Текст книги "Взбалмошная герцогиня"

Глава первая

1803 год

– Прошу прощения, ваша светлость.

Герцог Уорминстер поднял глаза от книги, которую читал за едой. В дверях маленькой отдельной гостиной постоялого двора стоял его второй кучер, неловко теребя в руках свою шапку.

– В чем дело, Клементс? – спросил герцог.

– Погода портится, ваша светлость, и мистер Хайман говорит, что нам лучше не мешкать. Как ему сказали, до следующего постоялого двора, где мы могли бы сменить лошадей или остановиться на ночь, путь неблизкий.

– Хорошо, Клементс, я буду готов через несколько минут, – ответил герцог.

Кучер поклонился и вышел из гостиной. Герцог с явной неохотой закрыл книгу и потянулся за стаканом. Вино было довольно скверным, хотя ему подали самое хорошее из того, что здесь имелось. Еда также оставляла желать лучшего – баранина скорее напоминала подошву, а меню не отличалось разнообразием. Но на что другое он мог рассчитывать в такой глуши, тем более что в это время года здесь редко появлялись знатные путешественники?

Герцог отлично понимал, насколько было неразумно для человека его положения отправиться в Шотландию в такую пору, когда повсюду еще лежит снег и погода, мягко говоря, совершенно непредсказуема.

Но ему не терпелось обсудить свою недавнюю находку с герцогом Бакльюком. У себя в Уорминстере он обнаружил кое-какие документы, свидетельствующие о том, что во времена Генриха VIII их семьи состояли в родстве.

Поэтому он бросил вызов непогоде и был вознагражден за свою храбрость тем, что путешествие до Эдинбурга прошло на удивление гладко.

Он остановился на несколько дней в Эдинбургском замке[1]1
  Знаменитая крепость на вершине базальтовой скалы в Эдинбурге, комплекс разновременных построек, восходящих к XI в.


[Закрыть], а потом проследовал далее, в Далкейт-палас, родовое поместье герцога Бакльюка, где они с хозяином провели немало времени за серьезными научными дискуссиями, которые доставляли огромное удовольствие им обоим.

– Уорминстер слишком молод, чтобы проводить все свободное время за чтением старинных рукописей и пыльных фолиантов, – с явным неодобрением сказала мужу герцогиня Бакльюк. – Вместо этого ему следовало бы обращать побольше внимания на хорошеньких женщин.

– Его светлость находит события былых времен гораздо более интересными и волнующими, чем повседневная действительность, – с улыбкой ответил ей муж.

Но герцогиня тем не менее приложила все усилия, чтобы привлечь внимание герцога Уорминстера к своей младшей дочери, очень приятной молодой особе, обладающей немалыми талантами в области музыки и живописи.

Однако герцог исключительно вежливо, но твердо дал понять, что единственной целью его визита была встреча с хозяином Далкейт-паласа.

Когда герцог наконец отправился в обратный путь, он был очень доволен результатами своего визита, к тому же стоял уже апрель и чувствовалось, что весна не за горами.

Но последние несколько дней бушевали неслыханные ураганные ветры, и карета герцога сильно раскачивалась и опасно кренилась на скользких, обледенелых после недавних заморозков дорогах. Однако герцог был слишком поглощен своими книгами, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Одну ночь он провел у графа Лодердейла в его замке Терлстон, потом несколько дней гостил в великолепном дворце Флорз, построенном в 1718 году Ванбру[2]2
  Джон Ванбру (1664–1726) – английский архитектор и драматург.


[Закрыть]. Но здесь, неподалеку от английской границы, у герцога не было никаких знакомых, которые могли бы предложить ему свое гостеприимство.

Как и всегда в подобных случаях, слуги герцога гораздо больше своего господина ворчали и жаловались на неудобства, которые им приходилось терпеть во время путешествия.

Единственным, кто пользовался относительным комфортом по сравнению с остальными, был камердинер, ехавший во второй карете вместе с багажом.

Сам же герцог всегда брал в дорогу собственные, украшенные фамильным гербом льняные простыни, мягкие шерстяные одеяла и набитые гусиным пером подушки. Он захватывал с собой и несколько бутылок лучшего бренди и кларета, которые, даже несмотря на тряску во время пути, были все же значительно более приемлемы, чем то, что подавали в местных гостиницах и на постоялых дворах.

К несчастью, когда сегодня в полдень экипаж его светлости остановился у ворот «Чертополоха и куропатки», выяснилось, что багажная карета сильно отстала в пути. В этом не было ничего удивительного, так как Хайман, первый кучер герцога, забирал себе лучших почтовых лошадей, в то время как путешествующие во второй карете вынуждены были довольствоваться тем, что оставалось.

– Я говорил его светлости, что в этой варварской стране не достанешь приличных лошадей, – жаловался третий кучер. – Но разве он меня послушал? Как бы не так!

С того момента, как они покинули Уорминстер, слуги слышали эту фразу уже сотни раз.

Но лошади, какими бы неказистыми они ни были, казались невосприимчивыми ни к скользким дорогам, ни к холодным, пронизывающим ветрам – ко всему тому, что, без сомнения, весьма обеспокоило бы, а возможно, и совершенно вывело бы из строя их собратьев с юга, не привыкших к суровому климату Шотландии.

Допив вино, герцог поднялся из-за стола и, взяв со стула подбитый мехом плащ, который он всегда брал с собой в путешествия, направился к выходу.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась служанка в домашнем чепце, бывшая, насколько он помнил, дочерью хозяина гостиницы.

– У меня большая просьба к вашей светлости, – сделав книксен, сказала она с сильным шотландским акцентом.

– В чем дело? – спросил герцог, надевая плащ, что в отсутствие камердинера представляло для него некоторую сложность.

– Ваша светлость, одна пожилая дама умоляет оказать ей любезность и позволить доехать вместе с вами до ближайшей почтовой станции. Ее карета сломалась в дороге, и без помощи вашей светлости ей никак не выбраться отсюда.

Герцог, принявшийся было застегивать пуговицы, на секунду оставил это занятие и нахмурился. Он терпеть не мог, когда во время путешествия в карете находился еще кто-либо, тем более посторонний.

Герцог любил в дороге читать или в тишине обдумывать разнообразные проблемы, связанные с управлением его огромными поместьями. Его наполнила ужасом одна лишь мысль о том, что ему придется поддерживать светскую беседу в течение долгого пути.

– Может быть, есть какая-нибудь другая возможность доставить эту даму к месту назначения? – с надеждой спросил он.

– Нет, ваша светлость, – ответила служанка. – Почтовая карета проезжает здесь только раз в неделю, и следующая появится не раньше понедельника.

Герцог охотно сослался бы на то, что в карете не хватит места для еще одного пассажира, но он знал, что это невозможно, так как его новенький экипаж на отличных рессорах вызывал интерес и восхищение повсюду, где только ни появлялся. Несомненно, дама, о которой шла речь, уже успела осмотреть его, прежде чем попросить подвезти ее.

– Хорошо, – с трудом подавив недовольство, сказал герцог. – Передайте этой даме, что я буду рад предложить ей место в своей карете, но собираюсь отправиться в путь немедленно.

– Слушаюсь, ваша светлость. – Служанка снова сделала книксен и поспешно вышла.

Герцог собрался было последовать за ней, но тут появился хозяин гостиницы, держа в руках поднос, на котором лежал счет. Герцог уже успел совсем забыть о нем, поскольку обычно во время путешествий оплачивать счета входило в обязанности его камердинера, а сам он не желал вникать в подобные мелочи и даже, как правило, не имел при себе наличных денег. К счастью, в жилетном кармане он обнаружил несколько золотых соверенов и положил один из них на поднос, небрежно махнув рукой в знак того, что сдачи ему не нужно.

Очевидно, он расплатился слишком щедро, так как хозяин гостиницы рассыпался в изъявлениях благодарности и, провожая герцога до кареты, непрерывно кланялся и выражал сожаление, что не был заранее извещен о приезде такого гостя, иначе он подготовился бы как следует к этому событию.

Как обычно в подобных случаях, герцог попросту отключился и не слышал из сказанного ни слова, но, подойдя к карете, он одарил хозяина гостиницы исключительно любезной улыбкой, оставив того в полном убеждении, что знатный гость весьма доволен оказанным ему приемом.

В этот момент сильный порыв ветра чуть было не сдул шляпу с головы герцога, и он, придерживая ее рукой, поспешил взобраться в экипаж.

В дальнем углу кареты он увидел женщину, закутанную в темную дорожную накидку. Ее лицо пряталось в тени отделанного мехом капюшона, ноги прикрывала меховая полость. Второй кучер поспешил набросить такую же меховую полость на колени герцогу, а под ноги ему подложил наполненную горячей водой грелку.

– Добрый вечер, мадам, – обратился герцог к сидевшей напротив даме. – Мне очень жаль, что ваш экипаж сломался, но я рад, что мне представилась возможность оказать вам небольшую услугу.

– Благодарю вас, – ответила дама тихим, чуть дрожащим голосом, услышав который герцог решил, что его попутчица, должно быть, очень стара, поэтому скорее всего заснет в дороге и не станет ему мешать.

Лошади тронулись, и вскоре карета выехала на открытую дорогу. Герцог демонстративно достал свою книгу, давая понять попутчице, что он не намерен поддерживать беседу.

Тем временем ветер усилился, его мощные порывы сотрясали карету, но, к счастью, стекла на окнах были так хорошо пригнаны, что не дребезжали.

Герцог поудобнее расположился на сиденье, уверенный в том, что если кто и сможет заставить лошадей развить приличную скорость, так это Хайман. В то же время он надеялся, что багажная карета не слишком отстанет: ведь его камердинер был просто незаменим, когда приходилось устраиваться на ночлег в придорожной гостинице.

Трасгроув служил у него уже много лет. Даже в самой захолустной дыре он всегда ухитрялся, как по волшебству, раздобыть горячую воду, грелки для постели и даже сносный ужин.

Но размышления о камердинере и о багажной карете были моментально забыты, когда герцог внезапно осознал, что за несколько миль пути его попутчица ни разу не пошевелилась и не произнесла ни звука.

Он напомнил себе, что такое положение дел его вполне устраивает и ему не придется раскаиваться в своем намерении сделать доброе дело и подвезти ее. В то же время он не мог не испытывать вполне естественного любопытства и в конце концов обнаружил, что, прочитав целую страницу, не понял ни слова.

Когда сильный порыв ветра качнул карету, герцог воспользовался этим предлогом и обратился к своей попутчице:

– Надо полагать, мадам, что для этого времени года погода стоит несколько необычная?

– Да… вы правы.

Голос по-прежнему был очень тихим и слегка дрожал. Герцог понял, что дама не испытывает желания вступать в разговор, и с улыбкой подумал, что впервые встретил человека, столь же необщительного, как и он сам! Он перевернул назад страницу и принялся перечитывать ее.

В этот момент на резком повороте карета на мгновение замедлила ход, а потом так сильно накренилась, что сидевшая напротив женщина буквально упала в объятия герцога. Инстинктивно герцог подхватил ее, и в этот момент капюшон ее дорожного плаща съехал в сторону и герцог увидел огромные сверкающие глаза и нежный овал лица.

Герцог в изумлении уставился на нее. Это была вовсе не пожилая дама, а молодая девушка, почти ребенок! Она поспешно поправила капюшон и снова забилась в самый дальний угол кареты, но герцог уже успел рассмотреть ее.

– Мне сказали, что в моей помощи нуждается престарелая дама, – медленно произнес он.

Последовала короткая пауза, потом девушка почти с вызовом ответила:

– У меня было такое предчувствие, что вы… согласитесь подвезти незнакомую женщину лишь в том случае… если будете считать ее очень старой и беспомощной.

– Ваше предчувствие было совершенно правильным, – сказал герцог. – Но теперь, когда обман раскрыт, может быть, вы расскажете мне, почему путешествуете совсем одна?

Вместо ответа девушка откинула с головы капюшон, открыв взору герцога копну ярко-рыжих вьющихся волос, небрежно уложенных на несколько старомодный манер. Глаза незнакомки были очень темного серо-зеленого цвета, похожего на цвет морской воды, и даже в полумраке кареты герцог заметил, что ее кожа отличалась необычайной белизной.

Она улыбнулась ему и весело сказала:

– Я рада, что мне больше не нужно стараться говорить дрожащим голосом. Признайтесь, ведь он обманул вас, не так ли?

– Безусловно, – ответил герцог. – Но, с другой стороны, с какой стати я должен был не доверять вам?

– Я так боялась, что вы откажетесь помочь мне, – сказала его попутчица. – Но теперь, когда мы отъехали от постоялого двора по меньшей мере на три мили, вы уже ничего не сможете поделать.

Она произнесла эти слова с таким удовлетворением, что герцог не удержался и заметил:

– Если не принимать во внимание, что я могу высадить вас прямо на дороге!

– В такую погоду, предоставив мне замерзать на обочине? – спросила девушка. – Это было бы совсем не по-джентльменски!

Герцог пристально посмотрел на нее, обратив внимание на нежные, тонкие черты ее лица. Он решил, что ее нельзя назвать красивой, скорее очень хорошенькой, но в том, как она улыбалась и как сверкали ее глаза, было какое-то своеобразное очарование, которого он не встречал в других женщинах. Более того, было совершенно очевидно, что она хорошего происхождения, поэтому он обратился к ней с некоторым замешательством:

– Мне кажется, вам лучше быть со мной откровенной. Я спросил, почему вы путешествуете одна, и вынужден повторить свой вопрос.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и ответила:

– Я везу спешное и очень важное донесение в Лондон, но это страшная тайна. Обычного гонца легко перехватили бы по дороге, а меня вряд ли кто-нибудь заподозрит!

– Очень романтично! – сухо заметил герцог. – А теперь, может быть, вы скажете мне правду?

– Вы не верите мне?

– Нет!

– Поскольку это дело совершенно вас не касается, я не собираюсь говорить вам правду, – помолчав немного, сказала девушка. – И у вас нет никакого права требовать от меня откровенности!

– А я считаю, что у меня есть такое право, – возразил герцог. – В конце концов, вы находитесь в моей карете, а я, честно признаться, вовсе не горю желанием оказаться вовлеченным в какой-нибудь скандал!

– Это вам совершенно не грозит! – поспешно заверила его девушка, пожалуй, слишком поспешно.

– Вы уверены? – спросил герцог. – В таком случае нам лучше повернуть назад. Вы сможете спокойно подождать в гостинице, пока починят вашу карету.

После некоторого раздумья девушка произнесла совершенно другим тоном:

– Если я скажу вам правду, вы обещаете помочь мне?

– Я не собираюсь давать вам никаких обещаний, – ответил герцог, – но, по крайней мере, постараюсь отнестись сочувственно к вашему рассказу.

– Этого недостаточно!

– На большее можете не рассчитывать!

Снова последовало молчание, потом девушка очень тихо проговорила:

– Я… убежала!

– Об этом я уже догадался! – заметил герцог.

– Это что, так заметно?

– Даже в Шотландии дамы не путешествуют в одиночестве и не садятся в карету к незнакомому мужчине! – Девушка не отвечала, и герцог продолжал: – Вы сбежали из школы?

– Конечно нет! – ответила она. – Мне восемнадцать лет, и я уже вполне взрослая. Если уж на то пошло, меня вообще никогда не посылали в школу!

– Значит, вы убежали из дому?

– Да!

– Почему? – Видя, что она колеблется, герцог продолжил: – Я не откажусь от своего намерения узнать правду, и будет проще, если вы расскажете мне все по доброй воле, не вынуждая меня заставлять вас. Начнем с того, что вы скажете мне свое имя.

– Якобина.

Герцог вопросительно поднял брови.

– Надо полагать, вы сторонница якобитов[3]3
  Боровшиеся за восстановление на английском престоле династии Стюартов приверженцы короля Якова II (правил с 1685 по 1688 г.).


[Закрыть] и наследников Якова?

– Конечно! – горячо воскликнула девушка. – И весь мой клан тоже! Мой дед погиб во время восстания тысяча семьсот сорок пятого года.

– Но теперь младший претендент, Карл Стюарт[4]4
  Карл Эдуард Стюарт (1720–1788) – сын старшего претендента Якова Эдуарда Стюарта (1688–1766).


[Закрыть], который возглавил якобитское восстание сорок пятого года, уже мертв, – напомнил герцог. – Вы вряд ли сможете бороться за права короля, которого больше не существует.

– Однако его брат Яков пока еще жив! – парировала девушка. – И если вы думаете, что мы когда-нибудь признаем правящих сейчас в Лондоне германских выскочек нашими законными монархами, вы глубоко ошибаетесь!

Герцог с трудом сдержал улыбку. Он прекрасно знал, что большинство шотландцев продолжали хранить верность династии Стюартов, и не мог не восхищаться их мужеством. Англичанам так и не удалось поколебать их безграничную преданность человеку, которого они любовно называли Красавчик принц Чарли[5]5
  Одно из прозвищ Карла Эдуарда Стюарта.


[Закрыть].

– Ну хорошо, Якобина, продолжайте свой рассказ, – сказал он.

– Обычно меня называют Бина, – сообщила она. – Якобина звучит слишком помпезно, но это имя было дано мне при крещении, и я горжусь им!

– Охотно верю, – заметил герцог, – но как вы думаете, те, кто дал вам это имя при крещении, были бы горды вашим поведением в настоящую минуту? Надо полагать, они уже ищут вас.

– Они никогда не найдут меня, – решительно заявила девушка.

– Итак, начинайте с самого начала! – сказал герцог, и в его голосе прозвучали властные интонации, так хорошо знакомые всем, кто близко знал его.

– Я не хочу говорить об этом, – попыталась протестовать Бина.

– Мне очень жаль, но я вынужден настаивать на том, чтобы вы сообщили мне, почему именно сбежали из дому, – твердо произнес герцог. – В противном случае можете не сомневаться, что я отвезу вас назад в гостиницу «Чертополох и куропатка».

Она ответила ему долгим оценивающим взглядом.

– Я думаю, вы и вправду способны на такую низость! – сказала она наконец. – Ведь вы англичанин! Я всегда знала, что англичанам доверять нельзя!

– Однако вы все же доверились мне, – возразил герцог. – Вы находитесь в моей карете, и в данную минуту я отвечаю за вас. Почему вы убежали из дому?

– Чтобы избежать… замужества, – еле слышно произнесла Бина.

– Вы помолвлены?

– Папа собирался объявить о помолвке на следующей неделе.

– А вы говорили отцу, что не хотите выходить замуж?

– Говорила… но он даже слушать меня не хотел.

– Почему?

– Ему нравится жених, которого он выбрал для меня.

– А вам он не нравится?

– Я ненавижу его! – с яростью выпалила Бина. – Он старый, скучный, угрюмый и сварливый!

– А как, по-вашему, поступит ваш отец, когда обнаружит, что вы сбежали? – поинтересовался герцог.

– Он кинется в погоню за мной, а за ним и все члены нашего клана, размахивая клейморами![6]6
  Старинная сабля шотландских горцев.


[Закрыть]

– Все члены клана? – спросил герцог. – Наверное, вы несколько преувеличиваете?

– Может быть, и преувеличиваю, – согласилась она, – но я уверена, что папа будет в ярости и бросится разыскивать меня!

– Неудивительно! – заметил герцог. – Но что касается меня, то я не испытываю ни малейшего желания быть втянутым в ваши матримониальные проблемы. К вечеру мы доберемся до следующей почтовой станции, и после этого я предоставлю вам самой заботиться о себе!

– А о большем я вас и не просила! – заявила Бина. – Почтовая станция находится почти на границе, и, как только я окажусь в Англии, я смогу сесть в почтовую карету и добраться до Лондона.

– И что вы намерены делать в Лондоне? – поинтересовался герцог.

– Я не собираюсь долго задерживаться там, – с едва уловимым оттенком презрения сказала Бина. – Я направляюсь во Францию. Теперь, когда война с Бонапартом закончилась, я могу погостить у своей тети, маминой сестры. Она вышла замуж за француза и живет неподалеку от Ниццы.

– А вы сообщили тете о вашем намерении?

– Нет, но я знаю, что она будет рада мне. Она любила маму, но никогда не ладила с моим отцом.

– Вашей матери нет в живых?

– Она умерла шесть лет назад. Я уверена, она никогда не позволила бы папе принуждать меня выйти замуж за человека, который мне отвратителен!

– Насколько мне известно, когда речь идет о замужестве, у большинства девушек не спрашивают их мнения, – медленно произнес герцог. – Я уверен, Бина, что ваш отец печется лишь о вашем благе.

– Что-нибудь в этом роде я и ожидала от вас услышать, – язвительно сказала Бина. – Вы такой же скучный и напыщенный, как лорд Дорнах!

– Лорд Дорнах? – переспросил герцог. – Это за него вас хотят выдать замуж?

– А что, вы знакомы с ним? – встревожилась Бина.

– Нет, – ответил герцог, – но, должно быть, это неплохая партия, а именно это и нужно большинству молодых женщин.

– Но совсем не то, что нужно мне, – сердито возразила Бина.

– Лорд Дорнах богат?

– Очень, насколько мне известно, – ответила Бина. – Но даже если бы он был обвешан с головы до ног бриллиантами, это никак не повлияло бы на мои чувства к нему. Я ведь уже сказала, что он старый и скучный. Меня вовсе не удивило бы, если бы он заточил меня в темнице своего замка и избивал до полусмерти!

– Ваша беда в том, что у вас чрезмерно развито воображение, – заметил герцог.

– Именно это всегда говорит мой папа.

– А что еще он говорит?

– Еще он говорит, что я взбалмошная, неуравновешенная, порывистая и нуждаюсь в сильной, твердой руке! – сообщила Бина, и в ее голосе прозвучали презрительные интонации.

– По-моему, это описание весьма точно соответствует действительности, – сухо сказал герцог.

Бина упрямо вскинула голову.

– А как бы вам понравилось, если бы вас принуждали вступить в брак с человеком, которого выбрали лишь для того, чтобы он занялся вашим перевоспитанием? Кроме того, когда лорд Дорнах делал мне предложение, он даже не сказал, что любит меня!

– Я подозреваю, что вы не очень-то поощряли его на подобное выражение пылких чувств! – с улыбкой заметил герцог.

– Естественно! – вспыхнула Бина. – Я прямо сказала ему: «Милорд, я скорее соглашусь выйти замуж за бездомного бродягу, чем за вас!»

Герцог не выдержал и расхохотался.

– Боюсь, Бина, что ваш план самостоятельно добраться до Ниццы совершенно неосуществим, – сказал он, немного успокоившись. – Печально, если вам придется выйти замуж за человека, к которому вы испытываете такую неприязнь, но, возможно, своим бегством вы достаточно запугали отца и по возвращении найдете его гораздо более покладистым.

– Я не собираюсь возвращаться! – воскликнула Бина. – Я уже сказала вам об этом. Я не вернусь! Ничто не сможет заставить меня изменить решение!

– Ну что ж, это ваше дело, – ответил герцог. – На следующей почтовой станции наши пути разойдутся.

– Вы самый настоящий Понтий Пилат, – презрительно заметила Бина. – Вы не знаете, как поступить в такой сложной ситуации, и поэтому предпочитаете просто умыть руки!

На секунду герцог просто опешил. Он не привык выслушивать подобные вещи.

– Но меня не касаются ваши проблемы! – ответил он, словно защищаясь.

– Несправедливость и жестокость касаются всех! – возразила Бина. – Если бы вы были настоящим рыцарем, таким, о которых пишут в романах, вы готовы были бы сражаться за меня, оберегать меня от всех зол! Вы посадили бы меня на своего коня и увезли в свой замок, чтобы укрыть от всех опасностей.

– Это что-то в духе миссис Радклиф![7]7
  Анна Радклиф (1764–1823) – английская писательница, создатель жанра готического романа.


[Закрыть] – заметил герцог. – Но, к сожалению, мой замок, как вы изволили назвать его, расположен очень далеко отсюда, к тому же как бы я объяснил ваше присутствие там? – Он улыбнулся и добавил: – Похоже, в былые времена у рыцарей, приходивших на помощь прекрасным дамам, не возникало проблемы, что делать с ними потом!

– Это правда, – согласилась Бина, – хотя меня удивляет, что вы до этого додумались!

Герцог ничего не ответил, лишь поднял брови.

– Простите, если мои слова показались вам обидными, – поспешно сказала Бина, заметив его реакцию, – просто я наблюдала за вами, пока вы читали эту старую, пожелтевшую книгу, и она выглядела такой скучной…

– Это трактат о средневековых рукописях.

– Вот видите! Теперь вы понимаете, что я имела в виду! – воскликнула Бина. – Естественно, мне бы и в голову не пришло, что вам известно о существовании странствующих рыцарей и прекрасных дам!

– Возможно, в моем образовании действительно имеется этот досадный пробел, – ответил герцог. – Но все равно, Бина, я чувствую себя обязанным попытаться убедить вас вернуться к отцу.

– Можете не тратить слов зря. Я не вернусь домой. Я поеду к тете.

– А у вас есть деньги на дорогу? – спросил герцог.

Она улыбнулась, и на левой щеке у нее появилась ямочка.

– Я не настолько глупа, как вы думаете, – ответила она. – У меня есть пятнадцать фунтов, которые я взяла из хозяйственных денег, когда экономка отвернулась, к тому же я захватила все мамины драгоценности. Я прикрепила их к внутренней стороне моего платья, поэтому не могу сейчас показать их вам. Но мне известно, что они очень дорогие, и когда я окажусь в Лондоне, то смогу продать их, таким образом у меня будет более чем достаточно денег для того, чтобы добраться до Ниццы.

– Но вы не можете путешествовать совершенно одна! – воскликнул герцог.

– Почему? – спросила Бина.

– Во-первых, вы слишком молоды.

– А во-вторых? – спросила она с легкой улыбкой. Видя, что он колеблется, затрудняясь найти подходящие слова, Бина продолжила вместо него: – А во-вторых, слишком хорошенькая. Можете говорить напрямик, мне отлично известно, что я хорошенькая. Мне твердят об этом всю мою жизнь.

– А вам не кажется, что вы слишком самоуверенны? – поинтересовался герцог.

– Ни в малейшей степени, – ответила Бина. – Моя мать была очень красивой, а я похожа на нее. Она была наполовину француженкой и до того, как вышла замуж за моего отца, жила в Париже.

– По-моему, вы вовсе не похожи на француженку, – заметил герцог.

– Просто, как и большинство англичан, вы по невежеству полагаете, что все француженки должны быть брюнетками, – ответила Бина. – У моей матери были рыжие волосы, такие же, как у меня. И уж конечно, вам должно быть известно, что Жозефина, жена Наполеона Бонапарта, тоже рыжеволосая. – Бина снова вскинула голову. – Я не сомневаюсь, что буду пользоваться огромным успехом в Париже!

Герцог мучительно подыскивал слова. Как объяснить этому взбалмошному созданию, почему она не может отправиться в Париж одна? Как заставить ее понять, что тот успех, на который она может там рассчитывать, вовсе не приличествует девушке ее положения и воспитания?

Но потом он напомнил себе, что все это его не касается. Он вовсе не обязан ввязываться в историю, которая может вылиться в весьма неприятный скандал.

Герцог не был знаком с лордом Дорнахом, но, по всей видимости, это был человек знатного происхождения. Бегство его невесты и без того вызовет немало сплетен, а уж если станет известно, что ей помогал герцог Уорминстер!.. Представив себе все ужасающие последствия этого, герцог твердо вознамерился не ввязываться в столь сомнительную историю.

– Вы совершенно правы, Бина, ваши дела меня не касаются, и я не должен вмешиваться, – решительно произнес он. – Скоро мы доберемся до ближайшей почтовой станции, и каждый пойдет своей дорогой. И я думаю, нам лучше не называть друг другу своих имен.

– А ваше мне и так уже известно, – ответила Бина. – Вы герцог Уорминстер. Я слышала, как ваш кучер объявил об этом хозяину гостиницы, когда вы приехали. Должна признаться, в тот момент мне показалось, что это шутка или надувательство.

– Шутка или надувательство? – переспросил герцог.

– Видите ли, обычно герцоги не путешествуют без лакеев на запятках, сопровождающих верховых и багажных повозок.

– Мой второй экипаж отстал, – непроизвольно вырвалось у герцога, но он тут же пожалел об этом, так как не имел ни малейшего намерения объяснять свое поведение этой нахальной девчонке.

– А, тогда понятно. Но все равно мне кажется, что для герцога это довольно убогий способ путешествовать. Вы что, не можете позволить себе ничего получше?

– Конечно, могу! – почти с горячностью воскликнул герцог. – Просто я терпеть не могу излишней помпы. Я полагаю, что верховые должны сопровождать карету лишь в особых случаях.

– Если бы я была герцогом, – сказала Бина, – меня всегда сопровождало бы множество верховых, и я посылала бы вперед собственных лошадей, чтобы не ездить на тех клячах, которых подсовывают на постоялых дворах.

– В Англии я так и делаю, – ответил герцог. – Но поскольку я приплыл в Шотландию на своей яхте, мне показалось излишним гонять лошадей на такое большое расстояние лишь ради удобства моих слуг.

– Вы приплыли на яхте! Потрясающе! А где она сейчас?

– В Берике, – ответил герцог, – и я собираюсь плыть домой вдоль побережья, а потом по Темзе дойти до Лондона.

– Вот это действительно оригинально! – одобрительно заметила Бина. – Оказывается, вы не такой зануда, как я думала.

– Зануда! – воскликнул герцог.

– Нет, правда, вы какой-то уж очень унылый для герцога, – откровенно заявила она. – Во-первых, вы одеты совсем не по моде. Ваш галстук повязан слишком низко, а кончики воротничка даже не достают до подбородка. К тому же вы неправильно пострижены.

Герцог, который в глубине души гордился своей строгой и несколько старомодной манерой одеваться, неожиданно почувствовал себя задетым.

– По-моему, не стоит переходить на личности, – холодно произнес он. – Возможно, позднее вы будете благодарить небо за то, что я оказался таким занудливым, степенным и скучным. В противном случае вы могли бы сейчас оказаться в довольно затруднительном положении.

– Что вы имеете в виду? – с интересом спросила Бина.

Герцог собрался было съязвить, но удержался, заметив в ее глазах выражение крайней невинности. Он понял, что она действительно не подозревает, в каком опасном положении оказалась бы, сядь она в карету к одному из светских щеголей, многие из которых, несомненно, сочли бы молоденькую, наивную девушку легкой добычей.

– Ну так что же вы имели в виду? – не дождавшись ответа, настаивала Бина.

– Нет, это просто какой-то абсурд! – вырвалось у герцога. – Бина, поверьте мне, вы не можете одна предпринимать путешествие ни в Лондон, ни во Францию! Это абсолютно нереальная затея. Более того, я не допущу, чтобы вы подвергали себя такой опасности.

– А как вы собираетесь помешать мне? – с вызовом спросила девушка.

– В первом же городе, который мы будем проезжать, я сдам вас на руки шерифу, – ответил герцог. – Я оставлю вас на его попечении, а он отвезет вас к отцу.

Девушка вскрикнула от ужаса:

– Нет! Вы не сделаете этого! Как можете вы быть таким жестоким, таким вероломным?

– Вы не правы, я просто благоразумен, и, если на то пошло, я собираюсь поступить так в ваших же интересах!