Текст книги "Укрощенная Элиза"
Автор книги: Барбара Хазард
Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
2
Рождественские праздники Элиза Чалмерс встречала в Оксфордире. Бал давала мачеха Элизы миссис Маргарет Гринэвэй. Элизе никогда не нравилась эта леди, и она была уверена, что вторая жена отца питает к ней те же чувства, но они обе решили ради праздников забыть свои претензии друг к другу.
Мистер Гринэвэй любил собирать у себя всю семью – все дяди, тети и кузены съезжались к нему, чтобы отметить вместе торжество. Комнаты украшались елками и свечами, готовился традиционный сливовый пудинг, жарили ростбиф, запекали жирного гуся. Было весело, как всегда, и Элиза развлекалась каждый вечер от души. Но скоро, и, может быть, слишком скоро для Элизы, гости разъехались, и перед ней снова встала перспектива ее путешествия на север страны.
– У тебя очень красивая меховая накидка, доченька, я давно любуюсь ею, – сказала ей Маргарет Гринэвэй утром за завтраком. – Уверена, что ты еще обрадуешься тому, как она пригодится тебе в Йоркшире. О, я слышала от одного друга, что Темза в этом году вся покрыта льдом! Если такой мороз в Лондоне, можешь представить себе, что за холод сейчас в Йоркшире!
Элиза пыталась выглядеть равнодушной и спокойно намазывала маслом пшеничную лепешку. Дорогая Маргарет, она умела притвориться сладкой и заботливой, но Элиза ее слишком хорошо знала.
– Да, мороз там будет сильный, – согласился отец. – Я надеюсь, ты возьмешь побольше теплых вещей, моя дорогая.
Неожиданное чувство противоречия заставило Элизу ответить, слегка нахмурившись:
– Что ж, пожалуй, я не смогу этого сделать. Я так торопилась сюда, что забыла взять с собой все теплые вещи, а теперь, наверное, уже поздно за ними посылать.
– Ах, какая неудача! – воскликнула миссис Гринэвэй. – Но я уверена, что мы сможем купить что-нибудь подходящее в Чипинг-Нортон.
– Возможно. Но вы знаете, как мне не нравится одежда, купленная в магазине. Все такое заурядное, не правда ли? А заказать что-нибудь специально для меня мы уже не успеем, так как я собираюсь выехать уже через неделю. Конечно, лето куда более удобное время для визита.
Мистер Гринэвэй нахмурился сразу, вытер рот и бросил салфетку.
– Нет, откладывать визит мы не будем, Элиза, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Я уже предупредил вдову моего старого друга, что ты приедешь к ним в этом месяце.
– У меня есть хорошая шерстяная ткань, – осторожно добавила его жена. – Если мы попросим мисс Фостер из ближайшей деревни быстро взяться за работу и дадим ей в помощь наших горничных, то за неделю она сошьет тебе приличное простое платье, моя дорогая.
Элиза представила это «простое» грубое коричневое платье и вздрогнула.
– Нет, спасибо, мэм, – вежливо ответила она. – Я сама о себе позабочусь.
– Вот и отлично! – воскликнул отец. – Значит, ты отправишься уже в понедельник утром? Я пошлю срочное письмо леди Даррин, и немедленно. Затем я поговорю с кучером – ему надо быть осторожнее в пути, чтобы карета не перевернулась. Надеюсь, у тебя надежные люди и хороший грум?
Элиза кивнула, почти оглушенная. Путь к отступлению был отрезан. Итак, ей предстояло долгое путешествие, и лучше было его не откладывать. Кроме того, ей было бы невыносимо смотреть, как фыркает ее мачеха, если она и дальше будет выказывать свое непослушание отцу.
Выйдя из-за стола, Элиза тут же приказала подать ее карету. Раз уж ничего нельзя было сделать, надо было срочно ехать в Чиппинг-Нортон.
Вечером мисс Фостер и горничная Элизы уже сидели в холле за работой. Элиза хорошенько проинструктировала мисс Фостер и надеялась, что платье получится не совсем ужасное. Затем она поднялась в свою комнату и осмотрела теплую одежду – несколько пар теплых носков и кашемировую шаль. Элиза нахмурилась, взглянув на грубые теплые ботинки, которые местный продавец убедил купить, хотя они явно были предназначены для клиента попроще.
За ужином мистер Гринэвэй с воодушевлением рассказывал о том, как его друг лорд Даррин спас ему жизнь на войне в бывших колониях.
– Это было в Йорктауне, уже в самом конце войны, – говорил отец. – Меня ранили в плечо. Картер вынес меня из-под огня и спрятал за каменной стеной. А потом сам отвел к врачу и проследил, чтобы мне как следует промыли рану, прежде чем перевязать. – Он вздохнул и вытер глаза салфеткой, а потом продолжил: – И надо же такому случиться, что он умер и уже год лежит в могиле, а я этого не знал. Я бы сам поехал на его похороны. Но теперь ты за меня, Элиза, передашь леди Даррин мои соболезнования.
– Конечно, – заверила она его, улыбнувшись.
Хотя отец был частенько требователен к ней в последнее время, но он был очень милый человек, и Элиза его любила трогательной любовью. Она только надеялась, что эта вдова его друга не очень старая и занудная.
– Как жаль, что у Гарта только один сын, – сказал он, кашлянув. – Я частенько говорил ему, что, мол, вот я ранен, но зато у меня двое сыновей – крепкие ребята, Томас и Франклин, не правда ли?
– Я очень расстроилась, что они не приехали на Рождество в этом году, – ответила рассеянно миссис Гринэвэй. – Но я понимаю, Мэри беременна, а у Синтии заболела мать. Так что вряд ли мы можем обижаться на их отсутствие.
И она пожаловалась на собственное здоровье. Элиза не хотела ее слушать. Миссис Гринэвэй была здоровой розовощекой женщиной, но не могла иметь собственных детей.
Элиза огляделась. Столовая была большая. Здесь ярко горел массивный камин, стены были приятных золотисто-розовых тонов и на столе сверкала хрустальная посуда, переливалось в лучах света серебро. Элизе не хотелось покидать эту уютную комнату и ехать в холодный замок на север.
* * *
– Ты, случайно, не заболела, доченька? – раздался резкий высокий голос миссис Гринэвэй. – Если да, то я велю принести хорошее лекарство, от которого ты сразу выздоровеешь. Будет очень жаль, если поездка не состоится.
Сознавая, что очень плохо ненавидеть кого-то так сильно, Элиза ответила:
– Со мной все в порядке, мэм. Благодарю вас за заботу. Вам не стоит так беспокоиться обо мне, потому что я стала вполне самостоятельным человеком после смерти мужа.
– А может, ты скоро найдешь себе нового мужа? – подмигнул ей мистер Гринэвэй, отхлебнув вина из своего бокала. – Никто не возьмется сказать, что получится из этого визита. Да, никто! И я не устану повторять тебе, Элиза, что это мое сокровенное желание – видеть тебя женой графа. Мы с тобой уже говорили об этом, ты знаешь, чего я хочу…
– Мистер Гринэвэй, вы забыли, что в комнате прислуга! – воскликнула хозяйка.
Элиза обрадовалась, когда отец замолчал. Впрочем, она была уверена, что все слуги отлично знают, чего хочет отец, но было неприятно, что он разглагольствует об этом в присутствии дворецкого и лакея. Взглянув на Альфреда, младшего из двух, она заметила, как тот ухмыльнулся. Несомненно, что он теперь наслаждается ее смущением после того небольшого инцидента, который произошел сегодня после обеда.
Это случилось, когда она вернулась домой, сделав необходимые покупки. Ее служанка несла в руках множество свертков, и Альфред поспешил помочь девушке, совершенно забыв про Элизу, которая ждала, когда он возьмет у нее меховую накидку. Элиза строго напомнила ему о его обязанностях. Служанка при этом так испугалась, что выронила все свертки. Вспомнив сейчас об этом, Элиза вздохнула. Жаль, что мисс Хаммонд рассчиталась еще в прошлом месяце, потому что нашла работу поближе к дому. Кажется, эта новенькая, Марта Мэннерс, не очень подходящая, несмотря на все ее отличные рекомендации. Во-первых, она очень молода и чересчур привлекательна. Подтверждением тому и печальный случай с Альфредом. Но Мэннерс ловко обращалась с иголкой и умела делать красивые прически, а еще она всегда чисто и аккуратно одевалась. Возможно, что со временем из нее что-нибудь получится. Путешествие в Йоркшир будет хорошей проверкой.
На следующее утро Элизе показалось, что она чуть ли не вечность ждет свой горячий шоколад. Быстро войдя в комнату, Мэннерс поставила поднос на столике рядом с кроватью, наклонилась над Элизой и поправила подушки. Ее хозяйка ничего не сказала, хотя и видела, что руки девушки слегка дрожат. Когда она раздвинула портьеры на окнах, чтобы солнечный свет проник в комнату, Элиза сказала:
– Есть какая-то особая причина, по которой ты задержалась сегодня утром? Клянусь, что прошло сто лет, прежде чем ты ответила на мой звонок!
– Я… прошу простить меня, мэм. Я очень поздно легла и проспала. Миссис Фостер и я шили почти до утра.
– Действительно? – спросила Элиза, рассматривая бледное лицо девушки и темные круги под глазами. – Но какое это имеет значение? Разумеется, мои платья должны быть готовы к понедельнику, но я не понимаю тем не менее почему должна ждать свой шоколад. И чтобы впредь этого не было.
– Да, мэм… конечно, мэм, – прошептала Мэннерс.
– Я надену сегодня розовое кашемировое платье, но сначала я хочу принять ванну. Позаботься об этом.
Сделав реверанс, служанка убежала выполнять поручение, и Элиза тут же забыла о ней.
Она думала о том, что, пожалуй, надо принять ванну еще перед отъездом и хорошенько помыть голову. Они будут находиться в дороге много дней, и трудно даже представить, в каких условиях окажутся в пути. Хотя ее отец собирался послать вперед курьера, который позаботится о лучших комнатах в отелях, закажет хороший обед и выберет наиболее удачный маршрут дальнейшего следования. Но при всем при том Элиза не питала больших надежд на то, что она будет путешествовать с комфортом, не говоря уже о роскоши.
Теплые шерстяные платья были закончены в срок, к вечеру воскресенья, и все чемоданы были упакованы. Элиза набрала с собой побольше книг, а также не забыла прихватить вышивание.
Улыбнувшись, она вспомнила совет своего кузена и сунула в один из ящиков несколько толстых восковых свечей.
Интересно, где сейчас Майлс, подумала она. Он не приехал на Рождество, но в этом не было ничего необычного. У него хватало забот и с собственным имением, и со своими многочисленными родственниками по другой линии. Но Элизе его не хватало. Из всех родных Майлс Гриффин был самым любимым. Может быть, потому, что они были с ним так похожи, как он утверждал. Она вспомнила, как он подшучивал над ней на вечере у леди Скофилд и как говорил, что она, Элиза, заносчивая и грубая. Несколько минут она пыталась разгадать, нет ли в его словах скрытого смысла, но потом пожала плечами, решив, что Майлс просто ошибался. Потому что она считала себя вполне милой и обаятельной. Конечно, она может и вспылить, когда люди ведут себя непростительно глупо, да и кто бы не вспылил? Неужели надо мило улыбаться, если неуклюжий слуга пролил винный соус на ее лучшее платье?
Она надеялась, что Мэннерс сможет удалить пятно. Это платье было самое соблазнительное и, пожалуй, слишком эффектное и открытое, но Элиза именно в нем собиралась появиться в Йоркшире. Она всегда носила только модные вещи, а не те, в которых можно просто согреться. И ничто и никто не заставит ее одеваться иначе. А что о ней будут думать, ей все равно.
Когда настал понедельник, она даже обрадовалась, что ее карета наконец готова. Даже трудности предстоящего путешествия не так пугали Элизу. Дело в том, что миссис Гринэвэй стала просто невыносима, особенно после того, как разъехались последние гости и ей не с кем было поболтать. Элиза все чаще оказывалась в ее компании, и мачеха действовала ей на нервы. К тому же и отец вдруг засуетился и начал каждый день давать ей все новые советы и инструкции по поводу того, как ей следует себя вести, что говорить, как одеваться будто Элиза была маленькой девочкой. Это сводило ее с ума! Отец также передал толстенное письмо для вдовы своего друга.
Грум помог ей сесть в карету. Горячий кирпич, который он положил на пол ей под ноги, был очень кстати. Напротив, лицом к ней, сидела Марта Мэннерс, и ей тоже достался горячий кирпич. Элиза нахмурилась. День был морозный, а на служанке из теплых вещей была только шаль, и на руках были тонкие заштопанные перчатки. Она подумала о том, что не догадалась сама распорядиться о горячем кирпиче для девушки и не спросила, есть ли у Мэннерс теплая одежда. И перед глазами Элизы снова возникла снисходительна улыбка кузена Майлса, от которой ей стало как-то неловко.
– Счастливого пути, моя дорогая! – крикнул ей отец, а миссис Гринэвэй помахала ей платочком, стоя у окна в теплой гостиной.
Элиза послала отцу воздушный поцелуй. Джон Кочман взмахнул кнутом в то время, как грум убрал лесенку и запрыгнул на сиденье рядом с ним. Мистер Кипп, курьер, ускакал часом раньше верхом. Они должны были встретиться с ним, проехав миль двадцать на север, примерно в полдень, в одной из дорожных гостиниц.
Карета Элизы Чалмерс была превосходная, и лошади очень быстрые, но все равно от морозного воздуха изо рта поднимался парок и путешествие не сулило двум женщинам ничего хорошего. За все утро Элиза едва сказала два слова своей служанке, потому что она никогда не разговаривала со слугами, а только отдавала приказания.
Она была рада, когда карета наконец въехала во двор гостиницы. Мистер Кипп помог Элизе выйти и заверил, что все в порядке. Она бросила Марте через плечо, чтобы та была поаккуратнее с вещами, и вошла в гостиницу.
Действительно, комната была великолепная, и Элиза смогла здесь отдохнуть. Отличный обед и пылающий камин разогрели ее окончательно.
Потом снова было утомительное долгое путешествие и еще одна остановка чуть севернее Дэвентри. И снова мистер Кипп великолепно справился со своей работой. И спальня, и гостиная были выше всяких похвал. Марта принесла ей сверток с ее простынями и одеялами. Элиза увидела, что служанка принесла свежие простыни и для себя. Сначала она удивилась, а потом подумала, что в дорожной гостинице это, пожалуй, не лишнее, потому что от предыдущих жильцов в кроватях могли остаться насекомые.
Элиза пыталась читать в постели, но свет был очень слабый. В конце концов она задула свечу и укуталась плотнее в одеяло.
От огня в камине по стенам и потолку метались таинственные тени, прямо под собой она слышала голоса постояльцев, доносившиеся из нижней комнаты. Уставшая за день, Элиза уже закрыла глаза, когда за стеной чихнула Марта. Если служанка простудилась, то путешествие станет совершенно невыносимым, подумала Элиза, натягивая одеяло на плечи.
3
На следующий день у коня мистера Киппа отскочила подкова, и Элиза обнаружила, какую бесценную службу выполнял курьер. Гостиница, в которой ей пришлось остановиться, была чуть больше таверны. В среду они сильно отклонились от намеченного маршрута, потому что мост через реку рухнул под тяжестью покрывшего его льда. В четверг выпал такой снег, что они едва ли проехали больше десятка миль за весь день. Элиза начинала думать, что, пожалуй, напрасно она беспокоилась из-за этого визита, потому что если они будут передвигаться такими темпами, то вряд ли вообще когда-либо доберутся до цели своего путешествия. И как будто для того, чтобы показать ей, что она не права, следующие дни выдались яркие и солнечные, и хотя снег лежал толстым слоем на дороге, они ехали очень быстро, упряжка лихо мчалась вперед. Они миновали Ноттингем и остановились на ночлег. И с каждым днем, чем дальше они забирались на север, тем крепче становился мороз.
К этому времени Элиза умирала от скуки. В карете было невозможно читать, потому что дорога оказалась именно такая, как Элиза и ожидала. Сколько раз она начинала читать, столько же раз у нее начиналась мигрень. О вышивании нечего было и думать. Глядя на свою служанку, съежившуюся в углу, она сожалела, что не взяла с собой в это путешествие одну из своих подруг. Тогда хоть можно было бы поболтать, вместе восхититься красотами пейзажа, обсудить пьесу, которую они видели, или книгу, которую читали. Может быть, они даже сыграли бы в шахматы. У Элизы были дорожные шахматы, но она не взяла их с собой в этот раз. И, конечно, ей было не о чем говорить с Мартой Мэннерс. Элиза посмотрела на девушку и заметила, что у нее кончик носа розовый-розовый, совсем как у мышки. Она отвернулась.
А местность вокруг действительно была живописная, вынуждена была признаться себе Элиза. Каждые несколько миль встречалась маленькая деревушка, или просто несколько домов, стоявших вокруг перекрестка. Иногда среди них возвышалась церковь, виднелись мельница, несколько крошечных магазинчиков и таверн. Между этими форпостами цивилизации лежали необозримые поля и дремучие леса, огромные погруженные в белое снежное безмолвие.
Вечером они остановились в Барнли. Было совершенно невозможно путешествовать, когда на землю опускались ранние зимние сумерки. И, конечно, к этому времени все уже замерзали до костей и мечтали только об отдыхе.
Элиза вышла из кареты, споткнулась и чуть не упала. Грум поддержал ее, и она подумала о нем и о Джоне Кочмане, которые сидели целый день на облучке, открытые всем ветрам и морозам.
– Как вас зовут? – спросила она, смутившись от того, что не знает его имени.
– Меня-то? – удивился грум. – Так ведь Джеб, мэм. Джэб Гэйни.
– Скажите, а вам тепло ехать? Вам и кучеру там, на сиденье, тепло? – спросила она, кутаясь в высокий воротник.
Сильный ледяной ветер пронизывал насквозь любую одежду, какая бы толстая она ни была.
Грум старался не смотреть на Марту Мэннерс, которая вся дрожала от холода, но терпеливо стояла в сторонке, сжимая озябшими руками тяжелый кофр. Чувствуя себя таким же замерзшим и несчастным, как и она, грум ответил, однако:
– Да все в порядке, мэм!
Он желал сейчас только одного, чтобы она забыла про него так же, как всегда. Ему надо было отвести лошадей в конюшню, растереть их, покормить и напоить, прежде чем позаботится о себе.
Заметив его нетерпение, Элиза кивнула и вошла в гостиницу. Ну вот, видите, обратилась она мысленно к Майлсу, нет никакого смысла быть с ними доброй. Они не ценят доброго отношения.
В своей комнате Элиза ждала, когда ей принесут чай. Потом она отпустила служанку и, оставшись, наконец, одна, устроилась удобно у камина.
Маленькими глоточками она пила горячий чай и думала. Мистер Кипп сказал, что, если погода не испортится, они доедут до места уже через два дня. Впереди еще были две реки и большой город Йорк, ну а затем им останется проехать Мэлтон, и они прибудут в Даррин-Кастл.
Элиза вздохнула. Она не знала, что хуже – продолжать это бесконечное утомительное путешествие или уже его закончить. Она интуитивно больше боялась последнего.
Она по-прежнему гадала, что ждет ее в замке, и придумывала разные истории про его обитателей. Граф, конечно, здоровый, добродушный детина с обветренным красным лицом и с акцентом, который трудно разобрать. Его мамаша, вдова-графиня, представлялась ей грузной женщиной, еще толще сына, с писклявым пронзительным голосом. Слуги, конечно, бестолковые и необученные олухи. Если в замке не будет других гостей, она скорее всего через неделю сойдет с ума. «И, однако, – говорила она себе, – я выдержу просто потому, что должна выдержать. И я буду милой и покладистой, даже если это меня убьет, вот так вот, Майлс», – думала она, подвигая ноги ближе к огню.
Когда Мэннерс вошла чуть позже в комнату, Элиза услышала, что девушка снова кашляет. Это было такое сухое слегка смущенное покашливание. Элиза решила немедленно выставить служанку, потому что не хотела заразиться от нее. Ничего, пусть поищет сама, где ей спать! Мэннерс спокойно отнеслась к своему изгнанию. Она приготовила постель своей хозяйке и сразу вышла. И Элиза подумала, а может, служанке тоже не нравится быть все время вместе.
Все же им не удалось через два дня добраться до Даррина, потому что Элиза предложила остановиться на время в Йорке и осмотреть этот город. Было слишком холодно для прогулок по стенам крепостей, но Элизе очень понравился грандиозный готический собор с такими красивыми витражами, что захватывало дух.
Мистер Кипп сопровождал ее, и оказалось, что он хорошо знает город. Если верить словам мистера Киппа, Йорк осаждали целые полчища привидений – мертвых монахов, безголовых призраков и черных котов. Элиза внимательно слушала, хотя она никогда не верила в приведения. Потом она позвала свою служанку, и они с ней прошлись по магазинам. Марта все еще кашляла и была почти бесполезна. Элиза решила уволить ее сразу по возвращении в Лондон. Не то чтобы ей нужна была чересчур веселая и боевая служанка, но и смотреть на это бледное создание, которое вот-вот упадет, было тоскливо. У нее возникло даже впечатление, что она обзавелась собственным привидением.
На следующее утро она вызывала к себе Мэннерс. Они должны были выехать в девять часов. Элизе неожиданно не терпелось попасть в замок и узнать, что же ее там ждет.
Служанка принесла горячий шоколад и взяла синее шерстяное платье, чтобы его разгладить.
– Нет, сегодня дай мне другое, – сказала Элиза. – Я согласна носить такие платья, только чтобы не замерзнуть, но, по крайней мере, сегодня я хочу выглядеть так, как я привыкла. Достань мне зеленое муслиновое, мои лучшие туфли и зеленую шляпку с перьями.
Служанка кивнула и наклонилась над чемоданом. Вдруг Элиза услышала стон, а затем глухой стук.
– Мэннерс? – позвала она и села в посте ли. – Мэннерс!
Когда она увидела служанку распростертую над чемоданом, она откинула покрывало, надела халат и позвонила в колокольчик. Ее служанка почему-то упала в обморок, а она понятия не имела, как обращаться с больными, и сама по этому нуждалась в помощи.
Ожидая, пока кто-нибудь придет, она наклонилась над девушкой и приложила руку ко лбу.
– О, да ты вся горячая как огонь, – прошептала Элиза, отступая на шаг и закрывая рот и нос рукой, опасаясь инфекции.
Вскоре появилась служанка гостиницы, посмотрела на Марту и тут же убежала, чтобы сообщить своей хозяйке. Та пришла и, бросив опытный взгляд, отдала необходимые распоряжения. Потом она обратилась к Элизе.
– Боюсь, что вы не сможете поехать сегодня, леди, – сказала она. – Этот ребенок очень болен, очень. И я не знаю, как долго ей придется оставаться в постели.
– Вы можете вылечить ее? – спросила Элиза после того, как женщина подняла Мэннерс и положила ее в кровать. – Здесь есть доктор?
– О, да! Доктор Гаррис хороший человек, будьте уверены. Но, мэм, вы имеете в виду, что сами поедете дальше, а ее оставите тут, с посторонними людьми?
– Конечно. Все равно я ничем не смогу ей помочь. Я дам вам достаточно денег на ее лечение. Когда она поправится, пусть приезжает ко мне в Даррин-Кастл.
Хозяйка гостиницы кивнула и сделала реверанс гораздо почтительнее, чем раньше.
– Я позабочусь о ней, не волнуйтесь, леди, – сказала она.
Элиза желала побыстрее покинуть гостиницу. И надо же было случиться такому несчастью, думала она, надевая зеленое муслиновое платье. Ни одна леди не путешествует без служанки в компании только кучера и лакея.
После полудня они оставили далеко позади город Мэлтон и ехали теперь среди болот и вересковых пустошей. Мистер Кипп ускакал вперед, чтобы убедиться, что они находятся на верном пути, и еще не вернулся, когда кучер остановил упряжку.
Элиза выглянула из кареты, но не увидела ничего, кроме бескрайних болот, и постучала в окошко впереди.
– Извините, мэм, – сказал кучер, наклоняясь к окну. – Дело в том, что тут впереди развилка, и я не знаю, по какой дороге ехать. Странно, что мистер Кипп ничего об этом не сообщил и не подождал нас здесь.
Элиза тоже удивилась.
– И нет никакого знака? – спросила она. – Но это просто ужасно!
– Знак-то есть, но такой ветхий, что я попросил Джеба подойти ближе, чтобы прочитать. – Он выпрямился и вдруг крикнул: – Нам повезло, мэм! Кто-то идет навстречу. Наверняка этот человек знает дорогу к замку.
Элиза снова выглянула в окно. Какой-то мужчина, одетый очень просто, действительно приближался к их карете. Он нес на плече большую толстую палку, а рядом с ним бежала собака.
– Эй, ты, слышишь! – закричал Джон Кочман. – Ты можешь сказать, как нам проехать в Даррин-Кастл?
Мужчина скользнул безразличным взглядом по лицу Элизы и ответил.
– Ага.
– Ну так говори! – настаивал кучер, и в его голосе послышались раздраженные нотки.
– Пообещай ему шиллинг за его труды, – сказала Элиза.
Мужчина не смотрел на нее.
– Езжай за мной, – ответил он, повернулся и зашагал туда, откуда пришел.
Они вынуждены были ехать следом, потому что дорога была узкая и снег высоко лежал по краям, лишь кое-где виднелась прошлогодняя трава. У Элизы было такое впечатление, будто они все время поднимаются в гору. Хорошо, что не надо идти по этой ужасной дороге пешком, подумала она.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем в конце дороги появился неказистый дом. Он стоял в ущелье, словно прячась от диких пронизывающих ветров. Вокруг несколько высоких голых деревьев торчали из земли, похожие на гигантские щупальца. Дом был простой, из серого йоркширского камня, с ровными квадратами окон вдоль фасада. Мужчина показал на дом пальцем.
– Но это не замок! – воскликнула Элиза, выходя из кареты.
Джеб Гэйни посматривал на низкое темнеющее небо и быстро летящие черные облака, готовые обрушиться тоннами снега.
– Похоже, надвигается буря, мэм, – сказал он. – Возможно, будет лучше остаться здесь и переждать ее.
Элиза выглядела нерешительной. Но в это время их проводник нетерпеливо крикнул:
– Давайте же, проходите! Мужчины пусть занесут багаж леди в дом.
Он говорил властно, и грум начал отвязывать чемоданы. Элиза открыла было рот, чтобы возмутиться такому произволу, но этот загадочный проводник поклонился и показал на дверь. Удивляясь сама себе, Элиза пошла за ним так же послушно, как и его собака.
Он открыл дверь и провел Элизу по коридору в большую кухню. Тут горел массивный камин, а на столе у окна светилась масляная лампа. Как раз в то время за окном страшно потемнело, и Элиза услышала, как сердито застучали в стекло твердые снежинки. От порыва ветра мигнула лампа. Вздрогнув, Элиза шагнула поближе к камину.
Женщина средних лет помешивала что-то в черном закоптившемся котелке. Ее простое лицо не выражало никаких эмоций.
– Хватит, Саки, – сказал мужчина.
Женщина сделала реверанс и пошла к двери. Элиза увидела, как она, высоко подняв фонарь, пробежала по двору мимо окна. Непонятно было, куда она направляется в такую темень и вьюгу. По пути им не встретилось никакое другое жилье.
– Садитесь. Я сейчас вернусь, – сказал мужчина, показывая на кресло у огня.
Элиза с удовольствием уселась в кресло и протянула к огню руки, не снимая перчаток. Содержимое котелка пахло невероятно вкусно, а на столе лежала буханка свежеиспеченного хлеба, и Элиза почувствовала жуткий аппетит.
Она не могла понять, где находится и как это ее угораздило очутиться здесь, да еще на кухне! Это было совсем не то, к чему она привыкла. Однако ей не было страшно, хотя она и волновалась о том, куда пропал мистер Кипп. Конечно, он виноват в случившемся. Она надеялась, что мистер Кипп найдет их по следам на снегу еще до того, как наступит ночь. Затем Элиза удивилась, что во всем доме нет ни одной служанки. Она хотела умыться, привести себя в порядок и выпить чашечку горячего чая.
Она услышала, как хлопнула входная дверь и как проводник топал ногами, отряхивая снег. Когда он вошел на кухню, у Элизы глаза расширились от изумления. Он снял свою толстую шубу и широкополую шляпу, и теперь Элиза видела, что он гораздо моложе, чем она думала, он был среднего роста и смотрел на нее в упор своими серыми, будто стальными глазами из-под нахмуренных бровей. Длинные густые волосы ложились ему на плечи, и ее поразило его лицо.
– Кто вы такой? – спросила она и встала, потому что ей было неудобно смотреть на него снизу вверх.
– А кто вы? – вопросом на вопрос ответил он.
– Я Элиза Чалмерс. И меня ждут в Даррин-Кастл. Не думаю, что это жилище можно назвать замком, хотя, конечно, я благодарю вас за то что вы спасли меня здесь от бури. Но видите ли, этот дом вряд ли может быть целью моего путешествия!
– Почему нет? Вполне может быть. Тут действительно когда-то был настоящий замок, но только он давно разрушен. Мой дед построил этот дом, и мы всегда называли его Даррин-Кастл. В шутку, понимаете?
– Но я не могу поверить, что вы и есть граф Даррин! – воскликнула Элиза.
Он усмехнулся, слегка задетый ее тоном.
– Да, я граф Даррин, миссис, и мой отец был тоже графом.
Впервые в своей жизни Элиза Чалмерс не знала, что сказать. Этот деревенский мужик – граф? Она представляла все, что угодно, но чтобы такое! Пораженная, в ужасе она смотрела на него. Тогда он просто повернулся, подошел к огню и проверил котелок. Помешав слегка, он сказал через плечо:
– Чуть не пригорело. Могли бы и сами помешать, пока тут сидели.
– Я?! – Элиза была совершенно шокирована таким предложением. – С какой стати я должна это делать? А служанки ваши где?
– Во-первых, вам же не понравится, если пригорит, а что касается служанок, то их тут нет ни одной. Я не держу служанок.
Элиза в недоумении смотрела на него. Может, он сумасшедший? Джентльмен не может жить без горничных, лакеев, дворецкого и других слуг.
– А где ваша мать, сэр? – спросила она, вспомнив неожиданно о вдове. Уж она-то не одобрила бы такое поведение сына! Если только, конечно, подумала Элиза, вся семья не обнищала.
– Ее сейчас нет дома. Она уехала неделю назад. Не знаю, когда вернется, – ответил он, стоя к ней по-прежнему спиной.
Элиза глубоко вздохнула. Все это было, конечно, ужасно. Однако она не собиралась отчаиваться.
– Но я не могу оставаться здесь одна с вами, сэр. – Она старалась, чтобы ее голос звучал убедительно. – Наверняка вы и сами видите, что ситуация, в которой я оказалась, очень деликатная, и…
– Я, например, ничего подобного не вижу. Вы ведь вдова, не так ли? А не какая-нибудь там девственница, правильно?
– То, что вы говорите, конечно, верно, сэр, но общество, несомненно, меня осудит, если я останусь с вами в доме одна.
«Не говоря о том, насколько мне это самой противно», – подумала Элиза, но не сказала вслух.
– Да как они узнают? В любом случае вы напрасно волнуетесь. Я имею в виду, что не нахожу ничего особенного в том, что вы путешествуете без служанки. По-моему, это очень храбро с вашей стороны.
– Ах, вы совсем не поняли, – быстро проговорила Элиза. – Я оставила свою служанку на постоялом дворе, потому что она заболела. Но теперь мне придется самой вернуться в гостиницу. Пожалуйста, скажите кучеру и груму, чтобы подали мою карету, мы немедленно уезжаем.
Он взял тряпку, прихватил котелок, отодвинул с огня и только затем ответил:
– Не могу это сделать, миссис. Их уже нет здесь.
– Нет? Но куда же они исчезли?
Он пожал плечами, подошел к столу и откусил горбушку хлеба.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?