Текст книги "Рэп для мента"

– Откровенно… – задумчиво сказал Лиза, – но это хорошо, что вы не стали пытаться выглядеть лучше, чем вы есть.

– Лучше не бывает, – гордо сказал Роман и взялся за горлышко графина.

Лиза засмеялась и посмотрела на него с интересом.

– А вы, оказывается, скромник!

– Скромнее не бывает! Позвольте налить вам немного шнапса, фрау Лиза?

– Фрау… – Лиза нахмурила тонкие брови, – помоему, фрау – это замужняя матрона. А я и не замужняя, и тем более не матрона.

– А я не знаю, как по-немецки обратиться к девушке, – огорчился Роман.

– Подождите-ка… – Лиза снова нахмурилась, и это очень понравилось Роману, – девушка, к девушке… Вспомнила! Фройляйн, вот как!

– Точно, – Роман одобрительно кивнул, – теперь и я вспомнил. Ведь это во всех фильмах про фашистов было. Позвольте, фройляйн Лиза, предложить вам рюмку шнапса?

Он подумал и добавил:

– Битте.

Лиза тоже подумала и ответила:

– Данке шён. То есть – валяйте, наливайте!

На сердце у Романа веял теплый весенний ветерок и радостно чирикали воробьи. Лиза, во всяком случае на первый взгляд, вполне соответствовала тому, что он навоображал о ней минувшей бессонной ночью. Все правильно – женщина, способная на такой поступок, как ограбление банка в одиночку, никак не может быть ханжой или занудой. Или, например, очевидной дурой.

Наполнив рюмки, Роман поднял свою и, посмотрев на Лизу, сказал:

– Вы позволите… Не сочтите меня оригиналом, но я бы хотел выпить вовсе не за наше знакомство. Ведь мы с вами совершенно не знакомы. То, что нам известны имена друг друга, еще ни о чем не говорит. Поэтому давайте хлопнем по рюмке этого шнапсу… ну… хотя бы за прекрасные питерские белые ночи.

– Хорошо, – Лиза кивнула, – вы хорошо сказали, правильно. Мы с вами не знакомы… А ведь и в самом деле – обычно люди только-только встретились, еще совершенно не знают друг друга, а уже пьют за знакомство.

– Точно, – подхватил Роман, – а через три бутылки – за уважение.

– Это вы время бутылками отсчитываете? – поинтересовалась Лиза.

– Что такое время – никто не знает, – ответил Роман, – а вообще его можно отсчитывать километрами, количеством выкуренных сигарет, брошенными женами… И, наконец, бутылками. Это ведь не я придумал, это один писатель, не помню кто, написал – это было четыре жены, двадцать тысяч сигарет и восемьсот бутылок виски назад.

Лиза улыбнулась и сказала:

– Этого писателя зовут Курт Воннегут.

– Вы знаете? – Роман вспомнил эту книгу. – Вы читали Воннегута?

– Ну, я много чего читала, – кивнула Лиза, – и читаю.

– Это хорошо, – сказал Роман, чувствуя, что его возносит на уровень уж никак не ниже пятого неба, – это очень хорошо… А знаете что?

– Что? – оживилась Лиза.

– Давайте выпьем за ваш колониальный костюмчик. Вот уж это точно будет не банально. Уж больно костюмчик хорош. Особенно шлем.

– Пробка! Подарок из Африки! – самодовольно ответила Лиза и подняла рюмку, – ну, за костюмчик?

– За костюмчик!

И они выпили за костюмчик.

В это время официант снова подкатил к их столику тележку и, взглянув на то, что он привез, Роман снова вспомнил, что он с самого утра, да что там с утра – со вчерашнего вечера он не ввел в свой организм ничего, кроме нескольких чашек кофе и чаю да полутора пачек сигарет.

В животе заурчало, Роман кашлянул, чтобы замаскировать это, и сказал:

– А вот и еда. Начнем?

– Начнем, – охотно отозвалась Лиза, – у вас что?

– У меня?… – Роман посмотрел на официанта.

– У вас антрекот, – сообщил официант, ставя перед Романом тарелку размером с крышку от канализационного люка.

– А вот ваша рыба, – и он поставил перед Лизой длинную тарелку, в которой лежала большая красивая рыбина, изо рта которой торчали несколько веточек укропа.

– Спасибо, – ответила Лиза и решительно подвинула тарелку поближе к себе.

По ее лицу скользнула гримаска предвкушения, и Роман, заметив это, почувствовал, как его сердце снова стукнуло лишний раз.

Посмотрев вслед уходившему официанту, он сказал:

– Хорошо, что сервис тут не очень навязчивый. Я не люблю, когда официант торчит за спиной и меняет пепельницу каждый раз, когда ты стряхнешь туда пепел.

– Я тоже, – кивнула Лиза, ловко вскрывая рыбу тяжелой двузубой вилкой.

– Хммм… – Роман посмотрел на графинчик, – а по второй?

– Конечно! Сами знаете – между первой и второй…

– Совершенно верно!

Роман наполнил рюмки и спросил:

– Ну а теперь за что? Чтобы не банально.

– Чтобы не банально… – Лиза задумалась, рисуя вилкой узоры в воздухе, – ну… ну, скажем, за процветание республики Танзания.

– Танзания? – удивился Роман. – А почему именно Танзания?

– Не знаю, – Лиза пожала плечами. – Это в Африке, а там тепло, жирафы ходят, львы всякие со слонами… Хорошо!

– Да, хорошо, – кивнул Роман, – ну, тогда за Танзанию.

Они выпили за Танзанию, и Роман сказал:

– А вот теперь…

И, схватив вилку с ножом, состроил антрекоту угрожающую гримасу.

– Первым делом, первым делом антрекоты, – плотоядно пробурчал он.

– Ну а потом все-таки девушки? – засмеялась Лиза.

– Всенепременно, – ответил Роман и нанес антрекоту резаную рану.

Глава 4
МЕНТ, ВОР, ПЕВЕЦ

«Солнце летнее сияло, крыса серая бежала»…

Глупая детская песенка назойливой шарманкой вертелась в голове у Боровика, как заевшая граммофонная пластинка. Он безуспешно пытался отогнать ее какой-нибудь более-менее связной мыслью, однако мыслей не наблюдалось. Казалось, что в мозгах навеки поселилась одна только жирная серая крыса, почему-то похожая на подполковника Кабанова из второго отдела.

Поводы для раздумий между тем имелись – причем для раздумий довольно-таки тягостных. Ровно десять минут назад канул в Лету грозный и неподкупный майор Боровик, краса и гордость ужасного для бандитов всех мастей Самого Особого Отдела УБОПа, увенчанный правительственными наградами и тремя тяжелыми ранениями суперспециалист.

Вместо него на залитую солнцем Шпалерную улицу из железных ворот управления вышел одноименный гражданский шпак тридцати с хвостиком лет от роду, безработный.

Ведомственная медицинская комиссия признала майора Боровика негодным к дальнейшему прохождению службы. Сволочи!

Боровик саданул увесистым кулаком со сбитыми костяшками пальцев по воротам и не почувствовал боли. Ворота задрожали и тут же приоткрылись. Из проема выглянул глыбообразный дежурный в камуфляже.

Увидев Боровика, он отвел глаза.

– Саня, ты чего?

– Ладно, Толик, извини. Все, я пошел, не поминайте лихом.

Не оглядываясь, Боровик зашагал по Шпалерной в сторону проспекта Чернышевского.

– Саня, – окликнул его дежурный со странной для его комплекции нерешительностью, – ты что, и пропуск уже сдал?

И увидел, как Боровик, не повернув головы и не останавливаясь, вскинул над плечом сжатый кулак с вытянутым кверху средним пальцем.

Выйдя на проспект Чернышевского, Боровик уселся на первую же попавшуюся на бульваре скамейку и закурил. Три-четыре глубокие затяжки прочистили наконец-то затуманившуюся от жгучей обиды голову, и он принялся обдумывать создавшееся положение.

А положение это получалось крайне хреновое.

Вычистили его из родного УБОПа определенно неспроста.

Как раз после того, как он отказался выполнять сомнительное поручение генерал-майора Безродного, настаивавшего на устранении сбежавшего из «Крестов» ученого Чернова. Того самого, которого подставили и посадили только потому, что он оказался свидетелем темных махинаций.

После этого его, Боровика, пытались убить и свалить все на друга ситного Рому Меньшикова, потом Рома подключил Арбуза, и они втроем разруливали это дело…

Похоже, что не разрулили.

Безродный, сволочь, его почерк!

Боровик смял окурок и со злостью зашвырнул его в урну.

– Ладно, – процедил он сквозь зубы, – подавитесь. Из ментов меня выперли – обойдусь. А вот без друзей мне теперь уж точно не обойтись никак.

Отряхнув тополиный пух с ветровки, Боровик поднялся и зашагал в сторону метро «Чернышевская». Потом вдруг ухмыльнулся и достал из кармана мобильник.

А что, подумал он, давненько не приходилось сиживать с друзьями детства в обыкновенной заштатной пивной, как в беззаботные молодые годы! Слабо знаменитому певцу на пару с криминальным авторитетом вылезти из шикарных ресторанов и окунуться в гущу народную?

Сейчас проверим.

И друзья не подкачали.

Арбуз только удивленно хмыкнул, когда Боровик сообщил ему, где он ждет друзей для посиделок, однако рассмеялся и обещал заехать за Романом, чтобы не допустить появления того на машине.

Гулять так гулять!

Ровно через полтора часа потрепанные граждане с багровыми носами и слезящимися глазами, привычно кучкующиеся у известной на всю Гражданку пивной «Мутный глаз», были поражены невиданным событием.

К пивной мягко подкатил черный «Лексус». С заднего сиденья «Лексуса» выбрались два моложавых подтянутых джентльмена, удивленно переглянулись и тут же громко со вкусом захохотали.

– Ну, Боровик, – сказал один из них, смахивая выступившую слезу, – вот это сюрприз так сюрприз! Прямо ностальгический тур под названием «назад, в страну Советов». Пошли, Ромка, не тушуйся.

И джентльмены бодро направились к входной двери, в которой выбитое в незапамятные времена стекло было заменено грязной фанерой, испещренной назидательными матерными надписями.

Пивная и впрямь способна была поразить воображение привыкшего ко всяким странностям жизни человека. Казалось, что какая-то неведомая машина времени отбросила этот уголок Гражданки лет эдак на тридцать назад. Двухэтажная стекляшка хрущевских времен, на первом этаже которой располагалось заведение, радовала глаз немытыми окнами, выщербленными стенами и полным отсутствием ставших уже привычными за годы российского капитализма светящихся кружочков с эмблемами разнообразных сортов пива. Зато имелась в наличии покосившаяся неоновая вывеска с надписью «Кафе „Уют“«.

Интерьер кафе был под стать фасаду – заплеванный пол, стены, обшитые корявыми рейками, для красоты незатейливо обработанными паяльной лампой. Вдоль стены тянулась покрытая ржавой жестью стойка с одним-единственным пивным краном, в конце стойки помещалась остекленная витринахолодильник. На полках витрины зловеще теснились бутылки с неизвестными напитками нервно-паралитического свойства и твердокаменные куски хлеба, небрежно прикрытые кильками и синюшными половинками сваренных вкрутую яиц.

Половина зала была уставлена столиками-грибами, на которых гроздьями висели посетители, все еще способные держаться на ногах. Для отдохновения тех, кто уже не мог себе этого позволить, предназначались уродливые деревянные столы с такими же скамейками, расставленные по периметру.

За одним из таких столов восседал Боровик и от души веселился, наблюдая через пыльное окно картину явления своих друзей народу.

– Заходите, гости дорогие, – гостеприимно воскликнул он, едва Роман с Арбузом появились в дверях, – присаживайтесь, вспомним годы золотые!

И широким жестом указал на стол, уставленный пивными кружками и тарелками с подозрительной снедью.

Роман с Арбузом тут же уселись и дружно взялись за кружки. После громкого чоканья, в результате которого в стороны разлетелись хлопья пены, кружки сразу опустели как минимум наполовину.

Пододвинув к себе ближайшую тарелку, Роман принюхался:

– Ну, блин! Сушки, ставрида! Классический пивной набор советского пролетария! Господи, не думал, что где-то это все еще сохранилось…

– А то! – хвастливо откликнулся Боровик. – Тут еще и пиво разбавляют, как встарь, и водочки можно в него плеснуть. И сервис на высоте – за невеликую мзду уборщица мигом в соседний гастроном за портвейном сбегает. Имеется даже семьдесят второй, сам проверял!

– Потешил, потешил, – улыбнулся Арбуз, – ну и как ты это ретро нарыл?

– Дело прошлое, пришлось в этом районе злодея одного караулить, вот и заприметил. Жив еще совок, дает дрозда!

– Злодея? – Арбуз толкнул Боровика локтем в бок. – Коллегу, значит, моего?

– Ладно, ладно! – встрял Роман. – Брек! Пивная – это святое, это как Древняя Греция во время олимпиады, полный мораторий на профессиональные раздоры!

– Нет, ты посмотри, – не унимался Арбуз, – оказывается, отечественная милиция под предлогом ловли преступного элемента рыщет по пивным в свое удовольствие?

Роман поднял кружку, отставив в сторону локоть, и торжественно провозгласил:

– А я в милицию верю! Потому что твердо знаю на примере господина майора, что она пьет, но не пьянеет!

– Ну, за милицию! – подхватил Арбуз генеральским голосом.

– Что творится! – Роман дурашливо хлопнул себя по лбу. – Смычка антиобщественных элементов с правоохранительными органами!

– И с примкнувшей к ней творческой интеллигенцией! – неожиданно для самих себя хором подхватили Арбуз с Боровиком и заржали.

От следующего дружного чока кружки враз треснули и в руках друзей остались одни стеклянные ручки. Остатки пива полились на стол, осколки со звоном брызнули в разные стороны.

– Караул, катастрофа! – пискнул Роман, давясь от смеха и выскочил из-за стола, спасаясь от пивного потопа.

Около Арбуза тут же материализовался какой-то сухонький человечек со сморщенным лицом и татуированными пальцами, почтительно прошептал что-то ему на ухо и так же незаметно испарился.

– Узнали… – криво усмехнулся Арбуз, отряхиваясь, – просят разрешить уступить нам свой столик. Пошли, пересядем.

Он кивнул головой в сторону соседнего стола, очистившегося как по мановению волшебной палочки.

– Пошли, – кивнул Боровик, – вижу, контора у тебя крепкая, не чета…

Он не договорил, мотнул головой и замолчал.

Арбуз с Романом переглянулись.

– Саня, – осторожно сказал Арбуз, – что-то ты мне не нравишься. Может, что случилось?

– Случилось, Миша, – кивнул Боровик, – потом расскажу. Ладно, пошли пересядем.

Они уселись за новый стол. Роман попытался было заказать водки, однако Арбуз остановил его.

– После того, что мы пережили, отправиться на тот свет из-за местной косорыловки? Так дело не пойдет. Как говорится, у нас с собой было, есть и будет!

И он торжественно выставил на стол припрятанную под полой пиджака литровку «Джека Дэниелса».

Боровик улыбнулся, Роман зааплодировал.

– А вот и стаканчики, – Арбуз достал из кармана кожаный футляр с никелированными стопками, – ты уж извини, Саня, но здешняя ретромойка не внушает мне доверия. Давайте-ка хлопнем по маленькой и потом ты расскажешь всетаки, что стряслось.

Наполнившая стопки до краев янтарная жидкость быстро отправились по назначению.

– Между первой и второй? – спросил Арбуз, приготовившись налить по новой.

Боровик покачал головой:

– Подожди, Миша. Кроме вас с Ромкой у меня почитай что никого не осталось…

– Эй, – откликнулся Роман, – отчего такой мрак на челе? Спасибо, конечно, на добром слове, но с какой стати ты вдруг сироту казанскую из себя изображаешь? А как же соратники по справедливой борьбе? Брось, Саня, ты же жизнь за правое дело положил, бескорыстный ты наш, за тобой весь УБОП монолитным строем!

– Каким ты был, таким ты и остался… – гнусаво пропел Боровик и грустно улыбнулся, – да вот, блин, не остался ни хрена.

Он закурил и отвернулся.

– Тут вот Миша предложил выпить за милицию, за ментов то есть. Спасибо, понимаю, – вроде как за меня. Да вот только я уже больше не мент.

Роман с Арбузом вытаращили глаза.

– Что за фокусы? Под прикрытие, что ли, ушел, как голливудский полицейский? – не поверил Роман.

– Никакого прикрытия, никаких фокусов, хотя цирк Шапито налицо. Сегодня я уволен из УБОПа – комиссовали по состоянию здоровья.

– Ну, если уж ты по состоянию здоровья для УБОПа не подходишь, то там, значит, одни сплошные Терминаторы остались, – заметил Арбуз, – сопротивление бесполезно, пойду сдаваться в КПЗ.

Боровик махнул рукой:

– Я тут пораскинул мозгами. По всему выходит, что гнобит меня не кто иной, как генерал-майор Безродный. Помните, с чего начались наши кувыркания?

– Как же, с побега Чернова из «Крестов», – ответил Арбуз, – молодец, Роман, вывез его в колонке после концерта, а то бы кранты мужчине. Уж больно много знал, бедняга, напридумывал невесть чего в своей лаборатории. Интересы шибко больших людей задел, однако.

– Как, кстати, Чернов? – спросил Роман.

– Нормально, скоро уже две недели как в Лондоне. Документы я ему сделал реальные, деньгами упаковал на первое время. Мое слово крепче гороха, – Арбуз шутливо оскалился и поддел зуб ногтем большого пальца. – И что дальше, Саня?

– А дальше вот что. После побега Чернова меня вызвал Безродный и велел найти Чернова и устранить. Я понял, что в это дело замешаны вы с Ромкой и стал волынить. А потом в меня стреляли, подставили под это дело Ромку, потом пытались добить в больнице, откуда ты меня вытащил, потом мы вместе вытаскивали Ромку, теперь вот увольнение. А Безродный, как ты сам говорил, Ромка, из этой гребаной «Воли народа», про которую вам проболтался этот, как его…

– Петров, – подсказал Роман.

– Именно. Теперь понятно?

– Понятно, – Роман кивнул головой, – понятно то, что телевизионными разоблачениями мы эту «Волю народа» не угомонили. Кстати, труп Петрова на днях нашли в Обводном, а мой дружбантелеспрут внезапно помер, хотя слабым здоровьем не отличался.

– Вот и я думаю, что нам от этой «Воли народа» теперь не отвязаться, – сказал Боровик, – слишком мы им насолили, и они прекрасно знают, кто это сделал. Думаю, что я на очереди.

– Почему?

– Да потому что я теперь один в поле. Родная контора меня больше не прикрывает. Это же классика, детективы надо читать. Прибей меня, пока я на службе – ребята землю будут рыть, до чего-нибудь да докопаются. А так – ушел, ну, пропал где-то… Вспомнят иной раз, удивятся – чегой-то Саня не звонит, забыл старых соратников. И все дела.

– Да, дела… – протянул Роман, – по этому поводу надо выпить!

Арбуз разлил еще по одной, все выпили не чокаясь.

Боровик усмехнулся:

– Эй, можно бы и чокнуться, поминать меня вроде бы еще рановато!

– С вами и впрямь чокнешься, – сказал Арбуз.

– Ну и что думаешь делать? – спросил Роман.

– Думаю, месяца два-три у меня еще есть, пока в УБОПе привыкают, что я отрезанный ломоть. Ну а потом надо шить белые тапочки.

Роман хлопнул Боровика по плечу.

– Не дрейфь, прорвемся! За три месяца что-нибудь придумаем. Правда, Миша?

– Это точно, – ответил Арбуз и нахмурился, – тем более что придумывать нам придется много чего.

Впору открывать кружок «Шевели мозговой извилиной».

– А у тебя-то что стряслось, Мишка? – спросил Роман.

– Стряслось, Ромка, и не только у меня, а у нас с тобой на пару. Такой уж сегодня, видать, день – пошла черная полоса. Не хотел я сегодня вечеринку портить, да ладно… Раз пошла такая пьянка – режь последний огурец.

Арбуз повертел в руках бутылку «Джека Дэниелса».

– Ладно, нечего наперстками цедить. Давайте допьем эту дуру из горла да и пойдем отсюда на свежий воздух. Здесь что-то шумно становится.

В пивной и впрямь становилось все шумнее и шумнее. Пьяный гомон прорезали женские взвизги, в дальнем углу за плотной завесой сизого табачного дыма угадывалась прелюдия большой пьянки, и дватри особо отличившихся персонажа уже валялись вдоль стойки, как крокодилы на отмели. Подходящие к стойке равнодушно через них перешагивали, а особо остроумные стряхивали на лежащих пену с наполненных пивом кружек.

Арбуз пустил бутылку по кругу.

После третьего круга бутылка опустела, и Роман поставил ее под стол.

– Все, вскипаем!

Друзья вышли на улицу. После прокуренной и пропитанной алкогольными парами и запахом давно не мытых тел пивной вечерний воздух казался особенно свежим.

– Ну что, вон скверик напротив, присядем? – спросил Арбуз.

Роман с Боровиком кивнули и отправились вслед за Арбузом к одиноко стоящей в чахлом скверике скамейке.

– Надо бы еще бутылку раскатать, – сказал Арбуз, когда все расселись, – нечасто удается погрузиться в атмосферу беззаботной юности. Сейчас озадачу Тюрю.

Он достал мобильник и выдал инструкции скучавшему в «Лексусе» Тюре. Черный джип тут же снялся с места, отъехал от пивной и плавно зарулил за угол.

– Ну так что, Миша, – спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, – не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.

Арбуз закурил, помолчал немного.

– Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?

– Помню, – сразу помрачнел Роман.

– Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?

– И это помню.

– Так вот, пошла волна.

– С какой стати? – удивился Роман. – Там же было все чисто!

– Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?

– Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.

– А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.

– Ну и что?

– А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.

– Не ты сотворил, а я, – твердо сказал Роман.

– Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты – никто, просто дурилка при мне, а я… Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.

Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.

– Ага, – удовлетворенно сказал он, – а вот и наш гонец из Пизы.

К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».

– Ага, – удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, – молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки – дурной тон.

И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.

– Ну что, продолжим? – Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.

Роман сделал несколько глотков и спросил:

– Ну и что теперь?

– А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.

– Ну и какова диспозиция? – спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.

– Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.

– Позишн намба уан! – прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.

– Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман – человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.

– И на том спасибо, – невесело усмехнулся Роман.

– В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.

– Вот она, благодарность публики… – снова усмехнулся Роман.

– Политика, Рома, политика, – хлопнул Романа по плечу Арбуз, – как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.

Он принял от Боровика бутылку, сделал большой глоток и перевел дух.

– И вот эта партия требует уже мою голову.

– Твою? – удивился Боровик.

– Так точно, господин-товарищ бывший майор. Потому что именно я, по их мнению, спровоцировал ситуацию – привел певца куда не надо и вообще разбирался с Корявым не по понятиям. Такие дела.

– Дела, как сажа бела, – покачал головой Роман, – Сцилла и Харибда, блин! Слева – долбаная «Воля народа», справа – долбаная воровская братия…

Воцарилось молчание. Слышно было, как на соседнем дереве лениво чирикает воробей.

– Ладно, Рома, хорош горевать, – встрепенулся наконец Арбуз, – пока это не очень горит, хотя скоро может стать и очень даже жарко. Вон, у Сани вообще непруха полная – и ничего, смотрит молодцом!

Боровик грустно улыбнулся, потом расправил плечи и гаркнул командным голосом:

– Вижу упадок духа в личном составе! Отставить! Слушай приказ! Давайте-ка как-нибудь на днях обсудим все это на трезвую голову, а пока приложим усилия к ее, головы, немедленному приведению в состояние нетрезвое!

Приказ был встречен всеобщим одобрением. Бутылка пошла по рукам с удвоенной скоростью, и виски десятилетней выдержки быстро подняло боевой дух личного состава.

– А что, господин музыкант, – принялся приставать к Роману слегка захмелевший Боровик, – как у нас там дела на личном фронте? Все меняем девок, как перчатки? Небось твоя королевская кровать скоро развалится от интенсивной эксплуатации?

– Отвяжись, монах-надомник, – отшучивался Роман и вдруг спохватился, – слушайте, я на днях такую барышню встретил! Девушка моей мечты!

– Где же ты ее встретил, Ромео недоделанный?

– Представляете, заехал я тут на шиномонтаж, пока колесо меняли – зашел отлить за гаражи…

– Ай да Ромео, – зашелся от смеха Боровик, – граф посетил сортир и повстречал там даму в изящной позе…

– Сейчас получишь этим пузырем по башке, никакое карате не поможет, рукопашник хренов! Я же серьезно!

– … пораженный граф упал к ее ногам…

– Погоди, Саня! – Арбуз навалился на Боровика и зажал ему рот ладонью. – Ну и что, Рома, и впрямь пробрало?

– Идите в баню, жеребцы! – рассердился Роман. – Что вы понимаете в высоких чувствах? Вам бы только – одному строем ходить, а другому мелочь по карманам тырить! Все, ничего больше не расскажу, вот вам!

Роман в запальчивости сунул под нос друзьям сразу две фиги и выронил при этом бутылку. Арбуз отпустил Боровика и согнулся от хохота, а Боровик подхватил драгоценный сосуд на лету, не разлив ни капли.

– Класс! – одобрил ловкость Боровика Арбуз. – Ромка, так ты со своей мечтой познакомился все-таки или нет? Серьезно?

– Познакомился.

– А чего же ты ее сегодня с собой не взял, нам не представил?

– Где, в этом шалмане боровиковском?

Роман представил себе тонкую, изящную Лизу с поднятой от удивления бровью перед кружкой разбавленного пива и сам не смог удержаться от смеха.

– Я, между прочим, уже побывал с ней в ресторане. Мы провели там целый вечер вдвоем. И теперь я понимаю, какое счастье, что с нами не было вас – ослов и негодяев.

– Так выпьем же за любовь! – взмахнул бутылкой Боровик.

Вдруг на друзей упала тень и раздался неприятный голос.

– Так. Значит, распиваем, граждане… В общественном месте, где дети прогуливаются. Подаем, значит, такой вот пример.

Арбуз, Боровик и Роман дружно развели руками – ничего, мол, не поделаешь, да, выпиваем, да, подаем.

– А где же дети, сержант? – спросил Боровик невинным голосом.

И вправду оказавшийся сержантом упитанный милиционер огляделся и, не увидев никаких детей, нахмурился.

– Ага, умничаем. Самый умный, значит. Образованный! Вот у самого умного и попрошу для начала документики.

Боровик полез во внутренний карман и выдал сержанту красную книжечку. Милиционер открыл ее и долго изучал. Потом выпрямился и неохотно отдал честь.

– Извините, товарищ майор. Ошибочка. Понимаю, оперативная работа с контингентом. Прошу еще раз извинить.

– Вы свободны! – величественно махнул рукой Боровик.

Милиционер удалился, и приятели оскорбительно засмеялись ему вслед.

– Так мы, значит, контингент? – поинтересовался Роман. – Ну и как протекает оперативная работка, товарищ майор?

– В соответствии с запланированным графиком, – важно отвечал Боровик, потряхивая бутылкой.

Выпив по последней, друзья направились к «Лексусу», в котором их поджидал истомившийся от долгого ожидания Тюря. Немного поотстав от Романа, Арбуз тихо спросил Боровика:

– Слушай, Саня, а что же у тебя ксиву-то не отобрали?

– Хрен у меня ее кто отберет! – зло ответил Боровик и сплюнул.