Текст книги "Увлечение герцога"

Как и никто не протянул ему руки, когда ему случалось оказаться в Лондоне, со словами: «Я твой двоюродный брат».

«Но вышло так, – думал Майкл, – что теперь я – глава семьи».

При этом он отдавал себе отчет, что отныне на него ложится ответственность за многочисленных дальних родственников, не говоря уже о необходимости достойно нести герцогскую корону и те обязанности, что она на него налагала.

Судя по обрывкам доходивших до него слухов, его дед был очень богатым человеком, но тем не менее счел возможным оставить младшего сына в весьма стесненных финансовых обстоятельствах.

Майкл понимал, что его отцу пришлось нелегко, когда он начал зарабатывать себе на жизнь разведением и дрессировкой лошадей, и что он вынужден был считать каждый пенни, прежде чем потратить их на что-либо.

«Эх, если бы папа был жив, чтобы унаследовать титул герцога, – размышлял он, – это было бы поистине справедливо. А вот для меня это всего лишь досадная помеха, и я понятия не имею, что от меня требуется как от новоиспеченного герцога».

Вновь взяв в руки газету, он рассмеялся.

Жизнь иногда преподносит забавные сюрпризы, не правда ли?

Майор Майкл Мур, который в данный момент даже не мог воспользоваться собственным именем, вдруг, совершенно неожиданно для себя самого, стал пятым герцогом Грейнджмуром.

Глава вторая

На пути из Александрии в Тилбери у Майкла оказалась масса времени, чтобы хорошо обдумать свое положение.

Он понял, что ему все труднее и труднее решить, чем же он должен заняться, когда доберется до Лондона.

Прежде всего, хотя это не имело никакого значения ни для кого, кроме него самого, ему предстояло купить себе новую одежду. Его полковая форма, полевая и парадная, была пошита из очень хорошего материала и чрезвычайно шла ему, но он оставил ее в Индии.

Поскольку времени на сборы у него не было, а на борт корабля он поднялся поздней ночью, с собой он смог захватить лишь штатскую одежду.

Майкл много времени провел в обществе вице-короля, коим втайне восхищался и коему подсознательно подражал.

Маркиз Дафферин был обаятельным и образованным дипломатом, обладавшим к тому же весьма недурными способностями к литературе и искусству.

Кроме того, он был романтиком и оставался денди в самом положительном смысле этого слова.

Любой, кому выпала честь оказаться в обществе вице-короля, поневоле старался выглядеть как можно лучше, потому что сам маркиз Дафферин одевался с безукоризненным изяществом.

И сейчас, глядя на свое штатское платье, Майкл чувствовал смятение, поэтому решил, что первым же делом по прибытии в Лондон отправится к хорошему портному.

Пожалуй, осуществить сие намерение ему было бы нелегко, поскольку услуги первоклассных портных, живших на Сэвил-роу и Сент-Джеймсской площади, стоили очень дорого, но теперь, как герцог Грейнджмур, он стал очень богатым человеком.

Изо дня в день надевая один и тот же костюм, он вдруг поймал себя на мысли о том, что уже знает, что именно купит. И почувствует удовлетворение только тогда, когда оденется столь же изысканно, как вице-король.

Впрочем, глядя на себя в зеркало, он не мог не сказать, что он обладает исключительно привлекательной внешностью.

Полная лишений и опасностей жизнь, которую он вел в Индии, сделала его стройным и сильным, заодно придав чертам его лица некоторую резкость.

По обычаю, принятому в его полку, он носил аккуратные маленькие усики, но сбрил их по совету вице-короля перед тем, как подняться на борт.

– Никто не должен догадаться, кто вы такой, – сказал ему маркиз Дафферин, – и потому вам придется изменить внешность. Для вас это не должно представить ни малейших трудностей, Майкл, учитывая, что в прошлом вам довелось примерить на себя не одну личину!

Майкл тогда рассмеялся в ответ, хотя и понимал, что ничего смешного здесь нет. Да, в Большой игре он и впрямь менял маски, но только потому, что они выглядели убедительными, он смог уцелеть и не расстаться с жизнью.

Впрочем, во время плавания по Средиземному морю мысли его были заняты не только платьем.

Корабль ненадолго встал на якорь в Марселе, а потом еще и в Гибралтаре, откуда они вошли в Бискайский залив, бурный и свирепый, по обыкновению.

Через два дня после выхода из Александрии Майкл последовал совету стюарда и присоединился к танцам и прочим увеселениям, кои устраивались для пассажиров.

Он очень внимательно изучил список пассажиров, отметив про себя, что после того, как Индия осталась далеко позади, в нем произошли существенные изменения.

Он обнаружил, что имена людей, находящихся на борту, решительно ему не знакомы, и потому не стал избегать общения с остальными пассажирами, которые, похоже, были только рады ему.

Когда его спрашивали, чем он занимался на Востоке, Майкл отвечал, что путешествовал по делам, что могло означать что угодно, а он старался не вдаваться в подробности относительно своих интересов.

В Гибралтаре можно было купить большинство английских газет, и в одну из них был включен краткий репортаж о похоронах герцога Грейнджмура.

Список тех, кто присутствовал на траурной церемонии, оказался очень короток, и Майкл отметил, что лишь немногие из них принадлежали к членам семьи.

Он вспомнил, как отец однажды рассказывал ему о том, что родственников у него немного и что по большей части они живут в Северной Англии.

«Как только они узнают, что я дома, – размышлял Майкл, – то непременно пожелают засвидетельствовать свое почтение, и мне не придется самому разыскивать их поодиночке».

При этом было бы куда легче, если бы он мог положиться на кого-либо из старших членов семьи, дабы тот мог объяснить ему все, что он хотел знать.

Это могло показаться странным до чрезвычайности, но он не мог припомнить ни единого случая, чтобы отец или мать заговаривали о Мурах. Быть может, всему виной была отцовская гордость, хотя, скорее всего, он не хотел, чтобы факт отлучения его от семьи каким-либо образом повлиял на Майкла или расстроил его.

Словом, в чем бы ни заключалась причина, молодой человек понимал, что знает о своих родственниках очень и очень мало.

Откровенно говоря, о вице-короле или любом другом выдающемся джентльмене, коих он немало встретил в Индии, ему было известно больше, нежели о членах собственной семьи.

Он решил, что, как только доберется до Лондона, то сразу же обратится к поверенным, поскольку, если верить газетному сообщению, они и сами разыскивали его.

Но для начала было неплохо узнать, как их зовут и где расположены их конторы.

Дед, конечно, мог воспользоваться услугами адвоката в Норфолке, неподалеку от которого и находился Грейнджмур, но Майкл счел это маловероятным. А потом он вдруг вспомнил о Грейнджмур-хаусе на Парк-лейн. Кто-либо из тамошних обитателей должен наверняка знать имена поверенных.

Кроме того, ему могли подсказать, кто сейчас живет в Холле.

Итак, приняв решение, он нанял экипаж и приказал отвезти себя в центр Лондона сразу же после того, как корабль пришвартовался в Тилбери.

Поскольку весь багаж у него был с собой, он спохватился, что будет не совсем удобно заявиться с ним в Грейнджмур-хаус, ибо это может создать впечатление, будто он желает немедленно, без предварительного уведомления поселиться в особняке.

Поэтому он попросил кучера отвезти себя в какую-нибудь тихую гостиницу в Мэйфэйре.

– Их там полно, сэр, – сообщил тот, – но они вроде как дороговаты.

– Я не собираюсь задерживаться там надолго, – ответил Майкл.

Его привезли в гостиницу, которая казалась тихой и респектабельной, а когда он поинтересовался, имеется ли у них свободная комната на ночь, таковая обнаружилась за сумму, которую он счел вполне адекватной.

Поскольку вице-король приказал ему не возвращаться в Индию до тех пор, пока это не будет безопасно, он снял со своего счета в банке значительную сумму наличными.

Можно сказать, что служба в армии позволила ему сэкономить достаточно денег, к тому же, вложив их в кое-какие быстро развивающиеся компании в Калькутте, он изрядно приумножил собственное состояние.

Майкл планировал потратить некоторую его часть на ремонт своего дома, и, поскольку тот был невелик, это должно было обойтись ему совсем недорого, но не стоило забывать и о том, что теперь он стал новым владельцем Грейнджмур-холла, который разительно отличался от его родного дома.

Но пока что деньги, совершенно очевидно, особой роли не играли.

Оставив багаж у портье в гостинице, Майкл зашагал по направлению к Парк-лейн. Он думал о том, с каким радостным волнением спешил нанести визит Фелицате, но вспомнил и то, хотя сейчас те события уже не казались ему столь важными, в каком отчаянии покидал ее тогда.

Проходя мимо ее дома, Майкл дал себе клятву, что больше никогда не позволит себе терзаться муками любви.

Никогда более он не будет искать смерти только потому, что какая-нибудь женщина разлюбила его.

Грейнджмур-хаус находился чуть дальше по Парк-лейн, и, подойдя к особняку, он отметил, что тот выглядит в точности так же, как и несколько лет тому.

Окна по-прежнему были закрыты ставнями, а сам дом, казалось, обветшал еще больше. Совершенно очевидно, подумал Майкл, что здесь никто не живет с тех пор, как он в последний раз был здесь.

А потом ему вдруг показалось, будто он вновь вернулся в Большую игру.

Майкл сказал себе, что будет гораздо лучше, если он выяснит положение дел в Грейнджмур-хаусе, не выказывая личной заинтересованности в нем.

Это была всего лишь предосторожность, но Майкл на собственном нелегком опыте усвоил, что, прежде чем сделать очередной шаг, неплохо бы подумать, к чему он приведет.

Его вело словно бы шестое чувство, то самое, что направляло его в Индии и не раз спасало жизнь ему и сотням других людей в борьбе с невидимым врагом.

Он быстро обдумал, что скажет, после чего взялся за молоточек на входной двери, которая отчаянно нуждалась в покраске.

Раскатистый стук показался ему достаточно громким, но ответа не последовало, и он впервые задумался о том, что дом действительно может оказаться необитаем. Пожалуй, здесь не осталось никого, кто присматривал бы за ним.

Он вновь постучал, подождал еще несколько минут и, не получив ответа, обошел дом вокруг.

Особняк, подобно множеству домов на Парк-лейн, был окружен садом, в нижней части которого имелась калитка. Через нее можно было попасть в конюшни, где содержались лошади.

Обойдя дом сбоку, Майкл обратил внимание, что сад пребывает в крайнем запустении. Сквозь заросли сорняков пробивались к солнцу и свету всего лишь несколько весенних цветов.

Чтобы попасть к двери черного хода, нужно было спуститься по каменным ступенькам в подвальную часть здания.

Ступеньки содержались в чистоте, и Майкл заметил, что занавески на одном из окон приоткрыты.

Что ж, по крайней мере, это внушало надежду, и он постучал в дверь.

Вскоре изнутри донесся звук тяжелых шагов.

Дверь ему отворил пожилой мужчина с белыми как снег волосами, и Майкл решил, что перед ним смотритель.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас, – начал он, – но я стучал в переднюю дверь и мне никто не ответил.

– Это я должен просить у вас прощения, сэр, – отозвался старик, – но слух у меня уже не такой острый, как раньше.

– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

– Разумеется, разумеется. Входите, сэр.

И старик распахнул дверь черного хода.

Из-за того что он называл его «сэр», Майкл решил, что видит перед собой старого слугу, который хорошо знает, как следует вести себя в подобных случаях.

На полу в узком коридоре лежал ковер, и старик, который пошел первым, отворил дверь в комнату, располагавшуюся прямо перед ними.

Она, как отметил про себя Майкл, была меблирована надлежащим образом: в ней имелся диван, два комфортных кресла, полированный круглый стол и несколько картин на стенах.

– Мы можем поговорить здесь, сэр, – пробормотал старик.

С этими словами он еще немного раздвинул занавески на окне.

– А у вас здесь очень уютно, – заметил Майкл.

Ему показалось, что пожилой мужчина смутился, прежде чем ответить:

– Мы с женой прожили здесь почти пятнадцать лет, но теперь мы оба уже старики, так что, если можно так выразиться, пришло время позаботиться и о собственном уюте.

В голосе его прозвучал вызов, и Майкл понял, что старик перенес сюда мебель сверху и теперь готов доказывать, что имел на это право.

– Я хотел спросить у вас, – начал Майкл, усаживаясь в одно из кресел, – не располагаете ли вы какими-либо сведениями о майоре Майкле Муре. Я учился с ним в Оксфорде, а потом в газетах написали, что он стал герцогом Грейнджмуром.

Пожилой мужчина выслушал его, затем, ничего не ответив, подошел к двери, которую оставил открытой, и крикнул:

– Ма! Ма! Иди сюда!

Издалека донесся женский голос, ответивший согласием, и старик замер в ожидании.

Минутой позже женщина вошла в комнату. Как и у супруга, волосы у нее были белее снега, и выглядела она лет на шестьдесят или даже старше.

Вытирая руки о фартук, женщина с удивлением уставилась на Майкла.

– У нас гости, ма, – сообщил ей мужчина. – Это друг мистера Майкла, и он спрашивает, известно ли нам что-либо о нем теперь, когда он стал новым герцогом.

– Этот вопрос мы задаем и себе, – ответила женщина. – В газетах писали, что он служит в Индии, но мы с мужем не видели его до того, как он уехал туда.

– Я просто подумал, что вы могли получить от него какие-либо известия, – стоял на своем Майкл, – но, полагаю, вернувшись домой, он прямиком направится в Грейнджмур-холл.

– И это станет для него настоящим шоком, – отозвалась женщина.

– Почему вы так полагаете? – спросил Майкл, подавшись вперед.

– Осторожнее, ма, – предостерег жену старик. – Мы ничего не знаем, и вообще, это не наше дело.

– Если этот джентльмен – друг майора Мура, – ответила женщина, – мы должны предупредить его.

– Предупредить о чем? – упорствовал Майкл.

Женщина перевела взгляд на мужа, и Майкл заметил, что тот качает головой.

– Я надеялся, – продолжал молодой человек, – что вы поможете мне найти Майкла, ведь мы с ним старые друзья, и я решил, что, вернувшись из Индии, он первым делом наведается сюда, к вам, прежде чем ехать в деревню.

– Мы тоже так думаем, – согласилась женщина, – и я сказала мужу, что мы должны будем рассказать ему о том, что происходит, иначе если он явится туда, ни о чем не подозревая, его ожидает ужасное потрясение.

– Это было бы ошибкой с его стороны, – добавил Майкл. – Насколько я слышал, в Индии он показал себя настоящим храбрецом и сделал себе имя. И теперь, став герцогом, он наверняка пожелает навести порядок и непременно откроет этот дом, если будет останавливаться в Лондоне.

– Именно так я и сказала мужу, – ответила женщина. – Он молодой человек и не захочет заживо похоронить себя в деревне. Он захочет жить в Лондоне, где проходят балы и приемы и можно найти компанию.

Майкл улыбнулся ей.

– Я уверен, что вы правы, поэтому хочу встретиться с ним сразу же, как только он приедет.

– Увы, мы ничего не знаем о нем, – сказала женщина.

– Но я надеюсь, что, когда он придет к вам и, не исключено, поселится здесь, – продолжал Майкл, – вы поможете ему и скажете, что в Грейнджмур-холле его ждут неприятности. В конце концов, насколько мне известно, он никогда не бывал там, да и я, навещая его, гостил в Вустершире.

– То же самое слышала и я, – подтвердила женщина.

Опустившись в кресло напротив Майкла, она продолжила:

– Старый герцог оставил его отца без гроша, и только потому, что тот женился на девушке, которую любил. Это было очень дурно со стороны его светлости, подумала я, когда мне впервые рассказали об этом.

– И когда же это было? – полюбопытствовал Майкл.

– А, много лет тому – мы с мужем приехали сюда сразу после нашей свадьбы. Я была кухаркой, а он – дворецким. У него были два лакея в подчинении, да и у меня на кухне не было недостатка в помощниках.

– Рад слышать. И что же случилось потом?

– Ну, сначала мы устраивали приемы для лорда Джеймса и лорда Генри.

Она коротко рассмеялась.

– Уж они-то веселились от души, когда с ними не было жен.

Старик предостерегающе кашлянул.

– Послушай, ма, следи за своим языком.

– Это все было очень давно, – возразила та. – Но потом, когда они стали старше и мы состарились вместе с ними, приемов больше не было, а у нас отняли всех помощников.

– Должно быть, ваша жизнь изрядно осложнилась.

– Так и есть, сэр, но мы решили остаться. Мы по-прежнему без задержки получали жалованье, а уходить куда-либо, когда мы превратились в стариков, не было никакого смысла.

– Верно, – поддержал ее старик.

– Вы говорили, что в Грейнджмур-холле происходят какие-то непонятные вещи, – пустил пробный шар Майкл.

– Мы узнаём об этом только с чужих слов, когда сюда приезжают слуги, – ответила женщина. – Большинство из тех, кого мы знали, рассчитались, но там еще остались несколько человек, и уж им-то есть что порассказать!

– Так все-таки, что там происходит? – настойчиво продолжал расспросы Майкл. – И почему это должно стать потрясением для моего друга Майкла Мура?

Женщина оглянулась, словно проверяя, не подслушивают ли их, и только потом ответила:

– Это все мистер Сирил! Он останавливался здесь, когда хотел, но от него вечно были одни только неприятности.

– Довольно, ма!

– Но это святая правда.

– Послушайте, – вмешался в их перебранку Майкл, – все, что вы мне расскажете, останется между нами, я вас не выдам. Я всего лишь хочу помочь своему другу Майклу.

– Можете передать ему, когда увидите, – сказала женщина, – как сделаю и я сама, что он должен быть осторожен, когда поедет в Грейнджмур.

– Непременно передам.

– Весь минувший год, перед смертью, его светлость пролежал в коме, как мне говорили. Но мистер Сирил поселился там, еще когда старый герцог был жив.

– А кто такой этот мистер Сирил? Родственник? – осведомился Майкл.

– Какой-то кузен, сдается мне. Насколько я слыхала, он прибыл в Грейнджмур, чтобы приободрить его светлость, так он говорил, во всяком случае, а потом втерся к нему в доверие. А как только его светлость слег, остановить его было уже некому.

– Все, ма, хватит. Ты и так уже много чего наговорила. Быть может, джентльмен соблаговолит выпить чашечку чаю и съесть кусочек твоего бисквитного торта.

Но Майкл уже встал.

– Вы очень добры, но, пожалуй, я лучше съезжу в Тилбери и узнаю, нет ли известий о прибытии майора Майкла Мура на одном из лайнеров Восточно-Островной пароходной компании.

– Верно, он наверняка приплывет на одном из них, – согласился старик.

Майкл немного помолчал.

– Полагаю, вам не известны имена поверенных его светлости? В газетах писали, что они ищут майора Майкла.

– Да, это правда, и они же каждый месяц платят нам жалованье. Где-то у меня был их адрес.

С этими словами он вышел из комнаты.

Когда старый дворецкий ушел, жена его поднялась и подошла к Майклу поближе.

– Передайте своему другу, – сказала она, – чтобы он следил за тем, что делает и говорит. В Холле творятся странные вещи, и мне рассказывали, что там живут такие люди мистера Сирила, которым при жизни его светлости и порог его дома переступить бы не позволили.

– Непременно передам, – пообещал ей Майкл. – Позвольте поблагодарить вас, и я уверен, что майор будет чрезвычайно признателен вам за то, что вы помогаете ему и заботитесь о нем после того, как он столько лет провел за границей.

– Бедный молодой человек, ему пришлось уехать из отчего дома совсем так же, как его отцу. Стыд и позор, как обошлись с лордом Чарльзом, вот как я это называю.

– Я тоже всегда придерживался такого мнения, – согласился Майкл.

В комнату вернулся старый слуга, держа в руке клочок бумаги.

– Вот адрес поверенных, сэр. Быть может, они сумеют помочь вам лучше нас.

– Вы оба очень мне помогли, – ответил Майкл, – и я признателен вам. Уверен, что майор захочет отблагодарить вас, когда вернется.

– Передайте ему, – попросила женщина, – что мы содержим для него дом в чистоте и порядке. Теперь, когда мы знаем, что он вернется домой, особняк будет выглядеть так же, как в те времена, когда мы впервые пришли сюда.

– Я не сомневаюсь, что сделаете все, что от вас зависит, – сказал Майкл. – А теперь, пожалуйста, скажите мне, как вас зовут.

– Ох, я должен был представиться, сэр, когда вы пришли. Меня зовут Тернер, и передайте майору, что мы еще сможем послужить ему несколько лет.

Он пожал руки им обоим, и Тернер распахнул перед ним дверь черного хода.

Поднимаясь по каменным ступенькам, Майкл помахал рукой миссис Тернер, которая стояла у окна.

По дороге он обдумывал свои дальнейшие шаги.

В одном можно было быть уверенным: в Грейнджмур-холле и впрямь творилось нечто непонятное, как сказали Тернеры. Причем в голосах их явно сквозили нотки страха, когда они рассказывали об этом.

Участие в Большой игре научило Майкла проницательности в отношении всех, с кем сводила его судьба.

По манере разговора Майкл понимал, какие чувства обуревают его собеседника, даже если тот не выражал их словами.

Он отдавал себе отчет, что миссис Тернер разговорилась с ним потому, что более не могла сдерживаться, а сам Тернер испугался того, что она ему наговорила, будучи уверенным, что, если она не замолчит, их ждут большие неприятности.

Но как, спросил он себя, их мог запугать человек, предположительно находившийся за много миль от них?

Человек, который, в чем он убедился воочию, не приезжал в Лондон и не останавливался в доме, за которым присматривали Тернеры.

«Здесь действительно кроется какая-то загадка, – сказал он себе, – и я непременно должен разгадать ее».

Вернувшись в гостиницу, он решил, что не станет тотчас же обращаться к поверенным. Если они замешаны в происходящем, то едва ли он услышит от них правду.

Майкл вознамерился использовать стратегический прием, к которому нередко прибегал в своих тайных операциях в Индии, хотя и представить себе не мог, что он пригодится ему в Англии.

Он побывает в Грейнджмур-холле под чужим именем, прежде чем официально явится туда как новый герцог.

Майкл был уверен, что если отправится туда с барабанным боем и развернутыми знаменами, готовясь занять место своего деда, то виновные постараются быстренько замести следы своих неправедных деяний, и тогда ему будет чрезвычайно трудно выяснить истинное положение дел.

Он тщательно обдумал слова, сказанные ему в Индии чиновником, прибывшим туда с визитом, и сопоставил с тем, что только что узнал от миссис Тернер.

В поместье явно происходило нечто странное.

Нечто такое, с чем ему предстояло разобраться самым решительным образом.

«Я хочу увидеть ситуацию такой, какова она на самом деле, – сказал он себе, – а не такой, какой мне ее представят, когда я приеду туда».

Войдя в гостиницу, он увидел, что его багаж по-прежнему стоит в фойе.

– Вы вернулись, сэр, – приветствовал его швейцар, – а я как раз спрашивал себя, надолго ли вы отлучились.

– Да, вернулся, – ответствовал Майкл, – но, к несчастью, вынужден срочно уехать в деревню.

– Какая жалость, сэр.

– Но мне нужна ваша помощь. Подскажите, где я могу нанять экипаж, запряженный парой хороших лошадок, которым мог бы править сам?

– С удовольствием, сэр. Платная конюшня находится через одну улицу отсюда, на Пиккадилли. Она лучшая в Лондоне, и я уверен, что там вам смогут помочь, хотя это и крайне необычно для джентльмена – самому править взятым у них напрокат экипажем.

– Благодарю вас. Я немедленно отправляюсь туда и, разумеется, сообщу, что это вы порекомендовали мне обратиться к ним.

Швейцар, яростно жестикулируя, принялся объяснять ему, как найти платные конюшни на Пиккадилли.

Прибыв туда, Майкл потребовал, чтобы его провели к владельцу или управляющему, и, поскольку это оказался один и тот же человек, его пригласили к нему в контору.

Майкл, привыкший иметь дело с людьми самого разного сорта, получил именно то, что ему было нужно, причем в самое короткое время.

Он предложил, и управляющий с ним согласился, внести значительную сумму на счет конюшни, чтобы иметь возможность выкупить лошадей и экипаж в собственность, если они ему понравятся. И наоборот, если они ему более не понадобятся, он готов заплатить повышенную арендную плату за то, что воспользовался ими.

К счастью, Майкл располагал нужной суммой наличными, посему ему не пришлось открывать свое настоящее имя, и он мог и далее оставаться Мартином Моррисом.

Подписав требуемые бумаги, он вместе с управляющим отправился инспектировать лошадей. Две из них показались ему превосходными – ему сказали, что приобрели их совсем недавно.

Откровенно говоря, управляющему явно не хотелось расставаться с ними, но вскоре Майкл сумел уговорить его.

Кроме того, ему разрешили выбрать самый комфортный экипаж на рессорах из дюжины имевшихся в наличии, и сделка состоялась.

Затем Майкл попросил, чтобы и лошади, и экипаж через три четверти часа ждали его у гостиницы.

– Перед тем как отправиться в путь, я намерен пообедать, – сказал он, – после чего уеду в деревню.

– Не понимаю, сэр, как вам удалось уговорить меня расстаться с моими лучшими лошадьми и экипажем, – с горечью заявил ему управляющий.

– Обещаю, что вам не придется сожалеть об этом, – ответил Майкл.

Он знал, что, прибегнув к собственным методам и средствам убеждения, неизменно получал то, что ему нужно, а сейчас как раз намеревался отправиться в Норфолк со всеми удобствами.

Подкрепившись изысканным обедом, он обнаружил, что новое приобретение уже ожидает его снаружи.

Майкл одарил швейцара щедрыми чаевыми и поблагодарил за оказанные услуги.

Его багаж уже был привязан на задке кареты, и он тронулся в путь.

Проезжая по Парк-лейн, он окинул взглядом Грейнджмур-хаус и подумал о том, как сильно помогли ему Тернеры.

«Я распоряжусь отреставрировать особняк, – сказал он себе. – Тернер вновь станет дворецким, а миссис Тернер получит всю помощь, какая ей только потребуется на кухне».

Но тут внутренний голос предостерег его, что цыплят по осени считают и впереди его ждут многочисленные проблемы.

Проблемы, которые должны быть решены до того, как он, ничего не опасаясь, займет место пятого герцога Грейнджмура.

Ему бросили вызов, и он принял его!

Майкл спокойно покатил дальше, размышляя о том, что вся его жизнь с тех пор, как шесть лет тому он покинул Англию, превратилась в сплошную череду вызовов.

Он вернулся домой, чтобы принять очередной из них.

«Что ж, – сказал он себе, – зато жизнь не покажется мне скучной».

Именно этого он и боялся, когда столь поспешно отбыл из Индии. Майкл опасался, что ему некуда будет пойти и некого увидеть.

Но теперь все обернулось иначе.

Совсем как в Индии, когда, отправляясь на выполнение очередного тайного и опасного задания, он даже не представлял себе, чем оно закончится.

Впрочем, сейчас в небе ярко светило солнце и в воздухе звенели птичьи трели.

* * *

Когда он выехал на окраину Лондона, дома по обеим сторонам дороги остались позади, и вскоре он оказался в сельской местности.

Вокруг все было покрыто зеленью, буйной и свежей, и после широких равнин Индии деревья, живые изгороди и поля казались ему неизъяснимо прекрасными.

Он вдруг заметил, хотя подобные мысли давно не приходили ему в голову, что в живых изгородях зацвели фиалки и примулы, в лесу распустились колокольчики, а под деревьями раскинулись золотистым покрывалом нарциссы.

Майкл чувствовал, как пленительная красота деревенской природы согревает ему душу.

В конце концов, в жилах его текла английская кровь, и он вернулся домой, в родную страну.

«Разве можно быть счастливее?» – спрашивал он себя, погоняя лошадей, и в следующие три часа покрыл немаленькое расстояние.

На конюшне он приобрел карту и потому был уверен, что не собьется с пути.

«Еще примерно через час, – решил он, – можно будет остановиться на ночлег и дать хорошенько отдохнуть лошадям. Они прекрасно идут в упряжке и стоят каждого пенни из тех, что я заплатил за них».

Местность, по которой он проезжал сейчас, была практически безлюдной.

Зато здесь сплошной стеной тянулись густые леса, наверняка принадлежавшие богатым землевладельцам, а по лугам, на которых паслись коровы и овцы, петляли ручьи и речушки.

Но вот дороги сузились, превратившись в малоезжие проселочные тропки.

Кругом царила тишина и пасторальная благодать, и даже солнце было совсем не таким, как в Индии.

Майкл ехал по ровному участку, шириной едва превосходившему полевую тропинку, как вдруг увидел, что впереди кто-то стоит, загородив ему проезд.

Поблизости больше никого не было видно.

Подъехав ближе, он понял, что это женщина, – она выставила руки перед собой, словно намереваясь остановить его.

О том, чтобы спокойно проехать мимо, не могло быть и речи, поэтому он натянул поводья, останавливая лошадей, и экипаж замер прямо перед женщиной, которая, как он разглядел только теперь, была молодой и стройной.

Едва лошади остановились, женщина обежала фаэтон, и Майкл увидел перед собой совсем юную и очень красивую девушку.

– Прошу вас, – взмолилась она, – возьмите меня с собой! Умоляю! Это очень важно!

Она произнесла эти слова на одном дыхании, и Майкл с удивлением взглянул на нее.

– Куда вы направляетесь? – спросил он. – Боюсь, что у меня нет лишней минуты.

– Куда угодно, только возьмите меня с собой. Для меня это крайне важно.

– И все-таки, куда же вы направляетесь? – повторил Майкл.

– Это не имеет значения. Мне просто нужно уехать отсюда, иначе меня догонят и схватят.

В голосе ее прозвучал ужас, и Майкл понял, что она говорит серьезно.

Ему часто доводилось слышать обращенные к нему просьбы и мольбы о помощи или помиловании от самых разных людей, и потому он умел безошибочно различать, искренне они говорят или всего лишь притворяются.

Девушка испуганно оглянулась.

Немного впереди Майкл увидел большие кованые ворота с домиками привратников по обеим сторонам.

– Прошу вас, пожалуйста, помогите мне, – взмолилась она. – Я оказалась в безвыходном положении.

– Хорошо, – отозвался Майкл. – Садитесь.

Только сейчас он заметил, что она держит в руках саквояж. Обежав карету, она бросила узел на пол и сама быстро забралась внутрь.

При этом она съежилась на сиденье и пригнула голову, пытаясь, как с изумлением сообразил Майкл, стать невидимой.

И тогда он машинально, как непременно поступил бы при аналогичных обстоятельствах, накрыл ее пледом, который лежал на сиденье рядом с ним.

Теперь никто посторонний не догадался бы, что он в экипаже не один.

Он тронулся и, поравнявшись с воротами, увидел, как оттуда выбежали двое мужчин.

Один посмотрел вдоль дороги налево, а второй окинул внимательным взглядом Майкла и, словно решив, что тот не представляет для него никакого интереса, побежал в ту сторону, откуда они только что приехали.

Майкл невозмутимо проехал мимо, даже не попытавшись заставить лошадей идти быстрее.

Проехав около полумили, он наконец заговорил: