотелось срочно посмотреться в зеркало. Я пошел по улице и через некоторое время увидел парикмахерскую и перед ней – небольшую очередь. Я так разволновался, что ни у кого не стал спрашивать разрешения, а просто протиснулся внутрь. Там висело большое, видавшее виды зеркало, и я с испугом в него глянул. Из зеркала смотрел загорелый мужчина спортивного вида и довольно приятной наружности, которому на вид можно было дать не больше тридцати пяти лет (на самом деле мне было сорок два года, но я особо на этот счет не распространялся). Слава богу, я остался прежним!

И тут мне пришлось оторваться от зеркала, потому что очередь довольно громко ругалась:

– Эти чертовы иностранцы! Совсем обнаглели! Вечно норовят без очереди пролезть!..

– Простите, мне только посмотреться в зеркало, – смущенно пробормотал я.

– Набрался с утра, что ли? – Очередь успокоенно захихикала.

Я вышел из парикмахерской, и улица приняла меня в свои жаркие объятия. Итак, я – это я, только перенесся на двадцать девять лет назад. Все понятно, все нормально, нормально… То есть я хотел сказать: «Все плохо, очень плохо…»

Так, а не рано ли я паникую?! Все ли так плохо? У меня в портфеле отличный ноутбук производства 2007 года с новейшими программами, за каждую из которых Билл Гейтс в 1979 году бросится с Эмпайрстейт-билдинг! (Если он сейчас уже чего-то петрит в компьютерах.) С фонотекой размером шестьдесят гигабайт! (Это примерно двенадцать тысяч лучших музыкальных композиций всех времен, сам собирал около двадцати лет.) Плюс библиотека фантастической литературы в цифровом виде и даже несколько фильмов. У меня навороченный сотовый телефон Nokia 95, который, конечно, здесь нельзя использовать для связи, но как мини-компьютер, видео-, фотокамеру и плеер – пожалуйста! С ним ни один современный компьютер, наверно, не сравнится, одна фотокамера чего стоит – пять мегапикселей! (Я даже разволновался.) А главное, я единственный в мире человек, обладающий Информацией!!! Именно так – с большой буквы! Информацией о будущем, о развитии различных технологий, об историческом процессе! И хотя историю по мелочам я помню плохо – так, основные вехи, и то без точных дат, – и про технологии мне, с моим институтом культуры, тоже не очень много известно, мягко говоря, я все равно сильно приободрился, так что будущая жизнь засветилась радостными огоньками.

Я сказал себе, что решать проблемы следует по мере их поступления, и задался вопросом, какие у меня первоочередные проблемы. Это деньги, еда и жилье – время близилось к вечеру. Что имеется в наличии? Я осмотрел карманы в шортах и в портфеле: около десяти тысяч рублей, сбербанковские карточки «Виза» и «Маэстро». Есть паспорт, права, часы Casio, солнцезащитные очки, ноутбук со шнурами, сотовый, зарядка для него, ключи от снимаемой квартиры. Ключи можно выбросить – в этом времени тот дом, наверное, еще и не построен. Рубашка, шорты, плавки, сандалии… Стоп, плавки и очки! Импортные! Фирменные! Их же можно хорошо продать! Собственно, все вещи у меня импортные и фирменные, кроме ноутбука Rover Book Nautilus Z550 – его, кажется, наши собирают из импортных деталей. Но без штанов и рубашки ходить неудобно, а вот без плавок или очков можно.

Тут же возник вопрос, где и кому их продать, а главное, за сколько? Я помнил, конечно, что водка стоила три рубля шестьдесят две копейки и четыре рубля двенадцать копеек, эскимо – двадцать две копейки, булочка с изюмом – пять копеек, но сколько могли стоить фирменные плавки с рук, я не представлял. Я решил отталкиваться от своей студенческой стипендии – сорок рублей. Некоторые советские студенты умудрялись на эти деньги жить целый месяц, но я в студенческие годы подрабатывал на двух работах, получая на каждой по восемьдесят рублей. Всего выходило двести, и это было очень круто, ведь тогда средняя зарплата была сто двадцать – сто пятьдесят рублей. Помню, отец рассказывал, как у них на заводе смеялись над свежеиспеченными инженерами: проучившись пять лет, те получали сто двадцать рублей и ответственность, а простой токарь после училища зарабатывал сто восемьдесят рубликов и назывался гегемоном.

Так сколько же могли стоить фирменные плавки в Анапе? Догадываюсь, что очень дорого – здесь, на юге, на пляже, плавки были основной форменной одеждой для мужчины. А для мужчины, который не хочет быть «как все», фирменные плавки – нечто вроде костюма от Armani. Хотя о чем это я, откуда возьмутся в СССР 1979 года костюмы от Armanti Реальнее сказать: нечто вроде джинсов Wrangler. Правда, в джинсах-то не очень походишь по такой жаре – хотя некоторые модники ходили, сам видел на набережной.

Я оставил свои подсчеты и пошел по проспекту Революции к центру города – Северного рынка в Анапе, наверно, еще нет, а Центральный должен быть, хоть и в советском, зачаточном состоянии. Смотреть по сторонам было прикольно – и не думал в юности, что мы жили в такой серости и убогости. Кругом очереди и полное отсутствие яркой рекламы. Плакаты с незабвенными лозунгами «Слава КПСС!» и «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!». Были плакаты с курортными надписями типа «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!». Умереть – не встать, как сказала бы няня из сериала.

Правда, ярко светило солнце и повсюду было много довольных людей. Наверное, они радовались тому, что вырвались со скучной работы в серых городах и теперь наслаждаются солнцем, морем и бездельем.

Навстречу то и дело попадались веселые компании девчонок в мини-юбках и патлатых пацанов в клешах с радиоприемниками VEF. У некоторых парней были гитары с наклейками на лицевой части корпуса. Из приемников неслась песня «Звездное лето» в исполнении Пугачевой и «Подберу музыку к дождю», которую, по-моему, пел Яак Йоала.

Очень много было детей. Они шли группами в пионерских галстуках, и казалось, что все дети Советского Союза съехались в Анапу. Сразу же вспомнился «закон Архимеда»: «Жидкость, помещенная в тело, через семь лет пойдет в школу!»

Сильно захотелось пить, и я подошел к автомату с газировкой. Сто лет такого агрегата не видел! В очереди стояли пять человек, в том числе толстая носатая тетя в панаме с мальчишкой лет семи.

– Лева, не трогай стакан, он заразный! На, возьми у меня.

Тетка вытащила из сумки раскладной пластиковый стаканчик и сунула его в автомат. У меня не было ни стаканчика, ни троячка, ни даже медной копейки. Я честно выстоял очередь и решил попробовать незаметно сунуть в отверстие новую российскую десятикопеечную монету, которую нашел в кармане: по размеру и цвету она походила на старую советскую копейку. Раздалось шипение, и стакан наполнился прохладной газировкой. Здорово! Я напился и пошел дальше. Интересно, что подумает кассир, когда увидит монетку 2006 года?

Пройдя еще немного, я дошел до летней эстрады и увидел вывеску «Студия звукозаписи». Надумал зайти.

Эти заведения, помнится, были первыми очагами капитализма, и работали там не самые бедные люди. И потом, я сам занимался дискотеками с юности, очень любил музыку, особенно в стиле диско.

За стойкой сидел худощавый чернявый парень приятной наружности, в модных темных очках в тонкой металлической оправе – я, помню, впервые привез такие из Венгрии в 84-м. У стойки вертелись подростки, выбирали песни для записи. В соседней комнате рядами стояли работяги – катушечные магнитофоны «Маяк-203». Крутились катушки. На стене висел «прайс» со стоимостью предоставляемых услуг и списком альбомов. Стоимость записи одной большой, сорокапятиминутной, катушки с двух сторон была пять рублей, а одной песни на выбор – пятьдесят копеек.

Так, что тут у нас есть модного? АВВА, Вопеу М, «Веселые ребята», «Лейся песня», Пугачева, Джон Траволта, Bee Gees, Eruption – список был не очень большим по сравнению с 2008 годом.

Вдруг я вспомнил, что за венгерский диск Вопеу М на черном рынке в годы моей юности просили сорок рублей. Это было больше, чем моя месячная стипендия! Причем диск был уже не новый и даже немного «запиленный». А в мое время, в 2008 году, пиратские копии новых американских фильмов привозят специальные курьеры из Штатов за несколько тысяч долларов. Копии тут же развозят по московским студиям, которые пишут их для всей России и имеют с этого уже сотни тысяч баксов.

Интересно, сколько бы стоил сейчас, в семьдесят девятом году, новый диск «Бони-Эм» или группы «Чингисхан»? А собственно, можно ведь просто спросить?

– Привет!

– Привет, дорогой! – Парень с одобрением осмотрел мой прикид и оживился.

– Что есть новенького?

– «Ирапшн», «Спейс», Пугачиха новая, «Бони-Эм» диск новый…

– «Океаны фантазии»?

– Да нет, откуда, этот диск в Европе только-только вышел… А ты что, уже слышал?

– Слышал…

– А достать можешь?

– Могу, наверное…

Глаза у парня стали круглыми от удивления и жадности.

– Что? «Пласт» или катушка?

Я задумался: ни пластинки, ни магнитофонной катушки у меня, конечно, не было – в наше время вся музыка хранится на компакт-дисках или на жестких дисках, в формате трЗ. У меня в ноутбуке, на жестком диске, были некоторые вещи из этого альбома, но, чтобы сбросить их на катушечный магнитофон, надо с помощью аудиошнура соединить компьютер с обычным магнитофоном. Глядя в хитрые глаза парня, я понял, что показывать ноутбук ему, да и вообще кому бы то ни было в этом времени, нельзя ни в коем случае.

– Катушка, но песни не все. Только лучшие.

– А качество?

– Прямо с диска.

– С собой?

– Нет, на хате…

– А что еще есть?

Я прикинул, в каком году вышел первый диск группы «Чингисхан»? Вроде где-то в это время. Эх, была не была.

– «Чингисхан» подойдет?

По семисекундному молчанию я понял, что стал счастливым лотерейным билетом для парня. Поверил он мне сразу, так как, оказывается, в СССР почти никто даже название группы «Чингисхан» в тот момент не слыхивал.

– А что, у них уже диск есть? – он заговорил тихо, с придыханием. – Они же только вчера на конкурсе выступили – я ночью по «Радио Израиля» слышал. Про Москву песня. Класс!

– Не знаю, у меня приятель в Прибалтике живет, у них там стереоприемники Финляндию берут, вот он и пишет все подряд, – ответил я не подумав. Запутался совсем – то диск, то радио. Но парень ничего не заметил – он так разволновался, что у него даже очки вспотели!

– В общем, «Бони-Эм» сейчас есть, а «Чингисхан» будет послезавтра, – пообещал я.

– Слушай, а поехали прямо сейчас к тебе, у меня машина рядом!

– Нет, не пойдет. – Я был в затруднении: чтобы записать катушку, мне нужен был магнитофон и квартира. – Я сегодня занят, с девчонкой тут одной познакомился… Тебя, кстати, как зовут?

– Марат…

– А меня Артур, – сказал я по привычке и вдруг вспомнил, что документы мои здесь и сейчас не действительны. Но решил пока оставить все, как было в 2008-м.

– Какие девчонки, Артур? – Марат занервничал. – Здесь этих девчонок целое море. Дело надо сначала делать! Это же такие деньги!

– А какие, кстати, деньги?

Марат понял, что дал маху, но было поздно.

– Ну, полтинник, – проговорил «подпольный миллионер Корейко», решив меня прощупать.

Я молча, но старательно протер ценник на стене.

– Ну, двести… – быстро поправился Марат.

– Сколько у тебя магнитофонов, Марат, восемь или десять? 200 рублей – это 40 катушек, восемь часов работы!

– Что ты говоришь, Артур, это же не все мне – у меня же квитанции!

– Квитанции на станции, – сказал я, с трудом сдерживая смех. – А если мне на Центральный рынок сходить? К Ашоту?

– Там Рустам работает, – нервно поправил меня Марат. – Ну, давай 500, только неделю ни к кому не идешь, хорошо? А вечером я тебя в такое место свожу!.. Ресторан новый, только для «западников».

– Я тебя умоляю, Марат, какие в Анапе «западники», их здесь и через 30 лет не будет! – с уверенной ухмылкой заявил я.

– Эй, а вдруг Рустаму завтра из Москвы эти диски привезут? У него всегда все раньше появляется…

– Не бойся, не привезут. Гарантирую! – Твердо сказал я, вспомнив, что «Чингисхан» свой первый большой диск записали только после победы на международном конкурсе. – Месяца два точно не привезут!

– Точно?

– Точно-точно, а то и дольше! В общем, давай за семьсот. Половина – «Бони-Эм», «Океаны фантазии», и еще половину катушки добью песнями The Eagles – классная группа, совсем недавно диск вышел, – сделал я последнее предложение, так как топать пешком через весь город мне уже не хотелось. – Подбрось меня до вокзала и оставляй свой телефон. Я тебе перезвоню через час, скажу, куда привезти второй магнитофон, чистую катушку и бабки.

Марат выгнал пацанов на улицу и закрыл дверь студии. Мы загрузились в серую «Волгу» – мечту любого советского обывателя, и я подумал, что, наверное, сильно продешевил.

Мы отправились на вокзал, и я по дороге продолжал с любопытством разглядывать советскую Анапу, более-менее привыкая к ситуации. Советские плакаты, старые названия: «Гастроном», «Универмаг», «Продовольственные товары» – одним словом, классический «совок»!

Я надеялся, оказавшись на вокзале, снять комнату или квартиру – там во все времена, даже социалистические, стояла толпа жаждущих сдать жилье хозяев или просто посредников. Проблема заключалась в том, что у меня не было денег, а за квартиру наверняка попросят заплатить вперед. С другой стороны, поcле записи музыки, то есть минимум через час, я получу деньги. Ладно, попробуем что-нибудь придумать.

Отправив Марата обратно на работу, ждать от меня звонка, я зашел в здание вокзала и, увидев кучку людей без чемоданов, подошел к самой солидной на вид тетке.

– Нужна двухкомнатная отдельная квартира с телефоном, – негромко сказал я.

– На сколько человек? – шепнула тетка.

– На одного.

Тетка подозрительно на меня посмотрела.

– Есть, но вообще-то там человек восемь поселить можно. А цену знаете?.. Сорок рублей, – объявила она и добавила: – В сутки, естественно…

– Где?

– А вам на сколько надо?

– На неделю для начала, а там посмотрим… Увидев, что я не испугался бешеной цены, тетка схватила меня за руку и затараторила на ухо:

– На Пионерском проспекте, от пляжа два шага, вход отдельный, в доме всего две квартиры. Соседи тихие, все удобства в квартире, ванна, телефон, телевизор, холодильник – чистый «Палас-отель»!

При официальном курсе восемьдесят копеек за доллар стоимость аренды квартиры была действительно сопоставима с расценками в каком-нибудь пятизвездочном «Меридиане».

– Девушка, – я снисходительно улыбнулся, – какая Пионерка, вы меня еще в Сукко отправьте! Квартира должна быть в центре, где-нибудь недалеко от аквапарка и без всяких соседей!

– Какого такого аквапарка? Я мысленно чертыхнулся.

– Ну, недалеко от фонтана у арки… и не дальше улицы Шевченко.

Теперь тетка посмотрела на меня уважительно и, оттащив подальше от заинтересовавшихся конкурентов, деловито зашелестела листками в потрепанном блокнотике.

– Ну, есть одна квартира, очень хорошая, на Астраханской… правда, ее еще ни разу не снимали, – взгляд ее стал испуганным. – Там шестьдесят просят! Но велено более двух человек не селить…

– Шестьдесят, так шестьдесят! – я уверенно кивнул (цена явно сумасшедшая, но с деньгами, похоже, у меня вскоре проблем быть не должно). – Поехали!

Примерно через полчаса я уже осматривал уютную двухкомнатную квартиру в отдельном аккуратном одноэтажном домике с небольшим двориком недалеко от центра. В квартире имелись цветной телевизор «Витязь-722», душ, ванна, телефон, ковры, большой холодильник «ЗИС» и радиола «Мелодия». В общем, для советских времен, да еще для курортной Анапы в сезон, да еще на одного человека это было что-то неимоверное!

Я созвонился с Маратом и, чтобы потянуть время, стал расспрашивать посредницу о квартире и соседях. Тетка откровенно все рассказала, но прозрачно намекнула, что неплохо бы, кроме денег, получить мой паспорт в залог. Услышав гудки автомобиля, я выглянул в окно вместе с теткой. Та, увидев Марата на «Волге» с огромным магнитофоном «Ростов» на заднем сиденье, зауважала меня еще больше и паспорт уже не просила – видимо, Марата в городе знали. Марат внес магнитофон в комнату.

– Здорово, теть Валь, – сказал он.

– Здравствуй, Маратик, – отозвалась тетка. Марат огляделся.

– Солидные хоромы! А где твой магнитофон?

– В кладовке, – ответил я, – сейчас подключу. Ты пока иди, а через час подъезжай, только деньги не забудь.

– А можно мне у тебя посидеть? – неуверенно попросил Марат.

– Нет, – твердо заявил я и деловито посмотрел на тетю Валю. – Мне с человеком пошептаться надо…

Марат неуверенно посмотрел на меня и на тетку, но, видимо, жадность или желание «сделать» Рустама с рынка пересилило недоверие, и он пошел к выходу.

– Я здесь, на лавочке посижу, покурю. Деньги у меня с собой.

Тетка в технике наверняка ничего не понимала, поэтому ее можно было не опасаться. Я объяснил, что у меня срочное дело, и уговорил ее подождать деньги около часа. Предложил посмотреть телевизор. Тетка, которая тоже была не в силах отказаться от сверхприбыли, согласилась. Я подключил ноутбук к магнитофону, выбрал нужные песни в плей-лист компьютера, поставил чистую катушку и включил функцию записи.

Через сорок пять минут, спрятав ноутбук, я позвал Марата с улицы и включил ему магнитофон. Послушав пару песен и обалдев от качества записи, Марат сказал:

– Высокие частотки просто класс, но это точно не с пластинки запись – шума иглы не слышно.

– Я же говорил, что с радио.

– Ну, а «Чингисхан»?..

– Будет, наверное, дня через два. – Я хотел оставить себе время и точнее узнать цены.

Вручив мне семьсот рублей – толстую пачку десяток – и пообещав заехать за мной в восемь часов, Марат заторопился на работу – «ковать бабки».

– А магнитофон? – кивнул я на его «гробину».

– Пусть стоит, он же скоро опять тебе понадобится.

– Хорошо, до вечера.

Я позвал тетю Валю, сказал, что меня зовут Артур, и заплатил за неделю вперед.

– А вон там, через дом, тетя Вера живет, – сказала ставшая воплощением добродушия тетя Валя, – она у тебя прибираться может и сготовить чего, берет недорого – пятерку в день.

– Хорошо, согласен, пусть приходит. Спасибо, теть Валь… А где тут у вас поблизости продуктовый магазин?

– А что ты хотел, Артурчик? – Довольная тетя Валя спрятала деньги в кошелек и добавила: – Там же нет ничего, окромя яиц и морской капусты в банках.

Точно, я и забыл, что на дворе социализм.

– Теть Валь, а где можно купить вина хорошего десертного, сыра там, икры красной, ветчины, маслин и еще чего-нибудь вкусненького?

– Артурчик, не волнуйся, я здесь всех знаю, сейчас позвоню – придешь, скажешь, что от меня, и возьмешь все, что надо. Только две цены, сам понимаешь…

– А если с доставкой?

– Тогда три.

– Звоните, тетя Валя!

Через 10 минут, проводив довольную тетку до дверей, я улегся на диван и расслабился. На часах было около семи вечера. Жизнь налаживалась, и перспективы были неплохие. Хотя вставали очередные проблемы.

Во-первых, документы.

Во-вторых, опять деньги, но уже большие и регулярные.

А еще неплохо было бы разобраться, где сейчас нахожусь молодой я и моя семья, то есть родители, брат и остальные родственники. Надо завтра позвонить в Пермь. Или не надо? Я вспомнил о пресловутом пространственно-временном континууме, проблеме которого посвящено множество фантастических романов и фильмов. Это когда человек встречает самого себя в прошлом или будущем, и весь мир гибнет. Вот ведь чушь какая, но, наверное, лучше пока не рисковать.

В 2008 году, к счастью, у меня не было ни жены, ни детей – я был по жизни холостяком и бабником, справедливо считая, что если ты умеешь зарабатывать деньги, то постирать носки и погладить брюки будет кому. А если ты симпатичный, не старый еще холостяк да еще владелец ночного клуба (правда, не очень прибыльного, но кто об этом знает!), то будет кому и завтрак приготовить. Поэтому женщины у меня были регулярно, но не задерживались – или сами понимали, что я жениться не собираюсь, или приходилось им об этом мягко намекать…

В дверь позвонили. Посмотрим, что бог послал. В этот вечер бог послал три банки красной икры, две бутылки сладкого вина «Черный лекарь», кусок сыра, палку сервелата, две банки шпрот, банку зеленого горошка, батон, две бутылки зеленого «Тархуна» и коробку «Птичьего молока». В приложении значился улыбчивый пацан с абсолютно рыжими волосами.

– Здрасьте, дядя Артур!

Так, слух обо мне уже катился по земле советской.

– Здорово, Чубайс!

– Я не Чубайс, я Леха, – поправил меня пацан и добавил: – А это вам мама прислала, сказала взять с вас пятьдесят рублей и посошок для меня.

– Ох, Леха, Леха, мне без тебя так плохо, – пропел я. Строчка из дебильного, но пока неизвестного народу припевчика вызвала у Лехи бурный восторг, переждав который я спросил: – Так, Леха, сколько посошок?

– Трешка!

– А кто у нас мама, – спросил я, вручив пацану пятьдесят пять рубчиков, – добрая волшебница?

– Не-а, – Чубайс опять захихикал. – Она старшей медсестрой работает в санатории профсоюзов, ей тетя Валя позвонила, про вас все рассказала.

– Да? Простая медсестра? И где ж она берет такое богатство?

– Она столовую санатория проверяет на калорийность и санитарное состояние, ее заведующий столовой и отоваривает, – доложил довольный пацан, деловито пряча деньги в карман.

– Отоваривает? М-да… Спасибо, Леха, только не говори про это больше никому, а то маме плохо будет.

– Не будет! У нас даже капитан дядя Осипенко из ОБХСС отоваривается! А вам больше ничего не надо, дядя Артур?

– Ну, если только щетку зубную, пасту, шампунь, электробритву, – перечислил я и уточнил: – Только все импортное.

Леха замялся.

– Где ж я вам импортную пасту найду? И бритву? У нас в городе «Березки» нет. И шампунь только болгарский – «Кря-кря».

– Ну ладно, делать нечего, тащи, что есть, – сказал я со вздохом.

Леха убежал. До восьми вечера оставалось полчаса, я умирал с голода, поэтому сделал себе огромный бутерброд и налил вина. Полусладкое красное вино «Черный лекарь» было моим любимым легким спиртным напитком и в «прошлой» жизни – я не люблю сухие вина, а водку могу пить, только смешивая ее с соком, обычно с вишневым. Вместе с вином и бутербродом в организм поступило некоторое успокоение, и даже настроение улучшилось. И тут же вспомнилась фраза «Минздрав напоминает: алкоголь – причина многих увлекательных приключений!».

За окном прозвучал сигнал машины. Ага, вот и Марат!

– Салют!

– Салют, Артур! А ты чего в шортах?!

– Блин, я и забыл совсем! Я же сегодня это… на джинсы нечаянно краску пролил… масляную… ну и пришлось их выбросить…

– Джинсы?! Фирменные?! Ну ты даешь, миллионер! Куда выбросил-то?

– На мусорку какую-то. – Я неопределенно махнул рукой. – Да и не американские они были, а турецкие.

– Все равно зря. Ну ладно, заедем ко мне, подберем чего-нибудь. – Марат осмотрел мои шорты. – У нас в таком виде даже на танцы не пустят! Размер 50? А ты чего с портфелем?

– Заедем на минутку на вокзал, я кое-что в камеру положу. – Держать дома ноутбук, документы и деньги было опасно, и я решил сдать их в камеру хранения.

– Ну хорошо, поехали, потом посмотрим новое место, только недолго, а то мне с утра в Сочи надо…

Через полчаса, заехав на вокзал и к Марату – у него я оделся в джинсы его старшего брата, – в отличном настроении мы уже подъезжали к новому ресторану элитного корпуса санатория «Витязь» в поселке Витязево.

Поселок Витязево был назван в честь майора с патриотической фамилией Витязь, совершившего подвиг в августе 1809 года. После взятия русскими войсками турецкой крепости Анапа в ней был оставлен гарнизон, которому приходилось постоянно сдерживать набеги черкесов. Майор Витязь вышел из крепости с двумя ротами, тридцатью казаками и одной пушкой, навстречу отряду черноморских казаков, которые шли в крепость. На отряд Витязя напали черкесы и окружили его. Бой продолжался несколько часов. Тяжело раненный, Витязь личным мужеством вдохновлял воинов, призывая их не сдаваться. Шум боя был услышан в крепости, отряду оказали помощь, в результате были спасены люди и сохранена пушка. Сам майор Витязь умер через три дня от ран.