Текст книги "Узбечка"

Глава 12

Потрясенная поведением майора Громова Джамиля вышла из штаба. Что плохого она сделала? А внутреннее чутье девушки подсказывало: «Остерегайся этого человека!» Она вдруг вспомнила недавний сон и слова разгневанного председателя Ходжаева: «Ага, попалась?! Видишь, я тебя даже здесь нашел!» Ей показалось, что майор Громов очень похож на председателя. У людей такого типа схожие намерения, одинаковые цели. Хотя сейчас Джамиля воюет на фронте, но из-за боязни не может написать письмо своему дяде, поэтому ничего не знает о его судьбе…

– Девушка! Девушка! – незнакомый голос прервал ее мысли.

Она, вздрогнув, обернулась.

В нескольких шагах от нее стояла женщина лет тридцати пяти, в белом халате, с ведром в руках. Она добродушно улыбалась.

– Ты новенькая? – спросила женщина. – Ты снайпер?

– Да, – сказала Джамиля, почему-то чувствуя себя неловко.

Женщина, подойдя поближе, протянула ей руку.

– Меня зовут Марина, а ты… Джамиля, правильно?

Марина неуверенно выговорила ее имя.

– Да…

– У нас все только о тебе и говорят!

Джамиля смутилась. Она не знала, что ответить.

– Ты как, ела что-нибудь?

Джамиля покачала головой.

– Идем, я тебя накормлю. Лейтенант Бобров попросил о тебе позаботиться, – сказала Марина и пояснила: – Я здесь поваром работаю, а иногда помогаю медсестрам.

Джамиля улыбнулась. По дороге Марина спросила:

– Скажи, ты узбечка?

– Да.

– Честно говоря, я ничего не знаю про Узбекистан… Но много чего слышала…

– О том, что женщины у нас ходят в паранджах? – пошутила Джамиля.

– Да… именно об этом и хотела спросить. Потом слышала о том, что на Востоке у мужчин гарем, и они не разрешают женам выходить на улицу. Но… если честно, глядя на тебя, мне не верится в такое.

Джамиля не ответила.

Кухня была расположена внутри леса, подальше от посторонних глаз. Несколько бойцов заготавливали дрова, а один чистил картошку.

– Эй, смотрите-ка, кого я привела! – воскликнула Марина, подойдя им. – Девушку-снайпера!

Бойцы, оставив свои занятия, уставились на Джамилю. А она, смутившись, покраснела и остановилась. Все смотрели на нее с любопытством. Джамиля взяла себя в руки, смущенно улыбнулась людям, кивнула головой и поспешила за Мариной, которая, не замечая состояния своей гостьи, продолжала идти в сторону кухни. При этом Марина говорила:

– Смотрите-ка, эта девушка осилила дело, которое было не под силу даже мужчинам!

От взглядов незнакомых людей Джамиле стало неловко. Она смутилась: хотелось быстрее скрыться от любопытных глаз. Вдруг Марина обернулась к ней:

– Иди за мной!

Джамиля зашла в построенную из брезента кухню-времянку.

– Не смущайся, ведь теперь ты знаменитость, – сказала Марина. – Тебя здесь все знают.

– Как я могу быть знаменитостью? – удивилась Джамиля. – Неужели человек, уничтоживший двух фашистов, может стать знаменитым?

– Дело не в том, сколько врагов ты уничтожила, а в том, каких! В течение двух месяцев эти фашистские снайперы нам жизнь отравляли, были как кость в горле! Генерала ранили…

Джамиля теперь поняла, почему ее отправили именно в эту дивизию.

Марина поставила ведро на пол, из одной кастрюли налила суп. Потом принесла нарезанный черный хлеб.

– На, ешь на здоровье. Приятного аппетита!

– Давно вы здесь? – спросила Джамиля.

– Мой муж погиб в сорок первом, – начала рассказывать Марина. – Он был капитаном. Была суровая зима. Пришло извещение о смерти. Я плакала, горевала, но без толку… Двух детей поручила свекровке и рассказала ей о своем намерении: сказала, что буду сражаться вместо своего мужа и отомщу за него. Свекровь не возражала… Я приехала сюда. Теперь сражаюсь вместо своего мужа.

Джамиля сожалела, что задела чужую душевную рану, но ничего не могла сказать в утешение. Марина, заметив состояние девушки, добродушно улыбнулась.

– Не волнуйся, я уже привыкла к таким разговорам, – просто сказала она. – Что было, то прошло, ничего не вернуть обратно. И человек не может всю жизнь горевать, правильно?

Джамиля в знак согласия кивнула.

– Не скучаете по своим детям?

– Скучаю, но пока враг не будет побежден, я не вернусь домой. Думаю, если так сделаю, обрадуется душа покойного мужа.

Джамиля не знала, что ответить, и протянула:

– Да-а…

– Кстати, полковник Романенко сказал, что ты будешь жить вместе с нами, – внезапно сменила тему разговора Марина. – Здесь у нас пять женщин. Они в основном повара и медсестры. С тобой будет шесть…

– Хорошо, – кивнула Джамиля.

Посмотрев на Марину, она еще сильнее почувствовала жестокость войны. Эта женщина из-за огромной ненависти к врагу даже оставила свой дом и маленьких детей!

– Ты не стесняйся, хорошенько покушай, а я займусь своими делами, ладно? – сказала Марина.

Она взяла ведро и вышла. Джамиля осталась одна и начала думать о судьбе Марины. У людей бывают разные цели в жизни. Марина приехала на войну для того, чтобы отомстить за мужа. А Джамиля уехала на войну для того, чтобы избежать наказания и не быть высланной…

Девушка вздрогнула, боясь, что кто-то услышит ее мысли, и быстренько оглянулась вокруг. В комнате никого не было. Она опять погрузилась в мысли. Вспомнила своих родных, дядю Абдумалика, дядю Абдухамида, их жен, дочерей…

Председатель Ходжаев – злой человек, он никогда не простит людей, которые противились ему. Он может навредить родственникам Джамили… И, если это произойдет, она не сможет себя простить. Для того чтобы ее родным было хорошо, она должна хорошо сражаться с врагом, получать награды, тогда ее могут простить (хотя она ничего плохого не сделала, но не сомневалась в том, что после доноса председателя попала в «черный список»). А когда Джамиля вернется с войны героем, все поймут, что председатель Ходжаев бессовестно врал… А если… и Камолиддин станет героем… Почему-то сердце Джамили сильно забилось. Каждый раз, когда она вспоминала Камолиддина, в сердце появлялось приятное волнение. Она вдруг заметила то, чего до сих пор не понимала: это была любовь!

Только сейчас девушка поняла причину волнений, иногда приятных, иногда беспричинных.

Это было чистое, божественное чувство!

Впервые Джамиля чувствовала любовь в своем сердце. И поняла, что ее щеки горят. Ей было так стыдно, как будто все узнали ее тайну…

Сообщения последних дней не радовали.

Немцы собирались наступать по широкому фронту, их основной удар был направлен на линию обороны части полковника Романенко. Там начали концентрироваться бронетанковая техника и артиллерия фашистов, но время наступления оставалось неизвестным. Задание отправленным на захваченные немцами территории разведчикам было одно – выяснить срок нападения противника. Требовалось добыть не только документы, но и высокопоставленных немецких офицеров – «языков». Одной из разведывательных групп, заброшенных в тыл врагу, был отряд лейтенанта Боброва…

Глава 13

Здешние деревни похожи друг на друга. Деревянные дома, крытые соломой сараи, огороженные кустами рябины дворы… Точно такое же зрелище можно увидеть в деревнях, где живут русские, украинцы или белорусы. Деревня, которую захватили фашисты, была одной из таких.

С первого взгляда селение казалось пустым, но на самом деле люди просто боялись выйти на улицу. Полицаи, предавшие Родину и помогающие фашистам, держали население в постоянном страхе. Клим Вишневецкий считался их главой.

Перед отправкой разведгруппы на задание майор Громов вызвал лейтенанта Боброва и объяснил ему задачу:

– Лейтенант, хорошенько запомни. Примерно в шестидесяти километрах от линии фронта есть одна деревенька. Вот здесь, – он указал по карте. – Постарайся заполучить «языка» из этой деревни. Там нет немцев…

– Нет немцев?! – воскликнул удивленный лейтенант. – Тогда кого брать-то?

– Там есть предатели, враги нашего государства! Вот они-то мне и нужны, понимаешь? Вот эту мразь зовут Клим Вишневецкий, он их главарь. – Майор нашел среди документов фотографию человека в военной форме. – Сам видишь, он раньше служил в Красной армии, был лейтенантом. Потом перешел на сторону фашистов. Нашел таких же, как он, подлецов и собрал группу. Они называют себя «карательными отрядами». Убивают всех подряд: детей, стариков, женщин и мужчин. По сведениям разведки, Вишневецкий тесно сотрудничает с эсэсовцами. Он даже в курсе того, куда была сброшена спецгруппа фашистских диверсантов. И еще одно, лейтенант: эту информацию знаешь только ты, не болтай лишнего. Понял? Удачи!

– Спасибо, товарищ майор…

С южной стороны деревня была окружена редким пролеском, а с северной и северо-западной – густым лесом. Разведчики наблюдали за деревней с северной стороны.

– Товарищ лейтенант, а здесь как будто нет людей, – сказал Сорокин.

– Люди-то есть, но они сидят в своих домах, – возразил Бобров, осматривая деревню из бинокля.

– Почему? – опять спросил Сорокин.

– Дисциплинированные… Привыкли к порядку. Понял?

Сорокин не удовлетворился ответом. Было ясно, что лейтенант что-то скрывает.

– Если люди сидят в своих домах, тогда почему мы здесь прячемся? – спросил Литовченко, приподнимая пилотку.

– Отставить разговоры! – приказал Бобров, продолжая наблюдать в бинокль. – Вопросы зададите потом… Кадырова!

– Я здесь, – ответила Джамиля.

– Займи удобное место для наблюдения за деревней. Но без моего приказа не стрелять! – приказал лейтенант.

Услышав «не стрелять», разведчики поняли всю серьезность ситуации.

Джамиля давно уже присмотрела удобное место. Сразу после приказа лейтенанта она исчезла среди кустов и деревьев. Бобров, отрывая глаза от бинокля, сказал остальным разведчикам:

– Это относится и к вам: без моего приказа не стрелять!

– Есть, товарищ лейтенант, – дружно ответили бойцы.

Прежде чем они успели закончить разговор, вдали раздался шум двигателя. По дороге, проходившей среди леса, ехали мотоцикл с коляской и автомобиль. В мотоцикле сидели вооруженные люди в военной форме, но тех, кто был в автомобиле, было трудно рассмотреть.

– Всем занять свои места! – приказал лейтенант.

Разведчики быстро укрылись за деревьями. Бобров сразу узнал сидящего в коляске мотоцикла парня. Ему было около тридцати пяти лет, в кепке, сером костюме и блестящих сапогах с длинными голенищами… Это был Вишневецкий – худощавый, длинноносый, хмурый человек с тяжелым взглядом.

Мотоцикл и машина остановились на деревенской улице. Люди, сидящие в мотоцикле, быстро вышли. Парень, который управлял мотоциклом, расторопно открыл заднюю дверцу машины.

Из салона вышли немецкий офицер и мужчина в черном костюме, в шляпе, интеллигентного вида. Люди Вишневецкого с криками начали заходить во дворы и выгонять жителей на улицу. Женщины и дети плакали, но полицаи не обращали на это внимания. Они избивали людей, толкали их прикладами автоматов.

– Сволочи! – прошептал Сорокин.

Наконец люди Вишневецкого собрали население деревни в одном месте. Женщины, старики и дети, мужчин среднего возраста, даже подростков не было видно.

– Должно быть, мужчины присоединились к партизанам, – предположил Литовченко.

– Молчать! – оборвал его лейтенант.

Немецкий офицер заговорил, а человек в шляпе переводил его слова.

– Все ясно! – сказал Сорокин. – Ищут партизанские семьи…

Один из людей Вишневецкого вытолкнул из толпы женщину. Немецкий офицер начал расспрашивать ее. Затем сделал знак Вишневецкому. Тот поднял пистолет и выстрелил женщине в голову.

– Товарищ лейтенант, разрешите атаковать фашистов! – послышался голос Сорокина.

– Успокойся! – приказал лейтенант, хотя и его захлестнула злоба при виде того, что творят полицаи.

– Ведь там людей убивают! – не мог успокоиться Сорокин. – Наших людей!

– Нельзя атаковать! Там люди! Если сейчас начнем стрелять в фашистов, можно нечаянно попасть и в невинных людей! Неужели не понимаешь, тупица? – прикрикнул на бойца рассердившийся лейтенант.

Джамиля, которая устроилась чуть в стороне от них, так ужаснулась, что ее руки, державшие винтовку, начали дрожать. Когда вывели из толпы маленькую девочку, она уже не смогла удержаться.

Джамиля вопросительно взглянула на Боброва. Но лейтенант наблюдал за происходящим. Вот Вишневецкий приставил дуло пистолета ко лбу девочки. Джамиля не выдержала и спустила курок. Вишневецкий странно закачался и упал на землю ничком. Среди жителей деревни началась суматоха, люди кричали и бежали куда глаза глядят. А люди Вишневецкого, не зная, откуда прилетела пуля, начали палить из автоматов в сторону леса.

Бобров зло выругался. Главная цель разведотряда – Вишневецкий – убита, значит, теперь нужно брать в качестве «языка» немецкого офицера. Это очень важно! Лейтенант подбежал к Джамиле.

– Не стреляй в офицера! – приказал Бобров. – Он нужен нам живым!

Джамиля молча кивнула. А что говорить? Ясно, что нужен «язык», и любым способом надо брать офицера живым. Поэтому она меткими выстрелами валила людей Вишневецкого.

Офицер поднял руки. Лейтенант, увидев, что это эсэсовец, немного успокоился. Узнав, что Вишневецкого взять не удалось, Громов сжил бы их со света, но, может быть, когда майор увидит офицера-эсэсовца, это его успокоит…

К лейтенанту подошел старик:

– Большое спасибо тебе, сынок! Пойдем со мной, покажу тебе кое-что…

В поле, простиравшемся за окраиной деревни, Бобров увидел мертвых, но не похороненных людей. Одни тела уже начали разлагаться, другие были свежие, будто их расстреляли только вчера.

– Это жители нашей деревни, их убили прихвостни Вишневецкого, – пояснил старик со слезами на глазах. – Проклятое каиново отродье, он даже не разрешил нам похоронить их. «Если похороните, то всех вас расстреляю!» – говорил он нам.

Лейтенант ощутил соленый вкус слез на своих губах, но взял себя в руки и сказал старику:

– Отец, теперь можете их похоронить. А мы должны возвращаться назад… Но обещаю: мы ещё вернемся!

Старик перекрестился, потом сказал:

– Спасибо, сынок, да благословит вас Бог…

Хотя разведчики вели с собой немецкого офицера и его переводчика, Бобров с беспокойством думал о том, как объяснить майору Громову ликвидацию Вишневецкого. Ведь их главная задача была привести предателя…

У лейтенанта душа была не на месте.

Глава 14

Опасения Боброва оправдались: майора не заинтересовали ни эсэсовский офицер, ни переводчик. Он горел желанием поймать именно Вишневецкого. Громов предпочитал разоблачить врагов народа и предателей…

– Где Вишневецкий? – строго спросил он у лейтенанта, едва группа вернулась с задания.

– Убит…

– Убит? Почему убит?

– Ситуация так сложилась…

– Кто это сделал?

– Это я застрелила предателя! – неожиданно заговорила стоящая поодаль Джамиля.

– Значит, не подчинилась приказу?

– Товарищ майор, ситуация была такая… – заговорил Бобров.

– Лейтенант, не вмешивайтесь! – гневно прикрикнул майор Громов. – Когда спрошу, тогда будете отвечать! Сначала я поговорю с бойцом Кадыровой.

Джамиля, не зная, что отвечать, смотрела то на Громова, то на лейтенанта.

– Кадырова, следуйте за мной! – приказал майор и, быстро шагая, направился к штабу.

Бобров, не успевший ему возразить, остался на месте.

Громов, зайдя в свой кабинет, быстренько устроился за своим столом. Снял фуражку, поправил волосы и холодно посмотрел на Джамилю, остановившуюся у порога:

– Садись! – буркнул он.

Джамиля осторожно присела на стоящую поблизости табуретку. В кабинете майора было холодно и сыро, к тому же неприятно пахло. Запахи табака, нестираных портянок и водки смешивались, вонь стояла такая, что девушку начало тошнить.

Майор достал папиросу из серебряного портсигара. Смяв один ее конец, прикурил. Потом, пустив колечко едкого дыма, приказал:

– Ну-ка, Кадырова, расскажи все с самого начала.

– Что рассказывать?

Джамиля действительно не знала, что говорить.

– Не прикидывайся! Расскажи о том, как вы договорились с лейтенантом Бобровым, и о том, как вместе уничтожили Вишневецкого!

– Мы не договаривались с лейтенантом Бобровым…

– Не лги, Кадырова! Я знаю, как было на самом деле! Лейтенант Бобров поручил застрелить Вишневецкого, не так ли?

Джамиля отрицательно покачала головой.

– Тогда как ты узнала Вишневецкого? Из вашей группы только лейтенант Бобров знал его в лицо. Значит, лейтенант показал, в кого стрелять, правильно?

– Нет! Между мной и лейтенантом Бобровым было около восьмидесяти метров.

Слова Джамили не устраивали майора. Он хотел с помощью девушки «разоблачить» лейтенанта. Но снайпер говорит, что, когда она стреляла в Вишневецкого, была далеко от Боброва…

– Кто это может подтвердить? – майор продолжал допрос.

– Все в группе могут подтвердить. Помимо лейтенанта Боброва в отряде были Витя Сорокин, Сергей Миронов, Григорий Литовченко и радист Зайцев.

Майор все еще надеялся найти виновного.

– Значит, ты по своей собственной инициативе застрелила Вишневецкого?

– Да. Лейтенант Бобров приказал не стрелять без его команды. И не давал приказа стрелять.

– Так… значит, ты не подчинилась приказу… – торжественным тоном сказал майор.

– Товарищ майор, ситуация была такая, что нельзя было в него не стрелять. Вишневецкий сначала убил женщину. А потом собирался выстрелить в маленькую девочку…

– Хватит! – майор ударил по столу рукой. – Знаешь ли ты, сколько героев умирает на фронте каждую секунду? Знаешь ли, сколько воинов становятся инвалидами? А ты морочишь мне голову сказками о каких-то женщине и девочке! Если вы привели бы Вишневецкого живьем, мы получили бы много важной информации! – уже орал Громов. – Были бы спасены жизни тысяч наших воинов!.. Ты намеренно стреляла в Вишневецкого! Ты хотела, чтобы он унес с собой важную информацию!

Джамиля была в замешательстве от криков и угроз и не знала, как защитить себя. Наконец майор, устав орать, сел на свое место, рукой пригладил растрепанные во время истерики волосы. Открыл планшет, взял чистый лист бумаги и карандаш. Долго писал что-то, потом протянул листок Джамиле.

– Подписывай! – приказал он.

Девушка дрожащими руками взяла бумагу и начала читать. Написанные красивым почерком слова были ее «признанием». Опустив бумагу, Джамиля широко раскрыла глаза от удивления и уставилась на Громова.

– Товарищ майор, ведь я… но я… я так не говорила! – сказала она, запинаясь.

– Во-первых, если подпишешь, тогда лейтенанта Боброва не вызовут на дознание. Во-вторых, это будет для твоей же пользы, потому что написанное облегчает твою вину.

Джамиля поняла, что не сможет защитить себя от майора. Вместе с этим она и не хотела, чтобы осудили лейтенанта Боброва. Подумав пару минут, девушка взяла карандаш и дрожащей рукой расписалась.

– Вот это другое дело! – вдруг засветилось хмурое лицо майора, на его губах появилась кривая улыбка. – Кадырова, ты свободна. Если понадобишься, тебя вызовут.

Джамиля встала. С трудом переставляя вдруг отяжелевшие ноги она вышла наружу – на теплый и приятный свежий воздух…

Глава 15

Когда до полковника Романенко дошла весть о том, что разведывательный отряд лейтенанта Боброва допросил особист, он быстро направился в кабинет майора Громова и, даже не постучав в дверь, вошел.

Майор сидел возле стола и, низко склонившись над бумагой, быстро писал. «Мразь… Наверное, опять строчит доносы», – подумал Романенко. Увидев вошедшего полковника, майор невольно встал с места, быстро прикрыв планшетом исписанный листок. И это заметил Романенко.

– Добро пожаловать, товарищ полковник. Какими судьбами?

– Николай Иванович, оказывается, ты допрашивал разведчиков. Объясни, пожалуйста, в чем дело?

– Ни в чем, товарищ полковник. Вы же знаете, что это входит в мои обязанности, я не делал ничего противозаконного.

– Это правда, Николай Иванович… Но сейчас совсем другая ситуация. Каждый боец на счету, о разведчиках и вовсе не стоит говорить. Кстати, ты допросил и девушку-снайпера. Ну-ка, скажи, какие у тебя намерения?

– Товарищ полковник, Кадырову допросят еще и в соответствующих органах…

– Одумайся, Николай Иванович!

Громов странно оскалился, подбирая слова для своего оправдания.

– Если ты арестуешь всех бойцов, кто будет сражаться с фашистами? – продолжал полковник. – Недавно из-за тебя забрали трех красноармейцев, и они назад не вернулись. Мы не знаем, живы они или нет. Николай Иванович, ведь те парни сражались за Родину!

– Товарищ полковник, вы неверно истолковываете выполнение мной моих служебных обязанностей, – сухо возразил майор. – Я послан партией и государством для выполнения именно этой работы…

– Ты прав, Николай Иванович. Это твоя работа. – Романенко посмотрел на него, не скрывая неприязни. – Но от «языка», взятого разведотрядом лейтенанта Боброва, было получено много ценной информации, и ты это прекрасно знаешь. Он известил нас о местоположении противника, рассказал, сколько там военной техники. Эту информацию отправили в Москву, в Ставку…

– Товарищ полковник, я ничего не могу сказать вам. Я уже отправил донесение в штаб. А вечером должен явиться туда лично…

Полковник скрипнул зубами. Возле дверей обернулся:

– Слушай, Николай Иванович, говорят, каждому поступку человека есть воздаяние. Я не сомневаюсь, что когда-либо и ты получишь по заслугам… Запомни мои слова! – И он быстро вышел из комнаты.

Хотя внешне майор казался спокойным, слова Романенко явно привели его в замешательство. Перед глазами прошли задержанные по результатам его «работы». Громов вздрогнул, его лицо побелело. Он налил воды из графина и залпом выпил. Но это не помогло, и майор плеснул в стакан водки. Выпил. Потом еще налил…