Текст книги "Монетка на удачу"

Глава 3

Адрианна сжала в кулаке четвертак, оглянулась на фонтан, подумала, не загадать ли новое желание – предыдущее теперь казалось незначительным. Пожелать, чтобы Уайт нашел свою дочь? Адрианна засомневалась. Что она знает о похищении детей родителями? По ее жизненному опыту, большинство людей старается спихнуть ответственность за детей на других.

– Адрианна?

Она вскинула глаза, услышав голос подруги. Линдси помахала ей от дверей ресторана и быстро подошла к фонтану.

– Что ты здесь делаешь? – На Линдси были черные джинсы и поварская куртка, волосы стянуты в тугой узел. – Стивен ждал тебя еще час назад. Он дважды тебе звонил, но ты не отвечала. Ты же знаешь, как он тебя обожает, но сейчас все равно здорово разозлился.

– Я не слышала звонков, – пробормотала Адрианна.

– Наверняка отключила звук, – понимающе кивнула Линдси. – Так в чем дело? Ты будешь разговаривать со Стивеном или нет? Ты совсем рядом с рестораном. Почему бы просто не сделать последний шаг?

– Я думаю. – Адрианна взглянула на сигарету в пальцах Линдси. – Ты снова куришь? Мне казалось, ты бросила.

– И правда, я бросала… Три раза. Трудный был месяц, – попыталась оправдаться Линдси. – На кухне хаос. Без тебя мы едва справляемся. Ты нужна нам и должна вернуться.

– Будто я сама не хочу!

В глазах Линдси заплескалось сочувствие.

– Но ты все еще боишься войти?

Адрианна кивнула, чувствуя себя полной идиоткой. Прежде гордилась своей выносливостью, считала себя несгибаемой, ведь иначе она не выжила бы в детстве. Так почему же сейчас она не может открыть эту проклятую дверь?

– Там все по-другому, – сказала Линдси, доставая зажигалку. – Зал перекрасили. Стулья перетянули. Ты не узнаешь обстановку. Все-все переделали.

– А кухню?

– Ну, там изменений немного, – признала Линдси. – Неужели тебя пугает кухня?

– Меня все пугает. – Адрианна нахмурилась, когда подруга щелкнула зажигалкой. – Ты правда собираешься закурить?

Линдси со вздохом убрала зажигалку.

– Ладно. Учти, только для тебя. А теперь ты кое-что сделаешь для меня взамен. Быстро топай в ресторан, а не то получишь взбучку, – я не шучу.

– Звучит так просто. Я понимаю, что веду себя как трусиха.

– Ты перенесла серьезную травму. Все это понимают. У тебя никого не было ближе Уилла, он хотел сделать тебе предложение. И вдруг случилась трагедия.

Адрианна украдкой смахнула слезу:

– Мы не знаем наверняка, хотел ли он сделать предложение.

– Ну, мы знаем, что он тебя любил. И просто ужасно найти его так, как нашла ты. Жаль, что я тогда рано ушла. Хотела бы я вернуть время вспять и остаться тогда с тобой.

– Ты с ума сошла? Линдси, ведь это ты могла лежать там на полу. Или я, если бы не вышла поговорить с детьми. Или мы все остались бы живы, если бы я с Уиллом сразу ушла. Ты знала, что парадная дверь не заперта? Они ведь даже не вломились, а тихо вошли.

– Дверь была не заперта, знала бы ты, как я корю себя за халатность, но мы же не знали, что такое может случиться. Это приличный, безопасный район. Как ты справляешься, дорогая? Тебе необходима профессиональная психологическая помощь.

– Я к мозгоправам не пойду, – отрезала Адрианна.

– Ладно, ладно. Узнаю нашу упрямицу. Так что ты хочешь сегодня? Тебе же не нужно что-то решать на завтра, или на неделю, или на год. Сосредоточься и спланируй следующие пять минут!

Адрианна вскинула голову и выпрямила плечи.

– Пожалуй, это не так трудно. Хорошо. Идем.

Когда подруги направились к ресторану, решимость Адрианны таяла с каждым шагом, в ушах стучали тысячи колокольчиков. Когда они дошли до входа, ее сердце отплясывало джигу, а голова кружилась. Состояние было точно такое, как от вида лежавшего на полу Уилла и крови на его светлых волосах и вокруг головы. Адрианна резко остановилась и поймала горячий воздух губами.

– Вряд ли я смогу войти.

Линдси положила ладонь на ее плечо, погладила по спине, провела рукой по волосам.

– Уилл любил тебя так сильно и хотел бы, чтобы ты продолжала жить, как прежде. Он знал, что ты мечтаешь стать шеф-поваром «Винченцо», и не желал бы своей смертью оборвать твою карьеру.

Наверное, Линдси все говорила правильно. Но…

– Может, мне суждено сделать карьеру в другом ресторане, я могла бы работать в любом другом месте.

– И что бы изменилось? Поправь, если я ошибаюсь, но за последние два месяца ты заходила в любой другой ресторан?

– Нет.

– Первый шаг всегда самый трудный.

– Именно это я говорю тебе, когда ты достаешь сигарету, а ты только отмахиваешься.

– Не делай того, что я делаю, делай то, что я говорю. – Линдси открыла дверь: – Проходи.

Адрианна заглянула мельком, но увидела лишь возвышение, на котором стояла распорядительница ресторана.

Ковра у входа больше не было, вычищенный до блеска паркетный пол. Стены перекрашены в респектабельный и спокойный темно-персиковый цвет. Шум и суета в зале вызвали знакомое волнение, напомнили, что когда-то этот ресторан был ей вторым домом, но страх не развеялся.

Адрианна осторожно переступила порог. Нервы натянулись до предела, и она усомнилась в том, что они не лопнут или что она не скончается на месте от сердечного приступа. Новенькая распорядительница – молоденькая высокая блондинка – с любопытством взглянула на нее, но, переведя взгляд на Линдси, промолчала и отвернулась.

Адрианна пошатнулась и, чтобы удержать равновесие, сделала еще несколько шагов вперед, стараясь смотреть куда угодно, только не на пол.

– Адрианна! – прогремел на весь зал голос Стивена, и она с благодарностью ухватилась за предлог сфокусировать внимание на ком-то знакомом и приятном, чтобы не замечать деталей обстановки. Итальянец Стивен, невысокий черноволосый крепыш с живыми карими глазами и обаятельнейшей улыбкой, любил людей, а те отвечали ему взаимностью. Он сжал Адрианну в крепких медвежьих объятиях, от души ликуя и радуясь ее появлению. «Винченцо» был семейным рестораном, и персонал считался частью семьи.

– Ты сильно опоздала, но я счастлив, что ты пришла. Поговорим на кухне?

Адрианна отрицательно качнула головой:

– Не сегодня.

Стивен внимательно посмотрел на нее.

– Хорошо, идем в кабинет.

Адрианна старалась сосредоточиться, хотя и не была уверена, что в кабинете на нее не нахлынут жуткие воспоминания.

Но Стивен уже мягко, но настойчиво вел ее мимо бара в коридор, по лестнице вверх, широко распахнул тяжелую дубовую дверь и пропустил ее вперед в светлую комнату, у окна которой стоял полукруглый стол из красного дерева и удобные деревянные кресла с бархатной обивкой. «Итальянцы действительно знают толк в мебели», – подумала она и только теперь смогла выдохнуть и почувствовать, что в кабинете ей стало легче. Чистота и порядок, царившие здесь – а Стивен был аккуратистом до абсурда, – успокаивали. И, несмотря на великодушие и общительность, он был безумно требовательным во всем, что касалось его ресторана. Адрианна стала отличным шеф-поваром во многом благодаря его высоким стандартам.

– Что скажешь о переделке?

– Красиво.

– Зал теперь на высшем уровне, чего не могу сказать о кухне. Адрианна, ты оливковое масло моей души и нужна нам не меньше. Посетители скучают по твоим блюдам. Не проходит дня, чтобы кто-нибудь не справился о твоем самочувствии, cara mia. Я хочу официально назначить тебя шеф-поваром. Это подразумевает прибавку к зарплате и более удобный график. Собственно, ты сама можешь определять часы работы. Если хочешь начать с неполного дня, я готов пойти тебе навстречу.

Стивен проявил невероятную щедрость, и Адрианне хотелось согласиться со всеми его предложениями, но прежде всего он заслуживает честности. И она, поблагодарив его за потрясающее предложение, призналась, что ее мучают ночные кошмары. Пережитое не оставляет ее: даже в ночной тишине она снова и снова слышит выстрелы, бежит через кухню и… заливаясь слезами, просыпается.

Стивен распрямился на своем стуле, сжал ладони.

– Даже представить не могу, какой это был для тебя шок. – Он помолчал. – Мы все любили Уилла, но у вас были особенные отношения. Он больше всех тебя поддерживал и без конца твердил мне, что я – дурак, раз не спешу назначить тебя шеф-поваром. Сейчас тебе кажется, что ты забыла все рецепты и вообще не знаешь, с какой стороны подойти к плите, но все вернется, Адрианна. Это же у тебя в крови. Готовить для тебя – все равно что дышать. Это твоя жизнь, твое призвание.

Его слова будто повернули нож, вонзившийся в ее сердце в ту ночь. Он прав. Без профессии она даже не представляет, кто она. И поэтому ей так тяжело дались последние два месяца.

– Я не вижу на кухне никого другого, – продолжал Стивен. – Если нужно подождать еще несколько дней или неделю, подождем. Но оставить кухню совсем без повара было бы безответственно. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Понимаю, конечно, и ценю. Ты и так ждал слишком долго.

Раздался стук в дверь, и через мгновение в двери показалась хорошенькая блондинка.

– Здравствуйте, шеф, – приветствовала Адрианну официантка, и от этого обращения она испытала прилив гордости. Она честно заработала эту должность, так неужели позволит страху управлять своей жизнью?

– Ваш заказ, – сказала официантка Стивену и, поставив на стол большой пакет, выпорхнула из комнаты.

– Что это? – подозрительно спросила Адрианна.

– Твой обед. Спагетти не так хороши, как те, что готовишь ты. Попробуешь и скажешь мне, чего не хватает.

– Линдси готовит соусы не хуже меня.

– Мне нужно твое мнение. Я добавил еще кое-какие закуски. Попробуй и позвони мне, договорились?

Стивен с вызовом смотрел на нее, и она беспомощно улыбнулась:

– Хитрюга.

– Что угодно, лишь бы напомнить тебе, почему ты так нам нужна. – Стивен встал, обошел стол и вручил ей пакет. – Обещай, что позвонишь мне.

– Хорошо.

– Я тебя провожу.

Стивен больше ничего не сказал, но, входя в зал, она радовалась, что он рядом, и все равно смотрела прямо перед собой. У двери Стивен поцеловал ее в щеку, и Адрианна вышла на улицу и с облегчением шумно вдохнула свежий воздух. Плохое предзнаменование. И как прикажете вернуться на кухню? Но об этом можно подумать позже. Сегодня она вошла в эту дверь, сделала первый шаг, и пока с нее достаточно.

Вернувшись в участок, Уайт бросил фотографию с камеры слежения на стол Джоша.

– Эти дети находились в проулке за рестораном «Винченцо» в ночь ограбления.

Джош изумленно взглянул на друга.

– Откуда ты знаешь?

– Я случайно столкнулся с шеф-поваром «Винченцо» Адрианной Кавелло. Она сказала, что вышла в проулок с пиццей для каких-то детей. Вот почему ее не было в ресторане во время ограбления. Она опознала эту троицу. Именно с ними она разговаривала.

Джош нахмурился:

– Погоди. Когда я ее допрашивал, она не сказала, что видела кого-то в проулке. А ты где с ней познакомился?

– У фонтана около «Винченцо». Я показал ей фото, и она опознала детей, а еще сказала, что младшая девочка похожа на Стефани.

Не в силах устоять на месте, Уайт зашагал взад-вперед. Адреналин кипел в его крови с того самого момента, как он поговорил с девушкой. Целый час он обшаривал окрестные улицы метр за метром, толкался во все двери с одним-единственным вопросом и вернулся хоть и с пустыми руками, но подгоняемый вновь вспыхнувшей надеждой.

– Джош, это прорыв, который я так долго искал. Мы найдем этих детей и, думаю, найдем Стефани.

Джош, похоже, такой убежденности не испытывал.

– Ты не можешь знать, что младшая девочка – Стефани. Фотография нечеткая. И с чего вдруг Стефани поздно вечером слоняется по Сан-Франциско в компании двух других детей? Уайт, это бессмысленно.

– Может, и бессмысленно, но это все, что у меня есть. Я хочу, чтобы эту фотографию размножили и дали всем полицейским департамента. Даже если на фото не Стефани, дети могли быть свидетелями ограбления и убийства в «Винченцо».

– Ладно. Подожди минутку. – Джош открыл папку, пробежал пальцем вниз по одной из страниц. – Вот. Адрианна сказала, что находилась в проулке у мусорных баков, когда услышала выстрелы, и больше никого не упомянула. Я решил, что она выбрасывала мусор. – В его глазах вспыхнуло раздражение. – На первом допросе она ничего не соображала от шока, и из нее трудно было что-то вытянуть, а когда мы разговаривали во второй раз, она вспоминала с трудом, будто у нее были провалы в памяти. И все равно надо было дожать ее.

– Она сама должна была сообщить об этом, – помрачнел Уайт, удивляясь, почему Адрианна не упомянула детей. Пыталась ли она защитить их? Но если она так заботилась об их благополучии, то почему не позвонила в полицию, когда впервые увидела их за рестораном?

Услышав цокот каблучков за спиной, Уайт оглянулся и наткнулся на раздраженный взгляд зеленых глаз своей напарницы Памелы Бейкер.

– Где ты шатался, черт побери? Уайти, ты обещал вернуться еще час назад.

– У меня появилась зацепка по Стефани. Джош тебя просветит, а мне нужно сделать несколько звонков. Прости, что подвел тебя сегодня.

Памела мгновенно смягчилась, отмахнувшись от его извинений.

– Нормально. Я просто злилась, что ты бросил меня в одиночестве заниматься бумажной волокитой по делу Делгадо. Я же не знала, что появилось нечто более важное. Ты должен был мне сказать.

– Хотел сначала кое-что проверить.

Пока Джош вводил Памелу в курс дела, Уайт уселся за свой стол и для начала позвонил приятелю в социальную службу. Адрианна не обратилась за помощью, но вдруг им звонил кто-то еще.

Глава 4

Адрианна гипнотизировала контейнеры из алюминиевой фольги, расставленные на ее кухонном рабочем столе. От волшебных ароматов у нее буквально текли слюнки и оживали многочисленные воспоминания, как чудесные, так и болезненные.

Ребенком она почти всегда голодала и даже привыкла к вечной ноющей боли в желудке. О еде она думала всегда – как достать ее, как заплатить за нее, как растянуть тарелку лапши на целый день или сделать из одной пачки макарон полноценный обед, как выкроить что-нибудь на завтра. Ей приходилось выпрашивать еду у задних дверей ресторанов или супермаркетов, точно как тем троим деткам, приходившим к ней в проулок за «Винченцо».

Уайт Рэндал спросил, почему она не позвонила в полицию. Тот же вопрос задавали Уилл и Линдси, но она всегда была на стороне тех детей, и, когда Бен умолял ее никому ничего не сообщать, она слышала собственный тонкий голосок: не они, а она сама ребенком молит незнакомых взрослых о том же самом.

Правда, ей давно следовало вырасти из образа двенадцатилетней девочки. Надо было связаться с социальной службой, чтобы пристроить этих несчастных детей, или по меньшей мере расспросить их поподробнее. Должна была, могла бы… Глупо упиваться чувством вины. Это ничего не изменит.

Открыв первый контейнер со спагетти, Адрианна достала из ящика вилку, накрутила на нее длинные макаронины. Первая проба оказалась на вкус неплохой, но не восхитительной. Адрианна нахмурилась, пытаясь понять, чего же не хватает. Откусила еще пару раз. Почти идеальное сочетание приправ, но только почти. И от пиццы с грибами создалось такое же ощущение. И с лазаньей, и с каннелони[4]4
  Итальянская паста (макароны) в виде трубочек небольшого диаметра.


[Закрыть] все повторилось. Легкие сливочные нотки, но ничего дерзкого или волшебного.

Адрианна отложила вилку и снова уставилась на контейнеры. Ей хотелось улучшить эти блюда, кое-где добавить приправы, кое-что подогреть, перемешать, довести до совершенства. Но это значит, что придется заняться готовкой… Ничего страшного, ведь для этого вовсе не нужно возвращаться в «Винченцо». Можно поколдовать и дома. Проанализировать ингредиенты и понять, чего не хватает.

Вскочив на ноги, Адрианна принялась вытаскивать кастрюли, сковородки, приправы и впервые за долгое время почувствовала, что на самом деле снова хочет готовить.

Два часа спустя ее кухня наполнилась ароматами чеснока, лука, орегано и других кулинарных трав. В раковине громоздились горшки и кастрюли, различные ингредиенты переместились из кладовки и холодильника на рабочий стол, но усилия не оказались напрасными. Все блюда были выполнены идеально, и Адрианна засветилась от счастья.

Да, да! Впервые за долгое время она забыла про печаль, гнев и чувство вины.

Приготовление пищи всегда было ее терапией.

Резко и коротко звякнул домофон, вернув Адрианну с небес на землю. Настенные часы показывали половину десятого вечера. Линдси наверняка еще на работе, а больше друзей, которые могли бы запросто заявиться без звонка, у Адрианны не было.

– Кто там? – спросила она, нажав кнопку домофона, непременной принадлежности почти всех квартир Сан-Франциско.

– Уайт Рэндал. Мне необходимо с вами поговорить.

Уайт Рэндал? У нее перехватило дыхание. Какого черта он здесь делает?

– О чем?

– У меня к вам несколько вопросов о детях, которых вы видели в ночь ограбления.

– Я рассказала вам все, что знаю.

– Вы не могли бы меня впустить? Я не займу много вашего времени.

Адрианна заколебалась. Как полицейский, он заслуживает доверия, но в последние дни она шарахается от собственной тени, и пускать в квартиру незнакомого мужчину, пожалуй, не самый разумный шаг. К тому же вряд ли ей понравятся вопросы, которые он хочет задать.

Домофон снова ожил, запыхтел, напоминая, что посетитель ждет и терпение его иссякает.

– Хорошо, заходите, – произнесла Арианна, впуская Уайта в здание, и прошла через гостиную к входной двери.

Ее квартирка с одной спальней была крохотной и загроможденной, многоцветной и разностильной. Может, многие сочли бы ее жилье незавидным, с мебелью, купленной по случаю в комиссионке, но для нее это домашний очаг, только ее крепость. Уилл предлагал съехаться, объединить доходы, купить квартиру побольше, но она оттягивала решение. Хотя в целом идея была привлекательной, Адрианна была не готова отказаться от убежища, которое впервые в жизни называла своим домом. И делить свое личное пространство даже с Уиллом ей не хотелось. Наверное, ее нерешительность должна была многое прояснить обоим в их отношениях, но они нечасто это обсуждали.

Стук в дверь отвлек ее от мыслей о Уилле и общем доме, которого у них никогда не будет, и она открыла дверь.

Уайт вошел в квартиру, не дожидаясь приглашения. «Человек действия, – подумала Адрианна. – Мужчина, способный перевернуть жизнь женщины вверх тормашками. Разумеется, он явился сюда не ради меня, – напомнила она себе. – У него свои цели, просто я каким-то образом попала в орбиту его интересов».

– Извините, что врываюсь к вам, но меня мучает вопрос: почему вы никому не рассказали о детях, находившихся в проулке во время ограбления? Мы с инспектором Бертоном просмотрели ваше заявление, там ни слова о детях.

Адрианна осознала свое упущение еще после первого допроса, а позже промолчала, посчитав эти сведения несущественными. Дети не имели никакого отношения к ограблению, не могли видеть больше, чем видела она, и ей не хотелось навлекать на них лишние неприятности.

И все-таки, похоже, чувство вины отразилось на ее лице, потому что Уайт прищурился?

– Вы видели две фигуры, бегущие по улице. Дети тоже могли их видеть.

– Те люди были далеко, и на головы натянуты капюшоны.

– Куда подевались дети, когда раздались выстрелы?

– Не знаю. Я бросилась внутрь. Думаю, убежали в противоположную сторону. Точно не знаю.

– Почему вы скрываете этих детей от полиции?

Адрианна видела решительный блеск в его глазах и понимала, что придется найти ответ получше.

– Когда-то я была такой же, как они. Много времени проводила на улицах. Я по собственному опыту знаю, что такое социальный работник, бросающий тебя в жуткую приемную семью или омерзительный приют. Представьте испуганного, голодного волчонка, не доверявшего никому. На моих глазах разлучали родных братьев и сестер… Знаете, бывают места гораздо хуже, чем улица.

– Но они дети. И только потому, что у вас был неприятный опыт…

– Но мы говорим не обо мне, и я хочу кое-что прояснить, – оборвала его Адрианна. – Если бы я думала, что эти дети помогут в расследовании, я бы их упомянула. Мой… мой парень погиб в ту ночь. Я хочу, чтобы правосудие разобралось с его убийцами. Уилл не заслужил того, что с ним случилось. Я ничего не пыталась скрыть, просто те дети не имели к случившемуся никакого отношения. А когда я вспомнила о них, то подумала, что, даже если расскажу, никакой пользы от этого не будет. Теперь дошло?

– Ни на йоту не полегчало. – Уайт подбоченился и, судя по его агрессивной позе, не собирался уходить, пока не выполнит то, что считает своим долгом. – Очевидно, что у вас есть привычка вспоминать кое-что задним числом, – съязвил он.

– Вы знаете меня слишком мало, чтобы судить о моих привычках.

– Так давайте познакомимся поближе.

– Давайте, – резко оборвала Адрианна. – Ладно, только и у меня есть вопросы. Зачем матери похищать ребенка у его отца? Наверняка должны быть чертовски веские причины.

Его лицо побелело, голубые глаза потемнели от гнева.

– Избалованная эгоистичная наркоманка, привыкшая думать только о себе. – Он помолчал. – Вот почему мне присудили полную опеку над Стефани. Вот именно, Адрианна. Моя бывшая жена нарушила судебный приказ. Она похитила мою дочь, забрала ее даже без сменной одежды. Не взяла ее любимого плюшевого медвежонка, без которого Стефани не могла заснуть. Схватила за руку – и бежать! Дженнифер это не заботило, потому что она думала только о себе.

За его резкой отповедью последовало тяжелое молчание.

– Что еще вы хотите знать? – наконец спросил он, проводя рукой по волосам.

– Я… я не знаю. Послушайте, я не хочу встревать в ваши дела.

– Неужели? Вы влезли по уши. Хотите от меня избавиться? Помогите мне.

– Я очень занята. – Она махнула рукой в сторону кухни. – Может, в другой раз?

– Мне показалось, что вы больше не собирались даже прикасаться к сковородке, – произнес он, покосившись на гору посуды в раковине.

– Выступаю в качестве эксперта, проверяю некоторые рецепты для «Винченцо».

– Так вы все-таки вошли в ту дверь?

– Да, и даже добралась до кабинета владельца. Но не очень-то обольщайтесь, до двери – да, но не до кухни. – Адрианна помолчала, глядя на него в упор, и что-то в его глазах не позволило ей отвести взгляд. – Я не понимаю, почему вы так обо мне беспокоитесь, – пробормотала она.

Ей безумно хотелось сказать, что он сумасшедший, но ведь и она чувствовала какую-то связь с ним, словно не зря он вошел в ее жизнь.

– Вот это нам и придется выяснить. – Уайт улыбнулся и прошел на кухню. – Выглядит соблазнительно. Может, помочь вам протестировать рецепты?

– Вы что, напрашиваетесь на ужин? – изумилась она.

Его лучистые глаза были красноречивее слов.

– Почему бы и нет? Вы сами сказали, что хотите узнать меня поближе, а это требует времени.

– Как раз наоборот, я сказала, что не знаю вас. Почему вы решили, что я хочу это изменить? – поправила его Адрианна. – Вы могли наговорить что угодно, это не значит, что все было правдой.

– Не знал, что такие милые на вид девушки могут быть такими циничными.

– Я хорошая ученица и на своем не таком уж длинном жизненном пути встречала много лгунов.

– Лгунов-полицейских?

– Да, лгунов-полицейских, – вздохнула она.

– Еще одна причина, почему вы не позвонили в полицию. – Он скрестил руки на груди. – Не думаете же вы, что я один из этих «оборотней в погонах», Адрианна? И пусть я полицейский, но в первую очередь я – отец, доведенный до отчаяния тщетными поисками дочери. Вы – мое единственное связующее звено.

– С маленькой девочкой, которая, может, и не ваша дочь, – напомнила Адрианна.

– Вот это мы и должны выяснить.

Адрианна колебалась еще несколько секунд и наконец решилась: подошла к шкафчику, достала тарелку и поставила ее перед «незваным гостем», а поскольку она еще не все распробовала, то ей было чем его попотчевать.

Пока она готовила еду, он побродил по квартире, остановился у приставного столика с фотографиями. Ей нечего было прятать, но все равно стало как-то неловко от его придирчивого осмотра.

– Уилл? – спросил он, беря в руки одну из фотографий.

Это фото было сделано в последнее Рождество. Они катались на лыжах на озере Тахо. Вернее, катался Уилл, а она пила горячий шоколад в уютном домике у камина.

– Да, это он. Мой парень был хорошим лыжником. У его родителей был дом на озере, и он все зимние каникулы проводил на склонах.

– А вы? – спросил Уайт, ставя фотографию на место.

– Я никогда не каталась ни на лыжах, ни на сноуборде. И меня не привлекают крутые склоны.

– Забавно. Вам стоит попробовать.

А вот эти его слова ее не удивили. Он сам явно был человеком, наслаждающимся спортивными занятиями на свежем воздухе и вообще любым экстримом.

– А это кто? – спросил Уайт, выбирая другую фотографию.

– Линдси, – ответила Адрианна, мельком взглянув на фото. – Она помощник шеф-повара в «Винченцо» и моя близкая подруга. Мы отмечали ее день рождения. Один из наших официантов пригласил нас на яхту своего отца.

– У вас нет никаких фотографий из детства? У всех есть архивные фото, которые обожают наши бабушки и от которых нам бывает неловко. Голышом, или со скобками на зубах, или с косичками.

– Никогда не носила ни скобки, ни косички.

– И ни одной фотографии родителей, бабушек, дедушек?

– У меня их никогда не было.

– Так уж никогда? – удивился Уайт.

– Есть одна старая фотография мамы, но я ее храню как зеницу ока. Пусть она рваная и затасканная, но стоит в красивой рамке в моей спальне. Других нет.

– Похоже на начало истории.

– Очень короткой и непримечательной. Ваш ужин готов.

Уайт уселся за ее рабочий стол, опустил взгляд на поставленную перед ним тарелку.

– Красиво.

– Не принимайте это великолепие на свой счет. Это экспериментальный образец. Вы будете моим подопытным кроликом.

– Принимаю ваш вызов.

Уайт подцепил вилкой первый кусочек каннелони, а Адрианна стала смотреть, как он жует, удивляясь про себя, почему ей так интересно его мнение. Ей и без него известно, что она отличный повар. Помнится, няня в приюте говорила, что если девушке не противно смотреть на жующего мужчину, то и в постели с ним ей понравится.

– Изумительно, – наконец произнес Уайт и закрыл глаза. – Невероятно, – добавил он, прожевав следующий кусок. – Похоже, очень скоро мой запас слов восхищения иссякнет.

– Просто ешьте, – предложила Адрианна, зарделась от удовольствия, возгордившись от его комплиментов и потому чувствуя себя глуповато. Уж что ей всегда удавалось, так это приготовление еды. Даже если она никогда не сможет вернуться на ресторанную кухню, ее талант останется при ней.

Пока Уайт ел, она загрузила посудомоечную машину, радуясь, что есть чем занять руки, иначе просто не знала бы, куда деваться. Слишком много места занимал этот чужой, но почему-то несказанно близкий мужчина в ее крохотной кухоньке – и не только физически. Такого человека нелегко игнорировать, и ее не покидало ощущение, что она не заслужила этой радостной минуты нежданного затишья, когда все страхи куда-то улетучились, а потому чувствовала себя не в своей тарелке.

Ничего подобного она не испытывала, когда на этой же кухне сидел Уилл. С ним было всегда легко и просто, она не смущалась, не нервничала, не чувствовала такого странного напряжения, как рядом с этим чужаком.

– Кто научил вас готовить? – прервал Уайт поток ее мыслей.

– Само собой как-то получилось. Поначалу много экспериментировала, а потом мне чуть-чуть помогли.

– Вы сказали, что много времени проводили на улицах. Что случилось с вашими родителями?

– Мама заболела раком, когда мне было около шести, и болела она долго. – Адрианна повернулась к нему, вытирая руки полотенцем, облокотилась о стол. – После химиотерапии у нее совсем не было аппетита, тогда я и научилась варить супы. Только жидкую пищу она и могла проглотить, все остальное желудок сразу возвращал. Простите за такие физиологические подробности. Я помню, как радовалась, когда она съедала всю тарелку.

В глазах Уайта промелькнуло сочувствие.

– Большая ответственность для маленькой девочки.

– Наверное. У меня не было выбора. Она была чудесной матерью, но мы жили совсем одни, и у нас вечно не хватало денег. И чем дольше она болела, тем хуже нам приходилось. Она больше не могла работать, а страховки у нее не было.

– А ваш отец?

– Его не было рядом. Судя по маминым отрывочным рассказам, он сбежал, когда мне было три года. Я его не помню… От супов я перешла к завтракам. – Сердце кольнуло от воспоминаний. – На ужин мама любила блины и оладушки, и я тоже. Так что ужинали мы тем, что другие едят на завтрак. Было забавно. Иногда мы ели при свечах.

– Уж не потому ли, что было отключено электричество?

– Да. Тогда я этого не понимала. Мама превращала наши трудности в приключение. Она создала чудесный мир грез, чтобы защищать меня. А потом ей стало совсем плохо. И вот однажды в доме появились полицейский и социальный работник и забрали меня у нее. – Сердце заныло, и Адрианна закусила губу. – Полицейский так грубо схватил меня за руку, что остались синяки. Я упиралась, и ему пришлось тащить меня из дома. Я кричала, упиралась, не хотела покидать маму. Они твердили, что отправят ее в больницу, но я так и не узнала, сделали ли они это. На следующий день женщина из социальной службы сказала мне, что мама умерла, и я больше никогда ее не видела.

Уайт оттолкнулся от стола, встал, подошел к ней, ласково положил ладонь на ее плечо. Нежное прикосновение согрело и успокоило ее. Вообще, весь этот разговор казался неуместным. Она редко рассказывала кому-либо о своем прошлом и теперь доверчиво потянулась к нему и успокоилась только тогда, когда нашла носом его плечо – такое широкое и мужественное.

– Это случилось очень давно, – ее слова звучали как оправдание.

– Неудивительно, что вы не любите копов. Но вы же понимаете, что те взрослые беспокоились за вас.

– Когда я говорила, что в моей жизни был отрицательный опыт, я вовсе не этот эпизод имела в виду. – Адрианна выскользнула из-под его руки, спеша отстраниться, боясь и желая почувствовать прикосновение его теплой руки на своей коже. С тех пор как погиб Уилл, она жила в холодном, сером мирке и не допускала мысли о нормальной жизни до этой самой минуты.

– И после смерти матери вы попали в приемную семью?

– Да. Если первые сознательные годы моей жизни не принесли мне много радости, то следующие года два были невыносимы. Как назло, семьи, которые меня принимали, отличались особенным цинизмом и преследовали свои собственные цели и выгоды, я пару раз сбегала. Все изменилось как-то вечером, когда я выпрашивала еду в одной закусочной под названием «У Джо».

– А, знаю я эту закусочную. Хозяйка там сумасбродная старуха, которая держит за стойкой бейсбольную биту.

– Джозефин Купер, – улыбнулась Адрианна. – Заведение названо в честь ее мужа Джо. По настроению она вполне может быть злобной ведьмой, но много лет тому назад выступила в неожиданной роли моей «феи-крестной»: она дала мне работу. В пятнадцать лет я начала убирать там посуду со столов. Джозефин приютила меня, когда мне некуда было больше идти. Она спасла мне жизнь.