Текст книги "Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…"

– Ёп-тык-мык! Было бы десять тысяч баранов, было бы и согласие, – вздохнул Пилял.

– Не думаю. Долго работать будешь?

– Долго.

«Что ж это нам своих шашлыков до ночи ждать?!»

– Ты заработался. Пойди, перекури! – предложила Я.

– Как раз этим и занимаюсь. Курю и с тобой разговариваю, моя Звезда! Звезда востока! – прохрипел сельский Граф.

– Я тогда тоже перекур устрою, – Я схватила в зубы сигарету, щёлкнула зажигалкой и выползла на балкон. – А звезда Востока – это Бзазян!..

Ещё минут десять мы пререкались с Бытдаевым и распрощались до следующего созвона. Когда Я вплыла в комнату, Ася сидела в кровати и во весь рот зевала.

– Баранофакер твой звонил? – вздохнула она.

– Ага, – подтвердила Я.

– Детский сад, – покачала головой подруженька. – Трепати-выбивати! Разговорчики у вас – зашибись!

– В смысле? – не поняла Я.

– Полчаса болтать ни о чём!

– Почему ни о чём? – обиделась Я.

– «А ты меня любишь?» – «Ага!», «А я тебя нет!», «А почему?!» – «А потому!» – передразнила Даниловна. – «А я тебя на десять процентов!» «А я тебя на двадцать! Ай, мля, того маму сигеим, как же так, я не в рот именный пацан! Полюби меня, ростовская чика!» Очень содержательная беседа.

Я пожала плечами:

– Мы так всегда разговариваем…

– Лучше б вы сексом занимались! – заявила подруга. – Пользы больше бы было!

– Не начинай! – скривилась Я.

– А что такого?

– Сексом Я с бой-френдом могу заняться.

– Фу! Со старикашкой! – сморщилась Тришина.

– Он не старикашка! – воскликнула Я.

– Ладно, не кипятись, – потянулась Асюня. – Чабаны вроде поляну накрыть обещнулись? Ох, евпати-коловрати, тоска тоскливая в этой дыре… Когда нам нальют в увеселительных целях?

– Это вопрос к Маджиру, – переадресовала Я.

– А Пилорамыч твой про вечеринку не говорил?

– Не-а. мы о высоком! – хмыкнула Я.

– Что ж, а я о низменном, – Тришина взяла телефон и набрала Зульпагарова.

– Алло дорогой! Как там моя ледяная водочка? – изволила справиться девушка.

– Солнышко! Я пилораму дрюкаю! Того хряк коптился! Не до водки сейчас! – забасил Маджир.

– Ах, так! Евпати-коловрати! Я, значит, бросила все дела, приехала к тебе, а ты будешь ишачить?! – повысила тон Ася.

– Девочка моя! Подожди малёхо, да. Усё будет! Я его родственник! В восемь часов встретимся. Отвечаю, с меня шашлычок грамотный! Того род собирался!

– Хотелось бы верить! – недовольно выдала Даниловна.

– Аллахом клянусь! – заверил Зульпагаров. – Того сын женился!

– Ага! Орлова тоже всегда Аллахом клянётся… когда брешет! – не поверила Тришина.

– Ладно, Асик. Пилял зовёт, я его душу мотал. Работать надо.

– Дай-ка ему трубочку, – попросила Ася.

– Да, – недовольно буркнул Бытдаев.

– Азаматыч! Как насчёт водки?

– Ёп тык мык! Это мусульманский посёлок. Откуда здесь шайтан-вода? – хихикнул Баранолог.

И не успела подруга вставить своё веское словцо, как Пилорамыч бросил: «Всё, некогда, работать надо, ана, не грузи» и кинул трубку.

– Забавный он, – улыбнулась Я.

– Кто? – не поняла Тришина.

– Пиля.

– Да уж, заводной пацан! – согласилась подружка. – Эх! Мне такие по душе!

– Мне тоже, – мечтательно улыбнулась Я.

– Ну, так шо ж ты, дивчина, носом крутишь?? – пожурила подруга. – У хлопца даже ТРАхТОР есть!

Я захохотала.

– Чё с рожей только у него? – насупилась Ася.

– А что с ней не так? – поинтересовалась Я.

– Как молью побитая.

– Нормальная рожа, – пожала плечами Я.

– Видать от солнца поколупалась, – сделала выводы Тришина.

– Ладно, Аська, давай собираться, – засуетилась Я. – Во сколько встречаемся?

– Маджир сказал в восемь.

– Надо в душ, потом краситься…, – заволновалась Я.

– Обалдеть! – подруга смотрела на меня в полном недоумении. – Ты два часа будешь собираться?

– Ну…, – замялась Я.

– Детка, ты меня удивляешь…, – Ася покачала головой.

– Тебе меньше готовиться?

– К чему? – занервничала Тришина.

– К вечеру.

– Хмм… Ну-ка напомни, что у нас вечером? – скрестила Даниловна руки на груди.

– Шашлыки, – ответила Я.

– И чтобы посидеть в лесу пожевать баранину надо два часа марафетиться? – хмыкнула Асюта. – Копати-лопати! Да я за пятнадцать минут управлюсь.

– Э-э-э… Я всегда долго собираюсь…, – неуверенно начала Я.

– Ой ли? – внимательно посмотрела Даниловна на меня.

– Ладно, если ты такая шустрая, Я первая купаюсь! – схватилась Я за полотенце.

– Да ради Бога! – милостиво повела руками Тришина в сторону канализационных апартаментов.

Выйдя из душа, Я вплотную занялась макияжем. Когда распаренная Аська выползла из ванной и увидела моё лицо, она потеряла дар речи.

– Скажи, сахарная, – наконец опомнилась она. – Здесь случаем, Абрамович не отдыхает?

– Нет, – уверенно ответила Я.

– Ядрён-выпендрён! Неужели Доронин закатывает вечеринку в ущелье?

– Сомневаюсь…

– Может, леди Гага даёт концерт на Фестивальной поляне? – подняла Тришина левую бровь.

– Да нет же! – припудрив носик, воскликнула Я. – А в чём дело?

– Ипати-коловрати! У тебя нереальный макияж! – воскликнула подруга.

– Что, плохо накрасилась? – заволновалась Я и снова потянулась за зеркальцем.

– Накрасилась ты отлично! Хоть сейчас на обложку журнала. Но для кого?

– Для себя.

Даниловна недоверчиво хмыкнула. Удивление подруги удвоилось, когда Я вылила на себя полфлакона духов и напялила босоножки на высоких каблуках.

– Что-то ты Орлова явно не договариваешь…, – покачала Тришина головой, – Божественное благоухание, шпильки, студийный макияж… Сегодня открытие ночного клуба «У подножия горы»?!

Ничего не ответив, Я ринулась курить на балкон. Ася поплелась следом. Но не успела Я затянуться и пару раз, как началась молитва. Она-то и спасла меня от дальнейших расспросов лучшей подруги. Тришина резко развернулась и громко хлопнула дверью. Она терпеть не могла подобные напевы, а кавказских мусульман считала ваххабитами. Для Аси не было Бога кроме Иисуса и Церкви кроме Православной.

Я задумчиво пускала дым под чудные восточные звуки. Это был удивительно красивый нашид. Я даже заслушалась! «Как он сегодня хорошо поёт! Так проникновенно, так трогательно! Ещё чуть-чуть и Я поверю, что «ля иллаха иль Аллах Мухаммад Расул Аллах»!

В начале девятого под пристальным взглядом Фрекен Бок мы вышли из дома. От души громыхнув воротами, Асюня пакостно улыбнулась:

– Зиночка! Евпати-коловрати! Прости!

– Сейчас позвонит Баранову, нажалуется, что ворота угробили, – заметила Я и закурила.

– Ядрён-плетён! Дебильная семейка, – покачала Аська головой.

– И не говори! – согласилась Я.

– Так, сувати-вынимати, ну где эти чебуреки?! – азартно хлопнула подруга в ладошки.

– Звони, – пожала плечами Я.

Тришина вытянула мобилку и заскользила пальчиками по дисплею. Зульпагаров долго не снимал трубку, затем недовольно рявкнул:

– Ал-льй-о!

– Ты чё, скотина, аллёкаешь? – возмутилась Ася. – Уже восемь! Стреляти-попадати! Где моя водка, подлец? Беги, развлекай меня!

– Асичек! Красоточка моя! Того род собирался! Заняты мы по горло. С пилорамой дрюкаемся! – прогундосил тип. – Подожди чуток, наберу! Я того сапоги дырявил!

– Трубку бросил, собака! – скривилась Тришина. – Долбати-забивати! Что делать будем?

– Пойдём, прогуляемся, – пожала плечами Я.

Гулять по центру оказалось небезопасно, зато нескучно. То и дело тормозили машины, набитые карачаевцами, из них высовывались весёлые общительные пацаны, которые звали покататься.

– Ага, знаем мы такие катанья – поехали в лес город посмотреть! – пихнула Я Тришину в бок, когда она засмотрелась на смазливого аборигена.

– Топтати-мотати! Надоело ждать! Где можно работать в такое время? – зло выговаривала Ася.

– Что ты хотела? Это же граф Бытдаев! – хмыкнула Я.

– Тоже мне графья, князья, не до черни им! – фыркнула подружка. – О! А это чё за ваххабиты?

– Главное чтоб не лоххобиты! – Я споткнулась и чуть не упала.

Тришина глянула на мои каблуки и ухмыльнулась.

– Салам алейкум, красавицы! – громко пробасил очередной джигит.

– Здрасьте вам, – машинально ответила Я, даже не поворачиваясь в его сторону.

– Джулдузум ты моя, джулдузум! Посмотри на меня! Покажи свои прекрасные очи!

Я повернулась. Сзади лениво поблёскивая хромированными боками, крался огромный джип глубокого синего цвета. Внутри – парочка небритых джашла.

– Эй, а спереди ты не хуже чем сзади, си дахэ! – заявил наглый тип за рулём.

«Си дахэ? Что это?!»

– Спасибо, что сравнил моё лицо с моей задницей, – зло бросила Я.

– Ну не со своей же! – заметил пацан.

Парни захохотали. «Долбаные остряки!» – разозлилась Я.

– Этого ещё не хватало! Послушай, дорогой друг, – Я резко повернулась в его сторону, облокотилась рукой на капот, – езжал-бы ты своей дорожкой к какой-нибудь черноглазой Перизат! Будешь её кардан сравнивать с МАЗом!

Бородатый снова засмеялся:

– Меня Сулейман, кстати, зовут.

– Ха-ха! Султан Сулейман? – подколола Я.

– А тебя? – словно не замечая ударной дозы ехидства, продолжал налаживать контакт джигит.

Ни минуты не думая, Я ляпнула:

– Байдымат.

– А-ха-ха! – разразился водитель безудержным хохотом. – Аламат жи есть! Прямо как мою бабушку!

От гнева Я была готова кинуться с бревном на его джип. Аська гоготала во всю глотку. «Спасибо, подруженька дорогая, поддержала! Придётся самой выкручиваться! Последней сегодня посмеюсь Я!»

– Сулейманом Я назвала собаку, – ослепительно улыбнулась Я. – Но ласково кличу его Суликом!

Друг Сулеймана напрягся, что-то сказал ему по-карачаевски, Сулик покачал головой. Я развернулась и, схватив Тришину за руку, потянула в противоположную от джипа сторону.

– Эй, постой Байдымат! – крикнул джигит. – Негоже псов мусульманскими именами называть!

Я промолчала.

– Телефончик оставь, Байдымат! – тип догнал нас и прижал капотом к забору.

– Зачем тебе мой телефон? – ощетинилась Я.

Парень вылез из тачки и вразвалочку подгрёб ко мне.

– Ну не хочешь свой оставлять – мой запиши, – лыбился джохар.

– На хрена он мне сдался? – совершенно искренне удивилась Я.

– На всякий случай, – кашлянул джаш. – Наберёшь, если помощь будет нужна.

– Сама разберусь! – фыркнула Я.

– Подумай, крошка, – наклонившись, прошептал джигит мне чуть ли не на ушко. – Если будешь продолжать в подобной манере разговаривать – от местных добра не жди. Тут и не таких обламывали.

– Обламывают сухие ветки. А местными меня не пугай! – разъярилась Я.

– Я и не думал пугать тебя, малышка. Это дружеский совет. А вот ветки, кажется, обрезают…, – изрёк Сулик.

– В советах Я не нуждаюсь, тем более в твоих! Пропусти! – Я хлопнула по машине ладонью. – И не называй меня «крошка», «малышка»! Давай, до свидания!

– Удачи, тебе, си фо. Надеюсь, ещё свидимся! – улыбнулся Сулейман.

«Си фо?! Что за язык?!»

– Если на то будет воля Аллаха! – выдала Я.

– Само собой, – согласился парень и запрыгнул в джип.

Джигиты влупили по газам и скрылись за поворотом.

– Когда-нибудь мы встрянем из-за твоего огненного характера, – заметила Тришина.

– У тебя нрав тоже не сахар! – недовольно буркнула Я.

– Пойдём-ка домой, графья на нас хер, видимо, забили. А в центре тусоваться – реально опасно. Капец! Ну и местечко! Едрить твою налево! – Даниловна сделала недовольное лицо и решительно взяла курс на Барановский особняк.

Зина от удивления аж рот раскрыла. Ещё бы! Девять часов, а мы дома. Я сварила кофе, и мы с Аськой уселись в беседке. Курили, цедили бодрящий напиток и молчали.

– А этот Сулейман ничего так, симпатичный, – вдруг ни с того ни с сего брякнула Тришина.

– Да ну? – сморщила носик Я.

– Его бы побрить… – мечтательно протянула Ася.

– Помыть…, – предложила Я.

– Уложить на белые простыни…

– Тришина! Тебе пора сделать укол анти-секс! – хмыкнула Я.

– Не поможет! – покачала головой Даниловна, и мы дружно захохотали.

Натикало почти одиннадцать, когда Асе соизволил позвонить Маджир.

– Добрый вечер, куколка! Не спишь? – пробасил он.

– Нет! Ядрён-выпивон! Чё-то как-то не спится! Боюсь, если усну – мне всю ночь твой грёбанный шашлык сниться будет! – отъехала на него Тришина.

– Э-э! Полегче, дорогая! Я тех крыс морил! Не кипятись! Я через две минутки буду! Выходите! Я того черкеса дрюкал!

Ася взглянула на меня с вопросом:

– Честно говоря, не горю желанием ехать куда-то на ночь глядя…

– Ася, что ж теперь такому козырному макияжу пропадать? – заныла Я.

– Твой мэйк-ап заценил Султан Сулейман, – подмигнула Тришина.

– Мне этот Сулейман до моей сладкой задницы, – скривилась Я. – Пошли.

Асюня лениво поднялась с лавчонки, и мы покинули владения Баранова. Улица было пуста как кошелёк за день до зарплаты. Мы закурили.

– Ну и? Где ты, где ты, милый? – раздражённо пропела Аська.

– Позвони! – предложила Я.

– Аза! Ядрён-запевон! Я запарилась уже названивать ему! Сейчас спать пойду! – Ася начинала беситься и нервно пускала дым. – Благо недалеко ушли!

Я сама набрала Зульпагарова:

– Къарнашым! Ну что за дела? Сколько можно вас ждать? – возмутилась Я.

– Выхожу, Азик! Две минутки, две минутки! – заверил Маджир. – Я его туфли царапал!

– Две минутки, – повторила Я Асе.

– Принимая в расчёт, что восемь часов это одиннадцать, я делаю вывод, что в Ариу-Къызе время отстаёт от мирового часа на три, – Тришина призадумалась, – следовательно, необходимо вычислить с учётом вышесказанного, во что нам выльются эти «две минутки» кхе-кхе!

Две минутки вылились в десять. И шаркающей походкой в полустёртых резиновых сланцах пришлёпал Маджир. Он предстал перед нами в светлых джинсах, покрытых маслянистыми пятнами, и потрёпанной белой майчонке с облезлой надписью «Adidas 09 КЧР».

– Какая тужурка у тебя козырная! – хмыкнула Я.

– А то! – довольно разулыбался Маджир. – Я его родственник!

– С каких пор «Адидас» стал делать эксклюзивные маечки для КЧР? – осведомилась Тришина.

– Всегда! Я того сапоги дырявил! – громко произнёс парень

– А почему на твоей широкой груди от трёх листиков остался один? – поинтересовалась Аська, ткнув пальчиком в приунывший лейбл.

– Осень скоро, – пожала плечами Я. – Опадает листва…

– Эта майка в стольких драках побывала, – гордо пробасил тип. – Того род собирался!

Зульпагаров повернулся спиной: «Карачаево-Черкессия» – гласила надпись.

– А разве «Черкесия» не с одной «с» пишется? – удивилась Я.

– Это спецзаказ с двумя «с», – улыбнулся Зульпагаров. – Я тех черкесов топтал!

Он подошёл к Аське сзади и навалился на неё всем своим тяжёлым весом.

– Солнышко! Ты меня лю-лю? – чмокнул парень её в щёчку.

– Что за «ай-лю-лю»? – не поняла Тришина.

– «Лю-лю» – это почти люблю! – пояснил джигит. – Ты меня лю-лю? Лю-лю? Лю-лю? Я того мокасы топтал!

– Нет, – честно ответила подруга.

Не найдя у Аси взаимности, Зульпагаров обратился ко мне:

– Орлик! Орлик! Где твой Рябчик? Я его рот бомбил!

– Это Я у тебя хотела спросить, где мой Рябчик? – хмыкнула Я.

– Корова у него убежала. Пошёл ловить! – сообщил Маджир. – Я его бабку дрюкал!

– Подождите. Какой Рябчик? – озадаченно глянула на меня Аська.

– Рябчик – это Пиля, – пояснила Я.

– А, это потому что у него лицо покоцанное? – обрадовалась Тришина своей сообразительности.

– Нет. Я того в солому кидал! Рябчиком зовут Бытдаевскую собаку, – объяснил Маджир.

– И что? – не уловила связи Асюта.

– И ничё! Ана! Прикалываю я его так! Я того пол латал! – засмеялся Зульпагаров.

– Странные у вас приколы! – вздохнула Ася.

– Нормальные приколы, того я душу мотал! – пожал плечами джигит.

– Хрен с ним с вашим Рябчиком, – махнула рукой Тришина. – Не забудь – ты мне шашлык должен!

– Кому я должен – всем простил. Да вот и Пилял едет! Я того хлеб крошил!

Мы загрузились в многострадальную побитую «фритюрницу» Пилорамыча. Ася громко хлопнула дверью. Ну, привычка у неё такая – затворками громыхать.

– Эй, ты там, овца, потише! Анасын сигеим! Это, мля, не холодильник, да, ёп-тык-дык! – вызверился Бытдаев.

– Извини, не хотела, – фыркнула Аська.

– Ёб твою! Не хотела она! Сколько раз повторять вам курицам – не хлопайте дверьми, да!

– Я не знаю, кому ты там что повторяешь, баран, а я в твоей тачке третий раз от силы сижу! – вспылила Тришина.

– Слышь, ана, он может стать последним! – набирал обороты Барановед. – Ёб-дыр-дыр! Я запарился уже ремонтировать после танашек тупых!

Обстановка накалялась. Я двинула Пилорамыча по спине:

– Хватит, Пилял!

– Реально, чё ты бычишься, да? Шаштырма! Того род собирался! – поддержал меня Зульпагаров.

Баранолог яростно размахивая руками и хлопая по рулю, выдал гневную тираду на карачаевском. Мне удалось уловить только «танашки» и «анасын сигеим». «С излюбленным ругательством Пили «анасын сигеим» всё понятно, а вот «танашки… Что за танашки?»

Бытдаев наорался вдоволь и замолчал. Он крутил руль и кривил недовольную запилу. Маджир же, напротив, веселился и балагурил. Мы въехали в самый центр и припарковались у кафешки.

– Пиво будете? – предложил Зульпагаров.

– Я плебейские напитки не пью! – заявила Я.

– Значит ты сегодня вообще ничего не пьёшь! – заверил Пиля, и дружки удалились за обещанным шашлыком.

– Ну, вот! Джигит сказал – джигит сделал! – заметила Я. – Не зря поехала, подруга! Сейчас отведаешь шашлык-машлык сочный-восточный!

Тришина только глаза закатила, явно компашку графа Пилорамыча ей не помог бы скрасить и самый дивный шашлык.

Мы покинули Ариу-Къыз, съехали с дороги и расположились в лесу недалеко от реки. При тусклом свете фар джигиты шустро засервировали полянку. На огромном целлофановом пакете жёлтенького цвета с дружелюбной надписью «Спасибо за покупку!» парни разложили пищу, расстелили свои рабочие вещи на траву. Оглушительно играла музыка в машине. Казалось, ещё чуток – и покрытые паутиной трещин стёкла, не выдержав безумных децибелов, фонтаном осколков устремятся на нас.

Зульпагаров кивнул, «мол, готово всё», и мы уселись на травку.

– Да благословит Будда наш скромный ужин! – начала было Я.

– Будда-мудда, я его родственников знаю…, – заворчал Маджир. – Хавать, давайте, короче! Того род поднимался!

Шашлык пахнул чудесно! Жаль на вкус он оказался как… палёная резина. Жёсткий, противный, в общем, ни о чём! Я попробовала кусочек и, отложив свою порцию в сторонку, закурила. Остальные участники трапезы морщились, переглядывались, но продолжали терпеливо жевать. Первым не выдержал граф. Он выплюнул каучуковое мясо в траву и вымолвил:

– Анасын сигеим!

– Я того собаку дрюкал! – поддержал друга Зульпагаров и смачно харкнул вдогонку.

Пришлось употреблять соус с хлебом и луком. Вот уж это было обалденно вкусным!

– Не знаю, как там, в Ростове у вас едят лаваш, но у нас его рвут руками, я того наряд трепал, – заявил Маджир и принялся дербанить тонкий хлеб мозолистыми натруженными лапищами. – Аламат! Ешь, Орлова!

– Ем, ем! – кивнула Я и швырнула бычок в траву.

– Быстрее жуй! А то тебе меньше всех достанется! – заволновался къарнашым. – Я ту танашку дрюкал!

– Понятно, – хмыкнула Я и шепнула подруге, – в большой семье не щёлкай клювом!

Тришина скривилась:

– Видимо, сила привычки!

– Аламат жи есть! Гуляем, кайфуем, живём! Я того тапки топтал! – довольно улыбнулся Маджир и хлопнул грязной рукой Аську по бедру. – Вот тебе и романтический ужин! Того род собирался!

– Тогда вместо свечей сделай фары поярче! – хохотнула Тришина.

– Чё, выпьем за встречу? – заговорщически прищурися Асхатович. – Есть офигенный коньяк… Я того сестру дрюкал!

Минут пять къарнашым уверял нас в исключительных вкусовых качествах напитка. Потом Бытдаев достал маленькую бутылочку коньяка и разлил по пластиковым стаканчикам.

– За встречу! – пробасил тост Зульпагаров. – Я того туфли царапал!

Пригубив, Я поморщилась – пойло было ещё то!

– Фу! – скривилась Тришина, опорожнив тару. – Что за дрянь?

– Ты чё? Того глаз стыдился! Это очень хороший коньяк! Дорогущий! Три звёздочки! Я тех баранов дрюкал! – возмутился Маджир.

Холодало с каждой минутой. Алкоголь быстро закончился и мы стали подмерзать.

– Пиль, проводи меня, пожалуйста, к реке! – как никогда вежливо попросила Я Баранолога.

– Купаться хочешь? – Бытдаев развалился на траве и лениво пускал дым вверх.

– Нет, руки помыть после ваших резиновых шашлыков! – пояснила Я.

– Сука, долбанный шашлычник! Я его прогибом кидал! Просил же нормальные сделать – от души! – оживился Маджир. – Я его маму дрюкал! Хер он деньги теперь получит!

– Как это? У вас что бабосы не сразу отдают за товар? – заинтересовалась Аська.

– Не. У меня всё схвачено. Я того куриц топтал! Мне один джохар бабки торчит. Как отдаст – за всё рассчитаюсь. Наверно! – хихикнул Зульпагаров. – Того род собирался!

– Шашлык в долг… Офигеть! – покачала подруга головой.

Я пнула Баранолога каблуком:

– Вставай, пошли!

– Может, э-э-э-э, сама дойдёшь? – не шелохнувшись, изрёк Пилял.

– Может и дойду! – Я разозлилась и в кромешной тьме побрела на шум водички.

Будучи на каблуках, Я пошатывалась, каждую секунду рискуя грохнуться на землю. До речки Я так и не добралась, зато встряла в мочаки и наступила в грязь. «Вот скотина, Бытдаев! Теперь из-за него надо мыть не только руки, но и ноги!»

Я вернулась к «лагерю» и нависла над Барановедом с выражением дичайшей ярости на лице.

– Нашла речку? – заржал Пилял. – Или в луже управилась?

– Ничего Я не нашла, придурок чёртов! – завопила Я. – Поднимай зад, посвети фонариком!

– Чего не сделаешь ради гостей… Ладно, пошли, а то ещё потонешь, харам на душу…, – вздохнул Бытдаев.

Аза с Пилялом растворились в ночной темноте.

– Только Орлова могла надеть каблуки и поехать в лес, – заметил Зульпагаров, покачав головой. – Я того ботинки царапал!

– Орлова много чего может! – не без основания заявила Тришина и поёжилась. – Холодина, капец!

Ася открыла дверь машины и плюхнулась на сидение. Зульпагаров упал рядом. Даниловна заёрзала: что-то уткнулось ей в задницу. Пошарив рукой, девушка нащупала солнечные очки.

– Анасын сигеим! Я того рот дрюкал! Раздавила? – завопил Маджир.

– Нет, вроде, – нахмурилась Аська.

Зульпагаров схватил аксессуар и внимательно осмотрел со всех сторон.

– Слава Аллаху! Целенькие! Того род копал! – наконец выдал он, протёр очечи майкой и аккуратненько положил в бардачок.

– Ты так перепугался из-за куска пластмассы? – удивилась Тришина.

– Ты чё?! – воскликнул джигит. – Это же, мля, «Matrix!» я тому в рот плевал! Они полторы тысячи стоят! Дорогая вещь! Я тех баранов дрюкал!

– Тю! Трепати-выбивати! – махнула Тришина рукой. – Полторы! Вон у Орловой очки двадцать косарей стоят! Так она бросает их где ни попадя…

– Да быть такого не может! – перебил Маджир. – Я того род видал!

– Ещё как может! – кивнула Асюня. – И то она их со скидкой покупала. Исходная цена – сорок.

– Охренеть! За очки двадцать тыщ отвалить…, – недоверчиво глянул на девушку Зульпагаров. – Я того в жопу дрюкал! Чё ты гонишь? Таких очков не бывает…

Пока Маджир, разинув рот, дивился дороговизне Орловских очков, Тришина нежно взяла его за руку:

– Я слышала, Зульпагаров, твой друг, очень полезные талисманы мастерит от шайтанов. А ты умеешь? Мне очень надо…

– Ну, конечно! Для тебя я целое дерево на талисманы пущу через пилораму! – заверил парень. – Я того тёлку дрюкал!

Мигом позабыв про цены на оптику, Зульпагаров по-хозяйски схватил Аську за задницу.

– Моё солнышко, ути, моська! – залепетал он. – Ты такая клёвая тёлка. В КЧР одни крокодилы! Того род собирался! И такие ляди, сука, только ленивый их не дрюкнул!

Маджир ухмыльнулся и, недолго думая, полез целоваться, Ася подставила джигиту губы в предвкушении экзотики. Но, увы и ах, девушку постигло разочарование. Это был невкусный поцелуй с запахом терпкого табака и дешёвого коньяка. К тому же Зульпагаров оказался не слишком искусен в лобызаниях. Он тёрся губами о Тришинскую челюсть и обильно пускал слюни.

– Ты смогла бы быть моей девушкой? – вымолвил сельский мачо, оторвавшись от Аськиных уст.

– Нет, – покачала Триша головой.

– Почему? – удивился джигит. – Я тех баранов дрюкал!

– Между нами столько километров…, – выдала Асю несвойственный ей лирический пассаж.

– Я буду к тебе приезжать. Дрюкаться, – заверил тип. – Того штангу тягал!

– Раз в месяц? – подняла Тришина правую бровь.

– Почему? Два раза. Того суп варился!

Аська засмеялась:

– На фига мне такой парень?

«Дважды в месяц – да это почти воздержание!» – с ужасом отметила Тришина.

– Нужен. Поверь. Я тех черкесов чпокал! – разошёлся Зульпагаров. – У меня земля, бизнес, бабла до хрена. Я тебе подарки дарить буду.

– Какие? – полюбопытствовала Даниловна, представив на пороге своей квартиры грязного Асхатовича с охапкой свеженапиленных деревянных сувениров.

– Хорошие. Я того рот топтал!

– Например? – кашлянула ростовчанка.

– Сапоги куплю! – радостно ответил Маджир. – Я их род бомбил!

– Сапоги у меня есть, – не оценила презент Асият.

– Будут ещё одни! Я того в лесу дрюкал!

– Какие? Резиновые? Специально для поездок в Ариу-Къыз?

– Почему резиновые? Как у Орловой – на каблуках! Я того наряд трепал! Будешь у меня вся раскрасивая, духи, на мордочке раскраска, сапоги, то сё…, – распинался Зульпагаров. – Чё, думаешь, каждой такое предлагаю? Хер там! Тёлки бегают толпами за Маджиром Асхатовичем! Поверь! Я ж князь! Князь Зульпагаров. Того род плодился! Я чё, я же херову тучу баб пробородил, да!

Тришина с трудом подавила ехидный смешок. «Граф, князь… Я смотрю, не посёлок, а дворянское гнездо!» – подумала она.

Маджир тем временем продолжал:

– Я психолог очень хороший. Могу любую тёлочку на секс и на бабки развести. Асхатович не пропадёт, поверь! Того глаз моргал! И бизнес нормальный, рахмани рахим – не на дядю работам. Доски напилили, продали – деньжишки в кармане!…Я того сапоги дырявил! Ну, это чисто так, на сигаретки, на шмотки, там на «Adidas»… А вообще у меня земли на несколько миллионов… Я того братьев дрюкал!

Ася внимала словам джигита и разглядывала его лицо, руки, ноги… В целом Зульпагаров казался ей весьма симпатичным. Но было в парне что-то неуловимо неприятное, которое не бросалось в глаза сразу. И дело тут не в пафосных разговорах, не в пренебрежительных отзывах о девушках, не в грязных ногах, а в чём-то другом… Вот только пока Тришина не могла понять, в чём именно.

Вымыв руки, мы направились обратно. Споткнувшись о кочку, Я за малым не улетела в овраг. Пилял, посмеиваясь, подал мне руку так, будто сделал одолжение.

– Темень такая, хоть глаз выколи! – пожаловалась Я.

– Глаза трогать не надо, красивые они у тебя, лучше язык подрежь, – и Баранолог снова достал телефон, дабы осветить наш путь.

«Мобила Пиляла – „Nokia“ с фонариком – незаменимая вещь! Во всяком случае в Ариу-Къызе. А что: и девчонкам позвонит, и дорогу озарит!»

Вцепившись в шершавую мозолистую руку Барановеда, Я осторожно перебирала мокрыми ногами. Когда мы добрели до полянки Бытдаев кивнул на машину:

– Залезли, блин! Анасын сигеим! Что они там делают, ёб-тык-дык? Стёкла запотели!

Я пожала плечами. Чем они заняты – мне абсолютно неинтересно.

– Холодно, – заметила Я.

– А ты костёр разведи, – предложил Пилорамыч.

– Не умею.

– Что ты вообще умеешь? – хмыкнул граф. – Тогда пойди хоть дров насобирай.

– Я на каблуках! – возмутилась Я.

Бытдаев вздохнул и лениво влился в темноту. Спустя несколько минут послышался громкий хруст. Вернулся Пилял с кучей сухих веток. Он развёл костёр и улёгся на траву.

Баранолог явно был не в духе. Он жевал длинную травинку, пялился в небо и хмурил без того недовольную перекошенную физиономию. «Заточил свою запилу – смотреть противно!»

– Звёзды считаешь? – нарушив молчание, осведомилась Я.

– Угу, – отозвался Бытдаев. – Посмотри, Орлова, какое небо.

Я задрала голову вверх. На тёмно-синем полотне сверкали миллиарды ярких точек. Казалось, небо совсем близко. Вот где надо изучать созвездия… Не по скучным картинкам и плохим фотографиям в учебниках, а на лоне природы.

– Большую видишь медведицу? – спросил Пиля.

– Ага, – отозвалась Я.

– А малую?

– Да.

Некоторое время мы наслаждались красотою небес, обсуждали астрономические объекты и искали известные нам созвездия. Неожиданно Барановед ни с того ни с сего брякнул:

– Такое небо только в Ариу-Къызе.

– Ничего подобного. У нас в Ростове такое же небо! – не согласилась Я.

– Расскажи мне какое у вас небо…, – презрительно сморщился джигит.

– И расскажу!!

– Давай! – повысил голос Пилорамыч.

– Не дам! – рявкнула Я.

– Почему?

– Да потому! Разумничался он тут! Ты вроде баранолог, а не звездочёт!

– Я гляжу, Орлова, ты на тройку прошла в Ростове курсы острословия? – пыжился граф.

Начинался очередной обмен любезностями.

– Ты такой тип! – в сердцах заявила Я.

– Зато ты такая штучка! – не остался в долгу Бытдаев.

– Не борзей! – психанула Я.

– Борзеют собаки!

– И ты вместе с ними время от времени. До сих пор даже разговаривать нормально не умеешь! Кстати, – ехидно улыбнулась Я. – Видела недавно в магазине книжку. «Этикет называется. Вот, думаю, зря не купила, надо было приобрести, тебе подарить.

– Лучше «Камасутру»! – заржал Баранолог.

– Это не для тебя, – скептически хмыкнула Я. – Шею свернёшь, мой юный друг.

– Да что ты, моя неюная подруга! – цокнул Пиля острым языком.

«Вот гад! Мне двадцать пять! Ему двадцать три по паспорту и тридцать три по роже!»

– Какая ещё неюная?! – закипела Я. – Я выгляжу моложе тебя! Если ты ослеп – Я тебе очки подарю.

– Буду очень рад, – зевнул Бытдаев. – Может, ты с меня идеального мужчину сделаешь?

– Да ну! – махнула Я рукой. – Нашёл Пигмалиона! А зачем тебе становиться идеальным? Кого ты хочешь покорить? Королеву Елизавету?

– Да нет, я-то не хочу. Я подумал, это ты хочешь из меня сделать идеального. Очки, чтоб лучше видел твою красоту и книжку, чтоб с тобой красиво говорил, – вздохнул Пилял и так печально улыбнулся, что мне сразу перехотелось продолжать наши пререкания.

– Что с тобой, Пиля? – нахмурилась Я.

– Ничего. Клянусь соседским поросёнком!

– Неправда, Я же вижу, что-то не так, – наседала Я.

Бытдаев вздохнул:

– Плохо мне.

– Из-за чего? – допытывалась Я.

– Просто так, – увиливал Пилорамыч.

– Просто так даже мухи не летают, давай, рассказывай, – не унималась Я.

Обильно перемежая речь фразой «анасын сигеим», Пиля что-то невнятно пробурчал насчёт «мутной истории». Вроде бы отправил он намедни Зульпагарова с досками за деньгами к заказчику, а бабки исчезли! Разобраться и проверить кто крыса невозможно: один на другого валит!

– Думаешь, Маджир взял? – засомневалась Я.

– Хрен знает! – зло выдавил из себя Бытдаев. – Лучший друг же, анасын сигеим! Аллахом клялся, что не он. Блин, никому нельзя верить! Чё за жизнь, ёп-то-ро-ро? Работаешь, работаешь, пашешь…

И Барановед снова завёл песню про свои брёвна.

– Эй, – вдруг вывалился из машины Маджир. – Сигаретки не найдётся? Я тех баранов дрюкал!

– Что, – съехидничала Я, – после такого секса даже соседи выходят покурить?

– Да не было никакого секса, – вышла следом Аська. – Просто холодно ужасно, варён-самогон – сели погреться!

Мы все задымили.

– Где кубики на животе? – ткнула Я Зульпагарова пальцем в брюхо.