Текст книги "Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…"

– Ну, хорошо, Вячеслав Батькович…, – вздохнула Я.

Баранов явился в два часа ночи. Увидев машину Славика, Пилял безрадостно изрёк:

– Боюсь, останусь и без тебя и без баранов…

– Ты Славика так боишься? – ехидно ухмыльнулась Я.

– Никого Я не боюсь! Ёб тык-дык! В пупок он мне не брякал! – парень изменился в лице и завопил как резанный. – Чего расселась? Беги ворота отворяй!

– И побегу! – фыркнула Я и выскочила из машины, громко хлопнув дверью.

– Сколько можно повторять, анасын сигеим, не холодильник это! – прошипел Пилорамыч вослед.

Аська попрощалась с джигитами и пошлёпала за мной. Парни поприветствовали банкира, и дракономобиль Баранолога медленно пополз по Хубиева. Вечер был безнадёжно испорчен – свидание отменилось.

– Опять за старое, Юрьевна? Собрала под дверьми носорожек! – покачал головой Вячеслав.

– Иди ты, дряхлый! – отмахнулась Я.

– Зачем так грубо, Азочка? Я мужчина хоть куда! – засопел босс.

– Ага! Хоть туда, хоть сюда! – съязвила Я,

Вручив Баранову ключи, Я набрала Пиляшку:

– Почему вы уехали?

– Тебе не до нас. Ёп перемык! Вячеслава Иваныча обслужи! – зло выдохнул джаш в трубку.

– Как это? – опешила Я от Бытдаевской грубости.

– Накорми для начала. Человек с дороги. Тык-воротник! Что ж ты такая нехозяйственная! – пожурил меня Пилялкин.

– Псих-одиночка! В этот раз, по какой причине тебя накрыло? – заорала Я.

– Накрывает лавина, Орлова…, – поправил Барановед.

Разозлившись, Я кинула трубку и позвонила Маджиру:

– Что с Бытдаевым?

– Обиделся сюйгеним твой! – пробасил къарнашым. – Я его мокасы топтал!

– На что? – искренне удивилась Я.

– Того род собирался! – хрюкнул Зульпагаров. – Ты как Славика увидела – сразу к нему побежала. Чё Пилялу делать было? Свидание, мля, испортили! Я их род бомбил!

– Ясно, – вздохнула Я и отключилась.

А Я и не думала, что у карачаевских джигитов такие ранимые души…

День четвёртый

Баранов, как водится, поднял всех в шесть часов. Потягиваясь, он ввалился в комнату и, хватая нас с Аськой за ноги, стянул одеяло и заорал во всю глотку: «Встал я утром в шесть часов – нет резинки от трусов!»

– Та где ж она? – зевнула Тришина.

– Вот она, вот она, на х*ю намотана! – заржал Баранов. – Вставайте. Сейчас завтракаем и едем на природу!

«Ладно, – подумала Я, – Пилял наверняка весь день продолбётся с пилорамой, отлёживать бока на речке уже надоело, почему бы и не прокатиться с шефом?»

– Отвезёшь нас на лик Христа? – попросила Я Славика.

– Хорошо, – согласился Баранов. – Мне как раз к Вовке в Нижнюю Ермоловку надо сгонять.

Позавтракав, мы выехали из посёлка. Спустя полчаса банкир ловко припарковал джип на обочине и развернулся к спутнику.

– Ашот, ты с девчонками поднимешься? – кашлянув спросил Славка друга.

– Не, – зевнул тот и почесал солидное брюхо, – я с тобой прокачусь!

Через некоторое время Банкиры высадили нас у подножия сакральной достопримечательности и уметелили по своему бизнесу.

– Прошу! – кивком головы пригласила Я Аську на хлипкую лесенку.

Тришина не без опаски поставила ножку на рассохшуюся деревяшку.

Подъём на Лик невысокий и несложный. Правда, лестница ненадёжная – самодельная, сложенная из разномастных досочек и брусочков, зато с перилами. Местные рассказывали, что раньше и этого не было – просто тропа, ведущая вверх. Кто-то не поленился – обустроил подходы к Лику. Ведь людей здесь обычно много бывает – о Святом месте ходят легенды: Лик людей исцеляет, несчастным помогает…

Сегодня туристов собралось немало, некоторые еле передвигая ногами цеплялись за деревяшки, самые смелые шли не по проторённой дороге, а по каменистому склону, поросшему кустарником. Я решила последовать их примеру и ловко покарабкалась наверх с сигаретой в зубах. Несколько раз спотыкалась о камушки и за малым не съехала вниз.

Почти добравшись до Лика, Я обернулась – Аськи не было. У меня заиграла мобилка.

«Пилял?!» – удивилась Я и с замиранием джюрек приняла входящий вызов.

– С добрым утром, лапочка! – нежно пророкотал джигит.

В груди потеплело.

– Пиля?! – удивлённо вздохнула Я.

– Конечно это я, о, чудо-птица! – ворковал баранолог.

Я улыбнулась.

– Ну, здравствуй, Любовь моя! – томно прошелестело в трубке.

«Ммм… Запахло сюймеклик?! Зульпагаров его что ли с утра бревном по баш огрел?!»

– Шалом, дорогой! Как спалось? – кашлянула Я.

– Отлично спалось, птенчик. Ты где? – полюбопытствовал джигит.

– На Лик поднимаюсь, а что?

– А Я вот встал утром и понял, что очень хочу тебя увидеть… – без капли ехидства поведал Бытдаев.

Сердце забилось в бешеном темпе.

– Орлова! Я тебя люблю! Очень люблю! – заявил Барановед.

Он говорил так громко и искренне, что от счастья закружилась голова. «Наверное, свежий горный воздух так влияет на меня, ахах!»

– Бытдаев, забери меня отсюда! – воскликнула Я.

– Ты уже поднялась? – спросил джаш.

– Почти.

– Хорошо, рыбка. Я еду! – заверил Бытдаев.

Тут и Тришина подоспела. Задыхаясь, она присела на камушек передохнуть.

– Ты как? – поинтересовалась Я.

– Пульс, давление в норме! – заверила Ася.

У каменного грота, прикрытого широким козырьком, образовалась небольшая очередь. Паломники хотели прикоснуться к плоской светло-охренной скале с изображением Христа. Солнце ярко освещало Лик. Объёмное светотеневое изображение выделялось тёмными коричневыми контурами. Большие выразительные очи Спасителя смотрели на восток. Скала, местами залитая воском, изобиловала свечами и даже свежими цветами.

Экскурсовод рассказывала группе туристов о загадках, связанных с Ликом и историей его открытия. Она перечислила все версии кроме «карачаевской». Пиля с Маджиром уверяли, что «никакого чуда здесь нет, просто пьяный священник нарисовал топорную картинку, а теперь все едут смотреть!»

Когда паломники спустились, Я залезла наверх, помогла подняться Аське, и подошла к Лику вплотную. Я перекрестилась, затем прижавшись к тёплому шершавому камню лбом, прошептала заветное желание и вздохнула: «Прости меня, Господи, ибо часто Я не ведаю, что творю… Я не знаю, как ты выглядишь, и какая религия „правильная“, но Я верю, что ты есть. И каким бы тебя не изображали, ты поможешь тем, кто искренне верит!!…»

Следом подошла Тришина. Она долго стояла, глядя в Светлые очи Спасителя, шевелила губами, мне даже показалось, что в глазах Аси заискрились слёзы. Перекрестившись, подруга повернулась ко мне и попросила её сфотографировать на фоне Христа. Мы сделали несколько кадров и стали спускаться.

Затрезвонил телефон, Баранов аллёкнул и заявил:

– Ну чего, девочки, хе-хе, все грехи замолили? Слезайте, давайте. Скоро будем!

«Чёрт! И зачем Я только попросила Пилю забрать нас! Ведь предупреждал же Славик, что ненадолго уехал!» Но мне так хотелось увидеть своего баранолога…

Минут через десять объявился и собственно Пилял:

– Я приехал, алтынка! – проорал он в трубку. – Ты спускаешься?

– Да. Жди, – велела Я.

Тришина взглянула на меня с недоумением. Я сбивчиво объяснила лучшей подруге щекотливую ситуацию. Но вдохновлённая прекрасным Ликом Спасителя, Ася даже не прокомментировала мой опрометчивый поступок. Её мысли были занятым совсем другим, очевидно, более высоким, чем мелкие проделки Азы Юрьевны.

И снова потревожил мобилку его величество господин Баранов:

– Мы здесь! – хрюкнул он. – Опа! Пилюлькина что ли машина? А что он здесь делает? Хмм… Решил веру сменить, хи-хи? Не ты ли его подманила, аха-ха?

Я только вздохнула. Вот уж точно «не ведают, что творят» – это про меня!

Когда мы спустились, банкиры весело трещали с чабанами. Мы присоединились к беседе, поболтали на нейтральные темы, Я перекинулась с Пилей язвительными репликами (а как же без этого!), потом мы с Асей как ни в чём ни бывало сели к Баранову в джип и укатили.

Славку происшествие изрядно повеселило.

– Юрьевна, свет мой солнышко, а на хрена ты Пилялкина дёргала? Я ему, что, мол, мужик, решил христианином стать? А он, такой, да нет, Орлова забрать её Высочество велела, хех! Человек работу бросил, пёрся сюда! Я же сказал – мы недолго! – заржал Славутич. – Ох и Аза, ох и Аза!

– Я думала ты, как всегда, чухаться будешь…, – пробормотала Я себе под нос.

Я не знала, что ответить, так как сама не в силах была объяснить странность своего поступка. Чтобы съехать с темы, стала приставать с разговорами к Ашоту.

– Местные очевидно небогаты? – ляпнула Я первое, что пришло в голову, и кивнула на непрезентабельные домики.

– Нищета, – закатил банкир глаза. – Гиблое место. Тут молодёжи делать нечего…

– Почему тогда они здесь живут? – вопрошала Я.

– От безысходности, – вздохнул Ашот.

Баранов вывез нас в горы, но прекрасные виды и вечные снега не радовали меня на этот раз. Я хотела вниз в посёлок к Пилялу. Босс взобрался на верхотуру. Он явно никуда не спешил. Как назло у нас трижды застревала машина, пару раз мы чуть не перевернулись. Ашот и Вячеслав радовались как дети, прыгали вокруг зависшего над обрывом джипа, снимали всё на видеокамеру – будут после выходных хвастаться в банке, мол, вот мы какие знатные экстремалы, покорители горных вершин.

– Поехали уже домой, а? Я устала… – ныла Я, нервно пуская дым.

Баранов же только ухмылялся:

– В Ростове дома насидишься! А здесь природа – гулять надо! Подыши хоть воздухом свежим, а то кроме своих сигарет ничего и не видишь!

Я нахмурилась.

– Чего кривишься, Азка? Довыделываешься, я тебя на кошаре оставлю! – толкнул меня Славутич.

«Что ж они все меня пугают этими своими непонятными кошарами?»

Мне вспомнился разговор с Бытдаевым:

«Орлова! Не перестанешь умничать – я тебя завезу на кошары»

«Рай на земле, зат-мат!… И тебя доставить могу, там курятник есть! Ваще аламат!»

Подруга тоже заинтересовалась.

– Где оставишь, Слав? – встряла Ася. – Мне там курятник обещали!

– О! Там всё есть! – загоготал Баранов. – И курятник! И будка даже!

Я напрягла извилины, и тут меня осенило…

– Славутич, что за бред? – возмутилась Я. – Кашары – это же вроде слобода в Ростовской области! Далековато везти придётся!

– Нет, – важно покачал головой шеф. – Это другие кошары.

– Что за хрень, ядрён-варён? – выругалась Тришина.

– Курорт. Кошарские острова! – загоготал Вячеслав. – Вон они, смотри! Видишь?

– Неа! – замотала Я головой.

– И я не вижу! Что это? – запищала Ася.

– Когда травки нет, овечек в кошары загоняют и потчуют соломкой и сеном! – объяснил Ашот. – Кошара – это такой загончик для скота, стойло.

– Овчарня, чтоб ты знала, – резюмировал Баранов.

«Понятно, нахватались банкиры этнических шуточек, Кошарские острова, зат-мат…, ёптороро!»

Погода испортилась. Накрапывал противный мелкий дождичек. Мы засобирались домой. Спуск показался мне бесконечным. А тут еще, будто назло Славик увидел какую-то трубу.

– Что-то новенькое появилось? В прошлый раз её тут не было! – задумчиво потеребил шеф светлый затылок. – Интересно, куда она ведёт? О, да там, чёрт возьми, что-то приделано к ней…

Битый час мы наворачивали круги вокруг нелепой постройки. Шеф твёрдо вознамерился выяснить что к чему.

– Понавертели, черти, самострою! Никакого порядку! – заворчал босс и выполз из машины прогуляться.

Я нервно закурила, надеясь, что труба коротенькая и её метража хватит максимум на пятнадцать минут. Когда Вячеслав через полчаса вернулся, довольный своим открытием, Я мысленно поблагодарила небеса.

Но Баранов почему-то поехал в противоположную от дома сторону. Стоило мне открыть рот, как босс заговорщически прошептал, что ходят слухи, якобы фээсбэшники себе дачу построили тут… И мы, конечно, же съездили посмотреть и на владения федеральной службы. А потом банкиру забожилось набрать воды из какой-то речушки, пообщаться с рубщиками леса, показать, где якобы любит отдыхать Путин… Уже Ашот завыл, типа, хватит, порулили домой. Но Вячеслава Ивановича не так-то просто унять…

– Эх, вы! – покачал головой шеф. – Чего стоните, лентяи?! На жопе же ровно сидите, булки мнёте, не пешком прёте! А где «спасибо»! Да мистер Баранов такие места знает! Смотрите, пока я живой!

Когда мы въехали в посёлок, утомлённые эксклюзивной экскурсией «мистера Баранова», уже стемнело. Нас ждал сюрприз – у ворот стоял Лёлик с бутылочкой «Карачаевского» и лениво почёсывал круглое брюшко.

– Привет, братец! Слушай, проблемка у нас, – с ходу начал он.

– Что стряслось? – нахмурился Вячеслав.

– Да я один хотел приехать, а Зина Ирме позвонила, сказала, что Аза здесь.

– Сучка старая! – сплюнул босс.

– Ага! И Ирма со мной увязалась да ещё и Насте настучала. Так что жена твоя завтра приедет. Ирму я специально в Буково оставил до завтра, чтоб успели разместиться…, – похвастался Алексей.

– Чёрт! – Баранов насупился. – Азочка! Прости, дорогая, придётся на первый этаж к Зине вам спуститься.

– Что ж, козлы старые, не впервой! – развела Я руками.

– Ну не злись! – Вячеславик сграбастал мою руку. – И… пожалуйста, постарайтесь Ирме с Настей на глаза не попадаться.

– Сдурел, придурок?! – благим матом заорала Я. – Мне что теперь из комнаты не вылазить? Сами разбирайтесь со своими бабами – проблемы индейцев вождя не волнуют!

Начальник побледнел.

– Не волнуйся, Славичек, у меня есть отличный план, – хитро усмехнулся Лёлик. – Стаська-то здесь днём ошивается! Они с Пилялкиным доски пилят целыми днями, а вечером к Аньке в Зеленчук возвращается. Так мы скажем, типа, девчонки к нему приехали. У Сурковой клиентов не было, вот он их и вызвонил, шельмец!

– Решено! – одобрил банкир коварный план. – С паршивой овцы хоть шерсти клок! Только от Пашиной он получит…

– Получит-то, само собой, но ему не повредит! – заржал Лёлик.

Я швырнула Баранову ключи:

– Тяни сам наши чемоданы вниз!

– Девчонки, давайте хоть выпьем за встречву, – предложил Лёлик.

Судя по багровой роже, выпить Лёха успел и до нас. Но от алкоголя мы с подругой решили не отказываться. И пока Славик возился с «переездом», мы налегали на коньячок в весёлой компании поддатого Лёшки.

– Стас наш такой придурь! Ничего в жизни добиться не может: ни институт закончить, ни работу найти… Одно только на уме – кому присунуть! – хихикая разглагольствовал Баранов-старший.

– Можно подумать, у тебя на уме что-то другое! – хмыкнула Я.

– На фига Стасику эта кошёлка? – полюбопытствовала Аська, её всегда интересовали интимные подробности.

– О! Это долгая история! – заявил Алексей.

– А мы не торопимся! – улыбнулась Тришина.

Лёлик поведал всё в деталях. Он любил посплетничать.

– Анька ж одноклассника моего жена! Тот набухался на новогодних праздниках – и в лес! Заблудился, лёг уснул, замёрз к чёртовой матери – схоронили. А Пашина с магазином его, бизнесом и двумя детьми осталась.

– Маленькими? – уточнила Ася.

– Не, – Лёлик хихикнул. – Два пацана у ней. Как Стасик возрастом!

– Сурков геронтофил? – подняла брови Я.

– Нет. Он ретрофил. Археолог! – греготал Лёша. – Добытчик раритетов из особо труднодоступных мест, гы-гы! Мы в гости к Пашиной поехали, Суркова взяли, чай сидели пили. Не успел я оглянуться – у них уже шпили-вили пошло… Короче, там родственничка и оставил… Аньке понравилось, пригрела она змеёныша!

– Альфонс Стасик! – презрительно фыркнула подруга.

– А что? Хорошо устроился, – пожал плечами Лёлик. – И Зинке легче – такая гора с плеч! Друзья ему ой как завидуют! Анька-то с Сурковым носится как с родным, ей-Богу! А то конечно, вон тут-то в этих краях мужика ей как найти? Одни чуркобесы да старики!

– Ядрёна вошь! Ох уж эти жиголо, – тяжело вздохнула Тришина, – женское начало в них больше чем мужской конец…

Баранов-старший загоготал.

– Ну, так тут есть и черносливы такие в селе падкие-хваткие. Знакомятся с туристками престарелыми и через них в город выбираются.

– Долбати-коловрати! Я смотрю тут у них у всех старушки спонсорши. Только Граф без «мамочки»! Бытдаев тоже ищет даму-спонсора? – подняла Ася правую бровь.

«И что за нелепый вопрос подруженьке в головушку пришёл?!! Хмм… Ну как стукнет мне сорокет, может и подберу бедолагу, ахах!!»

– Не-е, Пилялкин – трудяга, лес пилит, на пилораме пашет…, – зевнул Алексей. – Кстати, пилораму Анька купила. Вон они втроём и работают: Пиля, Маджир, Стас.

– Копати-коловрати! Губят природу! – возмутилась Тришина..

– Почему? – не въехал Лёлик.

– Славик сказал, что здесь в горных лесах только выборочная рубка разрешена, санитарная! – разъяснила Даниловна.

– Ну, значит, соседи наши – санитары леса! – встряла Я.

– Браконьеры они, топтати-коловрати! – фыркнула подруга и подняла рюмаху. – Ну, за природу!

Покончив с коньяком, мы спустились на первый этаж. Теперь придётся делить кухню, душевую и туалет с Зиной. А это значит, что как минимум три скандала в день нам обеспечено. Суркова такому соседству была совсем не рада. Прижимая толстые дряблые ручонки к огромному бюсту, Зина со вздохом наблюдала, как Славик лихо перетаскивает наше барахло. Управившись с переездом, мы с Аськой привели себя в порядок и выскочили из дому. Мы шли по посёлку молча и думали каждая о своём. Когда рядом остановился дракономобиль Пиляла, Я как раз пыталась закурить.

– Чё, Орлова, зажигалочка не работает? – злобно хихикнул Барановед

– Ага! – отозвалась Я, надеясь на помощь.

Но вместо того, чтобы предложить огоньку, Пилорамыч посоветовал:

– А ты с толкача попробуй! – и оглушительно заржал.

– Эй…, – начала было Я, но Бытдаев перебил:

– «Эй!» зовут коней!

Аська поёжилась от холода, открыла дверь и залезла в машину. Я прыгнула следом. Такой наглости граф явно не ожидал.

– Вообще-то, – заметил он, – вас никто не звал.

– Мы в особых приглашениях и не нуждаемся, – улыбнулась Ася.

– Слышь, курица Мне, ана, нужды твои, в трусах не крякали, и слова тебе вроде не давали! – ощетинился Барановед.

– Долбати-коловрати! Тебя забыла спросить, кто мне что раздавал! – вспыхнула подруга.

– Раздачу я тебе обеспечу! Ёп гоп гоп! Анасын сигеим! – распетушился Граф.

– Себе на чёрный день прибереги. Къарач-скрипач! Я сама кому хочешь нараскидаю! – ухмыльнулась Даниловна. – На раздачу становись!

– Ёб дык дрыг! Я тебе, овца, щас встану…, – Бытдаев приподнялся.

– А давай! – выставила грудь вперёд Тришина.

Маджир ухватил Пиляла за плечо и быстро заговорил по-карачаевски. Пилорамыч крякнул что-то невразумительное, стукнул тёмным кулаком по рулю и отвернул морду к окну.

– Злой ты, Пилял. Эх! Я выпила б для снятия стрессу, – мечтательно протянула Аська.

– Пей, – пожал плечами Пилял. – Оно мне в пупок не брякало! Ёп-то-ро-ро!

– А ты не будешь? – нахмурилась Тришина.

– Деточка, ты забыла, верно – я мусульманин. Я не пью! – нравоучительным тоном поведал граф.

– Опять выёживаешься? – разозлилась Я.

– Я бы тебе сказал, Орлова, но…, – Пиля поймал паузу.

– Что «но»? – передразнила Я.

– Но твоё воспитание мне не позволяет! – вздохнул Бытдаев.

Мы вырулили на соседнюю улицу и остановились около старой раздолбанной машинки. Возле неё столпилась куча парней. Бытдаев заглушил мотор и выскочил к джигитам. Я вытянула сигареты.

– Къарнашым, дай, пожалуйста, зажигалку! – попросила Я Маджира. – А почему Рябчик такой злой?

– А ты, Орлик, не понимаешь? – парень помог нам с Аськой прикурить. – Я того челюсть крошил!

– Нет, не андэстэнд, – выпустила дым Я.

– Дурой не прикидывайся! Я их айран пивал! – хитро прищурился Зульпагаров. – Ты Пиляла бросила сегодня, уехала с Виталиком, он ради тебя с пилорамы сорвался – с роду такого не было. Я того сестёр дрюкал! Я бы на его месте после этого с тобой даже разговаривать не стал бы.

– Так получилось, – рассеянно протянула Я, не зная, что сказать.

– Поговори с ним, я того родственник! – хрюкнул къарнаш.

– О чём? – вздохнула Я.

Маджир закатил глаза:

– Я того барана дрюкал! Бытдаев очень разозлился! Побазарь с Пилей, может, успокоится, а мы пока с Асенькой за бухлом пропердимся. Я тех крыс морил!

Сладкая парочка вышла из машины. Минут через пять вернулся Бытдаев. Он молча плюхнулся на водительское сидение и закурил жутко вонючие сигареты. Я шмыгнула носиком и поморщилась.

«Фу! Когда мы познакомились, Пилорамыч другие смолил! Кризис у него что ли или эконом-режим?!»

– Пиля…, – осторожно позвала Я.

– Что? – резко выпалил Бытдаев.

– Не злись…, – выдавила Я из себя.

– Я не злюсь, – убитым голосом прохрипел Баранолог.

– Ты обиделся? – тихонько вымолвила Я.

– Нет. Обижаются только женщины и дураки, – поведал Пилорамыч.– Анасын сигеим!

Я вздохнула. Разговор не клеился.

– Эх, Орлова, Орлова!… – наконец выдал барановед. – Ну, вот на хрена ты просила, чтоб я приехал?

– Тебя хотела увидеть, Бытдаюшка, – дала Я честный ответ.

– Ага, конечно! Так я и поверил! – скривился Граф. – Посмеяться решила? Клоуна нашла?

– Правда, Пилечка, тебя хотела увидеть, – повторила Я и тихонько погладила Пилорамыча по плечу. – Извини, глупо всё получилось…

– Орлова. Сен мени сюемисе? – джигит резко развернулся ко мне

От неожиданности у меня перехватило дыхание. Тёмное лицо Бытдаева с горящими глазами оказалось совсем близко.

– Почти, – пролепетала Я. – На восемьдесят пять процентов…

– Ого! – удивился Барановед. – Выросли твои проценты.

– Да, процесс пошёл…, – Я отвернулась от парня и полезла за сигаретами.

– Только медленно чего-то он идёт…, – посетовал Пилялкин.

– Нормально! – возразила Я. – Восемьдесят пять – это не мало! Почти девяносто!

– Я хочу сто один процент! – требовательно заявил джаш.

– А двести не хочешь? – ехидно спросила Я, теребя пачку никотиновых трубочек в руках.

– Хочу, дорогая…, – прошипел Барановед и отвернулся.

Мы опять помолчали. Собравшись с силами и преодолевая гордыню, Я вытянула из себя:

– Ещё чуть-чуть Бытдаев, и… Я влюблюсь в тебя без памяти.

Оное заявление явно подняло упадническое настроение Барановеда.

– Чуть-чуть беременных не бывает, – улыбнулся Пилял. – Ладно, поехали за вином, нам и вправду следует выпить.

– Да? – с облегчением вздохнула Я.

– Да. Ты мне нужна пьяная! – заржал Баранолог и шустро завёл свою колымагу.

Мы подхватили Тришину с Зульпагаровым в центре, свернули к реке, парканулись на бережку, водрузили две бутылки вина на капот графского катафалка. Раскрыли все двери, включили музыку. Рядом стояла ещё парочка машин. Но народ из них вёл себя поскромнее нас. Выпив, Ася с Маджиром вовсю обнимались и периодически уединялись в недрах дракономобиля, очевидно, для поцелуев. Пилял то и дело пытался обнять меня, но вместо нежности получал тумаки. Аська удивлённо наблюдала, как Я ловко дубасила Пилорамыча то по шее, то по спине, даже пощёчину отвесила… Нет, ну, Барановед тоже додумался, дятел комнатный, тут люди кругом, а он лезет с телячьими нежностями! Всегда громче всех орёт, типа, «посёлок мусульманский, вести себя прилично надо, зат-мат», а сам! Тьфу! Анасын сигеим!

Бытдаев цедил красное вино из пластикового стаканчика. Он подлил алкоголя в мою тару и заметил:

– Не любишь ты меня, Орлова!

– А за что тебя любить? – поинтересовалась Я.

– Ну да, ну да… Мы не миллиардеры, нам любовь прекрасной Азы Юрьевны с небес не падает…, – запричитал Барановед.

– Ты сам, судя по всему, несколько раз откуда-то упал! – съязвила Я.

– Откуда же? – прищурился Пилорамыч.

– Я бы сказала, но моё воспитание мне не позволяет, – отделалась Я дежурной фразочкой.

– Закрой глаза на своё воспитание и скажи! – предложил Пиля как вариант.

– А ты на озеро любви меня отведёшь? – завела Я свою любимую песню.

– Поцелуй – отведу! – оскалился Баранолог.

Я послала его загорелой щёчке невинный воздушный поцелуй.

– Когда? – оживилась Я.

– Скоро, – заверил граф.

– Правда?

– Клянусь соседским поросёнком! – продемонстрировал Пиля анти-голливудскую улыбку. – И всем соседским курятником, ёп тра та та!

– Пилорамой своей поклянись! – разозлилась Я.

– Не могу. Ана! Это святое! – цокнул Бытдаев.

«Да поможет нам Будда увидеть озеро! – взмолилась Я. – Моего терпения не хватает вести переговоры с Баранологом!»

– Да чтоб все соседи клялись твоими поросятами! – рявкнула Я. – Хотя, поросят ты, наверное, не держишь. Пусть тогда баранами твоими клянутся!

– Не злись, принцесса! – спокойно сказал Бытдаев и осторожно взял меня за руку. – Баранов тоже не держу.

Шершавые пальцы чабана сомкнулись на хрупом белом запястье.

– Не нравится мне это место, – нахмурилась Я.

– Почему? – полюбопытствовал Пилялкин.

– Не знаю. Не нравится и всё! – завредничала Я. – Устроили тут стерео-пляж!

– А я специально сюда приехал, ты же любишь здесь курить сидеть…, – недоумённо пробормотал джигит.

Аська с Маджиром вылезли из тачки. Мы откупорили вторую бутылку. Барановед налегал на вино, его уже шатало. Размахивая стаканчиком, выдрыгиваясь в такт музыке, он довыделывался и опрокинул жидкость на меня. На дорогом сердцу (и кошельку!) итальянском дизайнерском платье расплылось уродливое бордовое пятно. Тришина побледнела. Я выдала гневную матерную тираду, а Бытдаев принялся извиняться:

– Прости! Это исправимо, Принцесса! Всё нормально!

– Нормально?! Ты меня облил, придурок жопорукий! – голосила Я.

– Из-за тряпки так волноваться? – заржал Маджир. – Того род собирался! Сними и выкинь на хер!

– Я сейчас тебя в речку выкину! – отъехала Я на къарнашыма. – Заповедный Бог! Знаешь, сколько оно стоит?!

– Что, дороже очков? – повернулся Зульпагаров к Аське. – Я того бабку дрюкал!

– Намного! Ядрён-запетлён! – шепнула та и сделала страшные глаза.

– Я ту собаку дрюкал! Задави меня приора! – закатил глазёнки Маджир. – Рахмани рахим! На хер такие вещи покупать? Ты где их берёшь? В музее?

– Пилял! Отвези меня домой! Я хочу переодеться! – топнула ногой Я.

– Зачем? Не волнуйся! Посиди в машине, пусть высохнет! – предложил Граф.

«Советчик недоделанный!»

– Надо застирать! С мылом! Чтобы пятно не осталось! – не унималась Я.

Бытдаев тяжело вздохнул. Чебуреки свернули поляну и послушно доставили нас к коттеджу. Мы с Аськой зашли в дом. Я стянула дорогую вещицу и выругалась: «Анасын сигеим!»

– Стирати-замывати! – покачала головой Триша. – Винище, конечно, ядрёное, ну да ладно, попытаемся что-нибудь сделать!

– Спасибо, Асюня! – чуть не плача молвила Я и обняла подругу.

Избавившись от пятна, Я расшвыряла вещи по всей комнате: копалась в тряпках, подыскивая наряд. Сняла один, покрутилась перед зеркалом, стащила с себя, натянула другой, третий… Потом стала спешно поправлять макияж, водила щёточкой по накрашенным ресницам, пудрилась до маски, духанилась до одури… Тришина ухмыляясь, курила у окошка и наблюдала за моими возбуждёнными действиями. Вдруг запищал телефон.

«Сюеме», – пришло сообщение от Бытдаева.

Я взвизгнула и подпрыгнула от радости. Подбежав к подруге, сунула телефон ей под нос и запищала:

– Смотри, смотри, Ася! Он меня любит!

– Читати-коловрати! Орлова! Что с тобой? – подняла Аська левую бровь. – Кто любит?

– Баранолог! – вопила Я. – «Сюеме» – значит «Люблю» на карачаевском!

– Святые угодники! Так поторопись, пока твой чабан опять тебя не разлюбил! Он же такой… э-э-э… млин, даже слово подобрать не могу. Пошли! – вздохнула Даниловна.

Я ещё раз провела помадой по губам, несколько раз пшикнулась парфюмерной водой и ответила:

– Да-да, идём!

Едва запрыгнув в тачку Барановеда, Я заёрзала на сидении и заорала:

– Пиля! Это ты написал?!

– Я? Ё! Что написал? Покажи! – прикинулся дураком Баранолог, впрочем, это амплуа всегда давалось ему на ура.

Я помахала мобилкой перед Бытдаевским лицом.

– Это правда? – взволнованно вопрошала Я.

– Правда, – заверил джаным.

– Чё там? Дай почитать? – возбудился Зульпагаров. – Я того чабана родственник!

– Не-а! – Я кинула телефон в сумочку и в полном блаженстве откинулась на сидении.

На этот раз джигиты поехали уединяться в лес. «И неудивительно: клубов в посёлке нет, кафэшек круглосуточных тоже. Магазины и те до полуночи закрываются – дай Бог хоть выпивку и сигареты успеть купить. Куда девушку можно здесь пригласить? Только на ночной пикник ахах!»

Тришина вглядывалась в темноту, пытаясь понять, куда её везут. Ничего не выяснив, подруга расслабилась. «А что? Денег у Даниловны при себе нет, брать с неё нечего! Остаётся насилие! Ха! Самое большее, что ей грозит – секс с карачаевцем. А уж этого она боится меньше всего! И кто выступит в роли насильника – тоже большой вопрос».

Мы остановились на огромной поляне. Выбравшись из дракономобиля, Я закурила и огляделась вокруг. Ночь вступила в свои владения, окутав густой чёрный лес влажной туманной дымкой. На фиолетовом небе повисла огромная бледно-жёлтая луна… Запах свежести и хвои кружил голову.

– Романтика! – вздохнула Я.

«Кто бы мог подумать, что Я, Аза Юрьевна Орлова, вместо того, чтобы нежить свои белые косточки на заморском курорте, буду лазать на Кавказе ночью по лесу в брэндовых шмотках и распивать дешёвое пойло в компании грязных карачаёв?!»

Я на миг представила реакцию своих друзей, коллег и бизнес-партнёров на эту картину и невольно заулыбалась.

– Давайте выпьем! Того род собирался! – заорал Маджир, размахивая бутылкой с вином, и мы продолжили скромное «пиршество».

Когда алкоголь закончился, мы с Аськой присели чуть поодаль от машины.

– Ядрёна-ворона! Как ты с Бытдаевым обращаешься?! А ещё мне вечно поёшь: «Понежнее-понежнее»! – перекривляла подруженька. – Ты бы поласковее, Баранофакер же подойти к тебе боится: не тронь тебя, не зацепи!

– Ась! Я понимаю, ты права, но… Млин! Ничего не могу с собой поделать! – всплеснула руками Я.

К нам подошёл Пилял и поинтересовался:

– Скучаете?

– Нет, – покачала головой Я.

Бытдаев нагнулся и ухватил Аську за коленку, поводил рукой вверх-вниз и хмыкнул:

– О, гладкие ноги! Чем бреешь?

– Бритвой! – призналась Тришина.

«Вот оно ему надо, чем она их бреет, бритвой или топором?!» Я почувствовала что-то вроде укола ревности.

– Асик! Любовь моя! Куда убежала? – заорал Маджир. – Я того рот дрюкал!

Подруга встала и поспешила к Зульпагарову. Пилял уселся рядом со мной. Я отвернулась.

– Орлова, – тихо позвал он.

– Тебе Тришина нравится? – недовольно осведомилась Я у Бытдаева.

– Мне ты нравишься…, – хрипло прошептал Граф.

– А чего тогда её за ноги хватал? – нахмурилась Я.

– Орлова, – погладил тип меня по руке, – неужели ты ревнуешь?

Бытдаев заметно повеселел.

– Нет, Я не ревнивая! – фыркнула Я.

– Это мы сейчас проверим! – и Пиля начал меня щекотать.

Но никакой реакции на прикосновения не последовало.

– Хватит! Видишь, не ревнивая! – отмахнулась Я.

– Да. Жаль, – покачал головой Барановед. – Я почти обрадовался.

Он улёгся на траву и положил голову мне на колени. Я занесла ручку над головой Баранолога, хотела потрепать его за волосы, но… застеснялась, остановилась на полпути и полезла в карман за сигаретами.

– А что с тобой вчера творилось? – перескочила на другую тему Я.

– Ничего. Почему спрашиваешь? – шмыгнул джаш носом.

– Странно себя как-то вёл! Ты что, Бытдаев, накануне лотоса обкурился? – засмеялась Я и задымила.

Пилюлькин насупился.

– Не лотоса, конечно, но вчера мы со Стасиком ганджубасика употребили. Стресс, нервы, эта херня с баблом…, – пожаловался Пилорамыч. – Зря, конечно. Ёп дрыг дык! Так мне хреново после этого стало.