Текст книги "Грех и любовь"

Глава 2

Легкие у Марианны оказались великолепными! Джейн только диву давалась, как громко, оказывается, может кричать младенец.

Прижав Марианну к груди, она ходила взад и вперед по кухне, покачивая ребенка, надеясь таким способом успокоить его.

Но не тут-то было. Девочка продолжала неистово вопить.

Обычно, когда Марианна спала, она была похожа на маленького ангелочка, однако в данный момент ангельское личико, искаженное гримасой плача, покраснело. В очередной раз повернув головку, девочка ткнулась личиком в грудь Джейн и, не получив желаемого, закричала еще громче.

Испытывая полнейшую беспомощность, Джейн и сама чуть было не расплакалась.

– Ш-ш-ш, моя маленькая, – прошептала она. – Молочко подогревается. Потерпи немножко.

– Уж не знаю, сколько я еще вытерплю эти вопли. Никаких нервов не хватит слушать этого ребенка, – запричитала тетя Вилли. Сидя в кресле у камина, она обмахивалась носовым платком с черной каймой. – Может, ты нечаянно уколола ее булавкой, когда…

– Когда пеленала? Уверяю вас, я была чрезвычайно осторожна. – Джейн была настолько раздражена, что едва сдерживалась. – Она просто голодная.

– Нужно было позволить этой Кроккетт покормить ее.

– Люси Кроккетт – грязнуля. Я ее и близко не подпущу к Марианне.

Вспомнив о единственной кормящей матери в деревне – неряшливо одетой жене владельца гостиницы, от которой за версту разило потом и виски, – Джейн даже содрогнулась от отвращения.

– Понять не могу, почему этого ребенка оставили на пороге именно нашего дома? Неужели другого места не нашлось? – вновь запричитала тетя Вилли. – Это лорд Чейзбурн должен взять на себя опеку над ребенком, а не мы с тобой. Кто бы мог подумать, что он превратится в настоящее исчадие ада? Счастье, что никто тебя не видел, когда ты к нему ходила.

Тетушку удар бы хватил, узнай она, что Джейн ворвалась к лорду Чейзбурну в спальню и лицезрела его голым. При воспоминании об этом лицо Джейн залила краска стыда. Чтобы прекратить беспредметный разговор, она сказала.

– Именно поэтому я и оставила ее у нас. А теперь подержите-ка Марианну Я приготовлю для нее бутылочку.

– Я?! – ахнула тетя Вилли, шаря по столу в поисках фляжки с успокоительным, и ожесточенно затрясла головой, отчего ее каштановые с проседью кудри закачались из стороны в сторону. – Я понятия не имею, как обращаться с детьми!

– Но вы же жили здесь, когда родилась я! Наверняка какой-то опыт у вас имеется.

– Откуда? Твой дорогой батюшка – упокой. Господи, его душу – нанял для тебя няню. А замужем я никогда не была, ты же знаешь, из-за своего исключительно хрупкого телосложения…

– Ничего, несколько минут выдержите. – С этими словами Джейн вручила вопящего младенца тетке.

Та неуверенно взяла его на руки, машинально прижала к пышной девичьей груди и, взглянув широко раскрытыми от ужаса глазами на Марианну, жалобно воскликнула:

– О Боже! Боже милостивый!

В другой раз Джейн непременно кинулась бы утешать тетушку, но сейчас ей было не до нее. Подбежав к камину, она опустила мизинец в кастрюльку, в которой подогревалось молоко, и тотчас же отдернула палец. Перегрела.

Обернув ручку краем фартука, Джейн отнесла кастрюльку к длинному столу, и, плеснув в нее из глиняного кувшина холодного молока, тщательно размешала. Решив, что теперь температура вполне подходящая, Джейн вылила молоко в стеклянную бутылочку и, обвязав вокруг горлышка бечевку, соорудила на ее конце нечто вроде соска. Если такой метод вскармливания подходит для осиротевших ягнят, значит, он сгодится и для детей.

Должен сгодиться.

Избавив от кричащего младенца тетушку Вилли, которая тотчас схватила свою фляжку, изрядно отпила из нее и принялась жаловаться на тяжкие испытания, свалившиеся на ее бедную голову, Джейн, не обращая внимания на ее стенания, положила ребенка на согнутую руку и осторожно поднесла импровизированный сосок к беззубому, широко раскрытому в плаче рту Плач тут же прекратился. Крошечные губки сомкнулись вокруг соска и принялись сосать. Раз, другой, третий… О Господи Она ест! Какое счастье!

Однако Джейн слишком рано обрадовалась.

Выплюнув сосок, Марианна отвернулась и завопила громче прежнего, Джейн попыталась снова сунуть ей в рот сосок, но не тут-то было Похоже, малышке он пришелся не по вкусу.

Через несколько секунд платье на груди Джейн насквозь пропиталось молоком. Чувствуя себя абсолютно беспомощной, она едва не зарыдала от отчаяния. В этот момент крошечная ручка выбила из ее руки бутылочку.

Упав на каменный пол, та разбилась вдребезги.. Молоко разлилось, забрызгав Джейн.

– Боже правый! – простонала тетя Вилли, – Что же нам теперь делать?

У Джейн не было ответа на этот вопрос Опустив голову, она прижала к себе несчастное дитя, и слезы, которые она с таким трудом сдерживала, заструились у нее по щекам Хотелось только одного опуститься на пол и заплакать вместе с Марианной. Еще никогда в жизни Джейн не казалась себе такой ничтожной и беспомощной. Не женщина, а жалкая пародия на нее.

В этот момент скрипнула дверь, и послышался мужской голос:

– Слезами горю не поможешь.

Тетя Вилли пронзительно взвизгнула. Джейн застыла на месте как вкопанная. Поморгав глазами, она сквозь пелену слез увидела, что перед ней, прислонившись к дверному косяку, стоит не кто иной, как лорд Чейзбурн, как всегда элегантный и изысканно одетый, желтовато-коричневые панталоны, ярко-зеленый сюртук, белоснежный галстук, великолепно оттеняющий смуглую кожу, серебряные запонки в манжетах рубашки.

Рядом с этим изящным господином Джейн показалась себе сущим пугалом, растрепанные волосы, залитое молоком платье, а на руках – вопящий ребенок.

Его ребенок.

В ту же секунду смущение Джейн как рукой сняло Глядя на лорда Чейзбурна с неприкрытой враждебностью, она холодно промолвила.

– Я думала, вы дома. Мистер Григсби отправился к вам.

Недовольно поморщившись, Итан бросил:

– Именно поэтому я здесь.

– Именно поэтому мы здесь, – поправила его выскользнувшая из темноты коридора женщина Джейн видела только Итана и не заметила, что он пришел не один Золотисто-каштановые волосы стоявшей рядом с ним дамы были уложены в такую замысловатую прическу, какую Джейн никогда не соорудить, проживи она хоть до ста лет Облаченная в изящное шелковое платье персикового цвета, леди Розалинда казалась слишком хрупкой и очаровательной, чтобы быть чьей-то матерью, не говоря уж о том, чтобы иметь такого взрослого сына. Узнав вдовствующую графиню, свою крестную, – хотя леди Розалинда с неизменным постоянством пренебрегала своими обязанностями, – Джейн похолодела.

– Миледи! Я слышала, вы за границей.

Слушая истошный детский плач, леди Розалинда через силу улыбнулась.

– О, я вернулась всего несколько дней назад. Ни за что на свете я не пропустила бы открытие лондонского сезона – Розалинда, дорогая, – подала голос тетя Вилли, – простите, что я не встаю Вы же знаете, у меня больные ноги – Вильгельмина, дорогая, я бы никогда не позволила вам беспокоиться из-за меня. – И она легкой походкой направилась к Джейн, осторожно обходя осколки. Подойдя, сюсюкающим голоском спросила. – И кто эта прелестная малышка, от которой столько шума?

Джейн похолодела от ужаса. Что же ей сказать?

Но графиня как ни в чем не бывало продолжала.

– Не иначе как моя внученька?

Леди Розалинда все знает!

У Джейн упало сердце. Она взглянула на Итана. Тот, нахмурившись, стоял в дверях, явно не желая принимать участия в этом шуме, устроенном его собственным чадом. Если он виделся с Григсби и подписал бумагу, зачем явился сюда?

Джейн охватил страх. Наверное, он не подписал. Должно быть, все-таки решил оставить Марианну у себя.

– О Господи! А ты, малышка, с характером, – продолжала леди Розалинда все тем же нелепым сюсюкающим тоном, который ей самой казался самым что ни на есть естественным. – Мы тебя издалека услышали. На вид тебе месяца два… и, как видно, за тобой хорошо ухаживали. Вы только посмотрите на эти хорошенькие голубенькие глазки. – Она бросила на сына многозначительный взгляд. – У твоего папочки, когда он родился, тоже были голубые глаза. Интересно, поменяют ли они цвет? Станут ли такими же темными, как теперь у него?

И она пощекотала Марианну под крошечным подбородком. Малышка, моргая, уставилась на незнакомую тетю. На несколько секунд рыдания стихли. Однако передышка оказалась недолгой. Набрав в грудь побольше воздуха, ребенок снова зашелся плачем.

– Она голодная, – в отчаянии пролепетала Джейн. – Я пыталась кормить ее из бутылочки, но… да вы и сами видите, чем все закончилось.

Склонив набок голову, леди Розалинда несколько секунд подумала, а потом спросила:

– А вы не пробовали искать кормилицу?

– Пробовала. Я посылала на поиски свою кухарку, миссис Эвершед, но она вернулась ни с чем.

– Нужно было оставить ребенка на попечение моей экономки, как я вам уже говорил, – подал голос Итан, по-прежнему стоявший у двери. – Сами вы, похоже, понятия не имеете, как обращаться с младенцами.

Его высокомерный тон вывел Джейн из себя. Она пытается сделать для его ребенка все, что в ее силах, так он еще и издевается?

Решительно направившись к Итану, она сердито сказала:

– А вы, очевидно, имеете об этом понятие. Может быть, справитесь лучше меня?

И, подойдя к оторопевшему Итану, сунула Марианну ему в руки. Неловко подхватив ее, он поспешно вытянул руки, держа ребенка подальше от себя, словно боясь, что малышка его укусит. Вскинув темные брови, он с ужасом уставился на дочь.

– Что, боитесь, она описает ваш чистенький сюртучок? – насмешливо бросила Джейн.

– Нечего надо мной издеваться! – рявкнул Итан. – Я вам не говорил, что знаю, как обращаться с младенцами!

– Тогда нечего было сюда приходить с вашими бесплатными советами! Подписали бы документ да и развлекались бы себе дальше со своей блондиночкой.

За спиной послышался деликатный кашель леди Розалинды.

Ужаснувшись тому, что наговорила, Джейн поспешно сказала:

– Прошу прощения, миледи. Я не хотела вас оскорбить.

– Ничего. – Леди Розалинда величаво махнула рукой. – Я прекрасно осведомлена о… гм… интересах своего сына.

По-прежнему держа ребенка на вытянутых руках, Итан направился к матери:

– Подержи ее, мама.

Та, смеясь, покачала головой:

– Ты ведь пришел сюда повидаться со своей дочкой! Так что сам и держи.

– Да никакая она мне не дочь! – выпалил Итан.

Как же ему хотелось, чтобы это и в самом деле было так.

Опасаясь даже взглянуть на ребенка, он бросил хмурый взгляд на леди Розалинду. Его мать лишь мило улыбнулась и скрестила руки на груди, когда он попытался вручить ей младенца.

Все три женщины приняли одинаковую позу: скрестили руки на груди. Леди Розалинда сияла от счастья. Как же, наконец-то она стала бабушкой! В кресле у камина сидела Вильгельмина, периодически обмахивая носовым платком толстое багровое лицо. Джейн стояла между ними и хмуро смотрела на Итана. Выбившиеся из прически завитки волос придавали строгим чертам неожиданную мягкость, однако на лице ее было написано: она хочет наказать несчастного отца, заставить его принять этого ребенка.

Черт бы побрал эту упрямую старую деву!

Заскрежетав зубами от ярости и в то же время чувствуя, что его охватывает паника, Итан начал озираться по сторонам, соображая, куда бы положить продолжавшего вопить младенца. Не на стол. С него он может скатиться. И вообще ни на какой предмет мебели с гладкой поверхностью. Может, на ящик для дров? Нет, он слишком твердый.

Нужно отнести ее наверх, решил Итан, в одну из спален.

Марианна извивалась, как форель, пойманная в сеть. Боясь уронить ее, Итан согнул руку в локте и неуклюже положил на нее ребенка. Она оказалась сильнее, чем можно было ожидать от такого крошечного существа. И тем не менее лучше отдать ее на попечение тому, кто умеет заботиться о младенцах, тому, кому весь этот кошачий концерт нипочем. Но в тот момент, когда Итан направился к двери, произошло нечто удивительное.

Марианна перестала плакать.

Несколько раз прерывисто вздохнув, она затихла. О Господи, уж не придушил ли он ее ненароком?

Встревоженный Итан взглянул на малышку. Она пристально смотрела на него полными слез голубыми глазенками, и на ее крошечном личике застыло недоуменное выражение. Ресницы слиплись от слез. Дневной свет играл на вздернутом носике, влажных розовых щечках, дрожащих губках. На Итана пахнуло молоком, и вдруг странное чувство охватило его.

Марианна выглядела совершенно беспомощной, доверчивой и потрясающе невинной.

Невыразимая нежность сдавила Итану грудь. Машинально протянув руку, он осторожно погладил пальцем гладкую, бархатистую кожу ребенка. Ему вдруг страшно захотелось защитить эту крошку, но он попытался подавить в себе это чувство, призвав на помощь подозрительность.

Марианна…

Кто дал ей это имя? Кто оставил эту малютку на пороге соседского дома? И самый главный вопрос: на самом ли деле ее отец он?

Тем временем малышка неуклюже сунула крохотный кулачок в рот и, пососав его несколько секунд, изогнулась и снова зашлась в плаче.

Чувствуя себя абсолютно беспомощным – еще никогда в жизни ни с одной женщиной у него этого чувства не возникало, – Итан повернулся к трем женщинам, с нескрываемым интересом взирающим на него, и бросил:

– Должна же быть в округе хоть одна кормящая мать!

– Это ужасно! – вскричала Вильгельмина. – Бедняжка умрет от голода!

– Тише! – цыкнула на нее Джейн. Она и сама этого боялась. – Моя кухарка нашла одну, но я ее к Марианне и па пушечный выстрел не пущу.

– Боже правый! – воскликнул Итан. – Значит, вы предпочитаете уморить ее голодом? Ну конечно, это ведь не ваша дочь!

И тотчас же раскаялся в своей грубости. Нижняя губа Джейн задрожала, и лицо ее вдруг сделалось беззащитным, как у младенца. Итана вдруг как громом поразило а что, если Джейн мечтает выйти замуж и иметь собственных детей? Неужели и этой сварливой старой деве хочется простых женских радостей? Ему стало искренне ее жаль. Но жалость тут же испарилась, стоило ей открыть рот.

– И не ваша, по вашему же собственному утверждению, – изрекла она. – Так что подпишите документ об отказе от ребенка и можете возвращаться домой, чтобы продолжать развлекаться.

И, шурша юбкой, Джейн направилась к нему. Итан крепко прижал малышку к груди.

– Сегодня утром вы были уверены в том, что она моя.

Причем настолько, что вам не терпелось мне об этом сообщить.

На щеках Джейн появился стыдливый румянец. Значит, ему все-таки удалось вогнать эту строптивую мисс Мейхью в краску!

– А теперь я думаю по-другому, – бросила она, неодобрительно глядя на него. – Марианна не может быть дочерью такого неисправимого повесы, как вы. И я не допущу, чтобы вы и ее развратили.

– Не беспокойтесь. Я не совращаю женщин моложе восемнадцати лет.

Серо-голубые глаза Джейн расширились. Румянец на щеках стал ярче. «Интересно, испытывала ли она когда-нибудь сексуальное влечение? – подумал Итан. – Мечтала ли, лежа в темноте своей спальни, кому-нибудь отдаться? Вряд ли. Слишком уж она для этого резка и самоуверенна».

– Позвольте кое-что вам предложить, – вмешалась в перебранку леди Розалинда. – Эту зиму я, как вам известно, провела в Италии. И там мне посчастливилось найти горничную, которая великолепно умеет делать прически. – Она украдкой бросила взгляд на блестящую медную дощечку, стоявшую на буфете, любуясь собственным отражением. – Никто на всем континенте не может сравниться с Джанеттой в искусстве завить локоны или выбрать шляпку. А как она шьет! Вы бы только посмотрели!

– Ну и что с того, мама? – нетерпеливо перебил ее Итан, который ходил взад и вперед по комнате в тщетной попытке успокоить свое чадо. Непрерывный плач Марианны уже начал действовать ему на нервы.

– Если ты не будешь меня перебивать, я закончу быстрее.

Так вот. У Джанетты есть полуторагодовалая дочь, которую она отказалась оставить в Италии. Дочку свою она до сих пор кормит грудью, так что, я думаю, вполне может выкормить и Марианну.

– Где она?

– Распаковывает мой багаж в особняке Чейзбурн, естественно. Но предупреждаю тебя, мне понадобятся ее услуги горничной.

– Если она сумеет накормить Марианну, – хмуро бросил Итан, направляясь к двери, – я награжу ее так щедро, что ей и в голову не придет увольняться.

По будуару плыли приглушенные звуки колыбельной песни.

Хотя Джейн изучила многие древние языки, такие, как древнегреческий, латынь, гэльский и другие, итальянского она не знала и слов песни не понимала. Но этого и не требовалось. И так было ясно, что крошка Марианна вполне довольна жизнью. Стоило лишь послушать, с каким удовольствием, жадно, взахлеб она сосет.

Джанетта сидела в кресле с подушечкой для головы, обитом розовой полосатой материей, в расстегнутом до пояса платье, держа Марианну у пышной груди. Пылкая темноволосая итальянка полюбила малышку с первого взгляда. При виде ее заохала, заахала, что-то быстро защебетала по-итальянски, а потом начала кормить, тихонько напевая.

«Какое счастье, что Марианна наконец-то перестала плакать, – подумала Джейн. – Какая радость знать, что она не умрет с голоду!»

Джейн понимала, что должна оставить кормилицу с ребенком одних, как сделали это леди Розалинда с Итаном. Но она все мешкала, не в силах избавиться от безотчетного страха, что, если выпустит Марианну из виду, может потерять ее навсегда.

Вне себя от беспокойства Джейн прижала руку к горлу и нащупала медальон, спрятанный под платьем с высоким воротом. Этот медальон – единственное, что осталось ей от мамы.

Внутри находилась изящная миниатюра очаровательной темноволосой дамы, которая умерла во время родов, давая жизнь Джейн. Интересно, приезжала ли она когда-нибудь в этот дом?

Скорее всего да, ведь она была близкой подругой леди Розалинды.

Будуар крестной Джейн представлял собой просторную изысканную комнату, в которой стояли многочисленные шкафы с нарядами, а на стенах висели зеркала в золоченых рамах.

На полу лежал пушистый ковер с рисунком из роз и виноградных листьев. Высокий потолок был расписан веселыми херувимами. В воздухе стоял густой аромат духов и пудры.

Джейн чувствовала себя в этой изысканной обстановке не в своей тарелке. Ее собственная комната была обставлена по-спартански просто: обыкновенная деревянная кровать, письменный стол и три крючка на стене для трех платьев: одно – для посещения церкви, второе – для дома и третье – на выход. Это последнее как раз и было сейчас на ней. Все три платья были черного цвета – Джейн все еще носила траур по отцу, умершему в прошлом году. Однако до сегодняшнего дня ей и в голову не приходило, насколько унылый у нее гардероб.

Но сегодня она вдруг заметила в открытом чемодане вещи. от которых пришла в восхищение. Корсет, украшенный розовыми ленточками, прозрачные чулки, на которые даже стыдно смотреть, но которые так захотелось надеть, тонкая рубашка, вызывающая те же чувства. Как же ей хотелось хотя бы один раз в жизни ощутить кожей мягкость шелка, испытать удовольствие оттого, что на тебе плотно облегающее фигуру платье, а не черное одеяние из грубого полотна, сшитое руками тетушки! Хотя о чем это она? Все эти изящные вещи годятся лишь для таких модниц, как леди Розалинда.

И для таких девиц, как та блондинка, что резвилась с Итаном в постели. Которые напропалую флиртуют с мужчинами, танцуют на великосветских балах, а на зиму уезжают на континент. Которые рожают внебрачных детей и бросают их без зазрения совести, предоставляя другим растить их.

А она, мисс Джейн Мейхью, всегда спала одна, ухаживала за больным отцом, когда другие девушки отправлялись в Лондон на свой первый сезон, и никогда в жизни не выезжала за пределы пустынных холмов Уэссекса. Так что ей и носить простое, грубого льна, нижнее белье, которое не снашивается годами, ей и заботиться о ребенке, который никому не нужен.

– Мисс? – послышался тихий голос.

Джейн вздрогнула от неожиданности. Погруженная в свои мысли, она совсем забыла, где находится. Джанетта жестом подзывала ее к себе. Она уже закончила кормить малышку, застегнула платье, но по-прежнему держала Марианну у груди. Джейн подошла ближе, и Джанетта предостерегающе приложила палец к губам.

О чудо! Марианна заснула. В уголке ротика блестела капля молока. Крошечная ручка лежала на груди кормилицы, ревностно охраняя свой источник питания.

Нагнувшись, Джейн взяла ребенка на руки. Марианна слегка пошевелилась и вздохнула во сне. Не испытанная доселе нежность охватила Джейн. Как странно, что она настолько сильно успела привязаться к ребенку, о существовании которого до сегодняшнего утра и не подозревала!

Увидев младенца, она сначала решила, что это не ребенок, а изящная фарфоровая кукла, крошечные черты лица которой с изумительной точностью повторяли младенческое лицо Осторожно коснувшись щечки, Джейн ощутила теплую, гладкую кожу и в тот же миг поняла, что это не кукла, а ребенок – дар небес, о котором она втайне мечтала, даже не признаваясь в этом себе самой…

И вот теперь грубая реальность разрушила ее самые сокровенные мечты. Марианну не оставят в Мейхью-коттедже, как надеялась Джейн, поскольку кормилица будет жить в доме Итана.

Но что произойдет, когда леди Розалинда вернется в Лондон? А это неминуемо случится. Она наверняка не станет надолго задерживаться в этом Богом забытом уголке, когда лондонский сезон уже в полном разгаре. И Джейн очень сомневалась, что матушка Итана согласится оставить здесь свою бесценную горничную. Значит, с Марианной ей можно распрощаться.

Джейн еще крепче прижала к себе ребенка. Не стоит раньше времени беспокоиться. Пока еще не стоит. Лучше заняться обустройством детской комнаты. Она, конечно, не имеет права отдавать распоряжения в чужом доме, однако необычные обстоятельства диктуют необычные меры. Если она сейчас не отвоюет себе место в жизни Марианны, Итан запросто может ей запретить общаться с ней.

При воспоминании об Итане Джейн пришла в ужас. Она не должна допустить, чтобы Марианна воспитывалась в этой аморальной обстановке, в доме, в котором ее отец устраивает безобразные кутежи и развлекается с многочисленными падшими женщинами. На леди Розалинду тоже надежды нет. графиня имеет привычку уезжать на континент, когда ей заблагорассудится, и предаваться собственным развлечениям. Сыном она никогда не занималась – Джейн была тому свидетельницей, – так стоит ли ожидать, что она начнет заниматься внучкой?

Значит, заботы о Марианне нужно возложить на себя, решила Джейн. Другого не остается. И начать следует немедленно.

Отдав Марианну Джанетте, Джейн вошла в тускло освещенную спальню, почти все пространство которой занимала кровать под пологом, и застыла на месте.

У кровати стояла леди Розалинда и о чем-то тихо разговаривала с сыном. Судя по тому, что Итан раздраженно ерошил рукой темные волосы, а леди Розалинда стояла подбоченившись, разговор был не из приятных. Похоже, леди Розалинда читала сыну нотацию, а тому это было не по душе.

Джейн хотела тихонько удалиться – лежавший на полу ковер заглушил ее шаги, и она надеялась, что ее никто не заметил, – но в этот момент леди Розалинда бросила взгляд в сторону двери.

– Скажи ей, Итан, – приказала она, подзывая Джейн к себе. – Джейн должна знать о твоем решении.

Чувствуя, как у нее исступленно заколотилось сердце, Джейн поспешно подошла к кровати.

– И что же вы решили?

Бросив на нее высокомерный взгляд, Итан изрек:

– Я намерен отыскать мать ребенка, а посему завтра утром я отправляюсь в Лондон. И забираю Марианну с собой.