Текст книги "Запретное влечение"

Бедняга Эверод, – было очевидно, что он все еще не мог понять, как это леди смогла устоять перед его чарами.

– Может, она просто особенная, – возразил Кадд, потирая верхнюю губу ребром ладони, чтобы скрыть разговор от окружающих. – Я уверен, что если бы она провела пять минут в моей компании, я сумел бы убедить ее в преимуществах молодого мужчины.

Эверод лишь фыркнул в ответ.

– Какой самоуверенный наглец. Да видел я тебя во всей твоей мужской красе, – ничего впечатляющего. Уж если бы леди понадобился настоящий жеребец, она должна была бы выбрать меня. Когда я принимаюсь за дело, они едва не теряют сознание.

Кадд улыбнулся виконту, но без теплоты.

– Думаю, что они теряют сознание оттого, что ты часто забываешь о водных процедурах, а не из-за размера твоего мужского достоинства.

Фейн покачал головой, и его зеленые глаза встретились с взглядом Рамскара. Фейн ощутил облегчение от того, что разговор перешел с леди Килби Фитчвульф на другие темы. Какая удача, что Кадд никогда не упускает случая подразнить Эверода. Если никто не вмешается, то стычки не миновать. Спор его приятелей уже начал привлекать внимание других гостей.

– Ты готов поспорить?

Не отрывая взгляда от маркиза, Эверод агрессивно шагнул ему навстречу.

– Я ставлю тысячу фунтов на то, что смогу уложить в постель любую леди на твой выбор.

Кадд решил подзадорить друга и, пронизывая его взглядом своих черных глаз, тихо заметил:

– Любую? Ты уверен, старина? Твое непомерное самомнение заставит тебя краснеть от стыда и сделает тебя на тысячу фунтов беднее уже на следующее утро, если я соглашусь на твои условия.

С запозданием осознавая, что пари требует каких-то ограничений, Эверод сказал:

– Леди должна быть не слишком юной, но не старше моей почтенной матушки.

Он заколебался, а затем грозно добавил:

– И никакой чертовой родни!

Кадд, не унимаясь, ткнул виконта в грудь:

– Может, нам надо попросить слугу приготовить для тебя ванну до того, как я приму условия пари?

Эверод сжал кулаки.

Фейн откашлялся. Его друзья были идиотами. Как еще можно было назвать людей, готовых заключать пари на балу в честь памяти герцога?

– Господа, я понимаю, что, наверное, я намного пьянее, чем думаю, раз ощущаю себя самым благоразумным среди нас. Однако вы должны знать, что мы уже привлекаем взгляды многих гостей. Я уверяю вас, что герцогиня не пощадит нас, если здесь будет драка. Сделайте мне одолжение и уймите свой чертов норов.

Обычно подобные споры не очень трогали Фейна. Бывали случаи, когда он и сам, забавы ради, доводил горячий спор до драки. Он про себя отметил, что находится сегодня в каком-то странном расположении духа. Смерть отца могла быть логичным тому объяснением. Однако в глубине души Фейн чувствовал, что это не причина, а, скорее, оправдание тому, что его уже много дней мучили какие-то смутные волнения.

– Проклятие!

Ругательство сорвалось с уст Рамскара, и оно относилось не к услышанному спору друзей. Его взгляд был направлен на вход в гостиную. Фейн склонил голову набок, чтобы рассмотреть, кто же стал объектом внимания графа. На пороге спиной к залу стояла Файер. Она бросила в сторону брата взволнованный взгляд, прежде чем обернуться. Да с кем она могла столкнуться? Фейн нахмурился, пытаясь найти ответ. Файер стояла, расставив руки, словно пыталась предотвратить чье-то появление.

Когда рядом с Файер возникла фигура джентльмена, любопытство Фейна было удовлетворено. Мужчина отстранил руку Файер и шагнул в зал. Фейн узнал лорда Холленсвота. Он был на четыре года старше Фейна. Барон не имел ни времени, ни желания вести светскую жизнь. Он предпочитал жить в глуши и не обременял себя последними политическими новостями. К сожалению, Фейн прекрасно знал, что вынудило Холленсвота покинуть милую его сердцу деревню.

Гневный взгляд барона безошибочно нашел Фейна, который посмотрел на гостя, не скрывая удивления. Не обращая внимания на попытки Файер остановить его, Холленсвот двинулся в направлении Фейна и его компании. Файер, вместо того, чтобы последовать за ним, кинулась в противоположном направлении. Фейн решил, что, не найдя возможности образумить незваного гостя, сестра решила обратиться за помощью к своему мужу, Маккусу Броули. Однако его появление ничего бы не решило. Фейн почувствовал укол самолюбия, осознав, что сестра мало верит в его способности.

– Добрый вечер, Холленсвот, – непринужденно сказал Фейн, когда барон смел с пути Кадда и Эверода.

Друзья Фейна тут же снова попытались преградить дорогу барону. Какими бы разными они ни были, они тут же забывали о своих ссорах, если одному из их компании нужна была поддержка.

– Вы проделали такой долгий путь, чтобы выразить нам соболезнования и почтить память моего отца.

Если барон и ощутил какое-то замешательство из-за своего явно несвоевременного появления, то он не подал виду. Желание свершить возмездие заставило его забыть о приличиях.

Ванс Митчелл, лорд Холленсвот, выглядел неуместно в бальной зале. Он был выше Фейна и имел телосложение человека, привыкшего к тяжелому физическому труду. Казалось, что его мускулистые плечи вот-вот разорвут ткань сюртука. Лицо барона было волевым и грубым, как и вся его подавляющая фигура. Он не потрудился снять шляпу. Пряди светлых волос выбивались у него над ухом. Посмотрев карими глазами на Фейна, Холленсвот злобно прищурился.

– Не хитрите, Карлайл! – прорычал он, брызгая слюной во все стороны. – Неужели вы думали, что я, узнав о вашем несчастье, забуду о том оскорблении, которое вы нанесли моей семье?

Фейна не удивило появление барона. Более того, он ждал его еще раньше. Но таков уж один из недостатков жизни в глуши: человек обречен узнавать новости последним. Холленсвоту повезло, что Фейн был расположен вести с ним светскую беседу.

– Что действительно было оскорблением, Холленсвот, – так это из рук вон плохая игра вашего брата. Я сделал ему одолжение, приняв у него деньга.

Как и его старший брат, Харт Митчелл никак не вписывался в светское общество. Раздосадованный положением второго сына, лишавшего его титула, Харт отказался помогать брату в управлении поместьем и попытался сделать себе состояние за карточным столом. К сожалению, Харт Митчелл играл так же бездумно, как и жил. Он склонен был делать большие ставки и проигрывать. В отчаянии Харт даже отважился на шулерство. То, что его преследовала неудача, легко можно было доказать: он не выбрал ничего лучше, чем сесть за стол с Фейном и попытаться провернуть свои жалкие трюки.

– На будущее советую вам урезать суммы, которые вы выделяете брату, Холленсвот. Это, возможно, остановит его от бездумной растраты семейного состояния за карточным столом, – спокойно сказал Фейн, не чувствуя ни малейших угрызений совести оттого, что в уплату обмана и долга потребовал не только деньги и городской дом Харта Митчелла, но и двух его лучших лошадей. Фейн, можно сказать, даже проявил щедрость, другой на его месте не стал бы церемониться.

Однако прозвучавший совет привел барона в ярость. Он попытался броситься на Фейна, но Кадд, Эверод и Рамскар удержали его.

– Слишком поздно, ты, черная душа! Харт мертв! – вырываясь, выкрикнул Холленсвот. – Ты убил его!

В ответ на прозвучавшее обвинение, отозвавшееся эхом у Фейна в ушах, в комнате все замерли.

– Если я и имел с ним дело, то только за карточным столом, – ответил Фейн, отметая охватившее его на мгновение беспокойство. – Последний раз, когда я видел вашего брата, он был здоров. Он поднялся из-за стола и ушел, в подтверждение чего я готов пригласить свидетелей.

Фейн хорошо помнил, как разоблачил Митчелла. В тот же вечер Фейна срочно вызывали в городской дом Карлайлов, чтобы сообщить о смерти отца.

– Возможно, Харт умер не от вашей руки, Карлайл, – сказал барон, и его лицо, выражавшее ярость и скорбь, исказилось искренним страданием. – И тем не менее, вы ответственны за его смерть. Вы вовлекли его в игру, в которой он потерял все. Уйдя от вас, мой брат направился домой и перерезал себе горло.

Харт Митчелл мертв? Минувшая неделя прошла, как в тумане, и если кто-то и упоминал о его безвременном уходе, Фейн не обратил на это никакого внимания. Он постоянно вращался в мире, где каждый день наживали и проигрывали состояния. Фейн не однажды был свидетелем неудач, однако он не знал никого, кто бы решился свести счеты с жизнью из-за проигрыша.

– Я не слышал о вашей утрате, – торжественно начал Фейн, – Холленсвот…

– Лжец! – И барон кинулся на Фейна.

Признание Холленсвота привело всех, включая друзей Фейна, удерживавших барона, в изумление. Холленсвот вырвался от них и набросился на Фейна, как разъяренный бык.

Женщины завизжали и побежали в другую половину зала, когда Фейн оказался один на один с бароном, потерявшим над собой контроль.

– Ваш брат был завсегдатаем игорных домов. – Фейн пытался отойти на середину комнаты, все еще надеясь избежать столкновения, – Он был шулером. И его смерть была лишь делом времени.

Фейн пожалел о сказанном еще до того, как успел договорить.

Холленсвот издал душераздирающий, животный вопль. В его карих глазах кипела ненависть, требовавшая выхода. Расмкар схватил барона за руку в тщетной надежде остановить. Попытка защитить друга стоила графу мощного удара в челюсть. Рамскар упал на пол, не издав ни звука. Холленсвот снова бросился на Фейна, пока никто больше не стоял у него на пути.

Фейн охнул, когда барон протаранил его головой в живот, и упал навзничь. Время словно остановилось, и Фейн понял, что это не очень хороший знак. Падая, он заметил бледное и прекрасное лицо своей сестры. Файер стояла в дверях, а ее муж и несколько гостей бросились унимать разбушевавшегося барона.

Правым локтем Фейн больно ударился обо что-то твердое, и на мгновение его плечо словно опалило огнем. От шока у него побелело лицо. Он услышал звук рвущегося холста. Барон пытался добраться до лица Фейна, и в конце концов оба свалились на герцогский портрет, зацепившись за большую деревянную раму. Крики и треск заполнили комнату. Фейн и Холленсвот тяжело рухнули на пол. Рама упала в противоположную сторону.

Фейн был уверен, что у него сломана спина. Но барон, похоже, даже не удивился их падению. Он еще раз двинул Фейна кулаком в челюсть, прежде чем Броули и Кадд оттащили барона прочь. Фейн коснулся щеки. Холленсвот мог гордиться силой удара.

Присев, Фейн ощутил вкус крови. Над ним склонились десятки лиц, но он не мог разобрать, что ему говорили. Он отмахнулся от всех рукой. Бог ты мой, как же у него болела челюсть! Какое унижение – упасть после первого же удара. Когда Фейн с трудом поднялся на ноги, многое стало ясно. Во-первых, Холленсвот не намерен был ждать – он жаждал восстановления справедливости. Во-вторых, с герцогиней мог случиться удар, узнай она о том, что произошло во время приема в их доме. Фейн услышал голос матери за дверью зала – она звала его по имени. Он поморщился. Смерть от руки Холленсвота была забавой по сравнению с гневом, который могла обрушить на голову сына герцогиня.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Две недели спустя

– Я недооценил вас, леди Килби, – сказал Тиг Петум, виконт Дакнелл, протягивая руку двум своим собеседницам, леди Килби Фитчвульф и леди Лиссе Наник, приглашая их выйти из экипажа. – После вашего компрометирующего столкновения с герцогом Солити я решил, что леди Квеннел проявит благоразумие и незамедлительно отправит вас в Элкин, или хотя бы повесит на дверях вашей спальни замки, а на окнах – самые толстые решетки, чтобы защитить джентльменов от ваших смертоносных чар.

Леди Килби приняла руку виконта и сошла с экипажа.

– Очень мило, милорд, – сухо заметила она, оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, не слышал ли кто его нелестного замечания, – Вы так красноречивы, так убедительны.

Она убрала руку и шагнула от него прочь.

– Лисса, прошу тебя, напомни мне, чтобы я отрезала себе язык, если я снова решусь довериться лорду Дакнеллу.

Леди Лисса Наник, все еще сидевшая в экипаже, недовольно вздернула брови.

– Действительно, Дакнелл, я не ожидала от вас такого. Разве вы не видите, как вы расстраиваете подобными разговорами леди Килби?

– Я пошутил, Фитчвульф, – сказал лорд Дакнелл, направляясь к Килби, но она резко остановила его взмахом руки.

Он нахмурился, а она с непреклонным видом отвернулась.

– Будьте же благоразумной. Никто нас не слышал. Не из-за чего поднимать столько шума.

В глубине души Килби знала, что виконт не желал ей зла, а лишь дразнил ее. Однако ей сложно было представить, что она когда-нибудь будет воспринимать смерть герцога Солити на полу ее будуара как повод для шуток. Килби не могла винить его в столь скоропостижной смерти, однако тот факт, что герцог скончался в ее спальных покоях, ставил под угрозу исполнение всех ее давно вынашиваемых планов. Планов, которые она начала строить с того самого вечера, когда Арчер, используя Джипси, выманил Килби из ее тайника. Он не избил ее. Вместо этого Арчер открыл ей семейные тайны, в которые она, даже спустя девять месяцев, все еще не могла поверить.

– Мы с тобой в неравных условиях, Килби, – сказал ей Арчер, приходя в ярость оттого, что она не признавала его авторитета. – Черт побери, ты мне даже не сестра!

– Я твоя сводная сестра, – выпалила Килби, злясь на своих родителей за их безвременный уход, который оставил ее и Джипси один на один с жестоким Арчером. – У нас с тобой общий отец, хотя, я должна признать, что когда ты в таком состоянии, я с трудом верю, что нас что-то связывает.

Арчер напугал ее, внезапно схватив и притянув к себе на неприлично близкое расстояние. Килби запрокинула голову, и его губы тронула зловещая улыбка.

– Это потому, моя дорогая Килби, что между нами и нет никакой связи. Мой отец, лорд Ниппинг, не был тебе родным отцом.

Килби уперлась руками Арчеру в грудь и с силой оттолкнула его. Он споткнулся, но тут же рассмеялся, заметив разлившуюся по ее лицу бледность: он был доволен произведенным эффектом.

– Я знаю, что ты можешь быть жестоким, мой дорогой брат. Настолько, что твои слова, наверное, обрадовали бы меня, окажись они правдой.

– Но есть письма, Килби. Я наткнулся на них, когда просматривал бумаги отца.

– Какие письма? – возмущенно спросила она, все еще не веря ни единому его слову.

– Письма, написанные рукой моей мачехи. Я должен сказать, что она очень иносказательна в своих признаниях, но правда все же очевидна. Твоя мать была обманщицей и шлюхой. Я не знаю, кто твой настоящий отец, но точно не лорд Ниппинг.

С того вечера как Арчер сделал свое шокирующее признание, Килби стала отсчитывать дни до того момента, когда она сможет вырваться из-под тягостного опекунства брата. В тот вечер он с какой-то злобной радостью сообщил ей о своих ближайших планах: ее судьба рисовалась в самых черных красках. Арчер признался, что испытывает к ней вовсе не братские чувства. Сама мысль о том, что он воспылал к ней похотливой страстью, вызывала у девушки отвращение. Однако теперь она понимала, почему Арчер с таким оптимизмом воспринял новость о том, что их не связывают кровные узы. Если в свете его поступки подверглись бы осуждению, то при нынешних обстоятельствах Арчера, уложившего в постель дочь своей мачехи, никто бы не считал греховодником. Килби не сомневалась, что он в тот же вечер затащит ее в постель: беспокойный голодный взгляд выдавал его истинные чувства.

К счастью для нее, его жажда власти и денег спасли Килби от его похоти. Арчер был хитер. Он знал, что, выдав Килби замуж за джентльмена, которого он выберет сам, можно расширить свои возможности и усилить влияние в свете. Арчер решил найти такого человека, которого он сможет полностью контролировать и который проявит готовность уступить место на супружеском ложе ему, Арчеру. Килби не верила в то, что во всей Англии найдется мужчина, который добровольно захочет оказаться в роли рогоносца, но Арчер заверил ее, что такие мужчины существуют. Надо лишь проявить терпение, пока лопушка не захлопнется и в нее не попадет жирная добыча.

После неожиданного визита Придвин Хасп, виконтессы Квеннел, в Элкин у Килби впервые появилась надежда на то, что коварным планам Арчера не суждено сбыться. Виконтесса была хорошей подругой ее родителей. Леди Квеннел, которую близкие называли Придди, вскоре заметила, что интерес Арчера к сестре носит нездоровый характер. Хотя у Килби была возможность открыться ей, девушка сомневалась в том, что сможет рассказать все о планах, вынашиваемых Арчером, так как они выдали бы его жестокость и подлость. Как и надеялся ее брат, она промолчала из чувства гордости и стыда. Если Арчер и готов был поведать правду о том, что лорд Ниппинг не был ее отцом, то Килби не могла предать мать, публично признав ее обман.

Будучи уверенным в безграничной власти над Килби, Арчер пошел так далеко, что рассказал Придди о своих амбициозных планах замужества сестры. Внимательно следя за выражением лица виконтессы во время высокомерного монолога Арчера, Килби отметила про себя, что он явно просчитался, открывшись Придди. На правах старой подруги леди и лорда Ниппинг виконтесса выразила готовность помочь Килби и поддержать ее в свете. Арчер попытался отказаться от ее щедрого предложения, но леди Квеннел не обратила внимания на его слова. Если Арчер изъявил желание выдать сестру замуж, то Килби должна провести сезон в Лондоне. Виконтесса даже выразила готовность выступить в роли наставницы и опекунши. Леди Квеннел была вдовой. Ей было сорок пять лет, у нее не было детей, и она считала своим долгом исполнить то, что на ее месте сделали бы лорд и леди Ниппинг.

Килби поняла, что предложение леди Квеннел привело Арчера в ярость, однако он не мог найти достойного повода для отказа. С явной неохотой он дал свое согласие на то, чтобы Килби провела сезон в Лондоне. Девушка чувствовала себя победительницей. Хотя леди Квеннел и обыграла Арчера, он все еще верил в то, что имеет безграничную власть над своей покорной сестрой. Джипси была гарантией, что Килби вернется в Элкин сразу после того, как с помощью виконтессы обретет лоск и блеск, положенный великосветской леди.

Спустя несколько месяцев по дороге в Лондон виконтесса выразила сомнение в том, что Арчер смог бы найти для Килби подходящего мужа. Может, Придди и имела какие-то подозрения на его счет, но она не высказала их вслух. Однако Килби видела отражение своих страхов в отношении Арчера в светло-голубых глазах леди Квеннел. Виконтесса бодро пообещала, что посвятит всю себя благородной задаче выдать Килби замуж, лишь бы избежать возможного вмешательства со стороны Арчера.

В Лондоне все шло замечательно. До того момента, когда герцог Солити не упал мертвым к ногам Килби. Девушка была благодарна Придди за то, что та не отослала ее назад, в Элкин. Однако бедная виконтесса была в отчаянии с тех пор, как узнала о смерти герцога. Если бы в свете узнали о подробностях, все планы по поводу удачного замужества Килби рухнули бы, как карточный домик. Пытаясь замять грозящий им скандал, леди Квеннел смело обратилась к семье Карлайлов в тот вечер, когда герцог испустил дух. Ей удалось убедить семейство в том, что публичное разбирательство не приведет ни к чему хорошему. Так или иначе, но в бальных залах и светских гостиных все же поползли слухи о том, что герцог умер после посещения любовницы. Килби узнала, что такое предположение как нельзя лучше подтверждала репутация герцога Солити, который имел не одну фаворитку. Кто же мог подумать, что он окажется таким ловеласом? В свете называли разные имена, и все пытались узнать, кто же на самом деле была та загадочная леди. К счастью, имя Килби не упоминалось ни разу.

Девушка рассказала Лиссе и Дакнеллу правду. Она не могла поступить иначе, потому что Придди отказалась обсуждать с ней эту тему, а Килби была вне себя от волнения и тревога, вспоминая обстоятельства смерти герцога Солити. Ее друзьям можно было доверять: они делились секретами много лет. Ее раздражение в отношении лорда Дакнелла вскоре пройдет. Но в то мгновение, когда он позволил себе подшучивать над Килби и высказал предположение о ее порочных чарах, она горько пожалела о том, что сделала его наперсником. Он никому ничего не расскажет, подумала она. То, что он вел себя так вызывающе, было вовсе не в его стиле.

Килби не могла удержаться, чтобы не ответить резкостью на бесчувственность Дакнелла.

– Вы знаете, что Элкин сейчас не менее опасное место. И Придди это понимает. Я думала, что вы разделяете мое настроение, милорд. Наша дружба, насчитывающая столько лет, позволила мне быть с вами откровенной.

Его предположения и намеки больно жалили ее самолюбие. Она не представляла, что могла бы флиртовать с каким-нибудь джентльменом, как заправская кокетка.

– Да, похоже, что это так, – загадочно отозвался Дакнелл, заставив Килби стиснуть зубы от негодования. Когда она отошла от него на несколько шагов, он вздернул брови, выражая веселое недоумение. Однако он решил больше не провоцировать и без того взволнованную леди и обернулся с самой чарующей улыбкой к Лиссе.

– Что вы на это скажете, Нанн?

Леди Лисса, или Нанн, как ласково называли ее друзья, была дочерью герцога и герцогини Вилдон. Все, кто знакомился с ней, первым делом обращали внимание на ее необыкновенно высокий рост. Килби заметила, что Лисса, стоявшая рядом с Дакнеллом, оказывается, была всего сантиметров на пять ниже его.

Килби считала высокий рост большим преимуществом, но Лисса не разделяла восторга подруги. Она боялась, что ее рост вызывает мысли о том, что ее фигура похожа на мальчишескую. Сама Лисса мечтала, чтобы ее формы считали женственными. У нее было миловидное лицо, бледно-голубые глаза, ровные зубы и длинные волнистые волосы цвета пшеницы. В девятнадцать она испытывала давление со стороны родителей, которые хотели устроить выгодный брак дочери уже в этом сезоне. Килби не сомневалась в том, что Лисса получит сразу несколько предложений еще до окончания сезона, хотя все же делала оговорку на то, чтобы джентльмен, который будет добиваться руки ее подруги, одинаково высоко ценил ее как личность и как обладательницу знатного титула.

Друзья подошли к Килби поближе, так, чтобы их разговор не могли услышать посторонние.

– Я думаю, что если вы не перестанете мучить Килби своими выходками, то получите достойный отпор, – сказала Лисса, подходя к подруге.

– Что вас беспокоит, Дакнелл? Только не говорите, что верите, будто Килби пригласила старика в свои покои для того, чтобы соблазнить.

Дакнелл перевел взгляд своих темно-карих глаз с Лиссы на Килби. Его манера была слишком откровенна и груба. Килби сжала в руках зонтик. Хотя виконт и заслужил получить от нее но голове зонтиком, она пыталась держаться в рамках приличий. И, в конце концов, это Килби упросила его отправиться с ними на ярмарку в восточную часть Лондона, чтобы Дакнелл защитил их и случае необходимости. Двум утонченным леди не пристало появляться на ярмарке без эскорта.

– Нет, – спустя несколько секунд сказал Дакнелл. – Герцог Солити имел ужасную репутацию. Я бы с готовностью посвятил нас во все детали, если бы вы предупредили меня, что собираетесь увидеться с этим, господином наедине.

Килби вся сжалась от упрека, прозвучавшего в его словах. Дакнелл выставил ее безмозглой курицей. Но он ошибался. Она первая готова была признать, что Лондон не ее стихия. В отличие от друзей Килби, ее прятали в деревне, потому что ее родители предпочитали уединенную жизнь в глуши и всячески оберегали дочь от городской суеты. Даже когда ее отец отправлялся в Лондон и Килби просила разрешить ей сопровождать его, он всякий раз отказывал ей в этой просьбе. Он читал дочери нравоучения о том, что город заражен бездельем, которое не может не сказываться на моральном облике людей. Она выросла, свято веря в то, что Лондон населен порочными и ленивыми созданиями. И буйное поведение Арчера только укрепило ее в этом мнении.

Лишь после того, как Килби познакомилась с Лиссой на одном из приемов, устроенных летом ее родителями, она узнала более радостную картину городской жизни. С тех пор она стремилась в Лондон. Ссора с Арчером и его гневные признания только подогрели ее желание.

Заявление Арчера посеяло сомнение в душе Килби относительно ее отца. Часть ее души отказывалась верить Арчеру, который наверняка исказил правду, чтобы больнее ранить чувства Килби и добиться своих гнусных целей. Хотя он оставался непреклонен относительно того, что письма будут храниться у него, он позволил ей прочесть те из них, которые носили наиболее компрометирующий характер. И только тогда Килби вынуждена была признать, что у ее матери были секреты. Девушка знала, что ответы на все мучившие ее вопросы она сможет найти только в Лондоне. К счастью, она была здесь под покровительством Придди. И Килби не позволит никому и ничему, в том числе собственной наивности, прервать, ее пребывание в городе.

Девушка в волнении покрутила зонтик. Дакнелл не намерен был оставлять в покое эту тему до тех пор, пока Килби не получит заслуженную, по его мнению, порцию страданий.

– Я не слышала ни одного, плохого слова о герцоге Солити. Он казался обаятельным и серьезным в отличие от других великосветских джентльменов, – сказала Килби, зная, что была покорена комплиментами Солити и его красивым лицом. – Я была благодарна ему за то, что он согласился поговорить, о моих родителях, и не придала значения тому, что он предложил вести беседу в приватной обстановке. Поскольку я не хотела, чтобы, Придди или кто-нибудь еще узнал о том, что я ворошу прошлое своих родителей, предложение герцога меня вполне устроило.

– Вы наивная девочка. Он намеревался затащить вас в постель, – резко сказал Дакнелл. – Вы упростили ему задачу, пригласив в свои спальные покои, – хотя бы это вы понимаете?

Килби ответила выразительным, испепеляющим взглядом. Она с трепетом относилась к своему другу, но если он собирался и дальше напоминать о ее глупости, она не ручалась за свои действия.

– Сколько раз мне повторять? Я не приглашала герцога в свои спальные покои. Он сам пошел за мной.

Лисса сочувственно похлопала подругу по руке.

– Наверное, ты была в ужасе, когда увидела, что он идет за тобой.

– Честно говоря, нет, – призналась Килби своим друзьям. – Я думала, что бедняга смущен.

Дакнелл лишь фыркнул в ответ.

– Фитчвульф, – с теплотой сказал он, – за вами нужно присматривать.

Килби ощутила, как ее щеки вспыхнули в ответ на его замечание. Не говоря ни слова, она направилась в центр ярмарки, не заботясь о том, идет за ней Дакнелл или нет. Лисса отставала от него на шаг. Виконт всегда серьезно относился к роли телохранителя, поэтому, не обращая внимания на вспыльчивость своей спутницы, продолжил путь.

– Я хотела напомнить вам, что герцог Солити до конца оставался джентльменом, – резко ответила Килби, но, осознав, каким нелепым было ее признание, часто заморгала. Кроме того, она лгала. Но никому не следовало знать, что герцогу удалось похитить поцелуй с ее губ. Ей и без того хватало проблем.

– Вам нужно возблагодарить небеса зато, что они оборвали его бренный путь, явив вам тем самым свое благословение, – парировал Дакнелл.

Он схватил Килби за руку и приостановил ее бегство.

– Оставим эту тему, – пробормотала Лисса, поравнявшись с ними.

Она и раньше становилась между Килби и Дакнеллом, когда они затевали ссору.

Дакнелл был невыносим с той самой минуты, как приблизился к их экипажу. Килби не могла найти объяснения его поведению.

– Я думаю, что все согласятся с тем, что герцог дорого заплатил за свои ошибки. Пусть его душа покоится с миром.

– Я предлагаю поговорить о чем-нибудь другом, – сказала Лисса.

– Я согласна, – отозвалась Килби, с благодарностью улыбнувшись подруге.

Виконт ослабил хватку, затем сложил руки за спиной и минуту шагал, не нарушая тишины.

– Прекрасно, я начну. Кто станет вашей новой жертвой, леди Килби?

То, что он обратился к ней с упоминанием ее титула, выдавало его истинное настроение, но она не собиралась терять самообладание.

– О небеса, вы говорите так, словно я убила герцога.

– Я знаю, что нет. Но именно так думают Карлайлы, – мягко сказал Дакнелл.

Она открыла рот от удивления.

– Но это абсурд. Даже хирург, прибывший в дом, подтвердил, что его смерть была вызвана естественными причинами.

– Фитчвульф, вы такая наивная, – вздохнул виконт. – Я говорю не о причинах смерти, – объяснил он, словно наставляя маленького ребенка. – Я готов поспорить, что Карлайлы думают, будто герцог умер от переутомления, находясь между вашими прелестными ножками.

Обе дамы только охнули в ответ на нарочито вульгарный тон виконта. Его грубая версия случившегося заставила Килби испытать приступ тошноты. Она рассеянно потерла живот. Придди предупреждала ее, что хотя семья герцога согласилась не предавать огласке обстоятельства смерти Солити, их догадки относительно причин его смерти им неподвластны. И хирургу, и слугам щедро заплатили за молчание. Однако что будет, если они все разболтают? А члены семьи герцога? Боже мой, он ведь был женат! Неужели вся семья Карлайлов верит в то, что Килби была любовницей герцога? О, как они, должно быть, презирают ее!

– Я уверена, что не все в семье Карлайлов верят в то, что ты была любовницей герцога. Разве вы со мной не согласны, милорд? – спросила Лисса, прерывая печальный ход мыслей Килби.

Нанн нахмурилась, словно предупреждая виконта, что он обязан согласиться.

– Да, – произнес Дакнелл.

Его взгляд стал мягче, когда он заметил, как расстроена Килби.

– Вы новенькая в свете. Кто-то будет презирать вашу красоту, но кто-то тут же возжелает, чтобы вы принадлежали ему. Если Карлайлы или их слуги решатся нарушить обет молчания, то ваша короткая связь с герцогом станет темой для сплетен, и леди Квеннел об этом знает. В таком случае наилучшим выходом станет ваш отъезд. Если вы решите вернуться к следующему сезону, Карлайлы забудут о вашей причастности к смерти герцога.

– Нет, вы не правы, – резко ответила Килби.

Откровенность Дакнелла злила ее, но она понимала, что его слова были продиктованы заботой о ней. Он думал, что Килби недостаточно сильна, чтобы выдержать косые взгляды света.

– Карлайлы ничего не добьются, открыв правду. Они сохранят этот секрет. Придди считает, что этот инцидент уже исчерпан. Я доверяю ее мнению. И, кроме того, я ни в чем не виновата!

Она покачала головой.

– Мы еле вынудили Арчера дать согласие на мою поездку. Если он узнает, что я занялась поисками мужа, не посоветовавшись с ним, или, не дай бог, ему станут известны интимные подробности смерти герцога, он сам увезет меня из Лондона и посадит под замок, чтобы выпустить, когда я стану слишком старой. Мне стало известно из очень надежного источника, что один джентльмен, которого знала моя матушка, может находиться сегодня здесь. Я хотела бы с ним познакомиться. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?